Текст книги "Суперфрикономика"
Автор книги: Стивен Д. Левитт
Соавторы: Стивен Дж. Дабнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Суперфрикономика
От партнера российского издания – Консалтинговой группы
«НЭО Центр»
В наше быстротечное время существует проблема переизбытка информации. Интернет, телефон, телевидение и даже книги...
Вы деловой человек, вы понимаете важность самообразования, но у вас мало времени на чтение?
Тогда эта книга для вас. Она действительно достойна вашего внимания даже в том случае, если вы вынуждены соблюдать «информационную диету».
Почему? Ответ прост. В ней сосредоточено то, что нужно современному успешному руководителю, менеджеру, предпринимателю – и чего ему обычно так не хватает в каждодневной текучке.
Креативность. Любознательность. Энтузиазм. Умение взглянуть на вещи с новой стороны и увидеть что-то невидимое большинству.
Возможно, вы даже прочитаете эту книгу за один день. Возможно – почти наверняка – она изменит ваши убеждения насчет того, «как все устроено».
Авторы не претендуют на научное исследование в области классической экономики. Классической экономике вообще никакого дела нет до рассматриваемых в книге вопросов, она сейчас занята финансовым кризисом.
Авторы же заняты неожиданными открытиями и странными исследованиями нашей обычной жизни. Они подвергают сомнению привычные истины и общепринятые мнения. Они задают нестандартные вопросы и находят остроумные и дерзкие ответы.
За привычной реальностью всегда есть что-то, чего вы не знаете. И это что-то, как правило, необычайно интересно. Как и чтение этой книги.
Читайте, меняйтесь, достигайте большего!
Валерий Есауленко, генеральный директор Консалтинговой группы «НЭО Центр»
От авторов
Пришло время сознаться в том, что в нашей первой книге мы солгали. Причем дважды.
Первая наша ложь появилась уже в предисловии, в котором мы написали, что у книги нет объединяющей темы. И вот что случилось потом. Наши издатели – милые и толковые люди – прочитали рукопись книги и встревоженно вскричали: «У этой книги нет объединяющей темы!» Казалось, что книга была наполнена случайно собранными историями о мошенничающих учителях, о сомнительных сделках агентов по торговле недвижимостью и о маменькиных сынках, торгующих крэком. Помимо самих историй в книге не было никаких теоретических построений, которые могли бы чудесным образом превратить набор этих историй в нечто большее.
Тревога издателей стала еще сильней, когда мы предложили назвать это подобие книги странным словом «фрикономика». Даже по телефону можно было услышать, с какой скоростью в головах редакторов начали носиться возмущенные мысли: «Эта пара клоунов прислала нам рукопись без объединяющей темы и с совершенно бессмысленным названием!»
Разумеется, нам было предложено признаться в отсутствии объединяющей темы – причем сделать это во вступлении к окончательному тексту книги. И мы сделали это в интересах сохранения мира (и еще для того, чтобы не возвращать издательству выплаченный аванс).
Однако на самом деле у книги, конечно же, была объединяющая тема, хотя на тот момент это не было очевидно даже для нас самих. При необходимости ее содержание можно было бы свести к четырем словам:
Люди реагируют на стимулирование. Более полное описание звучало бы так:
Люди реагируют на стимулирование, хотя это не всегда выражается предсказуемым или заявляемым образом. Следовательно, одним из наиболее мощных законов во Вселенной является закон непредвиденных последствий. Этот закон применим в отношении не только учителей, риелторов и торговцев наркотиками, но и будущих мам, борцов сумо, продавцов бубликов и членов Ку-клукс-клана.
Однако вопрос с названием книги так и повис в воздухе. После нескольких месяцев обсуждений и пары десятков предложений, таких как «Нетрадиционная мудрость» (м-да...), «Это не всегда так» (фу-у-у...) и «Рентгеновское видение» (без комментариев!), наши издатели в конце концов решили, что название «Фрикономика» не так уж и плохо, – точнее говоря, оно было настолько плохим, что именно этим и могло зацепить.
Не исключено, что они просто устали.
Подзаголовок книги гласил, что она позволит читателям обнаружить «тайную сторону всего на свете». Здесь мы солгали второй раз. Мы были уверены в том, что разумные люди воспримут эту фразу как намеренную гиперболу. Однако оказалось, что некоторые читатели восприняли название буквально и начали жаловаться на то, что пестрая коллекция рассказанных нами историй не в полной мере раскрывала тему «всего». И хотя изначально подзаголовок не казался неправдой, в итоге он превратился в ложь. Пожалуйста, извините нас за это.
Наша неспособность включить в нашу книгу совершенно «всё» привела к непредвиденному последствию: возникла необходимость во второй книге. Но мы должны сразу же предупредить, что даже вместе первая и вторая книги так и не смогли охватить тему «всего».
Мы, авторы этой книги, сотрудничаем вот уже несколько лет. Все началось тогда, когда один из нас (Дабнер, писатель и журналист) написал журнальную статью о втором (Левитте). Поначалу мы стояли на противоположных позициях (хотя и не переходили к открытым военным действиям друг против друга). Мы решили объединить наши усилия лишь тогда, когда несколько издательств начали предлагать нам немаленькие суммы за написание совместной книги. Помните: люди реагируют на стимулы – и (несмотря на широко распространенное мнение) экономисты и журналисты тоже являются людьми.
Мы принялись обсуждать, как поделим гонорар. Почти сразу же мы попали в тупик, так как каждый из нас настаивал на том, чтобы деньги были поделены в пропорции 60:40. Постепенно поняв, что каждый из нас хотел предложить 60-процентную долю второму соавтору, мы поняли, что наше партнерство будет успешным. Мы быстро договорились о том, чтобы поделить деньги пополам, и приступили к работе.
Когда мы писали первую книгу, то практически не испытывали никакого давления: мы почему-то считали, что ее прочитает не так уж много народу. (С нами согласился отец Левитта, по мнению которого, даже просьба с нашей стороны о копеечном авансе была бы аморальной.) Заниженные ожидания освободили нас и позволили написать буквально о любом вопросе, который мы считали заслуживавшим внимания. Это были отличные деньки.
Когда же наша книга стала популярной, мы очень удивились. И хотя с точки зрения денег было бы правильным быстренько выпустить продолжение – типа «Фрикономика для чайников» или «Куриный бульон для души фрикономистов», мы захотели выждать, пока у нас на руках не окажутся результаты новых исследований – убедительных настолько, что об этом нельзя будет не написать. И вот наконец они появились через четыре года, и мы публикуем их во второй книге, которая, по нашему мнению, гораздо лучше первой. Вы, конечно, вправе с нами не согласиться: некоторые люди поначалу считали, что и наша первая книга оказалась не особенно хорошей.
Стоит отметить, что в этот раз наши издатели проигнорировали наше дурновкусие: когда мы предложили, чтобы наша новая книга называлась «SuperFreakonomics», они и глазом не моргнули.
И если эта книга хотя бы отчасти удалась, то за это стоит поблагодарить и вас. Одно из преимуществ создания книг в эпоху недорогой и быстрой коммуникации состоит в том, что авторы получают обратную связь от своих читателей – быструю, громкую и обильную. От хорошей обратной связи сложно отмахнуться, и ценность ее неизмеримо высока. Мы получали от читателей не только комментарии, касающиеся уже написанного, но и множество предложений относительно новых тем. Некоторые из наших читателей, вступивших с нами в переписку, заметят в нашей книге отражение своих мыслей. Спасибо вам!
Успех «Фрикономики» привел к возникновению еще одного непредвиденного последствия: нас стали приглашать (вместе и поодиночке) читать лекции для совершенно разных аудиторий. Часто нас изображали своего рода экспертами, то есть людьми, насчет которых мы предостерегали читателей в «Фрикономике», – людьми, получающими преимущество вследствие знания определенной информации и пытающимися использовать это преимущество в своих интересах. (Мы изо всех сил пытались разубедить наших слушателей в том, что являемся экспертами в какой-либо области.)
Все это позволило нам собрать значительный материал для будущей работы. Однажды в ходе лекции в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе один из нас (Дабнер) рассказывал о том, что люди моют руки после посещения туалета гораздо реже, чем принято считать. По окончании лекции на трибуну поднялся один джентльмен, протянул выступавшему руку и сообщил, что работает урологом. Несмотря на столь неаппетитное вступление, у нашего слушателя оказалась в запасе потрясающая история о проблемах с мытьем рук в больнице, где он работал, о творческих методах стимулирования, которые руководство больницы внедрило для того, чтобы справиться с этой проблемой. Вы найдете эту историю в книге рядом с еще одной историей о героическом докторе, который давным-давно столкнулся с той же проблемой недостаточной гигиены при мытье рук.
На другой лекции для группы венчурных капиталистов Левитт рассказывал о своем новом исследовании, которое он проводил вместе с Садхиром Венкатешем, социологом, о похождениях которого вместе с бандой торговцев крэком мы рассказывали в книге «Фрикономика». Новое исследование было посвящено работе уличных проституток в Чикаго. Как оказалось, один из венчурных капиталистов (назовем его Джон) после посещения нашей лекции заехал к дорогой проститутке (далее мы будем называть ее Элли). Когда Джон зашел в квартиру Элли, то сразу же заметил на ее кофейном столике экземпляр «Фрикономики».
«Господи, откуда это у тебя?» – спросил Джон.
Элли сказала, что эту книгу ей дала «коллега по ремеслу».
В надежде поразить Элли – мужское желание поразить женщину сохраняется, по всей видимости, даже тогда, когда сексуальные услуги уже куплены и оплачены, – Джон сказал ей, что буквально несколько часов назад был на лекции одного из авторов книги и узнал, что он проводит исследование, посвященное проституции.
Через несколько дней Левитт обнаружил в своем ящике электронное письмо следующего содержания:
Я услышала от знакомого о том, что вы работаете над исследованием, посвященным экономическим аспектам проституции, так? Я не уверена, говорил ли мой собеседник об этом серьезно, но подумала, что мне стоит вам написать и предложить свою помощь.
С благодарностью, Элли
Вот тут возникла одна проблема: Левитту нужно было объяснить своей жене и четверым детям, что утро следующей субботы он проведет не за семейным завтраком, а общаясь с проституткой. В качестве аргумента он сказал, что личная встреча необходима для того, чтобы в точности измерить форму кривой спроса этой дамы. Как ни странно, семья восприняла этот довод.
И поэтому чуть ниже вы сможете прочитать и об Элли.
Цепь событий, приведших к ее появлению на страницах нашей книги, связана с тем, что экономисты называют накопленным преимуществом (cumulative advantage). Иными словами, успех нашей первой книги привел к возникновению ряда преимуществ при написании второй, чем вряд ли мог бы похвастаться какой-либо другой автор. Мы искренне надеемся, что смогли воспользоваться полученной привилегией.
И напоследок: мы не хотели бы перегружать книгу жаргонными словечками, свойственными экономистам. Поэтому вместо того, чтобы оценить поведение Элли как пример накопленного преимущества, давайте просто назовем его... поведением фрика.
Введение
Как добавить причуды в экономику
Вжизни нам приходится принимать множество непростых решений. По какому карьерному пути пойти? Стоит ли поместить недомогающую мать в дом престарелых? В семье уже два ребенка; стоит ли заводить третьего?
Принимать подобные решения сложно по нескольким причинам. Прежде всего, ставки очень высоки. При принятии решений высок элемент неопределенности. Помимо всего прочего подобные проблемы возникают довольно редко, а это означает, что вы недостаточно профессиональны в принятии связанных с ними решений. Вы часто покупаете овощи в магазине и поэтому приобретаете большой опыт в этом деле, но когда речь заходит о покупке первого дома, вам становится необходим совершенно иной опыт.
Вместе с тем принятие подобных решений – очень и очень простое дело.
Представьте себе, что вы поехали на вечеринку в дом своего друга. Он живет всего в одной миле от вашего дома. Вы наслаждаетесь общением – не в последнюю очередь из-за того, что выпили четыре бокала вина. И вот вечеринка подходит к завершению. Вы допиваете последние капли из бокала и вытаскиваете из кармана ключи от автомобиля. Но довольно быстро понимаете, что это плохая идея: вы не в том состоянии, чтобы самостоятельно ехать домой1.
В течение последних десятилетий мы постоянно слышим, что вождение автомобиля в нетрезвом состоянии – это огромный риск. Пьяный водитель в тридцать раз чаще служит причиной дорожных происшествий. Однако множество людей продолжают водить машины, будучи пьяными. Более 30 процентов аварий с летальным исходом в Соединенных Штатах происходили при участии хотя бы одного пьяного водителя. В вечерние и ночные часы, когда потребление алкоголя достигает максимума, эта цифра доходит почти до 60 процентов. В целом примерно одну из 140 миль водители проезжают в пьяном виде, что составляет 21 миллиард миль в год2.
Почему же так много людей, выпив, садятся за руль? Возможно, потому, что (и это подтверждается статистическими данными) пьяных водителей редко ловят. Задержание водителя в Америке происходит в среднем один раз на 27 тысяч миль пути. Это означает, что вы можете проехаться из одной части города в другую, затем вернуться, затем поехать обратно... повторить этот маршрут три-четыре раза, попутно выпивая пиво в каждой конечной точке, и только потом (возможно)
попасться полицейским. Подобно многим другим привычкам, вождение в состоянии алкогольного опьянения могло бы исчезнуть как таковое, если бы ему были созданы сильные препятствия – например, мобильные блокпосты, на которых пьяные водители расстреливались бы на месте... Однако наше общество пока что еще не столь кровожадно.
Вернемся к вечеринке в доме вашего друга. Отказавшись сесть за руль, вы принимаете самое простое решение в истории человечества – дойти до дома пешком. В конце концов, вам нужно пройти всего одну милю. Вы находите своего друга, благодарите его за прекрасно проведенный вечер и делитесь с ним своим планом. Он искренне аплодирует вашему благоразумию.
Но стоит ли? Конечно, мы знаем, что вождение в пьяном виде – крайне рискованное дело, но как насчет прогулок в состоянии опьянения? Действительно ли ваше решение столь просто, каким кажется?
Давайте посмотрим на некоторые цифры. Каждый год более тысячи пьяных пешеходов погибают в дорожно-транспортных происшествиях. Они падают на проезжую часть; они ложатся отдохнуть поперек проселочных дорог3; они совершают безумные перебежки через оживленные шоссе4. Если сравнить количество смертей в результате такого поведения с числом людей, ежегодно погибающих в результате пьяного вождения автомобиля (около 13 тысяч), то число гибнущих пьяных пешеходов может показаться сравнительно небольшим5. Однако когда вы принимаете решение о том, ехать или идти, абсолютные цифры не имеют большого значения. Зададим уместный вопрос: что более опасно в расчете на милю – ехать пьяным или идти пьяным?
Средний американец проходит вне своего дома или офиса примерно полмили в день. Число американцев в возрасте от шестнадцати лет и выше составляет примерно 237 миллионов; таким образом, каждый год люди в возрасте, достаточном для вождения автомобиля, проходят 43 миллиарда миль6. Если мы предположим, что они проходят одну из 140 миль в нетрезвом состоянии (возьмем ту же пропорцию, что и для езды в пьяном виде), то окажется, что ежегодно мы проходим в нетрезвом состоянии 307 миллионов миль.
С помощью нехитрой арифметики можно высчитать, что в расчете на одну милю у пьяного пешехода в восемь раз больше шансов погибнуть, чем у пьяного водителя.
Есть, правда, одно важное отличие: мала вероятность того, что пьяный пешеход покалечит или убьет кого-то, кроме самого себя. Этого нельзя сказать о пьяном водителе. Если взять всю статистику смертей в результате ДТП с участием пьяного водителя, то окажется, что 36 процентов жертв – это пассажиры, прохожие или другие водители. Но даже принимая во внимание долю этих невинных жертв, мы приходим к выводу о том, что при хождении в пьяном виде люди погибают в пять раз чаще, чем когда ездят нетрезвыми за рулем.
Поэтому, если вы покинете своего друга не пешком, а в автомобиле, это будет для вас более безопасным (разумеется, безопаснее всего было бы умеренное потребление алкоголя или вызов такси). В следующий раз, намереваясь хорошенько выпить на вечеринке, вы, возможно, задумаетесь о последствиях. А если дело зайдет слишком далеко, вы можете попросить своего друга о помощи. Ведь настоящие друзья не бросают своих пьяных товарищей на произвол судьбы7.
Если бы вам представилась возможность родиться сегодня, то Индия вряд ли оказалась бы лучшим для этого местом8. Несмотря на свою растущую роль в мировой экономике, страна в целом остается вопиюще бедной. Низки ожидаемые уровни продолжительности жизни и грамотности; а уровни загрязнения и коррупции, напротив, высоки. В сельских районах страны, в которых проживает более двух третей индийцев, лишь в половине домов есть электричество и лишь в одном из четырех домов есть централизованная канализация.
Особенно вам не повезет, если вы родитесь женщиной9, так как многие индийские родители выражают сильное «предпочтение сыновей». Лишь 10 процентов индийских семей с двумя сыновьями хотят завести третьего ребенка, в то время как семьи с двумя дочерьми намереваются сделать еще одну попытку в 40 процентах случаев. Рождение мальчика чем-то сродни пенсионным накоплениям. Мальчик вырастет в мужчину, получающего зарплату и имеющего возможность содержать своих родителей на закате их жизни. А когда придет час, именно он зажжет погребальный костер. Если же у вас родится девочка, то вы можете переименовать свой пенсионный фонд в фонд приданого. Несмотря на то что система вручения семье жениха приданого уже довольно долго подвергается нападкам, до сих пор нередки случаи, когда родители невесты дарят родителям или семье жениха деньги, автомобили или недвижимость. Кроме того, именно семья невесты обычно берет на себя расходы, связанные со свадьбой10.
Американский благотворительный фонд Smile Train, занимающийся проведением хирургических операций детям из бедных семей по всему миру, не так давно работал в индийском городе Ченнаи11. Когда представители фонда спросили у местного жителя, сколько у него детей, тот ответил: «Один». Впоследствии оказалось, что у мужчины действительно был всего один сын; однако кроме него в семье было еще пять дочерей, которые, по всей видимости, не заслуживали упоминания. Представители Smile Train выяснили, что иногда акушеркам в Ченнаи платили до 2,5 доллара за то, чтобы те душили новорожденных девочек, родившихся с расщеплением нёба. Поэтому фонд стал предлагать акушеркам по 10 долларов за каждого ребенка, которого те приносили или приводили в больницу для проведения операции по коррекции этого дефекта.
Девочек в Индии ценят настолько мало, что в общей численности населения страны доля женщин меньше примерно на 35 миллионов. Большинство из этих «исчезнувших женщин» (термин экономиста Амартии Сен), по всей видимости, погибли: либо в силу косвенных причин (недостаточное питание или отказ родителей от медицинской помощи, в том числе в пользу детей мужского пола), либо вследствие причинения прямого вреда (умерщвление ребенка сразу же после рождения руками акушерки или самих родителей), либо в результате решения, принимаемого еще до родов (что происходит в последнее время все чаще)12. Даже в небольших деревнях, где сложно найти чистую воду, а электричество подается нерегулярно, женщины накапливают сумму, достаточную для ультразвукового исследования плода. Если оказывается, что он женского пола, женщины делают аборт. В последние годы, по мере того как подобный избирательный подход становился все более популярным, соотношение мужчин и женщин в Индии стало еще более непропорциональным (это отчасти напоминает ситуацию в Китае, где младенцам мужского пола также уделяется значительно больше внимания)13.
Индийская девочка, которой удастся вырасти, будет сталкиваться с неравноправием на каждом шагу. Ее зарплата будет ниже, чем у мужчин; она будет менее образованна и будет получать менее качественную медицинскую помощь. Возможно, она столкнется с бытовым насилием. Результаты национального исследования по вопросам здравоохранения показали, что 51 процент индийских мужчин считают насилие в отношении женщин допустимым в тех или иных обстоятельствах.
Еще более странным оказался тот факт, что с этим утверждением согласились 54 процента женщин: они считали акты насилия допустимыми в случаях, когда подгорает ужин или когда жена уходит из дома без разрешения. Более 100 тысяч молодых индианок ежегодно погибают от ожогов в результате домашнего насилия, в частности, в случаях «сожжения невесты»14.
Индийские женщины сталкиваются с повышенным риском нежелательной беременности или заболеваний, передающихся половым путем, в том числе ВИЧ/СПИД. Одна из причин этого состоит в том, что презервативы, используемые индийскими мужчинами, не служат надлежащим образом в 15 процентах случаев. Почему этот показатель столь высок? Согласно данным Индийского совета по медицинским исследованиям, у 60 процентов индийских мужчин размер пениса меньше, чем размер презервативов, изготавливаемых по стандартам, установленным Всемирной организацией здравоохранения. Такой вывод был сделан в результате двухлетнего исследования, в ходе которого ученые измеряли и фотографировали пенисы более чем тысячи индийцев. «Эти презервативы, – заявил один из исследователей, – не оптимизированы для условий Индии»15.
Что – с учетом значительности описанных проблем – можно было бы сделать для улучшения жизни индийских женщин, особенно живущих в сельской местности?
Правительство попыталось исправить ситуацию, издав законы, запрещавшие систему выдачи приданого и избирательные аборты, однако на практике они редко соблюдались. Был разработан пакет финансовых мер, направленных на содействие индийским женщинам. В частности, появился проект Apni Beti, Арпа Dhan («Моя дочь, моя гордость»), в рамках которого женщинам, живущим в сельской местности и вынашивающим ребенка женского пола, выплачивается денежное пособие в обмен на отказ от аборта16. Динамично развивается отрасль микрокредитов для женщин, желающих начать свое дело; ряд международных организаций запустил несколько других благотворительных программ.
Индийское правительство также прилагает усилия по стимулированию выпуска презервативов меньшего размера.
К сожалению, большинство этих проектов оказались слишком сложными в реализации и дорогостоящими, а степень их успешности признается лишь номинальной.
Однако похоже, что воздействие другого рода оказалось более успешным. Это воздействие, подобно ультразвуковому аппарату, основано на технологии, однако никак не связано с женщинами как таковыми или с процессом зачатия ребенка. Это воздействие не контролируется индийским правительством или каким-либо международным благотворительным фондом. По сути, изначально оно вообще не было призвано помогать кому-либо (по крайней мере, помогать в привычном для нас смысле слова). Речь идет о старом добром изобретении под названием «телевидение».
Государственные телеканалы существуют в стране уже несколько десятилетий, однако проблемы с приемом сигнала и нехватка мощностей превращали телевизионные программы в не слишком интересное зрелище, на которое не имело смысла тратить время. Однако не так давно вследствие резкого снижения цен на оборудование и устройства для передачи сигнала огромные пространства страны оказались опутанными сетями кабельного и спутникового телевидения. В период между 2001 и 2006 годами примерно 150 миллионов индийцев впервые получили доступ к кабельному телевидению. Внезапно жители деревень смогли смотреть развлекательные шоу и мыльные оперы, программы новостей и детективные сериалы, транслировавшиеся из крупных городов Индии и других стран мира. Телевидение позволило жителям индийских деревень впервые увидеть окружавший их большой мир.
Однако кабельное телевидение появилось не в каждой деревне, и этот процесс шел волнообразно. Такой метод вовлечения (представлявший собой, по сути, эксперимент в естественных условиях) позволил собрать данные для анализа – любимого занятия экономистов. В данном случае экономистами была пара молодых американцев – Эмили Остер и Роберт Йенсен. Измеряя масштабы изменений, происходивших в различных деревнях вследствие их подключения к телевидению, они смогли оценить степень воздействия телевидения на индийских женщин.
Молодые экономисты изучили данные правительственного исследования, участниками которого были 2700 домохозяйств, в основном сельских. В рамках исследования опрашивали женщин в возрасте от пятнадцати лет и старше: им задавали вопросы, касающиеся стиля жизни, предпочтений и отношений в семье. Выяснилось, что женщины, получившие возможность смотреть программы кабельного телевидения, оказались значительно менее терпимыми к домашнему насилию, относились к появлению дочерей с той же радостью, что и к появлению сыновей, и в целом гораздо сильнее стремились к личной независимости. По всей видимости, телевидение смогло наделить женщин своего рода внутренней силой – то есть сделало то, что не смогли сделать правительственные программы.
Что же вызвало такие изменения? Стали ли индийские деревенские женщины более независимыми после того, как увидели на экранах своих телевизоров новые образы – женщин, одетых так, как им хочется, самостоятельно распоряжавшихся собственными деньгами и не желавших быть собственностью других людей или машиной для деторождения? Либо дело заключается в ином: подобное «программирование» заставляло деревенских женщин стыдиться того, что к ним относятся плохо, и они не хотели признаваться в этом правительственным интервьюерам?
Существует множество причин, заставляющих сомневаться в результатах личных опросов. Между тем, что люди говорят, и тем, как они себя ведут, часто бывает значительная разница. (Если использовать жаргон экономистов, возникает разница между декларируемыми и выявленными предпочтениями.) Более того, как только у людей возникает возможность немного приврать (а подобные опросы позволяют это сделать), можно ожидать некоторого искажения данных, связанного с неправдивыми ответами. Иногда неправда может быть подсознательной, то есть интервьюируемый просто говорит то, что, по его мнению, хочет услышать интервьюер.
Однако когда вы начинаете оценивать выявленные предпочтения (то есть реальное поведение), то можете продвинуться на шаг дальше. Именно таким образом Остер и Йенсен смогли найти убедительные доказательства действительных изменений. В деревенских семьях, имевших кабельное телевидение, уровень рождаемости снизился по сравнению с семьями без телевизора. (В странах, подобных Индии, снижение уровня рождаемости означает повышение степени автономии для женщин и снижение рисков для их здоровья.) Семьи, в которых был телевизор, чаще отправляли своих дочерей в школу – это означает, что в семьях признавалась ценность дочерей или, по крайней мере, считалось, что они заслуживают такого же отношения, как сыновья (при этом показатели посещаемости школ для мальчиков остались на том же уровне). Эти однозначные цифры, повысившие степень доверия к правительственному опросу, свидетельствуют о том, что кабельное телевидение действительно наделило жительниц сельских районов Индии новой силой, достаточной для того, чтобы перестать терпимо относиться к домашнему насилию и унижениям.
Хотя не исключено, что все это стало возможным лишь потому, что их мужья слишком увлеклись просмотром матча по крикету на спортивном канале.
Вступление мира в новую эру привело к тому, что он стал чрезвычайно многолюдным и торопливым. Наиболее активное развитие происходило в крупных городах, таких как Лондон, Париж, Нью-Йорк и Чикаго. В одних только Соединенных Штатах население городов в XIX веке выросло на 30 миллионов человек, причем половина прироста произошла в последние двадцать лет столетия. Однако по мере того, как эти огромные массы населения (вместе с принадлежащей им собственностью) перемещались с одного места на другое, возникла проблема. Основное средство передвижения послужило причиной возникновения целого ряда побочных явлений, известных среди экономистов как отрицательные внешние факторы (negative externalities): к ним относятся дорожные пробки, чрезмерно высокие расценки по страхованию и слишком большое количество дорожных происшествий, повлекших за собой жертвы. Зерна, которые при ином исходе могли оказаться на семейном обеденном столе, использовались в качестве «топлива», что приводило к росту цен на продукты питания и возникновению их дефицита. Возникла проблема загрязнения воздуха токсичными выбросами, угрожающими как окружающей среде, так и здоровью людей.
Вы думаете, мы ведем речь об автомобилях?
Ничего подобного. Мы говорим о лошадях.
Лошади, наши мощные и универсальные помощники еще со времен древности, использовались в растущих городах для выполнения множества работ. Они тянули трамваи и кареты, перевозили строительные материалы. Их использовали для разгрузки кораблей и поездов. Лошади выступали в качестве основной силы, приводившей в действие механизмы для изготовления мебели, канатов, пива и одежды. Если ваша дочь заболевала, доктор мчался к вам верхом на лошади. А когда в городе вспыхивал пожар, то пожарные с запасом воды неслись к горящему дому в повозке, запряженной лошадьми. На рубеже XX века в одном только Нью-Йорке работало около 200 тысяч лошадей – примерно одна лошадь на каждые 17 человек.
Боже мой, сколько же из-за них возникало проблем!
Повозки на конной тяге заполоняли улицы, а если лошадь ломала ногу, часто ее немедленно забивали на месте. Это приводило к дальнейшим задержкам. Многие владельцы лошадей приобретали страховые полисы, которые (с целью защиты от мошенничества) предусматривали забой животного третьей стороной. Это означало, что владельцу приходилось ждать приезда полиции, ветеринара или представителя ASPCA (Американского общества против жестокого обращения с животными). Но даже после смерти животного заторы не прекращались. «Мертвые лошади были чрезвычайно громоздкими, – пишет специалист по логистике Эрик Моррис. – В результате дворники часто ждали, пока трупы разложатся, после чего их можно было легко распилить на куски и вывезти».
