Текст книги "Звезда Смерти"

Автор книги: Стив Перри

Соавторы: Майкл Ривз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 6

Система Хоруз, планета Безнадёга, квадрант 3, сектор 547, квадрат 4354, лагерь «Вырубка»

Будучи зелосианцем, Силот Ратуа Дил мог, если понадобится, жить на одной только воде и солнечном свете – по крайней мере, некоторое время. Он не знал, откуда вела происхождение его раса, но весь его народ имел зелёные глаза и зелёную кровь. Пока никто из представителей других рас не проявил достаточно любопытства, чтобы сделать полноценный генетический анализ, а в его родном мире считали, что зелосианцы – уникальный гибрид животных и растений, скрестившихся на заре истории Зелоса. Солнечный свет, немного воды – и он мог без остановки идти целый месяц, а может, и два, не съев за это время ни крошки. Хотя это было бы неприятно. Куда приятнее – бифштекс из бомата и яйца фило, и, если уж на то пошло, куда приятнее быть дома на Зелосе, а не на планете-тюрьме, среди мерзких преступников.

К несчастью, всё было не так.

Он осмотрел внутренности убогой хижины, в которой обитал, – ветхой конструкции из кусков местных деревьев и отслуживших своё имперских упаковочных ящиков, нагромождённых друг на друга и скреплённых при помощи лиан, проволоки и обрывков бечёвки. Не хоромы, конечно, но всё-таки это его дом. Ратуа растянулся на постели – по сути, просто коврике, прикрывавшем кучу ветвей вечнозелёных растений. Когда ветви свежие и уложены правильно, лежать на них очень удобно. А эти начали подсыхать – он не менял их уже пару стандартных недель. Надо будет поменять, и не только из-за того, что на сухих ветках неудобно лежать, но и потому, что их могут быстро наводнить личинки скорпионов, а всего лишь одно прикосновение скорпионьего хвоста заставит представителя практически любой гуманоидной расы несколько недель биться в агонии – это если повезёт.

В тысячный раз Ратуа мысленно проклял невезение, приведшее его сюда. Да, он был вором, хотя никогда не воровал по-крупному. Да, он был контрабандистом, хотя никогда не имел от этого настоящих денег. Ратуа постоянно старался что-нибудь урвать, и это помогало ему здесь выжить. Ещё он не упускал возможности обмануть незадачливого покупателя на срочной сделке. Но быть сцапанным в портовом кабаке на Тригалисе, только потому, что там собрались пираты, а его тоже сочли за члена банды? Это было неправильно. А он зашёл всего лишь выпить кружку браги. То, что он немного повздорил с одним из пиратов из-за милвикийского шёлка, который недавно «выпал» из торгового фургона, вовсе не означало, что он член банды.

Судей, к сожалению, в этом убедить не удалось. Ратуа предложил проверить его на детекторе лжи, но за это пришлось бы платить, а поскольку он был на мели, судьи не захотели тратить деньги налогоплательщиков – зачем, когда он явно в чём-то виновен? Пусть и не в этом конкретном преступлении на этой конкретной планете. Так или иначе, его швырнули к группе отвратительных типов, всех их затолкали в грузовой трюм, где места не хватало даже для половины, и в конечном счёте выбросили на этой планете.

Жить на одной планете с настоящими уголовниками, совершившими по-настоящему тяжкие преступления – это вам не по парку гулять. Даже если бы здесь не было воров, убийц, вымогателей и подобного сброда, вряд ли кто-то пожелал бы построить на Безнадёге дачу. На планете был один большой океан и один континент, в основном покрытый джунглями. Буйная растительность благоденствовала – виной тому уровень гравитации (менее трёх четвертей стандартной) и сезонные шторма, которые с рёвом прилетали с далёкого океана, порождённые энергией приливов и отливов – в свою очередь, вызванных нестабильной орбитой планеты.

Чтобы выдерживать штормовые ветра, местные растения тесно сплетались между собой и зарывались корнями глубоко в землю. В некоторых местах переплетённый лианами дождевой лес был абсолютно непроходим. Животные тоже адаптировались – становились гибкими, похожими на змей. Так было удобнее добывать пищу среди увитых лианами стволов. В лесах обитало множество ядовитых членистоногих, а также несколько летающих видов, например, маленькие крылатые ящерицы и похожие на морских скатов существа, обладавшие очень странным жизненным циклом: рождаясь в океане, они заканчивали жизнь в джунглях.

И все – абсолютно все – казалось, были самыми ужасными, чудовищными и омерзительными образчиками своих видов. Это была не столько взаимосвязанная экосистема, сколько тотальная биологическая война, в которой мириады обитателей Безнадёги, казалось, обречены бороться и уничтожать друг друга. Похоже, всё, что двигалось, обладало ядовитыми клыками, а всё, что росло – ядовитыми колючками и шипами...

И в довершение всего здесь были заключённые.

Охрана, в комфорте устроившаяся на парящих патрульных баржах, находилась здесь только для гарантии, что никто не сбежит. За исключением этого, заключённые могли делать друг с другом, что хотят, и не проходило ночи, чтобы кого-нибудь не избили – иногда до смерти. Здесь царил закон джунглей, как и на воле. Всем заправляли большие хищники. Они брали, что хотели, а посмеешь возразить – раздавят. Ратуа старался не высовываться – если тебя не заметят, скорее всего, и убивать просто ради удовольствия не станут. Он повесил на рот замок, зарылся в песок и сосредоточился на том, чтобы выжить.

Ратуа умылся относительно чистой водой из бака от генератора стасисного поля и вышел из дома. Сержант Нова Стил, один из наиболее дружелюбных охранников, сегодня утром проводил занятия по самообороне. Занимались в основном охранники, но было и несколько заключённых, а Ратуа обожал наблюдать, как потеют другие. К тому же, на таком собрании можно провернуть какое-нибудь дельце. Немного одного товара обменять на чуточку другого, остаться в выгоде... Ратуа делал отличный бизнес на обмене товарами и услугами, и это помогало откупиться от "хищников", которым он время от времени всё же попадался на глаза. Скажи, дружище, чего ты больше хочешь – растоптать меня в зелёную кашу или новую батарейку для плеера?

Имея дело с преступниками (как, впрочем, и со всеми остальными), полагаться следовало прежде всего на жадность.

Вскоре Ратуа дошёл до расчищенной площадки, где проходили занятия. Учеников было восемнадцать или двадцать, и намного больше зрителей – заключённых и охраны. Он потолкался среди них в надежде найти у кого-нибудь парочку лишних солнцеплодов, которые можно выменять (самому при этом оставшись в выигрыше) себе на завтрак.

Пока Ратуа прокладывал путь сквозь толпу, сержант Стил рассказывал, что делать, если на вас нападут с ножом.

– Кто-нибудь знает, что делать, если у противника нож? – спросил Стил.

– Удирать, как флитабиста, – выкрикнул кто-то.

Присутствующие захохотали. Стил спросил:

– Ты раньше бывал на занятиях по самообороне?

Опять смех.

– Монн совершенно прав, – продолжил сержант. – Надо бежать со всех ног. С пустыми руками не стоит выходить против ножа – обязательно лишишься какой-нибудь важной детали. И если вы, отбросы галактики, не стали трудолюбивее с тех пор, как я последний раз вас видел, значит, медцентра в здешних краях по-прежнему нет. А если рана будет серьёзной, вы истечёте кровью или занесёте инфекцию, и смерть будет долгой и мучительной.

В толпе послышался одобрительный шёпот. Все понимали, куда клонит сержант. Если потеряешь конечность, то потеряешь её навсегда – если только от природы не обладаешь способностью к регенерации. Местная медицина находилась в зачаточном состоянии: в лагере имелось несколько врачей и прочих костоправов, но почти не было оборудования и лекарств. Ближайшая бакта-камера, впрочем, находилась отсюда километрах в трёхстах, но к сожалению, эти километры надо было отсчитывать не по горизонтали, а по вертикали, и большинство заключённых не питало иллюзий насчёт своих шансов в случае болезни оказаться в орбитальной клинике.

– Но если у вас нет оружия и вы не можете сбежать, вам нужен альтернативный план действий. И он должен быть не из тех, где нужно большое мастерство, потому что его у вас нет. А даже если бы было, могло бы и не помочь.

Стил огляделся.

– Эй, Ратуа, позволь отвлечь тебя на минутку.

Ратуа улыбнулся. Подобное они проделывали и раньше.

– Многие преподаватели самообороны твердят, что надо перехватить и удержать руку с ножом, – продолжил Стил, – но не стоит на этом зацикливаться, потому что это чистейшая глупость. Если вы не будете быстрее обладателя ножа, он воткнёт оружие вам под рёбра вне зависимости от того, сколько у вас знаний.

Ратуа пробрался сквозь неровный круг, образованный зрителями. Стил вручил ему тренировочный "нож" длиной в полруки и сделанный из пластика – в плане прочности он походил на настоящий, но был достаточно гибок: если им ударить, нож согнётся, не причинив вреда. "Лезвие" было покрыто безвредной красной краской, которая оставляла следы на всём, чего касалась.

– Я двенадцать лет отдал занятиям терас-каси[8]8
Терас-каси (в переводе на общий язык – «железная рука») – боевое искусство, позволяющее обороняться и нападать без использования оружия. Среди владевших им были и некоторые известные джедаи и ситы времён Старой Республики.

[Закрыть], – заявил Стил. – Два раза был чемпионом Первого Флота по рукопашному бою в среднем весе, и два раза занимал второе место. Думаю, что в рукопашном поединке я порву любого обитателя этой планеты приблизительно моей комплекции, вне зависимости от того, к какой расе он принадлежит. На ножах я бы дрался с ним вничью. С голыми руками против ножа? Меня однозначно зарежут. Покажи им, Ратуа.

Ратуа улыбнулся и не спеша шагнул вперёд. Сделал ленивый выпад ножом. Стил извернулся и сделал движение, хватая его руку, но...

У Ратуа был особый приём.

Когда сержант дотянулся до его запястья, зелосианец дёрнул рукой. Для него это было несложно, но Ратуа знал, что зрители увидят, как рука расплывается.

Это не было присуще зелосианцам – только самому Ратуа. Он не знал, откуда это взялось – но в один прекрасный миг он включал космическую скорость и становился быстрее, чем большинство живых существ. Намного быстрее. Медики, которые однажды осматривали его и пытались засечь время, требующееся его рефлексам, говорили что-то о мутации, об аномально быстрой настической[9]9
Настическое движение – быстрый, обратимый ответ на ненаправленное воздействие (свет, прикосновение, гравитация) у растений; например, поворот цветка подсолнуха за солнцем.

[Закрыть] реакции в волокнах целлюлозы, которая составляла основу его мышц. Но что бы ни послужило причиной, это свойство организма не раз помогало Ратуа во время ссылки на Безнадёге.

Сержант продолжал двигаться, но Ратуа его движения казались медленными. Он взмахнул "ножом", сделал три быстрых разреза и удар. Затем отступил назад.

Время опять потекло с нормальной скоростью. Несколько зрителей, никогда не видевших этого представления прежде, разинули рты или выругались.

На шее у сержанта Стила красовалось две тонких красных полосы, по одной с каждой стороны, и ещё одна пересекала горло, а на груди виднелось маленькое красное пятнышко прямо под сердцем.

Когда удивлённые возгласы стихли, Стил бросил:

– Видали? – и повернулся к Ратуа. – Сколько ты учился драться, Ратуа?

– Включая сегодня? – он ухмыльнулся. – Ммм, вообще-то... нисколько.

Стил указал на красные отметины.

– Одного такого удара было бы достаточно, чтобы убить меня. Зеленоглазку драться не учили, а я знаток. Но будь нож настоящим, я бы скоро превратился в перегной – если бы кто-нибудь потрудился меня закопать. Да, Ратуа быстр, необычайно быстр, но вот что запомните: никогда не знаешь, на кого или на что можно нарваться. Особенно здесь, на Безнадёге. Лучше уж остановиться и подумать. Спасибо, Ратуа.

Зелосианец кивнул и вышел из круга. Эти небольшие представления, случавшиеся время от времени, были ещё одной причиной, позволявшей ему оставаться в живых. Хищники предпочитали беззащитных жертв, и хотя Ратуа не был бойцом – от вида крови, даже не зелёной, ему становилось дурно – кругом было полно намного более медлительных существ, на которых можно охотиться. Зачем без надобности рисковать своей шеей?

Стил продолжал толковать о стойках, позициях и упреждающих ударах, но Ратуа всё это уже слышал и раньше. Ему больше хотелось отыскать солнцеплоды, а после выпавшего "момента славы" это, вероятно, будет проще. Все любят звёзд.

***

Сержант Нова Стил честно выполнял свой долг. Служить в охране тюремной планеты – не слишком приятная обязанность. Эта работа будет невыносимо вонять, даже если её заморозить в карбоните. Он бы с гораздо большей охотой находился на переднем крае, бился с повстанцами на полях сражений, применяя свои заработанные потом и кровью навыки там, где они нужны больше всего. Но кому-то надо заниматься и этим, а поскольку Стил был философом, он примирился с тем, что нечто подобное выпало на его долю. Он давно научился извлекать всё возможное из существующего положения. Ничего другого и не остаётся, если ты солдат имперской армии.

Он вспомнил изречение философа-мрллси Джевика: "Я знаю себя лишь таким, каким сам себе кажусь". Обманчиво сложная идея, выраженная простыми словами. Нова слегка улыбнулся при мысли, как бы отреагировали его сослуживцы, если бы узнали, какие голо он хранит у себя под койкой: не пикантные картинки с танцующими тви'леками, а целые диссертации различных школ метафизической мысли, разработанные виднейшими философами галактики. Не то чтобы он что-то имел против танцующих тви'лек. Но то, чем он занимался в последние несколько лет, что служил здесь, помогало оставаться в здравом уме – в этом Нова был убеждён.

Большинство заключённых действительно были отбросами галактики – те, кто совершил тяжкие преступления и, несомненно, заслуживал смертной казни – например, в космосе от удушья, после сброса со звёздного разрушителя в числе прочего мусора. Но некоторые из них были отправлены сюда по ошибке или потому, что им не повезло, хотя Нова знал, что большинство из них отнюдь не столпы общества. Ярким примером был Ратуа. Сержант был ему весьма обязан – тот доставал для него голо и лишь слегка приподнимал бровь, слыша название. Но "человек-растение" был скорее исключением. Вероятно, если проверить данные, обнаружится, что большинству заключённых сошло с рук какое-нибудь злодеяние против планеты, с которой они прибыли, так что их пребывание здесь нельзя считать несправедливым. По-настоящему невиновных среди попавших на Безнадёгу было не так уж и много. Нескольких он знал лично – в основном это были политические заключённые.

Поддержавшие не того кандидата, выступившие не вовремя, отступившие от генеральной линии партии… Нова относился к ним с сочувствием, хотя – учитывая, в каком состоянии находилась ныне галактика – возможно, с большим, чем они заслуживали. Если хватило глупости сделать непристойный жест в адрес солдата службы безопасности, не надо удивляться, что он тебя пристрелит. Солдаты тоже люди, у них есть чувства, и в тяжёлый день прыгать вокруг с оскорблениями – очень плохая идея.

С политикой то же самое. Любой, у кого органы чувств находятся не в зачаточном состоянии, может сказать, куда в Империи дует ветер, а сейчас шла война, хотя официально она так не называлась. Свободу слова иногда надо ограничивать ради общего блага, и то, что вызвало бы оживлённые дискуссии раньше, во времена расцвета Республики, теперь зачастую считалось государственной изменой. Иногда это его беспокоило.

Нова вздохнул. Несмотря на то, что его привлекали проблемы, поднятые виднейшими умами галактики, он не считал себя особо глубоким мыслителем – он просто делал, что ему приказали. Его работа состояла в том, чтобы держать в узде заключённых и стараться избегать ситуаций, когда пришлось бы в них стрелять. Преподаванием самообороны он занимался в свободное время, это помогало некоторым более слабым лагерникам – быть может, давало им шанс против настоящих хищников, которые здесь обитали. Во всяком случае, это позволяло Нове немного больше уважать себя. Ему нравилось уравнивать шансы, и хотя его "занятия" не предполагали, что шансы уравняются полностью, время от времени они помогали кому-нибудь смягчить падение. Иногда он слышал, как кто-то из учеников при помощи полученных от него знаний избежал гибели или увечья, и это радовало. Он очень внимательно отбирал из заключённых претендентов на обучение. Да, все они были скользкие, как песчаные змеи, но он старался отсекать агрессивных – тех, кто будет использовать полученные знания не только для самозащиты. Среди его студентов были маленькие и слабые существа – те, кто отбывал наказание за преступления, связанные с деньгами, а не с насилием. Ему абсолютно не хотелось помогать закоренелому убийце совершенствовать свои смертоносные навыки. Их и так расплодилось в галактике более чем достаточно.

На поясе зачирикал комлинк, подавая сигнал утреннего сбора. Пора заканчивать занятия, возвращаться на пост охраны, отмечаться и получать новое задание. Некоторые охранники считали дурацкой его привычку запросто общаться с заключёнными – ведь когда отделяешься от каре, в которое выстраивается взвод солдат, нельзя иметь при себе ни бластер, ни даже шоковую дубинку – из опасения, что заключённые могут напасть и отнять оружие. Но Нову это не волновало. Даже самые отвратительные личности здесь знали, что не стоит сходиться с ним в рукопашную; а если они вырубят его дубиной или брошенным камнем, у них появится прекрасный шанс умереть ещё до рассвета. Солдаты, служившие в охране, заботились о себе, и нападение на одного означало нападение сразу на всех. Они защищали друг друга, но и здесь имелись пределы – во имя общего блага. Если захватишь сотрудника охраны в заложники и попытаешься использовать его в своих целях, и ты, и он, и все, кто находится на расстоянии менее сотни метров, превратятся в дымящийся кратер. Ни переговоров, ни соглашений – из лагеря охраны просто выстрелят по тебе мощной терморакетой. И тебе не спрятаться, потому что ракета наводится на имплант охранника, который нельзя ни отключить, ни уничтожить, пока не будешь знать точно, где он – а он находился в разных местах у каждого солдата на планете. Чтобы его найти, с солдата надо практически заживо содрать кожу. Это отнюдь не смутило бы большинство обитателей Безнадёги – скорее, для некоторых из них это было бы удовольствием – вся штука заключалась в том, что даже если убить охранника, имплант продолжал работать и сообщал, что его обладатель мёртв. При этом ракета стартовала автоматически, и даже флитабиста с горящим хвостом уже не успела бы вовремя выбежать за пределы зоны поражения.

Планета, конечно, велика, но не настолько велика, чтобы тебя не смогли найти. Всё это держало в узде самых жестоких преступников. И поэтому, даже если не учитывать его собственные, весьма впечатляющие боевые навыки, сержанта Нову Стила вовсе не волновало, что он разгуливает среди отребья. Разумные существа способны оценить друг друга, а глядя на него, никто не счёл бы его лёгкой добычей.

И кроме всего этого, у него были вспышки.

Снова чирикнул комлинк.

– Стил? – раздался голос начальства.

– Да, сэр.

– Ты весь день будешь играть в ладушки с болотными жуками, или всё-таки вернёшься на базу?

– Уже иду, лейтенант.

Глава 7

«Опустошитель», звёздный разрушитель типа «император», на пути в систему Хоруз

Дарт Вейдер стоял на мостике боевого корабля, глядя через носовой иллюминатор на калейдоскопический хаос гиперпространства. Даже когда находишься на борту летящего с относительно небольшой скоростью звёздного разрушителя, кажется, что падаешь в бесконечный колодец среди бесформенных огней. Для совершающего гиперпрыжок корабля звёздный свет и пятна туманностей превращались в импрессионистские цветовые кляксы. Он знал, что даже опытные космолётчики и флотские служаки обычно опасались на них заглядываться. Инструкции предписывали во время полёта через многомерное пространство держать иллюминаторы непрозрачными. Было в гиперпространстве что-то неправильное – наверняка, оттого, что в нём присутствовало более трёх пространственных и одного временного измерения, к которым привыкло большинство разумных существ. Если слишком долго вглядываться в гиперпространство, можно сойти с ума – об этом рассказывалось немало различных историй. Он не знал ни одного случая заболевания «гиперпространственным исступлением», как это называлось. Но легенды всё же существовали.

Вейдеру нравилось смотреть на гиперпространство. Последние несколько минут он следил за звуком своего дыхания, ритмично пульсирующего в респираторе шлема. Прибор, помогавший ему выжить, был в высшей степени эффективен, и он часто забывал о нём. Однако время от времени, особенно в такие моменты погружения в тишину и созерцание, респиратор напоминал о себе, не давая Вейдеру забыть, что волею своего господина он превратился в того, кем является сейчас. Он имел так много и столько потерял.

С другой стороны, и приобрёл немало...

Разработка и создание доспехов велось в спешке: искалеченный и обгоревший кусок плоти, бывший когда-то Энакином Скайуокером, умирал, и долго не протянул бы даже в бакта-камере. Не было времени точно подогнать под его нужды все системы жизнеобеспечения. Многие функции доспехов работали на основании видоизменённых старых технологий – например, разработок, сделанных за два десятилетия до того для генерала-киборга Гривуса. Вейдер знал, что сейчас их можно и переделать, сделав намного лучше, удобнее и мощнее. Была только одна проблема: полностью снять доспехи, даже на некоторое время, равносильно самоубийству. Ничто – ни безопасность гипербарической камеры, ни даже власть над тёмной стороной Силы – не смогло бы надёжно защитить его во время этой процедуры.

Нравилось ему или нет, он и доспехи были едины, отныне и навсегда.

– Повелитель Вейдер, – позвал его капитан "Опустошителя". В голосе присутствовал крошечный намёк на страх, но даже такая малость была хорошо заметна для того, кто пропитан тёмной стороной Силы. Вейдер чувствовал страх как ледяную дрожь в капитанских нервах, заунывный аккорд, который мог услышать только он, вспышку молнии посреди мрачной равнины. Он любил страх – в других.

– Да?

– С минуты на минуту выходим в обычное пространство.

Вейдер развернулся и пристально посмотрел на него.

– И?

Капитан Пишор сглотнул.

– Эт-то всё, повелитель. Я просто хотел поставить вас в известность.

– Благодарю вас, капитан. Я уже знаю.

– Да, повелитель.

Капитан склонился и попятился назад.

Вейдер улыбнулся под шлемом, хотя это доставило ему боль. Но боль всегда сопровождала его – то, что она стала немного сильнее, ничего на значило. Чтобы её унять, даже не надо призывать тёмную сторону. Достаточно усилия воли.

Улыбка погасла, когда он подумал о ближайшем будущем. Он чувствовал, что эта поездка вовсе не была необходимой. Губернатор Уилхафф Таркин – "гранд-мофф Таркин" (на эту должность его недавно назначили; нелепое название, с точки зрения Вейдера) – знал, в чём заключаются его обязанности. Император дал ему задание построить это страшилище, как предполагалось, чтобы вселить страх в сердца повстанцев, и он понимал, что произойдёт, если доверие императора будет обмануто. Идея Таркина была разумна: страх действительно был полезным инструментом. И боевая станция, вне всякого сомнения, была полезна, хотя мощь всего оружия и боевых кораблей, которыми она оснащена, жалка по сравнению с могуществом Силы. Но таково желание императора – значит, так и будет.

Но потом начались затруднения – несчастные случаи, вредительство, задержки – и это беспокоило Палпатина. Он дал Вейдеру задание: передать, что император недоволен постоянными проблемами любимого проекта Таркина, и посоветовать – настоятельно посоветовать – гранд-моффу изыскать пути, чтобы избежать подобного в будущем.

Таркин не дурак. Он поймёт послание: «Если не справишься, пожалеешь».

"Опустошитель" вырвался из галлюциногенного хаоса в неизменное обычное пространство. Вейдер отвернулся от иллюминатора, плащ за спиной взметнулся. Теперь, когда они приближались к пункту назначения, появилась возможность провести несколько часов в гипербарической камере, освободившись хотя бы от шлема. Пришло время перебрать воспоминания, позволить нарасти гневу и ярости и освободить его от нескончаемой боли. Однако полное исцеление не придёт никогда. Лечение невозможно проводить долго, даже в пределах гипербарической камеры. Как только гнев проходил, а концентрация терялась, он вновь становился тем, кем был – тем, во что превратил его Оби-Ван Кеноби, его бывший учитель-джедай.

Ныне почти все джедаи уничтожены. И всё же некоторые, самые главные, уцелели. Некоторым удалось бежать, в том числе Йоде. Это беспокоило. Старая зелёная кочерыжка с ворчливым голосом всё ещё может представлять опасность.

Но ещё важнее, что по-прежнему жив заклятый враг Дарта Вейдера. Если бы старик умер, Вейдер почувствовал бы это в Силе – он в этом уверен. Но и тем лучше. Где-нибудь, когда-нибудь Оби-Ван заплатит за то, что сделал с Энакином Скайуокером, заплатит именно Вейдеру. Тёмный повелитель сразит Кеноби, как сразил уже множество других джедаев – мастеров, рыцарей и падаванов. Джедаи должны кануть в небытие.

Эта мысль вызвала под чёрной маской ещё одну улыбку, снова принёсшую боль.