Текст книги "Джагала"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

12.

Бораан: Полагаю, сударь, вам хотелось бы узнать подробности?

Лефитт: Давай пропустим эту часть.

Бораан: Но ты же знаешь, тогда нас просто убили бы.

Лефитт: Разумеется. Но оно могло того стоить. Хотя бы разнообразия ради.

(Миерсен, «Шесть частей воды». День Второй, Акт VI, Сцена 5)

Он вдохнул, закашлялся и рухнул, царапая половицы. Умирал он долго, и я внимательно на это смотрел. Не знаю, почему: какой-то личной неприязни к нему у меня не было. Но, пожалуй, однажды мне захотелось бы увидеть, как он умирает. Рядом кто-то что-то говорил, возможно, обращаясь ко мне. Не знаю; я был занят. Созерцанием. С профессиональной точностью я зафиксировал детали его смерти – ужас в глазах, выражение беспомощности на лице. Он схватился обеими руками за горло, словно это могло умерить кровотечение; казалось, что он сам себя душит, и бледное до синевы лицо только усиливало это впечатление. Я наблюдал, ничего не упуская.

Вскоре у него отвисла челюсть, а руки упали на пол. Мокрые и липкие от его собственной крови, как и передняя часть одежды. Крови было много. Очень. Глаза остекленели, раскрытые веки застыли – и он замер. Еще какое-то время продолжались легкие конвульсии, но потом прекратились и они.

– Господин Мерс?

Глядя на труп, я кивнул. Наверное, кивнул. Попытался кивнуть.

Незнакомые руки отвязали меня и сняли со стола. Помню, что я кричал, когда меня пошевелили. Странно, если задуматься.

Одно из лиц я узнал.

– А, здравствуй, Дани. Учитывая обстоятельства, ты избрал прекрасный способ вторжения.

Лицо Дани казалось железным. Похоже, он меня не слышал. Ничего удивительного, силы моему голосу взять было негде.

Я попробовал еще раз, но теперь спросил:

– Можешь найти мои вещи?

Лицо его стало еще жестче, если только это возможно.

– Прости, времени совсем нет.

– Золотую цепь, – попросил я.

– Что?

Он наклонился пониже, я повторил.

Дани покачал головой.

– Нет. Я забираю тебя отсюда.

– Неверный ход.

Тень улыбки чуть смягчила его черты.

– Теперь, сударь мой Мерс, ты не в том состоянии, чтобы угрожать.

– Ошибаешься.

– Погодите, – велел он тем четверым, что несли меня.

Я не знал этих ребят, но они очень походили на парней, с которыми я познакомился во время своего краткого пребывания в армии note 5Note5
  см. «Дракон"


[Закрыть]. Странная была история, сейчас не стоит ее вспоминать. Но я был уверен, что они вроде солдат, и это прекрасно соответствовало моим выводам. И, разумеется, сам факт появления Дани подтверждал эти выводы. Что, как всегда, было и хорошо, и плохо.

– Ладно, объясни. Интересно, как ты намерен угрожать мне, когда ты настолько слаб, что и говорить не можешь иначе как шепот…

Они рассчитали великолепно, прыгнув на него посреди предложения. Дани пригнулся, они описали круг у него над головой, словно так и было задумано, потом спланировали ко мне и синхронно зашипели.

Он подался назад, настороженно глядя на них. В руке у него возник массивный кривой клинок, расширяющийся от рукояти, но пускать оружие в ход Дани не торопился. И был прав.

– Яд быстродействующий, – сказал я так громко, как только мог, то есть не слишком. – Сдавливает грудь, больше не можешь дышать. Учащенное сердцебиение, пот, судороги, потом потеря сознания. За минуту до смерти – полный паралич, но умираешь от удушья. Занимает все это минуты четыре, противоядий нет.

Для справки: почти все это ложь, но мало кто по-настоящему знаком с укусами ядовитых рептилий. Люди знают, что они ядовиты, и все, так что можно навешать им лапши на уши – запросто поверят.

Дани еще раз посмотрел на меня, потом покосился на четверку носильщиков.

– Положите его, бережно, – велел он. – Пойду поищу твои вещички.

– Лойош сопроводит тебя, – прошептал я.

– Угу.

«Знаешь, босс, это было забавно.»

«Почему-то я не удивляюсь.»

«Как-нибудь ты мне объяснишь, откуда ты знал, что он спасет тебя.»

«Как-нибудь,» – согласился я.

«Скажем, завтра.»

«Если завтра наступит, я подумаю.»

Очень, очень нескоро Лойош прилетел обратно, а за ним явился Дани, который нес большой ящик; тайные письмена на нем, вероятно, обозначали вид бумажной продукции.

– Здесь все, – сообщил он. – Хочешь открыть и осмотреть, все ли на месте?

– Да, – выдохнул я и, кажется, почти отключился. Не уверен, что было дальше – то ли они стояли и ждали, пока я очнусь, то ли это продолжалось всего пару секунд. Но Дани держал ящик, чтобы я мог в него заглянуть, и переворачивал вещи, чтобы я разглядел все. Кошельки и пояс с деньгами, кажется, остались нетронутыми, и самое главное, Чаролом был там. Я попытался дотянуться до него и, наверное, отрубился снова.

Следующее, что я помню – ветер в лицо. Чудесное ощущение. Я даже смирился с вонью – была ночь, мельница не работала. Я увидел кусок стены, небо и спины тех, кто тащил меня. Похоже, они нашли одеяло и переложили меня на него как на носилки. Как и когда это случилось, понятия не имею.

– Отлично, лодка на месте, – сообщил Дани. – А дальше я знаю безопасное местечко…

– Нет, – сказал я. Чуть не умер от усилий, но зато прозвучало это достаточно громко.

– А?

– Нет, – повторил я. – Отвези меня в особняк. К графу.

Он покачал головой, словно не слышал меня. Возможно, и не слышал. Он наклонился пониже, я повторил.

«Босс! Ты о чем думаешь! Это же он…»

«Знаю.»

«Подумай, босс. Я знаю, ты…»

«Прикрывай меня, Лойош. Меня должны доставить к графу. Иначе я труп.»

«Но почему ты думаешь…»

«Потому же, почему я думал, что он спасет меня.»

Пауза.

«Ладно, босс.»

Лойош явно волновался. Я тоже.

Дани тем временем что-то там говорил, что – не знаю, слишком сосредоточился на беседе с Лойошем. Я покачал головой.

– Особняк, – потребовал я. – Вынужден настаивать.

Лойош и Ротса зашипели. Дани взглянул на тех, кто держал меня, и я практически видел, как крутятся колесики у него в голове. Солдаты, или, так сказать, Владо-носцы, нервно косились на джарегов. Отдаю им должное: клыки-то были в нескольких дюймах от ладоней двоих из этих парней, на их месте я бы бросил меня и драпанул. Но я сосредоточился на Дани. Момент был критическим. Приказать Лойошу и Ротсе атаковать? Я надеялся, что до этого не дойдет. Во-первых, невозможно предсказать, как яд джарега подействует на данную конкретную персону, возможно все что угодно, от «упал и через минуту подох» до «зверски поболело, но терпеть можно», а мне нельзя было рисковать. Во-вторых, чем бы ни закончилось дело, я остался бы лежать тут, бессильно глядя в небо, не способный рукой шевельнуть, отданный на милость того, кто сделал карьеру на собственной жестокости.

– Не выйдет, – обратился я к Дани.

Через минуту он сказал:

– А что со мной?

– Доставь меня к графу, и ты свободен. Джареги тебя не тронут.

– Почему я должен тебе верить?

– Ну я же доверил тебе спасти меня.

Он коротко и невесело хохотнул.

– Подумай, – посоветовал я. – Тогда выбирал я, и ты был лучшим вариантом. А сейчас выбор за тобой, и лучший – это сделать как я говорю.

Дани колебался еще секунду-другую, потом кивнул тем четверым.

– Устройте его в повозке и доставьте домой. Под мою ответственность.

– Да, господин, – ответил один из них.

Потом меня понесли дальше. Наверное, я опять отрубился, потому что переправы через реку совершенно не помню.

А вот переезд – помню. Весь. Целиком. Я просто не мог оставаться в сознании на протяжении всего этого кошмара, однако именно так мне и казалось. Потому что продолжался он несколько суток. И колеса, кажется, ухитрялись попасть в каждую колдобину и на каждый ухаб. Самое худшее было, когда мы наконец остановились и я уж думал, все, приехали; но оказалось, это дозорные графа переговариваются с «моими». И когда движение и тряска начались снова, я закусил губу, потому что не хотел, чтобы они слышали, как я кричу.

Наконец все закончилось. Они обошли повозку и открыли двери. Дальше помню только урывками – дело не в боли, я просто устал. Помню дворецкого, который глядел на меня сверху вниз и говорил «в восточных покоях» – весьма уместно, ведь я выходец с Востока, не так ли? Я даже попробовал озвучить эту мысль, но не преуспел. Глядя на дворецкого, я размышлял, о чем он думает. Его мягкое безразличие, это ведь частью – сокрытие чувств, а частью – плод долгих тренировок для истребления таковых. Он не иссола и делает это не из вежливости и заботы об окружающих, тут что-то другое. Естественное либо культивированное отстранение от всего, что полагается выражать.

Чем больше я думал о нем, тем меньше обращал внимание на все остальное. В чем, собственно, и состоял смысл упражнения, если кто не понял.

Лицо дворецкого сменилось лицом самого графа. Его выражение я не смог прочесть, но вроде бы он не собирался убить меня. Граф удалился вместе с Дани, оба тихо о чем-то переговаривались. Нет, не нужно быть параноиком, предполагая, что в беседе упоминается мое имя. Я спросил Лойоша, не может ли он их подслушать, но они оказались осторожными. Впрочем, я был почти уверен, что граф не собирается меня убивать.

Не то чтобы я сейчас был в состоянии что-либо предпринять на этот счет. Я уже выложил все свои плоские камни. Теперь вопрос в том, когда и где остановятся круглые.

Меня внесли вверх по лестнице – все лучше, чем повозка – и устроили на мягкой постели. Лойош свернулся на подушке у моего уха, Ротса рядом с ним. Оба крутили головами туда-сюда, непрестанно наблюдая. Я почти слышал его мысли: пусть только попробуют, пусть только кто-то что-то попробует…

Больше ничего не помню.

Потом – не знаю, насколько «потом» – надо мной склонился седобородый старик с серыми заботливыми глазами, который что-то говорил – не знаю уж, кому, но очень тихо и неразборчиво. Словно на другом языке, какого я прежде не слышал.

Я попробовал оценить свое самочувствие. Онемение, и все; не то чтобы я возражал. Еще я чувствовал, что пока слишком слаб и не могу двигаться, но и на это не стоило жаловаться. Потом я понял, что левая рука не двигается вовсе, и перепугался.

– Шшш, – старик успокаивающе коснулся меня ладонью, – все в порядке.

– У него был странный акцент, окончание предложения он как бы не проговаривал, а выпевал. – Это я. Я зафиксировал вашу руку, чтобы она не пострадала еще больше.

Я попытался спросить, что там не в порядке с рукой, но говорить сил тоже не было.

Хоровод лиц, слепящий глаза свет, озабоченные взгляды, мягкие голоса, беспокойные голоса, одно переходило в другое, запах растений и настоек напоминал о Нойш-па, а я просто лежал, однако, происходящее со мной происходило как бы рядом со мной, а в голове постоянно плыл голос моего дружка, я не мог разобрать, что он говорит, но что-то теплое и успокаивающее. Я спал и видел сны, а потом проснулся и, как бы это поточнее выразить… в общем, мир перестал расплываться и смешиваться со сновидением, и я точно мог сказать, что тут настоящее. Наверное, это произошло, когда я утром наконец смог по-настоящему уснуть и проспать больше часа.

Помню, Лойош спросил, способен ли я вести содержательную беседу. Я ответил – да, способен, но предпочитаю этого не делать. Ему это не очень понравилось, но он смирился и оставил меня наедине с очередным периодом безвремения.

Голову на отсечение не дам, но по-моему, все это произошло в ту самую ночь, в первую ночь, до рассвета. Весьма насыщенный ничегонеделаньем период. Не хотел бы я пережить такой снова.

Позднее, наверное, на следующий день, Лойош сказал:

«Не пора ли сообщить мне, как ты вычислил, что Дани тебя спасет?»

«Не пора.»

«Это потому что если я узнаю, то перепугаюсь?»

«Да.»

Слуга, которого я не узнал, приоткрыл дверь и просунул внутрь голову как раз когда я проснулся. Лойош и Ротса насторожились, но я решил, что это просто слуга. Он спросил, не нужно ли мне чего, а я не мог произнести ни слова. Он скрылся, но вскоре вернулся вместе с еще одним. Мне принесли постный суп и бренди – хороший бренди. Я сдержался и не стал спрашивать, не подмешано ли туда какого-то зелья.

Так прошло еще несколько часов. Кажется, они думали, что я хочу есть каждые пять минут, но много сразу мне нельзя. Часто еду подавал дворецкий, который не проронил ни единого людского слова. Будь у меня хоть немного сил, я поработал бы над этим. Бренди после первого раза не приносили. Жаль. Что до супа, если он и подействовал, то я ничего не почувствовал.

«Сколько у нас времени, босс, как полагаешь?»

«Времени?»

«Пока не случится то, о чем ты мне не рассказал.»

«А. День, два. Трудно сказать.»

Потом старик дал мне вдохнуть чего-то едкого и колючего, чтобы я полностью отрубился, и срезал с моей груди амулет. То есть он мне это рассказал, когда я снова проснулся, о самой операции я ничего не помню. Еще он присыпал каким-то порошком рану, предотвращая омертвление тканей.

Когда я проснулся, амулет был у меня на подушке, а грудь заново перебинтована, как будто раньше повязок не хватало. Старик не рассказывал, что собирается делать; если бы рассказал, может, я захотел бы оставить амулет на прежнем месте. Сколько бы нервов сберегло… а с другой стороны, может, и нет.

На следующий день я ничего не делал, только лежал и ел то, что давал мне старик. Ничего дурного не случилось, ни днем, ни ночью, разве что спалось плохо. А на следующий день появились двое мужчин и женщина, представились как колдуны, и попробовали на мне свое искусство.

Попробовали, пошептались, попробовали еще и еще, и, наконец, прибегли к отчаяным мерам: заговорили со мной.

– Кажется, наши заклинания бессильны вам помочь.

– Да, – согласился я. – Искусство не может напрямую воздействовать на меня. Не знаю, почему. Врожденный иммунитет. Мой дед по матери был таким же.

Это явно выбило их из колеи.

– Вы сказали, воздействовать напрямую?

– Растения, настойки и все такое прочее, приготовленные с помощью Искусства, вроде бы действуют как им и положено – но я не могу готовить их сам, и это нельзя делать рядом со мной. А еше на меня нельзя наложить чары и моя аура невидима. Понятия не имею, почему так.

Я откинулся на подушку, под которой лежал амулет из черного Камня Феникса, и взирал на них с предельной искренностью.

В итоге они сделали настойки, припарки и все такое. Я не видел, что они там делают, а то непременно встрял бы с предложениями, но кажется, они знали свое дело, разве что их настойки на вид и запах ничем не отличались от припарок.

Я пил супчик и настойки, пытаясь решить, что пахнет хуже, припарки или бумажная мельница, и отдался заботам колдунов. Груди Вирры, уж это-то граф мне задолжал! Я отключался, просыпался, уклонялся от расспросов Лойоша, смотрел в потолок – и пытался измыслить способ, как бы не пустить всю работу по ветру.

Я ничего не измыслил.

Лойош все более нервничал, и наконец проговорил:

«Босс, если бы я знал, чего я боюсь, было бы легче.»

«Нет, не было бы.»

«А еще я иногда подбрасываю тебе полезные идеи.»

«С этим соглашусь.»

«Ну и?»

Я вздохнул.

«Ладно. Дани сказал, что говорил со мной в темноте, думая, что это даст ему кое-какие преимущества.»

«И?»

«А почему это даст ему преимущество?»

«Потому что у тебя… ой.»

«Точно. И откуда он это знает?»

«Э, ну и откуда он это знает?»

«Мне на ум приходит только один вариант. Он связался с джарегами. Ты знаешь, как мы работаем. Как я работал. Когда я собирался кого-то убрать, я узнавал про него все. Все. Какого цвета носки он носит, насколько горячей любит ванну…»

«Джареги узнали, что у тебя слабое ночное зрение.»

«Да.»

«И рассказали Дани, потому что это могло облегчить ему работу…»

«Да, схватить меня и доставить куда следует, так что им не придется создавать суматохи и появляться в городе непосредственно, как драгаэряне, то бишь «эльфы». Тем более эльфы с клинками Морганти.»

«Ты сказал, «им»?»

«Думаю, там всего один.»

«И ты хочешь сказать, что где-то здесь убийца-джарег?»

«Не прямо здесь. Но где-то рядом, в пределах часа-двух от города.»

«Босс! Мы… Погоди, я ничего не понимаю. Дани работает на Дом Джарега?»

«Не работает в полном смысле этого слова. Думаю, они просто нашли местного, готового кое-что для них сделать. «Притащи мне этого типа, и я тебя озолочу», в таком вот роде.»

«Но тогда ты… А. Он спас тебя, потому что если бы не спас, ничего не получил бы.»

«Точно.»

«И он собирался доставить тебя…»

«Прямо к убийце, да. Мне пришлось положиться на тебя, приятель.»

«Когда ты это вычислил, босс?»

«Когда Дани заметил, что разговор в темноте дал бы ему преимущество.»

«Умно.»

«Вот поэтому ты работаешь на меня, а не наоборот.»

«Я-то думал, дело в противостоящих больших пальцах.»

«И в этом тоже.»

«Ты мог бы мне сказать.»

«Не было времени для долгих споров и пререканий. А ты наверняка завел бы шарманку про то, мол, если бы мы убрались из города как ты сказал…»

«И что не стоило снимать амулет из-за простой усталости.»

«И это тоже.»

«Думаешь, так тебя и выследили?»

«Вероятно. Если бы они следили за мной, они добрались бы до меня еще до города. А так, день – телепортироваться в горы, которые кто-то где-то запомнил, и еще день-два на хорошей лошади – добраться сюда. Где-то так, да.»

«И ты лежишь тут, едва в состоянии встать, а левая рука…» – тут он прервался.

«А что у меня с левой рукой?»

«Узнаем, когда лекарь закончит. Может, и ничего.»

Меня передернуло.

«Только два слова, босс: Черный замок.»

«Ты же знаешь, я никогда не поступлю так с Морроланом. Кроме того, мы просто не доберемся туда.»

Он подумал и согласился со второй частью.

«И что теперь, босс? Они проберутся сюда и прикончат тебя?»

«Они знают о тебе и Ротсе. Им нужно придумать способ нейтрализовать вас.»

«И поэтому они пытались… нет, не сходится.»

«Нет, это был граф.»

«Но я все равно не понимаю, почему граф защищает тебя, если он был первым, кто тебя скрутил.»

Я вздохнул.

«Дай отдохнуть, Лойош. Объяснений потребуется больше, чем я сейчас осилю.»

«Ладно, босс, спи. А я попробую вытащить нас всех из этого кипятка, потому как ты явно сейчас не в состоянии.»

«Ты всегда знаешь, как меня подбодрить.»

Отдохнуть мне удалось. Немного. Временами меня будили кошмары, временами – приступы зуда и лекарь. Ну вот почему, когда нужно подлечиться и отдохнуть, те, кто отвечают за лечение, мешают отдыхать?

Позднее, вечером, заглянул граф.

– Господин Мерс, я весьма сожалею. Если я что-либо могу для вас сделать…

– Вы уже делаете, – произнес я, стараясь говорить достаточно громко.

– Но дело еще не закончено.

Белые брови сдвинулись.

– Что…

– Полагаю, кое-кто проберется сюда, чтобы меня прикончить. Сегодня ночью или, возможно, завтра. Нет, я неверно выразился: он попытается меня убить, но я не знаю, включает ли это проникновение в особняк, или будет использован иной подход.

Он покачал головой.

– Нет. Я, э, имел беседу с ответственными лицами. Они не…

– Это будут не они.

– А кто?

– Не могу вам сказать.

– Не можете сказать?

– Вернее, предпочел бы не говорить.

Он открыл рот и закрыл.

– Хорошо. Можете сообщить, как вас лучше охранять?

Хороший вопрос.

Что ж, если бы за такую работу взялся я, как бы это было сделано? Подкуп охранника – слишком рисковано, может отказаться. Незаметно проскользнуть – вариант, но как справиться с охранниками у дверей, а они наверняка там будут, да плюс еще Лойош и Ротса? Нет, если бы работал я, мои планы исключали бы все варианты, где возможны вооруженные столкновения, потому что это опасно даже если имеется преимущество, скажем, неви…

– Волшебство, – сказал я. – Нападение будет с применением волшебства.

– Колдовства?

– Нет, это, э, Искусство эльфов. Оно другое.

Он поднес к губам сжатый кулак.

– Я слыхал о подобных вещах, но ничего не знаю о том, как оно действует, или как от него защититься.

– Ну, – проговорил я, – кое-что о волшебстве я знаю, но вот защититься от него, не зная, какой именно формы будет нападение… в общем, трудно. Напрямую нацелиться на меня он не сможет, потому что… ну, не сможет. Но он может разнести весь особняк, или сбросить кусок черепицы мне на голову – в общем, вариантов море.

– Вероятно, мне стоит спрятать вас.

Мне представился еще один переезд, и я мысленно застонал.

– Вероятно, стоит, – вздохнул я.

– Эбрамис сказал, что вам пока не стоит передвигаться…

– Кто?

– Лекарь.

– А.

– Но если альтернатива – позволить, чтобы под моим кровом с вами расправились…

– А как же вы?

– Я? Как только организую все для вас, я отправляюсь в город. Сразу после нашей беседы прикажу слугам упаковать все необходимое.

«Вот это трус, босс!»

«Да, мне он с самого начала понравился.»

«Ладно, хороших вариантов, как поступить, и я могу подбросить.»

«Специально как-нибудь выберу не тот вариант, чтобы ты понервничал.»

В голове у меня раздался шипящий смешок.

– Полагаю, у вас нет на примете удобной пещеры? note 6Note6
  возможно, отсылка к хронологически более позднему роману «Атира"


[Закрыть]

– Пещеры? Нет, никаких пещер я тут не знаю. А что?

– По-моему, скрываться в пещерах – давняя традиция.

Граф выглядел озадаченным. Ладно, я в общем-то не всерьез.

Проблема в чем: убийца мог сделать все что угодно, особенно если он волшебник. Ну хорошо, прямо на меня воздействовать он не мог, этому мешал золотой Камень Феникса. Но ему и не нужно: он может просто взорвать весь особняк. Да, убийцы не любят делать того, что могло бы привлечь к нам… к ним внимание, но тут, на Востоке, кому какое дело? А я понятия не имел, насколько он хороший волшебник. Когда охотишься на кого-то, ты знаешь, кто он и каков из себя; как я говорил Лойошу, ты узнаешь о нем все возможное, прежде чем сделать свой ход. Но когда кто-то охотится на тебя – ты ни черта не знаешь.

Впрочем, нет, одно нам известно: убийца здесь. И можно узнать еще кое-что, если подойти к вопросу правильно.

«Как думаешь, Лойош?»

«Он мог сбежать.»

«Знаю. Но если не сбежал?»

«У меня нет лучшей идеи, босс. Но надо бы поторопиться. Обидно будет, если мы спланируем дело, и как раз тут джарег прикончит тебя.»

«Кого-то мне это напоминает.»

«Выходцы с Востока невысокие. Джареги рептилии. Вода мокрая. Я кого-то тебе напоминаю.»

Я позволил ему сохранить за собой последнее слово и переадресовал все внимание – все то, что от него осталось – к его сиятельству.

– Так, вот что нам нужно сделать…

– Да? – Он наклонился пониже, чтобы мне не пришлось кричать.

– Приведите Дани, – попросил я.

Он явно хотел было спросить, зачем, но подумал еще немного и кивнул. Граф вышел, отдавая распоряжения; вернулся Эбрамис и занялся моей левой рукой, пока я изучал картину на стене справа. Пейзаж с водопадом. Люблю водопады. Этот был нарисован в туманно-грезящей манере, на грани яви и сна, но движение художник схватил, что и требовалось от изображения водопада. Еще там было что-то такое с тем, как брызги воды растворяются в тумане, оптическая иллюзия как раз в моем вкусе. В следующей жизни стану искусствоведом. Интересно, какие Дома в Империи поставляют искусствоведов?

Навряд ли это шесть (или пять, или семь) Домов высшей знати, разве что, возможно, странствующий тиасса может заняться такой вот подработкой, если решит, что его участие поспособствует созданию лучшего произведения; вскоре ему это, впрочем, надоест и он сам возьмется за кисть.

Иссола – пожалуй, если сможет критиковать, не задевая чувств художника, и если только такое возможно, иссола на это способен. Но сомневаюсь.

Не представляю себе теклу, который оказался бы достаточно волевым и образованным для адекватного восприятия искусства, и сумел бы достаточно внятно описать свои чувства и мысли.

Орка подобным заниматься не станет; недостаточно выгодно. По крайней мере, я еще не слышал, чтобы кто-то разбогател кропанием статей для колонки «В мире искусства».

Джарег? Увольте, даже не смешно.

Валлиста? А вот это подходит, валлиста вполне мог бы. Если он не созидает сам, то получает удовольствие, раздирая в клочья чужое творчество. Две стороны одной монеты, да.

Или, возможно, джагала в определенной стадии своего бытия, когда он уже устал от одного, но еще не переключился на другое. Я встречал нескольких, молодые джагалы любят азартные игры. Те, кто постарше, обычно игр избегают, но противники из них достойные. Впрочем, джагалы – совершенно непредсказуемые гады, думаешь, что перед тобой тупица-клерк, зануда с галантерейного склада, а он вдруг оказывается искусствоведом. Джагалу вообще трудно разгадать, никогда не поймешь, каким он станет чуть погодя. Легко попасть в ловушку: ты только-только решил, что разгадал его личность – а на самом деле ты лишь понял, кем он привык быть. Это у всех у них общее: постоянное перемещение. Движущаяся цель, текущая вода. Их не ухватишь и не выпотрошишь, даже когда нужно. Попробуй – и увидишь, то, что ты схватил, уже совсем не то, потому что схваченное уже стало другим, третьим, постоянное движение, перемещение, превращение. У них все меняется. Понял что-то, а оно стало иным. Повесил ярлычок, и только сам путаешься. Смысл здесь более в понимании, чем в подборе верных ярлыков, точно так же, как смыслом пытки является куда большее, чем причинение боли. Нужно держать клиента «здесь и сейчас»; дай его мыслям уплыть, и ты проиграл, потому что с телом его ты можешь делать все, что угодно, но нужно-то тебе содержимое его разума. То же самое, когда изменяешь нацепленный на кого-то ярлык; нужно держаться на нем во время превращения. Оставаться в седле, держаться рядом, поворачивать вместе с ним, позволить ему вести себя, менять себя. Приятного мало, но другого варианта нет.

– Ваши ноги в лубках, ожоги я обработал так хорошо, как только возможно, и, э, позаботился, чтобы своими движениями вы больше не навредили себе. Сейчас я, увы, бессилен сделать для вас еще что-нибудь, господин Мерс.

Я кивнул, по-прежнему глядя на водопад и стараясь не дрожать. Когда шаги лекаря удалились, я расслабился. А потом тихо-тихо, на выдохе, высвободил все проклятья, которые у меня накопились за последние четверть столетия.

Незнакомый слуга принес еще чашку супа. Я упомянул, что им пришлось кормить меня с ложки? В общем, после кормежки меня снова заколотило, что, наверное, отняло больше сил, чем мог придать суп. Кстати, невкусный. Ячменный, слишком мало чеснока и переизбыток калгана.

Потом я, вероятно, заснул, потому что проснулся, когда появился граф, которого сопровождал Дани. Дани всячески изображал уверенность.

Правой рукой я владел достаточно хорошо, чтобы изобразить слабое приветствие. Шагал Дани так, словно отмахал немало миль.

Еще с ними были два стражника (кажется, одного я узнал). Взмахом руки граф велел им удалиться, но тут я сказал:

– Нет, господин граф.

– А?

– Они вам понадобятся.