Текст книги "Капер"

Автор книги: Стивен Майкл Стирлинг

Соавторы: Джеймс Дуэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Этот чувак а-вэ целует, – тихо заметил Питер.

– На моей дискете этого не было, – сказала Сара. – Что это еще за а-вэ? Что-то из анатомии?

Редер рассмеялся.

– Может быть. Но на моей дискете это означало трогать антиводород, а значит терпеть катастрофу в ухаживании.

Сара критически повела бровью.

– Думаю, Пегги была очень великодушна. Гивенс вел себя скорей как педрила, чем как мандюк.

Редер развел руками и спросил:

– А в чем разница?

– Мандюк – просто придурок, а педрила – полный обормот.

Он покачал головой и опять развел руками.

– А тут в чем разница?

Сара рассмеялась.

– Разница есть. Небольшая, но существенная.

– Так он был лохом? – спросил коммандер. У него не было времени так внимательно изучить свою дискету, а потому с таким же успехом можно было воспользоваться услугами одного из лучших умов в помещении.

– Нет-нет. Лох – это такое действие. Когда кого-то в дураках оставляют. Глагол для него – лохануть. А лохарь – это тот, кого лохануть можно. – Тут Сара прищурилась. – А как там ваша дискета, коммандер?

– Там был длинный кусок с этим пиратским сборищем. – Питер покачал головой. – Все выглядело примерно как студенческая вечеринка для психотиков.

Сара пожала плечами.

– Большинство студенческих вечеринок такие.

– Нет-нет, – замотал головой Питер. – Там настоящие психотики были. Вам бы не захотелось в одном из таких мест официанткой работать. Черт побери, вам бы и хозяином в таком месте быть бы не захотелось. Пытка, а не развлечение…

Она с интересом на него посмотрела.

– Вы хотите сказать, они в самом деле…

– Нет, я не об этом, – быстро уточнил он. – Но такого жуткого ансамбля я еще никогда в жизни не слышал…

Сара фыркнула, закатила глаза и отошла в сторонку.

– Она не понимает, – сказал Алонсо Барак, передавая ему чашку кофе. – А вот мне попался тот же самый клип, и я согласен. Если нужны доказательства того, что эти люди полные дегенераты, одной музыки вполне достаточно.

– Не могу поверить, что они этот ансамбль оставили в живых, – согласилась Айя, подходя сзади.

– А кто сказал, что они его оставили в живых? – спросил Питер. – Возможно, они просто дожидались, пока музыканты перестанут играть, чтобы их же инструментами до смерти их забить.

– Сомневаюсь, что я смог бы дождаться, – пробормотал Алонсо.

– Я тоже, – поддержала его Айя.

– Следи за своей грамматикой, – заметил Барак.

– Ну и я, – послушно исправилась она.

– Мы должны показать этот клип всем, у кого его на дискетах нет, – сказал Редер.

– Это будет расценено как излишняя откровенность, – сухо прокомментировала Айя.

– Но там ведь все-таки не мужской туалет, – с ухмылкой заметил Редер.

– А вот я, к несчастью, именно это и получила, – сообщила им Сара, возвращаясь с чашкой чая в руке.

– Ф-фу! – фыркнула Вишневская и вся передернулась.

А Сара всего лишь скорчила недовольную гримаску.

– Нет, все было не так скверно. По крайней мере, запаха не ощущалось. Но я слышала ансамбль на где-то фоне и, откровенно говоря, ближе с его звучанием познакомиться бы не желала. – Она отхлебнула из чашки. – Никогда не думала, что мне выпадет счастье наблюдать за происходящим в мужском туалете скверного бара.

– Люблю женщин, которые знают, как видеть в жизни светлые стороны, – галантно сказал Алонсо.

– Давал, то есть, – уточнила Айя.

Барак удивленно на нее посмотрел.

– Ты о чем?

Вишневская рассмеялась.

– Учитывая наш новый словарь, тебе следовало ее назвать просто давалой.

– А, понятно.

– Так давала означает женщину? – спросил Редер.

– Не обязательно, – сказала Сара. – Персону, которая тебя привлекает. Любого пола, которого ты предпочитаешь. – Тут она явно задумалась. – На самом деле нам надо быть поосторожнее в использовании лишнего жаргона. Когда все время такой бред несешь, сам становишься дегенератом.

– Наверное, именно потому Молочко и хотел, чтобы мы прямо сейчас стали его использовать, – заметил Редер. – Это неглупо.

– Подозреваю, он свое дело знает, – с какой-то тревогой заметила Сара.

– Подозреваю также, он намерен нас как можно ближе познакомить со своим делом, – с усмешкой сказала Айя. – А я просто обожаю добавлять новые штрихи к своей автобиографии.

Мужчины фыркнули, а две женщины обменялись взглядами; подмигивать друг другу им не потребовалось – это был момент идеального взаимопонимания.

Колокольчик негромко отзвенел восемнадцать ноль-ноль, а потому все разошлись собирать свои подносы и строиться на обед. Питера порадовало то, как успешно, судя по всему, его люди прогрессировали. Даже десантники из кожи вон лезли, стараясь быть любезными.

«Все должно сработать как надо, – сказал себе коммандер, – В наших силах сделать так, чтобы все сработало».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Это уже становится малость чересчур, мистер Молочко, – с нажимом в голосе сказал Редер. Скафандр всасывал пот с его лба и то и дело пробегал чистящей пленкой по лицевой пластине.

Оперативник, однако, хотя и персона неизвестного ранга, был начальником над Редером и его командой на все время этого учебного задания. Каждая бригада уже успешно взломала восемнадцать типов различных шлюзов, и Питер был чертовски за них горд. Но они также уже шесть часов без перерыва находились вне корабля.

Техника безопасности Космического Отряда предписывала каждые четыре часа делать перерыв, ибо работа в открытом космосе была по-настоящему тяжелым испытанием; каждое движение требовало усилия и сосредоточения. Что неотвратимо вело к усталости, а она в свою очередь – к губительным ошибкам, когда человеческий мозг попросту отказывался прилагать усилия для мыслей о таких простых действиях, как ходьба, протягивание руки, ухват за зацепку. Его не волновало то, что в открытом космосе нельзя было допускать, чтобы очередная зацепка находилась вне пределов твоей досягаемости, иначе ты мог очень скоро выяснить, зачем вообще-то нужны небеса.

Одна из «альтернатив», молодой лейтенант Джо Майнини, в паре с которым работал Редер, уже начал допускать небольшие отклонения от обычной процедуры. Такие оплошности, которые коммандеру самому страшно хотелось допустить. Но здесь, в открытом космосе, все кратчайшие пути вели к катастрофе. «И мне полагается подавать пример», – подумал Питер, сдерживая вздох, а также побуждение выпрямиться и понаблюдать за разноцветным гобеленом звезд.

И здесь была вовсе не вина их снаряжения. Скафандрами их обеспечили первоклассными; хотя на вид они казались никуда не годными развалинами, в них было тепло и очень удобно. Даже после нескольких часов активного использования рециркулированный воздух по-прежнему нес в себе свежесть, а реактивные ранцы работали так же четко и безотказно, как и в тот момент, когда они только-только вышли из первого шлюза. Это был чисто человеческий сбой, ибо люди внутри скафандров стремительно уставали.

– Конечно, коммандер, – после краткой паузы откликнулся Молочко. – Еще вот этот последний. – В голосе его прозвучал намек на то, что они просто не очень стараются.

– Мы справимся, коммандер, – сказал у него под боком Майнини.

Редер отвернулся и закатил глаза. Вот почему этот лейтенант оставался всего лишь «альтернативой». Он был хорошим пилотом и отчаянным храбрецом, но его слишком легко было заставить любой ценой доказывать свою ценность и подтверждать свои достоинства.

– Мы здесь уже слишком долго, мистер Молочко, – заметил Питер.

– Я так прикидываю, у вас уйдет больше времени на то, чтобы пробраться обратно по корпусу к вашему последнему шлюзу, чем открыть люк, на котором вы стоите, коммандер, – с исключительной расчетливостью заметил шпион. – Впрочем, решайте сами.

– Мы справимся, сэр, – повторил лейтенант. – Мы сможем это сделать.

– Суть в том, лейтенант, что мы не должны этого делать. Мы здесь уже намного дольше того, что допускает техника безопасности, и мистер Молочко с легкостью может открыть этот шлюз. – Редер уже цедил сквозь зубы от раздражения.

– Суть в том, коммандер, – с манерной медлительностью произнес Молочко, – что вы тренируетесь для выполнения задания, во время которого никто не станет так просто открывать шлюз и впускать вас на корабль. Независимо от степени вашей усталости.

– Ну хорошо, а настоящие пираты что делают, когда жертва не желает сотрудничать?

– Когда они в достаточной мере раздражаются, то просто пробивают дыру в корпусе и уравнивают внутреннее давление с наружным, – сказал Молочко. – Но я бы вам это категорически не рекомендовал. Так что вам придется научиться открывать шлюзы лучше пиратов без всякого сотрудничества.

– Согласен, мистер Молочко Но я также склонен думать, что лучше пиратов умею планировать операции и не поведу своих людей в бой вымотанными до предела Особенно когда у меня есть выбор. Как будет на данном задании.

Редер наотрез отказывался звать шпиона иначе как «мистер Молочко», и эта важная птица, без всякого сомнения порадованная скрытой грубостью Питера, обращалась к нему исключительно как к «коммандеру».

– Этот шлюз один из самых простых, – заметил Молочко, не то подбадривая их, не то укоряя.

«Хо-ро-шо, – подумал Питер, злой, но по-прежнему сдержанный – Я так прикидываю, все мы знаем, у кого козыри на руках».

Молочко явно не хотел уступать в этом пункте, и плевать ему было на технику безопасности, так что он вполне мог поддерживать с ними такой разговор, пока бы у них воздух не кончился. «Короче, – решил коммандер, – мы откроем этот треклятый шлюз, а потом я предстану перед этим лощеным ублюдком и кое-что напрямик ему растолкую. К примеру, тот непреложный факт, что отныне техника безопасности должна соблюдаться, иначе тут пух и перья полетят».

Без единого звука Редер сгорбился и стал выгружать из ранца приспособления для вскрытия шлюза.

– Оч-чень хорошо, сэр, – с энтузиазмом сказал Майнини и нагнулся помогать.

При виде этого ребенка Питер опять закатил глаза. «А я никогда таким юным и задорным не был, ведь правда? – подумал он – Скажите мне кто-нибудь, что не был».

Молочко оказался прав насчет шлюза. «Честно говоря, – подумал Питер, – просто не знаю, кто еще до сих пор такие делает». На люке просто имелся эластомерный ободок, а на внутренней части – соответствующая полоска Шлюз становился герметичным просто путем прижатия одного к другому посредством гидравлического цилиндра, управляемого либо крошечной системкой контроля, либо вспомогательным колесом ручного вращения. Жуткая архаика…

– Четыре минуты пятьдесят три секунды, – сухо констатировал Редер, влезая перед Майнини в тесную камеру и затаскивая парнишку внутрь. Лейтенант потянул на себя люк и крепко-накрепко завернул колесо.

– Вот ведь древность, правда, сэр? – с ухмылкой спросил он.

– Пожалуй, – пробормотал Редер. Он сосредоточивался на запуске цикла невероятно архаичного шлюза. «Скорее всего, это просто макет настоящего, рабочего оборудования, – подумал Питер. – Он ведь почти не компьютеризирован». Коммандер повернул еще одну ручку, и показания на лицевой пластине наконец-то проинформировали его о том, что камера заполняется атмосферой.

– Ну вот, слава Богу, – выдохнул Майнини, отпуская застежку шлема и устало его стягивая. – При гравитации эта штуковина целую тонну весит!

– Стойте… – начал было Редер, оборачиваясь; шлюз еще не закончил цикл, и против правил было в таких условиях разделять скафандр.

А затем наружный люк пробило, и Майнини, его шлем, а заодно и Редера взрывным потоком воздуха выдуло в космос.

Искусственная рука Редера ухватилась за раму, пока они пролетали мимо, а болтающаяся левая намертво вцепилась в ботинок лейтенанта. Он подтянул парнишку к шлюзу и втолкнул туда; лицо младшего офицера было жутко искажено, он отчаянно зажмуривал глаза и сжимал губы. Его борьба с желанием сделать вдох была очевидна, пока кровь из лопнувших вен его носа маленькими шариками отплывала прочь. Редер забрался следом, прикрывая за собой люк.

– Тревога! Тревога! – крикнул он в микрофон. – Взрывная декомпрессия, врача и носилки в этому шлюзу, живо! – Редер попытался задраить люк, но он не закрылся. Быстрый поиск определил, что его искусственная рука выгнула полоску металла в том месте, где он ухватился за край, и ему пришлось потратить несколько драгоценных секунд на то, чтобы снова разгладить эту полоску и позволить люку закрыться.

– Откройте внутренний люк! – крикнул Редер, когда лицевая пластина стала показывать минимальное давление.

Майнини стоял на коленях, глаза его по-прежнему были крепко зажмурены В условиях корабельной гравитации кровь обильно струилась из его носа и раскрытого рта. Теперь воздуха было достаточно, чтобы он мог дышать. Конечно, там не хватало кислорода, но все-таки это уже был не вакуум. Все тело лейтенанта вздымалось, когда он жадно втягивал в себя воздух.

– А ну откройте люк! – проревел коммандер.

– Сейчас, – тихо отозвался Молочко.

Шлюз прозвенел, завершив цикл, и внутренний люк распахнулся; снаружи уже находилась бригада скорой помощи. Тут Редер все понял. Никакой это был не несчастный случай.

– Теперь мы его немного полечим, сэр, – сказал врач, когда они выходили из шлюза с пристегнутым к носилкам лейтенантом, на котором уже была переносная термокамера.

– Куда вы его забираете? – спросил Питер. Затем он понял, что врач его не слышит и расстегнул шлем. – Куда вы его забираете? – повторил он.

– Лазарет на седьмом уровне, сэр. Там есть указатели, они вас направят. – И медики вовсю припустили по коридору, старательно избегая задевать за воздуховоды и трубы с цветной кодировкой.

Наблюдая за тем, как они удаляются, Редер заставлял себя делать глубокие, предположительно успокаивающие вдохи. Взрывная декомпрессия была делом нешуточным. К счастью, интенсивная тренировка Космического Отряда пересилила инстинкт, и лейтенант нашел в себе достаточно присутствия духа, чтобы держать глаза закрытыми, сводя к минимуму ущерб, который мог быть нанесен этим деликатным органам. Но ему, скорее всего, грозило какое-то серьезное респираторное заболевание и совершенно определенно масса неудобств. Возможно, даже регенерационный резервуар.

Коммандер был в ярости, потому что в душе он был уверен, что этот «несчастный случай» на самом деле подстроил Молочко. Он сам видел, как лейтенант довернул колесо до упора; согласно планам, которые они изучали, люк должен был оставаться задраенным. Если же он таковым не остался, то либо шпион и его приспешники с ним похимичили, либо Редера и его команду просто не обеспечили полной информацией. «Как ни крути, – подумал Питер, – а Молочко все равно виновен».

Он в темпе протопал к ангару со скафандрами. Не было никакого смысла устраивать этому вшивому мандюку корриду в десяти килограммах космического снаряжения. «А кроме того, – подумал Питер, – это даст мне время успокоиться. Я не хочу проделывать то, что проделал бы Падди, и завязывать морским узлом нос этому вонючему педриле. – Он вошел в лифт и назвал нужный ему уровень. – Как бы мне ни хотелось это проделать, я не могу Неподобающее поведение в отношении офицера, нарушение субординации и тому подобное».

Войдя в ангар со скафандрами, Редер нашел там довольно подавленную группу, члены которой помогали друг другу вылезать из объемистого снаряжения. Раздевать друг друга имело смысл, поскольку тогда тебе не приходилось ждать, пока наружная температура скафандра вернется в те пределы, которые способна переносить человеческая кожа. Все головы повернулись, когда он вошел, а глаза безмолвно запросили информацию, ибо все слышали, каким тоном Редер вызывал экстренную медицинскую помощь. Но выражение его глаз погрузило всех в молчание.

Еще раз переведя дыхание, Редер объявил:

– Майнини снял шлем раньше, чем шлюз закончил цикл. Люк пробило, и мы полетели в космос. Я его вернул. Теперь им занимаются медики. Я расскажу вам больше, когда сам буду знать.

Все, кроме Кушнера и Маннинг, переглянулись. Уже свободные от скафандров, десантники двинулись к коммандеру.

– Помочь вам, сэр? – спросила Маннинг.

– Если не трудно, – секунду спустя согласился Редер.

Маннинг сняла шлем, Кушнер занялся пломбами.

– Молочко? – тихо спросил десантник.

Питер буквально выстрелил в него огненным взором, и губы Кушнера напряглись.

– Вообще-то я не врач, – проговорил десантник, – но этого мандюка я бы точно назвал психотиком.

– Другими словами, – сказала Маннинг, положив на место шлем и начиная работать с пломбами на другой стороне скафандра, – если вы думаете, что это дело рук шпиона, то вы, скорее всего, не ошибаетесь. У него репутация давать наглядные уроки.

Коммандер на какое-то время совсем перестал дышать, а затем прорычал.

– Если у вас двоих есть какие-то сведения о Молочко, даже если это всего лишь слухи, я требую, чтобы вы мне их сообщили. Немедленно. Пока кто-то еще не вылетел без шлема из переходного шлюза.

Два десантника стащили с Редера верхнюю половину скафандра, при этом переглядываясь.

– Сэр, о нем не так много известно. Даже слухов, – сказала Пегги, приглаживая свои черные волосы.

Кушнер положил на место верхнюю половину скафандра, Вернувшись назад, он сообщил:

– Он вроде генерала Скарагоглу. Вольный стрелок. – Здоровенный десантник развел руками. – Но, в отличие от генерала, ему действительно по вкусу проворачивать такие вот фокусы. На его учебных заданиях непременно кого-то ранит. Честно говоря, сэр, я думал, вы это знаете.

Невероятным усилием воли Редер сдержал свою ярость.

– Никогда не предполагайте, будто я что-то знаю, – сквозь зубы процедил он. – Одна из ваших задач в ходе данного задания – это обеспечивать меня информацией. Вы не сможете этого делать, если намерены предполагать, что я и так все знаю. Мне желательнее получать слишком много информации, чем, как в данном случае, совсем никакой.

– Есть, сэр, – дружно буркнули десантники, каждый из которых в тот момент стягивал с коммандера магнитный ботинок.

– Если бы вы знали, сэр, это все равно бы не помогло, – после мгновения неловкости, глядя ему прямо в глаза, сказала Маннинг. – Кого-то всегда ранит – это у Молочко вроде как фирменный знак. Знание просто повысило бы уровень тревоги.

– Обычно никто не гибнет, – добавил Кушнер, причем глаза его были опущены.

Редер посмотрел поверх их голов и увидел, как на него в ответ в ужасе глазеют семь лиц.

– Обычно? – переспросил он.

«Толковые, жесткие учения – это одно, – подумал Питер. – Если они проходят достаточно реалистично, всегда бывают несчастные случаи. Это небольшая цена за кровь, не пролитую в настоящем бою. Но умышленно ставить чью-то жизнь под угрозу – это совсем другое».

Десантники кивнули и развели руками.

– Мне надо срочно принять душ, – сказал им Редер и, змеей выскользнув из нижней половины скафандра, направился в душевую.

«Черт побери, – подумал он, – этому парню сходят с рук самые настоящие убийства личного состава Космического Отряда, и никто ему до сих пор счет не предъявил? Я знал, что попал в кроличью нору, но даже не думал, что она ведет в ад».

* * *

– А, это вы, коммандер, – произнес Молочко, откладывая перо в сторону и складывая руки перед собой. – Явились прямо в мою звериную берлогу? – Он ухмылялся, но в глазах у него была настороженность.

Из целого ряда расставленных вдоль стены кабинета стульев Редер взял один и грохнул его туда, где до тех пор ничего не стояло.

– Нам необходимо обсудить вашу программу, – проговорил он после того, как довольно долго поизучал шпиона.

Молочко удивленно поднял брови и откинулся на спинку стула. Затем он развел руками.

– Но моя программа вам известна, – резонно заметил он. – Мы будем учить вас, как вскрывать шлюзы, как избегать мин-ловушек, как вести себя подобно пиратам, как собирать разведданные. – Он пожал плечами. – Все это вам будет обеспечено.

Редер смотрел на шпиона, словно ожидая, что тот продолжит.

– Значит, так, – сказал он наконец. – Мое впечатление от вашей программы в данном случае таково, что вы намерены терроризировать и, если это соответствует какой-то вашей личной цели, мне неясной, даже убивать членов моей команды.

– Это смехотворно. – Молочко хорошо наманикюренной ладонью отмахнулся от высказанного мнения.

– Я видел, как Джо Майнини задраивает тот люк, – мрачно проговорил Редер. – Я наблюдал за тем, как колесо идет до упора. Тот люк не должно было пробить.

– Лейтенант Майнини снял шлем до того, как шлюз закончил цикл, – небрежно заметил шпион. – А это, согласитесь, делать очень опасно.

– Тот люк не должно было пробить, мистер Молочко.

– Ну-у, это еще как сказать, – протянул тот и поморщился. – Вы здесь также и за тем, чтобы узнать о минах-ловушках.

– Но не сегодня, – отчеканил Редер. – Сегодня нам было заявлено, что мы будем просто вскрывать эти шлюзы. Мы только-только начали изучать по ним руководства, и никаких инструкций по отысканию и обезвреживанию мин-ловушек нам не дали. О чем вам прекрасно известно.

– Как вы не понимаете! – с жаром произнес Молочко, подаваясь вперед. – Я пытаюсь научить вас ожидать неожиданного!

– Но это не ваша задача, – проинформировал его Редер, также подаваясь вперед. – Ваша задача – научить нас вскрывать шлюзы, обнаруживать и обезвреживать мины-ловушки и собирать разведданные на пиратов. Если кто-то и будет учить моих людей ожидать неожиданного, то это буду я, а не вы. У вас просто нет времени еще и этому их учить, так что просто предоставьте это мне, и я в нужное время об этом позабочусь. Мы хорошо понимаем друг друга, мистер Молочко?

Шпион подался назад, пока Редер говорил, и наблюдал за коммандером с полузакрытыми глазами, легко пристроив подбородок на приподнятой ладони.

– Нет, коммандер, мне не кажется, что мы с вами хорошо друг друга понимаем. Из понимания здесь явно выпадает тот факт, что на все время данного учебного задания я командую вами и вашими людьми. Вы будете делать все, как вам будет сказано, и будете делать это без вопросов.

– Я так не думаю. – Редер встал и, широко расставив ладони на столе Молочко, подался вперед. – И не готов с этим согласиться. А потому давайте я вам расскажу, как все будет происходить. Каждый вечер бы будете давать мне повестку следующего дня, подробно описывая ваши планы по поводу наших действий. Если там будет что-то, что мне не понравится, вроде вылета Майнини из переходного шлюза, тогда мы удалим это из повестки дня, и… этого… не… произойдет. Собственно говоря, начиная с этого момента, никаких несчастных случаев в любой форме больше запланировано не будет. Вам это понятно?

Молочко с негодованием на него смотрел.

– Чушь собачья, – грубо отозвался он. – Вы не в том положении, коммандер, чтобы диктовать мне условия. – Шпион одарил Питера краткой холодной улыбкой. – Повторяю, я здесь командую, и вы будете делать все так, как я вам скажу – Он развел руками и, улыбаясь, покачал головой. – У вас просто нет другого выбора.

– А вот тут вы ошибаетесь, – произнес Редер, выпрямляясь и кладя ладони на бедра. – Выбор у меня есть. Если вы не согласитесь с моими условиями, я от этого задания откажусь. – Питер пожал плечами и сложил руки на груди. – Запросто.

– Вы не сможете этого сделать, – смеясь, сказал Молочко. – Даже если бы вам захотелось, вы не сможете. Вы ждете, что я поверю, будто вы добровольно возьметесь за канцелярскую работу? Станете день за днем просиживать штаны в какой-то дыре, пока другие будут вести настоящий бой? Нет, Редер, только не вы. Это не в вашем характере.

– Я лучше буду просиживать штаны в любой дыре, чем безропотно смотреть, как вы калечите или убиваете людей, за которых я несу ответственность. – В голосе Редера звенела искренность, а взгляд его упирался в холодные глаза шпиона. – Я склонен думать, что это в моем характере.

– Нет, вы не сможете.

– Смогу. И именно так я и поступлю.

– И мы тоже, – донесся из интеркома голос Сары Джеймс, за которым последовал одобрительный хор остальных летчиков.

– Уверен, вы знаете, что для подготовки к данному заданию есть очень небольшое окошко, – сказал Питер, подавляя улыбку и пытаясь скрыть свое удивление. – Сомневаюсь, что генерал Скарагоглу будет обрадован, если мы почувствуем себя вынужденными всем составом отказаться от данного задания по причине вашего нетерпимого поведения.

Никакого выражения не просматривалось на лице Молочко, пока он глядел на коммандера в ответ. Затем шпион поморщился.

– Что ж, – проговорил он, – раз вы намерены вести себя так театрально, очень хорошо. Я соглашусь с вашими условиями. Для протокола я лишь хотел бы сказать, что вы сами не знаете, чего лишаетесь.

«Надеюсь, никогда и не узнаю», – подумал Питер.

– Благодарю вас, мистер Молочко, – вслух сказал он. – Так когда я могу ожидать получения повестки дня?

– Она будет передана вам в девятнадцать ноль-ноль, – осклабился Молочко. – Это вас устраивает?

– Вполне. – С этими словами Питер развернулся, мысленно поздравляя себя с тем, что все-таки не придушил ублюдка. «Хотя ни единой секунды мне не казалось, что без этого можно будет обойтись», – подумал он и вышел из кабинета.

Когда он появился из двери, Сара Джеймс подняла палец от кнопки интеркома и улыбнулась. Криста, сидя с прямой спиной и положив ладони на стол, с подозрением на него смотрела, а остальные члены команды ухмылялись как слабоумные бурундуки.

– Я сейчас, – сказал Редер. Он снова открыл дверь кабинета и сунул туда голову. – Кстати, мистер Молочко, эти правила также распространяются на мой технический и обслуживающий персонал. Вам это понятно?

– Не будьте так назойливы, коммандер, – усталым голосом отозвался Молочко. – Разумеется, понятно.

Питер тихо прикрыл дверь и повернулся к своей команде.

– Ну, а вы что здесь делаете? – спросил он. – Разве вам не полагается кое-что изучить?

Все ухмылялись и кивали друг другу, выходя из конторы и направляясь к своим компьютерам. Редер следовал за ними немного медленнее и думал: «Все было слишком просто. Черт с ней, с субординацией – офицер, который не способен постоять за своих людей, недостоин ими командовать, и вообще дерьма не стоит… но все-таки это было слишком просто».

* * *

Расписание следующего дня, во всех подробностях, прибывало каждый вечер после обеда.

– Две недели я мистера Молочко в глаза не видел, – пробормотал Питер себе под нос, просматривая записи о занятиях заключительного дня. Они в основном были связаны с тем, как камуфлировать «спиды» – не просто физически, а избегая тактических методологий Космического Отряда без потерь в боевой эффективности.

– Вообще-то, может, и к лучшему… но все-таки я его целых две недели не видел. – «Возможно, подразумевалось, что моя назойливость лишила мою команду драгоценного внимания Шпиона Всея Галактики?» – подумал Питер и покачал головой, наблюдая за тем, как изображение «Бабируссы» уменьшается на экране компьютера. – Что-то здесь не так, – решил он. – И вся эта история еще далеко не закончена». – С этой мрачной мыслью коммандер вернул на экран компьютера рапорт, над которым он перед этим работал.

Ясно было только одно. Скарагоглу непременно следовало проинформировать о скверных привычках мистера Молочко. С надеждой на то, что этого мелкого седовласого психа все-таки остановят.