Текст книги "Безбашенные"

Автор книги: Стив Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Кроме клещей и «взвеси» люди страдали от и других неприятностей. Возникали многочисленные трудности, связанные с атмосферным давлением; с аллергией на необычный, но пригодный для дыхания воздух; с гравитацией в 1,12 g. Бергену казалось, что Голгофа, встав на сторону врага, уже вела свою войну против Кадии. А ведь орки пока даже не заметили их вторжения.

Берген не был склонен впадать в уныние. Скорее, наоборот. Внешность Джерарда была настолько романтической и привлекательной, что, когда он учился на кадетских курсах, его порою приглашали на съемки коротких пропагандистских фильмов для вербовки добровольцев. Но когда Берген вошел в гостиничный номер и увидел Катца, спавшего в кресле за столом, он еще больше убедился в трех своих пессимистических предположениях.

Первое: что его командир все больше терял рассудок. Де Виерс утратил чувство объективной реальности. Его окружала аура отчаяния, и каждый, кто ощущал ее наличие, интуитивно знал, что Восемнадцатой группе армий грозила неминуемая беда.

Второе: что «Экзолону» не удастся найти легендарную «Крепость величия». Будь это священная реликвия или обычный танк, но орки правили на Голгофе тридцать восемь лет. За такое долгое время они ободрали ее до болтов и винтиков. И если хоть что-то осталось от нее, она уже будет неузнаваемой. Нет, «Крепость величия» служила чем-то вроде морковки, которую Адептус Механикус подвесили перед носом Муниторум. Берген мог поспорить, что марсиане вернулись сюда не ради поисков любимого танка Яррика. У них имелись иные причины.

Третье и последнее, что заботило Бергена больше всего и в чем он ни капли не сомневался: если сам Император не спустится с небес, чтобы предложить им свою божественную помощь, ни один человек в его дивизии не покинет живым эту планету. Таких слабых шансов у них никогда еще не было. Годы назад здесь, в Голгофской войне, погибли миллионы людей. И теперь такая же судьба ожидала солдат Бергена. Их кровь тоже впитается в этот красный песок.

Конечно, он будет сражаться до последнего дыхания. Он дал клятву Кадии. Берген был рожден для битв. И только так он мог смотреть на смерть своих людей в подобной авантюре. «Если потребуется, я переступлю через старика, – подумал Джерард. – Киллиан и Реннкамп поддержат меня. Вместе мы надавим на комиссара Мортена и…»

Мысль осталась незаконченной. Усталость навалилась на Бергена, словно приливная волна. Он рухнул на кровать и заснул за миг до того, как его голова коснулась подушки.

* * *

Где-то на базе, в километре к западу от гостиничного номера Бергена, три старших представителя Адептус Механикус вернулись в свои жилища. Их тут же окружила стайка детишек-рабов. Настоящие дети мгновенно погибли бы в таком необычном месте – едкие пары, туманившие воздух, растворили бы ткани их легких. Но это были ненастоящие дети. Когда-то, давным-давно, они родились живыми, затем хирургия превратила их в неподвластную времени смесь из плоти и металла. «Дети» стали похожими на техножрецов, которым они служили. Неразумные послушные подобия. Лишившись некоторых частей мозга, они не могли независимо мыслить. У них не было голосовых связок, а значит, и голоса. Их единственная функция заключалась в безграничном подчинении, и поэтому они пребывали вне греха, за пределами зла и страданий. По этой причине жрец, придумавший «детей», изготовил им бронзовые маски – лица с застывшими красивыми улыбками. Они выглядели как полуживые изваяния херувимов.

Собравшись вокруг своих владык, детишки сняли с них мантии, удалили периферийные устройства и вытащили разъемы от гнезд, вживленных в плоть. Затем они помогли техножрецам погрузиться в глубокие округлые контейнеры, наполненные густой мерцающей субстанцией молочного цвета, ее переменчивое сияние отражалось на металлическом потолке. Завершив работу, «херувимы» удалились в тенистые альковы, встроенные в стены. Там они деактивировались и стали похожими на кукол в поднятых на торцы гробах.

Не считая зала, освещенного мерцающими контейнерами, все остальные покои Механикус оставались погруженными во тьму. Воздух был насыщен неприятными запахами. Впрочем, для техножрецов это не имело значения. Их механические глаза могли видеть в любом диапазоне светового спектра. Запахи регистрировались как списки компонентов в их различных концентрациях. Здесь не было деления на «приятное» и «неприятное». Просто отмечалось наличие химических веществ.

Пройдя вброд к дальней стороне контейнера, техномаг Сеннесдиар погрузил свое бесформенное тело в густую жидкость. На поверхности осталась только голова. Адепты Ксефо и Армадрон последовали его примеру. Мерцающая субстанция забурлила пузырями, как горячий суп.

Первым нарушил молчание Армадрон. Его слова передавались в той форме механической речи, которую он использовал за столом генерала.

<Если де Виерс еще раз устроит такой прием, я попрошу вас официально освободить меня от него. Опыт был неприятным. Экстаз, демонстрируемый людьми при употреблении органических компонентов, вывел меня из равновесия>.

Техномаг ответил сжатым высокотональным скрежетом:

<Века назад вы питались так же, как они. Вас научили преодолевать эту слабость. Мы можем славить нашу технологию, но вы не должны забывать хронологию прошлого. Особенно свою. Люди нуждаются в нашем руководстве, а не в презрении. К сожалению, в отличие от нас, они не могут понять славы Омниссии>.

Армадрон промолчал. То был знак, что он задумался над словами начальника.

<Магос, в будущем я тоже хотел бы воздержаться от подобных банкетов>, – сказал Ксефо.

В конце фразы его жвалы громко щелкнули. Сеннесдиар покачал головой. Он считал это плохой привычкой.

<Я подсчитал вероятность в три кома семьдесят девять процентов>, – продолжил техноадепт, – <что органика, потребленная за генеральским столом, заставит одного и более гостей страдать паразитарными заболеваниями нижних отделов кишечника. Я не понял, почему вы не позволили мне предупредить гостей де Виерса. Ваши доводы показались мне трудными для осмысления. Вы хотите, чтобы у них в кишках завелись паразиты?>

<Конечно не хочу>, – ответил Сеннесдиар. – <Но риск инфекции приемлемо мал. Поверьте, адепт, генерал не поблагодарил бы вас за такую информацию. Как, впрочем, и его гости. На свете имеется множество фактов, которые люди стараются не замечать>.

Ксефо шевельнулся, послав медленную рябь на поверхности молочной субстанции.

<Предпочтение невежества? Какая обидная концепция>.

<Согласен>, – произнес Армадрон.

Сеннесдиар перевел жужжащие линзы с одного адепта на другого.

<Принятие личной обиды указывает на чрезмерно высокий уровень субъективности. Не забывайте, что ваше следующее техническое улучшение будет зависеть от моей характеристики, данной вам как исполнителям. Генерал-фабрикатор настаивает, что мы должны сохранять объективность во всех наших делах. Вы либо будете придерживаться этих принципов надлежащим образом, либо пройдете процедуру насильственной регулировки. Давайте лучше ограничимся оценкой высокопоставленных гостей генерала>.

<Конечно, магос>, – ответил Армадрон. – <Представитель Министорум, епископ Август, старался приглушить остаточный запах сексуальной активности>.

<Безуспешная попытка>, – добавил Ксефо. – <По моим подсчетам, епископ входил в интимную близость с другим человеком примерно за четыре часа до банкета. Его партнером наверняка был…>

<Специфика поступков этого священника понятна мне не хуже вас, Ксефо>, – прервал адепта Сеннесдиар. – <Но в данный момент она не относится к делу>.

<Он экклезиарх>, – возразил Ксефо. – <Человек Имперского символа веры. По законам церкви ему запрещается участвовать в таких сношениях. Может быть, нам нужно сообщить де Виерсу о его порочном поведении?>

<Нет, не в этот раз. Люди часто совершают запрещенные законом поступки. Епископ Август, как и вся его абсурдная организация, настроен против нас, и было бы полезно дать ему урок уважения. Однако в настоящее время его похотливые забавы не интересуют меня. Хотя мы, конечно, запротоколируем полученную информацию. Давайте продолжим. Что вы можете сказать о других?>

<Многие военные оказались предсказуемо несложными людьми>, – отметил Ксефо. – <Я считаю их типичными представителями кадийского офицерского корпуса. Их жизни посвящены Императору. Они жаждут славной смерти в бою и всеми силами добиваются уважения сослуживцев. Я не нахожу в этом ничего интересного. В данный момент никто из них не угрожает нашим планам>.

<Вы согласны, Армадрон?> – спросил техномаг. Адепт склонил гладкую голову, туго натянув сегментные кабели, которые соединяли упакованный в сталь мозг с различными информационными портами, размещенными на его обнаженных металлических позвонках.

<Мне думается, что заявление моего достопочтенного коллеги имеет несколько важных исключений. Например, непроизвольные гримасы генерал-майора Киллиана, замеченные мной во время банкета, позволяют предполагать, что он питает неприязнь к генералу де Виерсу. Тем не менее он вел себя достаточно осторожно и умело скрывал свое недовольство>.

<Я не зарегистрировал никаких гримас>, – возразил Ксефо.

<Я согласен с вашим выводом, Армадрон>, – произнес техномаг. – <Мне хотелось бы выяснить причину этой неприязни. Информация может пригодиться нам, если генерал де Виерс станет неуправляемым. Организуйте наблюдение за Клотом Киллианом>.

<Магос, я заметил, что вы начали использовать сослагательные наклонения>, – сказал Армадрон. – <Неужели ваши планы изменились? Генерал почти не противодействует нам, хотя раньше вы постулировали такую возможность>.

<Я постоянно пересматриваю планы. Генерал де Виерс представляет собой сложную систему противоречий. Сила его личных амбиций позволяет нам надеяться, что мы проникнем в Дар Лак и найдем Ифарода. Однако эти же амбиции создают огромную опасность для нашей миссии. Я не исключаю вероятности того, что он прогонит нас прочь, когда узнает истинное положение вещей. Если дело дойдет до прямой конфронтации, нам понадобятся сильные союзники, чтобы отстранить его от власти. Я присматриваюсь к генерал-майору Бергену. Это наиболее перспективный офицер для компромиссного сотрудничества с нами. Он всю жизнь связан с бронетехникой – то есть долго и тесно работал с нашими инженерами. Возможно, он будет симпатизировать нам больше, чем остальные командиры дивизий>.

<Я наблюдал за ним некоторое время>, – сообщил Армадрон. – <Джерард Берген создает впечатление человека, убежденного в своей скорой и неминуемой гибели. Может быть, нам лучше выбрать кого-то другого?>

<Я внесу ваше наблюдение в мои расчеты>, – ответил Сеннесдиар. – <Хотя это ничего не меняет>.

<Значит, вы намерены придерживаться плана?> – спросил Ксефо. – <С тех пор как наши предшественники покинули Голгофу, прошли десятилетия. Мы не рассчитывали, что уровень электромагнитных помех окажется таким высоким. Духи машин беспокоятся. Они начинают уклоняться от сотрудничества. Привезенные нами логические матрицы вообще не функционируют. Голосовые коммуникаторы остаются…>

<Я уже настроил свой разум на решение этих технических проблем>, – перебил его Сеннесдиар. – <Армадрон, завтра утром вы отправитесь в поход вместе с генерал-майором Бергеном. Объявите техножрецу Аурину о своих полномочиях. Он старший инженер Десятой бронетанковой дивизии. Я дам вам сервиторов-телохранителей и надежный транспорт. Уверен, что генерал-майор будет рад иметь под рукой адепта, наделенного вашими опытом и знаниями>.

Армадрон склонил голову и издал краткий скрип, выражая таким образом понимание поставленной перед ним задачи и абсолютное подчинение. Сеннесдиар поднялся на ноги и активировал код для «херувимов», ожидавших в альковах. Как только он выбрался из контейнера, они метнулись к нему, готовые к любым услугам. Густая жидкость стекала по его бескровному телу вдоль клапанов и кабелей, выступавших из остатков бледной плоти, которая досталась ему при рождении четыре века назад. Серебристые капли падали с металлических пальцев на решетчатый пол, пока он ждал, когда рабы оденут его. Накинув мантию на плечи, он направился в личные покои.

На пороге магос остановился и, повернувшись, сказал:

<Не забывайте о ваших обязанностях, адепты. Мне тоже предстоит много дел. Да снизойдет благословение Бога-Машины на вас обоих>.

<Слава Омниссии!> – почтительно воскликнули они.

<Пусть ваша логика будет безупречной, магос>, – добавил Армадрон.

<И ваша, адепт>, – сказал Сеннесдиар. – <Не разочаруйте меня>.

Он вышел из зала, оставив адептов в пузырящихся контейнерах. Вскоре они тоже отправились выполнять свои многочисленные обязанности.

Глава 5

– Отгоняйте их назад! – прокричал полковник Стромм. – Не позволяйте им прорвать внешнюю линию обороны! Он выстрелил из хеллгана в атаковавшую массу орков и, щурясь от пота и дыма, попытался оценить ущерб, нанесенный врагу. Полковник схватил адъютанта за воротник, притянул его к себе и прокричал ему на ухо:

– Ганс, где, черт возьми, мои касркины?! Почему их нет на участках прорыва?

Воздух сиял от трассирующих пуль и снарядов. Когда орки вышли на дистанцию ближнего боя, их огромные пистолеты и стабберы запылали лазерными лучами. Кадийцы отстреливались смертоносными шквалами огня. Из окопов, укрепленных мешками с песком, вырывались яркие полосы плазмы. Они разрезали фонтаны пыли, которые были подняты противопехотными минами, взрывавшимися под ногами зеленокожих в первых рядах несметной орды. Тяжелые коричневые тела взлетали в воздух, вращались там, будто тряпичные куклы, и падали кровавыми сгустками плоти. Другие орки переступали через них, нисколько не страшась подобной смерти. Они весело улюлюкали, ревели по-звериному и орали боевые кличи.

Стараясь перекричать оглушительный шум битвы, треск лазганов и грохот болтеров, лейтенант Кассель приложил рот к уху полковника:

– Взвод Воннела на правом фланге понес тяжелые потери, сэр. Касркины двинулись туда. Там почти никого не осталось.

«Проклятье! – ругнулся про себя Стромм. – Пять дней! Пять дней мы проторчали в пустыне и не получили ни одного чертова сигнала от своих. Ни одного сообщения по воксу. Вообще ничего! А зеленокожих все больше и больше. Десятки солдат уже погибли. Много раненых. Наш периметр сжимается с каждой орочьей атакой. Похоже, что для Девяносто восьмого полка это будет последнее сражение».

Он вспомнил о семье, находившейся на борту «Раскаленного» – тяжелого транспортного корабля, парившего на высокой орбите вместе с остальным флотом. Его сын, совсем еще младенец, родился во время кампании на Палмеросе. Стромм надеялся увидеть, как он вырастет и окрепнет, как станет однажды офицером и заменит своего отца. Нет, мальчик будет лучше. Дети всегда стремятся к ярким достижениям и часто превосходят своих родителей. Несмотря на все беды и трудности, Стромм хотел бы прожить еще лет двадцать и полюбоваться на взрослого сына. К сожалению, он предполагал, что немощный и старый де Виерс привез их на Голгофу, чтобы разбить вдребезги его ожидания. И сегодня прямо перед его глазами эти предположения обретали реальность.

«Будь проклят пыльный мир Голгофы! – подумал полковник. – Пусть он исчезнет в кровавом варпе! Почему мы не разбомбили планету из космоса? Хотя бы вирусными бомбами? Так было бы справедливо. Мы отомстили бы за всех людей, погибших под градом астероидов подлого Траки. Если бы не чертов танк Яррика…»

Орки приближались. Шестьсот метров. Пятьсот девяносто. Пятьсот восемьдесят. Кадийские мины почти не замедляли их наступления. Массивные тела разрывались на куски в фонтанах дыма и песка. Но численность врага была огромной. Ксеносы могли позволить себе такие потери. Орки, пригибаясь от ударных волн, продолжали идти, не останавливаясь даже на мгновение.

В первый день, когда посадочный бот уткнулся носом в красный песок, Стромм и его офицеры решили остаться у обломков корабля. Они верили, что генерал-майор Реннкамп направит разведгруппы во все стороны и найдет потерявшийся полк. Но радиосвязь на Голгофе была почти бесполезной. В пустыне быстро темнело. Полковник не стал тратить время впустую. Он приказал отрядам окопаться и возвести укрепления. Работы велись при свете факелов и масляных ламп, что замедляло их ход.

Обилие песка решило вопрос с материалами. Стромм неохотно тратил бесценную воду на что-нибудь иное, кроме питья, но мешки с песком, смоченные жидкостью и высохшие, становились крепче застывшего бетона – такой эффект вода оказывала на голгофскую пыль. Куски металла, вытащенные из разбившегося корабля, тоже шли на строительство дотов. Используя доступные ресурсы, солдаты Девяносто восьмого полка создали два оборонительных рубежа – внешний и внутренний. Гнезда тяжелых орудий были усилены бронированными плитами, вырезанными из смятых переборок посадочного бота. Конечно, эти укрепления не давали надежной защиты, но они были лучше, чем открытые барханы. Во всяком случае, сейчас, стреляя в орду орков из хеллгана, Стромм не жалел об усилиях, потраченных на возведение оборонительных сооружений.

Потоки огня, изливавшиеся из орудийных гнезд, сжигали десятки гротескных тел чужаков. Несколько «Химер» и полугусеничных бронетранспортеров полка, уцелевших при крушении бота, были окружены окопами и стенами из песка и стали. Их огневая мощь оказывала огромную поддержку в отчаянной битве кадийских пехотинцев. Тяжелые болтеры на башнях «Химер» выстукивали гулкую дробь. Разрывные снаряды превращали врагов в кровавые куски мяса. Турельные мультилазеры шипели и трещали, наполняя воздух яркими лучами. Некоторые из «Химер» были оснащены автопушками с длинными стволами. Они использовали мощные тридцатимиллиметровые патроны. Автопушки при стрельбе издавали резкие пыхтящие звуки. Пули изливались смертоносными очередями. Там, где они находили свои цели, мускулистые коричневые тела растворялись в мареве красных лохмотьев.

Не только «Химеры» и орудийные гнезда создавали огневой заслон. На смятом корпусе посадочного бота уцелело несколько лазпушек. Их мощные лучи пронзали орков сверху. При аварийной посадке кабина пилота сложилась в гармошку. Из флотской команды осталось только несколько матросов – в основном технарей. Им поручили управлять уцелевшими орудийными башнями. Стромм видел на их лицах страх и панику. Когда он направил этих парней к лазпушкам, они едва не плакали от радости. Их пугала встреча с орками в рукопашном бою. Полковнику не нравилась такая трусость, но он не мог осуждать безвольных слабаков. Они не выросли на Кадии. Они уже в силу своего рождения были немощными и робкими людьми. Лично для него это объясняло все. Несмотря на легкое презрение к флотскому «мазуту», он теперь радовался тому, как сноровисто они обращаются с орудийными башнями. Они направляли пузырившийся огонь вниз на головы орков, убивая дюжины за раз, выжигая их тела до сморщенной шелухи.

Из-за плотности совокупного огня кадийцев каждый метр пустыни в зоне боевого столкновения был покрыт десятками павших орков. Тем не менее враги сокращали дистанцию. Стромм уже понял, что сил полка недостаточно для длительной обороны. Как и в любом сражении с орками, все в конечном счете сводилось к численности, а в этом он значительно уступал противнику.

Каждый день, оставаясь у разбитого корабля, Стромм и его люди в отчаянии тщетно пытались связаться с остальной группой армий. Хоть с кем-нибудь вообще! Вокс-передатчики не работали. Вокруг них собиралось все больше и больше орков. Отряды чужаков тянулись к месту крушения, привлеченные хвостом черного дыма, который бот оставил при падении. Он виднелся за сотни километров в каждом направлении.

Стромм сожалел, что окопался здесь. «Я мог бы двинуть полк в пустыню, – думал он. – Подальше от места падения. Я мог бы увести людей отсюда». Однако он понимал, что подобный вариант был невозможным. Такие размышления об упущенных возможностях всегда показывали, что можно было предпринять нечто лучшее. Однако Стромм считал, что при той скудной информации, которая у них имелась, он сделал правильный выбор. Направив полк в пустыню, он оставил бы пехотинцев без защиты. После крушения бота у них уцелела лишь часть машин. Они не могли взять на борт каждого солдата. Кроме того, у них были раненые. И главное, полковник не знал, куда им идти и каковы координаты «Экзолона». Где, черт возьми, находилась их группа армий?

Его хеллган щелкнул, послав очередной заряд в гущу орочьей орды. Стромм не задумываясь нажал на кнопку извлечения, и пустой силовой пакет упал на землю. Он вырвал из кармана на поясе новую батарею, вставил ее в паз и возобновил стрельбу. Первый же выстрел оставил дымящуюся черную дыру в голове омерзительного орка. То, что полковник теперь мог видеть наносимый им ущерб, не сулило ничего хорошего.

– Сэр! – настойчиво прокричал Кассель. – Нам нужно отступить за внутренний периметр защиты. Мы начинаем терять ключевые позиции на внешних рубежах.

Стромм кивнул и, не прекращая стрельбы, начал медленно отступать назад в направлении разрушенного бота.

– Передай мой приказ, – велел он адъютанту. – Я хочу, чтобы наши парни одновременно отступили на более безопасные позиции.

Он аккуратно выбирал свои цели, стреляя в темных и крупных орков. По многолетнему опыту Стромм знал, что они были самыми яростными и безжалостными воинами. Их закаленная на солнце кожа казалась твердой, как кость. На обнаженных торсах виднелись боевые шрамы и следы грубых хирургических операций. И именно эти кровожадные ветераны-убийцы вели в бой своих сородичей. «О Трон! – подумал полковник. – Они просто чудовища! Как только вселенная терпит таких ужасных существ?»

Неудивительно, что человечество пыталось уничтожить орков. Зеленокожие являлись порождением кошмаров. Они сражались до тех пор, пока противников вообще не оставалось. Иногда создавалось впечатление, что они вели войны для забавы, наслаждаясь немотивированными убийствами. Или, возможно, сама резня была для них достаточным мотивом? Стромм видел, как орки шли в атаку, желая искромсать его людей. Он видел, как они безумно смеялись, словно страдания и смерть представляли для них азартную игру. Нет, обоюдная терпимость не могла решить межпланетный конфликт. С того момента, как две расы встретились, Галактика поставила их друг против друга.

В клубах кружившейся пыли уже проступали первые ряды приближавшихся орков. Стромм различал малейшие черты их свирепых лиц: проблеск дикого бешенства в каждом взгляде красных глаз, звериный оскал, безумную жажду крови. Их маленькие плоские носы были проколоты кольцами и полосками металла, утыканы костями каких-то мелких животных. Большие, широко раскрытые пасти, которые могли бы сомкнуться на голове кадийского гвардейца, сочились густыми нитями слюны. Короткие зубы напоминали острые ножи. Из нижней челюсти торчали вверх два длинных изогнутых клыка.

Стромм многое повидал в своей жизни. Но только орки порождали у него такое чувство отвращения. Казалось, их расу изготовили на заказ для того, чтобы пробуждать в людях древний примитивный страх, заставляя их сердца трепетать от ужаса. Словно нечто звериное, присущее человеческому виду, усилили в тысячи раз и наделили мощным телом. Вот с кем Империум вел кровавую и непрерывную войну. Интересно, откуда взялись эти отвратительные твари?

Пехотинцы приступили к выполнению приказа Стромма. Он видел, как солдаты покидали песчаные доты и организованно отступали назад. Несколько бойцов не успели выбраться. Полковник выругался от досады, когда орки рассекли их плотными очередями стабберов. Это было кровавое зрелище. Крупнокалиберные пистолеты противника издавали такие же громкие звуки, как болтеры. Они посылали град пуль и превращали людей в полужидкое месиво. Орки почти не целились. Они стреляли наугад, не жалея патронов. Но плотность их огня брала смертельную пошлину. Пока гвардейцы отступали к укреплениям второго рубежа, десятки солдат получили ранения, не совместимые с жизнью. В их спинах зияли огромные дыры. Выходные рваные отверстия на торсах были еще больших размеров. Те, кому пули попали в затылок, умерли мгновенно. Даже прочные кадийские шлемы «Марк-VIII» не могли защитить их от орочьих пуль. Черепа взрывались, словно перезрелые дыни, и обезглавленные тела падали на залитый кровью песок.

«Мы будем стоять до последнего человека, – скрипя зубами, подумал Стромм. Он отстреливался до тех пор, пока не кончился еще один силовой заряд. – Мы умрем здесь, но будем биться до последнего бойца. Черт бы побрал де Виерса! Надеюсь, он получит свою проклятую славу».

– Артиллерия! – прокричал через вокс-связь один из взводных командиров. – Орочья артиллерия подходит с севера. Они стреляют! Ложись!

Стромм услышал рвущий нервы свист. Звук усилился до невыносимого воя. «Все ближе и ближе. Черт! Неужели они целятся в орудийные башни?»

Он бросился на землю. Кассель последовал его примеру. Огромное облако песка и пыли поднялось в воздух между кадийцами и орками. За оглушительным грохотом последовала ударная волна. Через мгновение до Стромма дошло, что он еще дышит. Никаких серьезных ранений. Это был пристрелочный выстрел, но следующий мог радикально сократить ряды гвардейцев.

– Они подогнали крупные орудия, сэр! – поднимаясь на ноги, прокричал адъютант.

– Пошевеливайся, Ганс! – рявкнул Стромм. – Передай тем карликам в орудийных башнях, что я хочу от них подвига! Пусть сосредоточат огонь на вражеской артиллерии. Только у них есть чистая линия обзора. Быстрее, парень. Поспеши!

Кассель выдернул микрофон из зажима переносного вокс-передатчика, закрепленного на его спине. Он четко и внушительно изложил приказ полковника и получил подтверждение. Стромм мог бы и не беспокоиться. Флотские парни на орудийных башнях уже нацелили пушки на массивные САУ, появившиеся из облака пыли в полутора километрах от посадочного бота. Орочьи боевые машины имели короткие и толстые стволы. Они стреляли снарядами с повышенным содержанием взрывчатки, хотя при этом терялась точность наведения. Конструкция самоходок выглядела настолько ветхой, что машины, казалось, были готовы развалиться при первом же выстреле. Судя по виду, они вообще не могли функционировать. Но, как в случае с любой орочьей техникой, артиллерия работала исправно. С огромным выбросом пламени и сотрясающим землю грохотом они выпустили еще один смертельный залп, целясь в лазбашни, открывшие по ним огонь.

Б о льшая часть снарядов прошла мимо цели, просвистев над ботом и взорвав песок на значительном удалении. Однако случились и попадания. Два снаряда угодили в корпус, начиненный таким количеством взрывчатки, что разорвалась обшивка корабля. Ударная волна от двух мощных взрывов смела почти все орудийные башни. Флотские стрелки наверняка погибли.

При виде столь ужасных разрушений Стромм застыл на месте. Через секунду он пригнулся, защищая голову руками от града горящих обломков. Хвала Императору, их с Касселем не задело. Но молодой боец, стоявший справа, беззвучно рухнул на песок. Тяжелый осколок горящего армапласта пробил его голову.

Полковник повернулся к Касселю. Зная, что такая просьба тщетна, он крикнул адъютанту:

– Попробуй вызвать парней в уцелевших башнях!

Кассель сделал несколько запросов, но не получил ответа.

– Еще раз, Ганс! Мы не можем остаться без их огневой поддержки. Если самоходки продолжат обстрел, мы не продержимся ни минуты!

– Не отвечают, – доложил адъютант.

Его третья попытка закончилась тем же.

– Они погибли, сэр.

– О великий Трон! Следующий залп разорвет нас на части. Какие тяжелые орудия мы можем направить на орочью артиллерию? Где сейчас наши минометы? Они могли бы обойтись без линии огня.

Кассель вызвал по воксу огневой расчет мортир, но вместо ответа получил лишь свистевшую статику и уверенность в гибели еще одного полкового подразделения.

– Сэр, вы должны покинуть поле боя. Оркам не понадобится много времени на перезарядку орудий. Вы можете взять одну из «Химер». Касркины откроют вам коридор и помогут вырваться из кольца окружения.

– Если ты предложишь мне это еще раз, я пристрелю тебя, Ганс. Ты понял меня? Мог бы и сам догадаться. Я никогда в жизни не бежал от врага.

– Прошу прощения, сэр. Я…

– Побереги свои извинения, парень. Просто продолжай стрелять. Орки дорого заплатят за наши жизни. Передай мой приказ. Девяносто восьмой стрелковый полк будет стоять до последнего солдата. Мы сражаемся за честь Кадии!

– Девяносто восьмой полк, вовеки славься! – выпятив грудь, отозвался Кассель.

Страх в его глазах сменился решимостью. Если им суждено умереть, они сделают это правильно – по-кадийски, сражаясь до последнего солдата. Император будет приветствовать их души в Зале славы. Он предложит им лучшие места за своим столом.

На внешних оборонительных укреплениях уже роились ксеносы. Стремясь добраться до гвардейцев, они неистово рвались вперед. Орки рычали, толкались и брыкались, занимая лучшие позиции. Им отчаянно хотелось превзойти в жестокости своих ближайших сородичей. Их жажда битвы была столь велика, что между ними разгорались кровавые ссоры. Стромм увидел, как один из орков в тяжелой броне и в заостренном шлеме – с кожей, имевшей текстуру подгоревшего мяса, – повернулся к более мелкому соратнику и попытался отобрать у него большой топор. Маленький орк сопротивлялся. Тогда крупный ксенос вонзил в сородича длинный ржавый нож и разрезал живот соратника от грудины до пупка. На землю хлынула густая кровь. Розовые кишки блестящей спиралью скользнули на песок. Овладев топором, крупный орк издал боевой клич и бросился в атаку, стремясь навязать противнику жестокий рукопашный бой. Шесть гвардейцев с трудом уложили его из лазганов.

«Клянусь Террой! – подумал Стромм. – Эти существа безумны! Им не страшны ни раны, ни смерть. Даже если мы отыщем несколько Ярриков – даже будь их тысячи или целый миллион, – человечество все равно не сможет отразить это нашествие дикарской орды».

Стромм прислушался к сообщениям, поступавшим по вокс-связи от уцелевших подразделений. Их рапорты постепенно перерастали в какофонию панических криков. Орки подходили все ближе. Как только сражение перейдет в рукопашный бой, с кадийцами будет покончено. Тогда ничто не сможет спасти их жизни.

– Мы теряем позиции второго рубежа обороны. Болтерные доты захвачены!

– Что делать, сэр? Отступать к посадочному боту? Но они тогда уничтожат его артиллерийским огнем!

– Мне нужны тяжелые орудия для поддержки правого фланга. Варп на ваши головы! Где минометы? Направьте туда отделение с тяжелыми болтерами. Хотя бы что-нибудь!

Полковнику казалось, что он слышит свои слова с большого расстояния. Им овладело неожиданное спокойствие. Воздух вокруг него вскипал от жары и грохота. Рядом свистели пули и трещали лазерные заряды. Но в его сознании царила кристальная ясность. Он почти выполнил свой долг перед Кадией. Вернувшись мыслями к семье на «Раскаленном», Стромм безмолвно взмолился, обращаясь к Императору: «Пусть моя жена вспоминает меня с гордостью. Пусть мой сын достигнет большего, чем я. Император, я вручаю тебе души гвардейцев нашего полка. И пусть святой Джосман приведет нас к твоему престолу».