Текст книги "СволочЪ (СИ)"

Автор книги: Светлана Тулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

35 Семейный подряд

Вустер Дживс и Селд Рамштайн

Она довезла их до самого трапа – хотя вообще-то посторонний транспорт на взлетное поле не допускался. Но перед ее маленьким невзрачным фургончиком с одинаковой резвостью распахивались створки ворот, поднимались шлагбаумы, исчезала силовая сетка и втягивались в бетонное покрытие хищные зубастые пасти стопорников.

Дживс был уверен, что они не успеют, – когда она предложила их подбросить на рейсовый челнок, до отлета этого самого челнока оставалось менее двадцати пяти минут, а до космодрома по самым оптимистичным прикидкам не меньше часа (и это, заметьте, были прикидки Селда). Дживс был уверен, что успеть при таких раскладках невозможно – и ошибся. Они успели.

И даже прыгать почти не пришлось. Ну, почти.

Трап только-только начал втягиваться, когда она у него тормознула, чуть не протаранив опорные корабельные стойки, с визгом и заносом-разворотом на сто восемьдесят градусов, – как раз так, чтобы боковая дверь, открывшаяся при экстремальном торможении, лязгнула о перила, а их с Селдом буквально вышвырнуло на ступеньки поднимающегося трапа.

Они успели. Хотя это было уже совсем неважно.

И – хотя это тоже было совсем неважно – Дживс обернулся к ней на уползающих вверх ступеньках и крикнул:

– Спасибо!

Она не обернулась. И взглядом их тоже не провожала. И не улыбалась. Вот Алик – тот да, таращился своими выпуклыми черными маслинами и лыбился во все тридцать два (или сколько ему там положено по недозубастому малолетству?), нетерпеливо подпрыгивая на сидении рядом с водительским, а она смотрела в сторону. Но все же ответила – дернула плечом, поморщилась и раздраженно мотнула гривой тонких разноцветных косичек с вплетенными светодиодами и проводками. И Дживс скорее угадал по этому резкому отрицающему жесту и раздосадованному движению губ, нежели расслышал:

– Чем могли…

А потом затемненное боковое стекло поползло вверх, надежно отгораживая и юного кучерявого гения на пассажирском сиденье, и его странную мамашу со столь говорящей фамилией. Фургончик рванул с места так резко, словно скорость еще оставалась важна и что-то действительно значила. Трап втянулся полностью, сомкнулись герметичные створки за спинами, окончательно отрезая и оставляя в прошлом и космодром, и быстро удаляющийся фургончик со странной парочкой. А их с Селдом уже встречал в шлюзовой камере переполненный благородным негодованием бортпроводник, пафосный и гордый, словно швейцар в швейцарском банке: шел прогрев двигателей или какая другая не менее важная предполетная подготовка, при осуществлении которых всем порядочным пассажирам уже давно пора было сидеть в своих креслах и быть пристегнутыми по всем правилам пассажирского этикета. В том числе и тем из этих самых пассажиров, которые имели вопиющую наглость опаздывать.

Дживс ошибся и в этом – юный гений таки сумел походя вскрыть космодромную локалку и внести в списки пассажиров рейсового челнока еще два имени.

Меньше чем за десять минут – и это при том стиле вождения, который выдала его мамашка и от которого даже у Селда глаза полезли на лоб – правда, он утверждал, что исключительно от восхищения. Вот уж действительно, шишечка от соснянки недалеко падает. И фамилия, опять же…

Достойный наследник.

Селд шумно возился в своем кресле (он сидел слева от Дживса, у прохода), пристраивал поудобнее ремни безопаски, теребил застежку, хмыкал. У каждого свой способ отвлекаться. Или не отвлекаться. Дживсу, например, больше всего на свете хотелось отвернуться к имитации иллюминатора, на которой стремительно скользили вниз облака, закрыть глаза и притвориться, что его здесь нет. И вообще ничего нет, ничего и никого. И ничего не случилось, и все еще можно поправить…

Дживс знал, что не сделает этой глупости.

– Вот ведь чертова баба! Чуть нас не угробила…

Вообще-то Селду не требовалось отвечать, он и бурчал-то себе под нос, еле слышно, если бы Дживс действительно отвернулся к фальшивому иллюминатору, то и не услышал бы. Но он услышал. И счел, что этот способ отвлечься ничуть не хуже любого другого.

– Кто бы говорил.

– Ой, да ладно тебе! Это смешно! Я вообще в той аварии не виноват! Да и не авария то была! Ну подумаешь, долбанулись слегка, но хотел бы я посмотреть на того, кто бы смог предугадать того баклана!

Селд откликнулся мгновенно и так преувеличенно энергично, что сразу стало понятно – да, это его способ. Дживс правильно сделал, что заговорил, хотя выдавливать из себя слова и оказалось неожиданно трудным занятием. А раз правильно – значит, надо продолжать, если уж начал.

– Я не про аварию. Я про раньше.

– А что раньше? Раньше я как по струнке шел! Любо-дорого! Как перед инспектором!

– Еще раньше. – Говорить было трудно, язык ворочался туго, словно резиновый. Но Дживс старался.

– Это когда еще раньше? – подозрительно нахмурился Селд. Преувеличенно подозрительно. Он вообще все интонации преувеличивал. Тоже метод, да.

– В самом начале. У шпиля.

– Ты чего?! – На этот раз Селд, похоже, возмутился искренне. Ну или очень достоверно вид сделал. – Там же все вообще схвачено было и чики-поки!

– Ты не мог быть на сто процентов уверен, что твой старый соратник по банде не сменит пароль.

– Да пароль был не важен! В том-то и фишка! – Селд захихикал, в голосе его проступили горделивые нотки. – Я мог вообще любую пургу гнать, в том-то и весь прикол, я ему просто напомнил кое о чем, вот и все, ну чтобы заранее. Важен был мой голос, мы все друг у друга были забиты по умолчанию в ближний круг, понимаешь? И это не меняется! Не у байкеров. Я мог назвать одно из десятка значимых слов, а мог вообще не угадать, нас бы все равно не расстреляли, это так, пугалка для случайных нарушителей, Чер же не совсем уж дурак, зачем ему проблемы с полицией? Если бы голос оказался не опознан и не сработала напоминалка, у нас бы просто перехватили управление и посадили в отстойник, там метровые стены из сталепласта. Взрывайся сколько угодно, никому не помешаешь спокойно спать. Ну повозиться бы пришлось, туда бы Чер точно сам не явился. Ну, во всяком случае, не сразу. Вот я и напомнил ему кое-про что, для ускорения. Ну, так, чисто на всякий случай. Он должен был помнить.

– День рождения числа Пи?

– Ну… да. – Селд заерзал на сиденье.

– А что случилось… четырнадцатого марта?

– Как-нибудь потом расскажу, ладно? – Дживсу показалось, что на этот раз ответ Селда прозвучал слишком быстро и почти смущенно. И тему он сразу же поменял. – Чертова баба! Хотя с такой-то фамилией – чему удивляться? Маньячина и есть Маньячина! Бог шельму…

***

– Это моя фамилия, – сказала она сквозь крупные желтые зубы, усмехаясь и перекатывая порядком погрызенный мундштук погасшей трубки в другой угол рта. Она все время так говорила – почти не размыкая зубов и кривя в усмешке тонкие губы, казавшиеся еще более светлыми на до черна загоревшем лице. – С ударением на «Я». Впрочем, вы все равно собьетесь, так что можете называть меня так же, как и все. Или никак. Давайте ваш чип.

Худая, жилистая, прокопченная, словно вяленый лещ. И женственная настолько же. Прокуренный голос, трубка, зажатая в крупных желтых зубах. Глаза очень светлые, блеклые даже. Словно выгоревшие. Безразмерная тельняшка, в которой еще три таких же дамочки могли бы устроить зефирную вечеринку, не толкаясь локтями. На голове – копна тонких косичек из разноцветных волос вперемешку со светодиодами и проводками, и вроде как даже что-то попискивает и искрится, то ли бутафорно, то ли на самом деле коннектясь. Маньячина. Действительно, трудно было бы придумать более подходящее наименование.

Хакеров оказалось двое.

– Семейный подряд, – пожала она плечами, скалясь. – Четыре руки лучше двух. Да вы не смотрите, что Алик мелкий, он только выглядит полудурком, а на деле уже вполне дорос до полноценного эль кретино.

Алик (на вид ему было никак не больше десяти, этакий чернокудрый херувимчик с глазами-маслинами) хихикнул, явно польщенный, но ничего не сказал. Тогда. Она же тянула слова и улыбалась, но отвлеченно, словно издалека – а их руки в это время уже жили собственной жизнью, метались по виртуальным клавиатурам, вытанцовывая сложные па высокого хакерского балета. Синхронно – хотя видеть друг друга они не могли, оба сразу же натянули очки и нырнули в вирт, как только отданный Дживсом чип оказался вставлен в какую-то одним им понятную приблуду.

Дживс попытался прикинуть, сколько лет старшей хакерше, но почти сразу же бросил это занятие как бесперспективное – такие сухие, прокопченные и соблюдающие исключительно собственный дресскод возраста не имеют, они и в двадцать, и в пятьдесят кажутся тридцатилетними. По фигуре и экстравагантной прическе (аксессуарам? Своеобразному эквиваленту дамской сумочки со всем жизненно необходимым?) он поначалу принял ее за девчонку-студентку, но осознал свою ошибку, когда малолетний напарник обратился к ней с типичным таким скандально-ноющим: «Мам, а мам!», отлично знакомым любому родителю.

Этот вундеркиндерный сыночка, кстати, был совершенно на нее непохож – настолько, что Дживс поначалу посчитал фразу о семейном подряде какой-то фирменной шуткой, соли которой не понять посторонним. Малолетний гений, чьи пальцы танцевали синхронный балет, тоже был смуглым, но скорее от природы, черноглазым и черноволосым, и вообще напоминал рекламного кучерявого ангелочка, мечту родительниц, умиление бабушек. Во всяком случае до тех пор, пока не открывал рот.

Только вот закрытым он держал его очень редко.

– Не, чет я не понял, гандон тебе на весь макияж! Че за хреньв самом деле?! Отрастил до колен – и все можно, да?! Обещали потрошенку с интереской, а что в природе?! Пустой пердеж и никакой расчлененки!

– Алик. Не хами.

– Хрена се Алик?! Меня же в мои каникулы наимбали крабоидом по самую поджелудочную, и я же еще и хамлю?!

– Алик.

– Ма, ну ты в природе пинг не ловишь! Эти тошняги пустой тухляк подсунули! Сама зенки разуй. Демоверс же без доступа к телу! А мне опять систему глистогонным травить, мало ли чего еще они туда…

– А-лик.

На этот раз имя было произнесено немножко иначе – совсем чуть. По слогам. И со значением и обещанием. И чудо-ребенок, похоже, значение словил влет, ибо мгновенно сменил режим со скандального на канючащий.

– Ма, ну а че я, а че сразу я-то?! Я ваще ниче! Сделал, как сказано! Ну сама зыркалки растопырь на все диоптрии, если не веришь! Нечего там потрошить, ясно? Нечего! Ваще! Ну нету такого пончика, ни с дыркой, ни без, ну ваще нету, ну че, ты сама не видишь, че ли?!

– Алик, что ты имел в виду под демоверсией? – попытался вклиниться Селд, но режим «ачея» у чудо-ребенка работал исключительно на родительницу, в сторону полицейских по автомату включался наезжательный, со вздернутым подбородком, брезгливо сморщенным носом и брошенным через губу презрительным:

– Кому Алик, а кому и Александр Фрэнкович! – и тут же снова: – Ма, ну ма, ну ты сама позекай, ну я-то че могу, если ниче ваще?!

Хакерша молчала, грызя трубку и разглядывая что-то, видимое лишь ей одной. И пальцы ее больше не бегали, не плели паутину, тянулись иногда куда-то, словно в нерешительности – и тут же отдергивались, а потом и вовсе… нет, не сжались в кулаки, а словно бы свернулись в них.

– Редкий случай, когда ребенок не врет. Ну, почти, – сказала она наконец, стягивая виртуальные очки и бросая их поверх клавиатуры. Потерла переносицу, с силой помассировала пальцами глаза. Смотреть на полицейских она избегала. – Видите ли, этот чип действительно взломан и выпотрошен. Осталась только пустая оболочка, которую Алик и обозвал демо-версией, она способна смодулировать нужный ответ при внешнем запросе, не более. Там нет и в помине никаких каналов доступа, и уже довольно давно, даже следовые возмущения почти стерлись. Я, конечно, прошлась по ним, и если бы некий молодой оболтус меньше ныл и больше уделял времени учебе, он бы мог составить мне компанию. – Она переждала возмущенный вопль и продолжила как ни в чем не бывало: – Только это тоже оказалось пустышкой. Этот канал обрывается в никуда. Там действительно нечего взламывать и перепрошивать.

– Комбец вашему поцику! – хихикнуло чудо-дитя, крутясь из стороны в строну в своем кресле и переводя взгляд с одного полицейского на другого с жадным и радостным любопытством. – Гавкнулся под медный тазик, чего не ясно-то?!

– Не обязательно. – Его мать теперь смотрела на Дживса в упор и больше не улыбалась. – Но возможно. Один из вариантов.

– Есть и другой?

– Конечно. – Она ответила сразу, не задумавшись ни на секунду и по-прежнему глядя в упор. – Даже несколько.

– Например?

– Например – какой-то новый вид внутреннего экранирования, с которым я ранее не сталкивалась. Или полная перепрошивка вплоть до базового слоя, с изменением всех параметров – тогда мозговой имплантат будет пеленговаться как совершенно посторонний гаджет и игнорироваться поисковой системой. Я оставлю ваш чип, покопаюсь, может, там и остались какие следы. Самой интересно, на будущее. Но шансов мало. Да и времени это займет… А его, как я понимаю, у вас как раз таки и нет.

Говорить стало сложно именно тогда. Но Дживс все-таки попытался:

– А сейчас… сейчас вы еще что-то можете сделать?

Она пожала плечами.

– Могу подкинуть вас на рейсовый челнок. Как раз успеете вернуться в участок к началу дежурства, если я не путаюсь с часовыми поясами.

***

– Как ты думаешь, что он придумал?

Теперь за фальшивым иллюминатором была чернота, усыпанная мелкими бисеринками звезд и крупными бусинами орбитальных станций. Еще как минимум полчаса картинка останется относительно неизменной. Потом челнок снова войдет в атмосферу – и изображение на псевдоиллюминаторе послушно изменится.

– Кто?

– Ларт, конечно, кто же еще-то?! Ты что, совсем спишь, что ли? Мне вот ужасно интересно! А тебе?

Селд смотрел на Дживса спокойно и безмятежно. И улыбался. Очень так достоверно улыбался, словно на самом деле…

– Интересно что?

– Да нет, конечно же я все понимаю! – Голос Селда стал доверительным, а улыбка – еще более широкой. – Мы никогда не узнаем, что и каким образом он провернул. Что такое сумел придумать, что даже эта безумная парочка не смогли ничего обнаружить. И это правильно, так и надо, для безопасности! И нашей, и… ну ты понимаешь, кого. Нам лучше ничего не знать, вообще ничего, понимаешь, да? Это же Ларт! Ты же его знаешь, он всегда обо всех думает. Он ничего нам не скажет, никогда, я понимаю. Чтобы не впутывать, если вдруг что. Это же Ларт! Он такой.

Селд смотрел спокойно и ясно. И Дживс понял, что ошибался насчет отвлекательного разговора: Селд придумал себе иной способ. Куда более действенный и надежный.

36 Власть жетона

Ларт Рентон

– Ну вот и какого хрена?! Ну вот скажи мне – какого, млять, хрена, а?!

Вообще-то Ларт собирался начать разговор совершенно не так, но трудно соблюсти торжественность момента, когда ты почти лежишь на том, с кем пытаешься вести вежливую беседу. Да и не до вежливости тут уже как-то получается.

А все из-за этого клятого гардиста, чтоб его! Увидев залитую кровью панель, Ларт, конечно же, первым делом схватился за флаерную аптечку и полез щупать пульс и оказывать первую медицинскую. Слава гаражным техникам, портативный диагност оказался заряженным под завязку, хорошие ребята у гардистов в гараже порядок блюдут, правильные. Ларт тогда не знал еще, что вся эта кровища всего лишь из разбитого носа и нескольких ссадин, вот и перепугался не на шутку. Но диагност не ошибается, даже портативный.

Полученные гардистом повреждения на поверку оказались если и серьезнее разбитой коленки, то не намного – красных огонечков ни одного, да и желтых по пальцам пересчитать. Перелом хрящевой перегородки без смещения, незначительные рассечения поверхностного эпителия, незначительная кровопотеря, сотрясение мозга максимум второй степени, а скорее всего так и вообще первой– легкий ступор даже без потери сознания. Лучше бы, конечно, второй, оно с амнезией, но тут уж как повезет.

Когда Ларт, полицейским произволом откинув колпак (ну надо же! даже не пошел трещинами, а он-то думал, что всмятку будет), запрыгнул в салон прямо через бортик, гардист вяло шевелился, постанывал и елозил окровавленной мордой по пульту, словно огромным малярным квачем, который вместо побелки макнули в краплак. Во время сканирования пришлось придержать его за волосы, чтобы не дергался. Он не сопротивлялся, только стонал и пускал носом красные пузыри, морда у него была – словно хорошо обработанная отбивная. Будет урок придурку на будущее, чтобы не тягал рычаг на старт, предварительно не пристегнувшись.

Убедившись, что здоровью горе-водилы ничего не угрожает, Ларт позаботился и о собственных интересах – отыскал в аптечке шприц-тюбик универсального седатива и вкатил полную дозу в ту самую гардистову сонную артерию, по которой только что проверял пульс. Успокаивая при этом свою гражданскую и человеческую совесть тем, что спать полезно, во сне выздоравливание быстрее идет, да и не так больно, опять же. Гардист действительно почти сразу перестал стонать и шевелиться, задышал ровнее – особенно после того, как Ларт оттянул ему нижнюю челюсть и вставил между зубами распорку. Теперь гардист дышал только ртом, а кровь из носа стекала мимо, на пульт, и возможность захлебнуться ею, и ранее не очень высокая, теперь была устранена полностью. Хотя и излишнее, остановилась она уже, коагулянт сработал.

Вот и хорошо. Вот и пусть спит себе, сил набирается и не путается под ногами.

Разворачиваясь к Сволочу, Ларт еще успел пожалеть, что так и не придумал, что же ему скажет. Ну кроме того, что, мол, «Свободен!» и все такое. А больше ничего уже не успел. Зря он про «путаться под ногами» подумал, ах, зря! Не вовремя и под руку. Вернее – под ноги. Свои собственные, лартовские – и гардистские, поперек прохода раскоряченные, в которых Ларт и запутался, со всего размаху рухнув на замершего на заднем сиденье киборга. Ну ладно, ладно, не совсем рухнув, руку Ларт выставить перед собой все же успел. Левую. Правая оказалась еще и за спину вывернута – ремнем от сумки, которая, зараза, зацепилась за спинку переднего сиденья. Но левой он таки успел упереться в спинку заднего, рядом с затянутым в зеленый комбез плечом, аж в локте щелкнуло, когда навалился всем телом. Но иначе бы вообще неудобно получилось, да и количество сломанных носов могло бы удвоиться. Но больно, зараза! Вот Ларт и рявкнул – все равно бы заорал, больно же, а тут хотя бы по делу.

Впрочем, зацепилась сумка весьма удачно, подтянуться на ней обратно оказалось куда проще, чем выпутать ноги. Сволочь молчал. Дышал часто, смотрел своими кошачьими глазами с кошачьей же невозмутимостью. Лицо было бесстрастным, как и полагается хорошему киборгу, разве что зрачки увеличены по максимуму. Ларту стало неловко, и тон он снизил.

– Ну я тебе что, не говорил, что ли, что обязательно что-нибудь придумаю? Ну что ты молчишь? Говорил или нет?

Киборг шевельнул губами, сглотнул, и на миг Ларту показалось, что глаза его вспыхнули рыжим, словно два отражателя-катафота. Но это всего лишь сузились до своего обычного размера расширенные ранее зрачки.

– Говорил.

– Тогда какого этого ты устроил те половецкие пляски на крыше? Ну вот какого, а?! А если бы этот придурок не успел тебя поймать?!

«А если бы я не успел…»

– Ну что ты молчишь?!

– Уточните… вопрос.

Морда как у заправского манекена, даже не улыбнулся, да что там, ни малейшего и намека на выражение, и голос… бесцветный такой, механический. И говорит замедленно. Тоже в ступоре? Тоже приложило? Но ведь он-то пристегнут по всем правилам… Что-то более серьезное? Системное?

Неужели этот придурок со сломанным носом все же успел приказать какую-нибудь системную гардистскую пакость…

– Доклад состояния! Быстро!

– Состояние системы в пределах нормы, функционирование в штатном режиме "частичный внешний контроль".

Ф-ф-фух…

– Тогда какого черта ты из себя тут изображаешь недореанимированный труп?!

Облегчение было настолько острым, что Ларт снова разозлился. Уголки губ киборга чуть дрогнули. И брови, и, кажется, что-то в глазах. Лицо перестало казаться закаменевшей маской.

– Уточнение. Внешний контроль по протоколу восемь зет прим.

– Всего-то! – Ларт осклабился. Ему почему-то стало смешно, возможно, сказывалась бессонная ночь. – Отменяем все эти протоколы нахрен, ясно? Никакого внешнего контроля, отныне и вовеки веков. Моего слова достаточно для такой поправки или нужно обязательно выколупывать из кармана жетон и совать его тебе в нос?

Вообще-то действие полицейского жетона экранировалось разве что бронежилетом, да и то не каждым. Он прошибал даже кирпичную стенку и обычный сталепласт, словно они были картонками. И размахивали своими жетонами копы, как правило, для собственного спокойствия и взятия под контроль нарушителей-людей. Киборгам видеть жетон было не обязательно, они и так его чувствовали.

Сволочь вздохнул – глубже, чем раньше.

– Достаточно.

Осторожно шевельнул плечами, словно к чему-то прислушиваясь, медленно потянулся рукой к замку безопаски. Щелкнула пряжка, ремни с шипением втянулись в гнезда. Сволочь продолжал сидеть неподвижно, глядя теперь не на Ларта, а немножко мимо, правее и ниже.

– Смотри мне в глаза!

Киборг перевел взгляд на Ларта. Странный это был взгляд. Впрочем, Ларту могло и показаться. Вообще-то если начистоту, зрительный контакт был ничуть не более обязателен, чем лицезрение жетона, но существенно упрощал процедуру. Так что пусть лучше будет этот самый контакт. На всякий пожарный.

– Стереть всю историю за последний месяц. Отменить все приказы временного хозяина. Удалить служебные архивы. Очистить строку назначения хозяина. Прописать в качестве нового хозяина киборга линейки Х-3ZW, идентификационный код AQPKJER-79067, речевой идентификатор «Сволочь» – киборга линейки Х-3ZW, идентификационный код AQPKJER-79067, речевой идентификатор «Сволочь». Этот приказ подтвержден именным полицейским жетоном за номером двадцать пять четыреста тридцать девять. Все. Свободен!

Вот так. Приказ полицейского всегда приоритетнее приказа хозяйского – иначе слишком у многих могло бы возникнуть искушение нарушать закон посредством киборгов. Но приказ полицейского приоритетен – и любой киборг подчинится ему в первую очередь. Полицейский жетон перекрывает гардистский по той же самой причине – это у себя в офисе или лаборатории они всесильны, а в городе подчиняются общественным правилам. Приказ полицейского приоритетен и отменяет все предыдущие – если, конечно, не были они отданы начальником этого полицейского, тоже полицейским и по совместительству хозяином первого порядка.

Но в том-то и прелесть, что мирно спящий на приборной панели гардист не является ни первым, ни третьим, да и вторым уже тоже не является больше.

– Ну и чего сидишь, как на чужих именинах? Не понял, что ли? Ты теперь сам себе хозяин, ясно? Можешь валить, куда хочешь.

Сволочь моргнул, и Ларт вдруг понял, куда все время скатывался его взгляд – на сумку. На старую лартовскую спортивную сумку с дорожным набором. Ту самую, с которой Ларт приходил в участок несколько часов назад и которую киборг, конечно же, не мог не узнать.

– Я понял. – Теперь киборг снова смотрел на Ларта с тем же странным выражением, что и всамом начале. И Ларту снова казалось, что глаза у него светятся. – Я понял, да. Спасибо, Ларри…

И после этих слов киборг вдруг улыбнулся – так широко, светло, яростно и отчаянно, что Ларт, наверное, испугался бы.

Если бы успел.