Текст книги "Колыбельная для вампиров - 3 (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Ну и ладно! – упавшим голосом сказала Соня, видя, что Мари упорно отводит взгляд. – В общем, что бы вы себе ни думали, лично я считаю, мы должны жить в мире с людьми и уважать их права. Нельзя вмешиваться в их судьбы, тем более вот так запросто решать жить им или умереть, как будто речь идёт не о разумных существах, а о безмозглых животных.

Напряжённую паузу в их полемике прервали аплодисменты.

– Браво, браво! Давно я не слышал столь прочувствованных пацифистских речей.

Выступивший из темноты, Палевский оглядел молодых вампиров, смущённых его появлением.

– Надо же, в наших хищных рядах завёлся кролик-миротворец, – сказал он с мягкой насмешкой в голосе. – Мадмуазель Беккер, а куда же подевался ваш гуманизм по отношению к хищникам? Не находите, что это довольно жестоко заставлять тигра питаться морковкой всего лишь по причине того, что он вынужден жить среди кроликов?

– Здравствуйте, Михаил Янович! – сказала Соня и с беспомощным видом оглянулась на друзей, которые, спохватившись, пробормотали вслед за ней: «Здравствуйте, сэр!» и «Привет, пап! Что ты здесь делаешь?»

– Да вот, решил посмотреть, как нынче молодые охотятся, – невозмутимо ответил Палевский на вопрос дочери и достал сигареты. – А тут, оказывается, и смотреть-то не на что, – добавил он, закурив.

– Papa, понимаешь, так уж вышло…

– Помолчи, Мари! Я хочу услышать объяснения мадемуазель Беккер. Конечно, если она соблаговолит их дать.

Появление главы вампирского мира настолько встревожило Ивана, что он, готовый всеми силами защищать Соню, неосознанно занял оборонительную позицию. Естественно, его перемещение не прошло незамеченным.

Одобрительно глянув на юношу, Палевский усмехнулся.

– Месье Ладожский, буду вам чрезвычайно признателен, если вы по-прежнему будете руководствоваться доводами разума и не станете совершать необдуманных поступков, – произнёс он доброжелательным тоном и добавил: – Кстати, как там поживает ваша многоуважаемая матушка? У вас всё в порядке?

Несколько напуганный интересом главы СС к его семье, Иван вытянулся по стойке смирно.

– Да, сэр!.. Спасибо, сэр! У неё… у нас всё хорошо, сэр!

– Да полно вам, месье Ладожский! Вы своим поведением пугаете мадемуазель Беккер куда больше, чем я. Даю слово, что не злоумышляю ничего недоброго в отношении вас.

– И меня тоже? – спросила Мари и сверкнула улыбкой, в надежде разрядить обстановку.

Палевский смерил дочь взглядом.

– С тобой мы дома побеседуем. Например о том, почему твоя подружка сбилась с пути истинного и блуждает в потёмках, а тебе и дела нет до её бедственного положения.

– Это неправда! – запротестовала Мари.

– Неужели? Тогда скажи, как долго мадемуазель Беккер уклоняется от обязательного участия в охоте? – требовательно спросил Палевский, и она пожала плечами. – Вот видишь, ты даже не знаешь об этом, – сказал он с укоризненным выражением на лице.

– Подумаешь, не охотится! У неё на работе хватает расчленёнки, – сказала Мари, и ободряюще подмигнула Соне.

– Как показывает практика, это не одно и то же, – парировал Палевский и девушка, опасаясь ухудшить ситуацию, больше не посмела заступаться за подругу.

____________________________

[1]Die Übermensch (нем. яз.) – сверхлюди

Глава 4

Выдержав воспитательную паузу, которая заставила троицу основательно понервничать, Палевский затушил сигарету и, швырнув окурок в ближайшую урну, обратил свой взор к виновнице неудачной охоты.

– Жалость к людям… любопытно, – проговорил он всё тем же мягким тоном, но Соня вздрогнула от его голоса, как от холодного душа. – Скажите, мадемуазель Беккер, разве они жалеют своих коров, свиней, кур? Конечно, животные не столь разумны, как люди, но, согласитесь, это ещё не повод их убивать. И заметьте, подавляющее большинство людей не задаются вопросами гуманизма и с аппетитом поедают бифштексы. Может, для начала вы попробуете отучить их от этой дурной привычки?.. Нет, не берётесь? Жаль. Это помогло бы мне понять, что я не прав в воспитании своего народа. Что ж, мадемуазель Беккер, тогда давайте проследим дальнейшую пищевую цепочку. Коровы, свиньи, куры. Может быть, вы их перевоспитаете, и они откажутся от поедания травы и овощей? Ведь последним, как показали опыты, это тоже не нравится, хотя они не слишком активны в выражении своего неудовольствия. Неужели и это вам не по силам?

Желая видеть её лицо, Палевский приподнял опущенную голову девушки.

– Вот видите, мадемуазель, как просто дойти до абсурда в своей жалости?

Решившие, что это конец разноса, Мари и Иван облегчённо переглянулись, но тут юная диссидентка отвела руку короля вампиров и на её личике проступило упрямое выражение.

– Михаил Янович, и всё же вы должны признать, что использовать людей в опытах, тем более убивать, это неправильно! – заявила она дрожащим голоском.

– Да? – удивился Палевский. – Почему?

– Потому что они такие же, как мы!

– Прости, милая, но я так не считаю. Люди – это люди, а вампиры – это вампиры.

– Но они наши предтечи!

– Что с того? Мадемуазель Беккер, мы же недавно выяснили, что всё живое на планете – это наши братья или сёстры.

– Вы утрируете, Михаил Янович! – сказала осмелевшая Соня и перешла в наступление. – Просто вы не хотите менять существующий порядок.

– Верно, не хочу. И вам, мадемуазель, не советую, – сказал Палевский и на его лицо легла печать отчуждения. – Конечно, мы разумный вид и можем переступить через инстинкты. Вопрос в том, как долго это продлится. Как показывает опыт, нельзя безнаказанно коверкать природу, к тому же мы, в отличие от всеядного человечества, почти чистокровные хищники. Если уж на то пошло, то люди должны быть нам благодарны. Как любые хищники, мы, убивая больных и калечных, оздоравливаем их стадо. В конце концов, мы не настолько безжалостны, как вам кажется. Выборка всегда идёт в разумных пределах. В ДТП и прочих стихийных бедствиях человечество теряет несоизмеримо больше.

– Но…

– Никаких «но»! – рыкнул Палевский, начавший терять терпение. – Мадмуазель Беккер, не поясните мне, почему я должен руководствоваться нормами человеческого общежития, если ни я ни мой народ не являемся его представителями?

– А я думаю, что являемся, – возразила Соня.

– В этом и кроется корень вашего заблуждения. Несмотря на внешнюю схожесть, мы людьми уже не являемся. У нас иная физиология, иные повадки, иные цели в жизни. И как следствие, у нас иная мораль и нравственность. Ведь они, как вас уже проинформировал месье Ладожский, являются производными социума, – сказал Палевский, борясь с подступающим раздражением. – Итак, мадмуазель Беккер, зачем нам чужие моральные ценности, которые не пойдут на пользу нашему вампирскому сообществу?

– Я н-не знаю! – прошептала обескураженная девушка, видя, что глаза её могущественного оппонента зажглись недобрым блеском.

Несмотря на это, она не сдавалась и по-прежнему ощущала себя правой.

Палевский, для которого её мысли не были секретом, лишь покачал головой. «Как там говорится у Максима Горького? Безумству храбрых поём мы славу? Хотя возможно дело в том, что я теряю хватку, если не сумел переубедить зелёную девчушку. Впрочем, по сути она права и охота всё же варварство, но такова политическая ситуация», – подумал он с досадой.

– Хорошо, мадемуазель. Поскольку вы упорствуете в своём заблуждении, тогда придётся перейти к иным, менее приятным методам убеждения.

– Papa! – встревоженная Мари посмотрела на отца, проверяя, насколько он серьёзен. – Честное слово, Беккер это не со зла. Просто она очень упёртая.

– Вот-вот! Упёртая как ослица! – поддержал Иван приятельницу. – Михаил Янович, пожалуйста, не наказывайте эту дурёху. Обещаю вам, она всё поймёт и перестанет дурить.

– Ну знаете ли, – раздосадованный Палевский вновь потянулся за сигаретами. – Глядя на вас можно подумать, что я какой-нибудь кровожадный диктатор.

– А это не так? – поинтересовалась Мари, и с невинным выражением похлопала ресницами, мол, а что такого я сказала?

– Ну, если обо мне сложилось такое предвзятое мнение… – задумчиво протянул Палевский, делая вид, что не замечает молящих глаз юноши. – Тогда я должен как следует наказать мадемуазель Беккер.

– Вот это совсем не обязательно! – поспешно воскликнула Мари и, встав рядом, обняла подругу за плечи. – Papa, хватит уже её запугивать.

– Почему бы нет? – усмехнулся Палевский. – Как всякий порядочный злодей, я должен выказать максимум беспощадности, – заявил он, любуясь караваном плывущих колечек сигаретного дыма.

– Papa! – взмолилась Мари, видя, что он не торопится оглашать приговор.

– Ладно, если вам так уж не терпится. Мадемуазель Беккер, когда приступите к работе, передайте старшему, что у вас месяц штрафных работ в изоляторе.

«Слава богу!» – выдохнули Иван с Мари. «Чёрт!» – скривилась Соня, явно не обрадованная предстоящим наказанием.

– Судя по вашей реакции, мадемуазель, вы уже наслышаны о нашем изоляторе, но погодите расстраиваться – это ещё не всё.

На мгновение Палевский исчез из поля зрения молодых вампиров. Вскоре он вернулся, держа на отлёте нечто похожее на сломанную помоечную куклу. Это был мальчик, жертва недавних издевательств на аллее и Соня едва успела поймать брошенное ей тощее тельце.

– Михаил Янович, мальчик слишком мал для феникса. Мы берём их в вампирские семьи, только непосредственно перед инициацией, – слабым голосом пролепетала девушка.

– Неужели? – Палевский достал носовой платок и с брезгливым выражением на лице тщательно вытер руки. – Мадемуазель, есть ещё что-то, чего я не знаю о фениксах?

– Простите, я не это хотела сказать! Родители не хотели больше брать фениксов…

– Причём здесь ваши родители? Сей подарок лично для вас, мадемуазель.

– Что?.. Господи, куда же я его дену?

– Не имею понятия. Хотя я вижу, как минимум, три варианта. Первый и самый разумный, это свернуть мальчишке голову и оставить труп группе зачистки. Второй, отправить его в детдом, где жизнь с матерью-проституткой покажется ему раем. И третий, самый нежелательный, это усыновить его в собственной семье.

– Но я не замужем!

– У вас в запасе два первых варианта.

– Но это же бесчеловечно!

Палевский испытующе глянул на девушку.

– Вижу, мадмуазель Беккер, вы не ищете лёгких путей. Что ж, тогда вам придётся поднапрячься и в ближайшее время решить ряд проблем. Найдите себе спутника жизни и уговорите его взять маленького феникса в вашу семью. Для поиска партнера, ввиду срочности дела, я разрешаю вам воспользоваться генетическим банком. Подавайте заявку немедля. На поиски партнёра и усыновление вам даётся неделя. Если не уложитесь к следующей субботе, пеняйте на себя, – произнёс он непререкаемым тоном, и у девушки задрожали губы от обиды и еле сдерживаемых слёз.

«Детский сад!» – хмыкнул Палевский, подивившись тому обстоятельству, что диссидентский сорняк расцвёл прямо под носом Макса Беккера, их штатного идеолога. В ожидании доклада Службы зачистки он сел на скамью, обнаруженную за кустом кизила, и затянулся очередной сигаретой. Продумывая дальнейшие шаги, он посмотрел на притихшую троицу, которая активно общалась при помощи пантомимы. «Хорошие ребятишки, несмотря на все их выверты», – лениво подумал Палевский и, оглядев затрапезный наряд дочери, состоящий из драных джинсов и линялой футболки неопределённого цвета, взял себе на заметку, что нужно увеличить ей сумму карманных денег.

Служба зачистки, несколько задержавшаяся с докладом, наконец дала о себе знать. Он глянул на высветившийся экран персонального жетона.

– Да, вы не ошиблись, трупов только три: два в парке и один на аллее. Так что вы ничего не потеряли.

Поймав полный ужаса взгляд Сони Беккер, Палевский лишь покачал головой.

– Михаил Янович, можно с вами поговорить? – негромко спросил юноша, подойдя к нему.

– Да, если это срочно. Так о чём вы хотите поговорить со мной?

– Сэр, понимаю, что лезу не в своё дело, но, может, вы дадите Соне Беккер больше времени? Всё же поиск спутника жизни – это непростая задача.

– Не вижу особых сложностей. В распоряжении мадемуазель Беккер будет весь свободный мужской генетический банк. Стоит только отправить заявку, и она получит список подходящих партнёров. Единственно, что ей нужно будет сделать, это выбрать.

– В общем, да… – юноша замялся. – Но как-то это не по-человечески.

– В чём дело, месье Ладожский? Судя по болтовне Мари, девушка вам небезразлична. Так почему вы сами не хотите протянуть ей руку помощи?

– Я бы рад, но не уверен в её чувствах ко мне.

– Тогда ничем не могу помочь. Выбор спутника является прерогативой мадемуазель Беккер, но если она выберет вас, то я не буду возражать.

– Спасибо, сэр! – просиял Иван и, облегчённо выдохнув, бросился к ждущим его девушкам.

В отличие от Сони, он понимал, насколько это рискованно оспаривать распоряжения главы Совета старейшин. Отец Мари, такой спокойный и обаятельный в домашней обстановке, на самом деле был пугающе страшной величиной. Ни один диктатор на планете не обладал таким могуществом и такой неограниченной властью, как король вампиров. К тому же он, как и Старейший, не ведал жалости к тем, кто выпадал из заданных стандартов, как физических, так и умственных. Вольнолюбие в своих подданных он тоже терпел лишь до определённых пределов. Иван подозревал, что Соня так легко отделалась лишь благодаря влиянию своего отца Макса Беккера, который занимал при Палевском тот же пост, что и Альфред Розенберг при Гитлере.

– Разрешил? Слава богу! – воскликнула Мари, догадавшаяся зачем приятель ходил к её отцу. – Так, а теперь давайте рассказывайте, что происходит, да побыстрей, а то Мика скоро докурит и потащит нас домой.

– Да что тут рассказывать, – сказал Иван, покосившись на Соню. – Я уже давно заметил, что Беккер под всяческими предлогами отлынивает от участия в охотах, но не придавал этому значения. Думал, что ей просто лень или она боится запачкаться.

– Вот именно! Я не хочу пачкать руки в крови невинных! – воскликнула Соня и, прижав к себе спящего мальчика, попятилась при виде гневной гримасы, исказившей лицо юноши.

В таком настроении она ещё его не видела, причём ей показалась, что он с трудом удержался от того, чтобы дать ей пощёчину.

– Заткнись, Беккер! Сделай одолжение нам и себе, – вполголоса сказал Иван, быстро глянув на Палевского. – Ещё слово о человеколюбии, и я всыплю тебе так, что мало не покажется.

– Только попробуй! – буркнула Соня, до которой стало доходить, что друзья не зря опасаются за неё.

– Ты что, совсем дура? Неужели до тебя ещё не дошло, что ты была на волосок от смерти? – Иван повернулся к Мари. – Господи! Хоть ты ей скажи!

– Ну… до крайностей, думаю, дело не дошло бы, но что правда, то правда. Под настроение у Мики можно схлопотать по полной программе, – обтекаемо ответила Мари.

– Глупости! – пробормотала Соня. – С чего бы Михаилу Яновичу приговаривать меня к смертной казни?

– С того, мадемуазель, что, подставив горло подонкам, вы тем самым поставили себя вне закона. Жаль, что вы до сих пор этого не поняли, – сказал незаметно подошедший Палевский.

– Но я!..

– Хотите сказать, что не сделали ничего плохого? Нет, сделали! По вашей милости могли пострадать моя дочь и месье Ладожский. Это ваше счастье, что с ними ничего не случилось. В противном случае вы уже сидели бы в камере и ждали приговора.

– Я не хотела…

– Не лгите, мадемуазель! – хлестанул девушку безжалостный голос Палевского. – В том и дело, что хотели. Вы специально разыграли спектакль, чтобы предстать перед друзьями в образе страдалицы за идею. Знаете, что случилось бы, не подоспей я вовремя? Смотрите!

И Соня с содроганием вновь ощутила лезвие ножа у своего горла и руку бандита, что сжимала её так сильно, что не давала дышать. Перед глазами у неё мутилось от боли и невозможности сделать вдох. Предусмотрительный бандит со всей силы врезал ей кулаком в висок. Помощь опаздывала, и девушка уже проклинала свою затею, потому страшно обрадовалась, услышав голос Ивана.

Поначалу всё шло так, как оно было в реальности. Юноша торговался, бандиты матерились и угрожали, а затем «качок» выхватил пистолет и выстрелил. Пуля вошла Ивану в глаз, и он рухнул на землю. Затем раздалось чьё-то рычание и Мари, опоздав лишь на мгновение, скорчилась у ног горца, который решил, что пора избавиться от заложницы и полоснул её ножом по горлу. Угасающим сознанием Соня увидела, как «качок» расстреливает лежащую Мари, а она скребёт пальцами по земле, стремясь подняться. Затем пришли тьма и чей-то не умолкающий страшный крик.

Придя в себя, Соня что есть сил вцепилась в юношу, который прижимал её к себе и что-то ласково бормотал, стремясь успокоить. «Слава Господу, вы живы!», – выдохнула она и гневно глянула на Палевского.

– Это жестоко, Михаил Янович! Ведь всё было не так! – просипела она.

Иван, который с самого начала заподозрил истинную подоплёку дела, умоляюще посмотрел на Палевского, но тот не внял его безмолвной просьбе и, связавшись со Службой зачистки, приказал перечислить оружие, найденное при бандитах.

Услышав, что «качок» – бывший спецназовец и при нём было найдено огнестрельное оружие, девушка пошатнулась, но сумела устоять на ногах.

– Вы правы, я убила их. Вызывайте патруль, я должна принять наказание, – сказала она и лишь тогда потеряла сознание.

– Papa! – Мари возмущённо посмотрела на отца. – Ты показал ей, как мы погибли?

– Тсс, милая! Всё будет хорошо, – сказал Палевский. – Это тоже часть наказания, но я обещаю, что всё будет хорошо. Когда очнётся, твоя подружка всё забудет.

– Тогда зачем было её мучить?

– Потому что забыть она забудет, но след пережитого потрясения останется и, надеюсь, впредь удержит её от безрассудных суждений и поступков.

– Понятно, – вздохнула Мари. – Ну что, домой?

– Да, пора. Думаю, Рени нас уже заждалась, да и ваша подружка уже пришла в себя.

Как и обещал Палевский, Соня не помнила последние события, но была тиха и молчалива. Она взяла у Мари мальчика и вопросительно посмотрела на друзей.

– Вы едете со мной, ваша машина уже дома, в гараже, – предупредил Палевский.

Неожиданно на лице Сони отразилось прежнее упрямство. Она открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Иван бросил на неё такой взгляд, что она промолчала и погрузилась в прежнюю апатию.

***

Раздался шум отъезжающей машины, и в потревоженном парке вновь воцарилась сонная тишина. О маленькой трагедии большого города напоминали лишь два трупа в низине, лежащие в нелепо-изломанных позах. Но вскоре и они исчезли. Правда, сначала появилась две почти невидимые бесшумные тени, плывущие на высоте птичьего полёта. Они спустились вниз и склонились над трупами. Тихо зажужжал прибор с раструбом, и неяркая вспышка на миг осветила большеглазые маски, а затем всё исчезло. Лишь на траве остались лежать две светлых кучки пепла, как напоминание о бренности всего земного, но и они просуществовали недолго.

Гигантский каменный волчок совершил очередной оборот и солнце, вырвавшись из-за горизонта, со всей своей беспощадной мощью обрушилось на подлунный мир, изгоняя из него пугающие призраки ночи. Тьма снова отступила и пронзительную голубизну ясного осеннего неба раскрасили нежные краски утренней зари. Проснувшиеся птицы спели Гелиосу радостную осанну, а поднявшийся ветерок, будто любопытный щенок, пошевелил кучки пепла, а затем резким порывом разметал их по траве.[1]Qui seminat mala, metet mala[2].

____________________

[1] Записки на полях

Мать-природа равнодушна к смерти, – ведь это неотъемлемая часть жизни. Но она позаботилась о своих игрушках и страх, заложенный ею в инстинкты всего живого, не дает нам бездумно шагнуть за невидимую грань, что отделяет нас от мира небытия.

[2]Qui seminat mala, metet mala (лат.) – что посеешь, то пожнёшь.

Глава 5

Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники!

Вести свой мерседес Палевский доверил Ивану. Естественно, машина была эксклюзивной и за исключением обводов и эмблемы не имела отношения к человеческому автопрому. Поэтому юноша полностью сосредоточился на управлении и дороге. К тому же неприступный вид сидящего с ним рядом Палевского не располагал к беседе. Девушки, которые сидели сзади, тоже не разговаривали. Мари впала в уже привычную для неё задумчивость – в последнее время с ней это часто случалось, а Соня заново переживала приключившуюся с ней несправедливость, и потихоньку роняла слёзы. Они падали на мальчика, свернувшегося клубком на её коленях, но он, находясь в глубоком целительном сне, не чувствовал капающих на него слёз.

В гараже Иван взял мальчика на руки. У лифтов он вежливо распрощался с Палевскими и поднялся на свой этаж, в сопровождении понурой девушки.

– Давай оставим малыша у нас, – предложил он. – Мои все в разъездах, даже мама с отцом. Думаю, не стоит с ходу огорошивать твоих родичей. Представляю, как обрадуется твой отец, когда узнает при каких обстоятельствах ты заполучила этот подарок.

– Может, никому ничего не говорить?

Соня с надеждой посмотрела на Ивана, и тот иронично фыркнул.

– У тебя сегодня мозги совсем набекрень? Думаешь, можно что-то скрыть от Макса Беккера? Не смеши! Погоди, скоро господин главный инквизитор примчится ко мне и примется пытать, что приключилось с его избалованной доченькой.

Бросив на юношу косой взгляд, Соня высокомерно вздёрнула подбородок.

– Ладожский, я не избалованная, а свободомыслящая личность. Спорим, что отец будет на моей стороне?

– Ну-ну! Свежо предание, да верится с трудом. Смотри, как бы он не всыпал этой свободолюбивой личности, узнав подробности дела, – серьёзно сказал он и девушка приуныла.

На ум ей сразу же пришло, что Макс Беккер и дома часто повторял, что приказы главы СС не обсуждаются, а только принимаются к сведению и незамедлительно исполняются.

– Думаешь, отец сильно расстроится, когда узнает?

– Да, уж точно не обрадуется, – сдержанно ответил Иван и ободряюще улыбнулся. – Не боись, Сонька, отобьёмся. Что ты сразу нос повесила?

***

Тем временем Мари, оставшись в лифте наедине с отцом, решилась спросить то, что с недавних пор волновало её больше всего.

– Papa, что творится с Рени? Скажи честно, она больна?

Словно не слыша её вопроса, Палевский прислонился к стене и закрыл глаза. «Плохо дело!» – подумала Мари с тревогой глядя в его усталое хмурое лицо. Лифт встал, но она нажала кнопку, и он поехал вниз.

– Скажи мне правду! Не бойся она не заметит, что я знаю. Ведь я та ещё притворщица.

– Да, она больна, – последовало признание, причём после очень долгой паузы, когда Мари уже не надеялась получить ответ.

– Это очень серьёзно?

– Да.

– Она умрёт? – упавшим голосом спросила девушка.

– Да.

– Как скоро?

– Не знаю, не спрашивай! – Палевский нажал кнопку их этажа. – Генетический сбой ведёт себя непредсказуемо. Неизвестно с какой скоростью будет протекать процесс разрушения. Многое зависит от организма. В общем, ничего определенного сказать не могу, но я делаю всё, что в моих силах.

– Не сомневаюсь в этом. Прости! Я не хотела тебя расстраивать, – сказала Мари и, не удержавшись, всхлипнула.

– Чего уж там! Больше чем есть ты уже меня не расстроишь, – с горечью проговорил Палевский и покачал головой. – Вот поэтому мы не хотели тебе говорить. Мари, если ты будешь расстраивать Рени, я отправлю тебя в другой клан.

– Спорим, что не отправишь? – отозвалась Мари сквозь слёзы. – Ты же у нас весь из себя правильный.

– Конечно, не отправлю. И не потому, что не хочу просить о твоём переводе, а потому что хочу, чтобы наша семья была вместе до последнего.

– Спасибо! – Мари обняла отца и разревелась в голос.

– Матка боска! Ну, давай ещё немного покатаемся, – вздохнул Палевский и, поцеловав девушку в лоб, снова нажал кнопку нижнего этажа. – Детка, прекрати разводить сырость… Вот уже Рени звонит, а у тебя всё на лице написано.

– Я сейчас!

Мари вытерла слёзы подолом футболки и Палевский вспомнил, что хотел увеличить выдаваемую ей сумму. Он не особо это показывал, но любил и переживал за неё, как за родную дочь. В общем, так оно и было. Мари так близко стояла к нему по крови, что он до сих пор не понимал, как такое возможно при отсутствии у него родных детей и, вообще, родственников среди людей.

– Пап, ты не беспокойся, я и виду не подам, что в курсе, – сдавленным голосом пробормотала девушка и на её лице появилось вопросительное выражение. – Если Рени больна, что тогда будет с Аннабель? Уверена, ты не дашь ей провести инициацию.

Палевский с равнодушным видом пожал плечами и потянулся к кнопке звонка.

Не успели створки лифта разъехаться в стороны, как навстречу им шагнула Рени.

– Ну, наконец-то, явились-не запылились! – поприветствовала она домочадцев и, чмокнув дочь в щёку, а мужа в губы, с удивлением посмотрела на них. – Ну, и по какому поводу мировая скорбь на лицах? – насмешливо поинтересовалась она.

Получив дружные заверения, что всё в порядке, Рени приподняла брови и, зайдя сзади, легонько подтолкнула их в спины.

– Тогда вперёд! Нечего торчать в прихожей. Мойте руки и за стол! – приказала она и со вздохом добавила: – Ну и семейка! С ума сойдёшь, пока соберёшь вас вместе.

– Не ворчи, милая, подумай, какой пример ты подаёшь Мари. Ладно, я привычный, но вы же на пару запилите будущего зятя, – обняв жену, шутливо произнёс Палевский.

Рени ласково потёрлась носом о его плечо.

– Страдальцы! Ничего с зятем разберётся Мари, а в твоем случае я подумаю о моральной компенсации.

– Договорились! Только, чур, на мой выбор.

– Замётано.

– Эй! Вы в своём уме?! Что такое вы несёте? Какой такой будущий зять? – воскликнула Мари, смерив вампирских родителей негодующим взглядом.

– А я почём знаю? Тебе видней. Слушай, Мика, а чего у девочки ушки загорелись? Неужели она с кем-то встречается? Почему я не знаю?

– Не в курсе. Но если не закручусь с делами, то обязательно выясню у Штейна. Думаю, он знает. Между прочим, Томас тоже не женат. Как думаешь, нам такой зять подойдёт?

– Двумя руками «за». Эй, Мари! Как тебе Томас?

– Четырьмя конечностями «против!» Выдадите насильно, удавлюсь на ближайшем суку! – пообещала девушка и изобразила пантомимой, как это будет выглядеть и как будут сожалеть родители, когда обнаружат её хладный труп.

Под общий смех навстречу им бросилась Аннабель, но, увидев главу семьи, испуганно посмотрела на него и, поздоровавшись, убежала в свою комнату. Пришлось Мари тащиться на второй этаж. Девочка до колик боялась Палевского и по своей воле ни за что не спустилась бы в столовую.

Когда ужин подходил к концу, Рени пригубила бокал с вином и смерила мужа пытливым взглядом.

– Дорогой, опять что-то приключилось с твоими подопытными кроликами? – шутливо осведомилась она, хотя видела, что его расстройство как-то связано с Мари.

– Смеёшься, моя любовь, какие кролики? У меня было дельце поинтересней, – Палевский откинулся на спинку стула и ласково усмехнулся, видя неуёмное любопытство, светящееся в глазах жены. Рени ни на йоту не изменила себе, узнав о болезни, и, как настоящая кошка, вела себя так, будто у неё в запасе ещё несколько жизней.

– Да? Не томи, мой ангел, рассказывай по порядку, – потребовала она.

– Как прикажешь: по порядку, значит, по порядку. Сегодня я освободился пораньше и решил по дороге домой захватить Мари, чтобы ты не ворчала, что нас вечно не дождаться к ужину. Прости, что снова не удалось успеть вовремя, но мы исправимся, – Палевский виновато улыбнулся и, протянув руку, сжал ладонь жены.

– Да что там! Я уже привыкла, – отмахнулась Рени. – Ну, так что произошло?

– Видишь ли, этим вечерком Мари и её друзья решили поразвлечься охотой. И наши умники не придумали ничего лучшего кроме как отключить боевые навыки и отказаться от ментала. Всё бы ничего, но небезызвестная тебе мадмуазель Беккер неожиданно воспылала пламенной любовью к человечеству и, чтобы доказать это – правда, непонятно кому: себе или окружающим – пошла на жертвы и героически подставила горло под нож бандита. Представляешь картинку, наши умники стоят столбом и в растерянности хлопают глазами, а двое бандитов тем временем собираются прирезать подружку Мари, а за ней и мальчишку, который ради неё решил им сдаться. Короче, история о том, как глупость одного ставит под угрозу жизнь остальных.

– Papa, не преувеличивай! Рени, это неправда! – обиделась девушка. – Я же освободила Соню. Там и дел-то было всего ничего.

– Детка, вы слишком беспечны и недооцениваете людей. Да, у вас неплохая подготовка, вы быстрей и сильней среднего человека. Проблема в том, что среди людей тоже есть выдающиеся бойцы, которые мало чем уступают вам, молодым. Как правило, это пропущенные нами менталисты, а таким непросто что-либо внушить, особенно с вашим ещё неустойчивым даром, который, к тому же, может отказать в любую минуту. Потому хорошо подготовленный вооружённый человек для вас более чем серьёзный противник, а вы столкнулись именно с такими. Ваше счастье, что вы все разом не угодили в западню. Парень, что держал твою подружку, сильный менталист, к сожалению, пропущенный нашими поисковиками. Вдобавок он профессиональный убийца и с малолетства участвовал в боевых действиях. Спецназовец тоже наша потеря. Как менталист он слабей первого, но рефлексы вкупе с чутьём у него на должном уровне. В стрессовой ситуации ему хватило бы сил справиться с вами, если не со всеми вместе, то поодиночке совершенно точно. Самое же плохое заключается в том, что он любил отрезать головы. Догадываешься, к чему я веду?

– Да уж, голову на место уже не приставишь, – вздохнула Мари. – Это не колотые раны, которые легко поддаются регенерации.

Она с благодарностью посмотрела на отца.

– Выходит, ты показал Соне реальную ситуацию?

– В общем, да. Хотя нельзя исключить, что события могли бы развиваться по иному пути.

Когда Палевский поведал жене о пацифистском мировоззрении Сони Беккер, она озадаченно хмыкнула.

– Да, несколько неожиданно. В моём сознании образ этого милейшего ребенка как-то не вяжется с ролью вампирской матери Терезы. По духу девочка истинная аристократка и в жизни с трудом переносит плебейские замашки окружающих, – Рени покосилась на Мари, поглощённую десертом, и озабоченно посмотрела на мужа. – Может, обычная девичья блажь, на фоне неразделённой любви?

– Не похоже, – Палевский усмехнулся попытке жены защитить близкую подругу дочери.

– Считаешь, это единичный случай или начало системы? – заинтересовалась Рени.

– Трудно сказать. Пока мало данных, чтобы судить о подобных всплесках, как о тенденции, но, в любом случае, нужны превентивные меры. Я не потерплю распространения подобной заразы в рядах вампирского молодняка. Опасны не сами идеи, а их последствия. Как и сепаратисты, они могут преждевременно нас демаскировать. Рано ещё брататься с человечеством, нужно дорастить соответствующий военный потенциал, перед тем как протянуть ему руку дружбы. Скажи, какая ирония судьбы! У нашего ярого идеолога не дочка, а сплошное отклонение от генеральной линии папочки. Как всегда, сапожник без сапог.