Текст книги "Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь"

Автор книги: Стивен Ландсбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4. Принцип безразличия: какая разница, чист ли воздух?

Где бы вам хотелось жить: в Сан-Франциско или в Линкольне, штат Небраска? Сан-Франциско предлагает замечательные торговые кварталы, музеи мирового класса, умеренный климат и парк «Золотые ворота». Линкольн предлагает великолепные старые дома по цене квартир-студий в Сан-Франциско. К вашим услугам самые превосходные в мире морепродукты или просторное жилье. Ежегодно Places Rated Almanac и The Book of American City Rankings издают отчеты о лучших местах проживания в Америке. Сан-Франциско ставится в заслугу его космополитическое очарование, а Линкольн соблазняет привлекательностью рынка жилья. Принимая во внимание важность образования, климат, автомагистрали, системы автобусного сообщения, безопасность и отдых, исследователи ранжируют города по степени их общей привлекательности. Косвенно предполагается, что исследователи выявляют именно те особенности, которые волнуют большинство людей, и что все мы в значительной степени согласны с оценкой их относительной значимости.

Если это предположение верно и в ваших вкусах нет ничего необычного, вы можете сэкономить на приобретении справочников. Когда все факторы учтены, все населенные города должны быть равно привлекательны. Если бы это было не так, никто не стал бы жить нигде, кроме самого лучшего из городов.

Если Сан-Франциско лучше Линкольна, то линкольнцы перебрались бы жить в Сан-Франциско. Их массовый исход поднял бы цены на жилье в Сан-Франциско и снизил ее в Линкольне, увеличив тем самым относительные преимущества Линкольна. В скором времени либо эти два города стали бы одинаково привлекательными, либо Линкольн совершенно опустел.

Назовем это «принципом безразличия». За исключением тех случаев, когда люди наделены неординарными вкусами или талантами, любая деятельность должна быть в равной степени желательна. В фильме Вуди Аллена «Эпоха радио» главный герой, не обладающий какими-либо особыми навыками, решает сделать карьеру гравера ювелирных изделий, предвкушая большое богатство, так как задумал тайком собирать золотую стружку. Но при отсутствии неординарных вкусов или талантов ни одна карьера не может быть привлекательнее остальных. Если граверы по золоту будут жить лучше дворников, то дворники пойдут работать граверами, вызывая снижение заработной платы и ухудшение условий труда до тех пор, пока обе профессии не станут в равной степени привлекательны.

Я захватил с собой свою семью на уличную ярмарку Renaissance Fair в дождливый день. Людей было много, но не так, как обычно. Чем оказался дождь – проклятьем или благословением? На самом деле ни тем, ни другим. У нас существует множество мероприятий в крытых помещениях, и размеры толпы всегда саморегулируются, и день, проведенный на ярмарке, бывает точно таким же приятным, как и день, проведенный, скажем, в торговом центре. Дождь не делает торговый центр лучше или хуже, как не может он сделать ярмарку лучше или хуже.

Секс-скандалы стали обычным делом современной президентской кампании. Даже те кандидаты, которые еще не подверглись публичному унижению, должны не спать ночами, размышляя о том, какие подробности их частной жизни все-таки останутся частными. Комментаторы говорят – убедительно, но неверно, – что такой ход событий вредит кандидатам. Они упускают из виду, что что-то заставляет потенциальных кандидатов относиться безразлично к вопросу, стоит ли им баллотироваться на пост президента. Без секс-скандалов в гонку вступит еще больше кандидатов в ущерб тем, кто в ней уже участвует. И число кандидатов будет расти до тех пор, пока участие и неучастие в ней не станут одинаково привлекательными, – точно так же, как с этим обстоят дела сегодня[5]5
  Этот аргумент неприменим к кандидатам, которые отличаются от всех остальных в каких-то важных отношениях, например, к тем, кому нечего скрывать или кому приходится скрывать слишком много.


[Закрыть].

Обозреватель Chicago Tribune Боб Грин рассказал читателям о деятельности Общества поддержки посудомойщиков, которое призывает постоянных посетителей ресторанов отступить от традиции и начать оставлять чаевые помощникам официанта, убирающим грязную посуду со столов. Как думаете, кто выиграет, если данная организация преуспеет в изменении общественного отношения к этому вопросу? Уж, конечно, не помощники официантов. Они никогда не смогут быть счастливее уборщиков, а карьерных шансов у уборщиков нет. Как только помощники официанта станут получать чаевые, уборщики станут идти в помощники официанта. В ответ заработная плата помощников официанта снизится. Уборщики будут переходить в помощники официанта до тех пор, пока все, что они будут получать в качестве чаевых, не будет вычтено из заработной платы вплоть до полной ее отмены.

Ну, и кому это выгодно? Если заработная плата помощников официанта снижается, можно уже догадаться, что в выигрыше – владелец ресторана. Но и это не так, потому что владельцы ресторана никогда не могут стать счастливее владельцев обувного магазина, а судьба владельцев обувного магазина не меняется. Когда заработная плата помощника официанта падает, а прибыль ресторана растет, обувные магазины начинают превращаться в рестораны. Тогда цены в меню начинают падать, а прибыль – сокращаться. Владельцы обувных магазинов продолжают прибывать, покуда все, что владелец экономит на заработной плате помощников официанта, не пропадет из кассы. Если каждый посетитель ресторана оставляет помощнику официанта 5 долларов в качестве чаевых, то заработная плата помощника должна сократиться на 5 долларов за один обед, а затем цена самих блюд должна сократиться на 5 долларов. Если цена упадет еще ниже, то владельцы ресторанов опережают события, а это невозможно, пока есть обувные магазины, ожидающие своего часа, чтобы стать рестораном. Так кому это выгодно? Да никому. Чаевые посетителей ресторана возвращаются к ним обратно в виде более низких цен в меню. Ничье благосостояние не изменилось. Сами посетители ресторана вполне искренне могут проявлять щедрость к помощникам официанта, но тут в дело вступает «принцип безразличия». Только владелец основного ресурса может избежать последствий «принципа безразличия». Повышенный спрос на актеров не дает самим актерам никаких преимуществ, так как профессия постоянно притягивает к себе новичков. Но повышенным спросом на Клинта Иствуда может воспользоваться только сам Клинт Иствуд, так как Клинт Иствуд является постоянным ресурсом: такого, как он, больше нет. Как только гонорары Клинта достигнут нескольких миллионов долларов за фильм, голодные актеры станут стремиться подражать ему, хотя и не слишком успешно. Если ученым удастся добиться возможности превращения одного человека в точную копию другого, то появится достаточное количество клонов Клинта Иствуда, чтобы сам Клинт Иствуд стал невостребованным.

Принцип безразличия гарантирует, что все экономические выгоды достаются владельцам постоянных ресурсов. Странный посетитель ярмарки, которому нравится мокнуть под дождем, либо не обращающий на него внимания, как и большинство людей, может извлечь выгоду из дождливой погоды. Его необычное предпочтение – постоянный ресурс. Помощник официанта, чье нетипичное обаяние помогает ему получать больше чаевых, может выиграть от изменения в привычке посетителей оставлять чаевые. Его личность является постоянным ресурсом. Если бы многие потенциальные помощники официанта были столь же обаятельны, то это не привело бы ни к какому экономическому вознаграждению.

В 1990 году президент Буш подписал новый всесторонний Закон о чистоте воздуха, который, по оценкам экспертов, обойдется бизнесменам (владельцам, поставщикам, сотрудникам и клиентам) примерно в 25 миллиардов долларов в год. Если эта оценка верна, то средней американской семье из четырех человек это будет стоить около 400 долларов в год в форме снижения доходов и заработной платы и повышения цен на потребительские товары. С другой стороны, чистый воздух является большим преимуществом, которым, как предполагают некритически настроенные наблюдатели, могут воспользоваться все, кто дышит, то есть каждый. Но способность дышать не является постоянным ресурсом. То, что умеет делать каждый, обычно не слишком хорошо вознаграждается.

Если от чистоты воздуха не выигрывают те, кто им дышит, кому тогда это выгодно? Теория подсказывает, что нам нужно искать среди владельцев постоянных ресурсов. Наиболее очевидные кандидаты – те, кто владеет недвижимостью в городах, потому что они могут установить более высокую арендную плату после того, как исчезнет смог. Закон о чистом воздухе 1990 года является фантастически сложным законодательным актом, применяемым к фантастически сложной экономике, поэтому тщательное отслеживание всех возможных Последствий его принятия стало бы фантастически сложной задачей. Но, как открыл еще Эзоп какое-то время тому назад, подробности реальности могут скрывать важные истины, которые лучше всего раскрываются в простых вымышленных историях. Эзоп назвал их баснями, а экономисты называют моделями. Вот одна из таких моделей.

Басня 1: Повесть о двух городах

Где-то в самом центре промышленного пояса США есть два небольших городка: Клинстаун и Гримивилл. Все в повседневной жизни обоих городков – посещение магазинов, работа, прогулки в парке – одинаково приятно, за исключением возможности дышать чистым воздухом. Причиной тому – сталелитейная компания Гримивилла. Ни один из жителей Гримивилла не вдыхает легкого свежего воздуха, просыпаясь по утрам, что для обитателей Клинстауна является само собой разумеющимся. Горожанам Гримивилла не только приходится дышать неприятным воздухом, из-за этого они и живут меньше. Средняя продолжительность жизни в Гримивилле на десять лет короче, чем в Клинстауне. Так зачем кому-то жить в Гримивилле? По одной простой причине: это дешевле. Дом, арендованный в Клинстауне за 10,000 долларов в год, в Гримивилле можно приобрести за 5,000 долларов. Эта разница в 5,000 долларов и удерживает людей в Гримивилле. Если бы не это, люди бы покинули Гримивилл, и арендная плата стала бы еще ниже. Для молодежи, выбирающей, где поселиться, нет никакой разницы между двумя городами. Им нравится атмосфера в Клинстауне, но им нравятся и цены на жилье в Гримивилле. На прошлой неделе городской Совет Гримивилла принял Закон о чистом воздухе, требующий от сталелитейной компании Гримивилла принятия масштабных мер по борьбе с загрязнением окружающей среды. В скором времени воздух в Гримивилле будет столь же чистым, как самый чистейший воздух в Клинстауне. И когда это произойдет, арендная плата на жилье в Гримивилле вырастет до того уровня, который мы наблюдаем в Клинстауне.

Со временем арендаторы из Гримивилла будут жить в городе-клоне Клинстауна. Будет ли им от этого лучше? Очевидно, что нет, так как, пожелай они жить в Клинстауне, они бы давным-давно туда перебрались.

Молодежь, решающая, где поселиться, не получает никакой пользы от Закона о чистом воздухе. Раньше у них был выбор между Клинстауном и Гримивиллом, и им было все равно, где жить. Теперь же у них есть выбор между двумя Клинстаунами. От этого им не стало хуже, чем было раньше, хотя и лучше тоже не стало.

В выигрыше от всего этого окажутся только собственники недвижимости в Гримивилле, потому что теперь они смогут устанавливать более высокие цены на аренду жилья. Закон о чистом воздухе – это аналог налога на сталелитейный завод Гримивилла, поступления от которого целиком распределяются между землевладельцами Гримивилла.

Вывод очевиден, но, честно говоря, обсуждение сильно упрощено. Когда мы говорим, что людям безразлично, где жить в Клинстауне и Гримивилле, мы неявно допускаем, что все находятся в схожих обстоятельствах. В действительности мир гораздо сложнее. Могут быть люди, которым не случайно хочется жить в Гримивилле, а среди них могут быть и те, кто готов платить больше за аренду жилья, но дышать чистым воздухом. Такие люди выигрывают от принятия Закона о чистом воздухе. С другой стороны, другие люди могут считать, что жизнь в прежнем Гримивилле была лучше, так как, в отличие от своих соседей, они меньше страдают от загрязненного воздуха. Эти люди проигрывают вчистую, если Гримивилл превращается в Клинстаун. Необычные предпочтения – это постоянный ресурс, из-за которого его владелец может как выигрывать, так и проигрывать.

Итак, если имеются существенные различия между теми, кто не является собственником недвижимости, то Закон о чистом воздухе оказывает на одних из них положительное влияние, а на других – отрицательное, но заранее неизвестно, какое влияние будет сильнее. С другой стороны, если пресса Гримивилла была права, разглагольствуя о том, что «чистый воздух – это нечто такое, что все мы одинаково ценим», то в выигрыше остаются лишь собственники недвижимости. Если чистый воздух стоит 5,000 долларов в год для каждого из нас, то Закон о чистом воздухе повышает арендную плату на 5,000 долларов в год для всех без исключения, кроме собственников недвижимости.

Ожидается, что Закон о чистом воздухе в Гримивилле будет стоить 10 миллионов долларов в год. Это невидимый налог, и в первом приближении поступления от него целиком распределяются между собственниками недвижимости в Гримивилле. Конечно, это довольно странный налог, так как поступления от него распределяются, не будучи даже централизованно собранными. Доходы от сдачи жилья в аренду могут вырасти примерно на 10 миллионов долларов.

Кажется странным, что экономическая политика направлена на обогащение тех людей, которые оказались собственниками недвижимости в загрязненных районах, но в силу почти всеобщего воодушевления, вызванного Законом о чистом воздухе, я приму это как данность. В том случае, если доходы от сдачи жилья в аренду в Гримивилле вырастут более, чем на 10 миллионов долларов, городской совет выполнил свою роль блестяще. Но если же они вырастут, скажем, всего на 8 миллионов долларов, то совет мог бы справиться со своей работой и получше. Вместо того чтобы принимать Закон о чистом воздухе, они могли бы просто конфисковать 9 миллионов долларов у сталелитейного завода в Гримивилле и передать их собственникам недвижимости. Такая политика была бы дешевле сталелитейной компании, предпочтительнее собственникам недвижимости и вопросом безразличия для всех остальных, кто в любом случае ничего не приобретает и не теряет от принятия Закона о чистом воздухе. Она бы также имела в числе своих преимуществ откровенность и честность: никто не смог бы заявить, что это законодательство, отвечающее интересам определенных групп, служит общественности или благородному делу. И это был бы настоящий глоток свежего воздуха.

Собственники недвижимости в Гримивилле воспользовались всеми преимуществами Закона о чистом воздухе, потому что их земля является единственным постоянным ресурсом. Постоянность земли делает ее собственников необычайно восприимчивыми к изменениям в экономической среде и создает для них необычайно сильные стимулы для лоббирования благоприятных для них изменений. Во всем мире фермеры сумели прибрать к рукам непропорционально большую долю льгот, предоставляемых государством. В Соединенных Штатах фермеры обычно платят, чтобы они не занимались возделыванием земли, но никому и в голову не придет платить хозяевам мотеля, чтобы они не сдавали номера. В этом то и загвоздка: откуда берется такая асимметрия? Кто-то скажет, что фермеры успешно нажились на романтических представлениях о семейной ферме. Но разве семейная ферма намного романтичней семейной бакалейной лавки? Почему мы субсидируем исчезающий образ жизни мелких фермеров, забывая о продуктовом магазине на углу? Принцип безразличия может предложить ответ на этот вопрос.

Владельцы мотелей и бакалейщики не прилагают таких лоббистских усилий, как фермеры, так как хорошо понимают, что не слишком выиграют от правительственных дотаций. Если бы мотелям платили за то, чтобы они не сдавали часть номеров, стоимость проживания в мотелях могла бы сначала вырасти, но в качестве ответной реакции вскоре появились бы новые мотели. В ближайшее время мотели не станут более прибыльными, чем раньше. Мотели не относятся к постоянным ресурсам. Но если имеется фиксированное количество сельскохозяйственных угодий, то новые фермы, пытающиеся воспользоваться сельскохозяйственными субсидиями, просто не смогут появиться. Фермеры могут выиграть от изменения экономической ситуации, и им имеет смысл прилагать усилия для того, чтобы предпочтительные для них изменения все же произошли.

Мое рассуждение состоит из трех шагов, и первые два я уже сделал. Первый – это принцип безразличия: когда один вид деятельности предпочтительнее другого, люди переключаются на него, пока он не перестает быть предпочтительным (или пока все не переключатся на него, если это произойдет раньше). Второй – его следствие: только постоянные ресурсы приносят экономическую выгоду. В отсутствие постоянных ресурсов принцип безразличия гарантирует, что все преимущества исчезнут в результате конкуренции. Последний шаг является следствием следствия и моралью моей следующей басни: если постоянный ресурс не принадлежит никому, никакой экономической выгоды от него нет. Если никто не владеет единственным источником выгоды, то и выгоды быть не может.

Басня 2: Спрингфилдский аквариум

Городок Спрингфилд известен прекрасным городским парком, где горожане проводят свои выходные на пикниках, гуляя и играя в софтбол. Хотя парк очень популярен среди жителей, и при хорошей погоде в выходные там отдыхает почти все население города, он очень большой, и в нем никогда не бывает многолюдно. К сожалению, в Спрингфилде нечем особенно заняться, и хотя люди любят парк, всегда идут разговоры о необходимости какого-то разнообразия. Несколько лет назад городской совет ответил на этот общественный запрос, разрешив строительство муниципального аквариума, финансируемого за счет налогов и бесплатного для посетителей.

Спрингфилдский аквариум открыт уже несколько месяцев, и это действительно первоклассное заведение. Выставки в нем прекрасны, зрелищны и информативны. Единственным недостатком аквариума является лишь то, что в нем всегда многолюдно. Ведь в Спрингфилде особо нечем заняться. Все горожане имеют практически одинаковые предпочтения и равные возможности. Поэтому, чтобы понять влияние аквариума на жизнь в Спрингфилде, рассмотрим, как он влияет на типичную спрингфилдскую семью.

Симпсоны – типичная спрингфилдская семья. В прошлую субботу Гомер Симпсон подумал, что посещение аквариума позволит разнообразить семейный досуг. Однако его сын Барт быстро напомнил ему, что посещение аквариума означает долгое и нудное стояние в очереди. Обсудив все это, семья решила прокатиться до аквариума и посмотреть, длинная ли там очередь. Если ждать придется меньше 45 минут, то они останутся в аквариуме, а если больше, то отправятся в парк.

Симпсоны, неопытные в экономической теории, не учли принцип безразличия. Во всем Спрингфилде такие семьи, как Симпсоны, готовы были стоять в очереди в аквариум максимум 45 минут. Всякий раз, когда «хвост» становился чуть короче, очередь пополнялась все новыми семьями. И всякий раз, если из-за непредвиденной задержки на входе очередь немного удлинялась, люди в «хвосте» сдавались и направлялись в парк. Очередь в аквариум всегда занимала ровно 45 минут. Этого обстоятельства Симпсоны не учли. Семейство никак не могло решить, остаться им или уехать, и, в конце концов, они решили бросить монетку.

Иногда стоять в очереди для посещения аквариума приходится не ровно 45 минут. В позапрошлую субботу, например, шел дождь. В дождливые дни в парке не так хорошо, поэтому Симпсоны готовы стоять в очереди вдвое дольше. Когда они пришли к аквариуму, то увидели как раз полуторачасовую очередь. И они снова бросали монетку.

Аквариум Спрингфилда никак не влияет на качество жизни в городе. Когда Симпсоны ждут свои 45 минут в очереди, чтобы попасть в аквариум, эта их «прогулка» не более и не менее приятна, чем посещение парка – возможность, которой можно было воспользоваться задолго до появления аквариума. Выбор между тем, что вы уже имеете, и не менее привлекательной альтернативой ничем не лучше того, что у вас уже есть, но без какой-либо альтернативы.

Симпсоны не могут получить выгоду от существования аквариума, так как они не владеют соответствующими постоянными ресурсами. Единственным постоянным ресурсом является сам аквариум, но аквариум «принадлежит» всему городу, то есть не принадлежит никому. Таким образом, нет никого конкретного, кому бы аквариум приносил выгоду.

Строительство аквариума обошлось жителям Спрингфилда в 10 миллионов долларов. Каждый цент из этой суммы был чистой социальной тратой. Если бы город потратил 10 миллионов долларов на приобретение золотых слитков, а затем выбросил их в океан, горожанам бы не стало бы от этого хуже, чем сегодня.

Мэр Спрингфилда вполне может посочувствовать своему коллеге из соседнего города Гримивилла: пережитые ими недавно события имеют много общего. Принятый в Гримивилле Закон о чистом воздухе возложил издержки на местный бизнес, а спрингфилдский аквариум переложил издержки на местных налогоплательщиков. В каждом случае ожидаемая выгода так и не была получена. Предполагалось, что Закон о чистом воздухе в Гримивилле принесет пользу всем – вместо этого он оказался выгоден только собственникам недвижимости. Предполагалось, что аквариум в Спрингфилде принесет пользу всем его посетителям; вместо этого он не приносит пользы вообще никому.

В этом смысле Спрингфилд совершил куда более серьезную ошибку, чем Гримивилл. В Гримивилле закон оказался выгодным, по крайней мере, для землевладельцев.

Это заставляет задуматься о том, как можно улучшить ситуацию в Спрингфилде: точно так же, как в Гримивилле, землевладельцы имеют право взимать арендную плату за использование своей недвижимости, можно позволить кому-нибудь в Спрингфилде взимать плату за вход в аквариум.

Предположим, например, что город Спрингфилд решает отдать аквариум кузену мэра в знак признательности за некие «заслуги перед городом». Кузен немедленно вводит плату за вход: 10 долларов с семьи. Как эта плата за вход влияет на Симпсонов? Очевидно, что это делает аквариум изначально менее желательным. Максимальное время ожидания для Симпсонов для того, чтобы попасть в аквариум в обычный день, сокращается с 45 до 10 минут. То же самое справедливо и в отношении всех их соседей, и, следовательно, фактическое время ожидания сокращается до 10 минут. Посещение аквариума теперь более затратно в долларовом выражении и менее затратно с точки зрения времени ожидания; в результате же аквариум должен оставаться не более и не менее привлекательным, чем парк. Симпсоны ценят аквариум примерно так же, как и раньше.

С учетом сокращения времени ожидания в очереди вход для Симпсонов ничего не стоит. Ничего не стоит он и для их соседей. Единственный человек, чье благосостояние зависит от платы за вход, – это кузен мэра. Если мы можем выбирать между бесплатной, но бесполезной работой муниципального аквариума и предоставлением кузену мэра возможности управлять им для собственного блага, было бы грубостью отказать ему.

Конечно, в кузене мэра нет ничего особенного; любой собственник, собирающий плату за вход, может получать пользу, не причиняя никому вреда. Возможно, городской совет сам предпочел бы начать взимать плату за вход и использовать полученные средства для развития городских служб или снижения налогов. Это пошло бы на пользу каждому горожанину Спрингфилда, не создавая никаких дополнительных издержек. Вот редкий пример самой желанной и зачастую недостижимой цели в экономической политике —настоящий «бесплатный завтрак».

Кроме того, город может продать аквариум с аукциона за наиболее высокую цену. И мы снова получаем «бесплатный завтрак». Доходы от аукциона могут быть использованы с пользой для горожан, в то время как стремление нового владельца к максимализации прибыли приносит пользу только ему самому.

Постоянные ресурсы – земля в определенном месте, уникальный аквариум, необычный навык или какие-то необычные предпочтения – приносят экономическую выгоду тем, кто владеет ими. Нет собственников – нет выгоды. Принцип безразличия гарантирует, что вся выгода либо переходит к собственнику постоянного ресурса, либо не достается никому. Экономисты склонны считать, что лучше, чтобы хоть кто-то мог извлечь выгоду из ресурсов, чем она не досталась бы вообще никому, и потому склонны считать институт собственности полезной вещью.

Экономисты любят басни. Басня необязательно должна быть правдивой или даже реальной, чтобы иметь важную мораль. Ни одна черепаха на самом деле не бегала наперегонки с зайцем, но поговорка «Тише (то есть медленно и устойчиво) едешь —дальше будешь» остается уроком с глубоким смыслом. И Гримивилл, и Спрингфилд – не что иное, как плод воображения, освобожденный от лишних деталей, которые могли бы существенно затруднить любой анализ реального мира. Но, освобождаясь от лишних деталей, можно обнаружить простые и важные истины. При его практическом применении принцип безразличия может потребовать множества оговорок: например, в определенных обстоятельствах действовать быстро, но переменчиво, может быть, лучше, чем действовать медленно, но постоянно. Тем не менее он дает нам отправную точку. Мы ожидаем, что люди будут безразличными к разным видам деятельности.

Если мы правы, то можем получить замечательные последствия. Если же мы не правы, то нам нужно задать наводящий вопрос: «Чем эта ситуация существенно отличается от жизни в Гримивилле или Спрингфилде?» и продолжить поиски. В хорошей басне —хорошая мораль, а хорошая мораль поучительна независимо от того, верна ли басня во всех мелочах или нет.