Текст книги "Зигзаг судьбы (СИ)"
Автор книги: Светлана Титова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 22
Глава 22
– Полковник, вам донесение, – незнакомый, чересчур громкий голос выдергивает меня из марева беспамятства. В нос бьет резкий запах лекарств. Я сглатываю сухим горлом. Нестерпимо хочется пить. – Райдо Виталс докладывает. В районе космопорта обнаружены очнувшиеся.
– Не ори, капрал, я слышу. Сегодняшний рейд без меня. Я останусь в госпитале. Свободен, – знакомый голос ласкает слух, успокаивает.
Я пытаюсь пошевелить пальцами и открыть налитые свинцовой тяжестью веки. Лица и глаз касается что-то влажное и прохладное. С трудом разлепляю ресницы, пытаясь рукой прикрыться от яркого ослепляющего света. Рядом послышался выдох облегчения. Матрац прогибается под весом севшего.
– Элик, как ты напугала… Я думал, потерял тебя, – шершавые теплые пальцы осторожно погладили щеку.
С трудом поворачиваю голову, встречаясь взглядом с Тариэлем. Родные полные боли и тревоги глаза, с едва заметной сеточкой ранних морщин и синевой залегших теней. Между идеальных бровей горестная морщинка. Она его портит, делая старше. Неверными пальцами попыталась ее разгладить.
– Тар, родной, как же я рада тебя видеть! – голос дрогнул, по виску потекла слезинка. – Как вы меня нашли?
– Получили сигнал «СОС» из аварийного шаттла. Где ты была, Эли? Обследовали весь путь челнока, нашли погибших ребят, но тебя среди них не было. Триш сказала, что ты ушла проверить пилота. Что случилось потом? – голос звучал глухо от пережитого страха и боли за погибших. – Я чуть с ума не сошел, думая, что снова потерял тебя.
– Куда я от тебя денусь? – я попыталась улыбнуться потрескавшимися губами. – Можно воды…
Промочив горло, сбиваясь и время от времени смолкая, рассказала Тару о пилоте-курьере, о подземной базе, о монстре и складе контейнеров, о смерти психопата и своем побеге. На этом месте голос дрогнул, Тариель притянул меня к себе на руки, трепетно обнял, покачивая как ребенка и вытирая слезинки. Прижавшись к нему всем телом, уткнулась лицом в шею, вдыхая родной запах.
– Что случилось с монстром?
– С кем? – бровь Тариэля удивленно поднялась.
– Чудовище из лаборатории нижнего уровня. Он шел за мной всю дорогу до шаттла. Я думала, он хочет убить. Когда появились десантники, защищал меня. Себя называл «Раф».
Выговорившись, перестала плакать, только по-детски всхлипывала. Тар прикасался к волосам губами, рука гладила по спине, утешая. Близость и тепло сильного тела успокаивали.
– Ты про образец? Его не смогли задержать. Успокоительное на него не действовало, а убивать не стали. Будут выслеживать и ловить.
Я поежилась, вспоминая чудовищную силу, выламывающую металлический люк.
– Кроме нас с Триш кто-нибудь выжил?
– Нет, Эли. Все ребята погибли. Большинство по-глупому, были не пристегнуты во время полета.
На токер Тариэля пришло сообщение. Он поднялся, уложил обратно в кровать и вышел позвонить, обещая тот час вернуться. Ожидая его, задремала и проснулась от звуков грудного женского смеха и голоса Тара за дверью.
– Из вас получится хороший отец. Вы такой заботливый. С леди Ристаль все в порядке. Организм крепкий. Рана на бедре зажила, – девушка за дверью томно понизила голос. – Больше любви и внимания и от нервного потрясения не останется следа.
– Другие рекомендации будут, доктор? – с удовольствием заметила, что в голосе Тара не слышалось ни малейшей заинтересованности к заигрывающей девушке. – Когда выписка? – сказано со сдерживаемой злостью.
Он же терпеть не может «охотниц за женихами».
– Можете забрать жену завтра утром. Останетесь на ночь? – бархатные нотки в голосе не оставляют сомнений насчет намерений докторши. – Тогда подпишу разрешение. Я сегодня дежурю. Кабинет последний по коридору. Обращайтесь в любое время. Обязательно помогу…
– Подписывайте… – Тар открывает дверь и заходит, не удостоив ее больше словом. Увидев, что я не сплю, расплывается в улыбке. – Элик, хорошая новость: тебя завтра выпускают. Есть хочешь?
– Есть не хочу. А от чая не откажусь, – встаю, накидываю больничный халат, – с чем-нибудь сладким. Но сначала приведу себя в порядок.
Осторожно опираюсь на ногу, замечая, что нога совсем не болит и нормально двигается. Быстро моюсь в душе. Сушу и расчесываю волосы, разглядывая бледное осунувшееся лицо. Вспомнились прикосновения Кира. Перед глазами картинка окровавленного тела пилота. Вздрогнув, гоню от себя эти мысли. Бросаю расческу, на ходу скручиваю волосы и тороплюсь к Тариэлю.
– Чай здесь дрянной, – виноватым голосом предупреждает Тар, наливая воду в стоящий на тумбочке у кровати чайник. Порывшись в кармане куртки, достает плитку шоколада. – Вот выберемся из этой передряги, обязательно свожу тебя в шикарный ресторан.
– Тар, ты сам ел? Может, в столовую сходим, покормим тебя? – смотрю с удивлением на его манипуляции. Сажусь на диванчик у стены и придвигаю чашку к себе.
– Тогда понесу на руках на правах мужа.
Я тихонько смеюсь, отламывая кусочек лакомства от плитки.
– И навечно останешься настоящим рыцарем в памяти женской части местного персонала. А у некоторых и в фантазиях… – закрыв глаза, имитирую стон страсти.
Тариэль раздраженно отхлебывает из чашки.
– Услышала разговор? – в голосе слышится явное недовольство. – Ревнуешь что ли?
– Ревную, – шутя, соглашаюсь, подтверждая его догадку. – Я как ни как леди Ристаль! Мне по статусу положено!
Горький шоколад таял во рту, запах душистого чая возвращал к жизни. Жмурясь, как кошка, объевшаяся сметаны, довольно улыбаюсь. Тариэль усмехается, объясняя казус со своим новым статусом.
– Пришлось назваться твоим мужем, леди Ристаль. Только родственникам разрешено оставаться в палате, – Тариэль, отодвинув чашку, крутит из фольги замысловатые фигурки. – Дурацкое правило.
– Тогда выпьем за молодую леди Ристаль! – отсалютовала ему своей кружкой.
Тариэль не поддерживает мой веселый настрой. Сминая, отбрасывает фигурку, отворачивается к окну, кусая губы.
– Элик, не смешно. За эти два дня, я едва не поседел. Не вылезая из скайлинга, кружил над лесом в поисках тебя, – столько горечи послышалось в его голосе, что невольно сжалось сердце. – Найти тебя и снова потерять на этой проклятой Земле. Ты мой единственный родной человек, кроме мамы.
Оставив чашку, я посмотрела в затуманенные болью глаза. За чужих так не переживают. Благодарность теплой волной затопила сердце. Пересела к нему ближе, провела по волосам пальцами, прошептала:
– Те, кого ждут, кто нужен, – всегда возвращаются.
Тариэль пересаживает меня на колени. Вглядываясь в дорогие черты, очертила пальцем красивую бровь, скользнула по скуле, наклонилась к губам и поцеловала едва ощутимым, нежным прикосновением. Чуть отстранилась, ощущая вкус мяты горячих губ. Тариэль потянулся следом и поцеловал сам, настойчивым, требовательным, лишающим дыхания поцелуем. Мир вокруг перестал существовать. Только упоительные, сводящие с ума прикосновения рук, губ, языка. По телу разливается сладкая истома, из губ рвется стон, хочется раствориться в этой неге и отдаться желанию. Тариэль замирает и отстраняется. В дверь вежливо стучат.
– Полковник Ристаль, разрешите войти? Вам донесение.
– Входи, – прикоснувшись мимолетным поцелуем, Тар пересаживает меня на диван, идет к двери.
Райдо бросает мимолетный взгляд на меня и отдает запись. Сунув в ухо наушник, Тар замирает, вслушиваясь. Светлые брови сходятся на переносице. Он жестом отпускает адъютанта, возвращается ко мне.
– Элик, мне нужно уйти сейчас. Но завтра не уходи без меня. Обязательно дождись. Сам тебя заберу.
Его губы снова накрывают мои в упоительно-нежном поцелуе. Пальцы сами ныряют в светлую шевелюру, притягивая мужчину ближе.
– От тебя не оторваться… – горячее дыхание опаляет ушко, со стоном прижимает меня к себе. – Элик, отпусти…
Я отстраняюсь, тяжело дыша. Неудовлетворенное желание отзывается болью в теле. Тар выдыхает, резко встает, срывает с вешалки куртку и быстро уходит. Сбегает.
Я укладываюсь спать. Ночью заглядывает дежурный доктор, надеялась застать Тариэля. Оглядывает палату, недовольно зыркнув на меня, сухо интересуется, не нужно ли чего. Сон не идет.
То, что случилось днем между мной и Тариэлем изменило что-то в наших отношениях. В моих к нему точно. Я больше не могу притворяться, убеждать себя, что ничего серьезного к нему не чувствую. Он мне слишком дорог. И если Тар не откажется от меня, я от него никогда не откажусь.
Мысли перескакивают на Рона и скоропалительный обряд. Как Риштван соединил нас, если сейчас Рон с блондинкой, а мои мысли только о Тариэле? И ашранцы верят в этот обман с обручением не одну сотню лет! Жрец – шарлатан и фокусник! Утверждение, что божество соединяет только предназначенных друг для друга, обычная байка.
В окне уже светлело небо, когда я забылась сном. Меня разбудил нежные ласкающие прикосновения горячих губ. Сердце затопила нежность, не открывая глаз, я обнимаю смеющегося Тариэля, отвечая на поцелуй.
– Ты даже не смотришь, с кем целуешься! – Тар, улыбаясь, отчитывает меня.
– На этой планете у меня два кавалера: ты и монстр. Я сомневаюсь, что его сюда пропустят. Остаешься ты… – отшучиваюсь, подразнивая блондина.
Открыв глаза, замечаю, как по лицу Тариэля пробегает мрачная тень.
– Вот как! Если бы твой защитник не был так изуродован, ты бы предпочла его? – Тар нависает грозовой тучей.
– Ты ревнуешь? – изумленно вскидываю брови.
– На его месте должен быть я, – отрезал Тар.
– Подопытным образцом? – картинно изумляюсь, притворяясь непонимающей.
– Твоим спасителем, – выдохнул блондин, скрипнув зубами.
– Не переживай. Шанс еще представиться, – заверяю его, притягивая к себе, и наши губы сливаются.
В палату без стука входит доктор, заставляя меня смущенно отпрянуть от мужчины. Она злорадно улыбается, протягивая разрешение на выписку.
Глава 23
Глава 23
Госпиталь на несколько сотен человек вызывал гнетущее впечатление и был похож на небольшую тюрьму. Ощущение усиливали силовые поля, делящие безликие серые коридоры на отсеки, герметичные без окон боксы для больных, автоматически закрывающиеся двери. Не хватало системы самоуничтожения. Хотя, как знать, ашранцы предусматривают все. Мы уже неделю работали на Земле. Шаттл доставил нас в Найроби, в наземный госпиталь. Одетые в герметичные костюмы под охраной вооруженного десанта спасатели обходили сектор за сектором все кварталы города и собирали очнувшихся. Среди доставленных моих родителей и родителей Триш не оказалось. Люди пребывали в состоянии растерянности, шока и полной потери памяти. Буквально приходилось учить есть, пользоваться одеждой и туалетом. Навыки речи были полностью утеряны. Когда первый шок проходил, начинали проявляться последствия воздействия газа: агрессия, спонтанный страх, попытки суицида. Больных держали исключительно на медикаментах. Люди прибывали с каждым днем, но ни одного относительно здорового среди них не было. Врачи и персонал обязали постоянно носить защитные костюмы и маски.
Ежедневная работа: сделать обход больных, оценить общее состояние, отметить изменения, провести сканирование, назначить медикаменты, процедуры, анализы. Все ждали, как поведут себя мутировавшие вирусы. Лаборатория, расположенная рядом с госпиталем ежедневно обрабатывала множество проб воздуха, воды, живых тканей, выявляя патогены. Меня поселили в герметичном боксе с крохотным окном и душем с системой дезактивации. Обстановка спартанская: откидная полка-кровать, откидной стол, стул, личный коннект для внутреннего пользования, в стене ниша приема пищи. Все контакты вне госпиталя запрещены, связаться с Освальдом не было возможности.
С Триш и Тариэлем общались только по коннекту. Нас с подругой ставили в разные смены, исключая любые личные контакты, чтобы избежать возможного заражения. Тариэль рассказывал мало, больше отмалчивался, объясняя запретом на разглашение. Из его скудных рассказов выходило, что город частично разрушен, везде запустение. Не все постройки выдержали непогоду, без должного ухода, но найденные люди и животные физически абсолютно здоровы, пятнадцатилетние сезонные перепады погоды на них никак не сказались. Спасатели подбирали и переносили тех, кто «спал» на улице в расположенные рядом дома, чтобы пробуждение происходило в естественной среде.
В одном из разговоров я спросила об умерших.
– Тар, есть те, кто не пережил Консервацию?
– Элик, не могу сказать. Закрытая информация.
– Мои родители…
– Нет… Этот сектор еще не обследовали, – усталые глаза смотрят с сочувствием. – Как сама, Элик, держишься?
В голосе нежность и беспокойство за меня. Я улыбаюсь, надеюсь не вымученно.
– Держусь. Тяжело все это. Здоровых среди поступивших нет. Нет надежды, что родители… – горло перехватывает, кусаю губы, чтобы не плакать. – Тар, береги себя! Может так получится, что кроме тебя у меня никого не останется.
– Милая, все будет хорошо. Никуда я от тебя не денусь, леди Ристаль, – он подмигивает, пытаясь приободрить.
* * *
Сигнал зуммера резко вырывает из сна. За окном еще ночь. Вызов идет от Триш.
Она сегодня дежурит. Что-то случилось?! Не дай Риштван с Тариэлем!
– Эли, твоя мама. Ее доставили два часа назад в мою смену, – сияющая улыбка смотрится странно на бледном осунувшемся лице.
– Как она, Триш? – голос сиплый толи он сна, толи от волнения. – А отец, его не было?
– Состояние такое же, как у всех: дезориентация, шок, отсутствие речи. Ей дали седативное, наблюдают. Эль, надежда на поправку есть. Главное она жива. А психику поправят. Слух прошел, что скоро поступит новый препарат «Церебризин». Говорят, чудеса творит. – Девушка заряжает своей убежденностью. Я киваю, соглашаясь. – Доставили девочку, трех лет. Испугана, но вменяема. Зовет маму. Это добрый знак! Есть одна, будут другие! А отец твой найдется!
– Спасибо, Триш. Твоих не нашли?
– В том секторе еще не работают. Он на очереди, – она судорожно вздыхает, отхлебывая крепкий кофе. – Я отдыхать. До связи, Эли.
Триш отключается. Я прикрываю глаза, благодарю богов за маму. Стараясь унять расшалившиеся нервы, завариваю ромашковый чай. Спустя час, связываюсь с начальницей, прошу о встречи с мамой. Капитан обещает узнать и сразу же перезвонить.
От известия, что мама жива, я почти счастлива. Отец, скорее всего, не смог добраться до дома, он где-то в районе космопорта. Спрошу у Тара, есть ли оттуда очнувшиеся. Нужно поесть, хоть и не хочется, принять душ и на всякий случай собраться.
В душе долго разглядываю себя в зеркало, поворачиваясь боком, разглаживая рукой совершенно плоский живот. Зрительно никаких признаков беременности. Как в сказке, ем за троих и худею. Грудь налилась, стала чувствительнее. Лицо побледнело. Давно не выходила на улицу.
Звонит коннект, вылетаю мокрая, на ходу оборачиваясь полотенцем. Это капитан, она получила для меня разрешение на посещение через час.
* * *
В небольшой комнатке в углу кровати сжалась маленькая светловолосая женщина. Глаза со страхом оббегают комнату и, не задерживаясь надолго, останавливаются на мне. Она явно боится. Я притормозила у дверей, не рискуя подойти ближе, чтобы не напугать еще больше. Так хочется обнять худенькое тело и вдохнуть с детства знакомый запах.
– Мама, ты меня узнаешь? Я твоя дочь… Элинор.
Стараюсь говорить негромко и спокойно, как учили на инструктаже. Женщина вздрагивает, реагирует на звук голоса, вслушиваясь, но вряд ли понимает, что я обращаюсь к ней. Глаза равнодушно скользят по моему лицу, не узнавая. Чтобы не расплакаться, закусываю губу. Делаю шаг ближе к кровати, она сжимается, втягивая голову в плечи. Действие успокоительного проходит, тело больной мелко вздрагивает. Не удержавшись, шмыгаю носом, делая попытку позвать еще:
– Мама, ты помнишь меня? Я Эли…
Но она не реагирует, начинает беспокойно озираться, тело скручивает от судорог, она страшно хрипит. Я отступаю, стирая слезы, давая возможность дежурным работать. Заметив санитаров, она забивается в угол и громко кричит от ужаса. Я закрываю рот рукой, пытаясь сдержать душащие рыдания. После инъекции тело расслабляется, мама позволяет себя уложить, глаза бессмысленно смотрят в одну точку. Присев на койку, поправляю одеяло. Рассказываю о своем детстве, о ней, о папе, о своей жизни на Ритане и тихонько глажу ее по голове. Появившийся дежурный прогоняет меня. Наклонившись, целую в лоб.
– Я люблю тебя, мам, возвращайся.
Ночью не могу сдержать слез, захлебываясь рыданиями.
* * *
Неделя пролетает незаметно. Прибывший с новой партией медикаментов «Церебризин» чуда не сделал. Изменений в лучшую сторону ни у мамы, ни у других пациентов нет. Я и другие надеемся на лучшее, уповая на чудо. И оно случается. Привозят еще пятерых здоровых детей, найденных в детском саду. Все малыши до пяти лет. Найдены в спальне в своих кроватках. Во время Консервации они спали и не успели испугаться, тем самым избежав тяжелых последствий для психики.
Тариэль рассказал, что теперь работает в круглосуточном патруле, и почти не спит. Всех очнувшихся не успевают собирать, так их много. Есть случаи нападений на патруль. Построили резервации, для тех, кто из «проснувшихся» научился самостоятельно себя обслуживать. Скоро маму переведут в такую же. Я навещаю ее каждый день, проводя рядом несколько часов. Рассказываю о своей нынешней жизни, вспоминаю детство. Мне кажется, или я себя убедила, что она реагирует на мое имя.
* * *
Ночью меня разбудил звонок, вызывала начальница. Без объяснений приказала собраться для отправки на базу и ждать дальнейших распоряжений. Гадая, что же произошло, быстро собираюсь, пакуя немногочисленные пожитки. В дверь, предварительно постучав, вошел один из десантников Тара, узнала его по нашивке: серебристый профиль волка на фоне темного звездного неба. Взяв вещи, жестом предложил следовать за собой. Не утруждаясь объяснениями, меня и нескольких молодых женщин посадили в шаттл, тот час отбывающий на лунную базу. Рядом стартовали еще несколько кораблей.
По разговорам пассажирок поняла, что в госпитале внештатная ситуация. Один из мутировавших вирусов проявил себя, заболел врач и несколько медсестер. А нас, тех, у кого анализ не выявил патогена, сейчас запрут на карантин, на всякий случай, на несколько дней. Вслушиваясь в звенящие страхом голоса, сжимаю кулаки, переживая за оставшихся Тара, маму и Триш.
* * *
К счастью, у прибывших с Земли после недельного карантина, вирус не обнаружили. В своей каюте обнаружила оставленное в записи сообщение от начальницы. В нем сообщение, что мама без изменений, отец найден скончавшимся от сердечного приступа и соболезнования. Перечитала несколько раз, пока написанное дошло. Стало пусто и страшно, будто из меня выкачали весь воздух. Я надеялась до последнего, что папу найдут живым. Рухнув на постель, проплакала весь день и ночь. К утру забылась тревожным сном. Проснулась с тяжелой головой и тупой болью в сердце, разглядывая в зеркало опухшее лицо по которому стекали слезинки, собралась к врачу за успокоительным. Доктор посочувствовал мне и вместо таблеток, опасных в моем состоянии, прописал музыку и «комнату релакса».
В последней я провожу почти все время, прерываясь на обед, душ и краткий сон. Комната воспроизводит точную копию красивейших уголков природы разных планет, с запахами, звуками, природными явлениями и даже мелкими животными. Умом я понимаю, что все это высококачественная иллюзия, но пальцы то дело пытаются стереть прохладные капли дождя, скользящие по коже. На широкой софе, устроившись на подушках, я отдыхаю у водопадов, мерзну на продуваемых горных вершинах или жарюсь в песках пустынь.
Получив разрешение на связь, отправила Рону новость о втором ребенке. В ответ получила требование на немедленную видеосвязь. Чувствуя, что ничем хорошим этот разговор не закончится, обреченно включила коннект. Рон уже ждал перед экраном. Внимательно окинул меня взглядом, задержавшись на груди. Я стянула потуже полы шелкового халатика, жалея, что не успела переодеться. Грудь сильно налилась, и халат стал маловат.
– Рад тебя видеть, Эли. Спасибо за хорошую новость. Как себя чувствуешь? – спокойный голос, уверенные жесты. Взгляд на откровенное декольте. – Беременность тебя красит.
– Я в порядке. С детьми все хорошо. Только вернулась с Земли, – проговорила на автомате, глядя в сторону. – Мама очнулась, но никого не узнает. Отец умер.
Слышу, как Рон шумно выдыхает.
– Мне очень жаль, Эли. Тебе лучше не быть одной в такой момент. Возвращайся… – он запнулся, но справившись с собой, добавил:– Я скучаю. Мы все тебя ждем. Леди Анна хотела узнать про родных, делала официальный запрос. Но сообщения с Землей нет, и…
– Рони, милый с кем ты говоришь? – белобрысая Клэр, подкравшись, прижалась бедром к плечу Ронана, заглянула в экран коннекта. – Это кто такая? Да она почти голая!
Чего ради так орать? Принесла же нелегкая эту лахудру! Или он специально не закрыл дверь, как тогда на работе? Зачем он демонстрирует мне свою любовницу? Заставить ревновать? Нервы помотать? Так я сама вам их помотаю!
Я выпустила из пальцев тонкий шелк, поправляя волосы. Полы халата тут же разъехались в стороны, обнажая грудь шикарного четвертого размера. Блондинка уставилась на ставшее совсем неприличным декольте, потом на Ронана. Лицо кривила гримаса, челюсть некрасиво отвисает.
– Ты занимаешься этим по коннекту? – визг достиг уровня ультразвука. – С такой как она? Ты настоящий извращенец!
Оказалось, что у блондинки разгон от милой кошечки до пантеры в ярости всего секунда. Миг и она бушует, заходясь ором. Рон молча отворачивается, скрывая раздражение и ярость. В брошенном в мою сторону коротком взгляде успеваю заметить тоску и обреченность.
– Клэр, выйди и дай мне закончить разговор, – от спокойствия не осталось следа, в голосе прорывается рыком едва сдерживаемая злость.
Но блондинка уже вошла в раж:
– Ну знаешь, после всего что было между нами, выставлять меня вон! Ты еще пожалеешь, что оскорбил и указал на дверь! – белобрысая резко развернулась и рванула на выход. Дверь с треском захлопнулась.
Этот звук отдался в голове, как выстрел. Контрольный выстрел в наши отношения. Поправив халат с удивлением заметила, что мне не больно от только что увиденного. Какую бы цель не преследовал Рон, подчеркивая свои отношения с блондинкой, меня это не задело.
– Эли, это не то, что ты подумала… – и снова умоляющий, затравленный взгляд.
– Рон, в следующий раз позвони из кабинета лорда Освальда, а не из борделя, – не смогла отказать себе в возможности поддеть неблаговерного.
Все же не сдержалась, гормоны наверно.
И отключила связь. Все, больше ни писать, ни звонить не буду. Хватит с меня всяких Клэр. После всего услышанного в каюте точно не засну. Опять проплачу всю ночь, слезы уже готовы брызнуть из глаз. Пойду спать в «комнату релакса».
