Текст книги "Шесть дней (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Картины смешались в сознании в кошмарный калейдоскоп: красные струйки, текущие по коже и капающие на белую салфетку, внутренние органы, видимые сквозь раздвинутую в стороны кожу, испачканные алым тампоны. Нечто окровавленное, опутанное специальными хирургическими зажимами, отправилось в контейнер со льдом, а Елеазар даже не потрудился зашить оставленную рану – очевидно, что он не рассчитывал больше сохранять Эдварда живым.

– Ты нашла покупателя на нового донора? – так спокойно поинтересовался Елеазар у Кармен, будто говорит о продаже партии спичек.

– Он обещать перезвонить два часа, он сказать, что подумать, – молвила мексиканка.

– Черт с ним, вези что есть, вернешься через час – я приготовлю сердце. Давай! – приказал доктор Эвенсон, и медсестра, сорвав маску, подхватила контейнер и умчалась выполнять поручение.

Со слезами на глазах я смотрела, как убийца взял в руки ужасный инструмент: электрическую пилу с вращающимся лезвием, примостив ее к грудной клетке. Сводящий с ума звук дробления костей взорвал мой слух, тошнотворный запах распиленной человеческой плот наполнил нос, и я увидела сердце, бьющееся внутри раскрытой грудной клетки еще живого, но уже обреченного на смерть человека. Все это походило на дурной сон. И самое страшное, что, несмотря на действие наркотика, я понимала: это ужасающая реальность, от которой не спрятаться, не скрыться даже в спасительном обмороке. И если зажмурить глаза, я все равно буду слышать чавкающий звук движения резиновых перчаток, копошащихся в живом человеческом нутре, чувствовать соленый металлический запах и знать, что Эдвард с минуты на минуту умрет… по-настоящему, после чего не сумеет вернуться.

– Смотри, Белла, смотри, – настаивал Елеазар, но я не открывала глаз, боясь обезуметь, потому что оказалась на грани.

Звонок телефона внедрился в мое сознание, и я слышала разговор как сквозь туман:

– Будут готовы в течение часа, прилетайте. Ну что ж, Белла, – раздавшийся слишком близко опасный голос Елеазара напугал меня. А холод иглы, воткнувшейся прямо в живот, заставил закричать – точнее, мне удалось издать только слабый мучительный стон. – Женщине в Сиэтле, попавшей в аварию, нужны твои почки. Тебе повезло: страдать осталось недолго, ты скоро умрешь.

– Нет, – задергалась я, в ужасе глядя на скальпель в руках врача, но не чувствуя боли – кожа потеряла чувствительность после укола, смертельный холод распространился по всему животу. Я могла видеть красный разрез, ощущала давление, но боли не было. Тело стало совсем вялым, а головокружение завертело как на карусели, вызывая горькую тошноту. – Пожалуйста, – в полубреду умоляла я Елеазара остановить настигший меня кошмар.

Вдруг я стала легкой, словно моя душа собралась покинуть тело, и Елеазар хлестко отшлепал меня по щекам, вынуждая прийти в себя.

– Нет, деточка, не смей терять сознание! – приказал он, и я, не переставая стонать от ужаса, смотрела на то, как он отправил в синий контейнер на лед важную часть меня, вытащенную изнутри. Нет, этого не могло происходить в действительности, я не хотела верить глазам.

Убедившись в присутствии у меня сознания, Елеазар надавил на второй бок и я, рыдая, снова зажмурила глаза.

«Папа, папочка, прости меня, – молилась мысленно я, – что я не стала тебя слушать и вляпалась в беду, прости, что тебе придется переживать мою потерю. Передай маме, что я люблю ее. Простите, Эммет, Эдвард, что я медлила целых шесть дней, что не смогла убедить Чарли и Карлайла… Прости, Элли, простите, остальные духи, что я не отомстила за вашу смерть, не сделала необходимых вещей для того, чтобы ваш убийца был справедливо наказан…»

Странный звук гулкого удара и падения заставил меня распахнуть глаза. Я вздрогнула, увидев тело Эвенсона на полу, нелепо раскинувшего руки и ноги. Из уха тонкой струйкой шла кровь. А над ним замер Карлайл с огнетушителем в руках и перекошенным от ужаса лицом. Он тяжело дышал, его глаза дико вращались, словно он, как и я, находится в шаге от безумия.

– Господи, – вырвалось у меня с огромным облегчением. – Вы здесь!

Огнетушитель вывалился из ослабевших пальцев врача, полный паники взгляд впился в меня. Карлайл Каллен находился в несомненном шоке.

– Эммет здесь, он жив, с ним все в порядке, – забормотала я, насколько позволяло лекарство, делающее язык неповоротливым и толстым как сосиска. – Он не пострадал, скорее всего, находится всего лишь под действием сильного успокоительного, чтобы не сбежал и не сопротивлялся.

Доктор Каллен отмер, услышав шорох постельного белья и стон из клетки. Его глаза отразили запредельную боль, когда Эммет неловким движением вывалился из койки, оставшись на голом полу и пытаясь подползти к решетке. Карлайл сделал шаг, растерянный и перепуганный насмерть. Его руки и плечи дрожали как у паралитика, таким сильным оказалось потрясение несчастного врача. Он слова не смог вымолвить от шока.

– Я так рада, что вы здесь, вы спасли нас всех, – заплакала я, дергая руками и ногами, связанными слишком прочно и перекрывающими кровообращение. – Нет, нет, не туда, – призывала я Карлайла остановиться, обратить все свое внимание не на Эммета, а на того, кто в нем действительно нуждался. Доктор Каллен должен был как можно быстрее прийти в себя и начать действовать с холодным рассудком, а не горячим сердцем. Отложить переживания и потрясение на потом, заняться схваткой со смертью. – С Эмметом все в порядке, Карлайл. Пожалуйста, умоляю вас, посмотрите, что с Эдвардом!

– О мой бог, – хрипло от ужаса выдохнул доктор Каллен, переведя взгляд на лежащего на операционном столе пациента. – Что здесь происходит?

– Он продавал органы на черном рынке, – сипела я. – Скажите, умоляю, что с Эдвардом все будет в порядке, и он выживет. Прошу вас, Карлайл, как врач и мужчина, возьмите себя в руки. Ему нужна ваша помощь.

Доктор Каллен помедлил еще несколько секунд, потерянно осматривая тело Эдварда и задыхаясь, хватая себя за волосы в тщетной попытке прийти в себя от увиденного. Чем дольше он молчал, тем мне становилось страшнее. Простонав что-то неразборчивое, он направился к телу Эвенсона, и я поняла, что Карлайл смог наконец побороть страх. Его голос стал тверже, а движения – увереннее, пока он связывал убийцу по рукам и ногам, действуя безжалостно и жестко.

– Как вы нашли нас?

– Я видел из окна своего кабинета, как ты села в машину к Елеазару, – рассказал он. – Ты напугала меня, рассказав о своем плане, и я не смог бы найти покоя, если бы не проследил, куда вы поехали. Признаться, я совершенно тебе не поверил, Белла, прости меня. – Он подошел, ища узлы жгутов на моем столе, чтобы развязать путы. Его глаза расширились в ужасе, когда он взглянул на мой живот, и его руки, протянутые ко мне, затряслись. Голос превратился в шепот: – Я настолько не верил, что даже не позвонил Чарли. А когда понял, что Елеазар везет тебя не домой, мы уже были за пределами действия сети. Вот почему у Эвенсона спутниковый телефон – здесь, в резервации, нет мобильной вышки. Я уже не мог предупредить Чарли, а возвращаться и медлить было нельзя.

– Эдвард, Карлайл… Эдвард! – умоляла я врача переключиться с меня на умирающего на столе парня. – Сюда скоро вернется сообщница Елеазара и прилетит вертолет с покупателями. Пожалуйста, прошу, помоги Эдварду!

– Ему уже нельзя помочь, Белла. Мне жаль, – прошептал доктор Каллен, лишая меня надежды. – Елеазар успел удалить важные для жизни внутренние органы, ему осталось жить максимум несколько часов.

Паника скрутила мое сердце, щупальца страха обвились вокруг горла, душа, а сквозь желудок будто пропустили кислоту.

– Нет, – качала я головой, не веря ужасным словам. – Не может быть. Вы же хирург, спасите его, умоляю вас, – ловила я его добрый, исполненный боли и ужаса взгляд.

– Невозможно, Белла, – в глазах Карлайла заблестели неподдельные слезы. – У него удалены обе почки. Даже если успеем довезти его до больницы, донорские органы не так легко найти. Мне очень жаль, Белла… он уже не выживет. Мне жаль.

– Возьмите, – сглотнула я комок в горле, чувствуя, как безумие накрывает меня с головой, грозя утопить навсегда. Теперь, когда я слышала такое близкое и живое сердцебиение Эдварда, я не могла смириться с тем, что его опять не станет. – Пересадите ему мою почку, прошу…

– Белла… – ахнул Карлайл с тем же диким и всепоглощающим, что у меня, безумием в глазах, – это невозможно, я не могу…

– Доктор Каллен, у нас одна группа крови, и Елеазар уже все равно отнял ее у меня, – закричала я не своим от паники голосом. – Спасите Эдварда, умоляю! Каждая секунда на счету, и я согласна, вам же нужно всего лишь мое согласие? Я все подпишу, клянусь. Только спасите его, пока не стало слишком поздно. Пожалуйста, прошу вас, сделайте это ради Эсми. Подумайте, что вы скажете ей сегодня спустя несколько часов?! Что могли спасти ее сына, но бездействовали из-за сомнений?! Она никогда вам не простит. Спасите Эдварда ради нее. И ради меня… я люблю его…

 

Послесловие

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип», – этот блаженный звук делал меня счастливой, умиротворял и привязывал к себе. Я была там, где должна быть, на правильном месте, слушая размеренное и устойчивое сердцебиение, приводящее меня к согласию с самой собой. Впервые в жизни я совершила по-настоящему достойный поступок и была благодарна дару видеть мертвых. Если он позволяет спасти живых, я не могла считать его проклятием.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип», – ладонь в моей руке была неподвижной и вялой, но тепло, идущее от нее, согревало меня, вселяя надежду, несмотря на то, как много дней бесполезного ожидания уже прошло.

– Белла, тебе разве можно вставать? – пожурила меня медсестра, зашедшая в палату, чтобы проверить показания приборов спящего пациента и раздвинуть жалюзи, впустив солнечный свет, тут же заигравший в спутанных бронзовых волосах парня, отросших и раскиданных по подушке.

– Доктор Каллен сказал: мне нужно двигаться, – улыбнулась я, чувствуя тянущую боль в боку при повороте, но зная, что самое страшное давно позади: в отличие от Эдварда, я перенесла намного меньшее испытание, и шрам, который украшал отныне мой бок, заставлял собой гордиться, ведь я спасла человеку жизнь.

– Двигаться, а ты сидишь, – дружелюбно покачала головой медсестра, покидая палату.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип».

Я смотрела на спокойные черты лица Эдварда, веря в то, что когда-нибудь он выйдет из комы. Пусть это произойдет не так скоро, как я мечтаю, пусть врачи говорят, что шансов очнуться прежним у него почти нет, я видела, как силен его дух, и верила, что он все преодолеет. Смог же он, будучи без физического тела, взять в призрачные руки карандаш и написать изумленному Чарли целых три слова, которые спасли всех нас: «Белла, резервация, Елеазар», благодаря чему полицейские вовремя прибыли в назначенное место, где преступник устроил притон для незаконных операций. Если духу Эдварда под силу оказалось нечто настолько невозможное, значит, он выкарабкается и из комы. Вспомнит ли меня – вопрос, который в данной ситуации был наименее значимым. Главным было то, что я спасла его, а он спас меня. И что я знала, как сильно и всеобъемлюще люблю его.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип».

Карлайл поступил как настоящий мужчина – принял решение, сохранившее Эдварду жизнь, но которое вполне могло обернуться для него настоящей тюрьмой: он сделал пересадку моей почки, не имея соответствующих разрешающих документов на это. В глазах закона он совершил преступление, но в глазах народа – спас человека от смерти, Эсми – от горя, меня – от сожалений на всю оставшуюся жизнь. Мы все надеялись, что суд учтет его мотивы и мое абсолютное согласие, ограничится условным наказанием и не лишит лицензии на врачебную практику.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип».

Елеазар Эвенсон и Кармен Денали надолго загремели в тюрьму. Не было возможности узнать обо всех их предыдущих жертвах – убийцы оказались слишком хитры и умели заметать следы, – но и нынешнего преступления было достаточно, чтобы обеспечить Елеазару и его сообщнице пожизненное заключение. Жаль, в нашем штате была запрещена смертная казнь.

Эсми подала на развод сразу как узнала о темной стороне жизни мужа. Учитывая обстоятельства, суд не мешкая подписал бумаги, и насколько я знала, несчастная, убитая горем женщина переехала жить к Карлайлу, не в силах оставаться в доме убийцы и бывшего мужа. Я была уверена, что когда все успокоится, закончится суд, Эдвард очнется, пройдет совсем немного времени и Карлайл сделает Эсми предложение руки и сердца, так сильно они любили друг друга.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип».

Эммет не только вернулся домой, но уже приступил к работе – из всех нас он пострадал меньше всего. У него была редкая группа крови, четвертая отрицательная, что сделало его лакомым кусочком для такого как Елеазар. План убийцы был продуман до мелочей: укол сильного снотворного на парковке позволил Елеазару похитить тело спортсмена легко и незаметно. И если бы не случайность, а именно – какие-то задержки со стороны клиента Аро Волтури, Эммет был бы мертв в тот же день, а его тело сожжено кислотой, чтобы не осталось улик.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип».

Все духи людей, убитых Елеазаром, обрели покой после того как убийца был пойман. А Элли даже нашла своеобразное счастье – так бывает, когда люди предназначены друг другу, не важно, встретились они на небе или на земле. Обычно привидения не видят других призраков, но так бывает не всегда. И Элли, а точнее Элис Брэндон, ушла под руку с Джаспером Уитлоком, внимательно слушающим ее бесконечную милую болтовню и нашедшим покой вместе с ней. Я не знала, что ждало их там, за пределами мира живых, но верила, что они нашли свое счастье.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип», – глядя на неподвижные черты безмятежно спящего Эдварда, я думала о том, как он обрадуется, когда очнется и узнает, что его сестра вернулась. Прочитав в газете ужасную историю поимки Елеазара, Розали немедленно приехала, чтобы поддержать мать. Эдвард был прав: она не стала чьей-то жертвой, а просто сбежала из дома. Но теперь, после случившегося, уже никогда не поступит так снова, не бросит мать и брата. Она была очень красивой девушкой, прямо как фотомодель – высокой, стройной, белокурой, – и мне казалось, что она составила бы отличную пару Эммету, особенно после того как я увидела, как она на него смотрит. Но это были просто мои мечты на фоне ритмичного биения сердца, чтобы занять мысли и не сойти от ожидания с ума.

«Пи-ип, пи-ип, пи-ип… пи-ип», – равномерное течение времени прервалось скачком пульса, вырвав меня из грез. Как будто ладонь Эдварда слегка пошевелилась… как будто сиреневатые веки дрогнули чуть-чуть.

Я сжала теплые пальцы, нагретые моими руками, и веки вновь затрепетали, а изо рта парня вырвался более глубокий вздох. Замерев, я ждала, ждала невероятного пробуждения…

Я не видела призрака Эдварда с тех пор как его перевезли в окружную больницу. И это дарило мне надежду, что дух вернулся в тело и ему нужно только набраться сил, получить какой-то толчок, чтобы вернуться к жизни. Раны от разрезов давно зажили, кости грудной клетки срослись, функции тела и органов восстановились. Аппарат искусственного дыхания был снят. Лишь сознание где-то заблудилось в лабиринте разума, не находя дороги из бессознательного в реальность.

Я помнила, как Эдвард возмущался, увидев, на что я решилась ради него.

«Белла, – умолял он отпустить его, – посмотри на меня, посмотри, что он сделал со мной! Я не хочу очнуться инвалидом. Твой героический поступок не спасет меня, прошу, позволь моему телу умереть…»

«Я не хочу жить без тебя, – плакала я, заглядывая в призрачные зеленые глаза, чувствуя, как бесплотные пальцы скользят вдоль моей щеки, а губы щекочет прохладным дыханием смерти. – Я не позволю тебе погибнуть. Раз уж могу спасти тебя, ты не можешь требовать от меня отступить на полпути. Прошу, Эдвард, если я хотя бы капельку нравлюсь тебе, борись… ради меня, живи. К тому же, подумай еще и об Эсми».

«Я вспомню то, что было между нами?» – грустил он, не переставая обнимать меня, все еще прикованную к операционному столу, но уже находящуюся в безопасности в талантливых руках Карлайла.

«Вряд ли», – честно признавалась я.

«Если я выживу, но буду вести себя как свинья, – пошутил он, словно в нашем ужасном положении было хоть что-то смешное, – обещай, что заберешь свою почку обратно»…

«Главное – это спасти тебя, остальное – не важно», – роняла слезы я, запоминая сверкающие нежностью зеленые глаза, проникающие в самую душу и оставляющие в ней неизгладимый жгучий след.

«Как бы я хотел почувствовать вкус и мягкость твоих губ, – шептал он, в последний раз прикасаясь бесплотным ртом к моим губам, прежде чем Карлайл даст наркоз, и я отключусь. – Как бы я хотел запомнить тебя…»

«Ты сильный, – верила я. – Значит, сможешь».

«Пи-ип, пи-ип… пип… пи-иип», – теперь сбой в сердцебиении прозвучал уже явственно, и я встрепенулась, подобралась, заглядывая в неподвижное лицо в надежде на чудо. Краешки губ дрогнули в непроизвольной реакции, немного ускорился ритм дыхания.

– Ну, давай же, – прошептала я как молитву, и веки парня затрепетали, медленно и с трудом открывая моему взору больные, измученные, но такие любимые зеленые глаза. Я улыбнулась, ожидая, когда Эдвард придет в себя окончательно, увидит, узнает меня… начнет ругать за его спасение и, наконец, скажет, как рад вновь говорить со мной. Я не спешила нажать кнопку вызова медсестры, желая урвать несколько блаженных первых минут начала новой жизни.

Я поднялась, сияющей улыбкой встречая долгожданное воскрешение парня, переведшего на меня пустой, без узнавания взгляд. Хмурый. Слабый. Болезненный.

– Это я, Белла… Помнишь меня?

Бледные сухие губы с трудом разомкнулись. Звуки были едва различимы:

– Где я…

– Ты в больнице, – охотно пояснила я, сжимая пальцы Эдварда, нуждаясь в этом соприкосновении как в глотке живительного эликсира силы. Решила, что называть имя убийцы, да и вообще напоминать парню о пережитом кошмаре слишком рано, так что ограничилась короткой осторожной репликой: – Тебе сделали пересадку почки и несколько переливаний крови, ты лежал в коме в очень плохом состоянии, но теперь все будет хорошо. Пара-тройка шрамов останется, в остальном через месяц-другой будешь как новенький. Главное, что ты живой.

– Паршивый был сон, – просипел Эдвард, с мучением морща лицо и отводя взгляд, словно смотреть в потолок было ему и легче, и интереснее, чем на меня.

– Да уж, – наверное, я слишком многого хотела – парень только очнулся, его мучила боль и вряд ли в порядке остались воспоминания, а я глядела на него как на луч света, обязанный осветить мой мрачный и темный день.

– Я знаю тебя, – прохрипел вдруг Эдвард, возрождая мою надежду в силу его духа, неспособного забыть то важное, что было в наших жизнях.

– Да? – кажется, мое сердце остановилось, пока я с замиранием и мукой ждала его ответ.

– Ты Свон, – выдохнул Эдвард, заставив меня улыбнуться и ощутить слезы счастья в глазах. – Чокнутая Свон, одноклассница…

Моя улыбка померкла, словно набежала черная туча на ясный день. Тяжело осев на стул, я выпустила пальцы парня, скатываясь в сумрак прошлого так же быстро и беспомощно, как летела бы в бездонную пропасть к неизбежному финалу. Чего я ждала? Признаний в любви? Воспоминаний из душа? Понимания? Я просто чокнутая, которую всегда все ненавидели, и Эдвард не был исключением из правил. Быть нелюбимой и отвергнутой – моя судьба, ничто не способно избавить меня от унизительного ярлыка, и Эдвард не тот, кто посмотрит на меня заинтересованным взглядом, оценит чувства, захочет поцеловать… Все кончено. Хотя ничего и не было… То был всего лишь его паршивый сон и мои глупые мечты…

– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – тихо прошептал Эдвард, вынуждая посмотреть на него потерянно, жалко и печально, не ожидая более никаких чудес. Вернувшись в беспощадную реальность к роли «белой вороны», чокнутой отверженной Свон.

– Нет…

– О том, как бы я хотел почувствовать вкус и мягкость твоих губ, – с трудом заставил себя улыбнуться он, глядя на меня в ожидании, когда я осознаю, что он только что сказал.

– Что?..

– Я помню тебя, Белла… – улыбнулся он сухими губами, а его усталый болезненный взгляд лучился настоящим теплом, нежностью, о которой я и мечтать никогда не смела. – Я помню тебя, Белла, – повторил он твердо и уверенно. – Я помню все…