Текст книги "Открой мне себя (СИ)"
Автор книги: Светлана Головьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Глава 14
Декстер
– Когда я скажу, бегите в гараж и заводите машину, я вас догоню, – приказываю я. И в этот момент дверь взрывается. Меня отбрасывает взрывной волной. Щепки летят в разные стороны, царапая открытую кожу. Девушки громко кричат и бросаются к чёрному выходу. Я остаюсь и прикрываю их отход. В дом врываются пятеро мужчин в чёрном обмундировании, без каких-либо опознавательных знаков. У каждого в руках по пистолету. Стреляю в них, и ответные пули не заставляют себя ждать. Вот только стрелок из меня гораздо лучше, чем из них. Я успеваю уложить четверых, когда слышу громкий крик. Обернувшись на этот звук, я вижу самую жуткую картину, которая будет мучить меня не один день, а может и всю жизнь. На полу лежит Мия, а на её груди разрастается алое пятно. Я, словно обезумев, бросаюсь на оставшегося бойца Стентона и руками превращаю его лицо в месиво. Я бью и бью, не видя ничего вокруг. Костяшки пальцев саднит, но я и не думаю о том, чтобы остановиться. Меня переполняет сильнейший гнев. Глаза застилает алая пелена.
– Декс, пожалуйста, остановись, ей нужна твоя помощь, – громко кричит кто-то позади меня. Я, наконец, прихожу в себя и ужасаюсь тому, что вижу. Лицо парня выглядит ужасно. Но я не чувствую сожаления. Он получил то, что заслужил. Я оборачиваюсь и вижу, что Мия лежит вся в крови у Мелани на руках. Мел тревожно на меня смотрит и повторяет: – Ей нужна твоя помощь!
Я быстро встаю и подхожу к ним. Мия лежит без сознания и хрипло дышит, а Мел прижимает полотенце к её ране. Я опускаюсь на колени, пачкая джинсы в крови, которой здесь слишком много. Мне становится очень страшно. Я видел много крови в своей жизни. Но я никогда не чувствовал этот всепоглощающий страх, что заполняет меня. Мия такая маленькая и хрупкая, в ней же просто не может быть столько много крови. Её лицо быстро теряет свои краски, становясь бледным.
– Нам надо уходить и как можно скорее, – я осторожно беру на руки еле живое тело Мии и направляюсь на улицу, где нас уже ждёт Скарлетт в машине. Когда она видит, в каком состоянии Мия, то лицо её мгновенно бледнеет, а руки, лежавшие на руле, начинают дрожать.
– Она ведь не умерла, правда? Пообещайте, что она не умрёт, – она с надеждой смотрит на меня. В её глазах стоят слёзы, но она отчаянно их сдерживает.
Я молча сажусь в машину с Мией на руках, осторожно отодвинув край окровавленного свитера и бегло оглядев рану, утвердительно киваю.
– Она будет жить, пуля прошла навылет и, надеюсь, лёгкое не задето.
Все вздыхают с облегчением, а моё сердце никак не может успокоиться. Оно сильно бьёт о грудную клетку, словно хочет проломить мои рёбра. Я крепко сжимаю Мию в руках и в этот момент я впервые в жизни обращаюсь к Богу. Почему-то о нём мы вспоминаем только тогда, когда нам плохо, когда мы в чём-то нуждаемся. Почему бы не помолиться, когда у нас всё хорошо? Но мы так не делаем, мы даже не вспоминаем о нём. Мы нуждаемся в вере и в чуде, только когда всё катится к чертям.
Я легонько целую Мию в лоб и шепчу:
– Ты должна выжить и даже не думай бросить всё на полпути.
– Едем к Питу? – спрашивает Мел.
– Позвони ему сейчас, пусть найдёт хорошего врача, – посмотрев на Скарлетт, которая всё ещё дрожит, я говорю, – Мел введёт координаты в навигатор, а вы просто следуйте указаниям. Я бы доверил руль ей, но думаю сейчас вам надо отвлечься, так что думайте о дороге и постарайтесь нас не угробить.
Она ничего не говорит, лишь кивает, после чего мы уезжаем от нашего дома. Вижу грустный взгляд Мел, направленный на дом. Здесь мы выросли. В этом месте множество воспоминаний. У меня больше плохих, чем хороших. Но здесь прошло наше детство. А сейчас дом тихо тлеет. Через какое-то время нам попадается пожарная машина. С домом всё будет в порядке. Когда всё закончится, с восстановлю его. Несмотря ни на что, Мел очень дорог этот дом.
Всю дорогу мы проводим в тишине, каждый в своих мыслях. Но вскоре мы наконец подъезжаем к небольшому, ничем непримечательному дому. Я быстро выхожу из машины, осторожно держа Мию. Она всё ещё без сознания, чему я очень рад. Хлопают дверцы машины, все направляются за мной к дому, дверь которого распахивается, и в проходе показывается мужчина, нервно поглядывающий по сторонам.
– Скорее, заходите! – кричит он.
Мы заходим, и за нами захлопывается дверь.
– Спасай, дружище, нужна твоя помощь, – говорю я, глядя на друга.
– Я уже понял, проходите, её надо осмотреть, – он снимает свои очки и протирает стёкла. Выглядит он, конечно, как настоящий ботаник: очки в чёрной оправе, светлые волосы торчком и явно нуждаются в стрижке, на лице густая щетина. На нём рубашка в красную клетку, как всегда застёгнутая на все пуговицы и широкие тёмные джинсы.
– Так куда идти и где врач? – спрашиваю я, оглядывая дом за его спиной.
Он чешет затылок, ещё больше лохматя волосы, и усмехается:
– Обижаешь, брат. Я не только компьютерный гений, но и хирург с высшим академическим образованием, диплом показать?
– Верю тебе на слово, только за её жизнь будешь отвечать головой, – говорю я, следуя за ним в спальню. Осторожно уложив Мию на узкую кровать, накрытую плёнкой, я оглядываю комнату. На столе ящик с какими-то хирургическими инструментами, шторы были закрыты наглухо, и комнату освещают люминесцентные лампы. Больше в комнате ничего нет. И воздух здесь свежий с примесью запаха лекарств.
– С неё надо будет осторожно снять свитер, чтобы я осмотрел рану, – говорит он деловым тоном, дезинфицируя инструменты и изредка поглядывая в сторону Мии.
– Я уже осмотрел рану, кажется, пуля прошла навылет, и кровотечение прекратилось, – отвечаю я и, взяв со стола ножницы, разрезаю на девушке свитер.
– Ладно, давай посмотрим, что тут у нас, – Пит с минуту оглядывает рану, – проникающая рана в ключичной зоне. Насколько я могу судить, ни сердце, ни лёгкие не задеты и то, что пуля не застряла в ране, нам на пользу. Все крупные сосуды тоже целы. Иначе, она бы сюда не доехала, а умерла от потери крови. Но она всё же потеряла много крови, не критически, но ей нужно переливание. Я наложу швы, а ты пока спроси у её тёти про группу крови и, если повезёт, перельём ей её.
– А если мы не найдём её группу крови? – тихо спрашиваю я, легонько поглаживая ладонь Мии. Пит смотрит на меня поверх своих очков и отвечает:
– Будем надеяться на чудо.
Я отпускаю руку Мии и выхожу из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. На меня сразу набрасываются с расспросами.
– Ну как она? Всё будет хорошо? Она выживет? – без остановки спрашивает Скарлетт, нервно теребя волосы.
– Она будет жить, но ей нужна кровь, какая у неё группа крови?
– Не знаю, не знаю, – возбуждённо бормочет она.
– Скарлетт, вы должны успокоиться и вспомнить, от этого зависит жизнь вашей племянницы, – кричу я и встряхиваю женщину за плечи. Я чувствую, что готов взорваться в любую минуту. Во мне словно бушует ураган. Я веду себя, как полный урод, но сейчас мне плевать.
– Четвёртая, у неё четвёртая группа, такая же, как у её матери, – произносит она тихо, глядя на меня с некоторой опаской.
Я отпускаю её, и до меня доходит смысл сказанного, а точнее того, что она не сказала. У них разные группы крови, а это значит, что для переливания она не годится. Я хватаюсь за волосы, и мне как никогда хочется громко закричать.
– Эван, у тебя четвёртая группа, – слышу я тихий голос и поднимаю голову, взглянув на Мел. Собираюсь возмутиться за то, что она назвала меня по имени, но потом до меня доходит смысл сказанного. Ну конечно, как же я сразу не додумался! Быстро подскочив к сестре, я крепко её обнимаю и направляюсь в спальню.
Распахнув дверь, я возбуждённо произношу:
– Пит, у нас есть кровь, – он удивлённо на меня смотрит, ожидая продолжения, – я дам ей свою!
– Тише, дружище, не стоит так кричать и, прежде чем входить, надо стучаться. Всё-таки я тут не в игрушки играю, а жизнь спасаю, – возмущается он и возвращается к своему делу.
Я подхожу ближе и смотрю на Мию. Лицо её выглядит спокойным и безмятежным. А вот кожа всё такая же бледная, полупрозрачная.
– Как она? – тихо спрашиваю я.
– Уже лучше, я вколол ей обезболивающее и зашил рану, но ей всё ещё нужна кровь, – деловым врачебным тоном отвечает Пит, снимая и протирая салфеткой очки, после чего надевает их обратно и внимательно смотрит на меня, – так ты серьёзно решил пожертвовать ей кровь?
– Если это спасёт ей жизнь, то да, – без промедления отвечаю я.
– Ну, раз так, то я всё подготовлю, а ты пригляди за ней, – говорит Пит, выходя из комнаты.
Осторожно присев на кровать, я беру маленькую и прохладную ладонь Мии в свою и легонько поглаживаю.
– Ты только потерпи немного. Надеюсь, тебе не слишком больно. Я сделаю всё, что от меня зависит, лишь бы ты открыла свои глаза и что-нибудь сказала. Можешь даже послать меня подальше, я буду только рад, – я подношу её руку к губам и осторожно целую.
– Я тебя больше не подведу, можешь мне верить.
Глава 15
Мия
Больно. Очень больно. Моё тело кажется свинцовым, и я не могу пошевелиться. В горле сухо, как в пустыне и хочется пить. Я с большим усилием открываю сначала один глаз, потом второй. Чувство такое, словно я спала не один год, но при этом я слаба и ни капли не выспалась. Я оглядываю комнату, хотя в такой темноте мне это даётся с трудом. Шторы плотно закрыты, в углу стоит одинокий стул, слева от меня небольшая тумба, заваленная лекарствами и какими-то газетами. Повернув голову вправо, я замечаю, что из руки у меня торчит капельница, а рядом в кресле спит Скарлетт. Я пытаюсь подняться, но не могу. Резкая боль в груди возвращает меня на место. Одной рукой я ощупываю больное место и чувствую грубый материал медицинских бинтов.
И тогда я вспоминаю, что случилось. В дом к Мелани ворвались, и мы все побежали к черному выходу, но я хотела помочь Дексу и вернулась назад, тогда-то меня и подстрелили. Что за глупость? Всё же у меня напрочь отсутствуют мозги, и в этом я убеждаюсь уже не в первый раз.
Услышав, мои тяжёлые вздохи, тётя просыпается. Она большими глазами смотрит на меня и прикрывает рукой рот, из которого вырывается тихий всхлип.
– Дорогая моя, как ты себя чувствуешь? Где болит? Тебе что-то нужно? – тётушка вываливает на меня целую кучу вопросов, а я не знаю, на какой ей ответить сначала. А потом понимаю, что сказать я ничего не смогу. Мой язык словно прилип к нёбу. Тётя сразу понимает, что мне нужна вода и подаёт стакан с тумбы. Я жадными глотками вмиг осушаю весь стакан и отдаю его Скарлетт. От выпитой воды в животе урчит. Интересно, сколько я тут валяюсь?
– Сколько я проспала? – спрашиваю я у тёти, которая, кажется, не может на меня насмотреться.
– Два дня. У тебя сквозная рана, ты потеряла много крови, я очень переживала, и, если бы не Декстер… – она замолкает, вытирая выступившие слёзы. – Мне так жаль, я должна тебе рассказать одну вещь… Скорее всего ты ей не обрадуешься, но я не могу больше этого скрывать, ты должна знать всю правду.
– Что ещё ты от меня скрывала? Тебе не кажется, что надо было сразу всё рассказывать? – не скрывая недовольства, спрашиваю я.
Не глядя в мою сторону, она начинает рассказ:
– Много лет назад твой отец познакомил меня с его другом. Я была молода, наивна и глупа и сразу же влюбилась в него. Он был старше меня и выше по статусу, но именно это меня в нём и привлекло. Он был жесток и воспользовался моей любовью, я забеременела, но он, узнав о ребёнке, заставил меня сделать аборт, – тётя остановила свой рассказ и, всхлипывая, вытерла слёзы, – как я уже сказала, я была молода, работы не было, и я послушала его. Но в этой жизни случаются такие моменты, которые нельзя вернуть и что-либо изменить. И аборт – как раз такой случай. Я была рада, когда мне позвонили и предложили взять тебя к себе. Понимаю, это неправильно, всё-таки я потеряла сестру, и это совсем не повод для радости, но я была безумно рада, ведь у меня появился второй шанс стать матерью.
Она замолкает, а я смотрю на неё словно в первый раз. Я всегда думала, что между нами было полное доверие, но за эти дни я столько всего узнала, что казалось, это вовсе не моя тётя, а посторонняя женщина.
– Ты, наверно, понимаешь, что тем мужчиной оказался Стентон, Кристофер Стентон. Тогда он ещё не был таким могущественным и вселяющим страх человеком, но он уже пользовался большим уважением и огромными связями. И ты, наверное, понимаешь, в каком я сейчас состоянии, когда тот же человек снова пытается отнять у меня ребёнка. Я не боец, и я боюсь. Я очень его боюсь…
Я беру её дрожащую руку и пытаюсь успокоить.
– Я ведь с тобой, видишь, меня даже пули не берут, – я усмехаюсь, и это вызывает боль в груди, но тёте я этого не показываю, – вот увидишь, мы прорвёмся, тем более у нас есть Декстер.
– Что касается Декстера, – она замолкает, теребит рукава своего свитера, – он дал тебе кровь для переливания. Никто больше не подошёл, так что вариантов не было.
– Я тебя правильно поняла? Декстер пожертвовал мне свою кровь? Серьёзно? – зачем-то переспрашиваю я.
Скарлетт в ответ лишь кивает. У меня же в голове всё смешивается, и я думаю, что это немного странно, что во мне сейчас течёт чужая кровь. Но не это меня шокирует, а то, что во мне кровь Эвана. Это такое странное чувство
Тут раздаётся тихий стук, и в приоткрытую дверь заглядывает Мелани:
– Надеюсь, я не помешала? Я просто услышала, ваши голоса и решила тебя проверить, – она застенчиво улыбается, что, как мне кажется, совсем не в её стиле. Она всегда такая невозмутимая, и, наверняка, её ничего не может смутить или выбить из колеи. – Я просто хотела сказать, как рада, что ты проснулась. Поиграла в спящую красавицу и хватит, – шутит она, и я ей улыбаюсь.
– Может, уже зайдёшь или так и будешь там стоять? – весело спрашиваю я.
– Я бы зашла, но, видишь ли, на меня повесили обязанности повара, так что я вся в работе, вырвалась лишь на минутку.
– А я думаю, чем это так вкусно пахнет, может, и мне тоже чего-нибудь принесёшь?
– Ох, точно, ты же два дня тут на одних лекарствах, я сварю для тебя куриный бульон. Ну, я пойду, а то всё пригорит, – сказав это, она удаляется, тихо прикрыв за собой дверь.
– Она хорошая девушка, несмотря на весь этот пёстрый вид, – говорит Скарлетт, улыбаясь глядя на закрытую дверь.
– Если у человека такой свободный и яркий стиль, это совсем не значит, что он плохой, просто ей комфортно именно в нём. Я, между прочим, тоже сделала татуировку, но не стала от этого плохой.
– Конечно, нет, но, заметь, что я не давала тебе на это разрешения, хоть и свыклась со временем, что ты носишь на спине целую клумбу.
Я громко смеюсь, и острая боль снова пронзает грудь и плечо. Я невольно морщусь. Тётя это сразу же замечает, и в ней мгновенно просыпается курица-наседка.
– Болит? Может, лучше поспишь ещё? А потом я принесу тебе поесть.
– Хорошо, думаю, я вздремну немного.
Тётя напоследок целует меня в лоб и тихо выходит из комнаты.
Я так вымоталась от этого разговора, что почти сразу же проваливаюсь в сон.
Декстер
Эти два дня я словно сидел на пороховой бочке, которая в любую секунду может взорваться. Мы сделали переливание крови и ждали реакцию организма Мии. Шли часы, а я чувствовал, что время остановилось. Я мерил комнату шагами, выкурил не одну пачку сигарет, и совсем уже забыл, когда в последний раз нормально спал. Но вот опасный для жизни период прошёл, и я немного расслабился. Почти все два дня я просидел около её постели, отлучаясь только в туалет и немного перекусить. Мия неподвижно лежала и выглядела, как спящая красавица. Казалось, что она в любой момент откроет глаза, но этого не происходило. И вот же закон подлости, именно в тот момент, когда она очнулась, меня с ней не было. А я так хотел, чтобы она увидела меня первым. Можете назвать меня нытиком, романтиком или тряпкой, но после встречи с Мией я действительно размяк, а уже после её ранения, окончательно развалился. Она словно река размыла мою твёрдую породу.
Я сижу в кресле, обдумывая всю эту романтическую чушь, когда слышу глухой стук из спальни Мии. Быстро подскочив, я бросаюсь туда, ожидая увидеть там кого-то из бандитов Стентона, но вижу там совсем не это. Мия, пытаясь достать стакан воды с тумбы, уронила капельницу и теперь ругается, как матрос.
– Ну, так и будешь смотреть или поможешь? – недовольно спрашивает она, разглядывая меня.
Я подхожу к ней и осторожно вытягиваю из неё иглу от капельницы. Она дёргается и морщится от боли.
– Спасибо, – тихо произносит Мия, взглянув на меня из-под своих пышных ресниц.
– Пожалуйста.
– Я не об этом, – она показывает на иглу, – я о переливании, тётя мне всё рассказала. В общем, спасибо, что спас мне жизнь.
Я ничего не отвечаю, вместо этого просто смотрю на неё, не отрываясь. Осторожно взяв Мию за руку, я легонько глажу место укола. Слышу тихий вздох Мии и осторожно поглаживаю больное место.
– Я тебе сейчас скажу одну вещь, которую никогда не говорил и не чувствовал. Я испугался, все эти дни я безумно боялся. Боялся, что ты не очнёшься, боялся, что не взглянешь на меня этим своим пронзающим взглядом, боялся, что никогда не смогу к тебе прикоснуться, – я говорю тихо, словно боюсь, что нас могут услышать. Сейчас, в этой комнате мы одни, в своём собственном мире, соединённые этим напряжением и возбуждением, которое, кажется, витает в воздухе. В комнате темно, но я отчётливо вижу, как Мия смотрит на меня своими прекрасными глазами, которые, даже во мраке способны заглянуть в мою душу. Я чувствую: она видит меня насквозь, и от неё я не хочу скрываться. С ней мне хочется быть нежным, мягким, заботливым. Хочется снова стать человеком, а не роботом с позывным Декстер.
Я осторожно пересаживаюсь с кресла, в котором сидел, к ней на кровать и касаюсь её щеки. Она вздрагивает и кажется, задерживает дыхание. Я же, больше не теряя ни минуты, приникаю к её губам. Тут же слышится тихий стон, сложно сказать, чей именно. Мия хватается за меня, как за спасательный круг, и с нежностью отвечает на поцелуй. Её язык сплетается с моим, зубами она изредка покусывает мою губу, и меня это дико возбуждает. Я поглаживаю Мию по волосам, спускаюсь к шее, и тут она отскакивает от меня, хватаясь за плечо.
– Прости, прости, я совсем забыл, очень больно? – взволнованно спрашиваю я, мысленно сто раз ударяя себя по голове. Что за идиот!
– Ничего страшного, всё хорошо, – заверяет она меня, но видно, как ей больно.
– Давай, я лучше принесу тебе поесть, а то ты наверно сильно проголодалась.
– Опять, хочешь сбежать? – насмешливо спрашивает она.
– Нет, просто беспокоюсь за твоё состояние. Я больше не сбегу, можешь быть в этом уверена.
– Звучит многообещающе, – он улыбается, и я отвечаю ей тем же.
– Поверь мне, так и будет, – подмигнув ей, я выхожу из комнаты с довольной ухмылкой на лице.
Глава 16
Мия
Ещё день я провожу в этой проклятой кровати. Вставать мне не разрешается, шторы в комнате закрыты, и я чувствую себя заложницей. Плечо жутко болит, каждый раз двигая рукой, меня словно режут без ножа. Боль такая яркая, что порой отдаёт куда-то в голову. Сон мне ни капли не помогает, меня мучают кошмары и Декстер. То, каким он был нежным и ласковым со мной, не даёт мне покоя. Кто бы мог подумать, что такой хмурый, иногда грубый мужчина может быть таким заботливым. Он почти не отходит от меня, приносит мне еду, носит в туалет, рассказывает какие-то смешные истории. Я узнаю, что они с сестрой в детстве частенько дрались и любили подшучивать друг над другом. Мелани однажды раскрасила его лицо несмывающимся маркером, и ему пришлось идти в школу раскрашенным в человека-паука. Он в свою очередь не остался в долгу и запустил ей в кровать крысу, которую на время взял у друга, визг стоял на весь дом.
Я хохочу до колик, и Эван вместе со мной. Но наша идиллия заканчивается, когда мне, наконец, разрешают встать. Эван снова становится озабоченным нашим делом, постоянно находится на страже, поглядывая в окна. И из-за него все в доме становятся нервными.
Пит, человек, который, как оказалось, меня и зашил, делает нам документы. Теперь меня снова зовут Алиса Мерин, они решили, что под старым именем меня уже не будут искать, поэтому не стали долго выдумывать. Но теперь за меня вплотную берётся Мел: она перекрашивает меня в темно-русый цвет. Я никогда не экспериментировала с волосами и поэтому немного переживаю за результат. Но Мелани оказывается в этом деле настоящим профи. Всё же цвет волос очень меняет человека, и теперь я чувствую себя увереннее, сильнее и сексуальнее. Мел подстригает мне волосы, и теперь они едва касаются моих плеч.
– Ты настоящий талант! Мне кажется, всё, к чему ты прикасаешься, превращается в шедевр, – восхищённо говорю я Мел, разглядывая своё отражение в зеркале.
– Я просто люблю творить, а тут и работы-то было немного.
– А чем ты занимаешься в нормальной жизни, ну кроме того, что бегаешь от злодеев по нашей вине? – спрашиваю я, на что Мел лишь усмехается.
– Вы тут совершенно не при чём, я всегда жила как на пороховой бочке, не зная, где брат, и жив ли он вообще. Сейчас я хотя бы с ним рядом. Ну, а вообще я занимаюсь живописью, у меня неплохо получается, и я даже выставлялась пару раз в галерее. Не подумай, что я хвастаюсь, просто это моя жизнь, я не могу жить без искусства, вот и меня иногда заносит, – отвечает Мел, явно смущаясь.
– По мне, так свой талант надо показывать и не стесняться его. Это круто, что ты занимаешься любимым делом.
– Да, наверно. Ну, давай я пока займусь твоей тётей, а ты отдохни.
– Я же не инвалид, чтобы отдыхать каждые пять минут, не надо со мной нянчиться. Вы с Эваном, как две няньки, все время за мной следите.
– Просто, мы переживаем, а Эван больше всех. Ты бы знала, как он с ума сходил, пока ты была без сознания. Это конечно не моё дело, но мне кажется, ты ему очень нравишься, – заговорщицким тоном произносит Мелани.
– Даже если это и так, он плохо это показывает. Мы знакомы несколько дней и за эти дни он множество раз меня бесил своей непостоянностью. Он как будто боится показать чувства. Словно миру придёт конец, если все увидеть, что у него тоже есть сердце.
– Он жил в семье, в которой не было здорового проявления любви. Он не знает, как показать свои чувства. Будь с ним терпимее. Порой он действует весьма топорно, скрывая любовь и нежность за простой заботой. Он откроется тебе. Но и ты должна сделать шаг ему навстречу. Отношения ведь на этом и строятся. Ты делаешь шаг, и он делает шаг. Это постоянная работа с обеих сторон.
– Я понимаю. Просто я хочу быть уверенной в том, что ему вообще это нужно. Кажется, он не из тех парней, что ищут серьёзные отношения. А я не хочу быть одной из большой череды его спутниц.
– На самом деле это не такая уж большая череда, – смеётся Мел, отчего мои щёки немного краснеют. Веду себя, как ревнивая девица.
– Ладно, я пойду и подышу свежим воздухом, пока меня снова не заперли в четырёх стенах, – говорю я, направляясь к выходу.
Мел лишь улыбается, прекрасно раскусив мой план побега от неловкого разговора. Но она ничего не говорит и я ей благодарна. Сейчас мне совсем не хочется обсуждать свои чувства к Эвану.
Быстро выйдя во двор, я сажусь на скамейку и громко вздыхаю. Проведя в этом маленьком доме столько времени, не имея возможности побыть один на один с собой, я начинаю задыхаться. Мне нужно остаться наедине со своими мыслями, нужен глоток свежего воздуха. Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой Эвана, и моё дыхание в очередной раз сбивается. После тех дней, что он провёл у моей постели, я уже не могу называть его Декстером. Он стал Эваном, добрым, заботливым и нежным. И это сильней меня путает. Если с грубым и нахальным Декстером я легко могу справиться, то Эван меня полностью обезоруживает. Я таю только от одного его взгляда, и меня это жутко бесит. Я чувствую себя рядом с ним слабой.
– О чём задумалась, красавица? – выдёргивает меня из мыслей мужской голос.
– Тебя что, приставили следить за мной? В этом доме вообще можно побыть одной? – возмущаюсь я, глядя на Пита. Он выглядит своеобразно, как смесь хипстера и ботаника, очки в черной оправе, волосы торчком, синяя рубашка, застёгнутая на все пуговицы, тёмные прямые джинсы и кеды конверсы. Сколько ему лет, я не знаю, но выглядит он молодо, и если бы не эта вечная щетина, я бы дала ему лет двадцать пять.
– Ну, можно и так сказать. Декстер уехал ненадолго по делам и велел приглядывать за тобой, вдруг тебя решат похитить или убить. Один раз ты выкарабкалась, но второй раз смерть тебя не отпустит, – говорит он, присаживаясь рядом со мной.
– Не думает же он, что ты сможешь меня спасти, если за мной придут, – я пристально его оглядываю, на телохранителя он точно не тянет.
– Внешность обманчива, дорогуша. То, что я не выгляжу, как шкаф, ещё не значит, что я не могу за себя постоять. Я в совершенстве владею карате и немного тайским боксом, – гордо заявляет Пит, – так что, если у вас с Дексом ничего не сложится, может, сходим куда-нибудь?
Я громко смеюсь и бью его в плечо, на что он притворно ойкает. Пит улыбается, и в уголках его глаз собираются крошечные морщинки.
– У нас с ним ничего нет, почему вы все что-то придумываете. Он просто позаботился обо мне, наверняка его мучает вина за то, что я пострадала, должно быть, я первая его ошибка.
– Вы женщины всегда всё усложняете, он дал тебе свою кровь, по мне так нет лучше способа доказать свои чувства, чем пожертвовав собой, – говорит он, искренне мне улыбаясь.
– Просто я не думаю, что ему нужны отношения, что ему нужна я, а не моё тело. Он не выглядит, как человек, способный быть верным одной девушке. Я не хочу стать его трофеем, бездумно отдав ему сердце на растерзание. С ним не знаешь, к чему готовиться, он то серьёзный, хмурый и грубый, а то нежный, способный смеяться и заботиться, – странно, но с этим человеком хочется говорить. Я его и не знаю толком, но что-то в нём притягивает и вызывает доверие.
– Он боится, мужчины ведь тоже не железные. Один раз его сердце уже растоптали, теперь он никому не хочет доверяться. Мне кажется, только благодаря тебе сквозь его броню проступает настоящий Эван – тот, каким он был раньше. Мы с ним знакомы с детства, и мне очень не хватает того добродушного парня, – с грустью произносит Пит.
– Что же с ним произошло? – решаюсь спросить я.
– Это пусть он тебе расскажет, это его жизнь, я даже сам всего не знаю. А вот, кстати, и он, – говорит Пит, глядя мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу Эвана, уверенно шагающего к нам. На нём обычные чёрные джинсы, грубые высокие ботинки на шнуровке. Под расстёгнутой чёрной кожанкой виднеется простая белая футболка. А тёмные волосы лежат в полнейшем беспорядке, и ветер лишь ещё больше лохматит их.
– Что это вы тут делаете? Я же говорил не выходить из дома, – строго произносит он.
– Ну, вот и командир вернулся. Ты наверно хочешь, чтобы я задохнулась в этом доме, как в темнице. Я решила подышать воздухом, – отвечаю я, вздёрнув подбородок и пристально глядя в его тёмные глаза. Хочется испепелить его взглядом. Но он кажется непробиваемым.
– Подышала? А теперь быстро в дом, – командует Эван.
– Ну, хорошо, хорошо, – сдаюсь я.
Пит уже встал и подаёт мне руку, помогая подняться. После мы все вместе заходим в дом, и за нами, словно капкан, захлопывается дверь.
Видимо, Эван снова не в духе. Он выглядит каким-то потерянным и задумчивым. В его голове наверняка кружится целый вихрь мыслей, недоступных мне. Мы все рассаживаемся в кресла, а он ходит по комнате из угла в угол. Мы переглядываемся, ожидая, что же он скажет. Атмосфера в комнате гнетущая и закрытые наглухо шторы не облегчают дело. Пит протирает свои очки, опять. Но я уже успела заметить, что это его привычка. Всегда, когда он нервничает, то начинает протирать стёкла очков. Тётя тоже выглядит напряжённой. Её волосы теперь светло-русого оттенка и подстрижены в прямое каре. С ним она выглядит старше и строже. Она теребит пуговицы своего чёрного кардигана и, не отрываясь, следит за каждым движением Эвана.
– Времени у нас в обрез, сегодня мы должны были вылететь в Лос-Анджелес, но из-за погодных условий пилот отказался лететь, так что придётся лететь завтра.
– Почему мы так торопимся? – спрашиваю я.
Эван смотрит на меня, словно только что вспомнил, что я тоже нахожусь в комнате
– Твой отец умирает, ему надо тебе что-то передать, в подробности я не вникал, да и он особо не распространялся, но это всё очень важно, – я слушаю его и не слышу. Мне не хватает воздуха, кажется, что я тону. Только несколько дней назад я узнала, что мой отец жив, а теперь снова его теряю.
– Дорогая моя, мы успеем, ты его увидишь, не переживай, – услышав голос тёти, я расклеиваюсь и начинаю плакать. Весь груз последних дней словно прорывается вместе со слезами. Скарлетт подходит ко мне и крепко обнимает. Я растворяюсь в её объятиях и плачу. Кажется, слезам нет конца. Я никогда не была плаксой. А теперь словно все слёзы, что годами хранились где-то внутри, пытаются выбраться.
– Пойдём, тебе надо отдохнуть. Завтра мы обязательно увидимся с твоим отцом, а пока тебе надо поспать, – успокаивающе шепчет тётя, а я лишь судорожно киваю, сглатывая слёзы.
Мы поднимаемся в спальню, и Скарлетт помогает мне улечься в кровать. Она укрывает меня, словно маленькую и напевает мелодию моего детства. Всегда, когда меня мучили кошмары, она пела мне эту песенку, и я засыпала. И сейчас, слушая её голос, я плавно погружаюсь в сон.
Декстер
– Тебе не кажется, что ты был слишком груб с ней? – спрашивает Пит после того, как Скарлетт уводит Мию в спальню. Я смотрю на своего друга, и мне хочется признаться, что, я чувствую себя полным кретином и наверняка можно было более спокойно сообщить ей о состоянии её отца. Но я не могу себя с ней контролировать, и сегодня, увидев её в компании Пита, я стал ревновать. Конечно, ничего противозаконного они не делали, да и мы с ней находимся не в тех отношениях, чтобы я мог ревновать. Было видно, как ей с ним было легко, со мной же она всегда напряжена, даже когда смеётся, чувствуется, что она ждёт от меня подвоха.
– Возможно, я вёл себя не лучшим образом, – вздыхаю я, опускаясь в кресло, – может, выпьем? Мне надо расслабиться.
– Надеюсь, ты не начнёшь снова пить из-за девчонки, – ворчит Пит, направляясь в кухню.
– Это было давно, тогда я был зелёным и мягкотелым.
– Да, теперь ты созрел и затвердел, – язвит мой друг, возвращаясь с двумя стаканами и бутылкой виски.
– Не возмущайся, я держу себя в руках, просто я устал. Эта неделя меня вымотала, всем иногда требуется отдых и качественный секс, чтобы выпустить пар, – я разливаю виски и протягиваю стакан другу.
