Текст книги "Большая игра (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Британец Фуллер[48]48
  Джон Фредерик Чарльз Фуллер (1878 – 1966) – генерал-майор, британский военачальник, видный военный теоретик. Автор танкового прорыва в битве при Камбрэ (1917). В РИ отстаивал методы ведения войны малыми профессиональными армиями, оснащёнными высокоподвижной современной техникой. Разработки Фуллера легли в основу блицкрига.


[Закрыть] не иначе как сдуру полагал, будто танки – нечто вроде неукротимого, неуязвимого вечного двигателя, способного преодолевать пересечённую местность и продолжать движение независимо от потребностей в пополнении запасов. Недостатки его труда были так очевидны, что сложно понять, почему к нему серьёзно относились так долго. Финляндия показала русской армии ошибки в теориях Фуллера, а годы боёв на Волге закрепили уроки, включая последний из них: наступление должно вестись всем фронтом. Выстраданный опыт показал, что атака на узком участке обречена на неудачу. Немцы способны отреагировать быстрее любой другой армии в мире, и у них была пугающая привычка собирать остатки разбитых частей обратно в боеспособные группы. Натиск на недостаточно широком отрезке будет неизбежно задушен фланговыми контратаками.

Теоретики могли бы рассказать, что танковая лава должна зайти врагу в тыл и нанести непоправимый урон, но реалисты знали – так не бывает. Наступление на широком фронте, настолько широком, насколько это возможно. Надо создать столько точек прорыва, чтобы немцы просто не успевали парировать их все. Или же, в итоге, разъярятся, пойдут в лобовую и их силы лопнут, как растянутая резинка. Таким образом выигрывались все сражения, хотя Фуллер и его теория утверждало обратное. Вот только здесь никакого широкого фронта не было. Два дефиле, и оба упираются в водные препятствия. Пожалуй, линия Волга-Дон была самой мощной природной оборонительной позицией в мире.

И здесь, подумал генерал, самое подходящее место. Все знают, что Волга непреодолима. При ширине в восемьсот метров она слишком глубока для наведения переправы. Пока инженеры построят понтонный мост, немцы соберут ударную группы из всего, что найдётся под рукой и река вновь окрасится русской кровью. Но генерал Андрей Тарковский располагал секретным оружием со странным названием ПМП. Понтонно-мостовой парк[49]49
  Посмотрите на ютубе, как эта самоходная хтонь раскорячивается в мост за считанные минуты.


[Закрыть]. Лучший в мире механизм развёртывания моста за время, несравнимое с наведением обычной переправы. ПМП даст русской армии выполнить невозможную задачу. I Белорусский фронт собирался устроить наступление через Волгу.

Авиабаза Карсвелл, RB-58C «Марисоль»

– Так ты со мной никогда не взлетишь, – мрачно прозвучал голос с явным испанским акцентом, развившимся за время с момента, когда «Марисоль» впервые с ним заговорила. Майк не мог винить её за расстройство. Она и её сестры были совершенно новыми самолётами, и как всегда в таких случаях, с обучением экипажей не обошлось без задержек. Предполагалось, что он поднимет «Марисоль» ещё неделю назад, но весь флот до сих пор сидел на земле. Инженеры искали, почему не работает система перекачки топлива. Из-за неё разбился флотский PB5Y. При этом наземные команды и воентехники до сих пор толком не понимали, как обслуживать и чинить необычные новые самолёты. Не хватало инструкций, специальных инструментов и вспомогательного оборудования, а RB-58C были куда сложнее по сравнению с предыдущими поколениями. Например, лёгкие металлические сотовые панели. Если они повреждены, то для замены понадобятся особые высокоточные съёмники и специнструменты.

– Всё в порядке, «Марисоль». Обрати внимание на носовую стойку шасси. Мы готовы к запуску двигателей и проверке бортового питания. Я бы сказал, что всё в порядке. До сих никаких проблем не было. Вон тот жёлтый тягач сейчас нас зацепит.

Дышло с толчком пристегнулось к стойке и первый раз за неделю «Марисоль» покатилась из ангара на солнечный свет. Но даже так не было никакой уверенности, что сегодня они полетят. Предыдущий её рейс был на завод «Конвэр» для доработок. Технические неполадки и их исправления шли потоком. В 305-й числилось тридцать шесть RB-58C, и все разные. «Марисоль» была из более раннего выпуска, и накопившийся объём модернизаций означал, что её вскоре снова перегонят на завод. Хотелось надеяться, что заодно решат неполадки с балансировочными насосами, которые как раз и предполагалось проверить в сегодняшнем вылете. Наконец прошло разрешение на взлёт. Майк услышал, как рёв пневмостартера добавился к бурчанию электрогенератора у законцовки крыла. На рампе лежала путаница кабелей, воздушных рукавов и соединительных проводов. Ещё один источник издержки. Для предполётной подготовки сверхзвуковой машины требовалось много оборудования, и его постоянно не хватало.

– Задраиваемся, ребята, – экипаж опустил фонари. Дрэйвер начал вслух зачитывать контрольный список, Козловский отвечал на каждый пункт, как было предписано. Стратегическая авиация твёрдо стояла на порядке и заведённых процедурах, как повелось со времён генерала ЛеМэя. Работает – не трожь, не сломалось – не чини. Пока они проверяли перечень, у носа появился высокий помост на колёсиках и потом отъехал в сторону. Вскоре провернулся один двигатель, запущенный от вспомогательного, раскрученного воздухом высокого давления. Обороты нарастали, из хвостового конуса повалил дым, его сменил поток раскалённого воздуха. Через несколько минут работали все четыре. Рёв стал оглушительным. Наземная команда, которую подгонял старшина Гибсон, шустро убирала кабели, провода и инструменты. Наконец-то «Марисоль» по-настоящему ожила. Гибсон взмахнул руками, и Майк отпустил захваты. Самолёт покатился, капитан ещё раз прижал педали, проверяя тормоза. Затем, следуя жестам руководителя наземной команды, покатил на рулежку и далее на взлётную полосу. Старшина резко опустил руку, указывая в сторону от стоянки. Самолёт остановился на широкой площадке у начала полосы. Майк добавил мощности, ещё раз проверил оборудование, гидравлику, электросистемы и рули, и включил форсаж.

Пламя хлестнуло за кормой самолёта более чем на шесть метров, бомбардировщик ускорился и побежал по полосе. Для взлёта «Марисоль» требовалось две тысячи семьсот метров. Скорость триста восемьдесят, отрыв, выдерживание… Позади уже поднимался F-102 сопровождения, чтобы наблюдать за сегодняшним испытательным вылетом. По плану будет разгон на дозвуковую крейсерскую скорость тысяча сто километров в час и набор высоты около пятнадцати тысяч. Если позволит температура обшивки, они попробуют достичь двух скоростей звука[50]50
  Скорость звука в воздухе (число Маха) – величина не статичная и зависит от множества переменных. В среднем принимается за 331 м/с, но может быть как заметно ниже, так и выше. Сверхзвуковой нагрев является серьёзным испытанием для конструкции самолёта и требует развитого материаловедения.


[Закрыть]. Внизу виднелись длинные ряды бомбардировщиков B-36 и разведчиков RB-36, ждущих разделки. Их было так много, что первая очередь разбора уже вызвала краткий переизбыток алюминия на вторичном рынке металла. F-102 уже с трудом держался за «Марисоль». Малая мощность этого самолёта уже вызывала нарекания, но на смену ему, по заверениям НОРАД, готовился F-106[51]51
  Глубокая модернизация F-102. Фактически получился новый самолёт, со значительно более совершенным бортовым радиоэлектронным оборудованием.


[Закрыть].

– Босс, температура подходящая для разгона до двух Махов, можно набирать скорость. Помашем ручкой сопровождению.

– Поехали. Потанцуем! – прозвучал в шлемофоне голос «Марисоль». Майк толкнул сектора газа вперёд, и они плавно ускорились, преодолевая звуковой барьер.

– Температура обшивки сто пять градусов. Можно разгоняться до максимума, – передал Дрэйвер.

На скорости 2.2 Маха температура выросла до ста пятнадцати градусов. Следующим этапом был полёт на двух скоростях звука и учебное бомбометания на полигоне острова Матагорда у побережья Техаса. В этот момент и сам Козловский, и весь экипаж ощутили неполадки. Всех качнуло влево, как при крене. Четыре двигателя на форсаже стремительно выкачивали керосин из основного бака. Только его насос мог справляться с таким потреблением. Майк сразу узнал явление, уже названное «волнением топлива», когда содержимое крыльевых баков начинало перекатываться из стороны в сторону. Особую тревогу это вызывало во время сверхзвукового полёта, когда баки обычно были наполовину пусты. Чтобы удержать «Марисоль» на боевом курсе и дойти до цели, капитану пришлось прилагать все силы. Это было опасно, так как плещущееся топливо могло привести к резкому изменению центровки и потере управления.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они начали сбрасывать скорость к дозвуковой. Нос самолёта опустился, оставшийся керосин прекратил плескаться и успокоился в передней части бака. Это улучшило устойчивость, и постепенно самолёт выровнялся. Когда они вышли на крейсерский дозвук и горизонтальный полёт, всё пришло в норму. Лётчики облегчённо вздохнули. Майк похлопал ладонью по приборной панели.

– Давай договоримся, «Марисоль». Мы не подводим тебя, а ты не подводишь нас. Идёт?

– Согласны, – одновременно сказали Коррина и Дрэйвер.

– Идёт. Согласна, – снова прозвучал голос «Марисоль».

– Эй, я слышал! – воскликнул из центрального поста Коррина.

– Конечно, это я позволила тебе услышать. Мы же команда, верно?

ГЛАВА ПЯТЬ. ПЕРВОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО

Залив Кагосима, линкор «Мусаси», флагманская каюта

Адмирал Сорива закончил письмо и отложил его в сторону. Профессиональная любезность, выражение соболезнования от одного из последних командиров линкора другому, сочувствие по поводу жуткого происшествия на «Худе». То, что сделал стюард, было оскорблением для всех истинных моряков. После сорока лет безупречной службы «Худ» запомнят как корабль, на котором член экипажа убил почётного гостя. Это не просто ужасно, а постыдно.

Соблюдя ритуал, Сорива вернулся к собственному флоту. Оперативная группа, которую ему поручили возглавить, до сих пор стояла на якорях в заливе Кагосима, ожидая приказа на выход. Приказа, который откладывался уже трижды и теперь был отложен вновь. Армейцы молчали как рыба об лёд, но поползли слухи, что операции, запланированные полковником Цудзи, пошли не так, как надеялись их интересанты. На бумаге организация мятежа выглядела намного легче, чем оказалось с настоящими людьми в реальной обстановке. Всё занимало куда больше времени и проходило не так гладко, как описано в наставлениях. Говорили, что армия пыталась поторопить события, а некоторые агитаторы уже встретили преждевременную смерть от рук самих крестьян – тех, кого они должны были подбить на бунт.

Ну да ладно, это проблемы сухопутчиков. Они открыто выразили свою приверженность новым идеям «революционной войны», вот пусть с нею и возятся. Однако основной план никуда не делся. Пусть он воплощался медленнее, чем первоначально задумывалось, но сохранял традиционные очертания. Как только бирманское правительство столкнётся с массовыми народными волнениями, прозвучит призыв ввести миротворческие войска, и японцы сразу откликнутся. Они разместят на берегу передовую десантную базу, захватят столицу и посадят новое прояпонское правительство. Удачно, что одновременно появились проблемы у Индии и Австралии. Тем меньше внимания они смогут уделить собственным трудностям в Индокитае. Очень удачно, очень удобно. Осознание этого заставило проклюнуться в голове Соривы неудобной мысли, подобной ядовитой змее в миске салата. Адмирал решительно избавился от неё. О некоторых вещах лучше даже не думать.

Военно-морскому флоту хватало собственных забот, начиная с нехватки кораблей. Вот чем обернулось многолетнее финансирование по остаточному принципу. Денег хватило только на постройку подводных лодок-ракетоносцев, сейчас дежурящих у берегов Калифорнии. Япония попыталась построить тяжёлый бомбардировщик G-10N[52]52
  G-10N «Fugaku» – проект японского тяжёлого сверхдальнего шестимоторного бомбардировщика. В РИ началась постройка стапеля и оснастки для производства, на этом всё и закончилось.


[Закрыть], соответствующий американскому B-36. Он предназначался для полёта на высоте десять километров с максимальной скоростью 680 км/ч и доставки пяти тонн бомбовой нагрузки на максимальную дальность свыше девятнадцати тысяч километров. Для более близких целей полезная нагрузка могла доходить до двадцати тонн. В целом G10N получился довольно впечатляющим самолётом. Он по многим показателям сравнился с B-36, а по некоторым превзошёл его. Но у Японии просто не хватало производственных мощностей, чтобы строить их достаточно много, и когда парк достигнет нужной численности, бомбардировщик уже заведомо устареет.

Вместо этого, как только удалось провести испытание первого собственного ядерного заряда, они использовали в качестве носителя низколетящую ракету с турбореактивным двигателем. Каждая из подводных лодок класса I-400[53]53
  Японская крейсерская подводная лодка-авианосец, крупнейшая в своём классе до появления АПЛ. В РИ несла 3–4 гидросамолёта, бомбардировщика-торпедоносца Aichi M6A. Построено 3 единицы.


[Закрыть] брала на борту шесть таких снарядов и могла выпускать их по одному в минуту. Несколько устаревающих бомбардировщиков, вязанка крылатых ракет, управляемых смертниками, стареющие флот и армия – в основном занятая управлением самой густонаселенной страной в мире. Со всем этим ярмом Япония претендовала на статус великой державы.

Однако кое-какие успехи всё-таки были. В начале 1950-х годов его линкоры переоснастили спаренными 100-мм универсальными установками вместо старых 127-мм орудий, придали хорошее радарное обеспечение. Гидросамолеты заменили вертолётами. Защита от подводных лодок стала намного лучше, но эсминцы эскорта всё равно оставались постройки 40-х годов. Они предназначались для атак на другие корабли. Торпеды это конечно хорошо, но как быть, когда главная угроза приходит с небес? В сражении у Оркнейских островов немцы полагались на артиллерию… и совсем немногие из них смогли выжить, чтобы осмыслить ошибку. На флоте были новые эсминцы, некоторые даже с зенитными ракетами, но они ходили в прикрытии авианосцев. Его линкоры, как и прежде, должны полагаться на собственные орудия.

Тайско-Бирманская граница, Бан Ром Пхуок, застава № 3

Глаза едва можно было заметить. Их скрывала лесная «кикимора». Взгляд наблюдал за пехотной колонной, проходящей по дороге к селу. Палец бесшумно лёг на кнопку передачи переносной рации. Рот оставался закрытым, заговорить означало выдать себя. Вместо этого палец трижды быстро нажал на тангенту, а потом так же, но медленно. Потом по одному разу на каждое отделение. И три быстрых нажатия для конца передачи. И взгляд снова продолжил наблюдать.

В штабе ополчения, в центре Бан Ром Пхуока, Нгуен поставил на карте ещё одну отметку. Это был уже третий доклад. Значит, недалеко от села скопилось более ста пятидесяти вражеских солдат. Он кивнул старосте. Добровольцы ополчения уже были предупреждены и тихонько распределились по оборонительным позициям. Большая часть невооружённых жителей попряталась по подвалам, а остальные продолжили набивать магазины для автоматов.

После убийства агитаторов Нгуен закономерно ожидал прибытия армейских подразделений и атаки. Вот и армия. Последним шагом была установка заграждения из колючей проволоки вокруг периметра села. Теоретически оно должно было предотвратить проникновения врага в поселение, но на самом деле вопрос, что называется, оставался открытым. Если мы построим его, они точно придут, подумал тогда комиссар, и сейчас они пришли. Донеслись сигналы с четвертого наблюдательного поста. К селу приближались ещё тридцать человек, все накапливались с северной и западной сторон. Никаких неожиданностей, никакие козырей из рукава, самая обыкновенная пехота перед атакой.

Напряженность в воздухе скопилась такая, что казалось, будто воздух с трудом проникает в лёгкие. На самом деле ночь была прохладной, даже по местным меркам. Половина первого ночи, дневная жара миновала, самое время спать. Но никто не сомкнёт глаз, когда прямо сейчас враг изготовил миномёты, винтовочные гранаты и пулемёты, и вот-вот откроет огонь из нескольких точек. Разрывы метко накрыли оборонительные позиции села, по крайней мере, прежние. Нгуен догадывался, что агенты передадут сведения об увиденном, поэтому поменял схему обороны и расположение стрелковых ячеек. Он вздрогнул, когда несколько мин упали неподалёку от его хижины и домика старосты. Но, по крайней мере, это показало, что командование не знает о приготовленной встрече. Взрывы оглушали даже при том, что миномёты были в основном маленькие, 50-мм. Как их называли японцы, «для стрельбы с коленок». Нгуен с мрачным юмором надеялся, что хотя бы некоторые из врагов отнесутся к этому буквально и поломают себе коленные чашечки.

В дело вступили его собственные миномёты. Их были три, 60-мм американского производства. Вместо осколочно-фугасных зарядов они выпускали осветительные. Вся область, опутанная колючкой, оказалась залита искрящимся белым светом. Как он и предполагал, сапёры резали проходы для пехоты, и преодолели уже большую часть пути. Потом они подкрадутся к полевым укреплениям, заложат ранцевые заряды и подорвут их. А за основной массой пехоты пойдут огнемётчики, чтобы сжечь женщин и детей, укрывшихся в подвалах. Нгуен хорошо представлял, как это бывает. Он сам организовывал подобные нападения в бытность свою в рядах Вьетминя.

Но передовую группу сапёров никто не собирался пропускать. Крестьяне застали их врасплох, и открыли огонь по ярко подсвеченным целям. Комиссар услышал неторопливый ритмичный грохот «Калашниковых» на фоне треска японских «Арисак». Сапёры залегли, не в силах ни продвинуться вперёд, ни отступить. Один с перепугу прыгнул и запутался в колючке. Нгуен увидел, как его тело задергалось от попаданий 7.62-мм пуль.

Ополченцы всё делали правильно. У каждого имелось несколько запасных позиций. Короткая очередь с одной, перекат, снова огонь, и очередной перекат. Из опушки леса заработал пулемёт. Скорее всего на подавление, просто чтобы крестьяне не смели высунуться из укрытий. Как раз когда он подумал об этом, из одной ячейки сверкнул гранатомётный выстрел и разорвался среди деревьев. Показалось, будто полетели в стороны несколько тел, но возможно, это была игра света. А возможно, отблеск сигнальной ракеты. С опушки выбежало не менее трёх сотен пехотинцев. Авангард японцев немедленно рассеялся по подходящим местам. Кое-кто сразу же принялся стрелять в сторону села, явно рассчитывая прижать ополченцев огнём, пока другие бегут вперёд, чтобы захватить новые позиции.

«Калашниковы» продолжали грохотать. К ним присоединились длинные очереди двух лёгких пулемётов. Они вынудили наступающего врага залечь. Завязалась прямая перестрелка. Нападающие пытались подавить огневые точки, которые их прижали; защитники пытались не пустить японцев ни на шаг дальше. У них было преимущество. Они знали, в каком направлении село, и их миномётам не требовалась подсветка целей. Тайские расчёты зависели от освещения. С другой стороны, нападавшие полагались на винтовочные гранаты для разрушения земляных укреплений, а у ополченцев были РПГ. Комиссар увидел, как ещё одна ракета пролетела над полем боя и вонзилась туда, где в низинке собралась для атаки небольшая группа вражеских войск.

Из погребов выбегали дети, чтобы принести стрелкам набитые магазины к автоматам и забрать опустевшие на перезарядку. Мина разорвалась вблизи одного, ребёнка отбросило в сторону, ударило о землю и он застыл неподвижно. Пустые магазины рассыпались вокруг. Выглянула девушка, собрала их и спряталась обратно. Первый раз в пехотном бою не было трудностей с боеприпасами, их запасли очень много. Сложно было доставлять их к стрелковым ячейкам.

По ту сторону проволочных заграждений вражеский офицер прямо под огнём пытался поднять стрелков, чтобы добраться до позиций автоматчиков. Внезапно его развернуло и бросило на землю. На самом деле шансов никаких не было. «Калашниковы» выдавали такую огневую мощь, что попытка пойти в атаку станет почти самоубийственной. Достаточно на мгновение помаячить на поле боя, и наказание последует незамедлительно. Тем не менее, атака продолжалась. Японцы распространялись по фронту и растягивая фланги, чтобы окружить оборонительные позиции. Слева они почти дошли до колючки, прежде чем угрозу заметили и подавили. Но хотя бы миномётный обстрел начал стихать. Боеприпасов для тяжёлого вооружения у врага было мало. Под прикрытием последних залпов на левом фланге они всё-таки пошли в прорыв. Их поддержал ранее молчавший 13.2-мм пулемёт. Его быстро заткнули выстрелом из РПГ, но урон он успел нанести. Ополченцы на фланге или погибли, или были вынуждены залечь на несколько решающих секунд. Японцы прорвались к оборонительной линии. Дело дошло до штыковой, где длинные «Арисаки» выигрывали у коротких «Калашниковых». Вскоре сопротивление в стрелковых ячейках прекратилось.

Это был переломный момент. Нгуен знал, что ополчение способно хорошо обороняться на статичной позиции, но недостаточно обучено тактическим навыкам и взаимодействию для организации боя на отходе. Сейчас японцы сделают следующий ход – свернут собственные фланги, усилят центр и надавят по центру, чтобы прорваться в село. Нгуен взял автомат и поднял личный резерв. Во Нгуен Зяп надёжно втолковал ему: «Всегда сохраняй резервы. Неважно, насколько растянулся фронт или насколько мало запасов. Даже если в строю остались только ты и твой лучший друг – его оставь в резерве». И теперь, в решающий момент, у него хватит сил встретить нападающих. Вместе с ополченцами они рванули вперёд и скрылись за домами. Для поддержки атаки японцы использовали последние выстрелы для миномётов, но этого было слишком мало. Упал один боец из личного отряда комиссара, но остальные автоматным огнём рассеяли нападавших. Ополченцы в стрелковых ячейках по обе стороны прорыва тоже добавили. Натолкнувшись на трёхсторонний обстрел, японцы отступили.

Люди Нгуена заняли часть ячеек, передвинув тела погибших крестьян, чтобы создать дополнительное прикрытие. Сам он ушёл, оставив достаточно ополченцев, чтобы вновь прикрыть позицию, а остальных забрал. Всегда имей резерв. Враг отступил, и наблюдатели сообщили из глубины джунглей, что атака сорвана. Один из них рискнул выйти на связь голосом, вместо передачи согласованным сочетанием щелчков. Они только что перехватили миномётный расчёт с ящиком на три выстрела, и собирались вернуть всё хозяевам. Через несколько секунд среди ещё остававшихся перед селом японцев поднялись три разрыва, подгоняя их отступление. Они готовы были бежать до самой границы и за неё, рассчитывая оказаться в безопасности, но не знали, что там их уже ждут регулярный войска, а группы дальней разведки будут преследовать их до самых баз развёртывания. Вопрос будет окончательно решён чуть позже, но для Бан Рома Пхуока бой почти закончился. Огонь прекратилась, только хлопнуло несколько случайных выстрелов.

Когда наступил рассвет, крестьяне пошли считать потери. Заграждение было прорвано в нескольких местах, часть хижин получила повреждения, две разрушились полностью. От дыма резало глаза, повсюду стоял густой запах кордита. Оголовье колодца развалилось, погибло несколько домашних животных, включая одного драгоценного буйвола. Но, что хуже всего, в ряд лежали восемь тел – семеро ополченцев и мальчик с перевязью для автоматных магазинов. Несколько женщин плакали, старик, чей сын погиб, смотрел молча. Монах в оранжевых одеждах, мерно повторяя молитву, окроплял павших водой. Дюжина сельских жителей получила тяжёлые ранения. 6.5-мм пуля «Арисаки» наносила для своих размеров слишком большой урон. Почти четверть ополченцев погибли или были ранены. С другой стороны, появились и хорошие новости. Все пять пар наблюдателей вернулись без потерь, а одна гордо притащила трофейный миномёт. Кроме него, собрали охапку винтовок, в основном новые самозарядки, но нашлось и несколько старых, с обычным затвором. Принесли несколько ручных пулеметов «Тип 99», и даже крупнокалиберный «Тип 93». Нгуен покачал головой. Было совершенно по-дурацки нарушено простое правило. Трофейное оружие однозначно указывало на людей, на самом деле стоявших за вчерашним нападением.

Крестьяне собрали раненых японцев, которых было намного больше, чем защитников села. Их сложили в уцелевших домах. Кто помрёт – тот помрёт, заботиться о них пока некогда. И это ещё убитых не всех нашли. На колючке или в стрелковых ячейках их осталось не менее сорока. В джунглях и на опушке наверняка было ещё больше. Сколько не выйдет из джунглей, представить было вообще невозможно.

Мысли комиссара прервало облако пыли, поднятое заходящим на посадку вертолётом. Один из армейских транспортных «Сикорских». Из него вышел офицер, тот же самый, который уже бывал раньше в селе. Нгуен наблюдал, как здоровается со старостой и отдаёт почести павшим. Кроме него, вертолёт привёз бригаду врачей, которые уже начали работать с ранеными. Не помешало бы подкрепление и патронов подбросить. Офицер тем временем говорил с другими ополченцами, а потом обратился ко всем. Обычная речь, восхваляющая их славную оборону. Враг был силён, но его атаку умело и храбро отбили. Соболезнования тем, кто потерял друзей или членов семьи. И под конец сказал, что подаст рапорт о событиях в Бан Ром Пхуоке лично королю, описав смелость и самоотверженность крестьян.

– Ты на самом деле расскажешь самому королю, что здесь произошло? – спросил потом он офицера.

– Ты на самом деле способен предположить, будто я могу связать имя его величества с ложью? – холодно и с враждебностью в голосе ответил тот, но потом смягчился. В конце концов, он говорит с вьетнамцем. Трудно ожидать от него понимания в таком деле. – Да. Я доложу лично его величеству. Семьи тех, кто умер или получил увечье, получат королевские пенсии в знак уважения к их храбрости и верности. Село тоже получит дары, чтобы другие видели – сопротивление террористам может потребовать мужества, но ведёт к процветанию. А теперь, комиссар Пхонг, расскажи, что вчера пошло неладно, и как нам это исправить?

Нгуен задумался.

– Нам не хватало огневой мощи. Требуется больше ручных пулемётов, автоматические винтовки им не замена. Надо больше минометов, и хотя бы один тяжёлый, 82 или 120-мм. Ещё нужен способ подсветки периметра, так, чтобы самим сидеть в темноте, а врага видеть. «Люстры» из 60-мм светят хорошо, но не дают миномётам работать по назначению. Ещё – хорошие рации. Но больше всего нужны мины. Хорошие противопехотные мины, лучше всего американские «Клейморы»[54]54
  Американская противопехотная мина направленного действия.


[Закрыть].

– Ну, кое-что можно сделать прямо сейчас. На подходе колонна грузовиков, они подвезут боеприпасы. Часть оружия тоже можно оставить здесь. Один из подарков едет с ними – дизель-генератор и топливо для него. Подумайте, как применить его, когда случится следующее нападение.

Новая Швабия, Вальтерсбург, баронский зал

Предрассветный горизонт на востоке посерел, следом появилось солнце. Как обычно, в это время Модель уже проснулся и принялся за работу. Иваны созрели для атаки. Определилось не менее семи направлений удара. Шесть с левого фланга, со стороны Донецка, и одно с правого, от Капустина Яра. Почти девяносто пехотных дивизий, четырнадцать танковых и двенадцать механизированных. И воздушно-десантная армия из пяти парашютных дивизий. А может быть и больше, ибо Иваны держали большинство своих крупных подразделений за фронтом. Особенно артиллерию. Её русские назвали называли богом войны. Имелась и более грубая версия. «Пехота – царица полей, артиллерия – царь войны, а все мы знаем, что царь делает с царицей». Русская артиллерия была устрашающей силой, которую стоит бояться безо всяких шуток.

И другая сторона уравнения, его собственные войска. Шесть бронетанковых дивизий, две панцергренадёрских, девять пехотных и одна парашютно-десантная. Плюс личный стратегический резерв, дивизия СС «Викинг». В общем, он обладал приличными силами, но никакого сравнения с тем, чем располагают русские. Это было настоящей проблемой. Помимо всего прочего, как американские союзники, они могли обратиться за помощью. Модель суеверно посмотрел в небо, словно ожидал увидеть стратегические бомбардировщики, готовые сбросить адские зажигалки на его маленькую страну. Американцы не воевали со своими врагами, они их уничтожали, безжалостно и без оглядки на совесть. Модель даже не думал, что американцы могут воевать. Они вполне преуспели, когда в России располагались Первая и Вторая армейские группы, но это было более чем десять лет назад. Теперь они просто полагались на авиацию.

Хотя это всё неважно. Важна сама возможность русских обратиться за помощью и снабжением к Штатам. А его собственная армия была неважно оснащена, а техника изношена. Японские поставки решали задачу только частично. Его дивизии носят гордые немецкие названия, но большая часть их солдат в них – арабские стажёры и русские рекруты, набранные в феодах. Арабы воевать умели, хотя бы иногда, но будут ли воевать русские? На этот счёт он сомневался. Уж точно не за него. В бой их придётся гнать силой. А значит, всё сведётся к позиционным стычкам на оборонительных линиях. Они широким поясом прикрывали левый фланг. Вот ведь ирония: Францию критиковали за строительство линии Мажино, но немцы потратили перед войной на железобетонные форты больше средств, чем они. И при этом технически французы всё сделали лучше. Крепости Моделя были созданы по образу линии Мажино – глубокие бункеры, связанные галереями для взаимоподдержки. Большая часть цемента Новой Швабии пошла на эти бункеры.

Было устроено глубокое предполье, достаточно мощное, чтобы стать объектом основной атаки, но достаточно узкое, чтобы потери сочли приемлемыми. На нём наступление потеряет темп и выдаст направления, а это запас времени. А уже потом противника ждут серьёзные укрепления с ПТО, артиллерией и новыми противотанковыми ракетами в многочисленных ДОТах на противоположном берегу Дона. Систему укреплений поддерживал подвижный резерв бронетанковых дивизий, готовых контратаковать и заполнить любые прорехи в обороне. Если они смогут просто продержаться достаточно долго, этого хватит. Россия устала после без малого двадцати лет войны. Если получится сдержать их, остановить нападение, они могут пойти на попятную и согласиться не возвращать последнюю часть своих территорий. На приемлемых условиях, конечно.

В дверь тихо постучали. Русская служанка принесла поднос с завтраком. Чай, ржаной хлеб, холодное мясо и немного свежих фруктов. Женщина поставила еду на стол и ушла. Как любой хороший офицер, Модель умел считывать язык тела. Он ощутил её страх и потом облегчение, когда она вышла за дверь. Это хорошо. Неплохо, когда люди любят правителя, но намного лучше, когда они боятся. Напуганные не изменяют.

Потребуются несколько десятилетий на то, чтобы Новая Швабия стала правильной немецкой страной. Должно вырасти новое поколение, рождённое и воспитанное немцами. Следует создать новое общество, в котором им предстоит расти. Первый шаг Модель сделал, выбрав себе титул. Ему нравилось раскатистое звучание слова «барон». «Риттмейстер» почему-то напоминал о цирке, а «граф» больше подходил для фамилии инженера. «Барон Модель» – достаточно впечатляюще. В Новой Швабии не было власти выше него. В частях СС об этом знали с самого начала. Капеллан озвучил перечень десяти заповедей, и оставшийся неизвестным офицер добавил: «Вышеперечисленные тезисы действительно, только если их одобрил барон Модель».

Он отпил чаю и поставил кружку на подоконник рядом с собой, а потом снова посмотрел на восток. Всходило солнце, его краешек едва показался из-за холмов. И, не отрывая глаз от рассвета, он услышал на западе протяжные негромкие раскаты. Может быть, гром? Но погода стояла хорошая, и грозы не предвиделось. Модель глянул на чашку. Поверхность слегка подрагивала концентрическими волнами. Никакой это не гром.