Текст книги "Эдем (СИ)"
Автор книги: Светлана Ключникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Капитан, вы ее убиваете, – предостерег Адам, повышая голос, и я, наконец, осознал, что творю: красивые глаза Лиры закатились, а руки, которыми она пыталась оттолкнуть меня, слабели с каждой секундой. Я выпустил тоненькую шею, ловя в объятия изящную фигурку и прижимая к груди. Бормоча тысячи извинений за несдержанность, гладил волосы, слушая, как Лира никак не может отдышаться. Ее взгляд был полон ужаса, и она пыталась отползти от меня подальше. Слишком поздно я пожалел, что пересек черту.
– Прости, я не хотел, – умолял я ее не бояться. – Это больше не повторится.
XI
Я вернулся на холм. Это было продиктовано сомнением, я не знал, как правильно поступить. Я пережил шок, затем принятие и смирение, пока бродил в недрах корабля, спал в своей каюте и ел, наконец, нормальную человеческую пищу, синтезированную из земных растений, выращенных с помощью гидропоники. Прекрасно было почувствовать себя дома, но мне было в нем так же одиноко, как и на холме, потому что двести сорок девять членов экипажа все еще спали, не догадываясь, что вокруг них происходит. А я не мог разбудить их и рассказать правду, не был уверен, что даже когда корабль покинет планету, стоит это сделать. Иногда неведение лучше знания. Особенно это касалось воссозданных мертвецов, и я даже боялся представить, какими они будут жалкими подобиями своих настоящих прототипов.
– Ты не понимаешь, что вы натворили, – страдал я, хватаясь за голову, когда прошло некоторое время и я смог объективно оценить последствия иноземного вмешательства. – Все не так просто, как ты говоришь. Человек много сложнее, чем ваши деревья и фрукты, стулья и столы и даже космический корабль со всеми его механизмами, чем даже компьютер и искусственный интеллект! Когда мы умираем, наша душа уходит на Небеса. То, что вы заново сотворили погибших людей, не сделает их живыми! Ты думаешь, они очнутся полноценными?!
– Они будут такими же, какими и были, – спорила Лира, искренне недоумевая, почему я так трагично настроен.
– Это невозможно, – возражал я уверенно.
– Твои понятия кажутся устаревшими, – хмурилась Лира, пытаясь рассеять мои заблуждения. – Это то же самое, что верить, будто бы Земля продолжает стоять на черепахе и трех китах. Понятие души более непостижимое, чем ты мне объясняешь.
– Вот именно! – воскликнул я в сердцах. – Вы вмешались в святое, которого не понимаете и что нельзя трогать. То же самое, что неумелому младенцу дать поиграть с космическими технологиями, когда он еще не понимает назначения кнопок. Это закончится тем, что он сломает все или кому-то навредит.
– Почему ты думаешь, что мы не понимаем того, что делаем? – недоумевала Лира. – У нашего биологического вида тоже есть душа, даже если она отличается от вашей. Можно сказать, что она у нас одна на всех, но это не значит, что мы не можем понять назначение вашей. Эти люди, которых ты сейчас называешь бездушными мертвецами, вовсе не станут такими, как ты говоришь. Они будут абсолютными двойниками, уж это мы умеем, поверь. Если у них раньше была душа, значит, снова будет.
– Тогда мне больше нечего добавить, – в ужасе качал я головой, по-настоящему напуганный безграничными возможностями эдемиан, способных воссоздавать не только тело, но и душу. Подобное не укладывалось в голове, находилось за границей моих знаний.
– Нет разницы, кто будет капитаном – ты или он, – спокойно, кощунственно безмятежно предлагала Лира, и от равнодушно прозвучавших слов на моей голове шевелились волосы.
– Нет разницы?! – возмущался я. – А ты не подумала, что если улечу я, то каково будет «ему», – показывал я на свое лицо под прозрачным пластиком, – проснуться в одиночестве на чужой планете без шанса на спасение!
– Он будет не один, – уверяла она, – с ним буду я. – И продолжала в ответ на мое немое отрицание: – Мы можем обернуть процесс вспять, вернуть его в наше лоно, не дав пробудиться.
– Убить, значит! – сердито и несогласно качал я головой.
– Он даже не почувствует этого.
– Звучит просто ужасно.
И я ушел с корабля, чтобы прежде, чем принять решение, крепко подумать. Я не передумал улетать, но теперь не был уверен, что этот поступок будет правомерным с моральной и этической точки зрения. Прячась от реальности внутри цветущего дерева в нашей удобной комнате, я глядел на мебель и содрогался от осознания, что каждая деталь моего быта – это живой организм. С тем же успехом полка могла стать Динарой Болевски, а кровать Риммой Пьетровой или Йеном Зондером, а я использую их как вещь для своих примитивных удобств.
Час за часом я проводил в тяжелых размышлениях над тем, как поступить. Я хотел вернуться на корабль и продолжить привычную жизнь, которую вел до катастрофы. Но чтобы встать за штурвал, мне придется занять место капитана, спящего в криокапсуле… А это означало фактически убийство по сути уже живого человека…
Второе, что меня беспокоило, это будущая безопасность моей родной Земли и всех колонизированных миров. Если четверть команды и часть корабля состоят из молекул эдемиан, где гарантия, что мы не понесем инопланетные организмы на другие планеты? Что помешает им, когда придет время, трансформироваться из человека во что-то другое, например, в оружие массового уничтожения? Лира выглядела безобидно и говорила о своем виде как об исключительно миролюбивом, но я не мог знать, в самом ли деле это так. Ее заверения могли оказаться уловкой. Ловушкой, чтобы потом захватить весь мир! Позволить инопланетной расе, способной принимать любой облик, путешествовать по Вселенной было крайне безответственно. Я должен был уничтожить корабль, чтобы спасти других.
Спустя много дней Лира не выдержала гнетущего молчания и села поговорить. Я слышал из ее уст, наконец, правду.
– Сначала мы не собирались отпускать вас. Вы интересный объект для изучения, приятное разнообразие в одинаковых буднях. Ваш корабль не первый, потерпевший крушение на нашей планете. Да, может, мы и не покорили космос, но когда происходят встречи с иными цивилизациями, подобными вашей, мы всегда идем на контакт. Ты не можешь отсюда увидеть, но на Эдеме есть несколько резерваций, в которых счастливо проживают иные, чем я и ты, формы жизни, думая, что попали в собственный Рай. Ты единственный из всех, кто добровольно, сознательно и по совершенно непонятным для нас причинам отказался, предпочтя опасности космических путешествий безбедному, удобному и счастливому существованию здесь. Мы вынуждены признать, что ваша душевная организация сложнее, чем мы представляли изначально.
Я перевел на неё сердитый взгляд. Девушка выглядела искренней и открытой. Убрав волосы за спину изящным движением руки, продолжила:
– Сначала мы думали позволить вам создать тут колонию. Мы всегда охотно соглашаемся на сотрудничество, но это не означает, что мы слепо доверчивы и неосторожны, поэтому сначала пробудили к жизни одного лишь тебя, чтобы понаблюдать и принять правильное решение. Все шло хорошо, привычным для нас образом: ты адаптировался, не проявлял агрессии, был в меру любознателен и радовался жизни. Но затем ты начал вспоминать о своей родной планете, а также о сотнях других миров, которые люди используют, безжалостно уничтожая. Это нас напугало.
– Вспоминать? – повторил я, нахмурившись. – Вы слышите мои мысли? – По спине пробежал тревожный холодок.
– Только когда имеем прямой доступ к ним, – успокоила Лира, указывая на мою ногу, и я догадался, что она имеет в виду мое бессознательное состояние, когда я умирал на склоне и им пришлось меня выручать. Тогда мое тело стало в буквальном смысле частью грибницы, и им удалось считать всю информацию, которая была к тому времени в моей голове. Это пугало, но было необходимо, и я, как разумное существо, это понимал.
Я кивнул, чтобы девушка продолжала.
– Ты не хотел, чтобы Эдем постигла та же участь, чтобы люди жгли деревья, ломали, рубили их и строили дома. Мы чувствуем боль иначе, чем люди, но перспектива быть раскромсанными на кусочки нас беспокоит не меньше, чем вас. Ваше представление о симбиотическом сотрудничестве отличается от нашего. Для вас важно использовать ресурсы, для нас – искать компромисс. Мы решили, что игра не стоит свеч. И не стали рисковать. Мы задумали реанимировать корабль и вернуть его в космос – это лучше, чем позволить живым существам провести остаток жизни в криогенном сне.
– Это не поможет, – напомнил я. – Сигнал бедствия рано или поздно достигнет цели, и тогда сюда прибудет спасательная экспедиция. Так они узнают о вашей планете, и вам не избежать участи многих других разграбленных миров.
Лира грустно улыбнулась.
– Адам обманул тебя, когда сказал, что сигнал бедствия отправлен. Прости, но это не так.
– Адам обманул меня?! – я в ужасе уставился на браслет, обхватывающий запястье. – Но Адам компьютер, он не умеет лгать!
– Нам пришлось восстановить его, когда он был поврежден при аварийной посадке. Мы позволили себе подкорректировать некоторые из его программ, так что Адам делал и говорил только то, что нужно нам.
Я находился в еще большем шоке. Эта планета была полна не только приятных, но и ужасающих сюрпризов.
– Как я могу после этого вам доверять?..
– Мы всегда делаем то, что причинит наименьший вред, – объяснилась она. – Твое душевное состояние на тот момент не было готово к правде. Мы защищали тебя, как могли.
– Продолжай, – попросил я с тяжелым вздохом, борясь с растущей враждебностью к местной форме жизни и стараясь не потерять к ней доверия. В конце концов, хоть у меня и появились причины сомневаться в их намерениях, по большому счету, эдемиане спасли жизнь мне и моему экипажу. Они сделали множество вещей, сигнализирующих об исключительно добрых намерениях, с уважением относились к нашему виду и во всем старались угодить. Никто, ни люди, ни инопланетяне, не застрахованы от ошибок, одна или две не должны становиться стеной между нами.
– Мы не предусмотрели, что ты можешь оказаться настолько отчаянным, чтобы подвергнуть опасности свою жизнь. Планировалось, что корабль улетит, а ты останешься здесь, потому что не сможешь до него добраться. Мы недооценили твою целеустремленность. Но не могли позволить тебе умереть по нашей вине, поэтому нам пришлось уступить и позволить тебе увидеть корабль. Теперь выбор за тобой, остаться самому или оставить здесь свое повторение, раз уж ты не хочешь, чтобы мы его уничтожали.
Я вскочил на ноги, мучаясь сомнениями. Как я смогу жить, зная, что мое идентичное воплощение бродит в одиночестве по чужой планете без шанса когда-либо вернуться домой? Конечно, мы все, отправляясь в путешествие, сознательно шли на риск. Каждый из нас понимал, что может погибнуть или потерпеть крушение, и необязательно спасательная экспедиция доберется вовремя или вообще будет снаряжена. Мы находились за сотню галактик от Земли, за десятки лет от момента отправления! Мы даже не были твердо уверены, что Земля до сих пор существует! За время нашего отсутствия случиться могло что угодно, и сигнал бедствия попросту ушел в никуда.
Я знал все это. Но наступить на собственную совесть не мог. Бросить здесь умирать самого себя, пусть даже ненастоящего, искусственно воспроизведенного, было бы ужасно аморальным поступком.
– Прежде, чем ты примешь решение, позволь еще кое-что рассказать. – Лира поднялась с нашего ложа, подошла и нежно накрыла ладошкой мою руку, искренне заглядывая в глаза. Во мне мгновенно пробудилось сожаление, что между нами так ничего и не получилось. Она была заоблачно красива, беспрецедентно добра. Слишком хороша, чтобы я, со всеми моими недостатками, был ее достоин.
В уголках ее глаз заблестели слезы:
– Тебе необязательно улетать. Есть множество решений, которые позволят тебе стать счастливым здесь. Мы обладаем неограниченными возможностями, такими, какие тебе даже не снились! – Глядя снизу вверх, она умоляла меня послушаться ее, и я незаметно поддавался чарующим речам, потому что и без того был переполнен неуверенностью. – Ты здесь достигнешь большего, чем там: захочешь воссоздать весь свой экипаж, и ты его получишь; соберешься построить город, и он будет твоим. Мы можем стереть твою память, и ты начнешь с нуля, не зная всего того, что уже с тобой приключилось. А можем, напротив, подарить тебе мысли всех друзей, и ты будешь знать, о чем думал каждый из них в любой момент времени, в буквальном смысле стать ими и прожить их жизни. Я буду учиться вести себя как женщина, которую ты любишь. Лира Портман не имела прототипа, поэтому мы рискнули вложить в ее разум совокупное сознание нашего биологического вида, но это можно изменить в любой момент. Ты выберешь женщину со своего корабля и мы скопируем ее воспоминания в тело Лиры. Ты можешь менять девушек каждый сезон, если это сделает тебя счастливым.
Лира сжала вторую руку на моем запястье, пока я с возрастающим ужасом, но и болезненным, извращенным любопытством слушал.
– Кроме того, не забывай об одной существенной мелочи: на этой планете ты бессмертен.
– Бессмертен? – непонимающе повторил я.
Она кивнула:
– Ты можешь состариться и умереть, и мы воссоздадим тебя заново, вложив всю накопленную память, а можешь просто позволять нам поддерживать твой настоящий возраст, ведь каждый раз, когда ты вступаешь в плотный контакт, твои клетки обновляются, излечиваются раны и болезни. Подумай, какой ты можешь получить уникальный опыт благодаря этому! Мы можем вложить в твою голову все свои знания и воспоминания всех существ, когда-либо прилетавших к нам. Ты можешь прожить тысячу новых жизней в новых телах, побыть любым астронавтом из твоего экипажа, даже женщиной или даже существом с другой планеты. Ты можешь оставаться собой или перепробовать сотни различных комбинаций. Это бесценный шанс, который ты не получишь больше нигде. На корабле ты будешь ограничен своим телом и смертью, которая позволит тебе прожить только одну жизнь. Здесь же твои возможности необъятны. Что скажешь?
Перспектива, признаться, завораживала. Необыкновенные будущие картины, о которых говорила Лира, вряд ли оставили бы равнодушным хоть кого-нибудь. Я тихонько провел кончиками пальцев вдоль идеальной линии подбородка девушки, невольно представляя ее в роли, например, Норы Шульц, медсестры-ассистентки, которая, бывало, строила мне глазки в медотсеке, или Марии Дагон, симпатичной тренерши по аэробике, на которую я частенько глазел, когда приходил позаниматься в спортзал. Любопытная и соблазнительная вырисовывалась идея. Но от нее за милю веяло подделкой. Идеалист во мне сопротивлялся предложению «поиграть в человеческие жизни», это было этически некрасиво. Да и привязался я уже к Лире такой, какая есть – инопланетянке, пытающейся быть человеком. Мы могли научить друг друга новому: я бы продолжал посвящать ее в тайны людских противоречий, она бы показала мне, что представляет из себя ее непостижимый мир. Если бы я только захотел этого.
Моя рука невольно опустилась, улыбка, тронувшая уголки губ, ушла, а настроение снова упало ниже отметки «мрачно».
– Прошу тебя, – умоляла Лира, прочитав по моему лицу, что не сумела повлиять на мое решение.
– Почему ты так отчаянно просишь меня уступить? – выразил удивление я. – Разве тебе не безразлично, кто из нас двоих улетит, а кто останется? Ты утверждаешь, что мы одинаковые, тогда почему так принципиально, чтобы это был именно я?
– Цель нашей жизни – в оптимальном сосуществовании с другими. Если ты улетишь, это будет означать, что наша цивилизация, впервые за свою историю, потерпела крах, – опустила глаза эдемианка, признавая поражение. – Это значит, что мы не так и совершенны, как ты говоришь, если не смогли понять другой вид и сделать наше сотрудничество идеальным. Это приведет к нарушению внутренних связей, последствия могут оказаться плачевными для нас. Мы просто обязаны преуспеть! – подняла она на меня взгляд. – Ты не можешь улететь, не дав нам второго шанса! Это должен быть именно ты, с тем опытом, который уже приобрел, а не тот, который спит в капсуле. Пожалуйста, позволь нам попробовать еще один раз! Клянусь, если ничего не получится, мы вырастим тебе новый корабль, новый экипаж, и ты получишь свободу.
XII
Наши отношения с Лирой эволюционировали и вышли на новый уровень. Я перестал в ней искать, наконец, придуманный образ, и начал воспринимать ее такой, какой она была, со всеми недостатками и странностями, научился видеть за внешней оболочкой существо, отличное от человека, но трепетно стремящееся познать границы свойств и привычек нового тела. Лира, в свою очередь, училась понимать свои потребности и говорить мне «нет», отстаивать свое мнение и познавать противоречивые человеческие эмоции. Чем дольше она находилась вдали от общности разума эдемиан, тем легче ей это удавалось.
Можно сказать, что мы благополучно преодолели «кризис первого года семейной жизни», уважительно стали относиться к нашим отличиям и активно искали общие точки, чтобы осторожно двинуться дальше, не причиняя отныне друг другу вреда. Мне казалось раньше, что я уже любил Лиру, когда она появилась на свет, но теперь я начал понимать, что это было не так. Именно сейчас, когда я осознал, что девушка не является воплощением моей мечты и человеком, я начал искренне влюбляться в эдемианку, отдавая себе полный отчет, что она не такая, как я. Это осложняло мои планы, я все чаще задумывался, что, когда настанет «день икс», мне будет очень трудно покинуть планету и оставить девушку. Я все еще собирался придерживаться принятого решения, но несносное сердце болело, когда, целуя розовые губы, я представлял, что это в последний раз.
К концу весны, когда красивые цветы еще покрывали деревья, но некоторые из них уже стали наливаться в плоды, когда нежно-розовый оттенок лепестков переплелся с бело-красным цветом сочных фруктов и бордово-сливочным цветом молодой листвы, космический корабль «Ребро Адама» был готов к отбытию.
– Все-таки улетаешь? – с глубокой печалью в голосе спросила Лира, взобравшись на ветку, на которой я сидел, издали рассматривая корабль. Он не был покрыт растительностью, как в прошлом году, напротив, деревья «расступились», открывая вокруг субмарины огромный голый круг, похожий на аэродром. Таким образом эдемиане спасали свои жизни и давали понять, что работа закончена.
Нахмурившись, я привлек девушку к себе, обвив рукой ее хрупкие плечи, так похожие на человеческие.
– Нам будет тебя не хватать, – тихо сказала Лира. – И мне тоже.
– И мне, – признался я, даже не представляя, как оторву от сердца ту часть, которая уже принадлежала этому Раю. Он стал мне как дом, но я понимал, что должен улететь.
– Когда? – пробормотала девушка, чертя узоры пальчиком на моей груди, ее прикосновения я едва чувствовал сквозь плотную ткань формы капитана. Даже странно, что я прожил на этой планете несколько лет, ни разу не обновляя одежду. Я даже спал в ней, снимая лишь иногда, для того чтобы заняться любовью с инопланетянкой.
– Сегодня, сейчас, – твердо ответил я, борясь с сопротивлением собственного разума, по опыту зная, что чем дольше разрываешь сердечную привязанность, тем больнее обоим. – Что будет с тобой?
– Вернусь к своим, – неуверенно прошептала эдемианка, изящно касаясь переплетенной веточки дерева, на котором мы обосновались. – Учтем отрицательный опыт, попробуем еще раз, для нас впервые признавать поражение и повторять снова, – мягко добавила она, и я догадался, что она говорит о моей второй копии.
Мысль о том, что я оставлю человека без шанса на спасение, удручала. Немного утешало лишь то, что он не является полноценным воплощением. Всего лишь оживленная подделка.
– Может, он окажется более сговорчивым, – улыбнулся я.
– А если нет?
– Отрицательный результат – это тоже результат, – повернул я голову, чтобы запечатлеть в памяти любимые карие глаза, лицо в ореоле пышных красноватых волос. – Мое самолюбие удовлетворено тем, что наш вид оказался вам не по зубам. Может, когда я состарюсь, то направлю корабль в последний путь именно сюда, тогда мы еще встретимся.
– Я буду очень рада! – раздвинулись в счастливой улыбке розовые губы. Ласковые пальцы коснулись моего идеально гладкого подбородка, и я вновь нахмурился: что-то исподтишка глодало меня, какая-то неучтенная деталь, которую я пропустил по невнимательности или глупости. Подсознательная уверенность, что есть что-то неправильное в происходящем, мучила меня еще со времен первого пробуждения, но, как я ни пытался ухватить нить, ведущую к ответу, мне не удавалось этого сделать.
– Пора, – встал я, спускаясь на землю и мрачно размышляя, все ли закончил здесь, что хотел. Почесал затылок, сомневаясь. Острая мысль, будто я что-то не доделал или даже забыл, вертелась в голове.
– Что не так? – заботливо поинтересовалась Лира, беря меня за руку, чтобы сопровождать.
– Адам, все ли твои программы в порядке?
– Все работает безупречно, капитан, – отозвался ИИ.
Я оглянулся на другую сторону холма, мысленно прощаясь с погибшими членами экипажа, которых, как бы странно это ни звучало, скоро увижу живыми. И прищурился, выудив из памяти воспоминание, которое не давало покоя все время, что я был на планете.
– Дай информацию по капсуле номер восемь, – попросил я: единственная поврежденная криокапсула, до которой я так и не добрался. Я знал имена всех, кто был со мной в капитанской рубке во время крушения, но один из обломков до сих пор оставался загадкой. Я чуть не забыл о нем, но теперь чувствовал, что если не выясню имя погибшего, не найду покоя. Я должен был знать, хотя бы для того, чтобы достойно попрощаться с ним.
– Нет доступа к информации, капитан.
Я посмотрел на Лиру хмуро и встретил ее напряженный взгляд. Медленно я начал двигаться в нужную сторону.
– Путь туда все еще недоступен? – спросил я, спускаясь вниз, где в переплетении корней осталась последняя неразгаданная тайна этой планеты.
– Свободен, – ответил Адам. – Воздух пригоден для дыхания, диаметр обитаемой зоны двадцать четыре километра.
– Отлично, – обрадовался я и взглянул на Лиру, отчего-то даже не удивившись, когда обнаружил ее взволнованной. Я будто знал, что наконец делаю то, что должен был сделать давно. Словно ответ на незаданный вопрос, который незаметно грыз изнутри все эти месяцы, кроется именно там, в непроверенной криогенной капсуле погибшего в катастрофе человека.
А может, и нет, но я все равно шел туда, движимый чувством долга и любопытством. Я хотел поставить точку прежде, чем вернусь на борт корабля и отправлюсь в новое межгалактическое путешествие.
– Роджер… – семенила за мной девушка. – Ты куда?
Я сжал ее руку:
– Нужно кое-что проверить.
– Некоторым тайнам лучше оставаться там, где они есть, – пробормотала она, замедляя мое движение, но ее слова, напротив, возбудили во мне стремление раскрыть неведомое.
– Разве ты еще не поняла? – улыбнулся я, чувствуя, что наконец-то выбрал верную дорогу, нащупав беспокоящую меня нить. Там находилось то, что я обязан был узнать. Даже если правда окажется не той, в которую верю. – Я человек, а человек всегда ищет ответы на вопросы, даже если знает, что это окажется страшно или болезненно. Такова наша природа. Не ты ли говорила, что пойдешь на все, лишь бы сделать меня счастливым?
Лира моргнула, губы ее дрогнули:
– Моя природа противится всему, что может причинить тебе боль.
– Не бойся, – посоветовал я эдемианке, потянув ее за руку.
Понадобилось несколько часов, чтобы найти укрытую разросшимися деревьями капсулу, точнее, ее обломки, разбросанные на расстоянии нескольких метров друг от друга. После того как я побывал на субмарине и обзавелся настоящим стальным ножом, расчистка участка шла намного быстрее. Я не понимал, отчего мое сердце так сильно колотится, почему лоб внезапно покрывает испарина, и дрожат руки. Упрямый, я продолжал работать до самого заката, безжалостно кромсая корни, чтобы добраться до того, что они прячут от меня.
А затем, когда передо мной раскрылась истина, просто сидел, обессилено уронив голову на грудь. Где-то в глубине сознания я всегда знал это. Именно поэтому сомнения не позволяли меня улететь без оглядки. Именно поэтому я стремился сюда. Чтобы посмотреть, наконец, в глаза той правде, которая по-настоящему пугала…
Смертельно раненый в самую душу, я смотрел в лицо человека, умершего два года назад при аварийном падении космической субмарины с поэтическим названием «Ребро Адама»: черные волосы, торчащие во все стороны, острые черты лица и волевой подбородок, безжизненные глаза и рот до сих пор были раскрыты, нетронутые временем. Не было ни единого шанса, чтобы он уцелел, его криокапсулу, незащищенную металлическими створками, вероятнее всего, разорвало первой. Видел ли он свою приближающуюся смерть? Или потерял сознание еще до того, как разбился о землю? Качаясь взад и вперед, я искал в себе мужество примириться с ужасающей, уничтожающей правдой…
– Адам!
– Да, капитан Абрамс?
– Если я – капитан, то кто он?! – простонал я, глядя, как в зеркало, на свое мертвое лицо, приводящее меня в неизгладимый, пробирающий до костей ужас.
– Это Роджер Абрамс, капитан.
– Если он – Роджер Абрамс, то кто я, Адам?! – закричал я. – Скажи это. Скажи правду!
– Вы – всего лишь его копия, капитан, – последовал равнодушный ответ, вырвавший из моих глаз неестественные, нечеловеческие, но такие похожие на настоящие, слезы. Почувствовав руки на своих плечах, я развернулся и зарыдал, совсем как мальчишка, уткнувшись в шею эдемианки. Теперь мне было не о чем мечтать, ответ, что делать дальше, стал очевиден.
XIII
Звездное небо раскинулось над нашими головами, далекие галактики создавали узоры, которых не увидишь на Земле.
– Смотри, это похоже на Хвост Хамелеона, – показал я Лире на звездное скопление, спиралью закручивающееся к центру. – Или вон там, это созвездие Лягушки, даже лапки видны. Разве ты могла бы это увидеть, не имея человеческих глаз?
– А вон там Младенец, – улыбнулась Лира, держа меня за руку. Мы сидели на самой высокой ветке в ожидании Старта и от нечего делать придумывали названия галактикам.
– Откуда ты знаешь, как выглядит младенец? – усмехнулся я, с теплом заглядывая в лучистые карие глаза. Теперь-то я знал, что между мной и Лирой было гораздо больше общего, чем считал вначале. Не важно, насколько сильно мы похожи на людей, важно то, что и ее, и меня породила эта планета. И как бы я ни мечтал называть себя человеком, я был лишь слабым его подобием, произведением искусства инопланетного художника. Потому что я-настоящий давным-давно был мертв. А Лира даже не имела прототипа в реальности.
И несомненным подтверждением нашей принадлежности к местной форме жизни служил «контакт», тесно сплетающий между собой наши тела и ветви деревьев, открывая наши мысли друг другу и нашу искренность. Мы готовы были двигаться дальше. Нас ждал необыкновенный путь, наполненный открытиями.
В ночной долине вспыхивали огни, очерчивая ровный круг – это прогревались антигравитационные двигатели субмарины.
– Он будет знать то, что пережил я? – спросил я у Лиры, обнимая ее изящные плечи и глядя на то, как «Ребро Адама» взмывает в небо.
– А лучше, чтобы знал или чтобы не знал? – ответила Лира вопросом на вопрос; ее глаза не прекращали светиться счастьем, с тех пор как я заявил, что остаюсь. Не было разницы, кто улетит, он или я, раз уж мы оба не были настоящими. Так пусть будет шанс у того, кто не пережил боль узнавания правды. Он сможет покорить новые планеты, если будет думать, что он и есть капитан Роджер Абрамс, человек с Земли, любитель поговорить с фотографией Лиры Портман, фотомодели, певицы, актрисы и просто красивой, но несуществующей девушки.
– Может, было бы лучше ему вообще не приземляться на эту планету, – задумчиво кивнул я, щурясь, чтобы разглядеть стремительно уменьшающуюся в черном звездном небе огненную точку. – Так было бы проще жить.
Улыбнувшись, Лира крепко-крепко обняла меня, прижимаясь всем телом.
– Что дальше? – спросила она, когда мы остались совершенно одни на этом островке во Вселенной: я и девушка в огромном миролюбивом мире грибов, живые и непостижимые, влюбленные и естественные. – Перед тобой открыты любые возможности: семья, дети, новая колония, другие тела, другие резервации, бессмертие. С чего начнем, Роджер?
– С тебя, – улыбнулся я, показывая на наши слитые воедино ноги, образующие общий замкнутый организм. – Ты стала человеком ради меня, просто для того, чтобы сделать меня счастливым. Теперь я хочу стать таким как ты ради тебя. Покажи мне свой мир, Лира.
Эпилог
На нашей ржавой посудине утро начиналось не с восхода солнца, чьи яркие лучи красиво подсвечивали светлеющий горизонт, а с сигнала для пробуждения команды корабля.
Сейчас наша очередная миссия находилась на стадии завершения. Мы болтались по галактике 100887-GQ-12 уже четыре года, найдя тридцать две планеты, потенциально пригодные для жизни. Четыре из них можно было заселять уже сейчас, другие нуждались в той или иной корректировке условий. Вся информация о найденных мирах уже была отправлена в ОКЦ, а мы приступили к обследованию последней в этом регионе планетарной системы, возле звезды класса С, так похожей на наше родное солнце.
Я потянулся, не желая вставать.
– Адам приветствует команду корабля и желает удачного дня, – раздавался из динамиков механический голос бортового компьютера. – Система жизнеобеспечения: в норме. Температурные условия: оптимальны. Время: 12:32:22:01:3017 по земному времени. Одиннадцать минут до входа в гиперпространство.
Одним резким рывком я поднялся, разминая вялые после сна мышцы. Плеснул в лицо холодной воды и тщательно умылся. Переоделся в форму капитана. Из зеркала на меня смотрел молодой тридцатишестилетний мужчина: овальное лицо с заостренными чертами, пронзительный взгляд и плотно сжатые губы, черные прямые волосы, торчащие в разные стороны.
Маленькая фотография в верхнем углу зеркала привлекла мое внимание: красивая девушка с миндалевидными карими глазами и волнистыми густыми волосами цвета красного дерева. Лира Портман, модель, певица, актриса. И мой неизменный талисман вот уже много лет.
– Привет, дорогая, – улыбнулся я в ответ на ее чудесную белозубую улыбку. – Отлично выглядишь сегодня. – И добавил, убирая фотокарточку в нагрудный карман: – Пора поработать. Вечером поговорим.
На мостике члены экипажа уже устраивались в защитных капсулах для погружения в криосон перед тем, как корабль войдет в гиперпространство.
– Вольно, – махнул я им рукой, призывая заниматься своими делами. Внимательно просмотрел полученные данные: они гласили, что планета DEM-686 оказалась непригодна для жизни, ее атмосфера была ядовита для людей.