Текст книги "Путешествие Домой"
Автор книги: Свами Раджанатха
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)
14
Наступил апрель 1972 года. С отъезда Шрилы Прабхупады из Вриндавана минуло почти четыре месяца. Все это время я был погружен в духовную практику в тиши лесов, общался с дорогими моему сердцу людьми или посещал полюбившиеся храмы.
Конечно, я хотел бы остаться здесь навсегда, но срок моей визы истекал. Неумолимо приближался день моего отъезда из Вриндавана и из самой Индии. Казалось, прошли годы с тех пор, как по пути в Гималаи я загадочным образом очутился в этом святом месте в день явления Господа Кришны. Все, к чему я так стремился, – открыть для себя мой духовный путь и обрести гуру, – произошло именно здесь.
Последние дни перед отъездом я провел, принося поклоны лесу Вриндавана, храмам и людям, которые покорили мое сердце. Каждое оставшееся мгновение моего пребывания здесь я рассматривал как незаслуженную милость.
Однажды утром, за несколько дней до отъезда, я пришел к Ганашьяму в его чуланчик, превращенный в храм. Он и несколько наших общих друзей, также собравшихся там, принялись говорить мне слова напутствия и дарить подарки в память о Вриндаване. Одна женщина из Австралии по имени Радха Даси – ученица Шрипада Бабы и единственная западная женщина во Вриндаване – зарисовала для меня в блокноте различные виды Вриндавана, чтобы я чувствовал себя дома, даже находясь вдалеке отсюда.
Накануне отъезда мы с Асимом посетили одно из самых дорогих нам мест – холм Говардхана. Здесь Радха и Кришна проводили Свои самые сокровенные игры, и тысячелетия спустя паломники и святые по-прежнему обходят вокруг Говардхана, считая священным даже маленький камушек с этого холма. Кришна, когда Ему было всего семь лет, с легкостью поднял Говардхан и удерживал его на мизинце в течение семи дней, защищая им, словно зонтиком, Своих любящих слуг от проливного дождя. Все двадцать три километра пути вокруг Говардхана, пока мы шли мимо мирных рощ, селений, водоемов, пасущихся коров и сотен паломников, радость и грусть боролись в моем сердце: завтра мне предстояло уезжать.
Возвратившись с Говардхана, я отправился бродить по тем местам, которые были мне особо дороги. Набрав пыли с каждого из этих мест, я насыпал ее в маленький полотняный мешочек, чтобы всегда носить с собой Вриндаван, куда бы меня ни забросила судьба. Я молил Кришну: Всюду, куда приведет меня жизнь, позволь мне всегда хранить Тебя в своем сердце. Последнюю ночь я провел, сидя под звездным небом на берегу Ямуны и повторяя мантру.
На следующее утро на рассвете мы с Асимом проследовали к вриндаванскому вокзалу и сели в поезд на Матхуру. В вагоне мы изливали друг другу душу и делились нашей любимой едой – враджа-роти с гуром. При мысли о том, как мне будет не хватать этой простой крестьянской пищи, у меня защемило сердце: «Один Бог знает, когда я в следующий раз увижу враджа-роти и гур».
Асим улыбнулся и протянул мне полотняную сумку: «Будь добр, открой». Заглянув внутрь, я увидел штук двадцать толстых враджа– роти и большой кусок гура.
В Матхуре мы сошли и остались стоять на платформе в ожидании поезда, который должен был увезти меня из Индии в Непал. Пришло время прощаться с моим другом и братом, с которым мы прожили незабываемые дни. Поезд с грохотом приближался к станции, и я изо всех сил старался не разрыдаться. Я не мог поверить, что должен покинуть столь дорогое моему сердцу место, где Кришна откликнулся на мои молитвы. Слезы ручьем потекли у меня по лицу. Асим сжал мне руку, стараясь успокоить. Улыбаясь сквозь слезы, он произнес свое напутствие: «Кришнадас, там, где ты будешь помнить о Кришне, там и будет Вриндаван. Я стану молиться, чтобы ты вернулся сюда».
Я не в силах был вымолвить ни слова, подавленный горечью расставания. Мы попрощались, приложив к груди сложенные ладони. «Спасибо тебе за всё», – тихо сказал я и зашел в вагон.
Я прощался с Вриндаваном, своим духовным домом, и локомотив, выпуская клубы пара, уносил меня все дальше и дальше.
По дороге в Катманду я гадал, ждет ли что-нибудь меня в местном отделении «American Express». Оказалось, что ждет. Хоть я и написал отцу, что могу добраться домой самостоятельно, он, желая поскорее увидеть меня, перевел на мое имя триста пятьдесят долларов на авиабилеты. В индийском посольстве в Катманду мне выдали двухнедельную транзитную визу в Индию, чтобы я мог сесть в Дели на самолет до Бельгии, а оттуда улететь в США.
До отъезда из Катманду я совершил ностальгическую прогулку к Свайямбхунатху, где снова увидел те судьбоносные рисовые поля, посреди которых мы встретились с Гэри после долгой разлуки. Я скучал по своему старому другу. С того момента, как судьба развела нас, в моей жизни произошло столько драматических событий, что мне не терпелось рассказать ему обо всем. Я по-прежнему живу как бездомный странник. А он? Встреча с ним была бы очередным чудом.
Я побрел по берегу Багмати в сторону Пашупатинатха. Сидя вечером при свете луны у реки, я вспоминал, сколько слез я пролил здесь год назад, пытаясь найти свой путь, и сколько благословений получил с тех пор. Наутро я простился с этими местами. Привычка к странствиям не позволила мне удержаться от соблазна: я запрыгнул в кузов грузовика, который направлялся в долину Похар – один из самых красивых маршрутов из Непала в Индию.
Со всех сторон долина была окружена заснеженными вершинами гималайских гор. Местом для ночлега я выбрал скрытую от посторонних глаз пещеру на крутом утесе, высоко над рекой. В течение всей следующей недели я на каноэ доплывал до середины озера Пхевала, где медитировал с восхода и до заката. За все эти дни я не встретил там ни души – разве что случайного крестьянина или рыбака. С наступлением седьмого дня, за пару дней до истечения срока моей непальской визы, я тихо сказал горам, небу и воде: «До свидания, прекрасный Покар. Завтра мне надо уезжать». Причалив к берегу, я положил весло на дно каноэ и в предзакатных лучах солнца пешком отправился через поля.
Перейдя через темное, пустынное шоссе посреди джунглей, я начал, спускаться обратно к своей пещере. Мимо, дребезжа, проехал автобус. Я сделал первый шаг вниз по горе, как вдруг услышал какой-то странный крик. В удивлении я обернулся. Автобус затормозил метрах в двадцати от меня и тут же рванул дальше, а из сгущавшихся сумерек на меня стала быстро надвигаться призрачная фигура. Что это? Нападение? Нужно бежать? Призрак неумолимо приближался, и я напрягся, пытаясь различить в темноте, кто это такой. Постепенно очертания силуэта прояснились. Не может быть! Господи, это он!
«Гэри!» – я подпрыгнул и помчался к нему навстречу. Обезумев от радости, которую невозможно описать словами, мы бросились друг другу в объятия. Ошеломленные, мы могли только повторять: «Это рука Бога! Это рука Бога!»
За спиной Гэри из темноты возникла еще одна фигура, показавшаяся мне знакомой. Кто это? Нет, не может быть! Хэкетт из Бруклина, наш общий друг, в чьем доме меня когда-то настиг телефонный звонок Гэри – звонок, с которого началось наше путешествие. Я вспомнил слова Хэкетта, которые он произнес, узнав, что мы собираемся ехать в Европу: «Я разыщу вас, парни, – в раю или в аду, запомните мои слова!» И действительно, он разыскал нас на высоте тысячи метров над уровнем моря, в гималайском раю. И вот теперь, почти два года спустя, мы все трое стояли на склоне горы в Непале под усыпанным звездами небом и завороженно глядели друг на друга.
Я пригласил их переночевать у меня в пещере. Показывая им дорогу, я спускался по крутому утесу к площадке перед входом в пещеру, а они следовали за мной. Оба моих друга замерли, пораженные видом моего жилища – первобытной пещеры на отвесном склоне утеса. Мы сели на каменный пол. Как гостеприимный хозяин, я предложил им рисовые хлопья, воду из ручья и несколько враджа-роти с гуром. Столовых приборов у меня не было, и моим друзьям пришлось есть руками.
Поставив на пол свою деревянную миску, Гэри сказал: «Мы выехали на автобусе из Катманду сегодня утром, чтобы пойти в горы». Он поскреб голову, все еще не придя в себя от нашей неожиданной встречи:
«Манк, Ричард или как теперь тебя называть?»
«Некоторые зовут меня Кришнадасом».
«Неплохо. Так вот, Кришнадас. Автобус едет, я сплю. Вдруг просыпаюсь, и только открываю глаза, как свет фар падает на тебя, и я успеваю заметить, что ты спускаешься по утесу. Я ору на весь автобус, чтобы водитель быстрее тормозил, и выпрыгиваю из автобуса непонятно куда». Гэри усмехнулся: «Кому рассказать – ни за что ведь не поверят!»
Хэкетт не выдержал. Грохнув миской об пол, он воскликнул: «Я видел это собственными глазами – но все равно не могу поверить!» Его глаза вспыхнули: «Думаю, вы правы – тут не обошлось без Бога».
Мы замолчали, продолжая удивляться такому чудесному стечению обстоятельств. С нашей небольшой террасы, расположенной высоко над рекой, мы мечтательно глядели на силуэты гор на другой стороне долины. Наконец я нарушил тишину: «Мне не хочется вас расстраивать, но завтра с восходом солнца мне надо уезжать».
Впереди у нас была целая ночь, залитая лунным светом. Хэкетт устал до смерти, вымотавшись в тяжелой поездке на автобусе, и, как ни бодрился, вскоре заснул. Зато мы с Гэри не могли наговориться. Он рассказывал мне, как стал вести жизнь садху, как посещал ашрамы и святые места, а я рассказал ему о Вриндаване. Услышав о моих планах, он не смог сдержать усмешки: «Кто сможет тебя, чудика, понять? Отец тебе деньги выслал, а ты поселился в лесной пещере. Удивительно!»
Я даже не подумал об этом, пока он не сказал. «Да, – согласился я, – но знаешь, Гэри, я столько времени веду жизнь странника, что уже и забыл, как тратить деньги».
Сидя в этом мистическом месте, глядя сверху на долину, где протекала река, мы делились друг с другом своим опытом и сокровищами, которые нашли на духовном пути. Всю ночь напролет мы любовались долиной и луной, заливавшей своим серебристым светом соседние горы, а где-то далеко внизу безумолчно пела река.
Гэри был свидетелем всех перемен в моей жизни. Мы дружили с детских лет, вместе играли, потом вместе ходили в школу, вместе попадали в переделки. Став подростками, мы вместе восстали против общепринятых социальных норм и вступили в мир хиппи.
В Европе мы вместе изучали искусство и культуру других стран. Гэри наблюдал, как мои духовные поиски ведут меня по жизни. Мы путешествовали вместе, и я, следуя внутреннему зову, молился в синагогах, монастырях и соборах, а позже медитировал в пещерах и горах. По велению внутреннего голоса я покинул нашу пещеру на острове Крит. Спустя год мы повстречались посреди рисовых полей Непала, где перед Гэри предстал заядлый аскет, закаленный жизнью среди йогов и лам. В то время я еще искал свой путь и своего гуру. Этой ночью он обнаружил, что его старый друг наконец посвятил себя пути, который ему указал Единый Бог. Господь привел меня к моему духовному отцу – Шриле Прабхупаде, чья божественная милость вселила в меня веру и любовь. Теперь я всем сердцем жаждал развить в себе смирение, а также любовь к Кришне и подлинный дух служения людям.
Солнце начало подниматься из-за гор, и по щеке Гэри скатилась слезинка. Он прошептал: «Я так рад за тебя, брат мой. Бог ответил на твои молитвы». Улыбнувшись, Гэри добавил: «Это было удивительное путешествие».
Прикрыв глаза, я глубоко вздохнул. Снова пришло время расставаться. Мы крепко обнялись и пожелали друг другу доброго пути. Улыбнувшись, я повернулся и стал взбираться по крутому холму, чтобы выйти на дорогу.
«Брат мой!» – закричал мне вслед Гэри.
На полдороге от нашей пещеры я, ухватившись для равновесия за выступ, взглянул вниз, на площадку, где остался Гэри. Его лицо выражало растерянность, а в глазах стояли слезы. Теребя бороду, он выкрикнул: «Встретимся ли мы с тобой когда-нибудь еще?»
Я посмотрел на гималайскую пещеру, давшую мне приют, и еще раз прислушался к завораживающей песне реки подо мной. Расстроганный, со слезами на глазах, я прокричал в ответ: «Мы обязательно встретимся! Обязательно! Надо только слушать свой внутренний голос!»
В аэропорту Нью-Дели я сел на самолет индийских авиалиний до бельгийского Астона. В одеждах нищего странника, без багажа (если не считать полотняной сумки и металлической чаши), я представлял собой довольно странное зрелище среди иностранных туристов и бизнесменов. Ирландец, сидевший рядом со мной в экономклассе, непрерывно курил одну сигарету за другой. Дым разъедал мне глаза, я задыхался, но курильщика это нисколько не волновало. Возвращение на Запад началось.
Наблюдая, как стюардесса раздает пассажирам еду, я вспомнил, что в моей сумке лежит сокровище, которое могло превратить этот самолет в оазис духовного мира, – враджа-роти и гур, подарок моего дорогого брата Асима. Они немного зачерствели, но для меня не было пищи более роскошной. И вот, на высоте десять тысяч метров, я торжественно развернул мешок с враджа-роти и погрузился в воспоминания о своем духовном доме.
Из Бельгии я автостопом добрался до Голландии, чтобы навестить первых друзей, с которыми мы с Гэри познакомились в Европе. Приехав в Абкуде, где жил Космос, я узнал от его матери, что он переехал в Амстердам. Когда я без всякого предупреждения возник в дверях их квартиры, Космос, Чуч и их друзья вскочили и кинулись ко мне обниматься. Громко ревел рок-н-ролл, кто-то потягивал пиво, другие курили марихуану, и в облаках дыма пылко обнимались незнакомые парни с девушками.
Сердце мое сжалось.
Всего пару дней назад я жил с мудрецами в святом лесу Индии, а теперь очутился здесь, на вечеринке, в одеждах садху, с четками и чашей для подаяния в руках. Растерявшись, я пытался понять, что случилось с моими дорогими друзьями? Затем мне припомнилась моя встреча с Шоном на Коннот-плейс, и я понял, что на самом деле я должен задать себе другой вопрос: Что случилось со мной? Мы поговорили с ребятами пару часов, а затем я вежливо откланялся.
Выйдя на улицу, я стал прогуливаться по Амстердаму, не переставая изумляться, насколько все вокруг было чуждым для меня. Одежда людей, их отношения друг с другом – все казалось мне странным. Наступил вечер, и я устроился на ночь в молодежное общежитие, где мне выделили нижнюю койку в общей комнате. Может, – думал я, – пока я буду спокойно отдыхать в постели, мой ум как-то подстроится и привыкнет к этой перемене.
Всего день назад я сидел в тихом святом месте на берегу священной реки. Теперь же я ночевал в Амстердаме. Утомленный поездкой, я незаметно заснул крепким сном. Внезапно посреди ночи моя кровать стала раскачиваться и трястись. Подскочив от неожиданности, я сперва подумал, что началось землетрясение. Очень скоро я понял, что ошибся. Со второго яруса кровати прямо надо мной доносились страстные стоны какой-то парочки. Подстраиваться под это я был явно не готов. Где я? Зачем я здесь? Куда подевалось то место на берегу священной реки, где я обычно ночевал? Я выбежал из общежития и до самого утра бродил по улицам. На рассвете я сел на скамейку в маленьком парке и позавтракал оставшимися враджа-роти с гуром. Позже в этот день я написал письмо родителям, объясняя, почему я пока не лечу домой. Мне необходимо было время, чтобы адаптироваться к западному миру.
В Амстердаме я питался арахисом, смешанным с йогуртом. Я не знал, как можно быть вегетарианцем на Западе, но эта простая диета пришлась мне по душе.
В один из вечеров я заглянул в ночной клуб «Космос». Именно там я впервые встретился с человеком необычной внешности – с бритой головой и «конским хвостиком», – который щедро налил мне прямо в подставленные ладони целый ковш фруктового салата с йогуртом. С этим человеком, которого, как позже выяснилось, звали Шьямасундара, мы встречались вновь и вновь – сначала в Бомбее, а потом во Вриндаване. В конце концов он стал моим близким другом. Все перипетии моих странствий прошли перед моим взором, и я почувствовал, как круг этих событий постепенно замыкается.
Субботним вечером, часов в одиннадцать, я вышел прогуляться и по неосторожности забрел в злачный район Амстердама. По улицам, залитым неоновыми огнями рекламы, шатались сотни американских моряков. С обеих сторон раздавался шум из переполненных дискотек, баров, ночных клубов и борделей. Живая музыка ревела со всех сторон, и в воздухе витал запах алкоголя и жареного мяса. Я все еще был в одежде садху. Сильно надушенная проститутка с ярко-красными губами и толстым слоем туши на ресницах ухватила меня за руку, пытаясь затащить к себе, но я кое-как вырвался. Меня окружила ватага пьяных американских матросов. Они наперебой орали: «Это что за чучело?» – и пихали меня взад-вперед друг к другу. Один из них стал трясти меня за грудки, а другой засмеялся и со словами: «Ну-ка, выпей, приятель» – вылил мне на голову банку холодного пива. На какую планету я приземлился? В конце концов они отпустили меня.
Я бесцельно брел по джунглям, в которых водились дикие животные пострашнее гималайских леопардов, слонов и змей. В отчаянии блуждая по большому городу, я оказался в узком переулке района красных фонарей. Бордели выстроились по обеим сторонам улочки, по земле в темноте шмыгали крысы. В стеклянных витринах полуобнаженные проститутки принимали обольстительные позы, пытаясь привлечь клиентов. На одной из витрин большими буквами светилась реклама «Секс-шоп». Слева от этого заведения виднелись ворота какого-то гаража, в которые была врезана меньшая по размеру дверь. Надпись над ней гласила: «Храм Радхи-Кришны».
Неужели у меня начались галлюцинации? Я постучался. Дверь открыл бхакта и с улыбкой воскликнул: «Заходи, пожалуйста. Чувствуй себя как дома!» Приняв душ, я сел, чтобы немного прийти в себя. Тихо звучала красивая духовная музыка. Стены помещения были украшены изображениями игр Радхи и Кришны во Вриндаване. В воздухе витал аромат мускусных благовоний. «Хочешь горячего молока?» – спросил бхакта. Я кивнул. Молоко оказалось с бананами и кардамоном. С огромным облегчением я осмотрелся по сторонам. Ощущение было такое, словно после путешествия по бесконечной выжженной пустыне я попал в оазис. И тут на стене я увидел картину с изображением Шрилы Прабхупады, который глядел на меня с ласковой улыбкой и, казалось, еще раз приветствовал меня с возвращением домой. Я безмолвно вознес ему благодарственные молитвы за то, что много лет назад он приплыл на том грузовом судне из Индии на Запад. Благодаря его усилиям сотни подобных духовных оазисов появятся вскоре повсюду в мире.
Из Амстердама я поехал в Лондон, где провел некоторое время в ашраме неподалеку от Британского музея. Затем я сел на самолет в Нью-Йорк. В американской службе иммиграционного контроля чиновница дотошно изучила все страницы моего паспорта, затем позвонила куда-то по телефону и только после этого поставила на одной из страниц штамп. Только я шагнул вперед, как дорогу мне преградили два здоровяка в штатском. Они сунули мне под нос удостоверения, и я сразу понял, что шутки с ними плохи.
Первым делом они конфисковали мой паспорт. «Мы агенты ФБР. Пройдемте с нами». Они завели меня в отдельный кабинет и стали пристально рассматривать меня, так что я в смущении отвел глаза. Один агент сказал: «Вы задержаны за попытку контрабандного ввоза наркотиков в Соединенные Штаты. Если Вы добровольно сдадите их и станете с нами сотрудничать, срок Вашего наказания будет сокращен».
«У меня нет никаких наркотиков», – чуть слышно ответил я.
«Нам доподлинно известно, что есть. Сдайте их или мы найдем их сами, – он грохнул кулаком по столу. – Я Вас предупреждаю, лучше не злите нас».
Они перетряхнули всю мою сумку и возликовали, обнаружив маленький мешочек с коллекцией пыли Вриндавана. Поднеся его близко к моему лицу, агент торжествующе спросил: «А это что такое?»
«Это пыль из святых мест».
Агент тщательно исследовал содержимое мешочка, растерев пыль между пальцами и понюхав, а затем разочарованно завязал обратно и отложил в сторону.
Другой агент обыскивал меня. Внезапно его глаза вспыхнули, и он возбужденно захлопал в ладони: «Я нашел! Я нашел! Наркота у него здесь!» Он нащупал жесткий комок чуть пониже моей спины. «Что это?!» – закричал он.
«Это набедренная повязка». Было ясно, что они никогда в жизни не видели набедренную повязку садху.
«Разденьтесь», – потребовали они. Я снял с себя все, кроме набедренной повязки. «Что это такое?!» – завопил агент. Его начальник, захваченный врасплох, насмешливо процедил: «Уж точно не фирменные трусики от „Fruit of the Loom“». Они изучали мою застиранную набедренную повязку, в которой я купался в многочисленных реках и озерах. «Одевайтесь», – наконец сказали они.
Затем один из агентов объяснил, что визы Афганистана, Пакистана и Непала в моем паспорте являлись своего рода сигналами о возможном ввозе наркотиков. Он извинился: «Мы сожалеем о доставленных неудобствах, но просим понять, что наша обязанность – защищать Америку». Вернув мне паспорт, они сопроводили меня до выхода из таможенной зоны.
Я оставил свой дом учеником-подростком, поехавшим на летние каникулы в Европу. Два года спустя я возвратился на родину аскетом-отшельником, последователем древнего духовного пути. К тому времени родители продали наш дом в Хайленд-Парке и купили квартиру в Майами-Бич во Флориде. В международном аэропорту имени Джона Кеннеди я сел на самолет внутренних авиалиний и долетел до Майами. Отец, несмотря на сломанную ногу, пришел на костылях встречать меня в аэропорт. С ним был и мой младший брат Ларри. Они увидели меня сидящим на полу и медитирующим с закрытыми глазами; из вещей у меня была только выцветшая полотняная котомка и металлическая чаша для сбора подаяния. Отец прерывающимся от волнения голосом воскликнул: «Слава Богу, сынок, ты наконец– то вернулся домой!»
Я вскочил и кинулся в его объятия. Он обхватил меня, крепко-крепко сжал и заплакал, выдохнув так, словно его отпустила боль, что сжимала его сердце все эти месяцы. Взволнованный младший брат Ларри, которому исполнилось семнадцать, заулыбался, когда я по-братски сильно сжал его в своих объятиях. Не отрываясь, он глядел на меня, как на героя, который возвратился домой с победой.
Едва мы зашли в нашу новую квартиру, как в прихожую выбежала мать и громко воскликнула: «Ричард, как же мы соскучились по тебе!» Обливаясь слезами, она обнимала меня и целовала в лоб. Я никогда не забуду ее слез. «Ты так похудел! – сказала она. – Знаешь, я тут специально для тебя изучаю вегетарианскую кухню!» На кухонном столе я увидел целую библиотеку вегетарианских поваренных книг. Горя желанием угодить мне, мать тут же подала к столу суп, салат, жареные овощи, запеканку с рисом, а на десерт – яблочный штрудель.
Зазвонил телефон: мой старший брат Марти, который учился в колледже в Аризоне, хотел поздравить меня с возвращением. Я поразился любви своих родителей и их готовности устроить все, только бы я был счастлив. Несмотря на то что им тяжело было смириться с моим духовным выбором, они стремились понять мой образ жизни. Я изо всех сил пытался выразить свою любовь к ним, одновременно придерживаясь своих священных принципов. Хотя между нами пролегла пропасть, любовь и уважение друг к другу оставались в наших отношениях главным. Через свою духовную практику, через преданность Богу, я пришел к пониманию, что для сохранения любви в отношениях требуются такие качества, как способность прощать, умение слушать, терпение, благодарность и смирение. Чтобы взрастить в себе смирение, надо в первую очередь научиться принимать других такими, какие они есть, не обращая внимания на различия. Пребывание в родном доме снова заставило меня задуматься над тем, что привычка осуждать других – это зачастую признак неуверенности в себе, эгоизма или незрелости. Мне очень хотелось изжить в себе это качество. Каждый из нас – дитя Бога. Бог любит всех своих детей. Если я хочу полюбить Бога, мне нужно научиться любить тех, кого любит Он.
Все понимали, что я недолго пробуду дома. Хотя мать подготовила для меня чудесную комнату, я предпочел лечь спать на цементном полу широкой террасы. Оттуда, в тихий предрассветный час, с высоты пятого этажа я задумчиво глядел на залив, вдоль берега которого росли пальмы и эвкалипты. На ветру деревья медленно раскачивались, и я, прислушиваясь к шепоту моря, чувствовал, как терраса превращается в мой излюбленный камень посреди Ганга. Тихо повторяя божественную мантру, которую в свое время мне открыла река, я представил, как Ганга стремительно втекает в то самое море, что раскинулось сейчас передо мной. Я ощутил, что Вриндаван вместе с моим гуру и моим Господом незримо находятся здесь, рядом – вне времени и пространства. Полной грудью я вдохнул соленый воздух, и благодарность заполнила мое сердце. Я улыбнулся, сложил ладони и прошептал; «Это было невероятное путешествие, и Ты ответил-таки на мои молитвы. Везде, где я помню о Тебе, я чувствую себя дома».
