Текст книги "Принцесса Иляна (СИ)"
Автор книги: Светлана Лыжина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Илона, уже успевшая подумать, что рассказ сестры правдив хоть отчасти, теперь вдруг посмотрела на всё иначе:
– Значит, меча не было? – робко спросила она у жениха.
– Его и сейчас нет, – ободряюще произнёс тот. – Сейчас я даже кинжала не могу носить, а ведь мне, как человеку благородному, следовало бы.
– И значит, никто не умер? – продолжала спрашивать Илона.
– Страж умер разве что в чьём-то воображении, – всё так же ободряюще произнёс Дракула.
Маргит оказалась в полнейшем замешательстве, что случалось с ней довольно редко:
– Но мне рассказывали! – будто оправдываясь, произнесла она.
– Я ни в чём не виню сестру своей невесты, – любезно ответил жених. – Обо мне чего только ни рассказывают, но пусть человек, от которого вы узнали историю про разбойника, скажет, откуда у меня мог взяться меч.
– Что ж. Я спрошу, – пообещала Маргит, но по всему было видно, что она намеревается задать тому рассказчику или рассказчице совсем другой вопрос: "Не стыдно тебе выставлять меня в глупом свете?"
– А я, – продолжал Дракула, – пожалуй, расскажу эту историю страже, которая ждёт меня возле покоев госпожи Эржебет. Им скучно за мной ходить, вот я и развлеку их рассказом о том, в чём они якобы участвовали.
– Вот видите! – воскликнула Эржебет. – Мой Матьяш всегда говорил, что о Ладиславе рассказывают очень много сплетен и очень мало правды.
– А хотите послушать другую сплетню обо мне? – вдруг спросил Дракула.
– Если это что-то страшное, то не нужно, – поспешно произнесла Илона.
«Хватит с меня ужасов!» – мысленно воскликнула она, а жених, конечно, видел, что невеста устала пугаться.
– Нет, это будет не страшно, а даже немного забавно, – заверил он её. – Сплетня относится к тем временам, когда я правил в Валахии. Так вот говорят, что однажды я ехал куда-то по делам и увидел, как в поле работает человек, а у него рубашка оказалась очень короткая, неудобная, всё время выбивалась из-за пояса. Говорят, что я спросил этого земледельца, кто шил ему рубашку. Он ответил, что жена.
– Эта история мне знакома, – насторожилась Маргит, – но вряд ли её можно назвать забавной.
– Я ещё не всё рассказал, – ответил Дракула и продолжил: – Говорят, что я велел земледельцу проводить меня к его жене и объяснил, что собираюсь проучить её.
Маргит оставалась настороженной, да и Илона – тоже. Как после выяснилось, они обе подумали: «Неужели он считает историю, где женщине отсекли руки, забавной?» – а жених Илоны меж тем говорил:
– Молва утверждает, что я забрал ту женщину во дворец, проучил там хорошенько на особый лад и вернул мужу... А через положенный срок у неё родился мальчик, и глаза у него были точь-в-точь, как у меня.
Окончание истории оказалось настолько неожиданным для обеих сестёр Силадьи, что они просто потеряли дар речи – сидели с приоткрытыми ртами, однако Эржебет и её юные придворные дамы этого не заметили, потому что им стало очень весело. Сначала прыснула со смеху Эржебет, а вслед за ней и её маленькая свита.
– А как мальчика-то назвали? – продолжая смеяться, спросила матушка Его Величества.
– Не знаю. Молва молчит, – пожал плечами жених Илоны, а затем обратился к невесте: – Ты полагаешь, что и это правда?
– Конечно, нет, – Илона решила примирительно улыбнуться и вдруг неожиданно для себя добавила, опустив голову: – Наверное, мне следует попросить прощения за своё легковерие. Его Величество говорил мне, что не надо верить слухам, а я хотела следовать этому совету, но не смогла и в итоге обидела жениха. Однако теперь я не буду слепо доверять молве...
Произнося это, Илона услышала какой-то шорох, но даже не успела сообразить, что это, как вдруг обнаружила – её жених снова возле неё, сам взял за руку и снова эту руку целует.
– Я нисколько не обижен. И я тронут решимостью своей невесты, – мягко произнёс Дракула. – Не стану скрывать, что моей будущей супруге придётся нелегко из-за разных сплетен. Даже если затыкать уши, всё равно невольно услышишь что-нибудь эдакое, и единственное спасение от этого – здравый смысл. Только он поможет отличить правду от вымысла.
– Я понимаю, – ответила Илона, мягко высвобождая руку, потому что и сестра, и тётя, и юные придворные дамы смотрели так, будто между невестой и женихом происходит что-то почти неприличное.
Впрочем, подозрительные взгляды наблюдательниц Илона ощущала даже тогда, когда жених вернулся в своё кресло. Казалось, что сестра, тётя и четверо придворных дам думают одно и то же: «А Дракула ей нравится. Надо же! Кто бы мог подумать! Как она любезничает с ним».
Пусть Илона сама не думала, что любезничает, но почему-то была уверена, что другие полагают именно так. Она смутилась и едва следила за ходом разговора. Её несколько раз о чём-то спрашивали, и пришлось что-то отвечать, но когда жених начал прощаться, Илона уже не смогла бы вспомнить, о чём говорила совсем недавно. Сразу же, как визит окончился, она попросила позволения уйти в свои покои.
– Я хотела бы отдохнуть, – призналась Илона.
– Конечно, моя девочка, – улыбнулась Эржебет и тут же, повернувшись Маргит, строго добавила: – А ты останься.
Старшая сестра обречённо вздохнула, понимая, что сейчас получит выговор за то, что рассказывает младшей всякий вздор, но Илона, которая могла бы заступиться за Маргит, не сделала этого, потому что думала про другое, более важное. Илона торопилась в свои покои, а когда, наконец, оказалась там, то сразу велела своей служанке Йерне приоткрыть окно.
– Зачем? – удивилась та.
– Приоткрой. Быстро, – повторила госпожа, а когда приказ был исполнен, выглянула наружу, думая о том, как всё-таки удачно, что окна её комнаты выходят на главный двор, и что во дворе в это время немноголюдно.
Там толпилось всего два десятка человек – несколько придворных, окружённых челядью – поэтому не составило труда заметить, как через пустое пространство, вымощенное каменными плитами, идёт невысокий широкоплечий человек с чёрными волосами, легко узнаваемый даже со спины. Не за каждым ведь следуют четыре вооружённых королевских стража!
Вот человек замедлил шаг, из-за чего стражники поравнялись со своим подопечным, а затем подопечный, снова ускорившись, начал им что-то говорить. Илона надеялась услышать хоть несколько слов, ведь мощёный двор и высокие каменные здания создавали эхо, как в колодце, но поначалу речь была слишком тихой.
Первое, что удалось услышать, это громкий смех четырёх стражей. «Мой жених рассказывает о разбойнике, как обещал?» – гадала Илона, а затем до неё долетела фраза Дракулы, сказанная особенно громко:
– ...размахнулся и срубил ему голову, а вы, как видно, хлопали глазами и не пытались меня остановить.
– А он стоял, как столб, и ждал, пока ты ему голову срубишь? – спросил один из стражников, похохатывая.
– Может и так, – жених Илоны развёл руками. – Но мне всё же любопытно, где я взял меч? Не вы ли мне одолжили?
Стража снова засмеялась, а дальнейшего разговора уже не было слышно, потому что рассказчик и его четверо слушателей оказались на другом конце двора, а затем скрылись в воротах.
IV
Свадебные хлопоты обошли Илону стороной. Как и семнадцать лет назад, ей не был известен ни список приглашенных, ни список блюд, которые окажутся поданы к праздничному столу. Невеста знала только дату свадьбы – торжество наметили на начало июля, когда отмечается праздник Посещения Святой Елизаветы Пресвятой Девой Марией.
Знаменательное событие, когда Дева Мария, будущая мать Христа, посетила свою родственницу Елизавету, будущую мать Иоанна Крестителя, отмечалось Католической церковью восемь дней, то есть целых восемь дней подряд были праздничными – ни одного постного, и это казалось очень удобным для предстоящей свадьбы.
В день бракосочетания, конечно, предполагался пир во дворце. В последующий день – ещё один пир. На третий день хотели устроить большую охоту неподалёку от столицы, а утром четвёртого дня новобрачные должны были отправиться в Пешт, в тот самый дом, который сейчас служил местом пребывания жениха под стражей. После свадьбы этому жилищу предстояло стать собственностью Ладислава Дракулы и семейным гнездом.
«Сколько хлопот, суеты! А зачем?» – спрашивала себя Илона, потому что предпочла бы скромную свадьбу без толпы гостей, без большого пира и большой охоты, но кузине Его Величества следовало выходить замуж со всей подобающей пышностью. Даже платье ей полагалось не простое, а такое, которое она не сможет ни надеть, ни снять самостоятельно, и даже цвет платья нельзя было выбрать самой.
На семейном совете, который, конечно, проходил без участия невесты, решили, что одежды брачующихся должны быть в тех же цветах, что и родовые гербы, причём стороны почтят друг друга особым образом. Невеста наденет платье под цвет родового герба жениха, а жениху подберут одежды в цвет герба семьи Силадьи.
Это означало, что Илоне предстояло надеть тот цвет, который она никогда в жизни не носила – красный, да ещё с золотой вышивкой, ведь на гербе у валашских правителей был золотой орёл с крестом в клюве, обычно изображавшийся на красном фоне.
Наряд жениха при этом смотрелся бы скромнее, ведь герб Силадьи не отличался яркими красками – бурая коза, выпрыгивающая из золотой короны, изображённая на белом фоне. И всё же семейный совет решил, что так будет лучше.
* * *
Разумеется, жениха на семейный совет приглашали. Илона знала об этом, потому что в разговорах своих родителей и Матьяша иногда слышала фразы о том, что будущий муж «настаивал» или «просил».
Невеста прекрасно помнила, что речь идёт о договорном браке, то есть о сделке, но почему-то оказалось очень не приятно думать, что жених торгуется со своей будущей роднёй. Сделка есть сделка, и значит, торг уместен, но Илона всё чаще думала: «Пусть бы будущий муж торговался поменьше».
В один из дней она даже обрадовалась, когда случайно услышала разговор Матьяша с её отцом: собеседники направлялись в покои к Эржебет как раз после семейного совета, состоявшегося в покоях Его Величества:
– Ошват, ну, прояви щедрость, – вполголоса говорил король. – Десять тысяч – это мало. Дай двадцать. Приданое должно быть достойным.
– Двадцать этому проныре! – отвечал отец Илоны, а под пронырой, конечно, подразумевал своего будущего зятя. – Хватит и того, что он заполучил мою дочь.
– Не упрямься, Ошват, – твердил король. – Он согласится и на десять. Но что скажут люди? Скажут, что ты жаден. А я не хочу, чтобы так говорили. Мои родственники должны выглядеть достойно.
Матьяш хотел добавить что-то ещё, но увидел Илону, которая, как положено при появлении Его Величества, поклонилась, и замолчал. Обсуждать дела при ней король не собирался.
– Прошу прощения, – сказала невеста и поспешно вышла из комнаты якобы для того, чтобы дать отцу и кузену договорить, а на самом деле просто хотела скрыть свою внезапную радость.
«Десяти тысяч золотых ему довольно. Он не потребует больше, потому что и так рад, что женится. Он рад, что женится на мне. Рад, – повторяла Илона, направляясь в свои покои, но вдруг остановилась и спросила себя: – А как же Вашек?»
Она вдруг с ужасом осознала, что не вспоминала о нём уже несколько дней, и ей тут же представилось, как покойный муж смотрит на неё с небес и очень печалится. Илона вообразила, что он молчит и даже не вздыхает, но выражение его лица, обрамлённого светло-русыми волосами, которые на небе стали ещё светлее, говорило красноречивее любых слов. Нет, этого взгляда казалось невозможно вынести!
"Тебе нельзя так поступать с Вашеком! Нельзя! – подумала Илона и напомнила себе, что согласилась на предстоящий брак потому, что он договорной, то есть совершается без учёта чувств. А ещё она вдруг поняла, что не смогла бы согласиться, окажись на месте Дракулы другой жених. Когда Илона твердила, что её смущает прошлое жениха, то обманывала и себя, и других. Только за такого мужчину как Дракула она и могла бы выйти! Илона согласилась потому, что её женихом стал тот, кто просто не может нравиться, потому что это Дракула – жестокий да и просто отталкивающий человек. Казалось, что своим согласием она угодила всем. Даже Вашеку. А теперь получалось, что Дракула нравился ей вопреки всему. Как же так?
«Этот жених не должен тебе нравиться. Не должен», – сказала себе невеста Дракулы. Испугавшись изменить Вацлаву, она уже не радовалась, перестала улыбаться. Зато чувство вины начало исчезать. Опасности нарушить верность покойному мужу теперь не было.
* * *
На семейном совете очень много обсуждалось то обстоятельство, что Дракула – не католик. Подобно большинству влахов он исповедовал христианство восточной ветви, а ведь вероисповедание весьма важно, когда речь идёт о заключении брака.
Как и обещал Матьяш своей кузине, разговор даже не заходил о том, чтобы ей ради предстоящей свадьбы сменить веру, но и жених по условиям брачного договора не должен был переходить в католичество. Стороны решили, что брак будет «смешанный».
Илона впервые услышала о смешанном браке, когда во дворец пришёл один из священников, состоявший при архиепископе Эстергомском. Именно этому архиепископу предстояло совершить обряд бракосочетания между ней и Ладиславом Дракулой, а священник, исполняя поручение архиепископа, должен был рассказать невесте и жениху, как всё произойдёт.
Когда посланец, облачённый в чёрную сутану, прибыл в королевский дворец и оказался препровождён в покои Эржебет, там уже собралась вся семья: сама Эржебет, Ошват Силадьи и его супруга Агота с дочерьми. Только Матьяш не присутствовал, потому что ещё давно выяснил для себя подробности, касающиеся этого дела, и не считал нужным слушать их повторно, а вот родители невесты, её старшая сестра и сама Илона преисполнились любопытством, совсем не праздным.
– Вы уж расскажите нам, отец, – произнесла Агота, когда посланец в чёрной сутане уселся на пристенную скамью. – Дело для нас новое, непривычное. Я, признаться, очень беспокоюсь, как бы люди не начали судачить, что брак моей дочери ненастоящий.
– Уверяю вас, он будет самый настоящий, – спокойно произнёс священник и елейно улыбнулся. – Как можно усомниться в действительности брака, если бракосочетание пройдёт по католическому обряду.
– Католическому? – переспросила Агота и оглянулась на младшую дочь, которая сидела неподалёку.
– Да, именно так, – кивнул посланец архиепископа. – Если бы бракосочетание происходило в Валахии, то могло случиться по-другому, но поскольку оно произойдёт здесь, обряд будет католический.
– Слава Господу! – мать Илоны облегчённо вздохнула и перекрестилась.
Эржебет, сидевшая в своём любимом кресле, удовлетворённо улыбнулась:
– А как же иначе! Ведь мой сын с самого начала сказал, что нашей Илоне совершенно не о чем беспокоиться. Как можно сомневаться в словах моего сына!
– Мы и не думали сомневаться, – смутилась Агота. – Просто всё так непривычно!
– А что это за смешанные браки такие? – спросил отец Илоны, сидевший рядом с женой. – Откуда они взялись?
– Они пошли от правителей, которым требовалось заключать политические союзы, – ответил посланец архиепископа. – Этому есть примеры довольно ранние. Несколько столетий назад подобные браки уже совершались.
– Вот видите! – сказала Эржебет и многозначительно подняла указательный палец. – Ваша дочь будет выходить замуж так, будто родилась в семье правителя. Этот брак не унизит её, а возвысит. Это же ясно, но вы всё сомневаетесь!
– А между кем совершались? – продолжал спрашивать Ошват Силадьи.
– К примеру, матушка нашего великого короля Иштвана Святого всегда оставалась христианкой восточной ветви. Брак с отцом Иштвана был смешанный. Вспомните также союз между нашим королём Андрашем Первым и дочерью правителя Руси. Жена Андраша после свадьбы тоже осталась в своей вере и лишь позднее, когда овдовела, приняла нашу веру, чтобы выйти замуж во второй раз, за достойного католика, которого звали...
– Иштван Святой? Андраш? – перебил Ошват. – Это же было полтысячи лет назад! А есть что-нибудь поближе к нашим временам?
– Можно и поближе, – согласился посланец архиепископа. – В Валахии, откуда происходит жених вашей дочери, тоже есть примеры.
– Да? – удивился отец Илоны, но его собеседник остался невозмутим:
– Да. Прапрадед, прадед и дед господина Ладислава Дракулы по отцовской линии* были женаты на католичках, и как раз через смешанный брак, то есть супруга сохраняла своё вероисповедание.
– Надо же! – воскликнул отец Илоны. – А Дракула нам ничего не сказал.
______________
* Имеются в виду князь Николае Александру, князь Раду I по прозвищу Чёрный воевода (Нэгру Водэ) и князь Мирча I по прозвищу Старый.
______________
Священник, почему-то смутившись, пояснил:
– Об этом мы говорили с господином Ладиславом, когда я посещал его вчера, и оказалось, что он сам не всё знал... Особенно в отношении своего деда... Но спорить не стал, хоть и продолжал сомневаться.
– Вот как? – насмешливо спросил отец Илоны. – Дракула даже не знал, что его бабка была католичка?
Священник смутился ещё больше, даже покраснел, что на фоне его чёрной сутаны казалось весьма заметно. Был бледный, а стал розовый:
– Нет, о вероисповедании своей бабки он знал. Разумеется, знал, но... его бабка... э... не являлась супругой деда.
– Что? – насторожилась Агота.
Посланцу архиепископа ничего не оставалось, как прямо заявить:
– Отец господина Ладислава рождён от внебрачной связи, потому что дед господина Ладислава был женат, но... жил с любовницей. Совсем не редкость среди правителей Валахии.
– Ну и дела! – воскликнул Ошват Силадьи.
– Возможно, вас успокоит то обстоятельство, что бабка господина Ладислава, хоть и не являлась супругой деда, но тоже исповедовала католичество, – поспешил добавить священник-посланец.
– Ну и дела! – снова воскликнул Ошват.
Он хотел сказать что-то ещё, но жена дёрнула мужа за рукав, а посланец архиепископа, немного сбившись с мысли из-за всех этих подробностей, повторил на новый лад то, что уже и так сообщил:
– Господину Ладиславу, конечно, известно, что его дед был женат, но то, что супруга деда подобно э... любовнице тоже являлась католичкой, вызвало у господина Ладислава удивление.
– А вы доподлинно знаете про смешанные браки с правителями Валахии? – осторожно спросила Маргит.
– Да, – отвечал посланец, наконец совладав с собой, – я знаю доподлинно, что прапрадед господина Ладислава вторым браком женился на католичке из наших земель и приказал построить рядом с дворцом католический храм нарочно для своей супруги. Когда прадед господина Ладислава женился на католичке, этот храм подновили, и этим же храмом впоследствии пользовалась женщина, на которой был женат дед господина Ладислава. Она тоже происходила из наших земель, как и... как и бабка господина Ладислава. Семья господина Ладислава связана с нашим королевством весьма тесно.
– А вы сами откуда всё знаете? – спросил отец Илоны, на что услышал:
– Во исполнение просьбы Его Величества, которая была обращена к Его Высокопреосвященству, мы провели расследование, изучали архивы, и вот итог.
– Так значит, смешанные браки – дело вполне обычное? – спросила мать Илоны.
– О, да! – священник несколько раз кивнул. – А с тех пор, как между нашей церковью и восточной христианской церковью была заключена уния*, то есть чуть более тридцати лет назад, всё упростилось. Если две ветви христианства объединились, то верующим, которые принадлежат к этим ветвям, тем более можно объединиться. На смешанный брак уже не нужно особого разрешения из Рима. Достаточно благословения от архиепископа.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Эржебет. – Не будет лишней волокиты с бумагами. А то я два года назад отправила письмо в Рим по одному делу, так до сих пор не дождалась ответа.
______________
*Флорентийская уния 1439 года.
______________
Меж тем мать Илоны продолжала волноваться о том, как будет выглядеть брак со стороны:
– Итак, отец, – сказала Агота, обращаясь к священнику, – бракосочетание пройдёт по католическому обряду, а что будет дальше? Как супруги станут жить?
– Так же, как и католическая пара, – отвечал посланец архиепископа. – Соблюдать посты, праздновать общие праздники, которые совпадают по датам. К примеру, Рождество. А в том, что не совпадает, каждый из супругов будет придерживаться правил своей церкви. Увы, вместе посещать храм у них не получится. Каждый станет ходить в свой. Ваша дочь продолжит посещать мессы, а ваш зять – литургии... если я правильно произношу, как это называется у восточных христиан.
– Что ж, понятно, – кивнула мать Илоны, но священник сказал ещё не всё:
– Если же в таком браке родятся дети, то сыновья обычно воспитываются в вере отца, а дочери – в вере матери, но это условие не обязательное. В брачном договоре может быть указано, что все дети станут воспитываться в вере отца или в вере матери. Это уж как договорятся семьи будущих супругов. Кстати, позвольте официально спросить – как вы решили в нынешнем случае? Будет ли среди католиков прибавление?
– Среди католичек оно, возможно, будет, – улыбнулась Эржебет. – Когда Ладислав только узнал, что женится на католичке, то сперва настаивал, чтобы все дети исповедовали его веру. Но когда обнаружил, что ему предстоит породниться с семьёй Силадьи, то уступил: он согласился, что дочери будут католичками подобно матери. Вот, как он ценит оказанную ему честь!
«Зачем спорить о вере детей, если детей у меня всё равно не появится?» – подумала Илона, но вслух ничего не сказала, потому что была младшей в семье, а младшим положено молчать, когда говорят старшие.
Часть IV
Свадьба
I
За минувшие семнадцать лет Илона уже успела забыть, что бракосочетание – это очень утомительно. Несмотря на то, что все возможные приготовления были совершены накануне, утром пришлось очень рано встать, чтобы, умывшись и помолившись, сесть в кресло и сидеть там около двух часов очень прямо, пока тебе делают причёску. Затем пришлось ещё около часа одеваться, а затем потратить ещё час на разные мелочи, и вот Илона, уже готовая ехать на бракосочетание, остановилась посреди комнаты, посмотрела в зеркало, стоявшее на туалетном столике, и сама себя не узнала.
Кто эта женщина в красном платье с золотой вышивкой? Откуда эта высокая замысловатая причёска, кажущаяся огромной из-за белого полупрозрачного покрывала, приколотого к волосам? Почему руки у неё такие холёные, будто она никогда не делала этими руками никакой работы?
Новые туфли немного жали ногу. Туго затянутый лиф платья не давал свободно дышать. От них хотелось избавиться, поэтому невеста подумала: «Быстрее бы всё закончилось», – но, увы, всё только начиналось.
– Ах, доченька, что же мы делаем, – вздохнула мать, уже давно одетая, чтобы ехать в церковь.
– Вы готовы? – спросил отец, входя в комнату.
– Да, – ответила Илона и, помня обычай, склонилась перед родителями: – Отец, матушка, благословите ехать в церковь.
– Да благословит тебя Всемогущий Бог, – поочерёдно ответили те и осенили дочь крестным знамением, а затем произнесли: – Амэн.
День выдался ясным и солнечным. Во многих дворцовых комнатах яркие лучи, пробиваясь сквозь стёкла витражей, оставляли на стенах и на полу цветные узоры, и такие же узоры появились на стенах церкви Матьяша – бывшего собора Девы Марии – где состоялось бракосочетание.
Илона не помнила, как доехала туда из дворца. Не помнила, как вышла из колымаги, поднялась по каменным ступеням и оказалась под высокими стрельчатыми сводами, где вот-вот должна была начаться свадебная месса. Запомнился лишь путь к алтарю. Невеста шла, ведомая отцом, а справа и слева толпились разодетые люди, и половину из них она не знала. Позади шла мать, которая раза два тихо всхлипнула, но сумела сдержаться и не расплакалась.
Возле алтаря, испещрённого цветными пятнами солнечных зайчиков, уже ждал архиепископ Эстергомский в белом богослужебном облачении и другие церковнослужители в похожих одеждах.
Вот справа, в первом ряду нарядной толпы показался жених – не Вашек, а Ладислав Дракула, поэтому Илона поначалу даже не верила в истинность происходящего, когда отец вручил её этому человеку, и она под руку вместе с Дракулой пошла к алтарю. Казалось, что это сновидение, глупое сновидение, где всё перепуталось, но вскоре пришло осознание, что «сон» уже не закончится, пробуждения не будет, и придётся жить в этом сне, несмотря на всю его нелепость.
Не так давно невеста смеялась, когда ей предложили стать женой Дракулы, и вот это уже нисколько не напоминало шутку. Кузен Матьяш, который, сидя на балконе вместе со своей матерью, ждал начала богослужения, теперь уж точно не стал бы останавливать то, что совершается, и говорить: «Пошутили, и хватит».
Вот родители Илоны встали в первом ряду гостей, слева чуть позади своей дочери-невесты. Там же оказалась и Маргит со своим мужем, пришедшие заранее. Две сестры переглянулись, и старшая указала глазами куда-то за плечо младшей. Оказалось, Маргит указывает на жениха, который неотрывно смотрел на свою невесту и улыбался, но Илона не смогла улыбнуться ему в ответ. Она лишь опустила глаза и именно так взошла по ступенькам к алтарю, ведомая женихом и остановилась перед архиепископом Эстергомским.
Вот архиепископ произнёс на латыни:
– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, – с этих слов началось приветствие, обращённое к жениху, невесте и всем собравшимся. Месса началась.
Всё это время жених продолжал держать невесту за руку, а затем по подсказке одного из церковнослужителей всё же отпустил и повернулся к алтарю вполоборота, как и Илона, чтобы собравшиеся гости видели не только затылки будущей супружеской четы. Свадебная месса, как ни крути, это не только богослужение, но и представление.
Во время службы читались отрывки из Ветхого Завета, но Илона не понимала их смысла, как и смысла проповеди, которую после этого произнёс архиепископ, поскольку всё было на латыни. Илона знала лишь то, что в проповеди раскрывается суть христианского брака.
Наверное, речь архиепископа оказалась хороша, потому что многие собравшиеся, среди которых было немало людей, знавших латынь, внимательно слушали и чуть заметно кивали. А вот жених Илоны явно не относился к числу сведущих, потому что, хоть и стоял спокойно, но совсем не слушал, а посматривал на невесту. Она не раз ловила на себе его взгляд, но старалась делать вид, что не замечает.
«Хорошо, что ходить вместе с этим человеком в церковь мне больше не придётся, – подумала Илона, – а то он и в другие дни смотрел бы на меня вместо того, чтобы следить за ходом службы. Это же неприлично!»
Рядом с женихом по-прежнему стоял церковнослужитель, подсказывая, когда нужно произносить «амэн» и креститься, но даже эти простые действия жених совершал по-своему. Он крестился не слева направо, а справа налево и вместо «амэн» произносил что-то вроде «аминь».
Илоне даже показалось, что её будущий муж нарочно чуть запаздывает с этим словом, чтобы все слышали отличие. «Что за человек такой! – думала невеста. – Почему он не старается быть, как все? Почему оказывается смутьяном даже в храме? То, что Дракула – смутьян, это известно всем. Но почему даже сейчас?»
Вот настало время для бракосочетания как такового. Матьяш и его матушка, находившиеся на балконе, встали, что придало всему происходящему особую торжественность.
Вот архиепископ Эстергомский взял правую ладонь невесты и вложил в левую ладонь жениха. Вот жених вслед за архиепископом начал повторять:
– Я, Ладислав, беру тебя, Илона, в свои законные жёны и обещаю с нынешнего дня хранить тебе верность в невзгодах и в благополучии, в богатстве и в бедности, в здравии и в болезни, пока мы оба живы.
Брачная клятва в отличие от остальных слов службы произносились по-венгерски. Пусть это и выглядело не очень достойно – будто совершается свадьба каких-нибудь неучёных простолюдинов – но брачные обеты следовало произносить сознательно, а жених действительно не знал латыни. Конечно, он мог бы заучить брачную клятву наизусть, но было решено сделать ему послабление, и это оказалось к лучшему. Венгерская речь жениха звучала осмысленно и потому убедительно.
Благодаря послаблению Илона тоже говорила на понятном ей языке, и, наверное, поэтому она, повторяя вслед за архиепископом ту же клятву, вдумалась в смысл. Произнеся «обещаю с этого дня хранить тебе верность», Илона растерялась: «Как странно. Кому я обещала верность? А как же мои родственники? Как же они все? Что я стану делать, если вновь вспыхнет ссора, которую мой кузен Матьяш погасил посредством моего брака? Что, если мой муж выступит против моего кузена? Чью сторону мне придётся принять? Ведь тётя говорила, что я уроню свою честь, если забуду о долге перед семьёй, но если во время раздора я буду на стороне семьи, то нарушу клятву, которую дала сегодня».
Затем началось благословение обручальных колец, и Илона, ожидая, когда жених наденет ей кольцо на палец, снова подумала: «Что если начнётся противостояние?» Она представила себе обе стороны и вдруг осознала очевидное: «А ведь Ладислав Дракула одинок. И в этом храме – тоже».
Илона, пусть и не знакомая с половиной присутствующих на свадебной мессе, знала, что все они – родственники или друзья семьи Силадьи. Помимо родителей, старшей сестры, кузена и тётушки здесь собралось много людей, которых Илона могла назвать роднёй. К примеру, Иштван Батори*, видный королевский военачальник, на сестре которого в своё время был женат дядя Михай. А ещё здесь присутствовали Понграцы, но не те, что из Липто, а другие, из Денгеледя, которые стали королевскими родственниками через брак одной из тёток Матьяша по отцовской линии – Клары Гуньяди. Были здесь и представители семейства Розгони, весьма ловкого, ведь оно ещё много лет назад сумело посредством браков породниться и с семьёй Силадьи, и с Понграцами из Денгеледя.
______________
* Иштвана Батори в научной исторической литературе чаще называют Штефан Батори.
______________
Илона на нынешней свадьбе находилась среди своих. А её жених – нет. Он оказался настолько одинок, что Матьяш выбрал нескольких придворных, чтобы на время свадьбы изображали свиту и родню «королевского кузена Ладислава», потому что жениху не положено быть на церемонии и на последующих пиршествах одному, особенно когда с невестой приходит множество народу.
Единственный, кого Ладислав Дракула мог бы взять с собой – его девятнадцатилетний сын, носивший такое же имя, как отец. Илона узнала об этом юноше недавно, ей даже не представили его, и потому сейчас она не могла быть уверена, что он присутствует на свадьбе.
Илона очень хотела бы познакомиться с ним, но Матьяш сказал, что пока ни к чему:
– Тут весьма тонкое дело, кузина, – объяснил король. – Происхождение этого отпрыска сомнительно. Мало того, что он рождён вне брака, так ещё в землях нехристей, а мать и вовсе не известна. Как мне передавали, всё началось с того, что мой кузен Ладислав привёз из Турции трёхлетнего мальчика и объявил своим сыном. Туманная история. К тому же теперь, когда мальчик стал юношей, в нём не очень-то видны черты родителя. Я бы на месте кузена сомневался в своём отцовстве, но тот почему-то не сомневается. В любом случае тебе, будущей законной супруге, не подобает сейчас знакомиться с таким родственником, который, может, вовсе и не родственник. Вот выйдешь замуж и решишь сама, хочешь ли признать его.
