Текст книги "Призрак и гот (ЛП)"

Автор книги: Стэйси Кейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10
Уилл

Я никогда не видел такой Алону Дэа, и честно говоря, меня это немного пугало. Все время с той минуты, как мы уехали со школьной стоянки, она была молчалива (лишь давала указания, где нужно свернуть) и неподвижна, если не считать нервного постукивания ногой по полу. Никогда не осознавал, сколько в ней энергии, движения и жизни – даже после смерти, – пока не увидел ее такой.

Я свернул к глухому переулку, застроенному просторными кирпичными домами и огромными дворами. Бен Роджерс жил где-то здесь. И мы находились недалеко от того места, где с Лили… произошел несчастный случай. Это была уж точно не моя часть города.

– Что теперь? – спросил я.

Я медленно вел автомобиль, надеясь, что со стороны это выглядит так, будто мы потерялись и смотрим номера домов. Живущим в этом районе, вероятно, ничего не стоит вызвать полицию. Достаточно будет увидеть проезжающую мимо убогую машину.

Алона неистово застучала ногой полу, а потом вдруг замерла.

– Ничего, – сказала она после долгой паузы.

Но ее взгляд неподвижно застыл на одном из домов. Почти таком же, как и все остальные, только во всех его окнах были плотно задернуты шторы, а одно из верхних закрывал кусок старой фанеры, кусты перед парадной дверью и под панорамными окнами неряшливо разрослись, а мусорные баки лежали опрокинутыми у дороги, рассыпав маленькие черные подносы для микроволновки и кучу стеклянных бутылок.

Приглядевшись, я увидел две глубокие параллельные линии следов от шин на передней лужайке, как будто кто-то сильно просчитался с расположением подъездной дорожки.

– Это была плохая идея, – коротко сказала Алона. – Давай вернемся в школу.

Я ударил по тормозам и уставился на нее.

– Ты тащила меня сюда, из-за чего я опоздал и получу от Брюстера, чтобы просто посмотреть на какой-то дом?..

– Не какой-то дом, – отрезала она. – А мой дом. Мой милый, милый дом.

Я застыл. Ее дом? Я понятия не имел, куда мы едем, но такого никак не ожидал. Половина разбитой бутылки из-под водки каталась туда-сюда в сточной канаве, и я, как загипнотизированный, следил за ней взглядом.

Она не могла здесь жить. Ну то есть, да – хороший район, дорогущий дом, но что-то было не так. Что-то не вязалось с той Алоной Дэа, которую я знал. И тогда я, наконец, осознал, что она имела в виду.

– Мило, правда? – с горечью спросила она. – Видок: «белое отрепье в трущобах». Не хватает только машины, стоящей во дворе, а не в гараже.

Словно по ее команде поднялась гаражная дверь. Алона напряглась.

Оттуда, спотыкаясь, вышла босая светловолосая женщина в плохо-завязанном шелковом розовом халате. Одну руку она подняла к лицу, загораживаясь от света, в другой несла мешок для мусора с позвякивающим содержимым. Сходство между этой женщиной и сидящей рядом со мной девушкой было бесспорно. Только это было все равно что смотреть на молодого Элвиса и Элвиса в возрасте. Светловолосая женщина сохранила остатки былой красоты, несмотря даже на одутловатость, избыточный вес, морщины под глазами и окружающую ее ауру побитого жизнью человека.

– Чего уставился? – закричала мне женщина, так как Алону она видеть не могла.

Она неровной походкой, но уже быстрее, направилась к нам. О зажатом в руке мешке с мусором женщина забыла, и он волочился за ней по земле. Кажется, ее даже не остановит ярко поблескивающее битое стекло у дороги.

– Эм… Алона?..

– Заткнись и увози нас отсюда, – сказала она напряженно.

Я резко вывернул руль влево, и шины Доджа протестующе заскрежетали. – Хочешь поговорить о?..

– Нет.

– Хочешь вернуться?

– Нет.

Я нерешительно помолчал.

– Знаешь, если что-то держит тебя здесь, то это может быть…

– Я сказала: нет!

– Ладно, ладно, – успокаивающе поднял я ладонь. – Тогда возвращаемся в школу. Я повернул на главную улицу ее района. Алона деланно засмеялась.

– Теперь можешь бежать и рассказывать своим дружкам, какая хреновая жизнь на самом деле у Алоны Дэа… была. Уверена, для них это будет сенсацией. – Она отвернулась от меня, перебросив волосы через плечо, но я успел заметить, как ее глаза заблестели от слез.

Я прочистил горло.

– К сожалению, у всех кого я знаю, включая меня самого, жизнь довольно хреновая, так что очень сомневаюсь, что их заинтересует подобная новость.

– Ну да, как это я забыла, – ответила она, но ей не хватило язвительности. Всю оставшуюся дорогу до школы она молчала.

* * *

К тому времени как мы вернулись на школьную стоянку, я опаздывал на сорок пять минут. Другими словами, я приехал как раз вовремя для того, чтобы успеть на второй урок. Брюстер уже, наверное, рыщет в поисках прогульщиков. Мне нужно успеть.

Я припарковался на том же месте в последнем ряду.

– Ты как? – спросил я Алону.

Она резко повернулась, взглянув на меня суженными глазами.

– Что это ты такой милый со мной? Жалеешь меня? – В ее голосе проскользнули угрожающие нотки.

Как будто это было бы страшным преступлением. Правда ни за что не скажу этого вслух.

– Только из-за того, что ты знаешь… такое обо мне, не значит, что мы стали друзьями, – добавила Алона.

– Я так и не думал, – ответил я, сдерживаясь, чтобы не стиснуть зубы. Как у нее это получается? В одну минуту мне хочется ее обнять, в другую – выкинуть из машины.

Она внимательно смотрела на меня.

– Тогда что ты хочешь?

Вот оно, Киллиан. Тот самый нужный момент.

– Слушай, нам… мне осталось учиться здесь всего несколько недель. Если Миллер не будет мешаться, то я смогу окончить школу и убраться отсюда.

– Куда? – нахмурилась Алона.

– Туда, где будет поменьше людей. Чем меньше людей, тем меньше приз… духов.

– А я тут при чем?

– Ты вчера отпугнула других приз… духов, и они оставили меня в покое.

– Пока не появилась та… штука. – Ее передернуло, затем она бросила взгляд на меня. – Прости.

Я пожал плечами.

– Как я сказал, у всех свои проблемы.

– Так ты хочешь… – она склонила голову на бок, – чтобы я была что-то вроде твоего телохранителя?

Я поморщился.

– Унизительное, но точное определение.

– У-ху. И что я получу взамен?

– Я расскажу тебе обо всем, что знаю о междумирье.

– Ты можешь вызвать небесный свет?

– Нет, я же говорил тебе, это зависит только от тебя и твоих… нерешенных проблем, – сказал я, избегая смотреть ей в глаза. – Но, думаю, я смогу научить тебя, как перестать исчезать, пока ты не…

– Исчезла навсегда? – закончила за меня Алона. – И никакого света, никакого мохито, никаких обувных магазинов, – тихо пробормотала она.

– Что?

– Ничего, – покачала головой Алона. Она откинула волосы назад, заправив их за уши, и развернулась ко мне. – Ну, скажем, я поверила тебя. И как же мне перестать исчезать?

А вот и самое сложное. Кто сказал, что у Бога нет чувства юмора?

– Ты должна быть хорошей.

– Ну да, – скорчила она гримасу.

– Я не шучу.

В отдалении прозвенел звонок, означающий, что закончился первый урок. Я не мог больше терять время, иначе все старания мамы будут напрасны. Я вышел из машины, держа в руке ключи и мобильный, и направился через стоянку к школе, надеясь, что Алона последует за мной.

– Быть хорошей? – прошипела она, выбравшись из машины. – Ты же сказал, что это никак не связано с раем, или адом, или грехами, или…

– Нет, я сказал, что все не объяснить одними этими терминами. Слишком много подводных камней, слишком много оттенков серого, если смотреть на все со стороны религий.

– Но «быть хорошей»? – Она взмахнула руками. – Это то же самое, что «относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе» и «не делай другим то, чего не хочешь, чтобы делали тебе».

– Да, но это еще и основной научный принцип, – заметил я. – Спроси у любого из научного клуба. Здесь ты прежде всего представляешь собой энергию. Когда ты позитивна, энергия прибывает к тебе, помогая оставаться тут. Негативная же энергия, выплескиваемая, когда ты говоришь о других людях умные гадости, опустошает тебя. Говоря простым языком, ты как батарейка. Будешь хорошей – произойдет перезарядка.

Алона резко остановилась.

Глянув через плечо, я увидел, что она стоит, скрестив руки на груди.

– Я – батарейка?

– Я сказал: говоря простым языком… но, да.

В ее глазах плескался вызов.

– Я не собираюсь говорить «как здорово!», когда идет дождь, что уродливые люди красивы и что мне нравится твоя футболка.

– А что не так с моей футболкой? – разозлился я.

Алона проигнорировала меня.

– Не буду, и все тут. Я слишком много лет лгала. – Ее лицо потемнело. Никогда я еще не видел ее такой.

Я вспомнил, как она напряженно застыла, когда ее мама вышла из дома, и почувствовал, как злость утихает.

– Тебе не нужно лгать. На самом деле, этого и нельзя делать. Тебе нужно быть искренней, помнишь?

Она кивнула.

– Ты только что сказала неприятные слова о моей футболке, поэтому скажи теперь что-нибудь хорошее.

Алона выгнула бровь.

– Об этой футболке? Невозможно.

Я вздохнул.

– Как хочешь. Твоя же судьба решается. Хочешь провести остаток времени…

– У тебя красивые зубы, – выпалила она.

Я вытаращился на нее.

– Что? У меня пунктик на белые ровные зубы. Ничего такого.

– Красивые зубы, – медленно повторил я.

– Я бы сказала, что у тебя красивая улыбка, но я ни разу не видела ее, – резко ответила Алона, и я, не выдержав, засмеялся.

– Не смешно, – пробормотала она, когда я согнулся от смеха пополам. От хохота даже живот заболел. Она была права. Ничего смешного в ее словах не было, но их нелепость добила меня, сняв внутреннее напряжение, не покидавшее меня со вчерашнего дня.

– Ровные белые зубы – знак хорошего здоровья, – настаивала Алона. – Они могу быть очень привлекательными. – Уголки ее губ уже изгибались в еле сдерживаемой улыбке.

– Попросил тебя сказать что-нибудь приятное, – выдавил я, пытаясь отдышаться от смеха, – и ты выбрала самое меньшее, незначительнейшее…

– Для меня это важно. – Шагнув ко мне, Алона мягко толкнула меня в плечо. Но она улыбалась. – Зубная гигиена очень важна. Кто захочет целоваться со ртом, полным кривых желтых зубов? – Ее передернуло.

Целую секунду до меня доходили ее слова.

– А кто говорит о поцелуях? – Я старался не выдать голосом волнения, но сердце в груди гулко забилось. Каждый парень о ком-то фантазирует, и к лучшему это или к худшему, а мои фантазии с шестого класса крутились вокруг Алоны Дэа.

Алона закатила глаза.

– Ой да ладно. Я образно говорила. К тому же, как ты собираешься меня целовать?

Я уязвленно расправил плечи.

– Еще никто не жаловался на мои поцелуи. Я хорошо…

Она продолжала говорить, словно не слыша меня:

– Как ты будешь выглядеть при этом? Голова наклонена, язык вытащен. – Она подняла руки, словно обнимая кого-то за шею, закрыла глаза, драматично склонила голову и поводила языком в воздухе.

Я фыркнул. Выглядела она забавно, и была права.

Алона открыла глаза.

– Так значит у тебя все-таки есть чувство юмора. Никогда бы не подумала. – Ее взгляд остановился на чем-то позади меня. – И тебе оно скоро понадобится. Проблемы, ориентир на десять часов [2]2
  Направление, которое указывает часовая стрелка на циферблате.


[Закрыть]. Я чуть развернулся влево и не увидел ничего, кроме футбольного поля.

– Да нет же, – порывисто сказала Алона. – На десять. На десять часов. – Она дернула меня за плечи вправо.

– Это на два часа.

– Для тебя – да! Я имела в виду на десять часов с моей… а, неважно. Смотри. – Она нетерпеливо провела рукой по волосам.

– В этом мире время идет по часовой стрелке… – Я замолк, увидев приближающегося директора Брюстера. Под его начищенными до блеска туфлями хрустел гравий и поднимались облачка пыли. – О черт.

– А теперь послушай меня, – сказала Алона.

– Я не собираюсь перед ним лебезить, – отрезал я.

Она уперла руки в бока.

– Кто говорил о том, что нужно лебезить? И вообще, я здесь защищаю свои интересы, так что слушай сюда. – Алона глубоко вздохнула. – Он хочет, чтобы ты сказанул какую-нибудь глупость, так же, как копы хотят подловить тебя на превышении скорости.

– Эй, у меня дядя – коп, – запротестовал я.

– Пофиг. Ты понял мою мысль. У них есть разнарядка, которую нужно выполнять. У Брюстера репутация мужика, держащего в железных руках трудных подростков. Дашь ему малейшую возможность вцепиться в тебя, и он вцепится. Так что, – она дернула плечами, – не поддавайся ему.

– Это твой совет? – спросил я, подняв бровь.

– Нет, – ухмыльнулась она. – Это: «будь хорошим».

– Чего? – уставился я на нее.

– Будь хорошим.

– О нет.

– Что? Значит, мне это должно помочь, а тебе – нет? – требовательно спросила она.

– У нас разные ситуации.

– Как скажешь, – закатила она глаза. – У тебя есть выбор? Просто попробуй послушаться меня. – Она отступила, так как к нам подошел Брюстер.

– Доброе утро, директор Брюстер, – процедил я.

Он резко остановился, скользнув туфлями по гравию, и уставился на меня. Наверное потому, что я впервые заговорил с ним по собственному желанию.

– Киллиан? Что ты здесь делаешь?

– Не иронизируй, – тут же прошептала мне на ухо Алона, – и не забывай говорить «сэр». Он с этого тащится.

Я отвернулся и притворно покашлял, говоря ей:

– Мне то что, с чего он там тащится?

– А то, что он еще больше будет тащиться, вышвыривая тебя отсюда, – заметила она.

Я глубоко вздохнул и повернулся лицом к Брюстеру.

– Простите, сэр. Я проспал, а потом мне пришлось ответить по телефону. – Я лучезарно улыбнулся, поднимая руку с мобильным.

– Для начала неплохо, – одобрила Алона. – Теперь не испорти все.

На лице Брюстера на секунду отразилось сомнение. Он не понимал, серьезен я или нет. – Не слоняйся без дела. Уроки начались сорок пять минут назад. Или иди на занятия, или проваливай.

– Я очень извиняюсь за свое опоздание, – ответил я более резко, чем хотелось бы. Ничего не мог с этим поделать, этот мужик выводил меня из себя.

– Осторожнее, – прошептала мне в ухо Алона. Она стояла так близко, что касалась футболкой моей руки. Ощущение было приятным.

Я достал из кармана свернутый квадратом листок бумаги.

– Вот записка от мамы с объяснениями по поводу моего вчерашнего отсутствия.

Сдвинув брови, Брюстер выхватил бумагу из моих пальцев.

– Сюрприз, сюрприз. Мамочкина записка от мамочкиного сынка.

Я шагнул к нему, сжав руки в кулаки.

– Не-а, – произнесла Алона, положив прохладную ладонь на мое предплечье. – Не видишь, чего он добивается? Жмет на нужные кнопки, чтобы ты отреагировал. Посмотри ему в глаза.

Поморщившись, я поднял взгляд и встретился глазами с Брюстером. Его темные глаза радостно блестели, он явно получал удовольствие от игры со мной.

– Отреагируешь нужным ему образом – и он выиграл, – продолжала Алона. – Неужели родители никогда с тобой не проделывали подобного?

Никогда. Мама, темпераментная и нервная, никогда не смогла бы контролировать свои эмоции и манипулировать кем-то, а папа… у него своих проблем хватало, чтобы играть со мной в такие игры. Но слова Алоны давали мне представление о том, какова была ее жизнь в доме. Пугающая.

– Очень хорошо, Киллиан. Мы рады, что ты удостоил нас своим присутствием сегодня. – Брюстер наклонился ближе ко мне. – Но, тем не менее, за свое поведение и пререкания в моем кабинете ты заслужил двухдневное отстранение от занятий в стенах школы под моим наблюдением. И… – он улыбнулся, – я не оставлю без внимания твое сегодняшнее опоздание.

– Но у меня же есть записка, – возразил я.

– В ней что-то говорится об опозданиях? – Брюстер перевернул лист, будто ища, нет ли каких либо дописок с другой стороны.

– Вам принести еще одну записку? – глухо спросил я. Легче было бы набить ему морду, чем сдерживаться, чтобы не нахамить.

Брюстер сложил руки за спиной и качнулся, встав на носки.

– Как думаешь, задержка в школе после уроков будет достаточным наказанием за опоздание?

Еще один час в этой чертовой дыре?

– Я думаю, вы…

Алона больно ткнула меня под ребра, и я вздрогнул.

– Кнопки, – зашипела она.

Брюстер смотрел на меня, вопросительно подняв брови.

– Хорошо, задержка так задержка, – пробормотал я.

– Отлично, – кивнул он. – После тебя. – Он повернулся и вытянул руку по направлению к школе в приглашающем жесте.

Я сглотнул, подавляя вздох, и пошел к школе. Ненавижу делать что-то по его желанию или просьбе.

– Видишь? – прошептала Алона. – Было не так уж и…

– Пока я не забыл, Киллиан, – сказал позади меня Брюстер, – должен похвалить тебя за твои… интересные музыкальные предпочтения.

Я застыл на месте.

– Я ожидал нечто крикливо-резкое, но Бетховен, Чайковский и Пахельбель? Точно не звезды сегодняшнего MTV.

Во-первых, не MTV, а MTV2. По MTV не играют музыку, а показывают клипы. И во-вторых, он что, слушал мой айпод? Чистые белые наушники-капли Марси побывали в грязных ушах этого старикана?

Сжав кулаки, я начал разворачиваться. Может быть и исполнится заветное желание Брюстера выкинуть меня из школы. Все-таки стоит хоть разок врезать ему по роже, почувствовать кулаком его подбородок и гордиться потом разбитыми костяшками пальцев.

Алона отчаянно шептала мне что-то на ухо:

– …Падаешь прямо в его ловушку. Боже, ты просто ужасен. У тебя нет никакого самоконтроля?

– Скажи что-нибудь хорошее, – автоматически попросил я ее.

– Что ты сказал? – ​​Брюстер, нахмурившись, поравнялся со мной.

– С ума сойти можно, – пробормотал Алона. – Ладно. Я думаю, ты правильно поступаешь, выступая против обидчика, но это – игра, и если ты хочешь выиграть, то должен научиться играть по правилам.

Не уверен, что ее слова можно было засчитать за «что-нибудь хорошее», учитывая то, что она по-прежнему критиковала меня…

Будто прочитав мои мысли, она ворчливо продолжила:

– Твои глаза не такие уж и жуткие, какими мне казались сначала. Они вроде даже… симпатичные.

– Вот спасибо, – сказал я.

– Что? – начал раздражаться Брюстер. – Киллиан…

– Я говорю: вы сказали что-то хорошее. Спасибо за это, – сымпровизировал я.

Поймать меня на лжи он не сможет, так как я действительно почти повторил свои же слова. И то что я хоть немного выбил Брюстера из игры помогло справиться с желанием дать ему по роже. А может мне помогли справить с собой слова Алоны о моих глазах. От Королевы Оскорбительных Выпадов и Неодобрительных Взглядов это была практически песня похвалы.

Брюстер выглядел ошарашенным.

– Если хотите, я запишу вам диск, – предложил я, просто чтобы полюбоваться тем, как его перекосит.

Брюстер долгий момент смотрел на меня, беззвучно шевеля открытыми губами, а потом наконец смог взять себя в руки и прочитал мне лекцию о федеральных законах, касающихся несанкционированного копирования музыки. Промчавшийся мимо нас автомобиль Джеса Макгаверна, паркуясь на стоянке, осыпал нас кусочками гравия и поднял тучу пыли.

Брюстер резко заткнулся и, ничего мне больше не сказав, направился в сторону Джеса.

– Совсем неплохо для новичка. – Алона стояла у моего плеча, и концы ее шелковистых волос щекотали мне руку.

– Спасибо.

Я не пошел вперед, по-глупому надеясь, что она так и будет стоять рядом со мной, но она изящно и грациозно, как и при жизни, двинулась к школе.

– Это было легкой частью.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.

Я указал на вход в школу, где даже с такого расстояния было видно собирающуюся толпу. Розовое платье, тускло поблескивающее ведро со шваброй, восьмидесятилетний африканец, на несколько дюймов возвышающийся над остальными… Я не видел лиц, но прекрасно понимал, кто меня ждет.

– А, эти. – Алона пренебрежительно махнула рукой. – С ними я справлюсь.

Я поднял бровь.

– Не будучи жестокой?

Ее плечи поникли.

– Но я же делаю хорошее дело, помогая тебе…

Я покачал головой.

– Если ты хочешь рисковать…

Она душераздирающе вздохнула.

– Ладно, ладно. Буду держать их подальше от тебя и буду с ними хорошей. – Она уперла руки в бедра и мотнула головой, отбрасывая назад волосы. – Вряд ли это так уж и трудно. Ты же знаешь, меня три раза избирали королевой бала. Я с легкостью завоевываю расположение людей.

Да уж. Нужно быть готовым в любой момент бежать – на всякий случай.

Глава 11
Алона

– Готова? – тихо спросил Киллиан, направляясь к главному входу в школу.

– А то! – закатила я глаза.

Он ведет себя так, словно мы идем на войну. Если не появится его темный, туманный, вихрящийся папочка, то боятся нечего – они же обычные люди. Мертвые, но тем не менее люди. А я нравлюсь людям. Нельзя выигрывать в конкурсах популярности, которые так любят проводить в старших классах до самого выпуска, если не умеешь работать с толпой.

Кстати, говоря о толпе – она спешила к нам, проходя в буквальном смысле слова через двери, стекло и металл, шумно крича и требуя чего-то от Киллиана.

– Началось, – прошептал он.

Духи окружили его, отталкивая меня локтями и плечами.

– Осторожно! – воскликнула я, но, сомневаюсь, что кто-то это услышал. Стоял невероятный гам. Все одновременно кричали, умоляли и просили о своем.

– Ты вернулся. Я же говорил тебе, что он…

– А я и не говорил, что он не вернется.

– Одна маленькая услуга. Пожалуйста, ты должен…

– Моя внучка должна знать, что ее мама…

Я вдруг поняла, что за всей этой толпой не вижу Киллиана. Она поглотила его.

– Эй! – попробовала я. Вчера мои крики достигли цели. – Эй, покойники!

Девушка в жутком розовом платье в горошек бросила на меня через плечо неприязненный взгляд. Остальные вообще не обратили на меня внимания.

А это может стать проблемой.

Должна признаться, что не привыкла к тому, чтобы меня игнорировали. Поэтому меня это не на шутку разозлило.

Пригнув голову, я ринулась сквозь толпу, прочищая себе путь локтями и ступая прямо по чужим ногам. И пофиг на все их ахи и охи.

Киллиан стоял в самом центре, ссутулившись и закрыв глаза. Он будто молился кому-то, чтобы его спасли. Пусть я мало что понимаю в происходящем, но уж точно не позволила бы всем этим лузерам меня доставать. И Киллиан не должен позволять, тем более когда у него есть то, что им нужно. Он должен был бы их всех построить. Но бог с ним. Не может сам о себе позаботиться – значит, я о нем позабочусь, пока он помогает мне. При этом все только выиграют.

Я резко развернулась лицом к большинству духов, загородив спиной Киллиана. Он на секунду напрягся, но потом расслабился, поняв, что это я.

– Слушайте сюда, фрики.

– Фрики? Что она имеет в виду под…

– Она страдает от мании величия.

– Не обращай на нее внимания. Пусть говорит, что угодно, ее слова ничего не значат.

Это заявил мой приятель уборщик, тут же попытавшийся оттолкнуть меня от Киллиана плечом.

– О нет, даже не думай. – Я ударила его по рукам. – Киллиан мой. Мой, мой, мой! Хотите что-то от него? Придется сначала иметь дело со мной.

Затем случилась странная вещь. Как только слова вылетели у меня изо рта, все призраки… эм, духи, замерли. Застыли, как покойники, на своих местах, простите за каламбур. И вдруг, возникший из ниоткуда порыв ветра отбросил их назад. Они зависли в воздухе, точно сушившаяся на вешалке одежда, и их колыхало на ветру где-то в трех футах от нас.

По моему телу пробежала дрожь, но ветер не тронул меня.

– Что это?

Киллиан не ответил.

Я ткнула его локтем.

– Ай, – воскликнул он.

– Я задала тебе вопрос. Открой глаза и скажи мне, что происходит.

Он выпрямился и огляделся. Судорожно вздохнул.

– Это так…

– Странно? Жутко? Непривычно? – закидала я его наречиями, пытаясь разговорить и объяснить мне, с чем мы столкнулись.

– Не знаю, – наконец произнес Киллиан. – Никогда ничего подобного не видел. Кроме одного раза… – он замолк.

– Да боже ж ты мой, – не выдержала я. – Говорить с тобой – все равно что садиться из обратного сальто на шпагат.

– Что?

– Неудобно, болезненно и совершенно ни к чему. – Я развернулась к нему лицом. – Кроме какого раза?

– Вчера, – медленно начал он. – В коридоре. Когда ты их всех разогнала.

Я нахмурилась, вспоминая.

– Да, ты прав. Ветер так же возник из ниоткуда, но тогда было по-другому. – Я махнула рукой на застывшие фигуры.

– Что ты сказала?

Я уставилась на него.

– Я сказала, что вчера все было по-другому.

– Нет, что ты сказала вчера перед тем, как это случилось? – У Киллиана, видимо, появилась какая-то мысль.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Эй вы, покойники, отвалите?

Киллиан огляделся, будто ожидая почувствовать дуновение ветра, но ничего не произошло. Он вздохнул.

А что ты сказала сегодня? Помнишь? – с усмешкой спросил он.

– Иди ты, – поморщилась я.

– Я серьезно. Что ты сказала?

Я закатила глаза.

– Ничего особенного. Ты был здесь и слышал меня.

– Просто…

– Ладно, ладно. Я сказала, что если они хотят добраться до тебя, то им сначала придется иметь дело со мной.

Легкий порыв ветра отбросил волосы с лица Киллиана. Я затаила дыхание, ожидая, что сейчас меня отнесет в сторону, как и других, но ветерок просто вился вокруг меня.

– Это так классно, – пробормотал Киллиан. В его смотрящих на меня светлых глазах светился восторг.

Я скрестила руки на груди и взглянула на замороженные лица. Меня передернуло.

– Рано благодарить меня. Что все это значит?

Уилл покачал головой и повернулся по кругу, чтобы посмотреть на всех.

– Не знаю. Думаю, это может…

– Какие-то сомнения, Киллиан?

Мы оба развернулись на месте. К нам широким шагом шел Брюстер, за ним плелся угрюмый Джес Макгаверн.

– Черт, – выдохнул Киллиан и громко сказал: – Нет, сэр. – После чего вопросительно взглянул на меня.

– Что? – передернула я плечами. – Моя работа здесь закончена. Они тебя больше не побеспокоят. Кажется, уже никогда, – нахмурилась я. – Так что иди на занятия или куда там тебе нужно. Найдешь меня, когда освободишься, и научишь чему-нибудь еще.

– Уверена? – спросил Киллиан.

– Да.

Почти поравнявшийся с нами Брюстер спросил:

– Уверен в чем, Киллиан?

Уилл, сжав зубы, пошел к школе.

Странно, но я с грустью провожала его взглядом. Теперь, когда он больше не раздражал меня и не пытался сбежать, было довольно приятно находиться рядом с ним и больше не чувствовать себя одинокой. Пусть это и чудак Уилл Киллиан, но я не ощущала с ним неловкости даже после того, как показала ему свой дом.

Обойдя застывших духов, я села на деревянную скамейку у Круга. Стоять одной в окружении их было немного жутковато. Создавалось ощущение, что они просто ждут чего-то и…

За Киллианом, звякнув, захлопнулись двери, и по толпе духов прошла рябь. Один за одним они освобождались от того, что их удерживало и… поворачивались ко мне. Некоторые выглядели разгневанными. Жуткий уборщик в нетерпении похрустывал пальцами.

Я встала, с удивлением обнаружив, что у меня дрожат ноги.

– Чтобы добраться до него, вам придется иметь дело со мной, – выпалила я.

Но… никакого ветерка, никакого замораживания духов.

– С удовольствием, – ответил уборщик, шагая ко мне.

Я закрыла лицо руками, приготовившись по-девчачьи визжать. Если бы у меня было время подумать, то я бы задалась вопросом: а что они могут мне сделать? Я же уже мертва.

– Что ты делаешь? – с отвращением поинтересовался женский голос.

Я медленно опустила руки и увидела, что духи выстроились в линию, кто-то из них пихался и толкался, но тем не менее они встали в очередь, во главе которой стояла я. Принцесска в платье в горошек, занявшая место после уборщика, с удивлением смотрела на меня, выглядывая из-за его спины.

– Эээ… а что делаете вы? – на мой взгляд резонно спросила я.

Она нахмурилась.

– Ты предпочитаешь, чтобы мы рассчитались по номерам?

– Э?

– Она не только выглядит тупой, она и на самом деле тупая, – сказал уборщик.

– Эй!

– Послушай, милая… – вышел из очереди молодой мужчина в старомодной синей военной форме. Я видела его вчера с Уиллом в коридоре. – Я здесь занял, – бросил он через плечо парню с коротким как обрубок галстуком в белой парадной рубашке и двинулся ко мне. Из конца людской цепочки раздались недовольные возгласы, но он от них отмахнулся. – Я не лезу без очереди. Я просто хочу ей помочь. Так что все заткнитесь. Солнышко, – обратился он ко мне, – мы все тебя слышали. Чтобы добраться до него, мы должны сначала иметь дело с тобой. – В его голосе сквозил легкий нью-йорский акцент, но он мне казался знакомым…

Он, должно быть, понял, что я пытаюсь вспомнить, где могла видеть его, потому что протянул мне руку и представился:

– Роберт Брюстер Первый.

Я машинально пожала его ладонь.

– Брюстер, как наш директор Брюстер? – Если директора преследует дух, то неудивительно, что он вечно раздражен и недоволен.

– Это мой мальчик, – широко улыбнулся мужчина.

– Ваш сын?

– Мой внук, – нахмурился он и указал рукой на свою форму. – Это форма времен Второй мировой войны. Разве ты не видишь, что она… А, забудь. Молодежь сейчас ничего не смыслит в истории.

Я пожала плечами.

– Но я не об этом собирался с тобой говорить. А вот о чем. Ты добровольно вызвалась быть его проводником, так что скажи, каким образом хочешь нас выслушать.

Я вытаращилась на него.

– Я не… не понимаю.

– Сказал же вам: тупая как пробка, – пробормотал уборщик.

– Хватит уже, – глянув через плечо, велел ему дед Брюстера, и уборщик тут же замолчал. Затем он снова посмотрел на меня. – Послушай, я уверен, что ты хорошая девочка и понятия не имеешь о том, во что ввязалась, но ты не оставляешь нам выбора и ничуть не помогаешь нам.

– Простите? – Я не понимала, о чем он говорит, и не знала, что еще можно предложить, кроме извинения.

Он тяжко вздохнул.

– Хорошо, давай начнем с самого начала.

В очереди кто-то недовольно простонал.

– Заткнитесь все, – закричал дед Брюстера и закатил глаза. – Такие нетерпеливые, что и не подумаешь, что они уже умерли, правда?

Я кивнула, все еще не зная, как на все это реагировать.

– Дело вот в чем. Мы все мертвы и у всех нас есть последние просьбы. Это ты понимаешь?

Я опять кивнула.

– Просьбы касательно того, что может быть держит нас здесь, не давая двигаться к свету.

– Может быть? – переспросила я.

Он передернул плечами.

– Мы не можем знать наверняка. Можем только догадываться.

– Ладно, – медленно сказала я. Мне казалось, что строить догадки насчет этого – не очень хорошая идея, но сама-то я делала то же самое.

– Очень редко можно встретить живого, который может слышать и видеть нас, как твой парень Уилл.

– Он не мой парень, – возразила я и тут же почувствовала, как все вокруг напряглись. Окинув всех взглядом, я увидела, что они смотрят на меня так, будто я вот-вот откажусь от чего-то важного. Чееерт. – Ладно, ладно, он мой в том смысле, что «он помогает мне, я – ему», но не в смысле «мой бойфренд».

Дед Брюстера покачал головой, словно не веря в то, что слышит. – Это неважно. Важно то, что ты предъявила на него права. Он твой. Поэтому если мы хотим, чтобы он сделал что-нибудь для нас, то должны иметь дело с тобой. Все просто и ясно.

– Я имела в виду…

– Мы выстроились в очередь, милая. – Дед Брюстера нетерпеливо махнул рукой на стоящих позади духов. – И ждем, когда дойдет наша очередь рассказать тебе, что нам нужно от него, чтобы потом ты рассказала об этом ему. – Он покачал головой. – Боже всемогущий, я начинаю думать, что автобус навсегда лишил тебя мозгов.