Текст книги "Легенда об Эльдаре, победившем зверя (СИ)"
Автор книги: Светлана Ключникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Родмир возражал, что ни за что не позволит дочери одной плыть в другую страну, и лично проследит, что Беренгар выполнил сделку и взял Ильветту в законные жены. Один корабль против сотни – как капля против целого водопада. И, хотя Беренгар вел себя почти безупречно – с погрешностью на обычаи своей страны, которых она не понимала, – Ильветту не оставляло беспокойство.
Да еще непрестанная качка мешала девушке спать. Каюта казалась душной, а наклон судна туда-сюда не убаюкивал, а напротив – вызывал головокружение и желание выйти на свежий воздух. Что Ильветта в конце концов и сделала, когда на второй день пути половину ночи бессмысленно проворочалась в постели.
Прохладный соленый воздух тут же прогнал тошноту, когда принцесса, вцепившись побелевшими пальцами в деревянный борт, уставилась на яркую лунную дорожку на мерцающей поверхности моря. Она была одна здесь: рулевой на носу да дозорный где-то на мачте не считались свидетелями ее слабости. Печально провожая глазами убегающие волны, отдаляющие ее от дома с каждой минутой, Ильветта чувствовала себя потерянной, внезапно лишенной юности и беспечного детства. Она, конечно, знала, что когда-нибудь у нее появится муж, но все же надеялась, что добрый и любящий отец позволит ей самой сделать выбор. Она представляла себе ежегодный турнир – десятки рыцарей, бьющихся за право покорить ее сердце, – но не завоевателя, говорящего на чужом языке, обладающего непонятными ее культуре манерами и привычками, получившего ее руку как взятку за мир.
Ильветте было нелегко смириться с судьбой, и все же она пыталась увидеть в Беренгаре хорошие черты: он был любезен и, очевидно, влюблен, щедро осыпал девушку комплиментами и обещаниями большего. Он мог оказаться убийцей, тираном, но выглядел человечным и милым, так что принцессе не следовало жаловаться на выпавшую долю.
Она вздохнула, качая головой и поворачиваясь к морю спиной, вытирая соленые брызги, упавшие на лицо, пытаясь выкинуть из головы тяжелые думы и вспомнить о чем-то приятном. Увы, когда она не думала о Беренгаре, то все ее мысли устремлялись к тому выделяющемуся среди толпы столяру, каким-то чудом оказавшемуся вместе с ней на корабле. Она не знала, что это значит. Он преследует ее? Однако отчего-то Ильветта была не напугана такой возможностью, а, к величайшему своему удивлению, тайно рада. Это теплое чувство растекалось в ее груди, как бывало в детстве, когда она с замиранием сердца ждала от отца подарка в честь дня своего рождения или выезжала в другое королевство на первый в своей жизни бал… Это чувство было странным, неуместным, необъяснимым, но, абсолютно точно, приятным. Как предвкушение и ожидание какого-то волшебства.
Ильветта повернула голову и с изумлением обнаружила, что уже на палубе не одна. Тот, кто только что прочно занимал ее мысли, тоже был здесь, точно как она минуту назад, глядя на водную гладь и сжимая большими сильными пальцами корабельный борт. Обнаженный по пояс, молодой столяр еще больше отличался от всех других людей. Мускулы рук и груди были необыкновенно большими, еще вчерашним утром поразившими взор юной принцессы, когда она увидела его среди других моряков. Волнистые волосы чуть ниже плеч развевались на ветру, подчеркивая мужественные скулы и накачанную шею. Свет луны, отраженный от морской поверхности, мерцанием озарял напряженное лицо.
Ильветта вжалась в борт, но было поздно: столяр увидел ее, то ли услышав взволнованное дыхание, то ли заметив колыхание на ветру подола длинного плаща. Принцесса даже помыслить не могла того, что произойдет потом – как мало понадобится юноше времени, чтобы взлететь по лестнице на корму судна и оказаться прямо перед ней. Задохнувшись, Ильветта потрясенно смотрела снизу вверх на впечатляюще высокого матроса, посмевшего настолько приблизиться к своей принцессе, что она чувствовала кожей его жар. Все разумные мысли покинули голову девушки, обнажив ее беззащитность перед могучим молодым мужчиной.
– Принцесса… – пробормотал он почти растерянно, будто и сам не ожидал от себя такой наглости.
– Как ты оказался на борту? – спохватилась дочь короля, вынужденная отступить на шаг под обжигающим, слишком пристальным, проникающим в самую душу взором гиганта.
– Это была моя судьба, – просто признал Эльдар, вспоминая, как быстро, легко, случайным образом был вовлечен в матросские будни. – Я должен был последовать за тобой. С тех пор как увидел тебя в мастерской, я ловил каждый взгляд, и ты, принцесса, щедро меня ими награждала…
– Я? Награждала?.. – пролепетала Ильветта, заливаясь пунцовой краской и прикладывая ладонь к вздымающейся груди. Теперь она была напугана, – нет, очень смущена. Но еще не настолько, чтобы позвать охрану или убежать в свою каюту. Слова столяра застали ее врасплох, вызывая неспособность действовать верно, в соответствии с правилами этикета и воспитанием.
– Я тоже чувствую это, – прошептал Эльдар, заметив жест принцессы и положив руку напротив собственного сердца, бьющего в грудную клетку изнутри. Оно росло, распирало ребра, лизало беспощадным огнем, а зеленые глаза прекрасной девушки, широко распахнутые, ясные, выдавали не те чувства, что положены – не ужас, не злость и не осуждение видел в них Эльдар, а робкое, испуганное, затаенное ожидание его дальнейших слов и действий.
– Что ты себе позволяешь, – пробормотала принцесса, отступая еще на один шаг, упираясь спиной в выступающую мачту и разрывая манящий контакт глаз, отчего Эльдара настигло отрезвление. Что он только что натворил? Низкородный нахал, посмел намекнуть дочери короля, что она его намеренно завлекала?
Однако слова извинения застряли в горле: Ильветта все еще не ушла, не закричала и не пообещала сурово наказать его. Это опять вселило в сердце честолюбивого юноши надежду.
– У меня есть кое-что для тебя, – спохватился он, торопливо вытаскивая из складки штанов припрятанное сокровище. Ильветта удивленно подняла взор: на ладони столяра лежала маленькая фигурка искусно вырезанного из каштана единорога – известного оберега от несчастий. Ильветту поразила не только идеальность формы, точность деталей и гладкость дерева, но слова, что Эльдар сделал это именно для нее. Смущенная вконец, перепуганная, но восхищенная, Ильветта неуверенно протянула руку, забирая прекрасный подарок, хотя должна была, безусловно, бежать отсюда без оглядки.
– Я клянусь, – горячо прошептал Эльдар, хватая ладонь принцессы в ту же секунду, как ее пальцы сомкнулись вокруг деревянной фигурки. Ильветта ахнула, потрясенно уставившись в темные, горящие жарким огнем глаза столяра, сделав всего одну попытку отнять руку, но замерев, когда поняла, что попала в несокрушимый капкан. В котором, вопреки отчаянным воплям разума, ей было приятно, а не страшно находиться. Горячая кожа матроса согрела ее, тепло растекалось по венам будто пьянящая река, полностью лишая воли и рассудка. Словно в тумане Ильветта слушала дальнейшие слова: – Клянусь, что избавлю тебя от него. Ты не пробудешь его женой долго, я вызову его на турнире, и ты вернешься домой, к отцу.
Сердце принцессы затрепетало от странного чувства. Как будто Эльдар пообещал вернуть ей самое-самое дорогое – счастливое время детства, которое Беренгар собирался украсть.
– Глупый, глупый мастер, – польщенно улыбнулась она, упираясь свободной рукой в могучую грудь, защищаясь невольно от смущающей близости этого огромного, храброго, умеющего поразить мужчины. Словно настоящий огонь опалил ее ладонь, столь горяча была кожа, а сердце, казалось, ударяет с той стороны как в барабан, отозвавшись на несмелое прикосновение принцессы подобно живому существу, живущему внутри. – С чего ты взял, что мне это нужно?..
– Ты хочешь замуж за этого чужеземца?! – воскликнул столяр.
Ильветту охватила странная тоска, когда она расслышала в голосе юноши горестное разочарование. С изумлением она поймала себя на желании сберечь его преданность, не потерять. Горячие обещания мужчины вселили в сердце девушки неоправданную надежду на возвращение к прежней жизни, которую она отдала в счет мира на своей земле. Это искушение было столь же сладким, сколь и неправильным.
Как бы велико ни было желание принцессы вернуться домой, но предложенное Эльдаром походило на заговор. Ее замужество должно было спасти королевство от войны, но если Эльдар убьет Беренгара, месть чужеземцев будет страшной. Она не могла этого допустить. Должна была забыть о себе, приняв груз ответственности за королевство.
– Как тебя зовут, мастер? – смирившись, спросила принцесса, поняв, что до сих пор не узнала имени мужчины.
– Эльдар.
– Ты молод, Эльдар, и так далек от политических страстей. Твое горячное желание спасти свою принцессу очень льстит мне! И я не забуду того, что ты хотел сделать для меня. Но ты должен отступиться, – Ильветта подняла глаза, разглядывая мужественное и решительное лицо юноши в бледном свете луны и ловя себя на мысли, что, будь он знатного рода, она могла б его представить рядом с собой. Уж точно Ильветта обратила бы внимание на его высокую фигуру, облаченную в доспехи, когда бы начался турнир. На троне он смотрелся бы получше ее мудрого отца, а в качестве мужа был бы добрым и сильным защитником. Но он оставался ремесленником, а ей уготована роль будущей королевы, которой не место рядом с простым столяром, даже если представить, что он мог бы стать достойным правителем. – Моя судьба мне не принадлежит, Эльдар, и ты должен с этим смириться, как сделала это я. Беренгар будет хорошим мужем, а Искельвинд благодаря этому замужеству и дальше сможет процветать. Так нужно. Оставь попытки.
Ильветта смотрела в горящие решимостью темные глаза, и Эльдар тоже смотрел неотрывно на принцессу.
– Да будет так, – уступил он внезапно.
Облегчение, что она спасла жизнь этому необычному мужчине, смешалось с тоской.
– Это плаванье – не твоя судьба, – опустила взгляд принцесса, искренне надеясь, что помогает храброму юноше. Ее рука все еще лежала поверх его груди, ладонь все еще чувствовала обжигающий жар и сильное биение, но теперь оно стало тише, будто также, как и его хозяин, смирилось с предначертанной ему участью. – Возвращайся домой, к тому, что хорошо умеешь. И когда я вернусь, то надеюсь еще увидеть созданную тобой красоту – моя шкатулка не прослужит вечно, и мне понадобится новая.
Пока Ильветта говорила, Эльдар, нахмурившись, упрямо качал головой. Его ладонь легла поверх руки принцессы, прервав ее слова и вновь заставив ахнуть. Обе ее ладони теперь оказались во власти горячего великана, и вновь все слова разбежались из ее головы, едва обретенная способность трезво мыслить растаяла как дым. В который раз Ильветта замолчала, испуганно и потрясенно глядя снизу вверх.
– Я не намерен возвращаться домой, мой путь лежит туда, куда и твой, – проговорил Эльдар как клятву, и жар его кожи, коснувшись запястья, опять зажег в венах принцессы настоящий огонь, на этот раз, казалось, добравшись до самого сердца. И, словно покрытое льдом, внезапно начавшим таять, сердце принцессы забилось в унисон с большим, горячим ритмом Эльдара, соединенное с ним прочным, необъяснимым волшебством. – Я останусь с тобой и буду присматривать за ним – пусть молится всем своим богам, чтоб из твоих прекрасных глаз не упало ни единой слезинки! Он будет мужем, что ж – я буду твоим слугой. Ты же хотела забрать с собой частичку Искельвинда? Я целиком гораздо лучше подписи на дне шкатулки!
Ильветта учащенно задышала, растерявшись и чувствуя слезы в глазах. Может, и было правильнее прогнать заносчивого столяра, да разве же могла принцесса отказаться от соблазна иметь рядом преданного друга, когда должна была остаться одна-одинешенька в незнакомой стране? Ильветта была юна и неискушенна, она совсем недавно вышла из незрелого возраста и вовсе не думала, что так быстро окажется отлучена от отца, от родного дома, от привычных и дорогих сердцу вещей. И Эльдар предлагал в своем лице надежность и опору, которых ее только что лишили.
Нет, она не в силах была прогнать его. Все, чего ей хотелось теперь – это разрыдаться на его могучей груди, приняв обещание помощи.
Конечно, воспитание удержало Ильветту от этого опасного поступка. Сморгнув влагу, она смогла просто кивнуть.
– Ты, правда, этого хочешь?
– Всем сердцем! – поклялся Эльдар, и Ильветта поверила, чувствуя, как в ответ на слова усиливает биение его горячее молодое сердце, ударяя прямо в ладонь.
– Пусть будет так.
***
Эльдар не спал. Его одолевало видение – прекрасные глаза Ильветты, цвета августовского моря, очень близко от его лица, ее хрупкие продрогшие ладони в его руках, его признания, на которые он непонятным чудом осмелился. И ее согласие. Разве мог он поверить в то, что случившееся на палубе корабля лунной ночью – не сон? Разве мог надеяться, решаясь сесть на корабль и уплыть в абсолютную неизвестность, что завоюет доверие принцессы вместо сурового наказания за дерзость и недопустимую развязность?
Однако это было именно так: его самые смелые надежды оправдались, и он может рассчитывать пусть не на руку и сердце Ильветты – это было бы уж слишком самонадеянно, – но на ее расположение и благодарность.
Она так смотрела на него там, на палубе… Эльдар пытался выбросить из головы мысли о взаимности, но не мог избавиться от чувства, что, будь он принцессе неприятен, она не стала бы его даже слушать и уж тем более не позволила безнаказанно коснуться ее руки, удерживать ладони. Она бы кричала, угрожала, звала на помощь. Но вместо этого она часто дышала и выглядела ожидающей, а не испуганной. Мучимый надеждой, будущий слуга принцессы сомкнул веки только к утру.
Следующий день выдался сложным, потому что Эльдар постоянно искал глазами Ильветту вместо того, чтобы выполнять указания боцмана и учиться матросскому делу. Взор юнги нет-нет да и скользил по точеной фигурке, облаченной в белое платье, усыпанное узорами золотых нитей, следил за изящными и выверенными жестами принцессы, берущей и ставящей бокал вина, за движением полных губ, когда девушка говорила. Порой Эльдар ловил на себе ответный взгляд, и тогда время и звуки переставали для него существовать. В такие мгновения он чувствовал себя обнадеженным и счастливым. В другой раз, даже когда Ильветта не смотрела на него, ее щеки вдруг наливались краской смущения, а палец начинал накручивать прядь светлых волос, и тогда юнга не мог избавиться от наваждения, что принцесса сквозь расстояние чувствует его взгляд, и он ее волнует.
День выдался сложным еще и потому, что проклятый Беренгар оказался чересчур наблюдательным и ревнивым. Эльдар почти не смотрел на пиренейца, чтобы не терять присутствия духа – иначе он находился бы в ярости день напролет. Зато Беренгар, судя по всему, очень даже обратил внимание на переглядывание невесты с каким-то матросом.
Вечером, когда был заново перетянут такелаж с учетом переменчивого ветра, и дневная смена отправилась спать, Эльдар, не спеша уходить в трюм к остальным матросам, смотрел на медленно встающую луну в надежде, что дождется принцессу. Все произошло стремительно, и даже имея отличный слух, юнга не мог предположить, что ему готовят засаду. На горло внезапно опустилась петля, и юноша глазом не успел моргнуть, как оказался притянут к мачте и обездвижен охранниками Беренгара, лихо связавшими его запястья за спиной. Пытаясь освободиться рывком, он только сделал себе хуже, затянув петли туже и чуть не удушив себя.
С ненавистью смотрел он на маленького черноволосого человека, медленно подходившего к нему и вынужденного задирать голову, чтобы смотреть в лицо. Пыхтя и брызжа слюной, Эльдар не мог сказать ничего членораздельного, лишь сверкал глазами в темноте и рычал как связанный, но не побежденный зверь.
– Ты кто? – прошипел Беренгар, прижав к горлу Эльдара шпагу – странную, непохожую на оружие Искельвильда, металлическую штуку, слишком тонкую, чтобы напугать даже ребенка. Однако, довольно твердую и с острыми краями, понял Эльдар, когда она опасно надавила на его кожу.
Юноша пожалел, что не взял с собой любимый топор – тогда у него была бы возможность покончить с Беренгаром прямо сегодня. Но ему пришлось вспомнить, что вокруг в черной дали плывет армада кораблей, и если он нападет на главнокомандующего, неминуемо начнется война, которой и пытались избежать Родмир с Ильветтой.
– Эльдар, сын столяра, лесоруб, – прохрипел юнга покорно – его время еще не пришло, но позже у него еще будет шанс отомстить за унижение черноусому завоевателю.
– Кем ты был при дворе в Искельвинде? Говори! – зашипел Беренгар. – Принцесса знает тебя! Кем ты ей приходился?
– Никем, клянусь, – прохрипел Эльдар, изо всех сил пытаясь усмирить гордыню и возрастающую силу, с которой мог не совладать. Жар поднимался изнутри, заставив его кожу вспотеть, и юнга боролся за контроль над непокорным телом, желающим сражаться. – Хотел повидать море. А принцесса – просто очень красива, господин, глаз не отвести…
Такой ответ неожиданно удовлетворил Беренгара, и он понимающе усмехнулся.
– Я буду следить за тобой, сын столяра, – угрожающе приподнялся он на носочки, чтобы стать выше, и надавил лезвием сильнее на горло юнги, так что из-под металла просочилась кровь. – Еще раз увижу, что смотришь на принцессу – пущу на корм рыбам! Ты понял меня?
– Да.
Беренгар сделал знак, и стража отпустила путы, но не сняла их. Эльдар мог дышать, но по-прежнему был лишен подвижности.
– Ночь у столба охладит твой пыл, матрос, – назидательно произнес усатый чужеземец, отняв лезвие, но нарочито постучав им напротив сильно бьющегося сердца юнги, приподнимающего накачанную грудь. – Уж больно ты горяч для норда.
И пиренейцы ушли, оставив Эльдара позорно привязанным к мачте. Наверное, они рассчитывали, что никто не придет к нему на помощь, да только не учли нечеловеческой мощи, кроящейся в бугристых мышцах силача. Эльдару следовало бы выучить урок и подождать утра, да только он был не из тех, кто покорно примет участь, тем более от рук врага. Напрягшись, юноша легко разорвал веревки, оставившие на его запястьях лишь легкие красные следы.
Но не суждено ему было спать этой ночью. Ворочаясь с боку на бок на неудобной постели до самого рассвета, он мучился от ненависти, сжигающей душу дотла. В мыслях он убивал Беренгара разными способами, но самое огромное удовольствие получал, давя его собственными руками, как паршивую собаку. Тонкая шея сминалась в огромных пальцах, глаза выкатывались из орбит, а черные усики искривлялись над приоткрытым в предсмертном хрипе ртом. Настанет миг, и мужчины сразятся ни на жизнь, а насмерть, Эльдар это знал! Нужно было лишь набраться терпения.
Мерная качка и протяжный скрип деревянных рей, шелест разрезаемой судном волны, запах пота и храп матросов, спящих вповалку, окружал Эльдара. К этим звукам он уже привык. Поэтому удивился, расслышав нечто выбивающееся из общего ритма: хрум-плюх-шшш, хруп-плюх-шшш. Это было не что иное, как мягкий плеск весел. Будь молодой столяр обычным человеком, ни за что не различил бы этих звуков сквозь толстые переборки корабля. Но Эльдар не был обычным человеком.
Прокравшись в темный угол, он приложил ухо к влажному дереву, напрягая отличный слух. Переборки будто исчезли, и юнге тут же стали доступны низкие голоса. Один из которых он не спутал бы ни с каким другим, особенно после сегодняшнего унижения! Жаль, чужеземного языка он не знал, но точно понял – готовится заговор. Иначе зачем бы новоприбывшие в лодке говорили так тихо и так осторожно рассеивались бы в глубине корабля без ведома законного короля?
Невидимой тенью Эльдар следовал за Беренгаром, закрыв глаза и весь обратившись в слух. Ему пришлось перебежать к другому борту судна, чтобы разобраться, что же задумал пиренеец.
– Только три капли, не забудь, Сагрид.
– И я стану главным поваром королевства? – Эльдар узнал голос младшего кока и сощурил глаза в неверии.
– И получишь лучший дом Искельвинда в придачу, – раздалось одобрительное похлопывание по плечу. Беренгар подкупил слабовольного мальчишку сладкими обещаниями, легко найдя предателя среди слуг Родмира.
– Почему я не могу накапать сразу десять капель, господин? Меня могут поймать за нечестивым делом. Почему вы не убьете его сразу?
– Король стар. Если заболеет и умрет в течение нескольких дней, никто не заподозрит в этом отраву. Но если выпьет воды и упадет замертво, все поймут, что виновен яд! Я враг, подумают на меня, начнется битва, и мне придется убить всех на этом корабле. Принцесса меня возненавидит. Разве таким ты видишь будущее Искельвинда? С завоевателем во главе и народом, раздираемым яростью и готовящим восстание? Милый Сагрид, коли есть способ хитростью выиграть войну, зачем вступать в бой? Король умрет, и все решат, что от просто не перенес плаванья. Тогда всем нам можно будет не возвращаться в Пиренею Безутешная Ильветта возведет меня на трон законно и прямо сейчас, не придется ждать, покуда немощь сама одолеет старого короля. Жители Искельвинда будут видеть во мне спасителя, а не завоевателя. А ты, мой друг, получишь все, что захочешь, за свою помощь. Иди скорей, пока тебя не хватились на камбузе. Сделай дело хорошо, и я осыплю тебя золотыми монетами.
Эльдар не мог больше ждать, он должен был уберечь отца Ильветты от смерти. Юноша видел, как день ото дня правитель Искельвинда становится бледнее, реже выходит из своей каюты, ссылаясь на недомогание, но только сейчас, благодаря случайности, смог узнать причину его нездоровья.
Освободив свой любимый топор от тряпицы, Эльдар бросился спасать короля. Он собирался рассказать о коварном замысле Беренгара до того, как взойдет солнце и вынесут отравленную воду к столу.
***
Одетая к завтраку, Ильветта расчесывала волосы, когда раздались крики и возня со стороны двери. Обычно принцесса не высунула бы и носа при звуке бряцанья оружия и стонов, но сегодня она узнала голос.
– Ильветта! – звал он ее надрывно, будто решался вопрос жизни и смерти. – Ильветта, быстрей!
Это был Эльдар, чье лицо она непрерывно вспоминала после их ночного разговора, чья обнаженная по пояс, мускулистая и блестящая от пота фигура постоянно привлекала ее взор, выделяясь среди других моряков. Что он делает здесь? Как осмелился?
Распахнув двери, принцесса застала ужасающую картину: шестеро ее стражей готовились к бою, выставив мечи и обороняя королевские покои со всем мужеством, а в глубине коридора пред ними возвышался Эльдар. У его ног валялись два мертвых воина в черных одеждах из свиты Беренгара, которых тот приставил ее охранять – из рассеченных голов густо стекала алая кровь, в руках у гиганта-столяра блестел огромный топор наизготовку, размером и мощью достойный орка.
– Скажите охране не трогать меня, и я не трону их, – крикнул Эльдар. – Ваш отец в опасности! На корабле есть предатель!
– Впустите его! – быстро сообразила принцесса, беспокоясь о жизни отца, в последние дни очень усталого и жалующегося на головную боль и слабость. Прирожденный мореплаватель, он никогда прежде не страдал от морской болезни, и слова Эльдара пугающе подтверждали неоформленные подозрения принцессы. – Пропустите, я ему доверяю!
– Беренгар задумал отравить короля, – зашептал Эльдар, едва войдя в покои в сопровождении встревоженной стражи и занимая почти все пространство от пола до потолка. – Он не собирается плыть в Пиренею – он выманил вашего отца из города, чтобы избавиться от законного короля и занять его трон хитрым путем. Обещав золотые монеты, подкупил младшего кока, и тот добавляет в напитки Родмира яд. Нужно спешить, принцесса! Любой глоток может стать для вашего отца последним!
– Как ты это узнал? – опустила Ильветта ладони на трясущиеся от ярости руки мужчины, все еще сжимающие древко топора. Он выглядел страшным в гневе, но в его темно-карих глазах сверкало искреннее беспокойство, и Ильветта ему верила.
– Подслушал, – прошипел взбешенный Эльдар, с трудом владея дыханием. – Поднимайте всю стражу, пока не стало слишком поздно. Ночью прибыла лодка с воинами Беренгара, они повсюду прячутся на вашем корабле! Стоит вашему отцу испустить последний вздох, и чужеземец займет его место, подавив любое сопротивление!
– Посмотрим, – ужаснулась принцесса, раздавая указания стражникам собрать всех. Двое бросились исполнять приказа, а Эльдар и Ильветта в сопровождении оставшихся четверых побежали на палубу, где уже был накрыт завтрак на богато обставленном столе, под первыми лучами теплого утреннего солнца. Вокруг трапезничающих толпились стражники, и лишь принцесса могла разорвать круг, прорвавшись к отцу до того, как он выпьет яд.
Они опоздали: Родмир и Беренгар уже завтракали, снизу, с палубы высоко на корме можно было разглядеть их головы – бледное, зеленоватое лицо короля и хитрую усмешку пиренейца, поднимающего бокал и предлагающего будущему свекру присоединиться.
– Нет, отец! – закричала Ильветта, но шум волн и болтовня на палубе заглушил ее призыв. Матросы поворачивали головы к бегущей процессии стражей во главе с принцессой, бросали драить палубу и неуклюже расступались – слишком медленно, чтобы дочь успела.
– Папа! – взывала принцесса, завидев, как тот подносит к губам бокал, как рот Беренгара искривляется в торжествующей улыбке.
– Поздно, – прохрипел Эльдар, выхватывая из-за спины топор. С необычайной ловкостью раскрутив его в руке, размахнулся и отправил оружие прямо, казалось, в голову Родмиру. Принцесса ахнула, наблюдая, как лезвие, поблескивая на солнце с каждым витком, приближается к отцовскому лицу, вслед за ее вскриком гул потрясенных возгласов прокатился во все стороны, от стражников до матросов. А затем бокал разбился, щедро обрызгав осколками и водой короля и стол, а топор с упругой вибрацией воткнулся в носовую мачту.
– Что такое?! – вскочил король, круглыми глазами оглядывая столпившихся внизу людей, зацепившись взором сначала за высокую фигуру Эльдара, а затем обратившись к дочери.
Все люди притихли, и наступившую внезапно тишину вспорол лишь ядовитый возглас Беренгара:
– Ты! – сплюнул он, испепеляя взглядом только лишь одного Эльдара, как личного врага.
– Он хотел отравить вас! – громко крикнул молодой столяр, показывая пальцем на ненавистного чужеземца. – Сагрид, ваш кок, с ним заодно, я собственными ушами слышал их разговор.
– Да как ты смеешь обвинять меня, матрос! – взрычал Беренгар, выхватывая шпагу и указывая наконечником на посмевшего бросить ему вызов нахала, и его охранники, как по приказу, все как один выхватили оружие, обступив хозяина. Их расположение позволяло взять в кольцо и доверчивого короля, но королевские стражники уже успели сделать это первыми, защищая правителя и вытаскивая тяжелые мечи, по сравнению с тоненькими лезвиями пиренейцев выглядевшие намного солиднее.
В мгновение ока ситуация переменилась от спокойствия к звенящей в воздухе войне. Откуда ни возьмись появились пиренейцы в черных боевых доспехах, угрожая и простым матросам, и принцессе с ее стражниками, но пока не предпринимая действий. Посланники Ильветты выволокли сопротивляющегося и визжащего младшего кока на палубу, вытряхивая из него правду.
– Ты же получил все, что хотел! – удивленно повернулся Родмир к Беренгару, как только ему передали крошечную бутылочку с желтоватой жидкостью, найденную в кармане предателя Сагрида – тот самый яд.
– Не все, – ухмыльнулся черноусый пиренеец, разворачивая острый наконечник шпаги в сторону короля с явным намерением довести начатое до конца, даже если не вышло с вероломным отравлением. – Ты пытался обхитрить меня, старик, подсунув дочь и думая купить у меня мир, сохранив за собой королевство. Ты не хотел открытой войны, потому что проиграл бы – что ж, ты получил битву на своих условиях, коварство за коварство! Мне нужен Искельвинд! Не важно, взяли бы мы его штурмом или обманом!
– Ты выманил меня, и здесь мы беззащитны… – прошептал побледневший король, осознав размах сотворенного Беренгаром предательства.
– Не обольщайся, миролюбивый норд, – усмехнулся пиренеец, наступая на короля и его стражников с выставленным оружием наизготовку, – ты и в стенах своего города был не сильно от меня защищен!
Первые удары стали о сталь огласили начало битвы. Внезапно принцесса оказалась окружена воинствующими мужчинами, с рычанием кидающимися друг на друга, звон скрещивающихся клинков и криков резал уши. Эта война была проиграна еще в Искельвинде, и Ильветта знала, что единственному кораблю Родмира не устоять против армады, плывущей на расстоянии сотен локтей от него. Когда капитаны заметят бойню на нордском судне, они поспешат на помощь Беренгару, и все будет кончено. Однако и без подмоги пиренеец мог одержать верх над стражниками короля – воинов в черных доспехах оказалось на удивление много, и преданные матросы, бросающиеся на врага с голыми кулаками, падали замертво один за другим.
Она думала, что быстро умрет от случайного удара. Однако широкая спина Эльдара всегда успевала защитить ее. Каким-то чудом столяр раздобыл чей-то меч и теперь орудовал им направо и налево с такой невероятной силой и виртуозностью, что запросто валил одним ударом четверых. Притом свободной рукой легко переставлял принцессу с места на место, умело укрывая от битвы.
Очень скоро они оказались на деревянной лестнице, ведущей на корму, расшвыривая по пути пиренейцев, и добрались до короля, прячущегося за оставшимися тремя стражниками, мужественно сражающимися против пятерых черных рыцарей и самого Беренгара. У них не было шанса. Но теперь к ним присоединился Эльдар, выхвативший свой топор из мачты и раскручивающий его наподобие пращи над головой так устрашающе, что пиренейцы разом отступили.
Ильветта бросилась к отцу, раненому в правую руку, которой он все еще пытался сжимать меч и сражаться вместе с другими. Но силы его были на исходе – пусть яд еще и не убил его, однако его действие ослабило старого мужчину.
– Бегите, спрячьтесь в своей каюте! – закричал Эльдар королю и принцессе, жмущимся за его спиной. – Убедитесь, что они в безопасности, – добавил он королевским стражникам, давая понять, что справится один.
Ильветта в ужасе, но с невольным восхищением смотрела на наступающего гиганта, на два локтя возвышающегося над низкорослыми пиренейцами. Шестеро против одного, лучшие воины Беренгара, защищенные металлическими доспехами, против обыкновенного столяра, не прикрытого даже рубахой. И, однако, он уверенно отражал все атаки и уклонялся от коварных ударов. Кожа его блестела от пота и крови – Ильветта надеялась, что чужой. А громогласный боевой крик был похож на рев взбешенного зверя.
