Текст книги "За бортом жизни"

Автор книги: Стюарт Хоум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

После того, как я своё дело выполнила, меня сменила Джин Смит, изящная малышка семидесяти двух лет, лакомый кусочек для тех, кто любит женщин постарше. Я слышала, она делает сногсшибательный минет, когда достаёт изо рта свои искусственные зубы. Алан попытался встать и уйти. Я приказала ему мило улыбнуться и напомнила наш уговор. Поскольку секс был бесплатный, он должен был брать то, что ему давали. Права выбора у него не было. Охранник, по прозвищу Волк, злобно засмеялся и хрустнул костяшками пальцев. Абелю это не понравилось, но он сделал хорошую мину при плохой игре.

Когда Джин закончила с Аланом, Волк заставил её вынуть вставные зубы и сделать ему минет. Поскольку он был гангстером, ему это казалось классным. Тем временем Абелем занялась Карен Элиот, большая грудастая женщина с артистическими наклонностями. Все пальцы Карен были накрашены лаком разного цвета. Карен заставила Алана ублажать её орально, а потом она поиграла с его членом. Поскольку Карен только сорок лет, и у неё красивые осветлённые волосы, Абель старался, как мог. Карен его лизнула, а он её вылизал.

Девятнадцатилетняя Бренда Джордж была самой юной из проституток, которых предстояло трахнуть Алану. Бренду уже видели в городе повсюду в компании самых лучших мужчин – спортсменов, поп-певцов и известных преступников. Этот недобомонд обожал то, как она выставляла напоказ свои сиськи, едва заметив фотовспышки. Когда поблизости не было прессы, Бренда считала лучшей заменой взрывы открывающихся бутылок шампанского. Джордж взобралась на Абеля сверху, и его член оказался у неё внутри по самое основание. Пока она его ублажала, девочки кричали Абелю, чтобы он взял в рот кончики её длинных волос.

После этой феерии, Абель получил темноволосую конфетку Анжелу Малахову. Красотка в самом соку, Анжела почти не говорила по-английски, но я уверена, что на родном русском она написала бы поэму. Мафия организовала сложный маршрут, по которому она прибыла в Лондон, через Финляндию, Швецию и Данию. Пять лет спустя Малахова всё ещё выплачивала свой долг мафии. Анжела предпочитала анальный секс, потому что за него платили больше. Её заднее отверстие было хорошо растянуто и редко кровоточило, даже когда её партнёром был такой неумелый трахальщик, как Алан Абель.

Следующей была Сьюзен Лэм, и поскольку у неё только что обнаружили триппер, и ей предстояло лечение, она использовала презерватив. Не то, чтобы Сьюзен волновалась о здоровье Алана, она скорее заботилась о шлюхах, которые последуют за её тяжеловесным половым актом. Лэм была большой девочкой, настолько большой, что когда она сидела сверху, мужчина оказывался полностью беспомощным. Пока Сьюзен прыгала на Абеле, я слышала, как у нашей звезды перехватывало дыхание. Лэм сымитировала оргазм, с трудом пытаясь не дать Алану кончить.

О Фионе Джонс можно мало что сказать, кроме того, что она была того же возраста, что и распятый Христос. Ей было тридцать три. Фиона не была красива, у неё был плохой характер, она постоянно хмурилась. Она почти совсем не пыталась как-то себя украсить. Не использовала косметику и одевалась в дешёвые старомодные платья, купленные без примерки. Хотя особым умом Джонс и не отличалась, но она была и не настолько глупа, чтобы не понимать, что большинство трахавших её мужчин были в стельку пьяны, и их мало заботило, как она выглядит. Им просто нужна была дыра, в которую можно было спустить сперму.

Шарон Питере была сломанной куколкой. Она хромала, косила глазами, а на левой руке у неё не хватало пальца. Я слышала, что когда-то она была молодой и красивой, но два года пристрастия к крэку не оставили и следа от её детского очарования, так что её сутенёр решил, что товар настолько испорчен, что отрезанный палец большой погоды не сделает. Шарон было всего двадцать один год, но выглядела она на все сорок. Она представляла собой живое, дышащее, шаркающее предостережение против употребления наркотиков. Питере почти не осознавала собственных действий, поэтому мне пришлось ей напомнить, что нельзя давать Алану кончить.

Мэри Тэтчер была алкоголичка. Я раньше не замечала ссадин на её спине, и гадала откуда они могли появиться. Мы делали грязный фильм с убийством главного героя, так что эти детали проблемы не представляли. Было понятно, что Мэри больше не получает хорошо оплачиваемой работы. У неё были проблемы с алкоголем вот уже десять лет, и в свои двадцать семь она так опустилась, что уже не смогла бы вернуть ни красивую внешность, ни здравый ум. Я слышала, что теперь она околачивается возле пабов, поскольку уличные любители снять проститутку слишком трезвы, чтобы к ней прикоснуться.

Маргарет Уайтхаус сбежала из сумасшедшего дома. Она была подвержена приступам дикого воя. Обычно, это не представляло проблемы, когда происходило во время секса, поскольку клиенты интерпретировали это как знак собственной сексуальной мощи. Гораздо больше мужчины начинали тревожиться, когда Маргарет выдавала себя за Деву Марию. К счастью, с ней такое случалось нечасто, в основном в полнолуние. Хотя Уайтхаус и была взрослой женщиной тридцати восьми лет, психиатр уверял, что за ней надо постоянно присматривать. Она пыталась покончить жизнь самоубийством, по меньшей мере, раз двадцать шесть.

Джой Браун была торопыгой. Она трахала Алана и одновременно говорила о геноциде исконных американцев, который осуществлял испанский конквистадор Франсиско Пизарро. Не в силах противостоять армии захватчиков, король инков Атахольпа договорился о встрече с Пизарро в городе Каджамарка. Однако вместо заключения договора Пизарро убил семь тысяч исконных американцев и захватил в плен Атахольпу. Король инков заплатил за себя выкуп, наполнив большой зал золотом, серебром и драгоценными камнями. Но и тогда Атахольпу не освободили. Его насильно заставили принять христианство, а потом, сразу после обряда крещения, убили.

Рейчел Маккори верила в то, что члены британской королевской семьи были рептилиями, принявшими человеческий облик, а во время жертвоприношений снова становившиеся животными, пожиравшими заживо свои жертвы. Зная, что Рейчел пристрастилась к героину после чтения книг Уильяма Берроуза, я не воспринимала её всерьёз. Как и большинство проституток, она занималась сексом только из-за денег, и если бы она смогла избавиться от привычки, то, возможно, нашла бы другую работу. Рейчел явно не получала удовольствие, трахая Алана, но она, вообще, мало от чего получала удовольствие, помимо наркотического опьянения.

Сара Бекер занялась проституцией, чтобы прокормить двоих детей. Её волновало только получение денег от клиентов. Глядя на то, как она трахала Алана, я видела, что её подход поверхностный. Сара была девушкой уравновешенной, не одной из тех, что покупаются на разные теории заговора, поэтому я удивилась, узнав, что она верила в то, что принцессу Диану убили по приказу британской разведки, чтобы предотвратить конституционный кризис. Правда, Сара была помешана на Диане. У неё была давнишняя привычка перенимать стиль одежды и причёски, введённые в моду принцессой. Таким образом, она привлекала определённый тип клиентов.

Луиза Линкольн вообще не хотела трахать Алана. Она обозвала его свиньёй. За несколько дней до этого он заплатил ей за секс, а пока они трахались, он пердел без остановки. Луиза горячо возражала, но достаточно было Волку хрустнуть костяшками пальцев, и она осознала, что была не права. Линкольн не могла позволить себе выбирать клиентов. Её сутенёром был её парень, исключительно жестокий молодой человек, который часто её избивал. Если бы только Луиза осторожнее выбирала любовников, она бы не оказалась на панели.

Анна Бунди была мечтой любого мужчины, преданная служительница богини Венеры, настоящая нимфоманка. Бунди была чувственна и тщеславна. Если бы не гордость, она бы не брала денег за секс. Анна любила свою работу, которую считала удовольствием. Она любила лежать на спине и позволять делать с ней, что угодно, любому мужчине, готовому сунуть ей в руку свой член. Анна не заметила, что Алан был довольно сильно помят. Она любила, когда её работа оказывалась в центре внимания, и ей было неважно, от кого это внимание исходило. Я слышала, что среди её лучших друзей были полицейские.

Саманта Биссетт считала себя реинкарнацией убитого римского императора Люция Домития Аврелия. Она верила, что каждый раз, испытывая оргазм, она переживала его смерть, крича во всё горло о предательстве собственных полководцев. Алану был неинтересен рассказ Саманты о том, как простой солдат поднялся с самого нижнего чина и, в конце концов, был избран императором. Саманта явно презирала Алана, и своё выступление к развязке подвела грубовато. Когда она имитировала оргазм, то стонала скорее как беременная корова, которой делают аборт, чем как женщина на пике экстаза. Quis custodes custodient ipsos.

У Шарлотты Мейер были замечательные буфера. У неё никогда не было сутенёра, хотя когда-то она была замужем. Говорят, что весь Бетнал Грин стоял на ушах, когда эта стерва орала на мужа. Её муж, в конце концов, её покинул, правда, сам по себе или в гробу – не известно. Эта нимфа могла бы стать неплохим домашним тираном, будь она чуть более утончённой. Вместо этого наша сварливая жена вышла на Вентворт-Стрит, где она часто настолько запугивала клиентов, что они платили больше положенного за её сомнительные чары. Под Шарлоттой Алан уж точно не мог заснуть.

У Полли Джексон было два больших достоинства пара огромных сисек. Она закрыла ими лицо Алана. Её обычным трюком было позволить клиенту кончить ей на грудь. Однако, в данном случае, у неё были строгие указания – не позволять ему кончить. Поэтому Полли несколько раз лизнула член Алана, а потом запихнула его пушку целиком к себе в рот. Не то чтобы Джексон получала от этого удовольствие, ей просто нужны были деньги на выпивку. Это была операция на истощение клиента, и свиное копьё Адама заглатывали, когда он уже был готов кончить.

Полина Гейтс устала от жизни. Ей не нравилось сосать член, но это был лёгкий способ заработать денег на героин. Полина любила крэк, причём настолько, что больше ни о чём думать не могла. Её глаза были пустыми, лицо морщинистым, одежда превратилась в лохмотья, волосы спутались, руки дрожали, она горбилась и хромала. Гейтс было двадцать четыре, и по той лени, с которой она обрабатывала член Алана языком и зубами, можно было подумать, что она не спала двадцать четыре часа. Возможно, так оно и было.

Жасмин Филипс была очень похожа на Полину Гейтс и Шарон Питере. Она была сломанной куколкой, горбатой и хромой. Она преждевременно состарилась, потому что курила крэк. Она представляла собой живое, дышащее, шаркающее предостережение против употребления наркотиков. Жасмин почти не осознавала собственных действий, поэтому мне пришлось ей напомнить, что нельзя давать Алану кончить. Она не думала о работе, она не думала о наркотиках, которые можно купить на заработанные деньги; она не думала и точка. Филипс была шлюхой-зомби, одной ногой на том свете.

После сразу двух половых актов с живыми трупами, утешением для Абеля стала мечта эпикурейца Куника Традмата. Истинно прелестная дама, Куника почти не говорила по-английски, но я уверена, что в родной Эстонии ей не было равных в красноречии. Мафия организовала сложный маршрут, которым она прибыла в Лондон, через Литву, Польшу и Германию. Три года спустя Традмата всё ещё выплачивала свой долг мафии. Куника предпочитала анальный секс, потому что за него платили больше. Её заднее отверстие было хорошо растянуто и редко кровоточило, даже когда её партнёром был такой неумелый трахальщик, как Алан Абель.

Дафна Родс сбежала от жестокого отца и матери-истерички, которые остались где-то на севере Англии. Дафна сбежала, когда ей было пятнадцать. Когда ей исполнилось двадцать, до неё дошло, что все эти пять лет она скорее стояла на месте, чем бежала. У Дафны было всё, что только может пожелать клиент: рот, пара рук и дырка между ногами – но гораздо больше того, что никому не нужно, например, множество психологических проблем. Она смерила Алана усталым взглядом и продолжила процесс, возбуждая его, но не давая кончить.

Самой примечательной частью Лилит Остин были её зубы. Многие клиенты, трахая её, вслух говорили, что сами не отказались бы от таких зубов. Остин не любила подставлять свою пизду, всё, что ей нужно – это сосать мужской член. На это уходит меньше усилий, чем на обыкновенный секс, к тому же минет легко сделать на улице, поэтому многие проститутки предпочитают его миссионерским игрищам. К тому же есть понятие доверия. Мужчина, кладущий своё орудие между зубов шлюхи, демонстрирует свою веру в эту профессию.

Сара Смит тоже могла похвастаться отличными зубами, чего не скажешь обо всем остальном. Часто получается, что от героина мужчины усыхают, а женщины раздуваются. Так случилось и с Сарой. У неё были выпуклости, там, где они должны быть, но гораздо больше в совсем непотребных местах. К счастью, она умело использовала зубы и могла заставить любого клиента кончить через минуту. Правда, это её умение было совсем неуместно сейчас, когда мы снимали фильм-убийство о том, как Алана Абеля затрахивают до смерти.

Следующей была Мэри Джонс, и, поскольку у неё только что обнаружили триппер, и ей предстояло лечение, она использовала презерватив. Сьюзен была некрасива, имела скверный характер и постоянно хмурилась. Она представляла собой живое, дышащее, шаркающее предупреждение против употребления наркотиков. Питере не осознавала собственных действий, поэтому мне пришлось ей напомнить, чтобы она не позволила Алану кончить. Видно было, что Сара больше не может найти хорошо оплачиваемую работу. Но я слышала, что она делает сногсшибательный минет, когда вытаскивает вставные зубы.

Симона де Бовуар была великолепной деткой. Трахаясь, она говорила о мифе про женщину в книгах пяти авторов. Она не тараторила, и могла поддерживать беседу, пока возбуждение не брало верх. Даже самые консервативные клиенты прощали ей её французский. На самом деле, многие клиенты хотели слышать французскую речь, так что позор Симоне за то, что она не овладела искусством говорить во время сосания члена. К этому времени Абель уже начал подозревать, что совершил не самую выгодную сделку, но мне было всё равно, поскольку Волк держал ситуацию под контролем.

Алан уже начал жаловаться на то, что ему не дают кончить, и чем более пронзительными становились упрёки, тем сильнее они действовали мне на нервы. Он заявил, что его член встанет через минуту после оргазма, но ему никто не поверил. Поэтому, когда Эрика Гормли сменила Симону де Бовуар, я поднялась наверх с шокирующе умной проституткой, .синим чулком, которая продавала себя многим мужчинам, чтобы ни к одному не попасть в рабство. «Я не была рождена женщиной, меня в неё превратили в юношестве», – частенько негодовала де Бовуар о постигшем её проклятии.

Пока я готовила кофе, Симона начала разглагольствовать о сходстве брака и проституции. Брак представлялся ей длительным контрактом с одним мужчиной с целью обеспечения экономического благосостояния женщины, тогда как проституция была множеством краткосрочных сделок, выполняемых с той же целью. Я настаивала на том, что количество этих краткосрочных связей меняло их качество, но де Бовуар не могла этого признать. Её чрезвычайно упрощённое прочтение Гегеля полностью было заимствовано у Александра Кожева, тогда как я начала с такой же упрощённой версии Стейса, но затем моё понимание расширилось.

Симона просто не понимала, что наш фильм-убийство был навеян Гегелевским представлением об отношении между количеством и качеством. Её анализ был тесно связан с марксистскими и фрейдистскими теориями, популярными в 60-е и 70-е годы. Сейчас подобные воззрения исчезли почти бесследно. Возможно, Симона и отрицала теорию женской зависти к члену, но она находилась под слишком сильным влиянием Фрейда, чтобы принимать её всерьёз. Поскольку у меня не было намерения выслушивать её смесь психоанализа, антропологии, литературной критики, популярной философии и псевдомарксистского экзистенциализма, я решила уйти.

Я решила прогуляться прежде, чем вернуться на съёмочную площадку. По улице разгуливали парни, одетые в пижамы или ночные рубашки, похожие на женские. Они шли в расположенные на Редчерч-Стрит мечети. Был рамадан, поэтому бенгальцы не утруждали себя одеванием, когда вставали для дополнительной утренней молитвы. В любом случае, я думаю, что многие из них после этого шли обратно спать. Через несколько минут я пришла к своей квартире и обнаружила в ней полный переполох, причём входная дверь была снята с петель.

Пока я стояла в коридоре, из моей спальни вышла Эми. Она сказала мне, что один джентльмен заплатил баснословную сумму, чтобы заново инсценировать убийство Мэри Келли. Моё жилище было для этого лучшим местом, которое она смогла отыскать поблизости. Я запротестовала, но Эми сунула мне в руку пачку банкнот. Она уверила меня, что бабок будет ещё больше, а весь ущерб будет устранен, если я только проведу пару ночей в другом месте. Я не хотела отказываться от денег, но и уходить из квартиры без более подробных объяснений не собиралась.

Эми видела, что меня терзали сомнения, поэтому она вытащила меня на лестничную площадку. То, что она мне рассказала, было отвратительно, но с тех пор, как я вышла на панель, я поняла, что первые пару раз клиент может казаться нормальным, но очень быстро этот извращенец захочет заплатить за такие отклонения, которые его жене кажутся совсем тошнотворными. Поскольку клиенты за странности платят больше, я была рада их ублажить, но многие простые проститутки предпочитали избегать извращенцев.

Парень, которого Эми привела ко мне в квартиру, был богатым, но имел умственные отклонения. В его сознании Мэри Келли, жертва Потрошителя, и Мэри Келли, художница-феминистка, были одним лицом. Эдвард Келли как-то убедил себя не только в том, что он был сыном автора инсталляций Мэри Келли, но также, что он был воплощением мага елизаветинских времён, Джона Ди. Эдвард считал, что псевдомать его использовала, когда написала книгу о первых пяти годах жизни своего сына, поэтому он убил её, что стало апогеем в его зверствах в стиле Джека Потрошителя.

Эдвард был, по крайней мере, лет на десять старше, чтобы годиться в сыновья Мэри Келли, но он наравне с жёлтой прессой негодовал по поводу того её творения, где она выставила напоказ грязные подгузники в Институте Современного искусства в 1976 году. Однако до безумия Эдварда довело не то, что из его дерьма сделали произведение искусства, а то, что его мать так цинично использовала их отношения для продвижения своего психического бреда. Эдвард был в ярости оттого, что женщина, к которой он питал эдиповы чувства, купилась на всю эту фрейдистскую чепуху о том, что ребёнок служит матери заменой фаллоса. Эдвард не выносил теории психоанализа.

Чтобы отомстить своей не-матери, художнице Мэри Келли, за то, что та построила свою карьеру на его эксплуатации и унижении, Эдвард с маниакальным рвением снова и снова проигрывал смерть изобретательницы, инсценируя гибель последней жертвы Джека Потрошителя, Мэри Келли. Будучи богатым, Эдвард мог позволить себе сорить деньгами, снимая дома художниц-феминисток, а также нанимая нескольких проституток, чтобы те смотрели, как он крушит богемное жилище. Затем он расчленял женский манекен из папье-маше, который он создавал за несколько недель специально для этой цели.

Эдвард Келли явно страдал от какой-то детской травмы, и, поскольку деньги были универсальным средством обмена, я приняла финансовый стимул, предложенный мне за разрушение моей квартиры. Внутри всё и так уже было разбито, оставалось только произвести ритуал потрошения, поэтому я предпочла убраться. Однако прежде, чем сбежать, я предупредила Эми, что её клиент был, очевидно, умственно отсталым и компенсировал свою недоразвитость, отождествляя себя с образом Джека Потрошителя, и, поскольку отождествление было полным, вскоре он начнёт убивать.

Пока я шла по Бетнал Грин Роуд, я размышляла над тем, что Мэри Келли называла коллекции детских вещичек материнской порнографией. Несмотря на весь психологический бред, который разрыгала Мэри Келли, этим своим замечанием она попала в точку, уловив то, как патриархат и капитализм расслаивают общество посредством бесстыдных инструментов отождествления и отчуждения. Я была в глубоких размышлениях, когда ко мне пристал клиент. Он хотел минет, и положил мне в руку двадцатку. Пока я сосала, Том жаловался на то, что траханье высококлассных шлюх с Вест-Энда больше его не удовлетворяло.

Том предпочитал честных истэндовских потаскух, поскольку, ему казалось, что они искренние. Сказав это, мой известный клиент весь возбудился и кончил мне в рот. Когда я выплюнула его сперму в канаву, Том предложил мне две двадцатки за то, чтобы я пошла с ним на вечеринку. Я не торопилась вернуться к месту съёмок моего бесконечного фильма-убийства, поэтому взяла бабки и пошла со знаменитостью в какой-то дом на Уилкис-Стрит. На полу там лежали тигровые шкуры, стены украшали дорогие постмодернистские произведения искусства. Подавали только вино, никакого пива.

Том напился и стал теребить мой лифчик. Я вовсе не возражаю против того, чтобы парни выставляли мои сиськи напоказ своим друзьям, но заключённая мною сделка со знаменитостью была строго оговорена и этой эксгибиционистской услуги не включала. Я выкрикнула имя Тома и обозвала его скупердяем. Телезвезде следовало бы давать за минет побольше, чем двадцатку. Изысканная публика была в замешательстве. Они подозвали своего вышибалу и выдворили меня с вечеринки, дав в качестве прощального подарка не менее пяти четвертаков.

Уходя из этого дома, я почувствовала, что за мной кто-то идёт. Я не стала оборачиваться. Я почему-то была уверена, что моим преследователем был Том. Я услышала топот за спиной, почувствовала руку у себя на плече, а когда обернулась, была неприятно удивлена. На меня смотрел дегенерат, назвавшийся журналистом. Он интересовался, не хочу ли я продать свою историю жёлтой газете. Его издатель заплатит хорошие деньги, и всё, что он хотел за своё участие в деле – это бесплатно перепихнуться. Я сказала ему «отвали», и он сунул мне в руки свой кошелёк.

Писака был пьян, так что я вынула двадцатку и отдала ему кошелёк. Мы зашли в подъезд, и пока журналист разбирался с моим платьем, я сильно пнула его в пах. Он согнулся, а я сложила руки и врезала ему по шее. Клиент упал и больше не поднялся. Я взяла его кошелёк, часы, золотые запонки и булавку от галстука. Я нажала кнопку быстрого соединения на его мобильном. Я разбудила жену этого идиота и сказала, что он упал в пьяный обморок, трахаясь со мной на улице.

Я пошла дальше. Когда я свернула на Брик Лейн, рядом со мной притормозило такси, и шофёр спросил, не хочу ли я прокатиться. Я сказала, чтобы он раскошеливался, если захотелось секса. Этот тип сказал, что проституток он убивает и меня зарежет, если я сяду в его машину. У меня в руках всё еще был мобильник, и я набрала австралийскую службу времени и поднесла телефон к уху изумлённого таксиста. Потом я разбила телефон об стену и, смеясь, заковыляла прочь.

Брик Лейн – улица с односторонним движением, и я шла против направления движения машин. Таксист, должно быть, оставил где-то свой автомобиль, потому что он шёл за мной пешком. Я подобрала свои юбки и побежала как можно быстрее. Я пару раз заворачивала за угол, но оторваться от ублюдка так и не могла. К счастью, он был в плохой форме, так что мне удалось увеличить дистанцию между нами. Впереди показался бордель, и я закричала Толстому Рону, чтобы он открыл дверь. Через минуту я, задыхаясь, влетела в коридор.

Таксист вбежал за мной и быстро был остановлен кулаком Рона. Ублюдок упал, и вместо того, чтобы попытаться подняться, так и остался лежать, поскольку ботинок Толстого Рона разбил ему челюсть. Когда таксист потерял сознание, мы его раздели догола, и я перепачкалась кровью, пока мы связывали руки у него за спиной. Мы пошли по Брик Лейн и нашли его машину. Отобранными у таксиста ключами Рон включил зажигание, и мы поехали обратно в бордель. Мы положили в машину таксиста и, обнаружив его адрес, отправились к нему домой.

Толстый Рон дал мне ключи, и я открыла дверь в дом с террасой. Рон притащил моего несостоявшегося обидчика в большую кухню и бросил его на пол. Парень ожил, когда ему на лицо плеснули холодной воды. Рон стал объяснять, почему так важно иметь «крышу». Чтобы было нагляднее, мы вывалили на пол содержимое всех шкафов. Посуда и банки с вареньем разбились, а то, что быстро не ломалось, я добивала открывалкой. Потом мы методично прошлись по квартире, уничтожая мебель, ковры и другие предметы.

Толстый Рон пообещал таксисту заглянуть в ближайшее время за деньгами. Потом мы снова сели в такси и отвезли его в левый техносервис одного из дружков Рона. Они должны были разобрать авто на запчасти и отчинить Рону часть прибыли. Мы прошли пару кварталов до станции такси-малолитражек, а оттуда быстро вернулись в бордель. Я сделала себе кофе, но Рон почти всё выпил, пока я справляла нужду. Я хотела было поскандалить с ним из-за этого, но передумала.

Я решила пойти посмотреть, как продвигались съёмки фильма-убийства. Абель заснул, пока его трахала Трейси Лукас, поэтому, когда её место заняла Сара Эмин, я плеснула ему на лицо холодной воды, чтобы вернуть его к жизни. У Сары были мать китаянка и отец африканец с Карибского острова, поэтому, если клиент был достаточно пьян, она иногда успешно выдавала себя за Наоми Кемпбелл, требуя за свои услуги баснословную сумму. Эмин выглядела усталой, но не до такой степени, как Алан, который получал опасно большую для взрослого мужчины дозу секса.

Двадцатилетняя Анджела Лопес была почти самой молодой проституткой из тех, что трахали Алана. Пока Анджела его ублажала, девочки кричали Абелю, чтобы он взял в рот кончики её длинных волос. Красотка в самом соку, Анджела почти не говорила по-английски, но я уверена, что на родном испанском она искусная рассказчица. Лопес была большой девочкой, настолько большой, что когда она сидела сверху, мужчина оказывался полностью беспомощным. Пока Анджела прыгала на Абеле, я слышала, как у нашей звезды перехватывало дыхание. Лопес сымитировала оргазм, с трудом пытаясь не дать Алану кончить.

Об Эрике Джонс можно мало что сказать, кроме того, что она была того же возраста, что и распятый Христос. Ей было тридцать три. Она хромала, косила глазами, а на левой руке у неё не хватало пальца. Я слышала, что когда-то она была молодой и красивой, но пять лет пристрастия к крэку сделали своё дело, так что её сутенёр решил, что товар настолько испорчен, что отрезанный палец большой погоды не сделает. Шарон был всего двадцать один год, но выглядела она на все сорок. Она представляла собой живое, дышащее, шаркающее предостережение против употребления наркотиков.

Питерс почти не осознавала собственных действий, поэтому мне пришлось ей напомнить, что нельзя давать Алану кончить.

Мэри Уайт была алкоголичка. Было понятно, что Мэри больше не получает хорошо оплачиваемой работы. У неё были проблемы с алкоголем вот уже десять лет, и в свои двадцать семь она так сильно деградировала, что уже не смогла бы вернуть ни красивую внешность, ни достоинство. Как и большинство проституток, она занималась сексом только из-за денег, и если бы она смогла избавиться от пьянства, то, возможно, нашла бы другую работу. Мэри явно не получала удовольствия, трахая Алана, но она, вообще, получала удовольствие мало от чего, помимо алкоголя.

Сара Бекер стала проституткой, чтобы прокормить двоих детей. Однако она также была чувственна и тщеславна. Если бы не гордость, она бы не брала денег за секс. Анна любила свою работу, которую считала удовольствием. Она любила лежать на спине и позволять делать с ней, что угодно, любому мужчине, готовому сунуть ей в руку свой член. Анна не заметила, что Алан был довольно сильно помят. Она любила, когда её работа оказывалась в центре внимания, и ей было неважно, от кого это внимание исходило. Я слышала, что среди её лучших друзей были полицейские.

У Саманты Мейер было два больших достоинства – пара огромных сисек. Она закрыла ими лицо Алана. Её обычным трюком было позволить клиенту кончить ей на грудь. Однако, в данном случае, у неё были строгие указания – не позволить ему кончить. Поэтому Сэмми несколько раз лизнула член Алана, а потом запихнула его пушку целиком к себе в рот. Не то чтобы Мейер получала от этого удовольствие, ей просто нужны были деньги на выпивку. Это была операция на истощение клиента, и свиное копьё Адама заглатывали, когда он уже был готов кончить.

Жасмин Гейтс устала от жизни. Ей не нравилось сосать член, но это был лёгкий способ заработать денег на героин. Жасмин любила крэк, причём настолько, что больше ни о чём думать не могла. Её глаза были пустыми, лицо морщинистым, одежда превратилась в лохмотья, волосы спутались, руки дрожали, она горбилась и хромала. Гейтс было двадцать четыре, и по той лени, с которой она обрабатывала член Алана языком и зубами, можно было подумать, что она не спала двадцать четыре часа. Возможно, так оно и было.

Лилит Родс сбежала от жестокого отца и матери-истерички. Самой примечательной частью Лилит Родс были её зубы, чего нельзя было сказать обо всём остальном. Часто получается, что от героина мужчины усыхают, а женщины раздуваются. Так случилось и с Лилит. У неё были выпуклости, там, где они должны быть, но гораздо больше и в совсем непотребных местах. К счастью она умело использовала зубы и могла заставить любого клиента кончить через минуту. Правда, это её умение было совсем неуместно сейчас, когда мы снимали фильм-убийство о том, как Алана Абеля затрахивают до смерти. Сара только лизала, а не сосала член Алана.

Кейт Маус. Псевдоним придумал её сутенёр, обожавший супермоделей и мошенничество. Красотка в самом соку, Кейт почти не говорила по-английски, но я уверена, что на родном русском она могла бы сочинять поэмы. Мафия организовала сложный маршрут, которым она прибыла в Лондон, через Финляндию, Швецию и Данию. Пять лет спустя Маус всё ещё выплачивала свой долг мафии. Кейт предпочитала анальный секс, потому что за него платили больше. Её заднее отверстие было хорошо растянуто и редко кровоточило, даже когда её партнёром был такой неумелый трахальщик, как Алан Абель.

Следующей была Пандора Андерсон, и поскольку у неё только что обнаружили триппер, и ей предстояло лечение, она использовала презерватив. Не то, чтобы Пандора волновалась о здоровье Алана, она скорее заботилась о шлюхах, которые последуют за её тяжеловесным половым актом. Андерсон была большой девочкой, настолько большой, что когда она сидела сверху, мужчина оказывался полностью беспомощным. Пока Пандора прыгала на Абеле, я слышала, как у нашей звезды перехватывало дыхание. Андерсон сымитировала оргазм, с трудом пытаясь не дать Алану кончить.