Текст книги "Безбашенные"

Автор книги: Стив Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Annotation

О новых подвигах Имперской Гвардии повествует роман Стива Паркера «Безбашенные».

Сержант Вульфе ведет свою танковую роту в составе имперской группы войск по враждебному, кишащему орками миру – Голгофе. Миссия его танкистов состоит в том, чтобы найти и вернуть «Крепость величия» – легендарный танк, принадлежавший не менее легендарному комиссару Яррику, герою улья Гадес. Если Вульфе и его люди найдут реликвию, это возымеет огромное влияние на моральный дух имперских войск в битве за Армагеддон. Но, может быть, гвардейцы рискуют своей жизнью напрасно?

Стив Паркер

Сорок первое тысячелетие

ЭКСПЕДИТИО РЕКЛАМАТУС

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Эпилог

Об авторе

Стив Паркер

БЕЗБАШЕННЫЕ

Эту книгу я снова посвящаю маме и папе, потому что прошлого раза было недостаточно.

Сорок первое тысячелетие

Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он – Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он – полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии и ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат – Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.

У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.

Быть человеком в такое время – значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.

ЭКСПЕДИТИО РЕКЛАМАТУС

ИМПЕРСКАЯ ГВАРДИЯ

Генерал Мохамар Антоний де Виерс– командующий Восемнадцатой группы армий «Экзолон».

Генерал-майор Джерард Берген– командир Десятой бронетанковой дивизии.

Генерал-майор Клот Киллиан– командир Двенадцатой дивизии линейной пехоты.

Генерал-майор Аарон Реннкамп– командир Восьмой механизированной дивизии.

Полковник Тайдор Стромм– командир Девяносто восьмого полка механизированной пехоты (Восьмая механизированная дивизия).

Полковник Эдвин Мэрренбург– командир Восемьдесят восьмого полка мобильной пехоты (Десятая бронетанковая дивизия).

Полковник Деррик Грейвс– командир Семьдесят первого полка цедусской пехоты (Десятая бронетанковая дивизия).

Полковник Кочаткис Виннеманн– командир Восемьдесят первого бронетанкового полка (Десятая бронетанковая дивизия).

Капитан Виллий Имрих– командир Первой роты Восемьдесят первого бронетанкового полка.

Лейтенант Госсфрид ван Дрой– командир Десятой роты Восемьдесят первого бронетанкового полка.

Сержант Оскар Андреас Вульфе– командир танка «Леман Русс» «Последние молитвы-II».

Капрал Ведер Ленк– командир танка «Леман Русс» класса «Экстерминатор» «Новый чемпион Церберы».

АДЕПТУС МЕХАНИКУС

Техномаг Бенендентий Сеннесдиар– старший техножрец, приписанный к соединению «Экзолон» во время наземных операций на Голгофе.

Техноадепт Дионестра Армадрон– подчиненная техномага Сеннесдиара.

Техноадепт Мартосал Ксефо– подчиненный техномага Сеннесдиара.

МУНИТОРИУМ/ЛИЧНЫЙ СОСТАВ ЭККЛЕЗИАРХИИ

Исповедник Фридрих Министорум– священник, приписанный к Восемьдесят первому полку.

Комиссар Винсент «Дробитель» Слейт– политический офицер, приписанный к Восемьдесят первому полку.

Пролог

Кэлафран Крейдс уже не верил, что когда-нибудь проснется. Кошмар оказался реальностью. Чудовища, окружавшие его, были крепкими, живыми и проворными тварями – он осознал это на себе, когда один из монстров отвесил ему затрещину за недостаточно быстро сделанную работу. Сила удара была ужасающей. Кэл отлетел назад и упал на ящик, который ему полагалось заполнить патронами. Он тогда подумал, что сломал ребро. С тех пор ему стало больно дышать, а сны, если они вообще приходили, наполнились картинами борьбы за выживание.

Хотя никакое сломанное ребро не могло сравниться с тем, что орки сделали с Давраном. Или с бедным искалеченным Клэтасом. Или со старым пилотом Джовасом, когда тот свалился наземь от истощения. Лучше было не думать об этом. Неужели ему не хватало сцен, которые он видел каждый раз, закрывая глаза? Казалось, что образы тошнотворных пыток были вырезаны лазером на внутренней поверхности его век. После того как Кэла и его товарищей загнали пинками в пустой грузовой трюм и заперли в душной темноте, он многие ночи просыпался с криком ужаса. Руки друзей быстро тянулись к нему, чтобы успокоить его и на всякий случай прикрыть ему рот. Никто не хотел, чтобы твари вернулись и проверили причину шума.

Находясь в таком непрерывном состоянии полуобморочного страха, боли и мук, Кэл терял счет времени. Сколько дней прошло с тех пор, как чудовища взяли на абордаж «Серебряный плавник»? Десять или, возможно, двадцать? Экипаж их тральщика получил контракт на вывоз искореженных обломков кораблей из старых боевых зон, располагавшихся на периферии «Водоворота». Но работать пришлось недолго. На первом же этапе операции их атаковало из засады странное судно. Его нос напоминал голову ухмыляющегося кошмарного зверя. Пиратский крейсер уничтожил их боевые башни и пошел на таран. Капитан Бенин, взглянув на профиль нападавшего корабля, сказал, что это были ксеносы, ненавистные людям.

Кэл никогда не думал, что увидит капитана таким перепуганным. Бенин все время называл их зеленокожими, хотя массивные и крепкие тела чудовищ различались лишь оттенками коричневого цвета. Когда они ворвались на корабль, капитан прокричал свой последний приказ:

– Всем на палубе! Пригнитесь! Не смотрите им в глаза! Если начнем отстреливаться, они перебьют всех нас.

Кэл впервые слышал дрожь в голосе этого отважного мужчины. Бедняга Неймет, никогда не отличавшийся особой строптивостью, зачем-то приподнял голову и поплатился за свое любопытство ужасной смертью. Потребовался только один взгляд – мимолетное мгновение, не ускользнувшее от пришельца, – и взревевшее чудовище метнулось к нему. Его яростный рык, прозвучавший в тесном корабельном отсеке, показался просто оглушительным. Огромной рукой тварь оторвала голову Неймета от туловища. Кэл лежал на полу у ног чужака. Горячая кровь друга хлынула ему на спину, насквозь промочив одежду. В это время остальные члены экипажа под грубый смех пришельцев молили о пощаде. Пленникам связали руки; на их шеи надели металлические ошейники, прикрепленные к длинной цепи. Через несколько минут захваченных людей заперли в одном из нижних трюмов. Затем началось путешествие к этому отвергнутому Троном месту. Их привезли на проклятую планету, где им предстояло жить и умирать рабами. Теперь Кэл жалел, что в момент атаки их экипаж не оказал сопротивления. В любом случае многие из них уже дошли до полного истощения или умерли от побоев. Зачем было влачить столь жалкое существование?

И никакой надежды на бегство! Куда он мог бы скрыться? Поселение рабов располагалось на высоком базальтовом плато. За отвесными склонами тянулись красные пески, уходившие в каждом направлении к зыбкой линии горизонта. На плато имелось несколько пологих спусков, ведущих к пустыне. Но даже если бы Кэл добрался до барханов, он не смог бы там спрятаться. Рано или поздно его заметили бы и жестоко убили. Тем более что сил на побег не осталось. Измученное тело казалось неподъемным. Каждое движение – даже обычный вдох – требовало в этом мире дополнительных усилий. Почему? А разве кто-то знал, на какой планете они находились? Он расспрашивал людей, но никто из них не имел об этом ни малейшего понятия.

Здесь были собраны сотни рабов. Некоторых привезли сюда уже после того, как Кэл попал в плен. Другие – немногие – жили тут дольше, чем он. Но никому не удавалось продержаться больше пары месяцев. Те, кто прибыл на плато раньше Кэла, отличались пустыми взглядами, будто их души, не желая оставаться в измученных телах, уже отлетели в чистилище. Хотя порою, когда чудища-надсмотрщики отвлекались на поединки друг с другом или когда тяжелая послеобеденная жара вгоняла их в сон, к некоторым старожилам лагеря возвращались проблески разума, и они шепотом общались со вновь прибывшими рабами. Они рассказывали, как после пиратских атак и таранов их брали в плен с той же жестокостью, что и экипаж «Серебряного плавника». Они рассказывали о людях, сопротивлявшихся оркам, и о жутких расправах над этими смельчаками. Старожилы говорили, что в лагере содержалось несколько дюжин детей, умиравших от голода в крохотных клетках. Монстры, используя грубую мимику, регулярно угрожали рабам сожрать этих маленьких пленников, если их родители не будут работать усерднее.

Дети? Кэлу не хотелось верить в подобные истории. Он надеялся, что никогда не увидит те крохотные клетки. Он знал, что не вынесет подобного зрелища.

Яростный рев прервал его размышления, и он понял, что перестал двигаться. От сильного истощения он больше не чувствовал гниющих ран и порезов, покрывавших его тело. И он уже несколько раз едва не засыпал на ногах. Раздался резкий треск, похожий на выстрел. Обжигающая боль скользнула лезвием ланцета по его спине. Один из самых безжалостных надсмотрщиков – садист, которого рабы называли Пиложубом, – стоял в десяти метрах от Кэла и, хрипло рыча, размахивал длинным хлыстом, оплетенным колючей проволокой.

Хлыст щелкнул снова. Захлебываясь в волнах невыносимого страдания, Кэл почувствовал, что его покидают последние силы. Ослабевшие ноги подогнулись, и он, выронив из рук ящик с толстыми блестящими патронами, упал навзничь на твердую поверхность скалы. Высыпавшиеся из сломанного ящика патроны подкатились к его боку. Несколько мелких и худощавых чудовищ, сидевших поблизости на пирамиде из бочек с горючим, – отвратительные твари с хитрыми мордами и длинными крючковатыми носами – указывали на него костлявыми пальцами. Они хихикали и в ожидании расправы, вытаращив глаза, о чем-то щебетали друг другу.

Скала задрожала под телом Кэла, когда Пиложуб, рыча от злости, направился к нему. Массивные ноги в стальных ботинках остановились по обе стороны головы упавшего пленника. Кэл знал, что за этим последует самая сильная боль в его короткой жизни. Он вспомнил ужасные крики Даврана и других людей. Охваченный паникой, он часто задышал. Сердце понеслось галопом. Отдаленным уголком сознания Кэл ощутил теплую влагу, разлившуюся в порванных штанах, – похоже, его мочевой пузырь не выдержал такого напряженного момента. Однако страх пересилил чувство стыда.

Пиложуб склонился над Кэлом. Безжалостные красные глаза надсмотрщика оценивали его физическое состояние. Мог ли этот жалкий человек работать? Или он годился лишь для пыток и ритуального разрывания на куски в назидание остальным рабам? Густые полоски слюны срывались с челюсти орка и падали на лицо поверженного пленника. Горячее дыхание чудовища пахло блевотиной.

К горлу Кэла подкатила желчь. «Вот и все, – подумал он. – Вот как закончится моя жизнь». Он никогда не был истовым поклонником имперского вероучения. В юности, как и все парни и девушки в Империуме Человечества, он вместе с родителями посещал еженедельные службы и под ударами жалящей трости жреца обучался обязательным молитвам и гимнам. Но на самом деле он не верил в эти россказни. Бог-Император был для него старой легендой, почти ничем не отличавшейся от других подобных историй. Более того, он считал Императора куда менее значительным – легендой о мифе легенды. Однако, когда Пиложуб выпрямился и начал ревом подзывать ближайших тварей, приглашая позабавиться, Кэл обратил свои молитвы именно к нему – к великому и бесценному Богу-Императору: «Владыка всего человечества, Маяк во тьме, Хозяин Святой Терры и Галактики! Умоляю Тебя, даруй мне быструю смерть. Не дай мне страдать, как Давран и другие. Я грешен! Я не придерживался веры и знаю это. Но сей смиренной молитвой я взываю к Тебе и прошу о милости».

Он не ожидал ответа. Лишь ужас заставил его молиться. И то, что случилось дальше, было потрясающим примером тех чудесных совпадений, которые верующие люди часто причисляют к свидетельствам божественного начала. Кэлафран Крейдс не знал, что на дальней орбите прямо над ним уже расположились корабли Имперского Флота. Он не ведал, что высадка на планету была запланирована на этот день.

Перебирая в мыслях возможные варианты пыток, Пиложуб схватил пленника за руки. Одним рывком он поднял его в воздух. Ослабевшие ноги Кэла повисли над рассыпавшимися патронами и поверхностью скалы. Его хрупкие от голода кости трещали и ломались в железной хватке орка. Но он не кричал. Он даже не стонал от боли. Его взгляд был прикован к небу. И там Кэл видел чудный пламенеющий свет, проникающий сквозь слой густых облаков. Зарево выглядело таким ярким, что на него было больно смотреть. Однако Кэл не сводил глаз с небес. Слезы радости катились по его щекам. Неужели это правда? Да! Император действительно существует! Он услышал молитву и ответил на нее!

– Слава Императору! – прошептал истерзанный пленник.

Благодарность и облегчение, любовь и раскаяние – все эти чувства нахлынули на него. Он сделал глубокий вдох, наполнив легкие зловонным воздухом. Собрав оставшиеся силы, Кэл громко крикнул небесам:

– Императору – слава!

Изумленные зеленокожие тоже посмотрели вверх. Но они уже ничего не могли поделать. Алое пламя ударило в плато, очищая и омывая его, сметая орков и людей, словно их никогда и не было. Вскоре сотни имперских посадочных ботов приступили к спуску на поверхность.

Начиналась операция «Гроза».

Глава 1

Имперские космические корабли – массивные и богато украшенные, сравнимые размерами и причудливой красотой лишь с самыми огромными кафедральными соборами Святой Терры – парили в бесконечной темноте. Сорок дней назад они выскользнули из варпа и, разрезая хвостами сияющей плазмы орбиты других космических тел, приблизились к конечному пункту назначения. Их цель находилась внизу – на вращавшейся под ними планете, в мире, который ярко сиял в ослепительном свете свирепого солнца этой системы.

Голгофа была планетой, окутанной густыми удушливыми облаками красноватых, желтых и коричневых оттенков, которые, вращаясь и сливаясь вместе, походили на смесь из множества пролитых красок. В мемуарах тридцативосьмилетней давности, посвященных последней Голгофской войне, прославленный терранский гвардеец-поэт Клавир Майклос не зря называл красоту планеты зловещей. С высокой орбиты она действительно представляла собой великолепное зрелище, но ее прелесть маскировала под собой безжалостную природу, и поэтому Голгофа не являлась миром, дружелюбным к людям. Майклос навсегда остался на ней, попав в плен и погибнув под пытками орков. И не только он был отмечен подобной судьбой. Война потребовала многих затрат и обернулась ужасными бедствиями. Орки сметали все на своем пути. Даже комиссару Яррику, легендарному герою Армагеддона, не удалось переломить ход битвы. Он и горстка уцелевших гвардейцев покинули Голгофу с чувством горького поражения.

Это случилось почти сорок лет назад. Яррик, ныне седовласый старик, все еще сражался во славу Империума. Война с заклятым врагом, орочьим военачальником Газкуллом Маг Урук Тракой увлекла его назад к Армагеддону – миру, создавшему ему репутацию, в то время как Голгофа осталась в руках противника и темным несмываемым пятном омрачила послужной список прославленного комиссара.

Но почему же люди вернулись? Небольшой флот, паривший над оранжевой планетой, не обладал даже крохами той силы, что требовалась для захвата враждебного мира. Впрочем, на этот раз их миссия заключалась в ином. Там, внизу, помимо орков имелось нечто важное и потерянное в прошлой войне. Империум желал вернуть себе священную реликвию: могущественный символ, способный обратить вспять ход новой войны Яррика. Речь шла о «Крепости величия».

Флот, направленный на Голгофу, представлял собой смешанное соединение. В центре боевого строя доминировал самый крупный корабль: «Потомок Тарсиса». Это ремонтное судно принадлежало Адептус Механикус – древнему и непостижимому техножречеству Марса, без которого не был бы создан ни один из присутствовавших тут кораблей. Фланги «Потомка» защищали тяжелые имперские крейсеры класса «Тиран»: «Звезда Геликона» и «Ганимед». Вокруг них роились мириады мелких кораблей сопровождения и бронированных транспортных средств. На одном из таких транспортеров – скромном судне с названием «Рука сияния» – бойцы Восемьдесят первого кадийского бронетанкового полка (неформально известного как «Раскат грома») готовились к сражениям.

* * *

– Строиться, засаленная рота! – проревел рябой сержант с обритой наголо головой. – Вы знаете чертов порядок. По ротным номерам, будь прокляты ваши глаза!

Палуба правого ангара зазвенела от стука каблуков: гвардейцы встали по стойке «смирно». Отряды замерли в строю: рота за ротой, с первой по десятую. Сержанты вышагивали взад и вперед, как голодные волки. Их прищуренные глаза пристально выискивали малейшие признаки разгильдяйства. За сомкнутыми рядами людей опускались неуклюжие посадочные боты. Трапы плавно выдвигались на палубу. Внутренности темно-серых фюзеляжей озарялись желтым светом ламп.

С правой стороны огромного ангара послышалось шипение гидравлики. Выпуская струи маслянистого пара, створки толстой двери в средней части переборки скользнули в пазы металлической стены. По стальному полу зацокали четкие и приятные слуху шаги полудюжины мужчин, бодро вошедших в огромный ангар.

– Офицеры на палубе! – прокричал другой сержант, стараясь зычным голосом донести команду до почти двух тысяч гвардейцев.

От усилий на его виске пульсировали толстые вены. Когда офицеры остановились перед собравшимися колоннами рот, старший сержант – коренастый мужчина с комковатым шрамом вместо левого уха – вышел вперед и громко отрапортовал:

– Весь личный состав на месте и собран для построения. Машины погружены в боты, закреплены и заперты в трюмах. Летные и технические группы готовы к отправке. Роты с первой по десятую ожидают вашего разрешения на погрузку!

В центре офицерской группы стоял полковник Виннеманн. Он, как всегда, сутулился и тяжело опирался на трость, но тем не менее великолепно выглядел в своей щеголеватой темно-зеленой форме, украшенной блестящими золотыми эполетами. Сегодня был последний день, когда дозволялось носить полковые цвета. Во время кампании гвардейцам разрешалась только камуфляжная форма рыжевато-красных оттенков.

Виннеманн кивнул застывшему перед ним сержанту и приготовился отдать команду на погрузку, но капитан Имрих, широкоплечий смуглый верзила, склонился к нему и прошептал на ухо несколько слов. Полковник слегка нахмурился, однако в конце концов еще раз кивнул, выразив согласие. Он сделал шаг вперед, взял мегафон из рук адъютанта и, приблизив микрофон к губам, откашлялся. Звук эхом отразился от высоких переборок.

– Те из вас, кто уже воевал со мной, знают, что я не любитель длинных речей, – произнес Виннеманн. – Давайте оставим их для ваших комиссаров и исповедников – людей, одаренных особым талантом.

Услышав этот комплимент, комиссар Слейт – ненавистный всем политический офицер полка, одетый в черно-золотистую форму своего ведомства, – слегка склонил голову в знак признательности. Стоявший по другую сторону исповедник Фридрих, сорокалетний румяный жрец, немного покачнулся на ногах – как будто под порывом ветра, который мог чувствовать только он.

– Однако, как верно напомнил мне капитан Имрих, – продолжил полковник, – нашему полку предстоит задание, аналогов которому не было в истории войн. И если важность ситуации может оправдать мой отказ от обычной сдержанности в словах, то сейчас именно такой случай, потому что мы собираемся попрать ногами мир, целиком и полностью принадлежащий ненавистному орку.

Это была особая привычка Виннеманна: ссылаясь на древнего врага, он всегда говорил о нем в единственном числе. Некоторые гвардейцы неплохо имитировали его речь – без всякой злобы, просто для прикола. Любой боец, служивший под началом полковника, питал к нему любовь и уважение. И этот почет был заслуженным. А подонки, чьи насмешки над старым Виннеманном содержали оскорбления или, более того, пародировали его физическую ущербность, тут же оказывались в полной изоляции. Сослуживцы объявляли им бойкот. Среди имперских гвардейцев такое презрение было равносильно смертному приговору.

Характерная сутулость полковника объяснялась его протезированным позвоночником. Двадцать четыре года назад – в ту пору, когда он был капитаном, – вражеский снаряд уничтожил его танк «Победитель», и Виннеманну пришлось перенести процедуру спинального протезирования. Его тело не желало принимать имплантат. Регулярные инъекции анальгетиков и иммунодепрессантов немного облегчали боль, хотя и недостаточно. Опасное ранение и последующая операция могли бы убить его, но упрямый дух героя не покорился смерти – к тому же сказалась забота одной из сестер Медикае, на которой он позже женился. Во время его медленного и болезненного восстановления военное командование предложило Виннеманну почетное увольнение. Начальники считали это логичным и единственным выбором. Виннеманн без колебаний ответил отказом. «Тогда мы отправим вас в тыловой эшелон», – настаивали руководители. Но бесстрашный танкист отверг и это предложение. «Я должен вести своих людей в атаку, – заявил он командирам. – Не важно, на каком фронте. Я буду воевать на передовой, пока у меня хватит сил». Через двенадцать лет, дослужившись до звания полковника, он принял под свою команду Восемьдесят первый бронетанковый полк.

И вот сейчас, во время короткой паузы, он рассматривал их – своих бравых танкистов. Стройный лейтенант, стоявший позади него, тихо покашлял из-под руки. В наступившей тишине звук показался неожиданно громким. Вздохнув, Виннеманн продолжил свою речь:

– Некоторые из вас и прежде воевали с орком. Причем с неоспоримым успехом. Наши победы на Фаэгосе-два, Галамосе и Индаре создали нам прекрасную репутацию, хотя многие из новичков, я полагаю, родились в более позднее время. Все же смысл моей мысли таков: мы знаеморка! Мы знаем, что человек и машина, танк и танкист, сильнее врага. Мы знаем, что можем побеждать. И мы неоднократно доказывали это!

Взглянув на молодых бойцов последнего призыва, стоявших рядом с закаленными в сражениях сослуживцами, он изумленно покачал головой. «Клянусь разорванным Оком! – подумал полковник. – Они еще почти дети! Неужели и у меня когда-то было такое гладкое лицо?»

У него мелькнула мысль о сыновьях. Они оба служили в Девяносто второй пехотной дивизии на Армагеддоне. Парни показали себя прекрасными солдатами. Но мог ли он надеяться, что его мальчики уцелеют в бою? Разве не глупо было молиться за них? Миллионам людей предстояло погибнуть в борьбе с врагом на Армагеддоне. Возможно, счет пойдет и на десятки миллионов. Но этого требовала священная война Яррика! Само сердце Империума находилось под угрозой. Так почему бы и его сыновьям не разделить судьбу своих товарищей? Он знал, что мог желать им только славы, победы и доброй смерти. Лишь это просят для себя отважные кадийские воины. А разве гвардейцы, стоявшие перед ним, не были его сыновьями? Он часто относился к ним именно так. И их храбрость вызывала у него чувство гордости.

– Мог ли генерал де Виерс рассчитывать на б о льшую удачу, получая под свое командование наш гордый полк? – продолжил Виннеманн. – Мне кажется, вряд ли. Да, я слышал ворчание в ваших рядах. Я чувствовал ваше недовольство. Вы по-прежнему не понимаете, почему нас отправили на Голгофу, а не на Армагеддон, где враг теснит наши силы. Что важного, спрашиваете вы, мы можем сделать на планете, не затронутой светом Императора? И сейчас я отвечу на ваш вопрос. Слушайте меня внимательно, потому что я хочу донести до вас суть нашей миссии. Я верю в эту операцию!Вы слышите меня? Я верю в нее! Вы даже не можете представить, как наш успех подбодрит войска Империума, осажденные на Армагеддоне. Ничто не воодушевит их больше, чем наше триумфальное возвращение. Те из вас, кто сомневается в моих словах, поймут это сами, когда увидят наш приз. Тем не менее я знаю, что вы и раньше делали все необходимое. Я знаю, что вы готовы отдать все до последней капли крови ради чести и традиций нашего гордого полка! Ради славы Кадии и вечной власти Бога-Императора всего человечества!

Виннеманн обвел взглядом лица ближайших солдат, выискивая симптомы инакомыслия. Но он не нашел никаких признаков сомнения. Наоборот, его слова тут же вызвали оглушительный отклик.

– За Кадию и Императора! – прокричали гвардейцы, и их ответ, словно его собственный, стократно усиленный голос, эхом отразился от металлических стен ангара.

Полковник усмехнулся, стараясь не выказывать свои тайные опасения.

– Сержант Кепплер, – скомандовал он, – ведите этих храбрых солдат на погрузку!

– Слушаюсь, сэр! – ответил боец с искалеченным ухом.

Он вскинул руку вверх, и его салют Виннеманну был таким четким и резким, что мог бы пробить толстое стекло. Он повернулся и, глубоко вдохнув, прокричал ожидавшим колоннам:

– Вы слышали полковника, чудилы! Кругом! Командирам экипажей проследить за погрузкой личного состава!

Виннеманн с тихой гордостью наблюдал за гвардейцами, пока те строевым шагом поднимались по трапам и исчезали в недрах посадочных ботов. Для каждой роты предназначался отдельный корабль. «Будьте сильными, сыны Кадии, – молча благословлял их полковник. – Сильнее, чем прежде». Он повернулся и жестом отпустил офицеров, чтобы они могли присоединиться к своим подчиненным. Затем в сопровождении личного штата полковник направился к собственному боту.

Воздух завибрировал от мощного воя. Пилоты приступили к прогреву корабельных двигателей. С громким металлическим стоном массивные ворота трюма медленно открылись, и из внешнего пространства внутрь ангара хлынул оранжевый свет огромной планеты. После семи долгих и трудных месяцев на борту «Руки сияния» их бронетанковый полк вновь возвращался на войну.