Текст книги "Полное собрание стихотворений"

Автор книги: Стивен Крейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Крейн Стивен
Полное собрание стихотворений

Стивен Крейн

Полное

собрание

стихотворений

Стихотворения из сборника "Черные всадники" – 1895

– 1

Black riders came from the sea.

There was clang and clang of spear and shield,

And clash and clash of hoof and heel,

Wild shouts and the wave of hair

In the rush upon the wind:

Thus the ride of Sin.

Черные всадники примчались с моря.

Стучали, звенели подковы и шпоры,

Бряцали, гремели щиты и латы,

Дикие крики и развевающиеся волосы

Смешались в вихре.

Так началось нашествие Греха.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Черные всадники с моря.

Лязг, лязг пик о щиты,

Стук, стук подков и копыт,

Дикие крики и волны волос

Пронеслись по ветру:

Набег греха.

Пер. Андрея Сергеева

– 2

Three little birds in a row

Sat musing.

A man passed near that place.

Then did the little birds nudge each other.

They said: "He thinks he can sing".

They threw back their heads to laugh.

With quaint countenances

They regarded him.

They were very curious,

Those three little birds in a row.

Три маленькие птички

Дремали, сидя рядком на ветке.

Невдалеке проходил человек.

Птички встрепенулись.

– Слышите? Он думает, что способен петь!

Сказали они друг другу и закатились смехом.

Потом они долго смотрели ему вслед

С искренним сочувствием.

Они были так забавны,

Эти три маленькие птички!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 3

In the desert

I saw a creature, naked, bestial,

Who, squatting upon the ground,

Held his heart in his hands,

And ate of it.

I said: "Is it good, friend?"

"It is bitter-bitter," he answered;

"But I like it

Because it is bitter,

And because it is my heart."

В пустыне

Я встретил человека – нагого, дикого;

Сидя на корточках,

Он держал в руках свое сердце

И грыз его.

Я спросил: – Вкусное ли оно, друг?

– Оно горькое, горькое! – ответил человек,

Но мне нравится его грызть,

Потому что оно горькое

И потому что это мое сердце.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

В пустыне

Некто голый, звероподобный

Сидел на корточках,

Держал в руках свое сердце

И ел его.

Я спросил: – Что, вкусное?

Он ответил: – Горькое – горькое,

Но мне нравится,

Что оно горькое,

Потому что это мое сердце.

Пер. Андрея Сергеева

– 4

Yes, I have a thousand tongues,

And nine and ninety-nine lie.

Though I strive to use the one,

It will make no melody at my will,

But is dead in my mouth.

Да, тысяча языков у меня во рту,

Но девятьсот девяносто девять лгут.

Я надеялся, что последний

Поможет мне пропеть то, что я хочу,

Но он застыл во рту как мертвый.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 5

Once there came a man

Who said:

"Range me all men of the world in rows."

And instandy

There was terrific clamor among the people

Against being ranged in rows.

There was a loud quarrel, world-wide.

It endured for ages;

And blood was shed

By those who would not stand in rows,

And by those who pined to stand in rows.

Eventually, the man went to death, weeping.

And those who stayed in bloody scuffle

Knew not great simplicity.

Однажды выискался человек,

Сказавший:

– Постройте мне всех людей на Земле в шеренги!

Немедленно поднялся страшный шум

Люди не желали строиться в шеренги.

Весь мир охватила междоусобная война;

Она продолжалась долгие годы.

Пролилась кровь людей,

Терпеливо стоящих в шеренгах

И не согласных в них вставать.

В конце концов тот человек, стенавший от страха,

Был предан казни.

Люди, пережившие эти кровавые времена,

Избавились от былой наивности.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Явился некогда человек,

Сказавший:

"Постройте мне всех людей всего мира в шеренги".

И сразу

Ужасный ропот начался в народе

Против того, чтобы строиться в шеренги.

И шумная свара пошла по целому миру,

И длилась она веками;

И кровь проливали

Те, что не желали стоять в шеренгах,

И те, что жаждали стоять в шеренгах.

И умер тот человек, и перед смертью плакал.

А те, что выстояли в кровавой схватке,

Так и не поняли простую истину.

Пер. Владимира Британишского

– 6

God fashioned the ship of the world carefully.

With the infinite skill of an all-master

Made He the hull and the sails,

Held He the rudder

Ready for adjustment.

Erect stood He, scanning His work proudly.

Then-at fateful time-a wrong called,

And God turned, heeding.

Lo, the ship, at this opportunity, slipped slyly,

Making cunning noiseless travel down the ways.

So that, forever rudderless, it went upon the seas

Going ridiculous voyages,

Making quaint progress,

Turning as with serious purpose

Before stupid winds.

And there were many in the sky

Who laughed at this thing.

Бог заботливо снарядил корабль мироздания.

С прирожденной сноровкой мастера на все руки

Сладил он остов и паруса,

Держал в руках и руль,

Собираясь его приделать.

Тут распрямился Бог, с гордостью взирая

на свою работу.

Вдруг – в это роковое мгновенье

его по ошибке окликнули

И он повернулся узнать, в чем дело.

Корабль же – смотрите-ка – улучив момент,

Мягко, бесшумно соскользнул в воду.

С тех пор, навеки лишенный руля,

плывет он по морям,

Следуя непредсказуемым курсом,

Заходя случайно в гавани прогресса,

Подчиняясь любой прихоти шальных ветров,

Словно голосу разума.

И многие на небесах

Потешаются над этим.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Господь построил корабль мирозданья тщательно.

Со всей искусностью величайшего мастера

Сделал Он корпус и паруса,

И руль держал Он в руках,

Собираясь его приладить.

И стоял Он гордо, любуясь своей работой.

И тут, в роковую минуту, что-то случилось,

Бог повернулся взглянуть, в чем дело,

Корабль улучил момент и, ловкий, лукавый,

Тихонько-тихонько – шасть

– и скользнул со стапеля,

И, навек оставшийся без руля, пошел по морям,

Блуждая причудливыми путями,

Совершая странные эволюции,

Следуя самым серьезным образом

Дуростям ветров.

И были многие на небе,

Смеявшиеся над этим.

Пер. Владимира Британишского

– 7

Mystic shadow, bending near me,

Who art thou?

Whence come ye?

And-tell me-is it fair

Or is the truth bitter as eaten fire?

Tell me!

Fear not that I should quaver,

For I dare-I dare.

Then, tell me!

О таинственная тень, неразлучная со мною,

Кто ты?

Откуда ты явилась?

Скажи мне, торжествует ли справедливость,

Или тебе ведомо нечто,

жгущее тебя, как раскаленный уголь?

Поверь мне свою тайну!

Не бойся, я не оробею,

У меня достанет мужества.

Итак, расскажи мне все!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 8

I looked here;

I looked there;

Nowhere could I see my love.

And-this lime

She was in my heart.

Truly, then, I have no complaint,

For though she be fair and fairer,

She is none so fair as she

In my heart.

Я искал вокруг,

Я искал вдали;

Нигде не мог я найти себе возлюбленную.

Но все это время

Любимая была в моем сердце.

Я ни о чем не сожалею

Как бы прекрасна ни оказалась моя избранница,

Ей никогда не сравниться с тою,

Чей образ живет в моем сердце.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 9

I stood upon a high place,

And saw, below, many devils

Running, leaping.

And carousing in sin.

One looked up, grinning,

And said: "Comrade! Brother!"

Я стоял на возвышении,

А внизу было множество чертей,

Бегающих, скачущих,

Упивающихся Грехом.

Один посмотрел вверх, усмехаясь,

И сказал мне: – Товарищ! Брат!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 10

Should the wide world roll away,

Leaving black terror,

Limitless night,

Nor God, nor man, nor place to stand

Would be to me essential,

If thou and thy white arms were there,

And the fall to doom a long way.

Когда б огромный шар земной укатился прочь,

Оставив после себя лишь черный ужас,

Беспросветную ночь,

Ни Бог, ни люди, ни место, где я окажусь,

Все это не имело бы для меня значения,

Если б рядом я видел тебя и твои белоснежные руки,

И прежде чем исчезнуть, мы прошли бы долгий путь.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 11

In a lonely place,

I encountered a sage

Who sat, all still,

Regarding a newspaper.

He accosted me:

"Sir, what is this?"

Then I saw that I was greater,

Aye, greater than this sage.

I answered him at once:

"Old, old man, it is the wisdom of the age."

The sage looked upon me with admiration.

В уединенном месте

Я набрел на мудреца,

Который спокойно сидел,

Перелистывая газету.

Он спросил меня:

– О господин, что это такое?

Тогда я почувствовал свое превосходство,

Да, превосходство над этим мудрецом.

Я тотчас ответил ему:

– О старый, старый человек, здесь пишут то,

Что в наш век считается мудростью.

Мудрец посмотрел на меня с восхищением.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

В уединенном месте

Я встретил мудрого мужа,

Который сидел в раздумье,

Разглядывая газету.

Он обратился ко мне:

"Сударь, что это за вещь?"

И я увидел, что я умнее,

Да, да, умнее этого мудрого мужа.

Я ответил ему мгновенно:

"Старик, это разум нашего века".

Мудрец посмотрел на меня с восхищеньем.

Пер. Владимира Британишского

– 12

"And the sins of the fathers shall be visited upon the

heads of the children, even unto the third and fourth

generation of them that hate me."

Well, then, I hate Thee, unrighteous picture;

Wicked image, I hate Thee;

So, strike with Thy vengeance

The heads of those little men

Who come blindly.

It will be a brave thing.

И грехи отцов падут на головы

детей вплоть до третьего и

четвертого колена ненавидящих меня.

Да, потому я ненавижу тебя, неправедный кумир,

Злобный идол, я ненавижу тебя.

Так бей же, мстительный Бог,

По головам младенцев,

Что являются на свет не по своей воле.

Это ведь столь доблестное деяние!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 13

If there is a witness to my little life,

To my tiny throes and struggles,

He sees a fool;

And it is not fine for gods to menace fools.

Если есть там, наверху, кто-то

Наблюдающий за моей незаметной жизнью,

За моими маленькими горестями и скромными победами,

Он видит пред собой глупца.

Но богам не подобает гневаться на глупцов.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 14

There was crimson clash of war.

Lands turned black and bare;

Women wept;

Babes ran, wondering.

There came one who understood not these things.

He said: "Why is this?"

Whereupon a million strove to answer him.

There was such intricate clamor of tongues,

That still the reason was not.

Гремел багровый гром войны.

Опустошенная земля почернела,

Женщины плакали,

Дети метались в испуге.

Вдруг объявился человек,

Который не мог постичь смысл происходящего.

Он спросил: – Зачем все это?

Тотчас миллионы людей захотели ему ответить.

Поднялся нестройный многоголосый гвалт,

Но ответа на этот вопрос не было.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Звучал багряный гул войны.

Земля чернела и чахла;

Женщины плакали;

Дети бежали, ошеломленные.

Один человек не видел, в чем же тут смысл.

Он спрашивал: "Ради чего?"

Зашумел миллион желавших ему объяснить.

Такой был нечленораздельный гвалт,

Что смысла не было слышно.

Пер. Владимира Британишского

– 15

"Tell brave deeds of war."

Then they recounted tales:

"There were stern stands

And bitter runs for glory."

Ah, I think there were braver deeds.

– Расскажите о героизме на войне.

И они рассказывали сказки:

– Солдаты стойко удерживали позиции

И шли тернистыми дорогами к славе.

Ах, я думаю, там совершались

Более героические поступки!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 16

Charity, thou art a lie,

A toy of women,

A pleasure of certain men.

In the presence of justice,

Lo, the walls of the temple

Are visible

Through thy form of sudden shadows.

Милосердие, ты – ложь,

Игрушка для женщин,

Забава для иных мужчин.

В присутствии Справедливости – смотритe-ка

Стены твоего храма прозрачны,

И сквозь них видна твоя сущность

Игра теней.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 17

There were many who went in huddled procession,

They knew not whither;

But, at any rate, success or calamity

Would attend all in equality.

There was one who sought a new road.

He went into direful thickets,

And ultimately he died thus, alone;

But they said he had courage.

Много было людей, шагавших толпою.

Они не знали, куда идут,

Но что бы их ни ожидало – успех или неудача

Это становилось их общей судьбой.

Был один человек, искавший новый путь.

Он забрел в непроходимые дебри

И в конце концов умер там в одиночестве.

Остальные признали, что он был не лишен мужества.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Было великое множество двигавшихся толпою,

Не ведая куда;

Но, как бы там ни было, бедствие или победу

Они поделят на всех.

Был некто один, искавший новой дороги.

Он забрел в невероятные дебри,

И кончилось тем, что он так и погиб, один;

Но, говорят, он был храбр.

Пер. Владимира Британишского

– 18

In Heaven,

Some little blades of grass

Stood before God.

"What did you do?"

Then all save one of the little blades

Began eagerly to relate

The merits of their lives.

This one stayed a small way behind,

Ashamed.

Presently, God said:

"And what did you do?"

The little blade answered: "Oh, my Lord,

Memory is bitter to me,

For, if I did good deeds,

I know not of them."

Then God, in all His splendor,

Arose from His throne.

"Oh, best little blade of grass!" He said.

На небесах

Предстали перед Богом

Маленькие травинки.

– Что вы свершили в жизни? – спросил он.

И все, кроме одной,

С готовностью начали перечислять

Свои заслуги.

Лишь одна травинка

Стояла позади, пристыженная.

Наконец Бог спросил ее:

– А ты что свершила в жизни?

– Господи, – ответила маленькая травинка,

Я не в силах это припомнить.

Если я и делала что-то хорошее,

То не ведала этого.

Тут Бог поднялся с трона

Во всем блеске своего величия.

– О достойнейшая из всех травинок! – воскликнул он.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

На Небе

Маленькие травинки

Предстали пред Богом.

– Что вы сделали в жизни?

И все травинки, кроме одной,

Начали бойко расхваливать

Свои добродетели.

А одна стояла поодаль,

Смущенная.

И Бог спросил ее:

– А ты что сделала в жизни?

– Господи, – отвечала травинка,

Если я хоть когда

И сделала доброе дело,

То теперь ничего не помню.

И Бог во всей своей славе,

Восстав с престола, сказал ей:

– О лучшая из травинок!

Пер. Андрея Сергеева

– 19

A god in wrath

Was beating a man;

He cuffed him loudly

With thunderous blows

That rang and rolled over the earth.

All people came running.

The man screamed and struggled,

And bit madly at the feet of the god.

The people cried:

"Ah, what a wicked man!"

And

"Ah, what a redoubtable god!"

Бог в гневе

Избивал человека,

Наносил ему

Оглушительные, громоподобные удары;

Весь шар земной ходил ходуном.

Отовсюду сбежались люди.

Человек кричал, отбивался

И в исступлении кусал Бога за ноги.

Люди восклицали:

– Ах, какой нехороший человек!

И добавляли:

– Ах, какой грозный Бог!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 20

A learned man came to me onge.

He said: "I know the way,-come."

And I was overjoyed at this.

Together we hastened.

Soon, too soon, were we

Where my eyes were useless,

And I knew not the ways of my feet.

I clung to the hand of my friend;

But at last he cried: "I am lost."

Однажды пришел ко мне ученый человек.

Он сказал: – Я знаю путь. Пойдем!

Я очень обрадовался.

Не теряя времени, мы отправились в дорогу.

Скоро, очень скоро очутились мы там,

Где глаза мои ничего не видели

И я не знал, куда ступаю.

Я крепко держался за руку моего друга,

Но в конце концов он вскричал: – Я погиб!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 21

There was, before me,

Mile upon mile

Of snow, ice, burning sand.

And yet I could look beyond all this,

To a place of infinite beauty;

And I could see the loveliness of her

Who walked in the shade of the trees.

When I gazed,

All was lost

But this place of beauty and her.

When I gazed.

And in my gazing, desired,

Then came again

Mile upon mile,

Of snow, ice, burning sand.

Предо мною

На сотни миль

Простирались снега, льды, раскаленные пески.

Но я сумел заглянуть еще дальше

И открылась мне там первозданная красота;

Заметил я и прелесть той,

Что прогуливалась в тени деревьев.

Когда глядел я на это

Все вокруг меркло

Перед красотою тех мест и Ее красотою.

Когда глядел я на это,

Устремившись туда душой,

Вновь стали видны мне

Простирающиеся на сотни миль

Снега, льды, раскаленные пески.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Предо мною,

Миля за милей,

Были снега и льды и жгучий песок.

Но взглядом я досягал из этих пределов

До бесконечно прекрасных мест;

И мог я увидеть ее, во всей красоте,

Гулящую под сенью деревьев.

Когда я глядел,

Все исчезало,

Кроме нее и этих прекрасных мест.

Когда я глядел

И, заглядевшийся, грезил.

А потом опять предо мною,

Миля за милей,

Были снега и льды и жгучий песок.

Пер. Владимира Британишского

– 22

Once I saw mountains angry,

And ranged in battle-front.

Against them stood a little man;

Aye, he was no bigger than my finger.

I laughed, and spoke to one near me:

"Will he prevail?"

"Surely," replied this other;

"His grandfathers beat them many times."

Then did I see much virtue in grandfathers,

At least, for the little man

Who stood against the mountains.

Однажды я увидел, как рассерженные горы

Выстроились в боевом порядке,

Им бросил вызов маленький человечек;

Поверьте, он был ростом чуть ли не с мою ладонь.

Я засмеялся и спросил соседа:

– Неужто он возьмет верх?

– Конечно, – ответил тот,

Его предки покоряли их много раз.

Тогда я понял, как полезно иметь таких предков;

По крайней мере, для маленького человека,

Которому противостоят горы.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Однажды я видел, как горы гневались

И выстраивались в боевой порядок.

Против них стоял маленький человечек;

Ей-ей, он был не больше моего пальца.

Я рассмеялся и сказал одному поблизости:

"Разве он одолеет?".

"Разумеется, – возразил мне тот,

Его деды бивали их не единожды".

И я увидел, что есть-таки доблесть в дедах,

По крайней мере, для маленького человечка,

Стоящего против огромных гор.

Пер. Владимира Британишского

– 23

Places among the stars,

Soft gardens near the sun,

Keer your distant beauty;

Shed no beams upon my weak heart.

Since she is here

In a place of blackness,

Not your golden days

Nor your silver nights

Can call me to you.

Since she is here

In a place of blackness,

Here I stay and wait.

Лужайки среди звезд,

Тихие сады близ Солнца,

Не маните меня своей дальней красотой,

Не струите лучи на мое беззащитное сердце.

С тех пор как Она здесь,

В этом средоточии тьмы,

Не прельщает меня

Ни ваше полуденное золото,

Ни серебристое сиянье ваших ночей.

С тех пор как Она здесь,

В этом средоточии тьмы,

Стою и я здесь в ожидании.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 24

I saw a man pursuing the horizon;

Round and round they sped.

I was disturbed at this;

I accosted the man.

"It is futile," I said,

"You can never-"

"You lie," he cried,

And ran on.

Я встретил человека, что гнался за Горизонтом

Так и бежал за ним вокруг света.

Меня охватило волнение.

Я обратился к нему:

– Послушай, – сказал я, – это пустая затея.

Тебе никогда не удастся...

– Лжешь! – крикнул он

И побежал дальше.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Человек гнался за горизонтом,

Горизонт от него ускользал.

Я увидел, встревожился

И сказал человеку:

– Это немыслимо,

Ты никогда...

– Врешь! – крикнул он

И продолжил погоню.

Пер. Андрея Сергеева

– 25

Behold, the grave of a wicked man,

And near it, a stern spirit.

There came a drooping maid with violets,

But the spirit grasped her arm.

"No flowers for him," he said.

The maid wept:

"Ah, I loved him."

But the spirit, grim and frowning;

"No flowers for him."

Now, this is it

If the spirit was just,

Why did the maid weep?

Взгляни – вот могила грешника;

Ее стережет неумолимый дух.

Печальная дева подошла к могиле с букетом фиалок,

Однако дух остановил ее руку.

– Никаких цветов ему, – сказал дух.

Дева заплакала:

– Ах! Я его любила.

Но дух, мрачный и непреклонный, повторил;

– Никаких цветов ему!

Теперь рассуди

Если дух поступил по справедливости,

Почему же плакала дева?

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 26

There was set before me a mighty hill,

And long days I climbed

Through regions of snow.

When I had before me the summit-view,

It seemed that my labor

Had been to see gardens

Lying at impossible distances.

Огромная гора возвышалась предо мною,

Много дней я взбирался по склону ее,

Покрытому вечными снегами.

Когда взошел я на вершину и огляделся,

Оказалось, что я карабкался на гору лишь затем,

Чтобы увидеть прекрасные сады,

До которых мне никогда не дойти.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 27

A youth in apparel that glittered

Went to walk in a grim forest.

There he met an assassin

Attired all in garb of old days;

He, scowling through the thickets,

And dagger poised quivering.

Rushed upon the youth.

"Sir," said this latter,

"I am enchanted, believe me,

To die, thus,

In this medieval fashion,

According to the best legends;

Ah, what joy!"

Then took he the wound, smiling,

And died, content.

Юноша в богатом, сверкающем одеянии

Отправился на прогулку в дремучий лес.

Там повстречал он убийцу,

Облаченного в средневековый костюм.

Заметив за кустами юношу,

Убийца ринулся на него

С занесенным кинжалом.

– Сэр, – сказал юноша,

Поверьте, я всегда мечтал

Встретить смерть вот так,

На старинный лад,

Точно в древней легенде.

Ах, как я рад!

Он с улыбкой подставил грудь под удар кинжала

И умер, удовлетворенный.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 28

"Truth," said a traveller,

"Is a rock, a mighty fortress;

Often have I been to it,

Even to its highest tower,

From whence the world looks black."

"Trurh," said a traveller,

"Is a breath, a wind,

A shadow, a phantom;

Long have I pursued it,

But never have I touched

The hem of its garment."

And I believed the second traveller;

For truth was to me

A breath, a wind,

A shadow, a phantom,

And never had I touched

The hem of its garment.

– Правда, – сказал странник,

Похожа на горный пик, на крепостную башню.

Я часто бывал там,

На самой вершине,

Откуда весь мир кажется черным.

– Правда, – сказал другой странник,

Похожа на вздох, на легкий ветерок,

Неуловимую тень или виденье.

Долго я гнался за нею,

Но ни разу не коснулся

Даже края ее одеяния.

И поверил я второму страннику,

Потому что Правда была для меня

Вздохом, легким ветерком,

Неуловимой тенью, виденьем,

И ни разу не коснулся я

Даже края ее одеяния.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 29

Behold, from the land of the farther suns

I returned.

And I was in a reptile-swarming place,

Peopled, otherwise, with grimaces,

Shrouded above in black impenelrableness.

I shrank, loathing.

Sick with it.

And I said to him:

"What is this?"

He made answer slowly:

"Spirit, this is a world;

This was your home."

Вот вернулся я из страны далеких солнц

И оказался в таком месте,

Где кишмя кишели гады.

Они шипели, ползали, извивались,

Пытаясь преодолеть незримую преграду.

Я отпрянул в отвращении

Зрелище было тошнотворное.

Потом я спросил:

– Господи, что это такое?

Последовал неторопливый ответ:

– О душа, это мир;

Здесь ты жила,

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 30

Supposing that I should have the courage

To let a red sword of virtue

Plunge into my heart,

Letting to the weeds of the ground

My sinful blood,

What can you offer me?

A gardened castle?

A flowery kingdom?

What? A hope?

Then hence with your red sword of virtue.

Ты полагаешь, что я должен, набравшись мужества,

Допустить, чтобы алый меч Добродетели

Вонзился в мое сердце,

Проливая на траву

Мою грешную кровь.

Что же ты предложишь мне за это?

Дворец, утопающий в зелени?

Богатое королевство?

Что? Надежду?

И с ней, конечно, твой алый меч Добродетели?

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 31

Many workmen

Built a huge ball of masonry

Upon a mountain-top.

Then they went to the valley below,

And turned to behold their work.

"It is grand," they said;

They loved the thing.

Of a sudden, it moved:

It came upon them swiftly;

It crushed them all to blood.

But some had opportunity to squeal.

Артель рабочих

Соорудила огромный каменный шар

На вершине горы.

Потом труженики спустились в долину

И, обернувшись, стали любоваться делом рук своих.

– Это грандиозно, – говорили они.

Им нравилось их творение.

Вдруг шар качнулся и покатился вниз;

Он мгновенно настиг людей

И раздавил их всех.

Некоторые, правда, успели вскрикнуть.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Многие каменщики

Сложили огромный кирпичный шар

На вершине горы.

Затем они спустились в долину

И обозрели свое творение.

– Величественно, – сказали они;

Шар им нравился.

И вдруг он покачнулся

И покатился на них

И мгновенно всех раздавил.

Но некоторые успели взвизгнуть.

Пер. Андрея Сергеева

– 32

Two or three angels

Came near to the earth.

They saw a fat church.

Little black streams of people

Came and went in continually.

And the angels were puzzled

To know why the people went thus,

And why they stayed so long within.

Два или три ангела

Пролетали низко над землей.

Они увидели роскошный храм;

К нему со всех сторон

Узкими темными ручейками стекались люди

И исчезали внутри.

Ангелы не могли понять,

Почему все люди идут в одно и то же место

И остаются там так долго.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 33

There was One I met upon the road

Who looked at me with kind eyes.

He said: "Show me of your wares."

And I did,

Holding forth one.

He said: "It is a sin."

Then I held forth another.

He said: "It is a sin."

Then I held forth another.

He said: "It is a sin."

And so to the end.

Always He said:"It is a sin."

At last, I cried out:

"But I have none other."

He looked at me

With kinder eyes.

"Poor soul," He said.

Во время странствий я встретил человека.

Он посмотрел на меня участливо и сказал:

– Покажи, над чем ты трудишься.

Я достал из мешка

Одно из моих изделий.

Человек сказал: – Это грех.

Тогда я извлек другое.

Человек сказал: – И это грех.

Я показал ему еще одно.

Он сказал: – Это тоже грех.

И так до самого конца

Он все время повторял: – Это грех.

Наконец я вскричал:

– Но у меня больше ничего нет!

Он посмотрел на меня

С ангельской добротой

И произнес: – Бедная душа!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 34

I stood upon a highway,

And, behold, there came

Many strange pedlers.

To me each one made gestures,

Holding forth little images, saying;

"This my pattern of God.

Now this is the God I prefer."

But I said: "Hence!

Leave me with mine own,

And take you yours away;

I can't buy of your patterns of Cod,

The little gods you may rightly prefer."

Я стоял на пригорке,

И столпились вокруг меня

Странного вида бродячие торговцы.

Каждый подавал мне знаки,

Протягивал маленький образок

И говорил: – Вот изображение моего Бога.

Это Бог, которого предпочитаю я.

Тогда я крикнул им: – Прочь!

Уберите ваши образки,

Оставьте мне моего собственного Бога.

Я не могу покупать изображения чужих богов,

Пусть даже вы искренне в них верите.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 35

A man saw a ball of gold in the sky,

He climbed for it,

And eventually he achieved it

It was clay.

Now this is the strange part:

When the man went to the earth

And looked again,

Lo, there was the ball of gold.

Now this is the strange part:

It was a ball of gold.

Aye, by the heavens, it was a ball of gold.

Человек увидел в небе золотой шар.

Он стал взбираться на небо

И наконец добрался до шара.

Тот оказался глиняным.

Но вот что странно:

Когда человек спустился на землю

И снова посмотрел вверх

Шар опять был золотым.

О чудо! Это был золотой шар.

Клянусь небесами!

Это был золотой шар.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Человек увидал в небе золотой шар;

Он полез за ним

И в конце концов добрался к нему

Шар был глиняный.

И вот что странно:

Когда человек вернулся на землю

И опять посмотрел в небо,

Там был золотой шар.

И вот что странно:

Это был золотой шар.

Клянусь небом, это был золотой шар.

Пер. Андрея Сергеева

– 36

I met a seer.

He held in his hands

The book of wisdom.

"Sir," I addressed him,

"Let me read."

"Child-" he began.

"Sir," I said,

"Think not that I am a child,

For already I know much

Of that which you hold.

Aye, much."

He smiled.

Then he opened the book

And held it before me.

Strange that I should have grown so suddenly blind.

Я встретил пророка.

В руках он держал

Книгу мудрости.

– О господин, – обратился я к нему,

Позволь мне заглянуть в нее.

– Дитя... – начал он.

– О мудрец, – перебил я его,

Не думай, что я ребенок,

Я ведь многое уже знаю

Из того, что здесь написано.

Да, многое!

Он засмеялся,

Потом раскрыл книгу

Перед моими глазами.

Удивительная вещь: я сразу ослеп.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Я встретил пророка.

Он держал в руках

Книгу мудрости.

– Господин, – попросил я,

Позволь почитать.

– Дитя, – начал он.

– Господин, – перебил я,

Не думай, что я дитя,

Ибо я уже знаю много

Из того, что ты держишь;

Да, много.

Он улыбнулся

И он открыл свою книгу

И показал мне.

Странно, что я так внезапно ослеп.

Пер. Владимира Британишского

– 37

On the horizon the peaks assembled;

And as I looked,

The march of the mountains began.

As they marched, they sang:

"Aye! We come! We come!"

На горизонте сгрудились скалы.

Стоило мне взглянуть туда

Горы пошли в наступление.

Приближаясь, они пели:

– Смотри! Мы идем! Мы идем!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

На горизонте горы группировались;

И пока я глядел,

Эти гиганты двинулись в наступленье.

Двигаясь, они пели:

"Да! Мы придем! Мы придем!".

Пер. Андрея Сергеева

– 38

The ocean said to me once:

"Look!

Yonder on the shore

Is a woman, weeping.

I have watched her.

Go you and tell her this,

Her lover I have laid

In cool green hall.

There is wealth of golden sand

And pillars, coral-red;

Two white fish stand guard at his bier.

"Tell her this

And more,

That the king of the seas

Weeps too, old, helpless man.

The bustling fates

Heap his hands with corpses

Until he stands like a child

With surplus of toys."

Океан сказал мне однажды:

– Смотри!

Вон там, на берегу,

Рыдает женщина.

Я все гляжу на нее...

Пойди и скажи ей вот что:

Ее возлюбленного уложил я

В моих прохладных зеленых чертогах

На ложе из золотого песка,

Между красных коралловых колонн;

Две белые рыбы стоят на страже у изголовья.

Скажи ей это

И добавь еще, что царь морской.

Дряхлый, беспомощный старец,

Плачет тоже.

Нетерпеливый Рок

Сложил ему на руки столько мертвых тел,

Что он теперь напоминает ребенка,

Стоящего с грудой игрушек.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 39

The livid lightnings flashed in the clouds;

The leaden thunders crashed.

A worshipper raised his arm.

"Hearken! Hearken! The voice of God!"

"Not so," said a man.

"The voice of God whispers in the heart

So softly

That the soul pauses,

Making no noise,

And strives for these melodies,

Distant, sighing, like faintest breath,

And all the being is still to hear."

Огненные нити молний сверкали среди туч,

Раздавался оловянный грохот грома.

Богомолец воздел руки:

– Внимайте! Внимайте! Вот он, голос Бога!

– Неправда, – сказал человек,

Голос Бога звучит в наших сердцах нежным шепотом;

Он настолько тих,

Что душа замирает, прислушиваясь,

И жадно ловит мелодичные звуки,

Далекие, еле слышные, похожие на легкие вздохи;

В такие минуты мы застываем,

Всецело обратившись в слух.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

– 40

And you love me?

I love you.

You are, then, cold coward.

Aye; but, beloved,