Текст книги "Принцесса Иляна"

Автор книги: Светлана Лыжина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

III

Прошло довольно мало времени, и Илона почувствовала, что её вырывают из сна поцелуями. Когда глаза невольно приоткрылись, стало видно, что вокруг уже не очень темно. Наверное, начало светать, но она не хотела, чтобы её будили так рано, нарочно зажмурилась, даже попыталась отбиваться. В полусне все попытки отбиться были очень вялы и потому вызвали лишь смех того, кто будил.

Муж что-то сказал, но Илона не расслышала, зато почувствовала, что он сомкнул её руки в кольцо вокруг своей шеи, да и в дальнейшем сам придавал её телу нужное положение, обходился своими силами. Супруге Дракулы, как и в прошлый раз, следовало просто смириться с происходящим. Она лишь подумала: «Завтра скажу, чтобы брился с вечера, если хочет провести со мной ночь. А то эта щетина такая жёсткая. Будто трёшься щекой о кирпичную стену».

Илона не помнила, как её оставили в покое и позволили снова погрузиться в глубокий сон, а настоящее пробуждение случилось, когда солнце уже было высоко. Услышав стук, не слишком громкий, но настойчивый, она открыла глаза и вполне осмысленным взглядом оглядела комнату.

Всё те же цветы в вазах, расставленные повсюду и ещё не увядшие. Всё та же спальня, убранная с особой тщательностью. Лишь на кресле и на ковре в беспорядке лежит одежда – мужская одежда. Илона перевела взгляд на соседнюю половину кровати и поймала вопросительный взгляд мужа:

– Что им надо? – спросил Ладислав Дракула, кивком указывая на большую дверь. Ведь стучали именно в неё.

– Мы слышали! Он скоро выйдет! – громко сказала Илона, после чего стук прекратился, а она пояснила, обращаясь к своему супругу: – Тебе сейчас нужно одеться и покинуть мою спальню. С той стороны ждут слуги, которые отведут тебя в другую комнату и помогут принять надлежащий вид для празднеств, которые ожидаются сегодня. А сюда в это время придут служанки, чтобы я тоже могла подготовиться к празднествам.

– Хорошо, – ответил муж и тут же покинул кровать.

Это произошло настолько стремительно, что Илона, ещё немного сонная, не успела вовремя отвернуться, а ведь супруг был полностью обнажён. Она разом увидела всё, что так не хотела видеть вчера даже при свете свечи. Она и сегодня ничего этого видеть не хотела. Но увидела. И теперь досадовала из-за того, что приобрела знание, которое не хотела приобретать.

Конечно, Илона отвернулась и потупилась сразу, как осознала свою оплошность, но уже ничего нельзя было исправить. Полученного знания ей с лихвой хватило, чтобы даже сейчас, уставившись в одеяло и слыша лишь звук шагов по ковру, а также шорохи, мысленным взором видеть, как муж, нисколько не смущаясь своего вида, ходит возле кровати, собирает свою одежду, а затем неторопливо одевается.

Вот он положил перед супругой её скомканную рубашку, поднятую с пола.

– Благодарю, – сказала Илона, расправляя рубашку, чтобы надеть.

Наконец, муж ушёл, поцеловав жену на прощание и произнеся многозначительно:

– До встречи.

«И теперь мне придётся проводить с ним много времени? – думала Илона. – Ох, надеюсь, тётушка не откажется от своих слов о том, что я не обязана жить с мужем, и могу жить отдельно». Пусть не произошло решительно ничего плохого или страшного, но жена Дракулы сейчас испытывала почти неодолимое желание вернуть всё к тому состоянию, которое было до помолвки. «Я не хочу! Не хочу! Ничего этого не хочу!» – готова была закричать Илона, несмотря на то, что никаких причин для недовольства у неё не было. Ну, подумаешь, слегка не выспалась!

* * *

Сразу же, как муж вышел, в комнате появились служанки во главе с Йерне. Они несли небольшую деревянную бадью, нагретую воду в вёдрах, кувшин, полотенца и ещё что-то. Йерне сочувственно поглядела на госпожу, но ничего не сказала, а Илона, тоже не сказав ни слова, вылезла из кровати и пошла за ширму к бадье – мыться.

Вот на дно бадьи постелили простынь, вот Илона встала туда обеими ногами, сняла рубашку, убрала волосы под специальный чепчик и уже готова была почувствовать, как на спину льётся вода, но тут в спальню явились мать и старшая сестра. Конечно же, они нарочно пришли чуть позже, чтобы случайно не встретиться в коридоре со своим новым родственником.

– Ну, что? Как? – настороженно спросила Агота, подходя к ширме и будто пытаясь заглянуть через неё туда, где стояла младшая дочь.

Илоне стало неловко:

– Что «как»? – спросила она, будто не понимая.

Маргит пояснила:

– Как прошла ночь?

– Ничего страшного не случилось. – Илона пожала плечами и сделала знак одной из служанок лить воду, но тут мать решительным шагом обогнула ограждение и начала пристально разглядывать дочь. – Матушка, что вы делаете!? – Илона схватила рубашку, висевшую на углу ширмы, и попыталась прикрыться, а мать вдруг ахнула и указала рукой на левое бедро младшей дочки:

– Вот! Я так и знала!

Маргит тоже подошла, чтобы взглянуть, а Илона проследила за материнской рукой и улыбнулась – настолько необоснованными оказались крики.

На бедре возле ягодицы виднелись два круглых синячка, расположенные совсем рядом и уже успевшие стать светло-лиловыми. Они появились после минувшей ночи, и пусть Илона не помнила точно, что стало причиной их появления, но, наверное, муж сжал жене ляжку и не рассчитал силу – кончики среднего и безымянного пальцев вдавились в кожу.

Маргит, судя по выражению лица, тоже не видела в этом ничего особенного, поэтому Илона решилась возразить матери:

– Пустяк. Всё очень скоро пройдёт.

– Как это «пройдёт»! – негодовала Агота. – У тебя после брачной ночи синяки! Нет, это чудовище больше к тебе не притронется!

– Матушка, если вы скажете это во всеуслышание, ведь двор будет смеяться над нашей семьёй, – сказала Илона и удивилась сама себе. Только что она тяготилась ролью замужней женщины, а теперь, когда появился случай под благовидным предлогом избежать совместной жизни, использовать случай не хотелось.

Жена Дракулы думала об этом и после того, как, одевшись в новое платье, отправилась завтракать в пиршественную залу, где уже собрались все, кто присутствовал на празднике вчера, ну а когда собравшиеся подкрепились немного, состоялась церемония, которую нарочно придумал король Матьяш.

По традиции на следующий день после свадьбы новобрачным полагалось преподнести друг другу подарки, но гости, находившиеся во дворце, слишком хорошо знали, что Ладислав Дракула лишь недавно освобождён из тюрьмы, и у него нет ничего. Вот почему Матьяш вместо церемонии обмена подарками, которая стала бы просто формальностью, решил устроить нечто более значительное и произнести слова, которых многие ждали.

В ту неделю как раз пришло известие, что турки захватили ещё одно христианское государство – Мангуп. И пусть оно было небольшое, и там жили христиане восточной ветви, но новость всё равно вызвала при дворе тревогу. К тому же союзник Матьяша, молдавский князь, настоятельно просил, чтобы Его Величество скорее прислал ему войско в помощь против турецких орд, и чтобы армию возглавил именно Дракула, а послы других христианских государств, находящиеся при венгерском дворе, ожидали, что эта просьба будет удовлетворена.

В итоге Его Величество отменил церемонию обмена подарками и, собрав всех в тронном зале, сам преподнёс своему кузену подарок весьма символичный – меч. Король не в первый раз за последние недели произнёс речь о будущем крестовом походе, а закончил её следующими словами:

– Пусть этот меч послужит на благо христианства и этого королевства. В походе ты, кузен, станешь одним из моих капитанов.

Капитанами звались военачальники в королевской армии, а Матьяш, вручая оружие, не только обещал Ладиславу Дракуле должность, но и подтверждал, что кузен теперь больше не узник, ведь узнику носить оружие запрещалось. Этой речью Его Величество, казалось, угодил всем, и зал наполнился криками ликования, но Илоне не захотелось даже улыбнуться. «Как же странно всё-таки мой муж обрёл свободу», – думала она, вспоминая брачную ночь. А затем подумала, что муж, обретя свободу, сразу же попал в новый плен, поскольку теперь обязан делать всё, что повелит Матьяш. И сбежать нельзя: брачные узы держат так же крепко, как цепь.

* * *

На третий день свадебных торжеств Его Величество устроил охоту на оленей, и пусть подобное развлечение могло показаться утомительным, Илона была довольна, потому что во время охоты могла находиться в стороне от мужа.

Когда все, собравшись во внутреннем дворе, уселись верхом и шумной толпой двинулись прочь из резиденции и из города, Ладислав Дракула ехал подле жены, улыбался и даже иногда клал руку в перчатке поверх жениной руки, но как только началась охота, толпа невольно разделилась. Мужчины ринулись вслед за оленями и борзыми псами, а женщины отстали и ехали вслед за звуком охотничьих рогов: ехать в дамском седле не очень-то удобно.

Илоне всё это казалось обычной прогулкой по зелёному светлому лесу. Ехать приходилось быстро. Но не настолько быстро, чтобы забыть про корни деревьев, о которые лошадь может споткнуться, или о ветках, которые так и норовят ударить по лицу. Пусть супруга Дракулы ещё три недели назад – в гостях у сестры – говорила, что обрадуется, если умрёт вскоре после бракосочетания, но вот теперь совсем не хотела упасть с лошади и свернуть себе шею.

В итоге Илона увидела только самый финал охоты, когда олени уже лежали на земле, псари оттаскивали борзых в сторону, а охотники спешились и теперь разглядывали свою добычу.

Очевидно, Ладислав Дракула хорошо проявил себя, поскольку Матьяш похлопал его по плечу и сказал:

– Молодец, кузен, – но Илона так и не услышала, за что король похвалил её мужа, потому что над ухом тут же раздался взволнованный щебет Орсольи, обращавшейся к ней и к Маргит:

– Вы только подъехали? Значит, вы не видели, как Его Величество поразил оленя стрелой? Она попала прямо в шею. Так метко! Ах, как жаль, что вы не видели! Надо было ехать быстрее.

Илона снова посмотрела на оленей, но тут же отвернулась, поскольку наступил черёд собакам получить свою часть добычи. Кто-то из слуг как раз вспарывал одному из оленей брюхо, чтобы борзые могли полакомиться кишками и прочим, что не годится в пищу людям. Очень грязное зрелище.

Так же собирались поступить и с остальными оленями, поэтому Илона задумалась, сможет ли заставить себя съесть хоть кусочек оленины, когда туши убитых животных будут освежёваны и насажены на вертела.

Меж тем настало время отправиться на поляну неподалёку, где под присмотром госпожи Эржебет и госпожи Аготы уже были накрыты столы, установленные прямо на траве.

По счастью, здесь, в лесу все вели себя свободнее, и новобрачной уже не требовалось сидеть за столом вместе с мужем. Сославшись на то, что в последние дни она слишком много съела, Илона отправилась прогуляться пешком в соседнюю рощу. Маргит и Орсолья вызвались сопровождать кузину Его Величества на прогулке, но, по правде говоря, Илона бродила по роще совсем не долго.

Солнце так приятно припекало сквозь зелёные ветви, а лесная трава была такая мягкая, что новобрачная уселась под дубом, прильнула спиной к стволу, подставила лицо тёплым солнечным лучам, еле проникавшим сквозь листву, и почти сразу заснула.

Старшая сестра и Орсолья уселись рядом и сначала пытались будить «соню», но в итоге добродушно посмеялись и оставили в покое.

– Ах, бедняжка, – с улыбкой в голосе произнесла Орсолья. – Значит, минувшие две ночи муж совсем не давал ей спать?

– Орсолья, до чего же ты ещё глупая! – беззлобно произнесла Маргит. – Нашла бедняжку! Вот лет через пятнадцать ты узнаешь, что жалеть надо тех бедняжек, которым никто спать не мешает.

Наверное, они говорили и дальше, но Илона, конечно, не слышала, а проснулась оттого, что левой щеке стало щекотно. Открыв глаза, жена Дракулы увидела прямо пред собой лицо мужа. Как оказалось, он склонился над ней и легонько водил по её щеке сорванным лесным цветком – синим колокольчиком.

От неожиданности Илона отпрянула и в итоге стукнулась затылком о ствол дуба, на который оперлась. На лице мужа отразилось беспокойство:

– Я напугал тебя? – спросил он, а Орсолья и Маргит, которые по-прежнему сидели рядом, но не помешали Ладиславу Дракуле будить супругу, захихикали.

– Нет, не напугал, – ответила Илона. – Просто я забыла, что нахожусь под деревом.

– Ушиблась? – продолжал спрашивать муж.

– Нет. Причёска меня спасла. Узел на затылке – как подушка.

Произнося это, Илона старалась, чтобы в голосе не проскальзывало раздражение. Ей хотелось бы спросить: «Зачем ты пришёл? Что тебе сейчас от меня нужно? Здесь ведь не спальня!» – однако следовало сдержаться и промолчать, а муж, не догадываясь, что неприятен супруге, отдал ей цветок:

– Ты в сотню раз прекраснее, чем он.

Илона посмотрела на колокольчик, вдруг подумав: «Почему цветок? Почему не пирожное?» – и опять вспомнила, что прошлое осталось в прошлом. Человек, который сейчас склонился над ней, не был Вацлавом и даже не был тем мальчиком, который когда-то вложил ей в руки ящерицу, а затем сказал: «Ты смелая». Помнится, Ладислав Дракула тоже сказал ей: «Ты смелая», – но совсем по другому поводу.

«С чего ты взяла, что этот человек похож на тех, кого ты знала прежде? – спросила себя Илона. – Он другой. И ты его совсем не знаешь, а когда узнаешь, тебе это наверняка не понравится».

IV

День охоты был последним днём торжеств, а на следующее утро новобрачные смогли наконец переехать из дворца в собственный дом, расположенный в Пеште, городке рядом со столицей, на противоположном берегу Дуная.

Супругов сопровождали родители невесты, а по настоянию Илоны поехала и Маргит. Дорогу показывал какой-то усатый чиновник, одетый нарядно, но не очень богато. Оказалось, он занимался благоустройством дома и очень гордился своим поручением, полученным от Его Величества, поэтому порученца заметно огорчал скептицизм, проявляемый родителями новобрачной.

В первый раз скептицизм проявился, когда выяснилось, что Илона и остальные женщины не могут ехать в колымаге и должны воспользоваться крытыми носилками, ведь переправляться через Дунай придётся на пароме, а колымага там не поместится – лишь трое носилок и три верховые лошади.

– Что же это за глушь такая, если туда даже на колымаге не доедешь? – удивилась мать Илоны, на что королевский чиновник вежливо возразил:

– Ну, что вы! Это вовсе не глушь.

Паромами служили большие вёсельные лодки, которые по форме больше походили на корыта. Острого носа ни у одной из них не было, зато вместо носа имелась вторая корма.

Лодка, не разворачиваясь, плавала по реке, приставая к берегу попеременно то одной кормой, то другой. Как только этот паром причаливал, через корму на пристань перекидывались деревянные мостки, чтобы одни пассажиры могли выйти, а другие – загрузиться, и так с утра до темноты.

– А мы не утонем? – спросил отец Илоны. Он, спешившись вслед за зятем и королевским слугой, с подозрением глядел, как на паром заводят лошадей и заносят пустые носилки.

– Ошват, никто из нас не утонет. Я ручаюсь, – произнёс Ладислав Дракула, первым ступив на мостки парома и подавая руку супруге: – Ты ведь не боишься? Нет?

– Не боюсь, – ответила Илона, вдруг обнаружив, что за последний месяц эта фраза стала привычной.

Держась за мужнину руку, она прошла по мосткам, не таким уж шатким, а когда судно отошло от берега, то стало казаться не таким уж утлым. Илона даже решилась пройтись по парому – хотела подойти к родителям, но муж шепнул:

– Куда ты? Побудь со мной.

Супруга Дракулы осталась на месте и лишь смотрела, как яркое солнце отражается в волнах реки и рассыпает по воде сотни бликов, от которых хотелось сощуриться. Это мешало разглядеть приближающийся Пешт, который подобно Буде стоял на самом берегу Дуная, обнесённый каменными крепостными стенами.

– Никогда не была в Пеште. Только видела его издали, – сказала Илона мужу, избегая неловкого молчания, а затем спросила: – Сколько нужно времени, чтобы обойти весь город? День? Два?

– Не знаю, – ответил муж.

– Не знаешь? – удивилась Илона. – Ведь ты жил там около месяца.

– Да, – кивнул Дракула, – но у меня не было возможности узнать, насколько велик город. Мне не разрешалось бродить по улицам. Всё, что я знаю, это дорога из моего дома до храма, а ещё – дорога из моего дома до пристани, к реке, – он как-то по-особенному улыбнулся. – Я ходил на пристань не так часто, как в храм, но помню этот путь, будто прошёл его тысячу раз, ведь он вёл меня в Буду, на встречу с тобой. Хочешь, перечислю всё, что есть на этом пути? – Муж сильнее сжал супруге руку.

Илона смутилась:

– Прошу тебя, не нужно.

– Не нужно перечислять?

– Не нужно так крепко держать меня за руку.

* * *

Сам город родителям новобрачной тоже не понравился. Дощатые пристани, деревянные домики служебных построек рядом, каменные домики пригорода, возвышающаяся за ними крепостная стена с широким зевом открытых ворот, шпиль католического храма, виднеющийся из-за стены, – казалось, всё вызывает у родителей невесты неудовольствие.

– И наша дочь станет жить в таком месте? – спросила мать Илоны, стоя на пристани и почти с презрением оглядывая всё вокруг. – Какой-то захудалый городишко.

Агота неодобрительно смотрела даже на людей, проходящих мимо, а ведь это не были какие-то оборванцы – самые обычные прохожие, да и пристань была не грязнее, чем с противоположной, будайской стороны.

Маргит молчала, не принимая ничью сторону, отец хмурился, но тут Илона почувствовала, что не может молчать. Стало обидно, но не за себя или за мужа, а за ни в чём не повинный город и его ни в чём не повинных жителей. Ведь ясно же было, почему родители ругают всё вокруг – им не нравится новый супруг младшей дочери! И пусть во время приготовлений к свадьбе и самих торжеств эти чувства скрывались, дабы не вызвать неудовольствие короля, но теперь Ошват Силадьи с женой больше не могли и не хотели сдерживаться.

«Пусть им не нравится мой супруг, навязанный мне, – думала Илона. – Но зачем же так несправедливо относиться ко всему, что так или иначе связано с этим человеком!» Вот почему новобрачная вдруг воскликнула:

– Да что вы, матушка! Вспомните Эрдели, откуда вы совсем недавно прибыли. Разве центром Земли Силадьи не является такой же город как этот? А когда я жила в Эрдели с вами, мы вместе ездили туда на ярмарку и не думали, что едем в неподходящее для нас место.

– На ярмарку – это одно, но жить я бы там не стала, – ответила мать, конечно, не желая признавать, что погорячилась.

– А как же другой городок неподалёку? – продолжала Илона. – Матушка, вспомните то время, когда был жив дядя Михай. В то время вы, отец, Маргит и я жили в небольшом замке рядом с маленьким городком. Тот городок был гораздо меньше, чем Пешт, однако я ни разу не слышала, чтобы вы или отец говорили о том месте с неудовольствием. Пешт ничем не хуже.

Ладислав Дракула улыбнулся в усы, довольный. Он улыбнулся бы более явно, но сдерживался из уважения к семье своей супруги.

Меж тем родители Илоны продолжали хмуриться, Маргит по-прежнему не принимала ничью сторону и сохраняла бесстрастное лицо, а Илона, видя всё это, огорчённо вздохнула. Она-то хотела, чтобы отец с матерью стали веселее, но вместо этого получилось, что супруга Дракулы опять защищает своего мужа, как три дня назад, когда мать увидела пару крохотных синячков и сказала, что Дракула во время брачной ночи повёл себя слишком грубо.

* * *

После разговора на пристани, который так и не закончился примирением, женщины сели в носилки, а мужчины – на коней, но путь продолжили молча.

Только однажды это молчание было нарушено – когда все двигались через большую площадь, расположенную недалеко от пристани. Чиновник, всё ещё не терявший надежду на то, что семья Силадьи останется довольна, показал рукой налево, на большое каменное здание с мощными стенами и невысокой колокольней, судя по всему стоявшее здесь уже не первую сотню лет:

– А вот это главный католический храм города.

Илона узнала шпиль колокольни, который видела с пристани, и за который заступалась, как и за весь город. Именно этот храм Илоне теперь предстояло посещать каждое воскресенье, поэтому прежде, чем родители успели что-то проворчать, она громко произнесла:

– Очень хорошо.

Дом, в котором новобрачным теперь предстояло жить вместе, даже издалека светился новой побелкой и оказался достаточно большим. Как и все окрестные здания, это жилище имело два этажа, над которыми поднимался скат черепичной крыши с печными трубами.

На фасаде помещалось восемь окон в каменных рамах. На втором этаже – четыре трёхстворчатых, а на первом – тоже четыре, но двустворчатых, то есть узких. Окна нижнего этажа архитектор объединил в пары и сдвинул ближе к краям дома, потому что следовало оставить место в середине, где находились массивные деревянные ворота, обрамлённые ажурной каменной аркой.

В одной из створок виднелась маленькая калитка. Илона услышала, как эта калитка хлопнула (наверное, кто-то из слуг, всё время выглядывая на улицу, поджидал приезда хозяев и скрылся, увидев их), а затем ворота распахнулись.

– Прошу за мной, – произнёс королевский чиновник, первым въезжая в дом и даже не пригибая голову – так высока была арка.

Само здание чем-то напоминало дом дяди Михая в Буде, теперь занимаемый отцом Илоны. Так же, как дядюшкин дом, этот казался внутри больше, чем снаружи. За воротами, как и во всех подобных строениях, начинался длинный каменный коридор, а справа и слева в стенах виднелись ниши для сидения.

Коридор вёл во внутренний мощёный дворик с колодцем. Здесь, во дворе, по всей длине второго этажа шёл крытый деревянный балкон. В первом этаже виднелось большое парадное крыльцо, а также другое, поменьше, и дверь в погреб.

Перед парадным крыльцом стояли в ряд несколько мужчин и женщин в скромной опрятной одежде, которые очень почтительно поклонились.

– Сейчас я покажу вам дом, – произнёс королевский слуга, обращаясь к семейству Силадьи и Ладиславу Дракуле. – Затем мы пройдём в столовую, где к тому времени накроют трапезу, – теперь он указал на людей возле крыльца и пояснил: – Его Величество был настолько предусмотрителен, что распорядился нанять слуг для новой четы. Впрочем, если эти слуги окажутся не достаточно старательными, их можно поменять.

С этими словами чиновник взошёл по ступенькам парадного крыльца и церемонно открыл дверь, предлагая новобрачным и родне Илоны проследовать в комнаты, а там, конечно, обнаружилось всё то, что было недавно выставлено в одном из залов королевского дворца как подарки.

Изукрашенная дубовая мебель, ковры на полу, серебряная посуда на полках, венецианские зеркала на стенах – всё это, а также другие дорогие предметы, которые во дворце не выставлялись, делали дом ещё более похожим на дом дяди Михая. Наверное, это заметили и родители Илоны, потому что обстановка им понравилась. Маргит тоже выражала одобрение и, кажется, по своему обыкновению, слегка завидовала.

Новобрачная даже подумала: «Отдам что-нибудь из этого сестре. Пусть порадуется». Илона сделала бы такой дар с лёгким сердцем, да и Христос призывал проявлять щедрость. Оставалось только спросить согласие у мужа, но по глазам Ладислава Дракулы было видно, что он легко расстанется со всем, что здесь находится. Для него эта богатая обстановка стала такой же новой, как для его супруги, и вызывала такое же удивление, но если Илона теперь считала себя хозяйкой всего этого, то муж смотрел не как хозяин. Будто думал, что всё может исчезнуть в любой миг!

Наверное, тринадцать лет заточения приучили этого человека к тому, что Бог даёт богатство так же легко, как отбирает, а последние несколько дней лишь добавили уверенности в изменчивости судьбы. Илона ясно читала по лицу мужа, что ещё недавно эти комнаты (которые тот не раз обошёл, пока жил в Пеште под арестом) смотрелись иначе. Наверное, они оставались пустыми или очень скромно обставленными, а стоило отлучиться во дворец и отпраздновать там свадьбу, как здесь появилась роскошь.

«Для моего мужа все эти вещи будто с неба упали», – продолжала размышлять Илона, потихоньку наблюдая, как тот осматривает своё же жилище, однако Ладислав Дракула удивлялся новизне недолго, потому что его мысли приняли другое направление. Он всё норовил пропустить королевского слугу и родню своей жены вперёд, чтобы самому, пока никто не видит, лишний раз положить руку супруге на талию. Вот, что Ладислав Дракула, несомненно, считал своей собственностью! И не только женину талию, но и всё её тело. Вот, на что он смотрел, как хозяин!

Поначалу Илона пыталась как-то избежать его знаков внимания – начинала торопливо идти вперёд или делала неожиданный шаг в сторону якобы для того, чтобы лучше рассмотреть обстановку, – но мужнина рука с досадной настойчивостью возвращалась на прежнее место, так что Илона в конце концов поняла: «Я зря стараюсь. Как и в предыдущих случаях. Нельзя избежать неизбежного».

Наконец, все собрались в столовой, чтобы отведать специально приготовленный для них обед и заодно оценить мастерство кухарки, которой, наверное, на первое время доставили продукты прямо из дворца. На городском рынке в Пеште она вряд ли нашла бы «дичину», а между тем обед был приготовлен именно из этого.

– Вкусно, – сказала Илона, пробуя суп из перепёлок. Она вдруг сообразила, что если мать хоть раз придерётся, то сама примется искать для младшей дочери новую кухарку, а затем и дальше начнёт вмешиваться в домашние дела. «Я не впервые замужем, но впервые становлюсь хозяйкой дома, – подумала новобрачная. – Пусть я не рада новому браку, но могу же хоть чему-то порадоваться. Стану сама вести хозяйство, и это меня развлечёт. Не надо, чтобы мама вмешивалась».

– Вкусно, правда? – спросила Илона у своего мужа, на что услышала:

– Да, – и вдруг испытала огромную благодарность за то, что он просто согласился, а не начал, как часто делают мужчины, показывать, что у него на всё есть своё мнение. Если бы Дракула начал обстоятельно рассуждать о вкусе и обмолвился, что в супе чего-то не хватает, мать Илоны могла бы за это зацепиться и настоять, чтобы кухарку заменили. Но вряд ли Дракула сказал «да», поскольку разбирался в женских уловках. Просто сказал, не думая. И всё же...

Когда настало время для жаркого из кабанятины, Илона опять сказала, что вкусно, ведь это была правда, а муж опять согласился, очевидно, даже не подозревая о важности своих слов, но жена всё равно одарила его самой тёплой и искренней улыбкой.

Остальная часть стряпни тоже оказались принята хорошо, после чего родители новобрачной сказали, что согласны оставить свою дочь в этом доме.

– Что ж, я довольна, – сказала Агота.

– Теперь я вижу, что жить здесь ей будет удобно, – подытожил Ошват Силадьи и, следовательно, королевскому слуге, родителям Илоны и её старшей сестре настало время вернуться в Буду.

Новоявленная супружеская чета проводила всех до крыльца и только-только вернулась в прихожую, как Илона в очередной раз почувствовала руку на своей талии. Жена Дракулы осторожно подняла глаза на мужа, а он подмигнул ей и многозначительно произнёс:

– Что-то я не помню, показывали ли нам твою спальню.

– Да, показывали, как и прочие комнаты второго этажа, – ответила Илона, прекрасно понимая, к чему всё клонится. Она хотела бы придумать отговорку, но тех нескольких мгновений, в течение которых можно было это сделать, не хватило.

– Да-да, теперь припоминаю, – кивнул супруг, – мы туда заглянули и сразу же пошли дальше, поэтому теперь, когда нам никто не мешает, давай-ка осмотрим там всё повнимательнее.

Илона ещё раз мысленно оглядела дом, который теперь стал её домом, и не удержалась от печального вздоха, хотя, казалось бы, каждая новобрачная обрадуется, став хозяйкой такого жилища. Илона не радовалась. В эту минуту она не ощущала себя хозяйкой здесь. Дом превратился в ловушку, которая только что захлопнулась.