Текст книги "Сады Луны (др. перевод)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Крокус перевернул монету. Вот так так! Снова профиль, на этот раз женский и смотрит в другую сторону. Надпись тут была выполнена в другом стиле – наклонённой влево штриховкой. Женщина казалась юной и похожей на молодого человека; в её лице не было ничего весёлого, она показалась вору холодной и непреклонной.

Металл был старый, тут и там проглядывали полоски чистой меди, а вокруг лиц скопилась патина. Монета казалась на удивление тяжёлой, но он заподозрил, что вся её ценность – в уникальности. Ему приходилось держать в руках деньги Низин, Генабакиса, Амат-Эля и даже рифлёные бруски сегулехов, но никогда он не видел ничего, похожего на эту монету.

Откуда же она упала? Может, откуда-то выпала и затерялась в его одежде? Или он просто задел её ногой, когда шёл по крыше? Или она была среди сокровищ девицы Д'Арле? Крокус пожал плечами. В любом случае монетка упала очень вовремя.

К этому времени ноги принесли его к Восточным воротам. Сразу за городской стеной вдоль дороги, которая называлась Джатемова Напасть, теснились убогие домишки Напастина города: туда-то и шёл вор. Днём ворота были открыты, и медлительные повозки с овощами запрудили узкий проход. Среди них, как он заметил, проталкиваясь с краю, были и первые фургоны беженцев из Крепи – тех, что смогли проскользнуть сквозь кольцо осады во время битвы, пересекли равнину Рхиви, перевалили за Гадробийские холмы и вышли на Джатемову Напасть. На их лицах он увидел яростное отчаяние и изнеможение: холодными глазами они осматривали скромные укрепления города, понимая, что бегством выиграли лишь немного времени, но сейчас они слишком устали, чтобы волноваться об этом.

Встревоженный увиденным, Крокус поспешил к самому большому зданию Напастина города – покосившейся таверне. Над дверью висела вывеска, на которой десятки лет назад кто-то нарисовал трёхногого барана. По мнению вора, это изображение не имело ничего общего с названием таверны – «Вепревы слёзы». Продолжая сжимать в руке монету, Крокус вошёл и остановился на пороге.

Несколько перекошенных лиц повернулись к нему, но потом снова уткнулись в кружки. В тёмном углу напротив, за столом, Крокус заметил знакомую фигуру, которая вскинула над головой руки и отчаянно ими жестикулировала. Губы вора растянулись в улыбке, и он шагнул вперёд.

– …и тогда Крупп движеньем столь быстрым, что никто его не заметил, схватил королевскую корону и скипетр с крышки саркофага. Слишком много жрецов в этой гробнице, думает тогда Крупп, одним меньше – и всем будет легче, если только не прервётся пыльное дыханье мёртвого короля и призрак его не пробудится. Многажды в прошлом сталкивался Крупп с гневом призраков в безднах Д'река, когда они вычитывали список своих прижизненных преступлений и оплакивали жестокую потребность пожрать мою душу – а-а-а! Всегда Крупп был неуловим для таких растрёпанных духов и их невнятных бормотаний…

Крокус положил руку на мягкое плечо Круппа, и сияющее круглое лицо повернулось к нему.

– Ага! – воскликнул Крупп, взмахнул рукой и объяснил своему одинокому соседу по столу: – Прежний ученик явился, дабы, как должно, почтить учителя! Крокус, садись, где душа твоя пожелает. Любезная! Подай-ка нам ещё своего лучшего вина, да поживей!

Крокус посмотрел на человека, сидевшего напротив Круппа.

– Кажется, вы оба сейчас заняты.

Лицо мужчины озарилось светом надежды, и он проворно вскочил.

– О, нет-нет, – затараторил он. – Ничего срочного или важного. – Глаза незнакомца метнулись к Круппу, а потом вернулись к Крокусу. – Я и так уже собирался уходить, честное слово! Доброго дня, Крупп. До скорой встречи. – Мужчина энергично покивал головой и удалился.

– Какое торопливое созданье, – пробормотал Крупп, потянувшись к кружке с вином, которую тот забыл на столе. – Ах, только взгляни, – сказал он Крокусу и нахмурился, – полна ведь на две трети. А могло бы пропасть почём зря! – Крупп одним глотком осушил кружку и вздохнул. – Ну, теперь эта опасность миновала, хвала Дэссембрею.

Крокус сел.

– Это был твой торговый партнёр?

– Великое небо, нет! – Крупп взмахнул рукой. – Несчастный беженец из Крепи – блуждает бездомный. Ему повезло найти Круппа, чьи блестящие откровения указали ему путь…

– …вон из таверны, – со смехом закончил Крокус.

Крупп нахмурился.

Служанка принесла глиняный кувшин с кисло пахнущим вином. Крупп наполнил кружки.

– А теперь, вопрошает Крупп, что же понадобилось сему великолепно обученному юноше от своего старого учителя всех и всяческих злокозненных искусств? Или же ты вновь празднуешь победу и явился с добычей, которую следует должным образом реализовать?

– Ну да… то есть нет, не совсем так. – Крокус огляделся, а потом наклонился вперёд. – Я про прошлый раз, – шепнул он. – Я знал: будешь тут, чтобы продать барахло, которое я тебе принёс.

Крупп тоже склонился над столом, так что их лица разделяли считанные дюймы.

– Приобретения от Д'Арле? – прошептал он, подёргивая бровями.

– Именно! Ты их уже продал?

Крупп вытащил платок из рукава и вытер лоб.

– Из-за всех этих разговоров о войне торговые пути сплошь перепутались. Так что, говоря без обиняков, гм-м, пока ещё нет, признаётся Крупп…

– Отлично!

Круппа так напугал неожиданный выкрик юноши, что он даже зажмурился. Потом он приоткрыл глаза, но едва ли на щёлочку.

– Ах, вот что, Крупп понимает. Юноша желает вернуть их в собственное владение, дабы потом найти лучшее ценовое предложение?

Крокус заморгал.

– Нет, конечно нет. То есть да, я их хочу забрать. Но я их не собираюсь сбывать в другом месте. То есть со всем остальным я по-прежнему хожу к тебе. Но это – особый случай. – Тут Крокус почувствовал, как его щёки наливаются жаром, и обрадовался, что в таверне царил полумрак. – Особый случай, Крупп.

Круглое лицо Круппа растянулось в широкой улыбке.

– Ну, тогда разумеется! Должно ли мне доставить указанные приобретения сегодня же вечером? Великолепно, юноша, вопрос решён. Но скажи, сделай милость, а что это у тебя там в руке?

Крокус непонимающе поглядел на него, а потом на свою руку.

– А! Просто монетка. Я её подобрал в ту же ночь, когда обворовал Д'Арле. Орёл с обеих сторон, видишь? Две головы.

– В самом деле? Позволено ли Круппу рассмотреть сию любопытную вещицу поближе?

Крокус согласился и потянулся к кувшину с вином. Потом откинулся на спинку стула.

– Я тут подумал пойти теперь в усадьбу Орра, – небрежно заметил он, сверля глазами Круппа.

– Гм-м, – Крупп снова и снова переворачивал монетку. – Отливка низкокачественная, – проворчал он. – Чеканка – тоже никуда не годная. Что ты сказал, в усадьбу Орра? Крупп рекомендует осторожность. Дом хорошо защищён. Металлурга, который её изготовил, следовало бы повесить, да наверняка и повесили, думает Крупп. Ни много, ни мало – черновая медь. Дешёвое олово, температура слишком низкая. Сделаешь одолжение, Крокус? Если тебе не трудно, попробуй обозреть пейзаж из вон той двери. Если заметишь въезжающий в город красно-зелёный фургон торговца, Крупп будет весьма благодарен за информацию.

Крокус поднялся, пересёк зал и оказался у двери. Открыв её, он вышел наружу и осмотрелся. Никакого фургона не было и в помине. Юноша пожал плечами и вернулся внутрь. Он подошёл обратно к столу.

– Нету фургона.

– Ну и ладно, – проговорил Крупп. Он положил монету на стол. – По большому счёту, она ничего не стоит, полагает мудрый Крупп. Можешь расстаться с ней, когда тебе заблагорассудится.

Крокус поднял монетку и сунул в карман.

– Нет, я её сохраню. На удачу.

Крупп внезапно посмотрел на него сверкающими глазами, но Крокус уткнулся в кружку с вином и ничего не заметил. Толстяк отвёл взгляд и вздохнул.

– Крупп должен откланяться сей момент, дабы назначенное на нынешний вечер рандеву прошло благоприятно для всех участников.

Крокус допил вино.

– Можем вернуться вместе.

– Великолепно, – Крупп поднялся и отряхнул крошки с груди. – Ну что, в путь? – Он заметил, что Крокус смотрит на руку и хмурится. – Отчего ты сам не свой, юный друг? – проворно спросил он.

Крокус вздрогнул. Он виновато отвёл глаза и покраснел.

– Нет-нет, – промямлил вор и снова посмотрел на руку. – Я где-то рукой задел воск, – объяснил он, вытер руку о штаны и застенчиво улыбнулся. – Пойдём.

– Чудесная погода для пешей прогулки, провозглашает Крупп, мудрый во всех своих замечаниях.

Заброшенная башня находилась в осаде из разноцветья ярких навесов. На улицу Золотой круг выходили лавки и мастерские ювелиров – перед каждой стоял собственный стражник, а узкие щели между лавками вели в полуразрушенное чрево башни.

О Хинтеровой башне рассказывали много легенд, связанных со смертью и безумием, и это удерживало людей от того, чтобы селиться рядом с ней, однако для ювелиров это была только дополнительная гарантия того, что никому не придёт в голову обокрасть их драгоценнее лавки.

Когда сгустились сумерки, толпы в Золотом круге поредели, и стражники стали внимательней. Задребезжали, опускаясь на двери и окна, железные решётки, а около нескольких всё ещё открытых лавок зажглись факелы.

Мурильо вышел на Круг с дороги Третьего яруса и двинулся вперёд, задерживаясь то тут, то там, чтобы осмотреть товары ювелиров. Облачённый в переливающийся синий плащ из Маллийской пустоши, Мурильо знал, что здесь, выставляя напоказ богатство, он успокоит многие подозрения.

Придворный вошёл под навес; две соседние мастерские уже были закрыты. Ювелир – узколицый и круглоносый – хищно склонился над прилавком. Его задубевшие руки были покрыты мелкими белёсыми шрамами, похожими на вороньи следы в грязи. Одним пальцем ювелир отбивал беспокойную дробь. Мурильо приблизился, глядя в его жучьи глаза.

– Это лавка Круйта Тальентского?

– Я – Круйт, – недовольно пробурчал ювелир, словно был жестоко обижен на судьбу – Тальентский жемчуг в кровь-золоте из копей Моапа и Пояса, других таких не найдёте во всём Даруджистане. – Он наклонился вперёд и сплюнул на землю рядом с Мурильо, который невольно шагнул в сторону.

– Посетителей сегодня не было? – спросил он, вытаскивая платок из рукава и касаясь им губ.

Взгляд Круйта напрягся.

– Только один, – сказал ювелир. – Перебрал кучу гоалисских самоцветов, редких, как драконье молоко, и добытых из такого же жестокого камня. Сотня рабов гибнет за каждый камень, который удаётся вырвать у суровой горы. – Плечи Круйта вздёрнулись, а глаза забегали. – Я их храню внутри, чтоб искушение не запятнало улицу кровью.

Мурильо кивнул.

– Разумно. Он что-то купил?

Круйт ухмыльнулся, показав почерневшие обломки зубов.

– Один, но не самый лучший. Пойдёмте, я вам его покажу. – Он шагнул к боковой двери и открыл её. – Сюда.

Мурильо вошёл в лавку. Стены закрывали чёрные гардины, а в воздухе висел горький запах старого пота. Круйт провёл молодого человека в заднюю комнату, которая была ещё более зловонной и душной, чем первая. Ювелир опустил занавес между двумя комнатами и обернулся к Мурильо.

– Шевелись быстрей! Я на прилавок выложил кучу поддельных украшений и грошовых камней. Если какой-нибудь глазастый клиент заметит, придётся закрыть эту дыру. – Он пнул ногой стену, и деревянная панель повернулась на железных петлях. – Давай, чтоб тебя, влезай и передай Раллику, что Гильдия недовольна тем, как щедро он делится её секретами. Живо!

Мурильо опустился на колени и протиснулся в проход. Руками он упёрся во влажную землю, которая тут же выпачкала ему штаны на коленях. Когда дверца захлопнулась, молодой человек недовольно заворчал, а потом поднялся на ноги. Перед ним возвышалась Хинтерова башня, её покрытые плесенью камни поблёскивали в лучах заходящего солнца. Заросшая мощёная дорожка вела ко входу – каменной арке без двери, под которой затаились тени. Внутри Мурильо видел только мрак.

Корни высаженных вдоль дорожки чахлых падубов давно разломали брусчатку, так что идти было нелегко. Через минуту Мурильо осторожно шагнул под арку. Он прищурился, пытаясь что-то разглядеть в темноте.

– Раллик? – прошипел молодой человек. – Да где же ты, чтоб тебя?

За спиной у него сказали:

– Ты опоздал.

Мурильо резко развернулся, длинная и тонкая дуэльная рапира в его левой руке выскользнула из ножен и двинулась вниз, в защитную позицию, – а в правой возникла дага. Он принял низкую стойку, но потом расслабился.

– Будь ты проклят, Раллик!

Убийца удовлетворённо крякнул, поглядывая на рапиру, остриё которой ещё миг назад находилось в дюйме от его солнечного сплетения.

– Рад видеть, что реакция тебя не подводит, друг мой. Вино и пирожные тебя не одолели… пока что.

Мурильо вложил оружие в ножны.

– Я думал, ты будешь в башне.

Раллик широко раскрыл глаза и воскликнул:

– С ума сошёл? Там же призраки!

– Ты что, хочешь сказать, будто это не просто сказки, которые вы, убийцы, сочиняете, чтобы люди держались отсюда подальше?

Раллик повернулся и вышел на нижнюю террасу, с которой когда-то открывался вид на сад. Скамьи из белого камня теснились в жёсткой пожелтевшей траве, словно кости гигантского зверя. Когда Мурильо присоединился к убийце, он заметил, что под террасой раскинулся мутный, покрытый ряской пруд. Квакали лягушки, и в тёплом воздухе звенели комары.

– Иногда по ночам, – сказал Раллик, смахивая прошлогоднюю листву с одной из скамей, – призраки собираются у входа – можно подойти к ним вплотную, услышать их мольбы и угрозы. Они хотят вырваться наружу. – Он сел.

Мурильо продолжал стоять, не сводя глаз с башни.

– А что же сам Хинтер? Его призрак тоже там?

– Нет. Безумец спит внутри, так, по крайней мере, говорят. Призраки находятся в плену ночных кошмаров чародея – он их там удерживает, и даже Худ не может вырвать их, чтобы поместить в своё холодное чрево. Хочешь узнать, откуда взялись эти духи, Мурильо? – Раллик ухмыльнулся. – Войди в башню, посмотришь своими глазами.

А Мурильо ведь как раз собирался шагнуть в башню, когда Раллик окликнул его.

– Спасибо за предупреждение, – саркастически заметил он, аккуратно подобрал плащ и сел.

Раллик отмахнулся от комаров, которые вились у его лица.

– Ну что?

– Есть, – сказал Мурильо. – Самая приближённая к госпоже Орр служанка принесла их сегодня днём. – Он достал из-под плаща бамбуковый тубус, перехваченный голубой ленточкой. – Два приглашения на Празднество к госпоже Симтал, как и было обещано.

– Хорошо. – Убийца бросил быстрый взгляд на своего друга. – Что там Крупп, не принюхивался?

– Пока нет. Наткнулся на него сегодня вечером. Кажется, Крокус задумал нечто странное. Правда, – хмуро добавил Мурильо, – кто же скажет наверняка, пронюхал Крупп о чём-то или нет. В общем, пока нет признаков того, что этот скользкий карлик заподозрил, будто мы что-то задумали.

– Что ты там сказал про Крокуса?

– Да странное дело, – задумчиво проговорил Мурильо. – Когда я сегодня вечером заглянул в «Феникс», Крупп принёс малышу трофеи с его последнего дела. Ясно, что Крокус не решил ещё сменить Круппа на другого скупщика – мы бы все давно уже об этом знали.

– Это ведь была чья-то усадьба? Чья же? – уточнил Раллик.

– Семьи Д'Арле, – ответил Мурильо и потрясённо приподнял брови. – Поцелуй меня Геддерона! Девица Д'Арле! Пухленькая такая, со щёчками – её же едва ли не на каждом приёме показывают, и все разодетые юнцы так на неё пялятся, что потом приходится вытирать пол. Боги мои! Да наш воришка втрескался и хочет теперь оставить её цацки себе. Вот уж действительно: из всех безнадёжных мечтаний мальчик сумел выбрать наихудшее.

– Может быть, – тихо проговорил Раллик. – А может, и нет. Одно слово его дяде…

Огорчённое выражение покинуло лицо Мурильо.

– Небольшой толчок в верном направлении? Ну, наконец-то! Маммот будет доволен…

– Терпение, – перебил Раллик. – Чтобы превратиться из маленького воришки в образованного и влиятельного мужчину, нужно больше труда, чем готово вынести влюблённое сердце.

Мурильо нахмурился.

– Ну, уж прости, что я так обрадовался шансу спасти парню жизнь.

Раллик мягко улыбнулся:

– О такой радости никогда не сожалей.

Услышав то, каким тоном сказаны были эти слова, Мурильо вздохнул, и острая бритва его сарказма растаяла.

– Уже много лет у нас не было столько надежд, за которые стоит бороться, – тихо проговорил он.

– Путь к одной из них будет кровавым, – сказал Раллик. – Не забывай этого. Но да, сто лет такого не было. Интересно, Крупп хоть помнит другие времена?

Мурильо фыркнул.

– Память Круппа подправляется не реже раза в час. От полного распада нашего приятеля спасает только страх, что его разоблачат.

Глаза Раллика потемнели.

– Разоблачат?

Его друг глубоко задумался, но потом собрался и улыбнулся.

– Старое подозрение, не более. Он ведь скользкий, как рыба, премудрый Крупп.

Раллик хохотнул над тем, как Мурильо передразнил Круппа, и посмотрел на пруд.

– Да, – согласился он через некоторое время, – он скользкий, ничего не попишешь. – Убийца встал. – Круйт уже ждёт нас, чтобы закрыть лавку. Весь Круг уже спит, наверное.

– Точно.

Мужчины вышли с террасы, и сизый туман обвился вокруг их ног. Когда друзья оказались на дорожке, Мурильо обернулся и посмотрел на вход в башню, гадая, увидит ли он там бормочущих призраков, но под тяжёлой аркой взгляд его обнаружил лишь стену темноты. Почему-то это напугало молодого человека больше, чем любой сонм призраков, который только Мурильо мог вообразить.

Яркий солнечный свет лился из широких окон в кабинет Барука, а тёплый ветерок нёс в комнату звуки и запахи улицы. Алхимик, всё ещё в ночном халате, сидел на высоком табурете у стола с картой. В руке он держал кисточку, которую время от времени обмакивал в разукрашенную серебряную чернильницу.

Красные чернила он развёл водой и теперь покрывал ими те территории на карте, которые захватила Малазанская империя. Вся северная половина карты уже стала алой. Небольшая чистая полоска к югу от Чернопёсьего леса отмечала силы Каладана Бруда, обрамлённые с флангов двумя меньшими пятнами Багровой гвардии. Красные чернила окружали их позиции и вытянулись вниз, чтобы закрыть Крепь и остановиться у северной границы Тахлинских гор.

Шум на улице стал громче, заметил Барук, наклонившись, чтобы разметить южную границу красной волны. Что-то ремонтируют, заключил он, услышав скрип лебёдки и громкий голос, орущий на прохожих. Звук стих, а потом раздался громкий треск. Барук подпрыгнул и правым запястьем перевернул чернильницу. Красные чернила растеклись по карте.

Барук разразился проклятьями и выпрямился. Он в ужасе широко распахнул глаза, наблюдая за тем, как пятно разливается, чтобы покрыть Даруджистан, и течёт на юг до самой реки Серп. Алхимик спустился с табурета и взял тряпку, чтобы вытереть руки. Барука немало потрясло это происшествие, которое легко можно было принять за предзнаменование. Он подошёл к окну, наклонился и выглянул наружу.

Команда рабочих деловито разбирала брусчатку прямо внизу. Двое крепких мужчин размахивали кирками, а трое остальных выстроились в цепочку и передавали друг другу камни, из которых на тротуаре уже выросла небольшая куча. Бригадир стоял рядом, спиной к фургону, и изучал пергаментный свиток.

Барук нахмурился.

– Кто у нас отвечает за починку улиц? – поинтересовался он вслух.

Его внимание отвлекло тихое постукивание.

– Да?

Его слуга, Роальд, сделал шажок в комнату.

– Прибыл один из ваших агентов, господин.

Барук бросил взгляд на стол с картой.

– Пусть чуть-чуть подождёт, Роальд.

– Да, господин, – слуга шагнул назад и закрыл дверь.

Алхимик подошёл к столу и свернул испорченную карту. Из коридора донёсся громкий голос, а затем – бормотание. Барук положил карту на полку и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как вошёл его агент, за которым спешил недовольный Роальд.

Взмахом руки Барук позволил Роальду удалиться, а затем посмотрел сверху вниз на безвкусно разряженного человека.

– Добрый день, Крупп.

Роальд вышел и тихо притворил дверь.

– Лучше, чем добрый, о Барук, любезный друг Круппа. Воистину чудесный! Ты уже причастился свежего утреннего воздуха?

Барук покосился на окно.

– К несчастью, – проговорил он, – воздух за моим окном стал довольно пыльным.

Крупп замялся. Его руки потянулись к бокам, потом он вытащил из рукава платок и вытер лоб.

– Ах, верно, дорожные рабочие. Крупп миновал их по пути сюда. Весьма недружелюбные субъекты, полагает Крупп. Более того, грубые, что, впрочем, не редкость среди людей, занятых физическим трудом.

Барук указал ему на кресло. С блаженной улыбкой Крупп уселся.

– День нынче такой жаркий, – проговорил он, поглядывая на графин с вином на каминной полке.

Пропустив мимо ушей этот намёк, Барук подошёл к окну и повернулся к нему спиной. Он посмотрел на толстяка, раздумывая, сможет ли хоть разок заглянуть за невинную маску Круппа.

– Что ты слышал? – тихо спросил он.

– Что Крупп слышал? Да чего только не слышал!

Барук приподнял бровь.

– Как насчёт краткости?

Толстяк заёрзал в кресле и вытер лоб платком.

– Такая жара! – Увидев, что Барук помрачнел, Крупп продолжил: – Итак, новости. – Он наклонился вперёд и зашептал: – Говорят по углам харчевен, в тёмных подворотнях промозглых переулков, в злокозненных тенях беззвёздных ночей, в…

– Да говори уже!

– Да-да, конечно. В общем, Крупп выловил любопытный слух. Война среди убийц – ни много ни мало. Говорят, Гильдия понесла потери.

Барук повернулся к окну и уставился на улицу.

– И чью сторону приняли воры?

– Крыши стали неспокойны. Там режут глотки. Прибыли упали.

– Где Раллик?

Крупп заморгал.

– Исчез, – ответил он. – Крупп его не видал уж несколько дней.

– Война убийц. Она ведь не внутренняя?

– Нет.

– Эту новую силу уже опознали?

– Нет.

Взгляд Барука напрягся. Внизу рабочие, кажется, больше переругивались, чем трудились. Война среди убийц – это скверно. Гильдия Воркан сильна, но Империя – сильнее, если, конечно, эти новые игроки – Когти. Но что-то в происходящем решительно казалось ему странным. Раньше Императрица часто использовала подобные местные Гильдии, даже набирала из них людей. Алхимик не понимал, какую цель могла бы преследовать такая война, и это беспокоило его даже больше, чем сама война. Услышав шорох за спиной, он вспомнил о своём агенте. Барук с улыбкой обернулся.

– Можешь идти.

В глазах Круппа сверкнуло нечто такое, что поразило Барука. Одним плавным, текучим движением толстяк поднялся.

– Крупп ещё не всё сказал, мастер Барук.

Ошеломлённый алхимик кивнул Круппу, и тот продолжил:

– История эта трудна и, увы, сумбурна. – Он встал рядом с Баруком у окна, платок куда-то исчез. – Крупп может лишь предполагать – настолько, насколько возможно для человека его бесчисленных дарований. В редкие мгновения досуга, во время азартных игр и тому подобного. Под аурой Близнецов адепт может слышать, видеть, чуять, касаться вещей бесплотных, как ветер. Вкус госпожи Удачи, горькое предупрежденье Смеха Господина, – взгляд Круппа метнулся к Баруку. – Ты понимаешь, мастер?

Барук был не в силах оторвать взгляд от круглого личика толстяка. Он тихо промолвил:

– Ты говоришь об Опоннах.

Крупп снова посмотрел вниз, на улицу.

– Быть может. А быть может, это лишь безжалостная уловка, призванная сбить с толку глупого Круппа…

Глупого? Барук внутренне усмехнулся. Вот уж точно нет.

– …кто знает? – Крупп поднял руку, на его ладони лежал круглый восковой диск. – Предмет, – тихо проговорил он, не сводя глаз с диска, – который берут и дают, не спрашивая, откуда он взялся, многие ищут его, жаждут его холодного поцелуя, за который нередко закладывают саму жизнь и всё, что есть в ней. Один он – корона нищего. Во множестве – королевская причуда. Вес его – гибель, но кровь с него смоет легчайший дождь, и новый владелец не узрит и намёка на то, какая цена была за него заплачена. Он таков, каков есть, говорит Крупп, он ничего не стоит для тех, кто не утверждает обратного.

Барук вдруг понял, что вот уже некоторое время стоит, затаив дыхание. Лёгкие пылали огнём, но, лишь пересилив себя, он снова смог вздохнуть. Слова Круппа открыли ему кое-что – чувство огромных потаённых знаний и тень уверенной, твёрдой и точной руки, которая собрала их, оценила и нанесла на пергамент. Словно в библиотеку с полками чёрного дерева, томами в строгом переплёте из блестящей кожи, пожелтевшими свитками, старым столом с чернильными кляксами – Барук понял, что смог на миг заглянуть в этот чертог в голове Круппа, в тайную комнату, двери в которую были заперты для всех, кроме одного.

– Ты говоришь, – медленно произнёс Барук, пытаясь вернуться к реальности, глядя на восковой диск на ладони Круппа, – о монете.

Крупп резко сомкнул пальцы. Он обернулся и положил диск на подоконник.

– Взгляни на эти образы, мастер Барук. Они выбиты на обеих сторонах единой монеты, – на свет снова явился платок, и Крупп отступил, промокая лоб. – Ах, как же жарко, говорит Крупп!

– Налей себе вина, – пробормотал Барук.

Когда толстяк отошёл, алхимик открыл свой Путь. Он повёл пальцами, и восковой диск взмыл в воздух, медленно поднялся на уровень глаз. Барук внимательно осмотрел обращённый у нему оттиск.

– Госпожа, – прошептал он, кивая. Диск развернулся, открыв ему профиль Господина. Диск развернулся снова, и Барук широко раскрыл глаза, когда копия монеты начала вертеться всё быстрей и быстрей. Звенящий звук загудел в голове Барука. Он почувствовал, как Путь сопротивляется давлению, которое росло вместе со звуком, а потом источник силы алхимика схлопнулся.

Слабо, словно с огромного расстояния, прозвучал голос Круппа:

– Даже в этой копии, мастер Барук, живёт дыханье Близнецов. Никакой чародейский Путь не устоит перед таким ветром.

Диск всё ещё вертелся перед Баруком – смазанное серебристое пятно. Вокруг него появилась тонкая дымка. Горячие капли брызнули в лицо алхимику, и он отступил на шаг назад. Тающий всё быстрей и быстрей воск полыхнул голубоватым огнём. А миг спустя – исчез; и звенящий звук, а вместе с ним и давление, резко оборвались.

Внезапная тишина наполнила голову Барука болью. Дрожащей рукой он нашёл подоконник и опёрся на него, а после закрыл глаза.

– Кто несёт Монету, Крупп? – сдавленно прохрипел он. – Кто?

Крупп уже снова стоял рядом с ним.

– Юноша, – небрежно бросил он. – Крупп его знает – хорошо знает! – как и прочие твои агенты: Мурильо, Раллик и Колл.

Барук снова открыл глаза.

– Это не может быть совпадением, – прошипел он, и несмотря на ужас, в его сердце разгорелась отчаянная надежда. Опонны вошли в игру, а на таком уровне силы жизнь одного города и всех его обитателей ничего не значила. Он воззрился на Круппа. – Собери их. Всех, кого назвал. Они давно служили моим интересам, и теперь снова должны им послужить – прежде всех прочих дел. Ты меня понимаешь?

– Крупп передаст им твоё настояние. Хоть Раллика и сковывает долг перед Гильдией, Колл, если дать ему цель в жизни, может снова твёрдо встать на ноги и принять это задание близко к сердцу. Кстати, мастер Барук? Каково же сие задание?

– Защищать Носителя Монеты. Следи за ним, выясни, какой лик лежит на нём – благой или злотворный. Я должен знать: держит его Госпожа или Господин. И поэтому, Крупп, найди Раллика. Если Носителем владеет Господин, могут потребоваться таланты убийцы.

Крупп моргнул.

– Понятно. Увы, да улыбнётся милость юному Крокусу.

– Крокусу? – Барук нахмурился. – Это имя я где-то слышал.

Лицо Круппа оставалось бесстрастным.

– Ладно, неважно. Хорошо, Крупп. – Алхимик снова повернулся к окну. – Держи меня в курсе.

– Как всегда, о Барук, добрый друг Круппа, – толстяк поклонился. – И спасибо тебе за вино, оно было восхитительным.

Барук услышал, как дверь открылась и снова закрылась. Он посмотрел на улицу. Алхимик уже справился со страхом. Опонны умели разрушать самые тщательно выверенные планы. Баруку было отвратительно даже думать о том, чтобы полагаться в своих делах на удачу. Больше он не мог рассчитывать на свою способность предвидеть, отсекать случайности, рассматривать все вероятности, и находить путь, наиболее подходящий для его целей. Монета вертится, а с нею – весь город.

И вдобавок – загадочные поступки Императрицы. Нужно приказать Роальду, чтобы заварил целебный чай. Головная боль стала так сильна, что мешала думать. Алхимик провёл рукой перед глазами и заметил что-то красное. Он поднял обе ладони. На них были пятна красных чернил.

Барук опёрся на подоконник. В переливающемся облаке пыли перед ним раскинулись крыши Даруджистана, а дальше – порт.

– И ты, Императрица, – прошептал он. – Я знаю, что ты где-то здесь. Твои пешки ходят, пока что оставаясь невидимыми, но я их найду. В этом уж будь уверена – с помощью или без помощи треклятой удачи Опоннов.