Текст книги "Пули"

Автор книги: Стив Брюер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Хай Вернон повесил трубку и встал из-за своего роскошного стола. Он выглянул из окна в три стекла и посмотрел туда, где раскинувшаяся на многие километры пестрая пустыня упиралась в голые коричневые скалы, над которым сияло голубое небо. «Там, видно, жара под сорок, а то и выше, – подумал он. – Не понимаю, как это можно выносить».

Здесь, в стоящем на отшибе двухэтажном доме, в котором он жил вместе с Нормом, всегда поддерживалась идеальная температура – двадцать градусов – и днем и ночью, и зимой и летом. У братьев Вернонов была возможность приобретать лучшие из лучших модели кондиционеров по оптовым ценам; кроме того, изоляция у этого кирпичного дома была не хуже, чем у холодильника. Уж они-то знали толк в «климат-контроле».

Хай зацепился острым носком своих ковбойских туфель за ножку стола и чуть не растянулся во весь рост, но вовремя поймал равновесие и удержался на ногах. Он выпрямился, одернул пиджак, и подумал: «Надо быть осторожней. Вечно со мной случается что-нибудь эдакое. Так и бедро сломать недолго».

Последнее время Хай много думал о том, что он уже пожилой человек: до их с Нормом шестидесятилетия оставались считанные недели. Для большинства людей шестьдесят еще не старость, но только не для Хая. Каждый скрип и хруст суставов, любая боль непонятного происхождения напоминали ему о том, что он стареет.

А уж то дерьмо, что затевал сейчас Норм, было для него совсем не по возрасту. Пока Хай созванивался с кем нужно, Норм, этот сорвиголова, сидел в соседней комнате – кабинете с точно такой же обстановкой. Эти два одинаковых кабинета с рабочими столами красного дерева и встроенными книжными полками были единственной роскошью, которую они позволили себе, когда строили этот дом километрах в пятидесяти к югу от Вегаса на месте, где и раньше располагалось жилище семейства Вернонов. Со старых времен остались пара сараев с провисшей крышей и ветхий амбар. Сам дом был большим и очень простым, и внутри и снаружи. Уюта в нем было, как в охотничьем лагере. Местечко только для мужчин. Хай не мог и припомнить, когда последний раз здесь была женщина, – помнил, что давно, как минимум, несколько месяцев назад. И это было еще одним свидетельством того, что братья Верноны старели.

Норм сидел за столом. Он снял пиджак, закатал рукава рубашки, но при этом оставался в шляпе (он сдвинул ее на затылок так, что поля повторяли рисунок бровей). На столе были разложены ружья, пистолеты, разного рода шомполы, стояли баночки со смазкой. Хай сильно сомневался, что чистка была так уж необходима – Норм всегда поддерживал оружие в идеальном состоянии, – но спору нет, подготовка – такая штука, что всегда лучше перестараться. Скоро им придется пострелять, уж это без вариантов.

Хай сразу узнал свой старый помповый дробовик «Ремингтон». Там же лежала и винтовка Норма, «Винчестер», а также три револьвера и грозного вида черный «Глок».

Норм, похоже, уже заканчивал, и Хай подумал, что надо бы изобрести для него еще какое-нибудь дело, да побыстрее. У Норма всегда был переизбыток энергии, а уж сейчас, из-за убийства Макса, он просто кипел. Они оба тяжело переживали смерть брата, но у Норма скорбь выражалась в самой настоящей ярости. Хай понимал, что сейчас, пока они не готовы, эту ярость надо направлять в какое-то мирное русло.

Темперамент был единственным, чем рознились близнецы. Хай не мог вспылить или бурно расстроиться, если что-то шло не так. Норм же сразу начинал вопить, бушевать, топать ногами; хладнокровие брата было тут как раз кстати, помогало управлять гневом. А вот когда наступала пора рубиться с кем-то, Хаю было всегда спокойнее, если рядом стоял Норм. Тогда ему не страшны были никакие враги, будь их хоть шестеро.

Норм оторвался от револьвера, который чистил, и спросил:

– Ну как, новости есть?

– Сделал пару звонков. Никто не слыхал, чтобы Макса кто-нибудь заказал, но у всех есть предположение, кто мог бы это сделать, теоретически. Причем по всем раскладам выходит одно и то же.

Норм глянул на него, прищурившись:

– Тедди Валентайн, да?

– Он самый, единственный и неповторимый. Похоже, все в городе были в курсе, что Марла спит с Тедди у Макса за спиной. Все, кроме нас, так-то.

– Да уж, будь я в курсе, о Тедди Валентайне остались бы уже одни смутные воспоминания.

Хай поднял очки на лоб и задумался.

– Макс, скорее всего, знал об этом. Я хочу сказать, в «Кактусовом Ранчо» об этом известно абсолютно всем, а он буквально дневал и ночевал в этом казино. Так что, получается, ему было начхать, что" женушка трахается с менеджером его заведения?

Норм положил револьвер на стол и откинулся на спинку своего крутящегося стула.

– Ты же знаешь, каким был наш Макс. Возможно, ему было просто некогда обращать на Марлу внимание – шибко старался перепихнуться с каждой официанткой в округе.

– Это его в конце концов и сгубило, – сказал Хай.

– Я ж ему сто раз говорил, учись держать ширинку на замке, так ведь разве он слушал.

– Да и по поводу Марлы ты его предупреждал.

– А то как же! – Норм уже раскраснелся. Хай понял, что братец заводится. – Эта потаскушка маленькая, моложе его в два раза. Девушка из шоу-бизнеса, мать твою так. Да все они готовы ноги раздвигать перед каждым плейбоем, лишь бы пробиться.

Вообще-то Хай знал многих девушек, которые работали в шоу-бизнесе и при этом не спали с каждым встречным и поперечным. Некоторые из них даже были замужем. Но Норма уже все равно понесло – какой смысл спорить о таких мелочах.

– А этот выродок, Тедди Валентайн. Да я с первого взгляда понял: от этого парня жди неприятностей. Все эти его блестящие костюмчики, золотые цепи, волосы нафабренные. Думает, раз он долбаный итальянец, он уже крутой. Все они, итальяшки, такие – каждый корчит из себя мафиози. Кого он тут на понт брать собрался?

Норм действительно раскусил этого Валентайна. Парень пытался изображать из себя гангстера. Это и неплохо для работы в таком месте, как «Кактусовое Ранчо». Легкий налет мафиозности не дает зарываться всяким сосункам. Но Хай лично все проверил и выяснил, что Тедди никакой не гангстер, а обычный уличный бродяга, которого занесло в Вегас.

Норм опять взял в руки револьвер и стал рассматривать пустой барабан. Хромированный бок пистолета сверкал на ярком солнце, вливавшемся в дом. Он начал одну за другой вставлять в барабан крупные пули.

– Я так понимаю, нам надо бы пообщаться с Тедди, – сказал Хай.

Норм ухмыльнулся:

– Да и к скорбящей вдовушке наведаться не помешает.

– Давай-ка сначала побеседуем с Тедди. Может, он сам это все придумал. Может, Марла и ни при чем.

– Вот об этом мы его и спросим, – ответил Норм все с той же ухмылкой. Ухмылка эта не имела никакого отношения к веселью. Эта была звериная реакция – такой зловещий оскал.

– Думаешь, он заговорит? А вдруг начнет играть в благородство, не захочет ее выдавать.

Норм защелкнул барабан. В его глазах мелькнул недобрый огонек.

– Он заговорит.

Глава 10

Лили чувствовала себя разбитой и уставшей после долгой дороги, но, несмотря на это, не поленилась дважды сменить такси по дороге из аэропорта Скай-Харбор в Фениксе к себе домой в Скотсдейл. Она была уверена, что никакого хвоста за ней нет, но, как говорится, береженого Бог бережет.

Она заплатила таксисту у самого дома – комплекса кооперативных квартир, в котором она жила вот уже два года. Комплекс представлял собой группу белых домов с красными черепичными крышами. Дома располагались квадратом, а в центре, во дворе, был большой бассейн. На этот самый бассейн, а еще на раскинувшиеся вокруг сады и стройные пальмы Лили и запала, когда решила поселиться здесь. Когда она бывала дома, непременно плавала каждый день – жаль только, дома ей приходилось бывать не очень-то часто.

В квартире у нее было жарко, воздух был каким-то затхлым, и чем-то таким гадким попахивало – небось в мусорном ведре что-то сгнило. Она включила кондиционер и направилась прямиком в спальню, чтобы переодеться в черный закрытый купальник. Она влезла в сандалии, подхватила полотенце и двинулась к бассейну. Она шла между цветочными клумбами к голубой глади бассейна и чувствовала, как жара накатывает на нее волнами.

Вокруг бассейна никого не было, и это Лили очень устраивало. Она часто плавала днем, когда большая часть жителей комплекса находилась на работе, а остальные забивались в свои квартиры, прячась от жары. Лили наслаждалась одиночеством.

Она бросила полотенце на шезлонг, скинула сандалии. Бетон обжигал ступни, и она быстренько, пока не поджарилась, нырнула в прохладную воду.

Вода была такой свежей, чистой, ласковой. Она оттолкнулась от бортика и скользила под водой, пока хватало дыхания; потом толчком вынырнула на поверхность, глотнула воздуха и стала плавать, взрезая руками водную гладь.

Как хорошо было поплавать! Как раз то, в чем так нуждалась Лили, чтобы избавиться от дикого напряжения, не отпускавшего ее с самого Лас-Вегаса. После работы вроде этой она всегда была как выжатый лимон: и с объектом знакомишься на людях, и убираешь его в гостиничном номере. Всегда остается опасность, что где-то что-то пойдет не так, как бы тщательно ни готовился. И только здесь, в мягких объятьях воды, она наконец расслабилась.

Доплывая до края бассейна, она плавно переворачивалась и двигалась в другую сторону. Дыхание ее было ровным: три взмаха – вдох, три взмаха – вдох. По эффекту почти как медитация.

Она открыла для себя философию плавания (для нее она была сродни дзэн-буддизму), еще когда была неуклюжим, долговязым подростком. Росла она на юге. Родители ее начинали совместную жизнь там, где жила вся родня матери, – рядом с Кэмденом, штат Алабама. То была лесистая местность, полная ручьев и озер. Куда ни глянь, везде можно было поплавать. Мама всегда называла Лили «мой маленький водяной» за то, что она буквально не вылезала из воды.

Ее семье приходилось переезжать с места на место – иногда раз в год, иногда раз в два года – то в поисках работы, то, скрываясь от кредиторов, поскольку их отец слишком много пил и обладал слишком скверным характером, чтобы подолгу задерживаться на одной работе. И куда бы они ни приезжали, где бы ни оседали, Лили первым делом отправлялась на поиски водоемов. Иногда ей приходилось преодолевать километра по два, по три, пока, наконец, она не натыкалась на какое-нибудь озерцо, где кишмя кишели змеи и где никто, кроме нее, не решился бы окунуться. Но так или иначе, воду Лили находила всегда.

А за последние десять лет она сменила много квартир, но одно оставалось неизменным – поблизости непременно находился большой бассейн. Иногда Лили даже мирилась с тем, что сама квартира так себе, если только рядышком был чистый бассейн с длинными дорожками и прохладной водой.

Она постояла немного в мелкой части бассейна, стараясь дышать как можно глубже, чтобы в мышцы поступило как можно больше кислорода. Смахнув с ресниц капельки воды, она глянула на притихшие здания комплекса. В основном здесь жили семейные пары: обычные люди с работой и семьей, у которых случались и тяжелые времена, и краткие моменты счастья. Лили была едва знакома с соседями и старалась по возможности не общаться с ними. Если кто-нибудь из них интересовался, чем она занимается, говорила, что работа ее связана с торговлей и что поэтому приходится много ездить.

Лили нравилось это место: и бассейн и цветы круглый год. Но она не знала, сколько еще сможет здесь пробыть. Наверное, она уже слишком засиделась. Постоянный адрес для человека ее профессии – дело опасное.

Квартиру здесь можно было выгодно продать. Скотсдейл становился модным местечком, цены на жилье здесь стабильно росли. На деньги, вырученные от сделки с квартирой, и средства, распиханные по пяти разным банкам на юго-западе, вполне можно было бы купить себе новую жизнь на новом месте. Но она не чувствовала в себе готовности снова куда-то переезжать. Пока нет.

Она опять оттолкнулась от стенки бассейна и поплыла.

Ни с того, ни с сего перед глазами всплыло лицо Макса Вернона с нелепыми сросшимися бровями. Он был скользкий тип, и к тому же бабник, – убив его, она совсем не мучилась угрызениями совести. Вообще, подавляющее большинство ее жертв были абсолютно аморальными типами. О таких ее мать говаривала: «По ним виселица плачет». Однако Лили не требовалось убеждать себя, что объект – плохой человек, для того чтобы убить. Она просто делала свою работу. Все эти рассуждения об этике, о добре и зле, о рае и аде, о том, кто заслуживает смерти, а кто нет, – все это было не для нее. Она – наемный убийца, а люди этой профессии не задаются такими вопросами.

Она попыталась переключиться на мысли о чем-нибудь другом, но вместо этого лица ее жертв одно за другим стали всплывать в ее памяти. И не только лица, но и фигуры, и места, где они были убиты. И пули, и горячая кровь, и холодная сталь. И это изумление в глазах умирающего от ее рук.

Больше всего удивления было, помнится, в глазах Джонни Хендрикса, ее наставника. Джонни, старый хлыщ с Миссисипи, питавший слабость к панамам и костюмам цвета пломбира, – он отлично ее обучил. Искусству убийства. Искусству не оставлять следов и идеально планировать отход. Всему.

Но в один прекрасный день Джонни допустил ошибку. Он напился и попытался слишком сблизиться с Лили, стал лапать ее, зажал в угол. И тогда она вогнала нож ему в живот и вспорола до самой грудины.

Лили запомнились его глаза – два голубых озера – в тот момент, когда он отпрянул, хватаясь за живот, пытаясь удержать собственные кишки. Не успела Лили перевести дыхание, как он уже истек кровью.

Боже, это случилось восемь лет назад, уже почти девять. И с тех пор она стала жить и работать сама по себе: она убивала и убегала, опять убивала и вновь убегала.

Лили остановилась, взялась за бортик бассейна. А вот это уже никуда не годится. Что-то плаванье ей сегодня не помогает, не вымывает из башки дурные мысли.

Она выбралась из бассейна, вытерлась и направилась к дому, предвкушая, что сейчас слегка перекусит, а потом ляжет спать, надолго. Она переоделась в халат и провела полотенцем по коротким черным волосам. Здесь, в штате Аризона, климат был таким сухим, что волосы высыхали за считанные минуты.

Лили пошла на кухню, надеясь найти там что-то съестное, но очень быстро поняла, что с едой ей сегодня крупно не повезло. В холодильнике были только какие-то приправы, графин с водой и упаковка со снедью из Китайского ресторанчика, которая оказалась здесь лет сто назад и уже превратилась в трясущуюся зеленую массу. Она брезгливо выпихнула промокший насквозь кулек из холодильника и стала шарить по полкам. Из еды у нее были только кукурузные хлопья, так что ей предстояло либо грызть их без молока, либо идти ужинать в какое-нибудь кафе.

Лили застонала. Вот уж чего ей никак не хотелось, так это ехать в магазин за продуктами или переться в кафе. Ей страшно хотелось спать, но она прекрасно понимала, что, если не поест, живот будет жутко урчать и поспать так и не удастся.

И тут раздался телефонный звонок. Лили выругалась. Ну вот, еще одно препятствие между ней и мягкой постелькой.

– Лили! Это я, Сэл. Ну как, нормально добралась?

– Чего тебе надо?

– Хотел переговорить с тобой о новой работе.

– Нет, Сэл, только не сейчас. Я просто абсолютно разбита.

– Сейчас или никогда. Дело срочное. Если откажешься, придется отдать его кому-нибудь другому.

Она открыла было рот, чтобы сказать ему: пусть так и поступит, но потом вспомнила, о чем думала так часто в последнее время – о деньгах, переезде, новой жизни. Может, еще одно дело, и она сможет начать движение к этой цели.

– Сколько платят?

– Тридцать кусков минус мои комиссионные.

Ух ты. Получается, на руках у нее окажется двадцать четыре тысячи долларов чистыми. Да на такие деньги она может жить целый год.

Она плюхнулась на стул, закинув длинные ноги на поручень.

– Что ж, послушаем.

– Как я тебе уже говорил, дело – проще пареной репы.

– Только давай без этих рекламных трюков. Мне нужны факты.

– Хорошо. Стало быть, один мужик из Альбукерке желает убрать своего партнера по бизнесу. Партнер этот – самый обычный человек; о том, что готовится, и не подозревает.

Лили улыбнулась: надо же, какая ирония судьбы. Альбукерке. Ведь она только что оттуда. Дала бы Сэлу договорить тогда, когда звонила ему из казино, и могла бы вообще дома не появляться.

– Зачем этому мужику понадобилось убить партнера?

– У объекта появилась подружка – типичная охотница за кошельками. Вот он дела и забросил, ушел с головой в любовь. Его партнер опасается, что они поженятся, и объект захочет разделить компанию с этой шлюхой. А ему, между тем, хочется оставить все своему сопливому потомству.

– Что за компания?

– Торгуют коврами. А какая тебе, собственно, разница?

– Просто так спросила.

Лили сделала паузу – ждала следующего вопроса, прекрасно зная, каким он будет.

– Ну так что, – спросил Сэл, – интересует тебя эта работа или нет?

– Мне нужны подробности.

– Вот и славно! Я знал, что могу на тебя положиться. Имя объекта – Мартин Холгуин. Все зовут его просто Марти. Днем он работает в магазине ковров. Это где-то в западной части города. А живет он в восточной части, там еще у них горы какие-то.

Дальше Сэл выдал скороговоркой адрес. Лили взяла со столика ручку и блокнот, записала данные.

– Как зовут его подружку?

– Не знаю. А тебе это важно?

– А зачем, ты думаешь, я тебя об этом спрашиваю?

– Ну, извини. Узнаю. Еще вопросы есть?

– Какие сроки?

– Чем раньше, тем лучше. Заказчик волнуется: партнер уже стал поговаривать о свадьбе.

Она промолчала, думая о бедняге, который ничегошеньки не подозревает, к свадьбе готовится.

– Что с тобой, Лили? Что-то не так?

– Просто устала.

– Но за работу-то возьмешься?

– Наверно, возьмусь. А то здесь все равно жрать нечего.

– Не понял?

– Не важно. Я берусь. Еще перезвоню.

И она повесила трубку, пока Сэл не успел ничего сказать. Последнее время он что-то раздражал ее больше обычного. Вот и еще одна причина, по которой нужно срочно уходить из бизнеса. Ее уже все раздражает.

Лили побрела в спальню и стала собираться в дорогу. Клиенту надо быстро – что ж, будет быстро. Сейчас отделается, вернется домой, отдохнет. Ей просто необходимо время на то, чтобы решить, что делать дальше со своей жизнью.

Тут ей в голову пришла интересная мысль. А что, если отправиться в Альбукерке на машине. Это всего-то в шести-семи часах езды отсюда. Возьмет свою крошку, «мазду-миату», откинет крышу и проедется через пустыню. И подумать время будет. И не надо будет возиться ни с регистрацией в аэропорту, ни с машиной напрокат, ни с поддельными документами. Просто прокатится по солнышку до места на своей машинке с откидным верхом, шлепнет этого парня – и домой. А что, получится даже приятно.

Мысль о том, что она сейчас отправится в путь за рулем спортивной машины, заставила ее приободриться. Сейчас она заскочит по дороге в забегаловку, перехватит чего-нибудь, и вперед.

– Ну, держись, Марти Холгуин, – сказала она себе под нос, – я уже еду.

Глава 11

Дэлберт был уверен, дилерша выдаст ему все, что он хочет узнать. Эта старая шлюха пыталась изобразить, что абсолютно спокойна, а сама то и дело поглядывала тайком в сторону Муки. Тот стоял молча, эдакая черная глыба, загораживая выход из заведения. Ее глазки прятались среди морщин и складок дряблой кожи, но Дэлберт все равно мог разглядеть в них страх.

– Ну же, Агнес, – проговорил он, – этот парень уже сидел за твоим столом, когда мы зашли. Он ведь, наверняка, представился, скажешь, нет?

Агнес мотнула головой и стала покусывать нижнюю губу. Дэлберту было невыносимо противно смотреть на ее толстое старое лицо; чуть меньше отвращения вызывала копна розоватых волос, но, несмотря на это, он продолжал сверлить ее взглядом – знал, что она в конце концов сдастся.

– Ты только взгляни, что он сделал с моим лицом, – продолжал Дэлберт, – он же опасен, Агнес! Зачем тебе защищать такого типа?

Агнес снова покосилась на Муки. Он даже не шелохнулся, так и стоял, скрестив руки на груди.

Надо признать, его дружбан и правда выглядел устрашающе, если не знать, что скрывается за этим мрачным взглядом. Вполне возможно, что в данный момент Муки думает о еде или о том, какие мультики будет смотреть сегодня вечером по телику, но Агнес-то об этом не догадывается.

Агнес вздохнула и уставилась в пол.

– Он сказал, его зовут Джо.

– А фамилия?

Она мотнула розовой шевелюрой.

– Нет, этого не сказал. И откуда он – тоже. Говорил только, что он на пенсии.

Муки фыркнул, и Дэлберт зло глянул в его сторону.

– Ну ты-то такую ерунду каждый день слышишь, да Агнес? Все эти долбаные игроки вечно плетут что-нибудь вроде этого, про пенсию, про отставку и всякое такое.

Агнес продолжала молча пялиться в пол. Дэлберт понимал, что заставляет ее нарушать основное правило любого казино Лас-Вегаса, которое гласит: не хочешь неприятностей на свою голову, не трепись о клиентах.

– Агнес, дорогуша, это твой последний шанс. Может, еще что вспомнишь?

Она покачала головой, но что-то подсказывало Дэлберту: эта подруга чего-то недоговаривает. Иначе зачем бы ей отводить глаза?

– Смотри, если узнаю, что тебе было известно еще хоть что-нибудь о Джо, а с нами ты этим не поделилась, – скажу Муки, чтобы встретил тебя однажды вечерком с работы, ты меня поняла?

Агнес подняла голову и посмотрела сначала на Дэлберта, потом на Муки. Дэлберт увидел, как в ее глазах сверкнула искорка неповиновения, будто она собиралась послать их ко всем чертям. Но потом страх взял верх, и она выболтала все, что им было нужно.

– Он много курил. Я заметила, у него был спичечный коробок из мотеля «Розовый Слон» – это в самом конце Стрипа.

Дэлберт начал было улыбаться, но, едва его щеки коснулись пластиковой маски, стало жутко больно разбитому носу. Смахнув выступившие слезы, Дэлберт произнес сиплым голосом:

– Хорошая девочка, Агнес. А теперь мы пойдем проверим твою информацию.

Он взял со стола картонную подставку и нацарапал на обратной стороне номер телефона.

– Увидишь здесь этого Джо, тут же звони мне, договорились?

Агнес кивнула и взяла из его рук картонку. Глаз она так и не подняла. Стыдно, видать, было.

Муки и Дэлберт неторопливо вышли на улицу и направились к гидранту, рядом с которым был припаркован лимузин. Дэлберт скользнул на заднее сиденье. Муки обошел машину и уселся за руль.

Муки обернулся:

– Куда едем, Дэлберт?"

– А ты, черт побери, как думаешь?

– Не зна-аю, – протянул Муки.

– Ты что, не слышал, о чем мы тут говорили? Что нам сказала эта старая карга?

Муки продолжал смотреть на Дэлберта абсолютно пустым взглядом.

– Едем в мотель «Розовый Слон», этот старый клоповник напротив «Тропической Бухты».

– Угу, понял.

Муки стал разворачиваться, чтобы двинуться на юг города, а Дэлберт сидел в салоне и тихо проклинал приятеля. Чертов Муки, стоял там как пень, играл свою роль и даже не слушал.

– А что мы будем делать, когда приедем? – спросил Муки.

– Поговорим с администратором; выясним, в какой комнате остановился этот Джо, как бишь его.

– Да? А что потом?

– Потом наведаемся к нему в гости.

Муки хихикнул. До этого дубья начало доходить, в чем соль.

Дэлберт откинулся на спинку сиденья и поправил маску. Этот гадкий нос его уже просто доконал. «Используй эту боль, – говорил он себе, – используй ее как напоминание о том, что сотворил с тобой этот мерзавец».

– Сукин сын даже сообразить не успеет, что с ним происходит, – прорычал он, и Муки бодро заржал в ответ.

Они проехали еще пять светофоров и добрались наконец до заасфальтированной площадки – парковки мотеля. Муки остановился у самого входа в административный корпус, вышел и открыл заднюю дверь. «Это хорошо, – подумал Дэлберт. – Пусть все видят, что у меня лимузин и личный шофер, чтобы не вздумали дурить такого серьезного человека».

Он вылез из машины и пинком открыл стеклянную дверь. Над его головой звякнул колокольчик, и администратор – высокая, худая женщина с кожей цвета жженого сахара и аккуратной прической в стиле «афро» – подняла глаза, чтобы посмотреть, кто пришел. На груди у нее был значок с именем «Мона Картер».

– Здорово, Мона! Как жизнь? – поприветствовал ее Дэлберт.

Она смерила его подозрительным взглядом. Вблизи было видно, что она старше, чем показалось на первый взгляд. Ей, похоже, за тридцать – наверняка успела всякого дерьма хлебнуть в этом городе.

– Мы разве знакомы? – осторожно поинтересовалась она.

– Меня зовут Дэлберт Нэш. А это мой друг, Джордж Вашингтон Мур.

Муки приблизился к стойке, за которой стояла администратор, и сказал:

– Друзья зовут меня Муки.

Сказал и смущенно улыбнулся. «Вот блин, – промелькнуло в голове у Дэлберта, – мне нужно, чтобы он напугал эту бабу, а этот говнюк флиртует».

– Мы ищем одного парня, который у вас остановился. Звать его Джо. Знаешь такого?

Мона отступила на шаг, чтобы оказаться от них на расстоянии, качнула головой.

– А я думаю, знаешь, – проговорил Дэлберт, – Муки, ну-ка убеди даму, что нам лучше помогать.

Дверка в боковой части стойки распахнулась в мгновение ока, и Муки предстал перед служащей во всей своей красе. Она машинально подняла руки, чтобы закрыть лицо, и Муки тут же крепко ухватил ее за запястья.

– Ты, сестра, лучше скажи этому парню, что знаешь, – сказал Муки, – и все будет нормально.

– Я не знаю всех постояльцев по именам. Вот вы говорите, какой-то парень по имени Джо. Да тут этих «Джо» тучи.

– Нашего Джо ты наверняка вспомнишь, – сказал Дэлберт. – Он чуть старше меня – лет тридцать девять, сорок. Рост где-то метр восемьдесят, широкоплечий. Волосы коротко стриженные, слегка с проседью. Еще на актера этого похож, ну, как его, Клуни[9]9
  Джордж Клуни – популярный американский актер, известный российским зрителям по сериалу «Скорая помощь».


[Закрыть].

По лицу Моны было видно, что она поняла, о ком идет речь, но она сказала:

– Что-то не припоминаю.

Муки начал сжимать и выкручивать ее запястья. Она вытаращила глаза от боли.

– Не делайте мне больно. У меня дети.

– А нам какое дело, – рявкнул Дэлберт, – лучше говори, что просят, если хочешь живой к своему выводку вернуться.

Муки сжал ее руки так сильно, что она стала хватать ртом воздух.

– Ну ладно, ладно. Я вроде знаю, о ком вы спрашиваете. Похоже на постояльца из сто второго.

– Отпусти ее, Муки.

Муки разжал ее руки и отступил на шаг. Мона потерла запястья. В глазах у нее стояли слезы.

– Так, а теперь скажи-ка, наш общий знакомый сейчас в номере или как?

– Не знаю. Я его сегодня не видела.

– Ключи у тебя от сто второго есть?

– Да, но...

– Никаких «но», моя сладкая. Быстро давай сюда ключ, или придется опять пообщаться с Муки.

Она смахнула с ресниц слезы, открыла ящик, долго в нем рылась и наконец протянула ключ. Муки выхватил его у нее из рук.

Дэлберт улыбнулся – опять стало больно лицу.

– Вот видишь, Мона, как все славно, когда ты нам помогаешь.

Она стояла с каменным лицом, не сводя глаз с Дэлберта.

– А теперь мы сходим в сто второй, посмотрим, что там и как. А ты останешься здесь и не будешь ничего предпринимать, ясно тебе: ни в полицию звонить, ни Джо предупреждать. Увидишь его до нас, не говори о том, что здесь было, ни слова. Поняла меня, мать твою?

Дэлберт повернулся на каблуках и направился к выходу. Муки шел за ним. Они быстро прошли по тенистой дорожке до номера сто два.

– Жалко, что пришлось с ней так, – пробормотал Муки, – она такая хорошенькая.

– Не отвлекайся.

Дэлберт постучал, потом подождал пару секунд. Из-за двери не доносилось ни звука, и он открыл ее ключом. Жестом он велел Муки зайти первым. Так, на всякий случай.

Номер был пуст. В шкафу пара рубашек, в ванной обычное барахло – всякие туалетные принадлежности, а Джо нет.

– Давай-ка, осмотри тут все, – приказал Дэлберт. – Нам нужна хоть какая-то информация об этом парне.

Он стоял на шухере у двери, пока Муки прошелся по комнате, открывая все ящики и заглядывая под мебель. Муки буркнул, что нашел что-то. Он сидел на корточках перед шкафом, а в руках у него была спортивная сумочка с информацией о владельце на ручке.

– Молодчина, Мук. Что там сказано?

– "Джо Райли". Это его так зовут, наверное. И адрес в Чикаго.

– А у нас с тобой в Чикаго есть парочка хороших знакомых, так? Пусть-ка они нам помогут разузнать поподробнее об этом Джо Райли, а мы подождем, пока он вернется.

Муки огляделся.

– Это мы здесь будем ждать, да?

– Нет, лучше в лимузине. Припаркуемся напротив, будем следить за его окнами и увидим, когда он вернется.

Толстое лицо Муки вытянулось. Что-то его терзало.

– Дэлберт, может, все-таки поедим сначала, а?

– Я сказал в лимузин, быстро!