Текст книги "Страшные сказки для дочерей киммерийца"
Автор книги: Светлана Тулина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Ты хочешь сказать, – у Конана затвердели скулы, а голос стал ещё мягче. – Люди Закариса убивали моих гвардейцев?
По злому и напряжённому лицу Стекса было видно, как ему хочется подтвердить – да, убивали, мол. Вот такие они гады и давай-ка, ваше величество, поскорее их всех к ногтю. Но парнем он всё же был честным, даже по отношению к врагам. И потому после короткой внутренней борьбы ответил тоном ниже, отводя глаза:
– Ну, не то, чтобы… Чтобы совсем уж убивали – я не видел. Били больше древками, не насмерть, а чтобы оглушить… Да им и не надо было особо! По пятеро-шестеро на одного – чего бы не покуражиться? – постепенно к нему возвращалось прежнее праведное негодование. – Клянусь колесницей огненноликого, что это, как не измена?! Когда ни в чём не повинных людей в подвал швыряют, вместе со всяким сбродом?!
– Кто это у нас такой… неповинный? Ты, что ли?
– Так ведь это… Разве я не сказал? Почему только я? Эти зандровы отродья всех похватали! Навалились скопом, связали – и в подвал! Они там разбойников содержат! Воров всяких, должников, неплательщиков! И нас, личную гвардию короля Аквилонии – вместе с этим сбродом?! Это ли не измена, мой король?!!
Конан почувствовал, что лицо его само собой расплывается в злорадной улыбке. Запрокинув голову, он захохотал – громко, в полную силу, совсем как раньше. И только под гулкими сводами асгалунского замка заметалось безумное эхо и перепуганные летучие мыши. Прежней замороженной обречённости больше не было и следа. Живём, братцы!
– И много вас там таких… неповинных?
* * *
Стражник, дежуривший у самой лестнице, даже не понял, что это такое было. Имей он возможность немного поразмыслить, наверняка пришел бы к выводу, что по затылку его легонько тюкнула не иначе, как свалившаяся с неба молотобойная кувалда, уроненная кем-нибудь из небесных кузнецов. И ошибся бы. Поскольку это было всего лишь опустившееся из-под потолка серебряное блюдо для жареной баранины. То самое, в удобный рулончик в виде палицы скрученное. Бить в полную силу или там кулаком Конан не стал, пожалел служивого. В конце концов, хотя к тюремщикам в силу некоторых событий бурной молодости и питал Конан куда меньшую приязнь, чем к просто стражникам, но лично вот этот пока не сделал ему ничего дурного. Так зачем же его, бедолагу, насмерть кулаком-то? Лучше легонько так тюкнуть серебряной палицей. Всё приятнее.
Ударенный стражник задумчиво хрюкнул и прилёг вздремнуть на ступеньки. Конан спрыгнул на пол, готовый моментально отправить баиньки и прочих тюремных охранников, под горячую и вооружённую палицей руку попадутся ежели. Но в тёмном коридоре больше никого не маячило – похоже, этот стражник был последним.
Конан негромко свистнул. По лестнице затопали – несмотря на все свои достоинства, Стекс так и не научился ходить бесшумно.
– У него на поясе ключи. Отпирай всех. Только предупреди, чтобы тихо…
Конан заглянул в караулку. Здесь тоже было не очень-то светло, закреплённый над входом факел чадил и мигал, грозя вот-вот погаснуть. Запалив от него свежий и воткнув его в щель между камнями, Конан огляделся. Стол с парой грязных мисок, топчан в углу. Ага, а вот и то, что нам надо.
На огромном и даже с виду неприступном сундуке был такой же огромный и неприступный замок. Можно было бы повозиться с отмычкой, но время уходит. Конан нехорошо улыбнулся, взял массивный замок в ладонь, сжал пальцы и крутанул кистью. Длинные бронзовые гвозди крепления вышли из пазов с душераздирающим скрипом. Бросив по-прежнему неприступный замок в сторону, Конан откинул тяжёлую крышку.
Он угадал правильно – всё отобранное у его «драконов» оружие было второпях свалено именно сюда. Конан выгреб из сундука охапкой – сколько сумел захватить. Локтем сбросил со стола миски, вывалил на него первую партию оружия и доспехов. Освобождённые Стексом ребята уже почти на пороге, не у сундука же им всем толпиться, своё барахло выискивая?
– Конан, демонское отродье! Клянусь Митрой, живой!!!
– Квентий! Кром тебя забери! А я думал, тебя на этот раз всё-таки отправили прогуляться по серым равнинам!
Крохотная караулка наполнилась людьми и сразу же стала ещё меньше. Конан получал истинное удовольствие, разглядывая своих гвардейцев. Что за бойцы! Одно слово – Драконы! Ни воплей, ни жалоб или хвастовства, ни лишней суеты. Одеваются молча, без ненужной торопливости, приличествующей разве что при медвежьей болезни да ловле блох. Просто таки даже приятно посмотреть. Нашедшие своё оружие без дополнительных понуканий выходят в коридор, давая и другим возможность и место. Постойте, Нергал, не к ночи будь помянут! А это ещё кто такие?!
Среди деловито натягивающих доспехи и разбирающих оружие Чёрных драконов точно так же деловито натягивали доспехи и разбирали оружие какие-то абсолютно незнакомые Конану подозрительные личности. Да и не бреют аквилонские гвардейцы голов! Конан грубо схватил одного из незнакомцев, развернул к свету. Нет, точно! Этой наглой носатой морды с выпуклыми глазами-маслинами и чёрной спутанной бородой в его страже точно не было!
– Ты кто такой, нергалово отродье?! – прорычал он вполголоса.
– Руки убери, – молодой наглец и не подумал пугаться. Впрочем, чего тут пугаться, когда рычат на тебя вполголоса? Но рявкать в полную силу Конан пока опасался. К тому же тут темно, может, наглец просто ещё не понял…
– Ты хоть знаешь, недостойный потомок никчёмных родителей, с кем разговариваешь?!!
– Допустим, знаю, – в чёрных выпуклых глазах плескалось откровенное и такое знакомое по тарантийской библиотеке ехидство. – Руки убери, твоё величество.
Посмеивающийся Квентий хлопнул Конана по плечам:
– Лучше убери, правду тебе говорю. Он такая зануда, что себе дороже связываться.
– Кто такой? – прорычал Конан, сбрасывая с плеч руку Квентия и отпуская такого знакомого незнакомца. Просто так прорычал, для порядка больше. Он уже догадался, если не о деталях, то о главном. Не зря же тип знакомым кажется. У всех этих обласканных при дворе умников-книговедов одинаковые манеры ни во что не ставить своих государей. Хальк тоже, помнится, как-то в башню за свой язык угодил. Вот и этот – наверняка библиотекарь или придворный сказитель-рифмоплёт. Не ту сказочку не вовремя рассказать сподобился или не то не с тем срифмовал, вот и сиди теперь среди разбойников, раз такой умный.
Квентий вместе с Конаном вышел в коридор, где уже стояли несколько полностью экипированных «драконов» в ожидании приказа. Хорошо так стояли, грамотно.
– Это Сай. Присмотрись к нему внимательнее, парень стоящий. Между прочим – предводитель здешних разбойников, почти весь остальной сброд – его шайка.
Конан крякнул. Стареешь, брат. Тоже мне – нашёл библиотекаря! Перепутать простого разбойника, наверняка еще и неграмотного, с хорошо образованным аристократом, хранителем манускриптов?! Хорошо ещё, что не успел ни с кем своими соображениями поделиться.
Квентий межу тем продолжал – скороговоркой, поглядывая на дверь в караулку:
– Имя наверняка вымышленное, от названия местных кинжалов, он ими владеет мастерски. Здесь даже последнего слугу так коротко не называют, а он явно не из простых. И образован неплохо, мы с ним поболтали немного… Между прочим – поэт-сказитель, и, как говорят, довольно известный. Так сказать, Стефан-Король Историй шемского разлива! Что-то у него там с родичами не срослось, вот и подался в разбойники.
Заметно повеселевший Конан предостерегающе поднял руку – из двери караулки выходил объект их разговора. И не один выходил.
Ехидно посверкивая глазами-маслинами, он поднялся на ту ступеньку, на которой стоял Конан. Встал, с некоторой даже ленцой опершись плечом о стену. И как-то так получилось, что вышедшие вместе с ним молодцы не повалили за ним гурьбой, а очень профессионально растянулись вдоль стены, замерев в слишком натурально-небрежных позах.
– Хотелось бы поблагодарить доблестного короля Аквилонии за наше освобождение… пусть даже именно наше освобождение и не входило в первоначальные планы доблестного короля. Теперь я ваш должник, а Сай не привык долго быть в долгу, клянусь драгоценным свитком, похищенным как-то раз хитроумным Белом у беспечного Адониса, хотя я никогда не мог понять – и зачем Шустрорукому понадобился тот скучнейший сонет? В свете этого хотелось бы уточнить ваши дальнейшие планы.
– Планы просты. – Конан говорил вроде для всех, но смотрел только на Сая. – Если встречаем цыгу – убиваем. Прочих не трогаем, если они не трогают нас. Личные стражники Закариса мне нужны живыми, остальные – как хотите.
Забавно, но ребята Сая разместились так, что напротив каждого из Чёрных драконов расположился хотя бы один из них. А чаще – двое. Конан отлично видел это краем глаза, хот и делал вид, что не замечает ничего особенного Интересно, они это случайно или?..
– Хотелось бы уточнить… – Сай больше не смотрел Конану в глаза. Он смотрел на кинжал, которым чистил ногти. – Мои соколы не станут убивать.
Какое там, к трижды пёсьей матери местного бога-шакала, случайно! Случайности не говорят с такой убийственно вежливой непреклонностью. Эти соколы, похоже, не только сами убивать не будут, но и другим не позволят. Во всяком случае – попытаются не позволить. Надо же – разбойник-разбойником, а чужакам своих в обиду не даёт, пусть даже эти свои его сначала из семьи в разбойники выгнали, а потом и вообще в подвал засадили! Другой на его месте был бы рад-радёшенек отомстить сразу всем обидчикам – самолично старался бы каждого пнуть, да побольнее. А этот вон морду кривит, убивать он своих земляков, мол, не станет, и чужакам всяким не позволит, будь перед ним даже и сам король аквилонский…
Нахальное поведение благородного поэта-разбойника Конану неожиданно понравилось. Ох, далеко не только молодого тарантийского архивариуса напоминал этот бритоголовый шемит с кинжально-острым именем.
Конан захохотал, уже не боясь, что кто-то услышит – с таким-то воинством чего бояться?
– Уболтал, языкастый! Все слышали? Убивать сегодня не будем! Стражников разоружать, а если сопротивляются – глушить, вязать, и в подвал, темниц на всех хватит. Кроме цыгу! Цыгу бить насмерть, и лучше – издалека! Стрелкам приготовиться! Вперёд не соваться, стрелять только по цыгу и только на поражение!
Он воинственно уставился на Сая, но тот лишь пожал плечом, убирая одноименный кинжал в кожаные ножны на поясе. Против убийства цыгу он не возражал.
* * *
Темниц хватило на всех.
Если быть предельно точным, то хватило первой же каморы. Если бы с самого начала не стали загружать сразу в обе первые по коридору, то вторую даже и открывать не пришлось бы. Темницы в замке были знатные, целую армию разместить можно со всеми удобствами. А стражников во всем дворце удалось поймать не более трёх десятков.
Конан сначала не поверил.
Но Квентий клялся всеми известными богами, что самолично оббегал с Саем и Стексом все ярусы, уровни и пристройки, побывал во всех караулках – даже тех, секретных, в которых несчастный Зиллах прятал от гостей особых охранников. На последнего цыгу, кстати, они напоролись именно в этой тайной караулке. И туго бы им пришлось, если бы не Сай и его кинжалы. Их у поэта-разбойника насчитывалось более дюжины, и метал он их со скоростью просто бешеной – только потому и справились. Цыгу стал похож на дамскую подушечку для булавок, но и сам Сай заработал длинный порез на руке. Квентию с силой брошенным металлическим шариком сломало ребро и рассадило бровь. Если у Стекса и прибавилось порезов или ссадин – то по нему этого заметно уже не представлялось возможным.
Стражников действительно больше не было – то ли изначально ушли со своим начальником, то ли впоследствии в город удрали. Дворец вообще словно вымер. Те из слуг, хозяев или гостей, кто по каким-то причинам не смог или не захотел покинуть замок, затаились по своим комнатам, подтащив к дверям всё самое тяжёлое, что в этих комнатах нашлось. Высунуться хотя бы в коридор и попытаться разведать обстановку они захотят никак не раньше рассвета. Если вообще захотят.
И прекрасно.
Конан мысленно пообещал Митре роскошную жертву – сразу же, как только в Асгалуне всё утрясётся и можно будет выкроить два-три поворотов клепсидры на поиски жреца, который бы произвёл все необходимые ритуалы. Потом, спохватившись, пообещал того же и трём шемским богам, особенно – Иштар. Всё-таки находился он сейчас на их землях, а Иштар, мало тогочто богиня, так ведь ещё и женщина, и – Митра, спаси и сохрани! – обидеть её невниманием было бы неблагоразумно. Обиженная женщина – страшная сила! Особенно, если она ещё и богиня.
На этом посчитав свои дела с богами временно законченными, Конан занялся делами земными. А именно – отослал по паре гвардейцев к каждым воротам с приказом не только запереть понадежнее, но и остаться в карауле до седьмого послеполуночного колокола. Теперь он был уверен, что извне в замок никто не прошмыгнёт. Особого различия между своими драконами и саевскими соколами он не делал, убедившись, что Сай вышколил свою шайку на зависть любому регулярному гвардейскому отряду, даром, что поэт!
И это хорошо – драконов слишком мало, одним им было бы замок не удержать. А так – вполне может получиться. Колодец во дворе есть, так что на случай осады без воды не останемся. Продовольствия тоже имеется немало, если верить Квентию – а ему в этих делах верить можно, и сам любит вкусно поесть, и гвардейцев своих впроголодь жить не заставит. Так что не слишком долгую осаду замок перенесёт без труда. Но это – в самом крайнем случае, потому что вряд ли шушанский царёк решится на откровенную осаду – сейчас, когда все его тщательно продуманные планы рухнули из-за торопливости не слишком умного помощника. Войти в город спасителем несчастных простых асгалунцев от взбесившихся цыгу у него уже не получится – где они, эти цыгу? Ау! А нету их. Бедные асгалунцы сами справились.
Ну, допустим, не совсем сами, а с помощью дряхлого старого короля из далёкой Аквилонии, но это уже так, мелочи, недостойные внимания. Главное, что справились. И спасать их более не требуется. А без такого прикрытия захват Селигом Асгалуна будет выглядеть в глазах прочих шемских полисов именно тем, чем и является он на самом деле – наглой агрессией Шушана против своего исконного западного соперника. Такого они не потерпят. Селиг не настолько глуп, чтобы не понимать, что объединённая армия всех шемских полисов легко разметёт Шушан по камешку, навсегда решив извечный спор между двумя городами-претендентами в пользу Асгалуна. О Шушане и памяти не останется. Нет, не станет Селиг сейчас нападать, как бы ему не хотелось – хотя бы вот из-за этого и не станет. И вольные отряды увести постарается. Конечно, зуагирам он не указ, жажда мщения этих дикарей при виде беспомощности исконного врага может и пересилить благоразумие и жажду денег… но сами по себе зуагиры в количестве всего одного или двух десятков не страшны не то что для замка, но даже и для мирных горожан. В Шеме они только называются так – «мирные горожане», а на самом деле любой купеческий сынок обучен не только на счётах цифирки складывать, но и собственный караван в долгой дороге от разбойников защищать. Нет, без единого руководства и слаженного отряда шушанской гвардии зуагиры не страшны, пусть даже явятся под стены замка в полном составе, и даже если часть подонков из Вольных решит к ним присоединиться.
Выстоим.
Выставив дозорных на башню, Конан выломал несколько дверей в брошенные гостевые покои и, назначив сменщиков караульным у ворот, велел остальным отдыхать. Сменщики пока тоже могли слегка отдохнуть – но только слегка, до второй терции после шестого послеполуночного колокола. Сейчас глупо суетиться, а вот с утречка как раз выковырнем Тейвела из его уютной норки и допросим с пристрастием – куда мог мятежный военачальник уволочь дочь аквилонского короля и с какими такими гнусными целями? Мысли о том, что смотрителя асгалунского замка может в замке и не оказаться, Конан не допускал. Он отлично знал эту породу. Как все учёные королевские библиотекари-пергаментомараки похожи друг на друга, точно так же похожи друг на друга и все управители королевских замков. Они никогда не бросят вверенное их попечению хозяйское добро.
Здесь он, голубчик. А, значит, найдём и всю правду из него вытрясем. Если надо будет – за ноги подвесим, а вытрясем. Или даже за что похуже. Вот только станет чуть посветлее, чтобы не путаться в этих коридорах и не хвататься за оружие, на своих же натыкаясь.
Вот как сейчас, например…
* * *
Они столкнулись на верхней ступеньке лестницы, ведущей к подвальным темницам. Столкнулись довольно жёстко – Конан поднимался быстро по уже знакомой лестнице и вперёд не глядел, а Закарис спускался по этой же лестнице, стремительно и неслышно перебирая ногами в мягких кожаных чулках ступеньки, и как раз оглянулся на бегу. Оба были ошеломлены встречей – каждый их них меньше всего ожидал увидеть здесь другого. Но, будучи опытными воинами, опомнились почти мгновенно.
И сразу же вцепились друг другу в глотку, практически одновременно рявкнув:
– Где мои люди?!!
– Где моя дочь?!!
Асгалунский военачальник и брат убитого короля был силен. Давненько Конану не попадалось столь достойного противника. Его не только не удалось повалить и подмять под себя, но даже и просто вытолкнуть с узкой лестничной площадки во двор – и то никак не получалось. Сопя и рассерженно крякая, противники топтались в крохотном междудверье, загораживая собою проход. Прибежавшие из подвала на шум стражники пока что ничем Конану помочь не могли – Закариса от них надёжно загораживала широкая спина и могучие плечи Аквилонского короля. Оставалось ждать, пока услышат те, кто стоял на посту со стороны двора, у ближних ворот. И стараться не дать своему противнику спихнуть себя с узких ступенек вниз. Ступеньки крутые, покатимся ведь, как гружёная колесница под горку… Покатимся? Хм… А, Митра нам в помощь, почему бы и нет?
Конан поднапрягся, усиливая нажим. А потом резко присел, одновременно подсекая противнику ноги и придавая некоторое ускорение вперёд и вверх.
Манёвр вполне мог сработать. Он и сработал уже почти. Перепуганные стражники брызнули в стороны, отчаянно пытаясь самостоятельно размазаться по казематным стенам, массивное тело Закариса лишилось опоры и с возрастающим ускорением устремилось вниз. И всё бы прошло хорошо, но тут то ли Митра отвлёкся на более важные божественные дела, то ли Иштар проявила вечное женское непостоянство, перенеся свою благосклонность с так и не принёсшего ей обещанной жертвы киммерийского варвара на, очевидно, куда более щедрого знатного шемита, и под Конаном подломилась ступенька.
Верхняя.
Старенькая она была и никак не рассчитывала на то, что на ней станут заниматься вольной борьбой два короля. Тем более – настолько крупных и упитанных короля. Короче, вниз по лестнице, с шумом и грохотом, как перегруженная колесница под очень крутую горку, Закарис покатился не один.
Странно.
Раньше Конану не казалось, что в этой лестнице так много ступенек. И что у каждой из них такие острые рёбра.
Они скатились вниз кубарем, почти что в обнимку. Как мальчишки со снежной горы. Ни один из них так и не отпустил другого. После финального кувырка Закарис оказался сверху, и только этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что его вопль на какой-то миг опередил ответный конановский рык:
– Где мои мальчики, да отвернётся от тебя Иштар?!!
– Да плюнет Митра на твою могилу, где моя девочка?!!
Они продолжали яростно месить друг друга, намереваясь вытрясти из противника если уж не правду, то хотя бы душу.
– Ваше величество?.. – жалобно проблеял один из стражников – Конан искренне понадеялся, что это кто-то из шемитов Сая. Своих драконов за такую нерешительность он прибил бы на месте. И тут же, словно странное эхо, с другой стороны откликнулся ещё один голос, такой же жалобный:
– Командир?!..
Закарис отпустил Конана и вскочил так неожиданно, что король Аквилонии довольно чувствительно треснулся затылком об пол. Хвала Митре, что пол этот в подвале был не каменный, а земляной.
– Кто?
– Ханууш, командир! Хвала матери-Иштар, вы вернулись!
Конан сел, потирая гудящую голову. Теперь он видел стоящего с той стороны решётки стражника. Закарис одним прыжком подскочил к ограждению, вцепился в прутья, дёрнул. Обернулся. Даже в неверном свете факелов было видно, что лицо его наливается чёрной дурной кровью.
– Моих воинов?!! В темницу?!! Да я же вас, клянусь сандалиями Бела…
И замолчал.
Острая пика, нацеленная в живот, порою заставляет замолчать и самых говорливых из людей. А тут пик было сразу две – аквилонские гвардейцы наконец-то опомнились, да не будет слишком сильно разгневан Митра на этих лентяев.
Конан поднялся – не торопясь и потягиваясь, а заодно и проверяя, не сломал ли чего об одну из ступенек. Болело многое, но предательского хруста вроде бы не наблюдалось. И то хорошо.
– Тан, сколько вас… осталось? – спросил Закарис через плечо и уже почти спокойно, не сводя глаз с острых наконечников, замерших в каком-то локте от его пупка. Стражники – один из них действительно был из «соколов», и Конан благоразумно не стал уточнять, кому же принадлежало то жалобное блеянье, – держали пики не слишком правильно. На таком расстоянии опытный воин вполне способен перехватить твоё оружие и тебя же им обеспечить короткую дорогу туда, откуда пока ещё никто не возвращался. Но Конан больше не ожидал от Закариса подобного.
– Восемь, командир… – Ханууш виновато понурился.
– Восемь… – тихо повторил Закарис. В голосе его звучала неподдельная мука. – Восемь. Из двадцати шести.
Он сел прямо на пол, больше не обращая внимания на синхронно качнувшиеся вслед за ним пики. Конан раздвинул своих стражников. Положив обе тяжёлые ладони на древки, заставил их опустить оружие. Сказал, словно бы ни к кому и не обращаясь:
– Во второй камере ещё тринадцать.
Закарис вскинул голову, на глазах оживая. Бросился ко второй камере, прижался лицом к решётке, начал выкрикивать имена. Конан качнул головой, останавливая вяло потянувшихся было за ним драконов и соколов – впрочем, те не особо и сопротивлялись. Да Конан и сам не стал торопиться, дав недавнему противнику некоторое время пообщаться с подчиненными. Он уже успокоился и теперь был непоколебимо уверен, что с Атенаис всё в полном порядке – не может быть плохим человеком тот, кто так переживает за своих людей. А все его странные поступки сразу перестанут быть странными, стоит только дать ему самому их объяснить.
– Где Атенаис? – спросил уже совершенно спокойно, когда Закарис, наконец, отлип от решётки и обернулся. Король Асгалуна сиял, как новенький аквилонский империал.
– В Дан-Маркахе, в крепости. Хвала Влюбленным, король Конан, и пусть милость Иштар всегда так же хранит твою дочь, как этой ужасной ночью! Она совершенно цела, передает тебе привет и просит немедленно прислать рабынь со сменной одеждой и мыльным камнем. Сказала, что не может показаться в городе в грязном платье. И добавила, что только очень грубый мужчина может утащить женщину, не дав той даже переодеться. Она у тебя очень… решительная.
Конан довольно фыркнул. Даже если бы он сомневался в честности новоиспечённого асгалунского короля, последние слова убедили бы его окончательно. Так сказать могла только сама Атенаис. Причём Атенаис, действительно не расстроенная и не озабоченная ничем более серьёзным, чем грязная и порванная одежда.
– Дан-Марках – это далеко? – спросил он уже совсем миролюбиво.
– Это недалеко, можно доскакать за пару поворотов клепсидры, если очень сильно гнать… я не стал рисковать и везти её обратно сразу. Мы же не знали, на что тут наткнёмся. Думали – придётся помахать мечами… да и скачка была бешеная, чуть коней не запалили.
– Вы – это кто?
– Мы – это я и мои воины. Они были размещены в Дан-Маркахе. Мой брат, да будет Иштар милосердна к его душе, считал, что так будет лучше. Слишком много стражников, мол, могут произвести плохое впечатление на гостей, и всё такое… а Асгалуну очень важно было показать мирные намерения, – явно повторяя чужие слова, Закарис поморщился.
Конан вспомнил затруднения Квентия и свой меч – и тоже поморщился, вполне сочувственно.
– И сколько у тебя воинов?
– Три центурии. Я привёл почти всех – мы же не знали, что тут творится. Но знали, на что способны цыгу.
Конан присвистнул. Асгалун, конечно, город немаленький, но чтобы три центурии сразу… Не удивительно, что Зиллах просил держать их вне стен.
– Стальная наводит порядок в городе – там паника и полно мародёров. А Бронзовая и Серебряная ждут у ворот. Я решил сам глянуть, что тут и как, и вот… – Закарис помрачнел: – За что ты посадил под замок моих мальчиков?
– Ха! – Конан сплюнул, – Я бы мог о том же спросить тебя.
Надо отдать должное асгалунскому королю-военачальнику – он не удивился и понял всё мгновенно. Обернулся к жадно слушавшему Хануушу, заломил бровь.
– Ты слышал вопрос.
Ханууш запаниковал.
– Они сами первые начали, клянусь землей-матерью!!!
Конан хмыкнул, качнул головой. Разбираться с чужими подчинёнными ему совершенно не хотелось. У них свой начальник есть, вот он пусть и разбирается. Он развернулся к выходу, на ходу коротко бросив «соколу»:
– Ключи! – и, когда тот, не поняв, протянул ему связку, досадливо пояснил: – Да не мне! Ему.
И кивнул на грозно нависшего над трепещущим Хануушем Закариса.
* * *
Двор постепенно оживал.
И не только из-за обилия стражников всех мастей, которых теперь тут было столько, что просто плюнуть некуда. Одно хорошо – трупы они со двора убрали с похвальной скоростью и сноровкой.
Видя такое количество охраны, обычные люди тоже рискнули выползти по своим мелким житейским делишкам. Из города потянулись обратно ночные беглецы, вид у большинства из них был пристыженный. Засновали туда-сюда немногочисленные пока ещё слуги и рабы. При этом тех, кто пережил эту ночь в замке, было легко отличить по вызывающе горделивой осанке и чуть ли не спесивому выражению лица. По двору бегал Тейвел, охая и причитая над понесёнными убытками во вверенном его попечениям замке и даже не подозревая, какой скверной участи он чудом избежал в это солнечное и по всем приметам счастливое утро.
– Её никто не видел.
Квентий подошёл, как всегда, совершенно бесшумно. Сел рядом, прямо на ступеньки. Зажмурился, подставляя тёплому солнцу усталое лицо. Сказал, вроде бы ни к кому не обращаясь:
– Одно радует – среди убитых её точно нет. Сам проверял.
Конан молча пожал плечами. Говорить не хотелось.
– Если она жива – она скоро вернётся. Очень скоро. Ты же её знаешь.
Конан знал. И знал, что она никогда не стала бы убегать или прятаться при виде опасности – пусть даже и такой жуткой, как пошедший в смертельную пляску цыгу или обезумевшая толпа. Её вполне могли прибить мимоходом – уже там, в городе, просто от страха. Она же маленькая, много ли ей надо? Если жива, она, конечно же, вернётся, куда бы не закинуло её шальной и дикой волной вчерашней паники. Если жива.
Заскрипели ступеньки. На внешнюю галерею вышел Закарис в неловко сидящем красном королевском конасе. Этот плащ шился на более мелкую и худощавую фигуру. Но другого пока под рукой не было, а простому люду Асгалуна следовало лишний раз напомнить, что у него теперь новый король. Правда, кидарис он пока оставил свой – из сероватого войлока, с чешуйчатым расположением золотых пластин. Этот напоминающий шлем головной убор куда больше подходил грубоватому королю-воину, чем украшенный изящными золотыми вставками белоснежный колпак его погибшего брата.
Новый король Асгалуна потоптался немного, повздыхал. Наконец тяжело опёрся о деревянные перила и заговорил:
– Конан, ты извини, конечно… Это не моё дело… но я очень боюсь. За Лайне.
Конан вздохнул. Последнее время ему часто приходилось вздыхать – слишком много вокруг оказалось человеческой глупости. Не взрываться же каждый раз, не набрасываться с кулаками. Они ж не со зла это, они как лучше всегда хотят.
– Я тоже, – сказал он мягко. – Но что изменится оттого, что мы станем бояться вместе?
Закарис ударил себя кулаком по ладони:
– Ты не знаешь Селига! А я – знаю! Хотя лучше бы и не знал. Он тот ещё мерзавец, сын шакала, и я действительно всерьёз опасаюсь за Лайне.
– Не понял? – Конан развернулся, чтобы лучше видеть. – При чём здесь король Шушана?
– Как это при чём? Он ведь ни малейшего уважения не проявил! Кинул поперёк седла, как захваченную в бою добычу, и ускакал, словно всю жизнь был служителем Бела, да не примет тот под своё покровительство его мерзкую душонку! Понятно же, что не просто так увёз – он за просто так даже не почешется.
– Селиг? – переспросил Квентий, начиная злорадненько улыбаться, – Это такой щеголеватый, с деревянным мечом? Он ей ещё брошку подарил, да?
И вдруг не выдержал, сорвавшись в ехидное хихиканье.
Конан втянул полную грудь свежего осеннего воздуха и понял, что это погожее и такое радостное утро ему действительно нравится. Вслух он смеяться не стал, хотя и хотелось. Закарис нахмурился. Сказал доверительно:
– Про этого Селига много чего болтают. Нехороший он человек. А она – совсем ребёнок, её обидеть любой может.
Квентий заржал в полный голос, почему-то неприятно напомнив хьямовскую кобылу Бестию. Конан кусал губы и жмурился. Спросил задумчиво:
– А скажи-ка мне, брат, как король королю, далеко ли от Асгалуна до славного города Шушана и хорошо ли этот Шушан укреплён? Давно поразмяться хотелось, а тут такой случай сам в руки идёт… правда, людей у меня маловато.
– Это не проблема! – Закарис обрадовался, – Я дам тебе всех серебряных и половину стальной. Жалко же малышку! Бедная девочка – одна с этим разбойником.
– Действительно, жалко! – Квентий лицемерно возвёл хитрые глазки к небу и снова захихикал. – Бедный разбойник!
– Или нет, знаешь что, – Закарис хмурился, что-то прикидывая и Квентия явно не слышал, – бери лучше стальных и бронзовых целиком, они при штурме куда сподручнее, а мне тут для порядка и одних серебряных вполне хватит! В конце концов, это же в моём замке с тобою такое непотребство произошло, и мой долг, как хозяина… надо спешить! Страшно даже представить, что может случиться!
– Ну да, ну да! – продолжал тихонько реготать себе под нос Квентий. – Арбалетный болт повстречался с яичной скорлупкой. Страшно даже себе представить, что будет! Болт – и скорлупка. Крэк…
Конан сделал вид, что не замечает мерзкого хихиканья. Но, вставая, словно бы случайно чувствительно двинул Квентия локтем в бок. Надо же меру знать, в конце-то концов! Никакого уважения к королям.
А поразмяться, действительно, самое время. Особенно, если человек так искренне желает помочь.
