Текст книги "Девушка, которая играла с огнем"
Автор книги: Стиг Ларссон
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
В ее жизни было трое мужчин, с которыми она занималась сексом. Первым был ее папенька, вторым – братец. Папашу она убила, а от брата сбежала. Ей как-то удалось все это пережить, встретить своего будущего мужа и начать жизнь заново.
– Он был нежный, любил меня, был надежным и честным. Я была с ним счастлива. Мы прожили с ним двадцать лет, потом он заболел.
– И ты больше так и не вышла замуж? Почему?
Она пожала плечами:
– Я осталась одна с тремя детьми и огромным фермерским хозяйством на руках. Мне просто некогда было пускаться на поиски романтических приключений. И отсутствие секса никогда меня не беспокоило.
Они помолчали.
– Уже поздно. Пора бы мне возвращаться в отель.
Микаэль кивнул.
– Ты хочешь меня соблазнить?
– Да, – ответил он.
Микаэль встал и за руку повел ее в дом и наверх по лестнице в спальню. Внезапно она его остановила.
– Я даже не знаю, как себя вести, – сказала она. – Я уже отвыкла от этого.
Выходные они провели вместе и с тех пор встречались раз в три месяца, после собраний правления «Миллениума». Прочных отношений у них не сложилось: Харриет Вангер была круглосуточно занята работой и часто уезжала из Швеции, поскольку каждый второй месяц проводила в Австралии. Но, судя по всему, своими нерегулярными и необязательными встречами с Микаэлем она дорожила.
Через два часа Мимми уже варила кофе, а Лисбет, обнаженная и потная, лежала поверх простыни на кровати. Она курила сигарету, разглядывая Мимми через приоткрытую дверь, и завидовала ее телу. Мимми обладала внушительными мускулами, поскольку три раза в неделю по вечерам тренировалась в спортзале. Один вечер она посвящала занятиям то ли тайским боксом, то ли чем-то вроде карате, благодаря чему находилась в прекрасной физической форме.
Выглядела она просто как конфетка. Это была не красота фотомодели, а настоящая привлекательность. Она любила провоцировать и дразнить окружающих, а в праздничном наряде могла заинтересовать кого угодно. Лисбет не понимала, почему Мимми обращает внимание на такую мокрую курицу, как она.
Но она была рада этому вниманию. Секс с Мимми приносил ей чувство полной свободы, Лисбет забывала обо всем и только наслаждалась тем, что давала ей Мимми.
Мимми вернулась к кровати с двумя кружками и поставила их на скамейку, потом легла и потрогала сосок Лисбет.
– Они у тебя о'кей, – сказала Мимми, – очень недурны.
Лисбет ничего не ответила, разглядывая грудь Мимми, которая оказалась у нее перед глазами. У Мимми тоже были совсем маленькие груди, но они отлично подходили к пропорциям ее тела.
– Если честно, Лисбет, ты выглядишь чертовски хорошо.
– Все это глупости. Подумаешь, грудь! Такая или сякая – не все ли равно. Хотя я рада, что у меня она теперь, по крайней мере, есть.
– Ты слишком много думаешь о своем теле.
– Кто бы говорил! Сама вон тренируешься как сумасшедшая!
– Я тренируюсь как сумасшедшая, потому что мне нравится тренироваться. Я от этого получаю кайф, почти такой же, как от секса. Попробовала бы тоже!
– Я занимаюсь боксом, – сказала Лисбет.
– Какой там у тебя бокс! Ты иногда целый месяц не занимаешься, а когда приходишь, так только потому, что тебе нравится отделывать под орех этих сопливых мальчишек. Это совсем не то, что тренироваться ради хорошего самочувствия.
Лисбет пожала плечами. Мимми уселась на нее и теперь смотрела сверху:
– Лисбет! Ты вечно грызешь сама себя и слишком комплексуешь из-за своего тела, но пойми, в постели ты мне нравишься не из-за внешности, а за то, как ты себя ведешь. По-моему, ты ужасно сексапильна.
– А по-моему – ты. Потому я к тебе и вернулась.
– Из-за этого? А не из-за любви? – спросила Мимми нарочито обиженным тоном.
Лисбет помотала головой:
– У тебя-то сейчас кто-нибудь есть?
Мимми подумала и кивнула:
– Может быть. Что-то вроде. Возможно. Словом, тут все непросто.
– Я не лезу в твои дела.
– Я знаю. Но я не против рассказать. Это женщина из университета, немного постарше меня. Она замужем уже двадцать лет, и мы встречаемся тайком от ее мужа. Там пригородная вилла и все такое прочее. Она скрытая лесбиянка.
Лисбет кивнула.
– Ее муж часто бывает в разъездах, так что время от времени у нас бывают свидания. Это тянется с нынешней осени и понемногу начинает мне надоедать. Но она действительно прелесть. Кроме того, я, конечно, общаюсь с прежними знакомыми.
– Вообще-то я как раз хотела тебя спросить, будем ли мы с тобой встречаться еще?
Мимми кивнула:
– Я буду очень рада, если ты будешь о себе напоминать.
– Даже если я опять исчезну на полгода?
– А ты давай о себе знать! Мне ведь не все равно, жива ты там еще или нет. Я-то, по крайней мере, не забываю твоего дня рождения!
– И никаких претензий?
Мимми улыбнулась и вздохнула:
– Знаешь, ты как раз такая девушка, с какой я бы согласилась вместе жить. Ты бы не приставала ко мне, когда мне не хочется, чтобы ко мне приставали.
Лисбет промолчала.
– Все бы хорошо, но дело-то в том, что на самом деле ты никакая не лесбиянка. Быть может, бисексуалка. Но главное, что ты очень сексуальна: ты любишь секс, а на пол партнера тебе, в общем-то, наплевать. Ты – фактор энтропии и хаоса.
– Я сама не знаю, кто я такая, – сказала Лисбет. – Но я вернулась в Стокгольм, и у меня тут совсем нет знакомых. По правде сказать, я вообще никого тут не знаю. Ты первый человек, с кем я поговорила после приезда.
Мимми пристально посмотрела на нее:
– Тебе действительно нужны здесь знакомые? Ты ведь самая замкнутая и неприступная личность из всех, кого я знаю!
Они немного помолчали.
– Но твоя новая грудь – это действительно прелесть!
Она дотронулась до соска Лисбет и оттянула немного кожу.
– Они тебе в самый раз. Не малы и не велики.
Лисбет облегченно вздохнула, услышав одобрительную оценку.
– И на ощупь они совсем как настоящие.
Она так сильно стиснула ей груди, что у Лисбет сперло дыхание и она даже открыла рот. Они взглянули друг на друга. Затем Мимми наклонилась и поцеловала Лисбет. Лисбет ответила на ее поцелуй и обняла Мимми. Кофе в кружках так и остыл нетронутый.
Глава 07
Суббота, 29 января – воскресенье, 13 февраля
Белокурый гигант въехал в городок Свавельшё, расположенный между Ерна и Вагнхерадом, в субботу в одиннадцать часов утра. Городок состоял примерно из пятнадцати домов. Прибывший остановился возле последнего здания, стоящего на отшибе, метрах в ста пятидесяти от остальных. Это была старая и запущенная постройка промышленного типа, в которой раньше помещалась типография, а сейчас на ней красовалась вывеска, гласившая, что здесь располагается «Свавельшё МК». На улице было безлюдно, но все же великан внимательно огляделся, прежде чем открыть дверь и выйти из машины. Холодало. Он надел коричневые кожаные перчатки и вынул из багажника черную спортивную сумку.
Приезжий не особенно беспокоился, что его могут увидеть. Любой автомобиль, поставленный вблизи старой типографии, сразу бросался в глаза, и если бы какая-то государственная служба решила установить наблюдение за этим зданием, ей пришлось бы одеть своих сотрудников в камуфляж, дать им подзорную трубу и устроить наблюдательный пункт в какой-нибудь канаве по ту сторону поля. А это было бы очень скоро замечено кем-нибудь из местных жителей, и новость тотчас же разнеслась бы по всему городу. А поскольку к тому же три дома в городе принадлежали членам «Свавельшё МК», то об этом сразу стало бы известно и в клубе.
Однако входить в здание он не хотел. Полиция по разным поводам уже несколько раз делала обыск в помещении клуба, и нельзя было знать наверняка, не установлено ли там подслушивающее устройство. По этой причине в клубе обыкновенно велись разговоры только о машинах, женщинах и выпивке, иногда обсуждался вопрос о том, в какие акции стоит вкладывать деньги, но очень редко там говорили о важных вещах, не предназначенных для чужих ушей.
Поэтому белокурый великан терпеливо дожидался, когда Карл Магнус Лундин выйдет во двор. Тридцатишестилетний Магге Лундин был председателем клуба. Вообще он отличался самым тщедушным сложением, но с годами набрал вес и теперь мог похвастаться солидным пивным брюшком. Белокурые волосы он носил завязанными на затылке в хвостик, одет он был в черные джинсы, основательную зимнюю куртку и тяжелые ботинки. На его счету имелось пять судимостей: две за незначительные нарушения законов о наркотиках, одна за укрывательство краденого с отягчающими обстоятельствами и одна за кражу автомобиля и управление машиной в нетрезвом состоянии. Пятая судимость, самая серьезная, несколько лет назад принесла ему год тюремного заключения за нанесение телесных повреждений, когда он в пьяном виде стал хулиганить в одной из стокгольмских пивных.
Магге Лундин и великан поздоровались за руку и стали прогуливаться вдоль изгороди, окружавшей двор.
– С последнего раза прошло уже несколько месяцев, – сказал Магге.
Белокурый гигант кивнул.
– Есть хорошее дельце. Три тысячи шестьдесят граммов амфетамина.
– Условия как в прошлый раз.
– Пополам.
Магге Лундин вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет и кивнул. Он любил вести дела с белокурым гигантом. Амфетамин в розничной продаже шел по сто шестьдесят – двести тридцать крон за грамм, в зависимости от спроса. Соответственно, три тысячи шестьдесят граммов должны были принести около шестисот тысяч крон. «Свавельшё МК» мог распродать три килограмма, разделив их на порции по двести пятьдесят граммов и раздав мелким распространителям из числа своих постоянных членов. В этом случае цена понижалась до ста двадцати – ста тридцати крон за грамм, и доход несколько уменьшался.
Эти сделки были чрезвычайно выгодны для «Свавельшё МК». В отличие от всех других поставщиков, белокурый гигант никогда не требовал предоплаты и не оговаривал заранее твердую цену. Он привозил товар и брал себе пятьдесят процентов от прибыли, то есть вполне приемлемую долю. Они приблизительно прикидывали, сколько даст килограмм амфетамина, но точная сумма дохода зависела от того, насколько выгодно Магге Лундин сумеет продать товар. Разница по сравнению с ожидаемой выручкой могла составить несколько тысчонок, но по завершении сделки белокурый гигант должен будет получить приблизительно сто девяносто тысяч крон и столько же достанется на долю «Свавельшё».
За годы знакомства они провернули множество таких сделок, все время придерживаясь одной и той же системы. Магге Лундин знал, что его поставщик мог бы удвоить свой доход, если бы сам занимался распространением товара. Знал он также и то, почему белокурый гигант к этому не стремился: он предпочитал оставаться в тени, в то время как весь риск брал на себя «Свавельшё». Партнер Магге Лундина получал меньший, но сравнительно верный доход, и их отношения строились на деловой основе, на кредите и доверии. Никаких дрязг, придирок или угроз.
Один раз белокурый гигант даже понес убыток почти в сто тысяч крон в связи с сорвавшейся поставкой оружия. Магге Лундин не знал в этой сфере никого другого, кто мог бы спокойно пережить такую неудачу. Сам он не помнил себя от страха, будучи вынужден объяснять, каким образом так получилось. Он изложил ему в подробностях все причины срыва поставки и каким образом один полицейский из Центра профилактики преступлений сумел найти большую партию товара у одного члена «Арийского братства» в Вермланде. Но гигант даже бровью не повел. Более того, он чуть ли не выразил сочувствие. Всякое, мол, случается. Магге Лундин тогда не получил никакой прибыли, а пятьдесят процентов от нуля равны нулю. Их оставалось только списать.
Но Магге Лундин и сам был не дурак. Он понимал, что это очень здравая идея – строить свой бизнес на принципах получения пусть не самой большой, зато не связанной с риском прибыли.
Надуть партнера ему даже не приходило в голову. Это был бы дохлый номер. Белокурый гигант и его компаньоны соглашались на умеренную прибыль, пока расчеты велись честно. Если бы Лундин вздумал хитрить, то после очередной встречи с великаном едва ли остался бы в живых. Следовательно, об этом не стоило и думать.
– Когда ты доставишь товар?
Белокурый гигант опустил на землю спортивную сумку.
– Уже доставил.
Магге Лундин и не подумал открывать сумку и проверять ее содержимое. Он только протянул руку в знак того, что договор состоялся и что он готов принять условия, не торгуясь.
– Есть еще одно дельце, – сказал гигант.
– Какое?
– Мы хотели договориться с тобой об особом поручении.
– Рассказывай.
Белокурый гигант достал из внутреннего кармана куртки конверт. Открыв его, Магге Лундин нашел там паспортную фотографию и листок с данными лица, о котором шла речь. Он вопросительно поднял брови.
– Ее зовут Лисбет Саландер. Она живет в Стокгольме на улице Лундагатан в районе Сёдермальм.
– О'кей.
– Возможно, сейчас она за границей, но рано или поздно она там снова появится.
– О'кей.
– Мой заказчик хочет поговорить с ней спокойно и без свидетелей. Так что ее нужно доставить живой. Предлагается сделать это через помещение склада близ Ингерна. Затем нужен будет человек, который приберет там после разговора. Она должна исчезнуть бесследно.
– Это мы можем выполнить. Как мы узнаем, когда она вернется?
– Когда придет время, я приеду и сообщу.
– Цена?
– Ну, скажем, десять кусков за все? Работа несложная. Съездить в Стокгольм, забрать ее, доставить ко мне.
Они снова пожали друг другу руки.
При втором посещении квартиры на Лундагатан Лисбет расположилась на продавленном диване и стала думать. Ей нужно было принять ряд стратегических решений, одно из которых касалось того, оставлять за собой эту квартиру или нет.
Она закурила, пуская дым в потолок и сбрасывая пепел в пустую банку из-под кока-колы.
У нее не было причин любить эту квартиру. Они въехали сюда с мамой и сестрой, когда ей было четыре года. Мама жила в большой комнате, а они с сестрой в маленькой спальне. Когда ей было двенадцать лет и случился «Весь Этот Кошмар», ее отправили в детскую клинику, а потом, после того как ей исполнилось пятнадцать, она несколько раз переходила из одной приемной семьи в другую. Ее опекун Хольгер Пальмгрен сдавал квартиру и позаботился о том, чтобы в восемнадцать лет, когда ей снова понадобилась крыша над головой, она получила свое жилье обратно.
Эти комнаты всегда оставались в ее жизни чем-то неизменным. И хотя теперь они ей были уже не нужны, Лисбет не хотелось просто так их отдать. Ведь это означало, что какие-то чужие люди будут хозяйничать в ее жилище.
Оставалась также и логистическая задача, потому что ее почта (если таковая появится) будет приходить по ее старому адресу на Лундагатан. Если расстаться с этой квартирой, то придется заводить новый почтовый адрес. А Лисбет Саландер хотела как можно меньше светиться и мелькать в каких-то там базах данных. Публичности она избегала с маниакальным упорством, тем более что у нее не имелось оснований особенно доверять официальным учреждениям, да и вообще кому бы то ни было.
Она посмотрела в окно и увидела тот же брандмауэр заднего двора, который торчал у нее перед глазами всю жизнь. И тут она почувствовала облегчение при одной мысли, что ей больше не придется жить в этой квартире. Она никогда не чувствовала себя здесь в безопасности. Каждый раз, поворачивая на Лундагатан к своему подъезду, она и в трезвом и даже в нетрезвом состоянии внимательно присматривалась к окружающей обстановке – к припаркованным машинам и прохожим на улице. Она сильно подозревала, что есть некие люди, желающие причинить ей зло, и удобнее всего им осуществить свои намерения в окрестностях ее дома, когда она возвращается к себе или выходит на улицу.
До сих пор, как ни странно, на нее ни разу не напали. Но это не значило, что она могла расслабиться. Ее адрес на Лундагатан указывался в любой базе данных, а за все прошедшие годы у нее не имелось возможности обеспечить свою безопасность никакими иными средствами, кроме собственной бдительности. Свой новый адрес на Мосебакке она предпочитала по возможности скрыть, поскольку инстинктивно чувствовала, что ей следует держаться подальше от всех, кто захочет ее отыскать.
Однако эти соображения не помогали решить вопрос о том, что делать с этой квартирой дальше. Подумав еще немного, она взяла мобильник и позвонила Мимми.
– Привет, это я.
– Привет, Лисбет. Неужели ты решила позвонить мне всего через неделю после нашей встречи?
– Я сейчас на Лундагатан.
– О'кей.
– Я подумала, не хочешь ли ты переехать в эту квартиру?
– Переехать?
– В твоей коробчонке ведь негде повернуться.
– Мне тут нравится. А ты что – переезжаешь в другую?
– Я уже переехала. Эта квартира пустует.
На другом конце провода помолчали.
– И ты еще спрашиваешь, хочу ли я в нее переехать! Но, Лисбет, у меня нет таких денег.
– Права на эту квартиру выкуплены. Плата в кондоминиум[39]39
Кондоминиум (лат. con – вместе и dominium – владение) – совместное владение, обладание единым объектом, чаще всего домом, но также и другим недвижимым имуществом. Иначе – товарищество собственников жилья, юридическое лицо для обеспечения эксплуатации многоквартирного дома, находящегося в совместном владении собственников помещений этого дома.
[Закрыть] составляет чуть меньше полутора тысяч крон в месяц, то есть, по-видимому, это даже дешевле, чем ты платишь за свою коробчонку. Деньги заплачены за год вперед.
– И что же, ты хочешь ее продать? Я думаю, она должна стоить по меньшей мере миллион, а то и больше.
– Полтора миллиона, если судить по газетным объявлениям.
– У меня нет таких денег.
– Я не собираюсь ее продавать. Можешь переезжать сюда хоть сегодня вечером, живи сколько захочешь, и целый год тебе не надо будет платить за квартиру. Я не собираюсь отдавать ее внаем, но могу вписать тебя в свой контракт как второго жильца, тогда у тебя не будет лишних хлопот с товариществом.
– Лисбет, ты шутишь?
Лисбет осталась невозмутимо-серьезной:
– Мне эта квартира не нужна, и я не хочу ее продавать.
– То есть ты хочешь сказать, что я могу жить в ней бесплатно. Ты это всерьез?
– Да.
– На какой срок?
– На сколько захочешь. Ты согласна?
– Конечно согласна. Не каждый день мне предлагают бесплатную квартиру в районе Сёдер.
– Есть одно условие.
– Я так и думала.
– Мне по-прежнему будет приходить почта на этот адрес, и я буду здесь ее забирать. Все, что от тебя требуется, это просматривать почту и позвонить мне, если там окажется что-то важное.
– Лисбет, ты самая прикольная девчонка из всех, кого я знаю. Что ты вообще сейчас делаешь? Где ты сама будешь жить?
– Об этом лучше в другой раз, – ушла от ответа Лисбет.
Они договорились встретиться немного попозже, чтобы Мимми могла как следует посмотреть квартиру. Закончив разговор, Лисбет почувствовала, что настроение у нее стало гораздо лучше. Она взглянула на часы и поняла, что до прихода Мимми остается еще довольно много времени. Выйдя из дома, она дошла до Торгового банка на Хорнсгатан, получила талончик с номером и стала терпеливо ждать своей очереди.
Предъявив документ, она объяснила, что жила некоторое время за границей и теперь хочет ознакомиться с состоянием своего сберегательного счета. Капитал, который она декларировала, составлял восемьдесят две тысячи шестьсот семьдесят крон. Со счетом не производилось никаких действий, за исключением одного поступления в размере девяти тысяч трехсот двенадцати крон – это было пришедшее осенью наследство от матери.
Лисбет сняла со счета сумму наследства и задумалась. Ей хотелось употребить эти деньги на что-то такое, что понравилось бы матери. Раздумывая и пытаясь подобрать что-нибудь подходящее, она дошла до почты на Росенлундсгатан и послала деньги анонимным переводом на счет одного из женских кризисных центров Стокгольма, сама не зная почему.
В восемь часов вечера в пятницу Эрика выключила компьютер и потянулась. Почти весь день она работала над окончательным вариантом мартовского номера «Миллениума», а поскольку Малин Эрикссон была плотно занята редактированием тематического номера Дага Свенссона, то большую часть редактуры ей пришлось сделать самой. Ей помогали Хенри Кортес и Лотта Карим, но они в основном привыкли сами добывать материал и писать статьи, а редактура была для них делом не слишком знакомым.
После такого дня Эрика Бергер очень устала, у нее болела спина, но в основном она осталась довольна и этим днем, и жизнью вообще. С финансами все обстояло благополучно, все кривые шли вверх, тексты поступали к назначенному сроку, в крайнем случае с небольшим запозданием, среди сотрудников царили бодрость и дух удовлетворенности, не покидавший их после дела Веннерстрёма.
Попробовав сама помассировать затекшую шею, Эрика вскоре поняла, что лучше бы принять душ. Она могла бы воспользоваться душевой кабиной за буфетной, но идти было лень, и она просто положила ноги на письменный стол. Через три месяца ей должно исполниться уже сорок пять лет, и так называемое будущее в значительной степени для нее уже позади. Несмотря на тонкую сеточку морщин и глубокие линии вокруг глаз и рта, она по-прежнему выглядела хорошо. Два раза в неделю она неизменно посещала гимнастический зал, но стала замечать, что ей все труднее становится взбираться на мачту, когда они с мужем ходят в плавание под парусом. А карабкаться на мачту было ее обязанностью: Грегер страдал ужасными приступами головокружения.
Эрика сказала себе, что ее сорок пять лет, несмотря на черные и белые полосы, в основном прошли счастливо. У нее имелись деньги, хорошее положение в обществе, прекрасный дом и любимая работа. У нее был муж, нежно любивший ее и после пятнадцати лет супружества, а сверх того еще и неутомимый любовник, который хоть и не согревал ей душу, зато вполне удовлетворял ее физические потребности.
Вспомнив Микаэля Блумквиста, она улыбнулась. Интересно, когда он наконец решится посвятить ее в тайну своих отношений с Харриет Вангер. Ни Микаэль, ни Харриет ни словом никому не обмолвились о своей связи, но Эрика не была слепа. То, что между ними что-то происходит, она заметила на одном заседании правления в августе, перехватив взгляд, которым обменялись Микаэль и Харриет. Из вредности она попробовала вечером позвонить на мобильники им обоим и не очень удивилась, убедившись, что они отключены. Разумеется, это нельзя было считать убедительным доказательством, однако и после следующего заседания правления Микаэль снова оказался недоступен. Эрике было даже забавно наблюдать, как поспешно Харриет покинула обед после собрания, посвященного подведению итогов за год, объяснив, что ей надо вернуться в отель и лечь в кровать. Эрика не была ревнива и не стала шпионить, но решила про себя, что при случае надо будет их подразнить.
Она никогда не вмешивалась в отношения Микаэля с другими женщинами и надеялась, что роман с Харриет не приведет в дальнейшем к осложнениям в правлении. Однако она не сильно беспокоилась по этому поводу. Микаэль, как правило, сохранял дружеские отношения с бывшими любовницами, и лишь очень редко дело кончалось неприятностями.
Сама Эрика Бергер была очень рада иметь такого друга и надежного товарища, как Микаэль. В каких-то отношениях он был совершенным простаком, зато в других случаях выказывал проницательность оракула. Например, Микаэль никогда не понимал, за что она любит мужа. Он просто не мог понять, что она ценит Грегера как замечательного человека, теплого, обаятельного, великодушного, а главное, свободного от тех недостатков, которые ее так раздражали во многих других. Грегер был для нее тем мужчиной, рядом с которым она хотела встретить старость. Когда-то она намеревалась родить от него ребенка, но тогда не имелось возможности, а потом оказалось слишком поздно. Но в качестве спутника жизни она не представляла себе никого лучше и надежнее, на него она могла положиться без всяких оговорок, и он всегда был рядом, когда она в нем нуждалась.
Микаэль был совсем другим. Имея очень переменчивый характер, он производил впечатление человека, в котором уживаются несколько личностей. В работе он порой проявлял маниакальное упорство: взявшись за какое-нибудь дело, он работал над ним, пока не достигал совершенства, собрав в один узел все разрозненные нити. В лучших случаях он давал блестящие результаты, в худших – по крайней мере, выше среднего уровня. У него был талант угадывать, в какой истории кроется что-то интересное, а какие относятся к заурядному, второсортному товару. Эрика Бергер ни разу не пожалела о том, что когда-то решила сотрудничать с Микаэлем.
Она также ни разу не пожалела о том, что стала его любовницей.
Свои потребности она обсуждала с мужем, и он с пониманием относился к ее сексуальной увлеченности Микаэлем Блумквистом. Речь здесь шла не об измене, а о желании. Секс с Микаэлем Блумквистом давал ей такое наслаждение, какого не мог дать никто другой, даже Грегер.
Секс играл важную роль в жизни Эрики Бергер. Она потеряла невинность в четырнадцать лет и большую часть своей юности провела в поисках удовлетворения. Девчонкой она испробовала все – от примитивного флирта с одноклассниками и тайной связи с пожилым учителем до «секса по телефону» и «бархатного секса» с невротиком. В области эротики она перепробовала все, что только могло ее заинтересовать. Она не признавала никаких предрассудков и побывала членом клуба «Экстрим», который устраивал праздники такого рода, какие широкая общественность едва ли одобрила бы. В сексуальные связи с женщинами она вступала не раз, но вынесла из них лишь разочарование, убедившись, что это не для нее: женщины не вызывали у нее и десятой доли того возбуждения, которое она испытывала с мужчиной. Или с двумя. Вместе с Грегером она попробовала секс с двумя мужчинами – вторым был именитый владелец художественной галереи. Тогда им открылось, что у ее мужа имелась сильная предрасположенность к бисексуальности, а сама она едва не теряла сознание от блаженства, когда сразу двое мужчин наслаждались ею и удовлетворяли ее. В то же время она испытала трудноописуемое удовольствие при виде того, как другой мужчина наслаждается ее мужем. Для повторения этого опыта они с Грегером затем обзавелись двумя постоянными приходящими партнерами.
Так что их с Грегером сексуальная жизнь отнюдь не была скучной или безрадостной. Просто Микаэль Блумквист давал нечто особенное.
Он был талантлив. Он давал ей настоящий ЧХС – Чертовски Хороший Секс.
Эти двое – Грегер как муж и Микаэль как любовник – делали ее сексуальную жизнь полной и гармоничной. Она не могла жить без них обоих и не собиралась делать между ними окончательный выбор.
Ее муж сумел понять главное: у нее есть и другие потребности, кроме тех, которые он может удовлетворить, предлагая ей хитроумнейшие акробатические комбинации в джакузи.
В Микаэле Эрика больше всего ценила то, что он почти не пытался ее контролировать. Он не был ревнив, и хотя у нее самой двадцать лет назад, когда их отношения только начинались, несколько раз случались приступы ревности, она скоро поняла, что это ни к чему. Их отношения были построены на дружбе, и как друг он оказался исключительно верным. Такие отношения могли пережить самые тяжелые испытания.
Эрика Бергер отдавала себе отчет в том, что ее образ жизни вряд ли мог быть одобрен христианской организацией домохозяек из Шёвде, но это ее не волновало. Еще в далекой юности она решила: все, что она делает в постели, и то, как она живет, никого, кроме нее, не касается. Но ее все же раздражало, что многие из ее знакомых перешептывались и сплетничали за ее спиной о ее отношениях с Микаэлем.
Микаэль – мужчина. Он мог сколько угодно переходить из одной постели в другую, никто даже бровью не поведет! А она – женщина, и потому, имея одного любовника с согласия своего мужа и будучи верна ему на протяжении вот уже двадцати лет, она становится излюбленным предметом застольных светских разговоров.
А ну вас всех к черту! Подумав немного, она сняла трубку и позвонила мужу.
– Привет, любимый! Что ты делаешь?
– Пишу.
Грегер Бекман был не только художником; в первую очередь он преподавал, читал лекции по истории искусства, а также написал целый ряд книг на эту тему. Он часто принимал участие в публичных дебатах, и к его помощи обращались известные архитектурные бюро. Весь нынешний год он работал над книгой о значении художественного декора зданий и о причинах того, что люди хорошо себя чувствуют в одних зданиях, а в других нет. Книга постепенно превращалась в яростный памфлет против функционализма и, как подозревала Эрика, должна была вызвать некоторый шум среди эстетов.
– Как тебе пишется?
– Отлично. Без заминок. А как твои дела?
– Только что закончила следующий номер. В четверг мы сдаем его в типографию.
– Поздравляю.
– Я совсем выдохлась.
– Сдается мне, ты что-то задумала.
– У тебя уже были какие-нибудь планы на сегодняшний вечер или ты будешь очень недоволен, если я не приду сегодня ночевать?
– Передай Блумквисту, что он дразнит судьбу, – сказал Грегер.
– Думаю, его это не испугает.
– О'кей. Тогда передай, что ты колдунья и тебя невозможно удовлетворить, так что он состарится раньше времени.
– Это он и без того уже знает.
– В таком случае мне остается только покончить с собой. Буду писать, пока меня не сморит сон. Желаю весело провести время.
Они попрощались, и Эрика позвонила Микаэлю. Он был в гостях у Дага Свенссона и Миа Бергман в Энскеде и в эту минуту как раз подводил итог обсуждения некоторых сложных деталей в книге Дага. Она спросила, занят ли он сегодня ночью или у него найдется время, чтобы помассировать чью-то усталую спинку.
– Ключи у тебя есть, – ответил Микаэль. – Так что будь как дома.
– Ладно, тогда через пару часов увидимся.
Пешком до Белльмансгатан было всего десять минут. Она приняла душ и приготовила кофе эспрессо, а затем, раздетая, улеглась в постель Микаэля и стала нетерпеливо дожидаться его прихода.
Оптимальное удовлетворение она, вероятно, получила бы от секса втроем – с мужем и Микаэлем сразу, но можно было со стопроцентной уверенностью сказать, что этого никогда не будет. Для этого Микаэль был слишком правильный. Она даже сердилась на него и обвиняла в гомофобии, но мужчинами он абсолютно не интересовался. Однако нельзя же иметь все.
Белокурый гигант сердито хмурил брови. Он осторожно вел автомобиль со скоростью пятьдесят километров в час по такой отвратительной лесной дороге, что на минуту даже подумал, уж не сбился ли с пути. Как раз когда начало темнеть, дорога вдруг сделалась шире и впереди показался дом. За пятьдесят метров он остановил машину, выключил мотор и огляделся.
Он находился вблизи Сталлархольма, неподалеку от Мариефреда. Перед ним стоял одинокий домик, выстроенный в пятидесятых годах посреди леса. Сквозь деревья виднелась светлая полоска покрытого льдом озера Меларен.
Ему было совершенно непонятно, как можно получать удовольствие от жизни в безлюдной лесной глуши. Когда он захлопнул за собой дверцу автомобиля, ему вдруг стало почему-то не по себе. Со всех сторон его обступил враждебный лес, и казалось, будто кто-то за ним наблюдает. Он медленно направился к усадьбе, но вдруг услышал какой-то треск и замер.