Текст книги "Эдем (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Тело после длительного подъема и нелегкого труда ныло, испытывая усталость, так что я принял решение вернуться и поспать, прежде чем продолжу поиски.

III

Дни тянулись неторопливо и насыщенно. Планета казалась Раем по всем показателям: комфортное тепло, приятная покойная тишина, отсутствие опасностей и обилие пищи. Я наблюдал быструю смену времен года, превращение миллионов цветов в красновато-белые плоды, оказавшиеся на удивление вкусными и питательными. Они содержали и достаточно жидкости, чтобы я не чувствовал ее нехватки. Более того, даже мясисто-восковые, мягкие и толстые бело-бордовые листья местной растительности оказались съедобными и неплохими на вкус. Если плоды напоминали по вкусу сладкие сочные земные фрукты, то листья были похожи на овощи типа тыквы. Ради интереса я попробовал даже кремовые ветки – они также годились в пищу, но не слишком меня впечатлили, так как имели солоноватый вкус резины и яйца. Быть может, они были даже калорийнее всего остального, но я предпочитал фрукты и листья.

Осень на планете оказалась не похожа на Земную: теплая и сухая, она заставила плоды съежиться и упасть вниз, где они могли храниться, по всей видимости, бесконечно. Я жил в настоящем Эдемском саду, и иногда ловил себя на мысли, а не на этой ли планете стоит искать истоки человеческой цивилизации.

Радиус местности с подходящим для дыхания воздухом увеличился с пятисот пятидесяти метров до километра и продолжал расти. Я мечтал, что когда-нибудь смогу добраться до основной части субмарины, которая с каждый днем все сильнее зарастала местной флорой. «Ребро Адама» был огромным кораблем, пройдет несколько лет прежде, чем он будет полностью погребен под гигантским лесом, но я надеялся, что спасательная экспедиция все же прибудет раньше, чем это произойдет. Я жаждал увидеть лица людей и продемонстрировать им великолепие местной природы, ее необыкновенной красоты и доброй заботы… Но иногда меня пугала мысль о колонизации этого совершенства. Я, как никто другой, знал, насколько алчными и равнодушными бывают люди, разграбляя ископаемые богатства и не заботясь об окружающей среде. Представлять, как на цветущее плато приземлится космический челнок, выжигая сотни метров прекрасных деревьев, как люди начнут строить дома, вырубая буйную растительность, было неприятно.

Мой импровизированный дом расширился и превратился в комфортабельный жилой отсек; дерево, казалось, знает, что мне необходимо. Выступы, которые я первоначально посчитал удобным использовать как стул и стол, выросли вдвое, и от постоянного использования отполировались до гладкости. Я обнаружил, что строительство из местного материала может стать удивительным искусством: стоило воткнуть сорванную ветку двумя концами в стену, и она врастала, постепенно превращаясь в полку; сплести фигуру, и получался сосуд, шезлонг, веранда, стол… что угодно! Так у меня появилось множество ящиков и ниш, в которых я складывал плоды и хранил сок, хотя это, в сущности, было необязательным: я в любой момент мог протянуть руку и снять фрукт прямо с дерева.

Я приспособился к новому режиму шокирующе легко, вскоре ложился с восходом и спал сорок восемь часов подряд. Моя капсула, оторвавшись от корабля, была повреждена и почти исчерпала свои возможности, так что я не мог погрузиться в криогенный сон. Хотя я и не хотел, слишком велико было желание изучать планету. Металлический каркас и пластиковое нутро капсулы заросли, но корни сохранили мягкую упругость, походя на ортопедический матрас.

Единственное, чего мне катастрофически не хватало, это общения! Если бы я мог спуститься в низину, то обязательно пробудил бы хоть несколько человек, а может и весь экипаж. Наша колония жила бы и процветала, занимаясь исследованиями в ожидании спасательного корабля. Кто-то наверняка захотел бы тут даже остаться. Но «Ребро Адама» по-прежнему оставалось вне досягаемости.

– Неужели нет никакого способа туда подобраться? – грустил я, бродя возле «рубежа» – последнего края моего безопасного мирка, за которым блуждали ядовитые испарения, губительные споры или газ, способные меня уничтожить. Много километров разделяло меня и корабль.

– Какое-то время вы сможете выжить, даже двигаться, – объяснял Адам терпеливо, – потом у вас начнутся галлюцинации. Через четырнадцать минут наступит асфиксия, а через двадцать две минуты смерть.

Двадцати двух минут не хватит, чтобы преодолеть расстояние туда и обратно. И эта безнадежная беспомощность все чаще раздражала, а в конечном итоге начала приводить меня в бешенство.

– Должен быть способ, – ругался я, невольно вступая на запретную территорию и ощущая ядовитый кислый привкус на языке, пугающий и отталкивающий. – Адам, мне нужно добраться туда! Я не могу больше оставаться один!

– Вы не один, капитан. С вами я.

– Ты не то же самое, что живые люди. – Я почти срывался по склону вниз, еще не готовый умереть, но уже близкий к умопомешательству.

– Капитан, разве вам чего-то не хватает? – удивленно спрашивал искусственный интеллект. – У вас есть все необходимое для существования: еда, дом, среда. Раньше вас это устраивало… Что же изменилось?

– С каких пор в твою программу включена забота о моем душевном состоянии и умение поучать? – вспылил я.

Адам замолчал, я уж подумал, что бортовой компьютер научился обижаться, когда он, наконец, ответил:

– Не знаю, капитан. Я самосовершенствуюсь, возможно, во мне появились навыки, соответствующие времени и месту?..

Искусственный интеллект на то и интеллект, чтобы уметь использовать получаемую информацию и самостоятельно развиваться. Раньше я не замечал такого за Адамом, но ведь не только я, но и он пережил катастрофу и вынужден был приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам. К тому же, многие его данные были повреждены, что могло породить и ошибки.

– Извини, что сорвался, – попросил я прощения у компьютера, как у живого человека.

– Все в порядке, капитан.

Помимо Адама я мог говорить только с Лирой. Она, понятно, не могла ответить, да и фотография за месяцы поистрепалась, так что я больше не носил ее с собой, а держал на маленькой полочке. На корабле я мог в любой момент распечатать новое фото, теперь же бережно хранимый лик красивой девушки все сильнее ускользал от меня, выцветая и затираясь. Скоро большие карие глаза и изящный стан останутся лишь в моих воспоминаниях. И это меня убивало.

– Я не могу больше, Адам, – кричал я на ИИ, бродя по своей комнате. Уже ничто не радовало меня здесь, даже изменение в погоде и некоторое развлечение в виде дождя, сопровождающего зиму.

К этому времени стволы и корни иссохли, а ветви скрючились и уменьшились в размерах, прекрасный некогда весенний сад стал походить на сморщенную надувную игрушку. Голые искривленные ветки – все, что я видел вокруг.

Дождь смочил сухую кору, пропитал землю и заставил плоды набухнуть, вскоре здесь вырастет новый сад, покроется розовыми цветами и заблагоухает… Но и это меня уже не радовало. Я хотел так много: действий, свершений, обнять живого человека, проснуться в бескрайнем ледяном космосе, увидеть новые миры, жить, дышать, рисковать. Влюбиться!

– Чего бы вам хотелось, капитан?

– Многого! – всплеснул руками я, выходя под теплый дождь и поднимая глаза к серому – сейчас серому – небу. Даже влага не причиняла неудобств, здесь вообще хоть что-то может напугать или заставить понервничать, тронуть за живое или создать дискомфорт?! Это планета была раздражающе идеальной!

Конечно, я мог просто убить себя, спустившись в низину. Но это противоречило моему инстинкту самосохранения.

– Хочу узнавать что-то новое, перечитать знаменитых и не очень классиков, посмеяться над ироническим детективом и поплакать над душещипательной трагедией. Мне отчаянно не хватает элементарных книг!

– Изучайте планету, – предложил Адам. – Вы ведь сами говорили, что интересного материала здесь хватит на годы.

– Да, но у меня нет ничего под рукой, чтобы записать, сфотографировать и сохранить данные.

– Я сохраню их для вас.

– Еще мне не хватает будоражащих кровь открытий! – закричал я, зная, что Адам слушает меня. – Сколько раз мы спускались на планеты, вымеряя каждый шаг, чтобы не быть съеденными, укушенными или раздавленными? А здесь… Посмотри вокруг, Адам, у меня нет никакого оружия, но оно и не нужно! Эдемский сад готов предоставить мне все удобства просто так. А где борьба за выживание? Где страшные звери и плотоядные растения? Где перспектива смерти от холода, голода или жажды? Мне не нужно даже стирать вещи: эта планета настолько стерильна, что капитанская форма не пачкается! Зачем я собираю на хранение еду, если она никогда не кончается?! Почему здесь не бывает ураганов, снега и смертельных болезней? Где кроется подвох в этом волшебном застывшем царстве?

– Вы ищете опасности? – удивился Адам. – Вы хотите умереть?

– Я хочу жить. Но жизнь невозможна без риска, и все, кто ступил на борт космического корабля, понимали это, сознательно жертвовали собой ради новых открытий. Те, кому достаточно теплой постели и скучной работы, остались на Земле. Экипаж «Ребра» это сборище авантюристов и первооткрывателей, иначе экспедиция бы не состоялась. И вот я здесь, в этом безмолвном, совершенном, абсолютно безопасном мире, но не чувствую себя счастливым! Мне не хватает всего, что, может, и пугало, но именно оно делало меня живым!

– Разве вам никогда не хотелось бросить все и уйти на покой, капитан? Разве вы мало рисковали, даже потерпели крушение?

– Моря, я хочу моря! Волны и соленая вода. Хочу плыть, захлебываясь счастьем. Получить солнечный ожог. Испачкаться в песке, а потом смыть его под прохладным душем. Хочу, чтобы кожа болела и пришлось смазывать ее специальным кремом. Так я буду чувствовать что-то! Почему моя кожа здесь не загорает, Адам?!

– Может, озоновый слой мощнее нашего, – предположил компьютер. – Или таковы особенности местного солнца.

– Да оно вообще какое-то ненастоящее! – в сердцах потряс рукой я в сторону светила. – Я здесь даже не потею. Почему я не потею, Адам?!

– Вы хотите быть потным? – искренне удивился искусственный интеллект.

– Конечно, нет! – отмахнулся я от него. – Но ведь должна быть причина?! Разве я не должен потеть? На корабле я ежедневно принимал душ, чтобы смыть с себя запах, а сейчас его просто нет?!

– На этой планете отсутствуют бактерии, которые его вызывают.

– Почему моя одежда цела, Адам?! Я пережил катастрофу, мои кости были сломаны, а тело в ранах, но на ткани нет ни дыр, ни засохшей крови!

– Повезло?

– Или вот еще что… – задумчиво продолжал жаловаться я, бредя среди лысых стволов к вершине холма. – У меня не растет борода. Можешь ты это объяснить чем-то? Разве я больше не мужчина?

ИИ долго молчал.

– У меня нет ответа, капитан.

Потирая пальцами подбородок, я раздраженно искал признаки растительности, но не находил их, и это не то что пугало, но заставляло недоумевать. Я вспомнил мечты: никогда не стремился осесть на какой-то планете, собираясь до старости бороздить космические просторы, но я оставался человеком и, прежде всего, мужчиной, мне не чужды были обыкновенные людские потребности.

– Мне хочется женщину, – пожаловался я, думая о фотографии Лиры; я так и не завел на корабле роман с кем-нибудь реальным. – Разве я много прошу, скажи? Даже Адаму Бог подарил Еву, чтобы он не скучал!

– При всем уважении, капитан, я не нуждаюсь в Еве, – запутался компьютер, и я досадливо отмахнулся от него.

– А-ах, я не об этом, тебе не понять. Ты же искусственный, ты и не должен чувствовать это!

Адам промолчал.

Поднявшись на холм, я обозрел окрестности – планета стала похожа на поле после боя: сиротливые скрюченные веточки миллионов мертвых деревьев торчали в стороны и вверх. Некоторые из стволов, набухнув от влаги, проваливались, загнивая, оставляя на месте себя жидкие темно-фиолетовые кляксы.

Фрагменты капитанской рубки, до этого погребенные под разросшимися корнями, обнажились, вызывая мой интерес, и я направился к ближайшей. Адам смог сообщить мне только семь из восьми имен, последняя капсула так и не была мной обследована, потому что находилась в ядовитой зоне. Хотя она располагалась вчетверо ближе, чем корабль, до нее все еще было невозможно добраться.

– А почему атмосфера планеты такая неоднородная? – хмурясь, выспрашивал я. – Тебе никогда не казалось это странным, Адам? Почему на холме и его склонах воздух пригоден для дыхания, а в низине отравлен? Почему диаметр моей «клетки» вырос за год до полутора километров?

– Недостаточно информации для анализа, – проворчал компьютер. Меня слегка бесило, что он не может дать точных ответов ни на один вопрос. Вероятно, его матрица была повреждена сильнее, чем мы думали.

– Давай посмотрим, может, найдем что-то интересное в обломках корабля, – задумчиво пробормотал я. Прежде, когда капсулы, опутанные корнями и ставшие могилами для членов экипажа, были недосягаемы, мы мало что могли сделать. Но сейчас получили уникальную возможность подобраться ближе. – Если хоть одна криосистема в порядке, я мог бы погрузиться в сон.

– Рубка была разорвана на мелкие части, капитан, – возразил Адам. – Ни одна из капсул не уцелела достаточно, чтобы заморозить вас.

– А та, что внизу? – Последняя неисследованная часть корабля. Я даже имени не знал погибшего в ней человека.

– Вы не сможете туда попасть.

Грунт был мягкий. Дождевые потоки текли вниз по склону, делая путь скользким, я то и дело падал на влажные подгнивающие корни. Капсула Йена Зондера выглядела почти так же, как год назад, даже ржавчина не появилась на обнажившемся железе. Хорошо сохранившееся тело можно было разглядеть сквозь разбитый прозрачный пластик: если бы не натянутая кожа и не слишком бледный цвет лица, можно было бы решить, будто он просто спит. Специалист по навигационным системам погиб не приходя в сознание, скорее всего, когда капсула при ударе треснула и потеряла герметичность, а безопасный криосон безжалостно прервался. Я даже не мог достойно похоронить его, капсула казалась наилучшим местом упокоения. Вздохнув, я принялся все тщательно обследовать.

Водяные потоки неслись со всех сторон, и в какой-то момент вырвались даже из-под грунта, размывая потерявшие упругость корни. Одна такая волна ударила мне в лицо, сбила с ног и покатила, беспомощно барахтающегося, вниз по склону. Уцепиться было не за что – все вокруг превратилось в скользкую жижу, вспученные корни лопались под пальцами, выпуская наружу сладковатый удушливый газ. Спуск стал круче, я съезжал все быстрее, теряя шанс остановиться.

– Критическая отметка пройдена, капитан, – предупредил безапелляционно компьютер. – Вы в токсичной зоне. Вам нужно немедленно вернуться на безопасную высоту.

Я и сам это знал, чувствовал, как яд проникает в легкие и выжигает ткани. Не мог вздохнуть, продолжал катиться вниз, приближаясь к недостижимой капсуле, но и к неизбежной смерти. Сколько у меня времени, двадцать две минуты?

Крича, хотя здесь не было никого, способного оказать мне помощь, я стал загребать руками, толкая себя в сторону, пока не налетел прямо на скрюченный ствол. Он проломился под ногами, и вместе со щепками я помчался дальше, резкая боль обожгла колено. Считанные секунды оставались до потери сознания, когда я влетел в следующий ствол, ударившись всем телом и головой. Небо и земля поменялись местами.

– Это то, чего вы хотели, капитан? – раздался равнодушный голос Адама, будто он интересовался обыденными вещами, например, какую книгу я желаю прочитать. – Такой опасности вам недоставало?

Я не смог ответить. Сознание уже покидало мое стонущее от боли и дрожащее от ужаса тело.

IV

Мне снилась Лира. Должно быть, те самые галлюцинации, о которых говорил Адам, воплотились в умирающем сознании. Она была так реалистична! Ее прекрасное лицо склонилось надо мной, закрывая солнце, она была похожа на ангела, за спиной которого мерцает божественный свет. Улыбка раздвинула полные розоватые губы, обещая райское наслаждение. Теплая рука нежно гладила меня по волосам, так может утешать только любимая женщина.

– Чего ты хочешь? – ласково спросила она, и ее голос пробудил мое желание жить.

– Тебя! – попытался сказать я, но изо рта не вырвалось и звука.

Лира кивнула, как будто услышала мои мысли, и ее пышные длинные волосы защекотали мое лицо. Я улыбнулся, силясь поднять руку, налитую свинцом, будто она вросла в саму землю, и я стал неотделимой частью странной биосистемы планеты. Девушка подарила мне еще одну улыбку – это была самая приятная галлюцинация из всех. Если в моем Эдемском саду будет Лира, то я согласен на такой Рай.

– Спи, – приказала она. – Все будет хорошо.

V

Пробуждение было неожиданным, но легким. Я просто открыл глаза. В теле поселился покой, никакой боли, головокружения, жжения я не чувствовал. Дождь прекратился, и воздух снова казался чистым. Пахло чем-то сладким и свежим, такой запах бывает, если надломить веточку алоэ или укусить сочное зеленое яблоко, только что сорванное с дерева.

Удивившись тому, что жив, я повернул голову и понял, что нахожусь в земле как в колыбели, со всех сторон укутанный корнями. Весна вернулась в эти края, вновь преобразив планету, вокруг высились новые деревья, покрытые миллионами почек еще не распустившихся цветов. Выглядело грандиозно: победа природы над стихией.

– Адам? – хрипло позвал я. – Где я? Сколько здесь нахожусь?

– Вы там же, где упали, – последовал ответ. – Прошло около месяца.

Не может быть. Я недоуменно моргал, не понимая, почему так долго не приходил в сознание и каким образом за этот срок не умер от обезвоживания и голода. Почему я все еще существую, когда Адам говорил о мучительном отравлении ядовитыми парами.

– Я… дышу? – Это было удивительно, учитывая мои последние воспоминания.

– Воздух пригоден для дыхания, капитан.

– Как это вышло?.. – Я помнил, как стремительно катился по склону в смертельную зону, как ядовитые испарения обжигали легкие и глаза.

– У меня нет ответа, капитан. – Я уже стал привыкать к необъяснимой неосведомленности Адама.

– Может, дожди смыли отравляющие вещества в низину?

– Или вам повезло, и диаметр благоприятной для жизни зоны снова увеличился.

– За двадцать две минуты?! – не поверил я, прекрасно помня, на какое громадное расстояние продвинулся внутрь небезопасной среды. – А мог ли мой организм адаптироваться сам? – Я ощущал новые запахи, они немного горчили, не так, как всегда.

– А могло ли само место подстроиться под вас? – ответил Адам вопросом на вопрос.

Мой пытливый ум цеплялся за эти невнятные предположения, нащупывая правильный ответ, но пока не облек его в достойное объяснение.

– Не двигайтесь, капитан, – посоветовал компьютер, когда я шевельнулся, намереваясь встать. – Преобразование еще не закончено.

Туманный смысл не вызвал желания подчиниться, напротив, напугал, и я резко сел, ощупывая тело. Умом я понимал, что пролежал без сознания несколько недель, так что за этот срок кончилась зима и успели подняться к небу ростки, но цифра не укладывалась в голове. По всем параметрам я, попавший в зону токсичных испарений, должен был умереть. Сколько мне было обещано? Всего лишь двадцать две минуты…

– Адам, – жалко заскулил я, не веря глазам: мои ноги не просто были опутаны корнями, они, казалось, стали с ними единым целым, я не мог отличить одно от другого. Бугрящиеся корни словно были продолжением моей собственной кожи. – Что это? Что со мной? – Планета вдруг перестала казаться дружелюбной, она в буквальном смысле пожирала меня, кусочек за кусочком, и я начал дергаться, в ужасе желая освободиться от прожорливых растений. Не об этом ли я говорил некоторое время назад? Об опасности, которой мне так не хватало. Было похоже на воплотившийся кошмар.

– Капитан, проявите терпение, еще несколько часов и вы будете свободны. Можете пока вздремнуть.

– Ты в своем уме?! – прикрикнул я на компьютер, решив, что Адам рехнулся. Не может же он в самом деле спокойно наблюдать за тем, как меня съедают заживо.

Бормоча ругательства, пальцами я стал выдирать свои ноги из плотоядного сплетения. И замер, обнаружив страшную, но удивительную вещь: я увидел жидкость, бегущую по прозрачным жилам из корней прямо в мою плоть; общую кровеносную систему; розовую кожу, выросшую на месте большой рваной раны от стопы до колена.

– Что это такое, Адам?.. – ахнул я.

– Капитан, боюсь, ответ на этот вопрос может шокировать вас…

– А сейчас я не шокирован, что ли?! – вскричал я, угрожающе потрясая запястьем, к которому был прикреплен браслет связи с искусственным интеллектом.

– Капитан, разве вы сами не видите? – после короткого раздумья ответил Адам; видимо, решил, что я готов услышать правду. – Оно, по всей видимости, лечит ваш порез.

Я был потрясен. Да, видел это собственными глазами. Но как я мог поверить в происходящее?

– Мы ошиблись насчет местной формы жизни, капитан, – поделился компьютер умозаключением. – Эти симбиотические организмы сложнее, чем мы думали.

– Хочешь сказать, они не грибы?

– Для эукариотов они слишком изменчивы.

– Поясни?

– Капитан Абрамс, – продолжал Адам тоном профессионального ученого, – за время, которое вы провели на планете, этот биологический вид трансформировался во что-то иное, чем не был до нашего приземления: во что-то, подходящее для вас. Иными словами, он умеет считывать чужеродный для него жизненный код и приспосабливаться к нему, становясь с ним полностью идентичным.

– Хочешь сказать, он спас мою жизнь? – подивился я, поверить в подобное было просто невозможно. Сразу вспомнилась мебель, растущая прямо из ветвей, капсула, превратившаяся в удобную постель, и даже воздух, пригодный для дыхания, мог быть одним из проявлений миролюбия этой удивительной экосистемы. Широким жестом доброй воли инопланетной цивилизации.

– Высшая форма симбиотического сотрудничества, – подтвердил Адам мое шокирующее предположение.

Я с уважением взглянул на деревья, видя в них теперь живых существ с высоким уровнем развития. Они отличались от всего, с чем сталкивалась наша команда раньше. Внезапно мне захотелось разбудить их всех, чтобы они смогли стать свидетелями этого величайшего в истории человечества открытия.

– Не могу быть уверен, но даже если у этих эукариотов нет органов чувств, вполне возможно, что они каким-то образом могут слышать, видеть или осязать ваше присутствие, – продолжал Адам поражать мое воображение. – Чувствовать боль и даже думать, несмотря на кажущееся отсутствие такой важной части, как мозг. Может, у них имеется некий коллективный разум, может, как и у нас, центр и иерархическая система; нам этого не узнать, потому что я не могу провести подробные исследования.

– Когда сюда прибудут спасатели, у них будет много работы! – восхищенно пробормотал я, мечтательно глядя на тянущиеся к небу деревья, некоторые из которых уже поднялись высоко, другие же едва проклюнулись из плодов и делали первые робкие шаги, занимая место под солнцем. Представились сотни людей, прибывающих и прибывающих, чтобы посмотреть на это удивительное чудо вселенной, колонии, заполонившие холмы…

Немного напрягало, что они не смогут бережно относиться к дарам этой необычной цивилизации, станут резать, кромсать цветущие деревья, уничтожать плодородный сад, и все только ради того, чтобы изучить возможности, вред и пользу. Мог ли я верить в то, что человечество готово с уважением отнестись к открытию новой формы жизни? Симбиотический организм, умеющий приспосабливаться к любой среде, мог выжить на других планетах, его могли использовать для лечения любых заболеваний, даже рака, он может навсегда решить проблему голода как на планетах, так и на межгалактических кораблях. Мечты… На самом деле, в глубине души меня пугала перспектива безжалостного и равнодушного разграбления Эдема. Местная флора, не имеющая зубов и когтей, была беззащитна перед человеческой жадностью… Я начал сомневаться, что лелею правильные мечты. Может, я должен сохранить от варваров это сказочное грибное царство. Хотя бы за то, что оно вот уже второй раз спасло мою жизнь.

VI

Несколько часов спустя я, освобожденный, обновленный, живой, свежий, брел обратно к дереву, которое стало моим домом. Конечно, я должен был предполагать, что оно не могло сохраниться в целости тогда, когда другие деревья сгинули во время потопа. Не знаю, на что же я надеялся, когда с сожалением увидел на месте моего бывшего дома молоденькое деревце, едва начинающее прикрывать разбитую капсулу криосна.

Я знал, что даже без крыши и стен мне ничего не угрожает на этой планете: я не замерзну и от голода не умру. Больше всего мне было жаль потерять фотографию Лиры – последнее связующее с Землей звено. Не было и шанса, чтобы фотография уцелела в бурном потоке. Даже если ее не смыло куда-то вниз по склону, она наверняка была погребена где-то в толще грибницы, упруго пружинящей под ногами.

Солнце медленно клонилось к закату, и я, опечаленный и уставший после пробежки по растущему саду, завалился спать. Мне снова снилась Лира, но теперь не она успокаивала меня, а я искал ее объятий. Бродя по благоухающему саду, я искал в цветочных узорах ее прекрасный лик, в изогнутых переплетениях ветвей видел изящный стан, а в звуке лопающихся бутонов мог различить крик о помощи. «Лира, Лира…» – разносило эхо мой нежный призыв. Проснулся я от тихого плача.

Было темно, все еще стояла ночь, привычное безмолвие не нарушали звуки. Но всхлип повторился, затем вновь. Испуганный, я поднялся и вышел наружу, оглядываясь в поисках причины моего прерванного сна с замиранием сердца. Снова всхлип, сопение и звук сломанной ветки. С обратной стороны моего дома – дерева, выросшего за половину ночи вдвое и почти сомкнувшего над моей спальней свод.

– Эй, кто там?.. – Я шел медленно и осторожно. На этой планете не было луны, способной рассеять ночной сумрак, но я мог видеть очертания стволов и свой путь.

Что-то шевелилось возле самого дерева. Будто неуклюжий человек, размахивая руками, пытается удержаться на шатком мосту.

– Эй, ты кто? – подошел я ближе. Да так и замер с распахнутым ртом, когда увидел это лицо. Эти глаза, эти губы. На меня смотрела Лира Портман…

VII

Утро еще острее обозначило мою проблему и мой шок. Остаток ночи я провел возле девушки, пытаясь успокоить ее ужас: сначала не понимал, что происходит, затем догадка поразила меня до глубины души, а теперь, после восхода солнца, стало очевидно, что происходит, хотя по-прежнему не могло уместиться в голове. Нижняя часть тела девушки, включая стопы, голени и ягодицы, все еще оставались частью дерева, не отпуская то ли свою жертву… то ли детище. Это можно было назвать рождением. И я не знал, до сих пор не придумал, как к этому относиться.

Ужас, отчаяние и боль в красивых больших глазах, обрамленных пышными ресницами, казались искренними. Губы дрожали от неподдельного страха. Но я не мог избавиться от чувства, что девушка ненастоящая. Кто же она? Может, всего лишь моя предсмертная галлюцинация, а я все еще лежу на том ядовитом склоне, заливаемый потоками мутной воды?

– Адам, – прошептал я, пробуждая к жизни компьютер, – что это такое?

– Разве не ее вы звали в своих мечтах, капитан?

– Она не человек… – Я это понимал, но взгляда отвести не мог и перестать держать ее за руки, не подмечая абсолютно никаких различий с моей кожей. Ну, разве что она была более нежной, как и положено иметь девушке.

– Генетически она – человек, абсолютное ваше подобие.

Я почти поверил, утопая в бездонных карих омутах, наполненных непониманием и страхом. Так сильно было потрясение, что я даже не задался вопросом, откуда искусственный интеллект, встроенный в компьютер субмарины, находящейся от меня на расстоянии многих миль, не изучивший никаких анализов крови, не получивший на генетическую экспертизу кусочка плоти, может так точно дать определение этому созданию. И тем более не задумался, откуда компьютеру известны мои мечты. Я слишком долго жил один и привык к сопровождающему меня безумию настолько, что почти перестал задавать вопросы. Я отвык быть начеку, каждый день бороться за жизнь, встречаться лицом к лицу со страхом и анализировать события. Расслабился и поддался покойной сонливости и миролюбивому течению времени райского царства. Мой мозг отупел от безопасности, тишины и достатка.

– Лира, тебя ведь так зовут? – уточнил я, когда девушка снова подняла перепуганный взгляд, тряхнув прекрасными густыми волосами. Она чуть наклонила голову, прислушиваясь к звуку моего голоса. – Не бойся, я тебя не обижу.

Казалось, она решилась мне доверять. Будто ожидала агрессии, но мои слова ее успокоили.

– Ты говорить умеешь?

Лира открыла рот, растягивая губы, но ничего не произошло.

Я стал ее учителем:

– Выдыхай. Чтобы извлечь звуки, нужно говорить на выдохе.

Она снова послушно открыла рот и с шипением выпустила воздух. Моргнула как ребенок, сделавший первое в жизни открытие, и выпустила второй раз: на этот раз выдох сопровождался мелодичным пением. Я одобрил удачную попытку кивком.

– Не волнуйся, скоро дерево отпустит тебя, – объяснил я, когда Лира снова испуганно взглянула на свои ноги, ужас читался в карих глазах. – Не думай об этом. Держись за меня, я буду рядом и помогу тебе освоиться. – Ну, еще бы я отказался. Мало того, что планета выполнила мою мечту буквально, подарив напарника, друга, пару, так ею еще и оказалась девушка, о которой всю жизнь я фанатично мечтал. А то, что она не была в прямом смысле актрисой и фотомоделью, со всеми вытекающими из этого последствиями, даже лучше: меня привлекла идея воспитать ее с нуля. И, несмотря на странности появления девушки на свет, я был чертовски рад оказаться вовлеченным в это.

– Рррро-о! – к восходу Лира уже вовсю изучала слоги. Морщила лоб, складывала губы так, как я показывал, прижимала к нёбу розовый язычок и повторяла за мной: – Рррррозсшже!

– Роджер, – кивал я, и Лира хмурилась на себя за неудачную попытку повторить в точности.

– Ли-и, – музыкально тянула она свое имя.

Пышные волосы отросли за ночь ниже плеч, а кожа на груди и ногах превратилась в короткий комбинезон: тот самый, который был изображен на фотографии. Я в шоке и восхищении наблюдал за метаморфозой, напоминавшей настоящее волшебство, как в сказке «Золушка», в которой Добрая Фея превратила обноски девушки в бальное платье. Щупая кончиками пальцев ткань, я не мог найти отличий от обыкновенного хлопка. В то же время волосы девушки, ее теплые пальчики были абсолютно человеческими. Казалось, что для местного биологического вида не было разницы, что создавать, с одинаковым успехом это могла быть кровать, полка или стол, съедобные плоды или воздух для дыхания, одежда или… иная форма жизни. Я озадачился вопросом, способен ли Эдем воссоздать такое сложное устройство, как космический корабль? Если уж ему под силу вырастить человека – живое существо, находящееся на вершине эволюции – есть ли что-то, что ему неподвластно?