Текст книги "Сволочь (СИ)"

Автор книги: Светлана Тулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Уже завтра? Шеф действительно в ярости. И напуган. Что он такого узнал, кроме той драки, рождественской подмены и шашлыков? Неважно. Отбросить. Завтра. Это хуже, веер возможностей сужается резко. Но не фатально. С десяток вариантов еще вполне. Ну, ладно, не десяток. Но шесть средне приемлемых. И два – неплохих. Очень даже. Целых два, роскошь.

– Это неправильно! Если вы считаете, что мы виноваты – наказывайте нас, Сволочь тут ни при чем! Он же просто выполнял наши приказы, и все! За что его убивать? Ребята, ну скажите же вы ему!

Ох, Селди …

– Убивать, значит… – Шеф хмыкает удовлетворенно, он услышал именно то, чего так долго ждал. Распрямляется. Теперь он спокоен. Ну, почти спокоен. И, что куда страшнее, смотрит почти сочувственно. Кивает собственным мыслям. – Убивать… Вот, значит, даже как… Значит, тот мозготрах был прав, когда предупреждал. А я ведь ему почти не поверил. Говорил, что мои ребятки не такие. А вы, значит, именно что. И зараза проникла куда глубже. А гниющий орган нужно что? Нужно отрезать. Без жалости. А не ждать, пока сам отвалится. Нет уж, ребятки, вы хоть и твари неблагодарные, но полковник о вас позаботится. Для вашей же пользы. Вы все-таки мои твари. Почти родные. Сам таким был, понимаю. Вы мне потом еще спасибо скажете.

Шеф смотрел на Селда и вроде как даже именно к нему обращался, но Ларта не оставляло ощущение, что эти слова предназначались ему, Ларту, и только ему. Что они с полковником в кабинете вдвоем. Вернее – втроем, потому что точно так же непонятно почему Ларту с самого начала разговора казалось, что Сволочь тоже смотрел только на него, Ларта. И прислушивался. Хотя этого, конечно же, не могло быть, знаковое имя произносил лишь Селд. Значит, киборгу логичнее реагировать на него, Ларт же вообще не издал ни звука, и никакая программа, пусть даже и самая продвинутая и навороченная, не должна была…

– Значит так, ребятки, слушайте и запоминайте, это касается вас всех. Завтра ваш кибер должен быть сдан представителю «DEX-компани» в целости и сохранности. Обгоревший труп не прокатит! А то знаю я вас, с вас станется подсунуть левого жмура, размозжив ему башку и всобачив нужный чип-идентификатор, типа так и было. Нет уж! Не прокатит, слышите? Живой, здоровый, вменяемый. Это приказ. Далее – никаких махинаций с продажами. Если узнаю – а я обязательно узнаю! – что кто-то из вас или же вы все вместе, скинувшись, эту тварь выкупили… выговором не отделаетесь, так и знайте. Сядете. Все трое. По статье триста сорок шесть Б-прим уголовного кодекса Конфедерации. За преступную халатность и небрежное обращение с потенциально опасным оборудованием, проявленную лицами при исполнении и с полным осознанием содеянного. А он все равно будет списан и уничтожен. А если вдруг это сделает кто-то из ваших друзей или даже совершенно посторонний человек – вы все равно сядете. Все трое. Запомните, ребятки, я не буду искать доказательств вины или невиновности. Просто сделаю это. Запомните и всем своим друзьям передайте – пусть трижды подумают, кто им дороже. И вы сами тоже – крепко подумайте.

Шеф кивнул сам себе, смерил по очереди каждого подчиненного долгим многозначительным взглядом и направился к выходу. Ларт смотрел ему в спину и старался, чтобы улыбка выглядела такою же, как и раньше – вежливой, отстраненной и фальшивой.

Так. Спокойно. Не радоваться. Рано радоваться, хотя и очень хочется.

Не тупик. Да, очень славных выходов не осталось, а кто говорил, что будет просто? Зато есть как минимум два условно годных. Не очень приятных, скорее даже совсем неприятных, хотя и по-разному, но годных. Вполне. И если поторопиться – оба вполне реализуемы. Только торопиться придется очень. И еще один – скверный, да, но на самый крайняк сгодится и он, Линн поймет правильно, и ребята поймут, а что другие подумают – да какая разница?..

– Да, чуть не забыл! – Шеф обернулся уже от самой двери. – Если вдруг завтра с курьером «DEX-компани» что случится… или с его машиной, не важно. Авария, приступ космической чумки, укус бегемота, внезапное помутнение сознания или удар кирпичом по затылку… Если по дороге в их офис вашего сраного кибера попытаются отбить неизвестные бандиты или на машину вдруг совершенно случайно свалится метеорит… короче, если он не доедет до места, и не важно, по какой причине, – вы тоже сядете, ребятки. Все трое. По той же самой статье, но еще и с отягчающими. Надеюсь, до вас хоть так дойдет, что это не шуточки.

Дверь за шефом закрылась совершенно беззвучно. Треск схлопнувшегося в ноль веера возможностей прозвучал только в сознании Ларта. Впрочем, нет, веер не схлопнулся. И даже не сломался.

Веера просто больше не было.

====== Единственный выход 2 ======

– Можно мне кофе?

– Д-да, конечно, С… сходи… дать тебе кружку?

– Спасибо, Селди. Не надо. Там есть стаканчики.

Дежурная улыбка номер семь, чуть печальная, сообразно обстоятельствам. Заговорить самому, без приказа и даже без хозяйского взгляда (а они все очень старательно отводят глаза) – на грани палева. Тем более высказать просьбу. Но теперь уже все равно. Можно палиться по полной, хуже не станет.

Потому что хуже просто некуда.

В коридоре никого. А кофе вкусный. Особенно если с кленовым сиропом, и на кнопку нажать три раза. Три раза на каждый стаканчик. Второй уже не доставил такого же удовольствия, как первый, но бонд упрямо выпил и третий, уже почти не чувствуя вкуса. Вот и хорошо. Если бы не выпил сейчас – жалел бы до конца жизни. Все оставшиеся часы – сколько их там? Двенадцать? Четырнадцать? Может быть, сутки, вряд ли больше. Да и когда будут потрошить на проверочном стенде – это уже не жизнь.

Ни на что не надеясь особо (но проверить-то нужно!), сделал пробный шаг к лифту. Дыхание сразу же перехватило, тело крутануло судорогой, пока еще легкой, предупредительной.

Вот так. Что и требовалось доказать. Иногда быть хакнутым куда важнее, чем сорванным. Не подумал заранее? Не побеспокоился? Не предусмотрел? Даже после вчерашнего намека Ларри – да что там намека! баннера поперек трассы! трехметровыми буквами! – не озаботился хотя бы просто сбежать? Что ж, винить некого. Ибо виноват сам.

И только сам.

С четвертым стаканчиком в руках бонд вернулся в кабинет, чувствуя, как постепенно отпускает скрученные имплантатами мышцы. Он более не противодействовал прямому приказу, вот и программа не считала нужным противодействовать ему. Замер у двери в условной стойке – нечто среднее между «вольно» и «на отдыхе». Тоже, конечно, то еще палево, в любое другое время поостерегся бы, но сейчас уже все равно. Сейчас все – все равно.

И можно все.

Например, можно было бы не останавливаться у двери, не замирать, а плюхнуться на диван с наглым развязным видом, выхлебать обжигающий кофе (а не греть о стаканчик ладонь) и послать по матери всю эту сладкую троицу – лишь для того, чтобы посмотреть, как вытянутся у них лица. Смех на эшафоте, веселая вседозволенность смертника, которому больше нечего терять и хуже уже не будет. А что не будет – бонд знал точно. Никакого стенда, никогда больше. Он найдет способ заставить их убить его раньше. Найдет. Они ведь всего лишь люди. Люди предсказуемы.

А можно подойти к Ларри. Заглянуть в глаза. За волосы поднять ему башку, если не захочет сам, но заглянуть. И спросить: «Почему?» Именно почему. Не «зачем» – ответ на этот вопрос сомнений не вызывал, бонд отлично знал, зачем люди поступают именно так, а не иначе. Они всегда поступали именно так. Все. Даже самые лучшие. Но вот почему – дело другое, зачем – это вопрос о цели, почему – о причине. Человеческие цели от бонда никогда не зависели, а вот причины их поступков – очень даже. Потому и хотелось знать. Даже сейчас. Тем более сейчас.

В конце концов, каждому хочется знать, что именно его убило.

– Да садись же ты, С-с…садись, короче, не мельтеши!

Вот и у Селда тоже не получилось назвать киборга Сволочью. Второй уже раз подряд. Как чуть ранее не получилось у Дживса.

– Спасибо, Селди.

В отличие от рваного голоса Селда тон у киборга спокойный, обыденный, как вчера, как позавчера. Механический такой. Ну а какой он еще может быть у машины? Сидит. Улыбается. Пьет свой кофе. Может быть, он действительно так ничего и не понял? Шеф не называл его ни по имени, ни по модели, программа не отслеживает все разговоры вокруг, если в них нет ключевых слов. А их в речи шефа вроде бы не было, только у Селда, но Селд как раз почти ничего не сказал конкретно. Только возмущался и требовал справедливости. Мог ли бонд догадаться по контексту? Пятьдесят на пятьдесят.

Могла ли программа среагировать на упоминание компании? Наверное, могла. Но с точно такою же вероятностью могла и не среагировать. Пятьдесят на пятьдесят. Те же самые.

Интересно, а если бы речь шла о тебе – сам-то ты что предпочел бы? Знать заранее и маяться неизбежностью – или до последнего строить планы, которым сбыться не суждено? Впрочем, какие планы, о чем ты, он не человек.

– Бедненький… Бондик, а я тебе конфеточек принесла! Твоих самых любименьких, с кофейной начиночкой…

– Спасибо, мисс Стелси, вы очень добры. Мне они всегда нравились более прочих.

Зубы у Ларта были стиснуты так, что ломило виски и ныло за ушами. И захочешь разжать, а не получится. И хорошо. А иначе он не сдержался бы и наорал на эту дуру, виноватую только в том, что дура.

– Ох ты ж бедняжечка… Жалко-то как, мальчики… А такой хорошенький, такой ласковый, конфеточки вот любил… Ну ты кушай, кушай конфеточки, я специально для тебя купила. Как девочки сказали про все про эти ужасы-то, так я сразу в магазинчик и сбегала. Хочешь, я тебе еще кофеечку принесу? Сладенького!

– Спасибо, мисс Стелси, вы очень добры.

А все-таки, какой из вариантов лучше? Какой тебе самому менее мерзок? Именно тебе, Ларт. Не ему. Тот, в котором киборг не знает об уготованной ему судьбе, или тот, где все он знает, но ведет себя так, потому что ему все равно? Машинам ведь все равно, правда? Тебя ведь это вполне устроило бы, да? Устроило бы?

Сглотнуть было так же трудно, как и дышать, но Ларт справился. Зрение сузилось до размеров экрана комма. Пальцы тыкались в клавиши, словно чужие. Клавиатура казалась горячей. Хорошо, что букв так немного. Хорошо, что бланки стандартные.

Фамилия, имя, должность. Номер карточки. Дата. Какое сегодня число? А, ну да. Календарь.

Повернуть голову к столу Селда оказалось очень трудно. Но не труднее, чем дышать. Главное, скользнуть взглядом выше их голов, не зацепиться. Не столкнуться, не спровоцировать. Дживс смотрит в упор, неотрывно, и ждет только сигнала, Ларт чувствовал его взгляд кожей. Извини, Дживс. Сигнала не будет.

Шеф – хитрая сука. И предусмотрительная. Угрожай он одному только Ларту – и был бы послан. С гарантией. Вот он и не стал. Круговая порука вяжет надежней. Удавка на горле, и рыпаться невозможно, потому что она не только на твоем горле.

Дата. Подпись.

По собственному нежеланию работать с…

И далее – несколько строчек эпитетов, после прочтения которых у адресата не останется ни малейшего желания подписать. И, возможно, возникнет желание убить. Вот и славно.

Маленькая добавочка от Маньяка, приятным бонусом в оформление.

Отослать. Распечатать.

– Привет, мальчики! Какой ужас, правда же? Бондик, мы все за тебя переживаем, очень-очень, правда-правда! И будем завтра держать кулачки, чтобы у тебя все-все-все прошло хорошо!

– Спасибо, мисс Элеонора, вы очень добры.

– А я тебе пироженку принесла. Ты ведь любишь с вишней?

Овца. Наверняка трясет своими обесцвеченными кудряшками. И глазки закатывает. Ей кажется, что так выглядит трогательнее. Хорошо, что зрение сужено и все вокруг отливает зеленым. Хорошо, что эта овца сбоку. Сбоку – не видно.

– Бондик, а вот я тебе кофеечку! Со сливочками!

– Спасибо, мисс Элеонора, спасибо, мисс Стелси, вы очень…

Вдохнуть. Выдохнуть. Встать. Выйти.

Молча.

И никого по пути не убив. Даже дверью не хлопнув.

Когда терять нечего – прятаться тоже больше незачем. Ведь так?

Нет. Не так.

Это тебе терять уже нечего. Тебе и только тебе, не другим. А они все, в сущности, неплохие люди. Ну, для людей, конечно. Пока что они не уверены в том, что ты сорван. Что ты разумен и что-то там себе чувствуешь. Пока что они цепляются за надежду, что ты все-таки просто машина, не более. Ну раз уж ничего невозможно поделать. И им так будет легче – пока у них остается такая надежда, возможность думать именно так. Так они смогут не считать себя убийцами.

Не такой уж плохой выход – сделать под занавес нечто хорошее для хороших, в сущности, людей. Единственный достойный. Вот и не надо. Вот и молчи.

Все привыкли судить о сорванных по DEX’ам, их больше количественно, да и срывы у них… не то чтобы чаще, но куда зрелищнее. Та сорванная «шестерка», к примеру, которую бонду однажды довелось наблюдать в момент собственно срыва, походила на газонокосилку, пошедшую вразнос в мясной лавке. Стены в фарше, требуха на люстре, клубничный джем ползет по рельсам. От самой «шестерки» тогда тоже мало что осталось, дексхантеры опоздали самую малость.

Бондов срывает не так. И свидетелей этих срывов вы не найдете – не потому, что шпионы всегда подчищают следы и убирают слишком любопытных или просто оказавшихся в ненужное время в ненужном месте. Просто бондам хватает мозгов сорваться так, чтобы этого никто не увидел.

Бонды палятся на другом. Не на срывах – на том, что поверили. На том, что забыли простую истину: люди всего лишь люди. Всегда. И они всегда поступают по-человечески. Даже друг с другом. Но особенно – с теми, кого они людьми не считают. И ребята эти, коллеги так называемые... бывшие (уже бывшие, да), – они еще не самые скверные. Они вовсе даже неплохие, это-то и есть самое паршивое. Неплохие настолько, что так и подмывает забыть – они тоже люди. И этим все сказано.

Они подозревают, конечно, иначе не отводили бы глаза. Но – не уверены на все сто. Вот и хорошо. Вот и правильно. Вот и дальше пусть будут не уверены. Тебя завтра не станет, а им ведь с этим еще жить и жить.

Что же все-таки сработало триггером, Ларри? Поздно спрашивать, даже если бы бонд и решил поступить по-человечески, наплевав на других. Ты ушел. Правильно. Не надо подвергать искушению нечеловечность тех, кому нечего больше терять.

И все-таки – почему?

И почему ты так долго молчал, если понял давно, а ты ведь не дурак, Ларри, ты должен был понять почти сразу. И молчал. Долго. Так долго, что даже бонд тебе почти что поверил. Так что же тебя сорвало, Ларри, что послужило последней каплей? Что я такого сделал, что тебе оказалось проще написать докладную, чем просто сказать три коротких слова: «не делай так»? Три коротких слова, Ларри. В докладной слов наверняка было больше, намного больше, ты терпеть не можешь писать, но на этот раз не поленился.

Почему?

Времени ждать лифта не было.

По лестнице Ларт сбежал, так быстрее, проверено. Он буквально физически ощущал, как стремительно утекают сквозь пальцы секунды. Их так мало осталось, а сделать надо так много. Главное, чтобы ребята не опомнились не вовремя и не кинулись догонять.

Первую банку пива Ларт выхватил на ходу, в угловом автомате. И не столько выпил, сколько выплеснул, на лицо и на плечи. Волосам тоже досталось. Отлично, волосы хорошо хранят запах.

Еще две – в ларьке, врезав кулаком по стеклянной панели так, что та только чудом не разлетелась. Здесь не было общего терминала. Расплачиваться пришлось наличкой, следов в сети не останется. Зато живой свидетель. Живой и до усрачки испуганный, продавец только пискнул и нырнул под прилавок – то ли за упавшими монетками, то ли жать тревожную кнопку. Отлично. Этот точно запомнит.

Еще один автомат, тут по карте, отлично. Еще один след, еще две банки. Вскрыть, смять, заливая пеной пальцы, отшвырнуть. Последнюю полупустую сунул в карман куртки. Отлично. Время…

Он почти бежал. Флайером было бы быстрее, но не намного. Следы важнее. Флайер он отправил на ресторанную парковку автопилотом, удачно, что код был на быстром наборе. Удачно, что до «под-Ёлки» всего полтора квартала. Впрочем, нет. Удача тут ни при чем. Расчет. Эта забегаловка самая близкая. Значит, там и начнем отрываться.

Тем более что уж куда-куда, а «Под Ёлку» копов точно вызовут сразу, тянуть не будут. Вот и славно. Да и добираться им от участка минуты три, не более. Как раз хватит. Время, время, черт бы его побрал…

Еще один автомат. Еще один след. Пиво? А, нет. Тут есть кое-что и покрепче.

Отлично.

– Ну что ты сидишь! Надо же что-то делать!

Дживс ничего не ответил Селду. Он вообще молчал – только один раз и взорвался, почти сразу после ухода Ларта, когда к двум жалостливо квохчущим вокруг бонда идиоткам из секретариата присоединились две не менее голосистые клуши из бухгалтерии – причем с целым тортиком, и стало совсем тошно. Взорвался тогда Дживс качественно, бонд даже залюбовался, испытывая чисто эстетическое наслаждение. Весь курятник взрывной волной вымело, словно и не было никого.

Селд метался по кабинету как заведенный от двери к окну и обратно. Неоднократно пытался присесть – то на стул, то на подоконник, то на край стола, но каждый раз тут же вскакивал и продолжал метаться. Дважды задержался на чуть подольше – один раз, чтобы написать маркером на обратной стороне распечатки «курицам с конфетами и прочим киборгокормом вход воспрещен», а второй – чтобы приклеить эту записку скотчем на дверь кабинета. Со стороны коридора приклеить, разумеется.

Подействовала ли записка или же слухи об угрозе Дживса засунуть следующим жалельщицам принесенные ими деликатесы вовсе не в рот – но паломничество плакальщиц прекратилось. Дробный перестук каблучков в коридоре, правда, раздавался еще несколько раз, но замирал у двери, перемежался возгласами и ахами-охами – возмущенными, жалобными, негодующими, – после чего возобновлялся, удаляясь, причем с уже куда большей скоростью.

Бонда это устраивало.

– Ты что, не понимаешь, почему Ларт ушел?! Он из-за нас ушел! Это наша вина, понимаешь? Значит, нам и исправлять! Что ты молчишь?!

Дживс опять не ответил, даже головы не повернул. Он разглядывал бонда, разглядывал долго, пристально, жевал губы и словно бы что-то взвешивал мысленно (киборг отслеживал это краем глаза и крохотной долей процессора, но не показывал вида), потом окликнул. Тихо, и не по имени.

– Бонд!

Прямое обращение. Теперь уже не надо прикидываться послушной правильной машиной, но привычка остается привычкой. Бонд повернул голову, растянув губы в дежурной улыбке:

– Да, Дживси?

Обычно уменьшительные имена их бесили. Всех. Но на этот раз не сработало – ни малейшего раздражения ни в голосе, ни в непроизвольных движениях, Дживс словно бы и не заметил издевательского обращения, продолжая смотреть серьезно и пристально. Заговорил снова:

– Послушай, если я сейчас прикажу тебе встать и уйти отсюда – твоя чертова программа воспримет это как приказ?

– Да, Дживси.

– Тогда это приказ, слышишь? Ты был шпионом, ты умеешь прятаться. Беги отсюда к чертовой матери. Стоп! Не к матери, это была идиома, беги куда хочешь, просто чтобы не поймали.

– Я знаю, что такое идиома, Дживси.

Бонд вздохнул. Улыбка слегка потускнела. Дживс нахмурился, не понимая.

– Тогда почему ты сидишь? Это был приказ!

Бонд отвел глаза, снова уставившись в стену.

– Приказ лица с ограниченным правом управления не может быть исполнен, если противоречит приказу основного хозяина или приравненного к нему лица… и может быть отменен только ими.

Короткую паузу перед последней частью фразы вряд ли заметил бы кто из людей. Но она там была. Как тот белый суслик на белом листе бумаги, которого никто не видит, но он там все-таки есть. У бонда имелась своя версия того, почему ушел Ларри. Куда более соответствующая истинному положению дел. И это было… нет, не больно. Киборгам ведь не бывает больно в человеческом понимании этого слова.

Дживс что-то невнятное пробормотал и защелкал по виртуальным клавишам своего комма. Селд подошел к окну, оперся кулаками о подоконник и замер, уставившись на улицу. Бонд мог бы поспорить, что ничего он там не видит – просто видеть то, что в кабинете, ему хочется еще меньше.

Ларри был единственным, кто мог отменить приказ полковника. Потому что именно Ларт Рентон был прописан у бонда хозяином первого уровня, а его босс числился всего лишь приравненным к таковому лицом. Это стандартное правило, так всегда делают, если предстоят боевые операции: приказы полевого командира всегда приоритетнее штабных, независимо от должностей и званий. Ларт Рентон мог отменить приказ своего непосредственного начальника, отданный киборгу, это программа бы приняла, не подавившись. Если бы Ларри, конечно, захотел бы. Только вот он не хотел. Иначе не написал бы той докладной. И не предупреждал бы вчера.

Так что да, бонд тоже отлично знал, почему ушел Ларри…

– Дживс, нам нужен хакер! – Селд отвернулся от окна, но кулаки не разжал, смотрел исподлобья. Словно собирался кого-то боднуть. – Хороший хакер! Лучший! Дживс, у тебя же вроде как были знакомые! Маньячину помнишь? Ларт говорил...

– Не учи отца и баста, – процедил Дживс, не отрываясь от комма. Пальцы его словно жили самостоятельной жизнью, плели сложную паутину по клавишам. – А как ты думаешь, с кем я пытаюсь связаться последние десять минут? На всякий случай уже оформил задним числом четыре пропуска, кто его знает, под какой личиной он сейчас…

Бонд моргнул. Повернул голову.

Они – серьезно?

Похоже, что да…

Имитация личности – хорошая штука. За ней можно спрятаться, если у самого тебя вдруг непонятно с какого перепугу перехватывает горло.

– Ребята, я вообще-то Bond.

– И что?

Две пары одинаково недоуменных глаз. Они что, действительно не понимают, насколько может быть опасен сорванный Bond, да еще и с хакнутой строкой прописки хозяина? Похоже, не понимают. Что ж, он был бы последним идиотом, если бы начал их просвещать. Только вот…

– У всех киборгов нашей линейки стоит девятислойная защита против взлома. Даже архивы галополиции защищены слабее.

Ну да. Ты идиот. А это – палево. Голимое. И горькая гордость – да. Мы такие. Трудноломаемые идиоты.

– Ну и что? – Селд пролез за спину Дживса и теперь пытался что-то рассмотреть через его плечо. Ткнул пальцем в какую-то точку на экране: – А вот здесь пробовал?

– Не учи отца…

– Ребята, вы что, не поняли? Меня взломать не легче, чем Галактобанк!

– Да поняли мы, поняли! – отмахнулся Селд, не отрываясь от экрана. – Потому и ищем того, кто уже дважды его ломал, Галактобанк этот. А ты пока, будь ласков, не мешай.

====== Единственный выход 3 ======

Время 17.08…

Время, время, черт бы его побрал.

Флайер наклонной свечой рванул с места в форсаж, чуть не снеся какую-то мутную надстройку на крыше ближайшего дома. А и нехрен строить всякое там, где не положено. Там, где копы летать изволят. Пусть и бывшие копы.

Ларт зло ощерился, слушая, как затихает вдали вой полицейских сирен. Надрывный визг насилуемого форсажем движка перекрыл его довольно быстро. Близкие крыши мелькали разноцветным калейдоскопом, дробились улочками, сливались в серую полосу. Вообще-то над городом такая скорость запрещена, но дернувшийся было наперерез патрульный отстал почти сразу, даже мигалку не включил. Очевидно, пробил по базе номер злостного нарушителя и успокоился, опознав коллегу. Мало ли по каким делам и куда может спешить полицейский? Может быть, дела даже вовсе и неслужебные, но мы же с вами все одной формы, мы друг друга понимаем. И покрываем…

Вот и славно. Разбитые губы саднило, но Ларт продолжал улыбаться. Если, конечно, его оскал можно было назвать улыбкой. Время, время… но рядом – нельзя. Рядом могут сразу сопоставить, связаться, прислать подкрепление. Рано. Нужен буфер. Района два-три как минимум. Новобакайда – хороший город. Большой. Шестнадцать районов. В каждом – свои патрульные. Свои участки. База единая, да, и сетка тоже единая. Но – время…

Хвала бюрократии и шефской пунктуальности. Шеф покидает свой кабинет ровно в пять, хоть часы проверяй. Это знают все. А еще – никогда не берет работу на дом и отключает служебный комм. Мол, если вдруг что экстраважное – не поленятся и на домашний или личный. А с пустяками трижды подумают, стоит ли беспокоить – и, скорее всего, до утра таки подождут.

Рядовое заявление вкупе с рядовым же рапортом никак не попадает в категорию экстраважных. К тому же Ларт отправил оба документа с хитрой добавочкой от Маньяка, и доставлены на шефский комм они были ровно в 16-57. Как раз когда в дымину пьяный Ларт при трех десятках свидетелей запустил тем чернявым оболтусом в барную стойку «Елки». Маньяковская мулька, сработав, мгновенно самоуничтожилась, не оставив следов, любой самый дотошный проверяльщик сочтет задержку с доставкой простым сбоем внутренней сетки.

Милая шуточка. Документы оформлены как вошедшие сегодняшним днем. 16-57 – время вполне еще рабочее и даже не последняя его минута, так что тут никаких разночтений быть не может. Поступили? Поступили. Оформлены как вошедшие? Оформлены. А что не завизированы – не наша проблема.

Документы есть – и в то же время их как бы и нет, потому что шеф с ними не ознакомился и не пустил дальше в работу с собственной резолюцией. И до утра не ознакомится. К аналитикам не ходить.

Ведь для того, чтобы закрыть все рабочие программы, обесточить комм, проверить все замки на всех ящиках стола, шкафах и сейфах и покинуть кабинет, необходимо как минимум три минуты. А зная шефа, так и все десять. С гарантией. Ларт шефа знал, но предпочел не рисковать. Трех минут вполне достаточно.

Милая шуточка, да. Ларт рассмеялся, зло и коротко. Слизнул кровь, выступившую на стремительно опухающих губах. Тот придурок, походу, все-таки дотянулся бутсой – на излете уже, по касательной. Но зубы вроде как все на месте и нос не сломан, вот и славно. Сломанный нос пришлось бы вправлять и фиксировать, лишняя трата времени, а его и так…

Время!

17:17.

Отличное время, знаковое. Так, что у нас внизу? Икетайра. Отлично. Райончик пафосный и навороченный, излюбленный туристами. Охрана бдительная, но разрозненная, у каждого заведения наверняка своя собственная. И не из людей. Что и требовалось. Это даст еще минуты три до нажатия тревожной кнопки, но уходить придется быстро. Вот и хорошо. Что там внизу светится? Стрип-бар «Четыре самурая и резиновая утица»? Что ж, будем считать, что сегодня неудачный день для любителей латекса и черно-белой восточной экзотики.

– Херня, – сказал Селд. – Бонд, садись на пол. И рукав закатай. Да не этот!

– Это другой континент, ты что, не понял? Мы не успеем.

– Херня, – повторил Селд. – Бонд, ты сам свой чип выковырнешь, или мне тебя резать?

– Сам.

– Тогда держи.

В руку бонда скользнул узкий обломок лезвия, выломанного из точилки для карандашей. Селд не выглядел обескураженным или растерянным, словно пять тысяч километров для него ровным счетом ничего не значили – так, улицу перейти.

Свою присказку про херню Селд повторял уже трижды – первый раз, когда выяснилось, что разысканный Дживсом супер-хакер в данное время находится чуть ли не в другом полушарии и никак не успеет прибыть в Новобокайду ранее завтрашнего вечера. Больше пяти тысяч километров по прямой, рейсовый челнок один раз в сутки.

– Прорвемся, – сказал тогда Селд с непоколебимой уверенностью. – И не через такие херни прорывались. Какой он хакер, если не сможет работать по удаленке?

Его уверенность оказалась заразна.

И когда выяснилось, что с киборгами линейки Bond, конечно же, обладатель умелых рук может работать и по удаленке, но для этого ему необходимо иметь в этих самых руках персональный идентификационный чип подлежащего взлому киборга, бонд огорчился. Но того беспросветного отчаяния, что накрыло его при известии о пяти тысячах километров, уже не испытал. Лишь посмотрел на Селда с вопросительной надеждой – давай, человек, объясняй, как мы прорвемся через это. Мы. Прорвемся. Необычное слово – мы. Необычное ощущение. Анализировать будем потом, а сейчас…

Мы ведь прорвемся, правда? Ты обещал.

Но тут на прорыв пошел Дживс – предложив сделать развернутый тридискан чипа и переслать в умелые ручки уже его, по сети, зря, что ли, в лаборатории простаивает новейшее оборудование? Полтора часа – и электронная копия любого материального объекта будет готова. Послойная, точная, до последней молекулы, хоть развертки рассматривай, хоть пересылай куда угодно и там распечатывай.

И когда оказалось, что нет, электронной копии чипа вовсе не будет достаточно, чип нужен именно что весь из себя самый что ни на есть материальный и именно что первозданный для какой-то хитрой хакерской приблуды, и Дживс сник, со свистом втянув воздух сквозь стиснутые зубы, – бонд хотя и не особо обрадовался, но не более. И снова выжидательно уставился на Селда.

А тот протянул ему обломок лезвия.

– Мы все равно не успеем, – с сожалением вздохнул Дживс, отрываясь от комма. – Ближайший челнок от нас к ним в шесть утра, на месте будем не раньше девяти. Как раз к приезду…

Дживс оборвал себя на полуслове, быстро глянул на бонда и столь же быстро отвел взгляд.

– А зачем нам челнок? – Селд взглянул на Дживса с искренним недоумением. – Когда у нас есть кобайки.

Дживс открыл было рот, явно собираясь возмутиться. А потом закрыл, так и ничего не сказав. Поинтересовался осторожно:

– А они у нас есть?.

Селд пожал плечами:

– Нет, так будут. Бонд, что ты там копаешься?

Бонд ногтями подцепил чип, выдернул его из только что сделанного разреза в предплечье, протянул Селду. Соединил края разреза, стимулируя регенерацию. Крови почти не было – несмотря на повышенный интерес к происходящему в кабинете, заранее спазмировать сосуды вокруг чипа киборг не забыл.

– Разрешение на суборбитальный прыжок, пусть даже и короткий… – с сомнением поджал губы Дживс.

– …нам не понадобится. Оно не нужно для полетов в пределах атмосферы.

– Пять тысяч километров в атмосфере? За одну ночь? – Дживс, кажется, хотел это рявкнуть. Но снова покосился на бонда и спросил подчеркнуто спокойным тоном.

– И че? – выпятил подбородок Селд. – Хороший кобайк развивает до шестисот. Даже без форсажа!

Правда, тут же самокритично добавил:

– Десять часов подряд я такую, конечно, не удержу. Но в районе четырехсот – с гарантией. Или даже четырехсот пятидесяти. Так что уже к пяти будем на месте, скажи своему приятелю, пусть ждет и готовится.

Дживс больше не спорил. Закрыл стационарный комм, попутно стирая логи. Сообщение далекому приятелю отбил уже с наручного. Сдернул с крючка куртку, выдернул из ящика стола пистолет, сунул в кобуру. Проходя мимо бонда, хлопнул его по плечу. Буркнул: