Текст книги "Угроза с Марса"

Автор книги: Стерлинг Ланье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Этим вечером Брин и Бург незаметно покинули стоянку, а Фенг, Слейтер и полковник Мюллер придирчиво проверяли маскировку спутников: они выдавали себя за членов отдаленного от этих мест клана Козлобыка. Внешность Мюллера должна была отличаться особой безупречностью, поскольку ему предстояло разговаривать с руккерами, а Слейтер и Фенг должны были притворяться, что соблюдают обет молчания. Одновременно Данна в последний раз проверяла внешность и манеру поведения Накамуры. В темноте они раз за разом репетировали свои роли, пока даже Мюллер и Данна, эти суровые судьи, не остались довольны.

Свернувшись клубком перед тем как заснуть, Слейтер услыхал, что далеко в стылой темноте ревет козлобык – тотем его нового клана. Добрый знак, подумал он и удивился – уж не развивается ли у него руккерское мышление? Странная судьба для потомка афганских вождей. А может быть, вовсе и не странная. Пытаясь разрешить этот вопрос, Слейтер заснул.

Весь следующий день они пролежали среди нагромождения громадных валунов, слушая, как сильный промозглый ветер, суля непогоду, завывает над их убежищем. Мюллер покосился на небо.

– Похоже, ночка будет еще та. Надеюсь, что ребята успеют вернуться с хорошими новостями. Если нет, нам придется как-то переждать бурю. Как бы то ни было, это неплохая тренировка.

Мюллер говорил внешне беспечно, но Слейтер видел, что он озабочен. Когда ветер усилился, Мюллер отправился обшаривать окрестности, то исчезая среди камней, то вдруг выныривая, точно чертик из коробочки. Наконец ему удалось найти то, что он искал. Взмахом руки он подозвал остальных к подветренной стороне большого валуна. У его основания густо разрослись три терновых куста. Раздвинув ветки, Мюллер указал на зияющее чернотой отверстие входа на высоте примерно в три фута.

– Забирайтесь внутрь, – сказал он. – Дальше ход расширяется. Я там уже был и не нашел ничего опасного. Надвигается страшная буря. Так говорит и Тау Ланг, а у него нет привычки преувеличивать.

Серая туча набежала на небо, и посыпались первые капли ледяного дождя. Один за другим – Мюллер был замыкающим – они ныряли в отверстие в основании скалы.

Через несколько метров ход расширился настолько, что можно было выпрямиться. Засветив фонарики, они увидели, что находятся в пещере около двенадцати метров шириной и восемнадцати длиной. Свод пещеры вздымался высоко, в центре доходя примерно до девяти метров. На каменном полу валялись булыжники. В дальней стене зияло несколько больших отверстий. Это место нельзя было назвать уютным, но по крайней мере здесь было тепло и сухо. Пронзительный вой ветра доносился сквозь толщу скалы лишь слабым завыванием.

– Что вы об этом думаете? – окликнул Фенг Мюллера. Луч его фонарика осветил часть стены, и все увидели длинные аккуратные выемки, выдолбленные прямо в скале.

– Это сделано киркой или чем-то очень на нее похожим, – заметил Мюллер. – Что скажешь, Тау?

– Не знаю, Луис, но я видел такие знаки и в других местах. Эта большая скала, полая внутри – должно быть, убежище, а заодно и наблюдательный пост. В прошлом я не раз натыкался на такие скалы. Наверное, когда-то они служили укрытием от песчаных бурь древности, совсем не таких, как сейчас… Эти убежища сделаны не руккерами.

Слова Тау Ланга повисли в тишине, и все прислушались к отдаленному вою ветра, искаженным эхом доносившемуся через вход в туннель.

– Значит, от песчаных бурь? – В голосе Накамуры не было и тени сарказма, с которым он говорил когда-то в форте о древних марсианах. На Марсе больше не было грандиозных песчаных бурь, но давным-давно, до терраформирования, иных бурь здесь и не бывало. На протяжении бесчисленных веков тончайшая почвенная пыль, источенный в порошок гидроксид железа и разноцветный песок высоко взвивались в разреженную атмосферу планеты, когда мощные ветры сезонных бурь продували древний Марс до костей. Никто не сказал ни слова, но здесь, в ночи рукка, все думали об одном и том же. О древних марсианах.

– Меня не слишком беспокоят эти отверстия в дальней стене, – сказал Мюллер, – этими туннелями не пользовались уже несколько столетий либо не использовали их вовсе. Давайте на всякий случай завалим их булыжниками, выставим часового у входа – и ляжем спать.

Полковник сам вызвался сторожить первым, а остальные принялись готовиться ко сну, который обещал быть малоприятным. Слейтеру хотелось посидеть с Данной, но она вполголоса беседовала с Тау Лангом, и он свернулся клубком в спальном мешке рядом с Накамурой, который уже храпел вовсю. Каменный пол был жестким, и все же это оказалась лучшая стоянка из всех, какие они устраивали до сих пор.

Лучик света, коснувшись век Слейтера, мгновенно разбудил его. Он резко сел и увидел ухмыляющегося Накамуру. Слабый свет снаружи проникал в отверстие, и все было видно, как на ладони. В отверстии уже исчезали ноги Фенга, и Слейтер вслед за ним поспешил выбраться наружу.

Оглядевшись, он убедился, что буря и впрямь была чудовищная. Повсюду валялись огромные обломки скал, раскиданные немыслимой силой ветра. Земля отсырела, размякла от дождя и снега, а от новорожденных луж и заводей подымался густой туман. Деревья, в том числе и древние великаны, были изломаны бурей. Стылый рассветный воздух был свеж и чист, но голоса подавали лишь редкие птицы и звери, а насекомых и вовсе не было слышно.

– Я тревожусь за наших юношей, – с беспокойством признался Тау Ланг, потерявший на время свое железное самообладание. – Редко мне доводилось даже слышать о такой жестокой буре. От души надеюсь, что они сумели отыскать убежище. – Он огляделся. – Ни единая живая душа не могла бы пережить такого урагана, разве что духи. – С этими словами он правой рукой сделал на груди какой-то странный жест.

Слейтер заметил, что Данна с трудом сдерживает слезы. Он шагнул к ней и осторожно положил руку ей на плечо. Для него было немалым потрясением видеть, насколько ей и Тау Лангу изменила всегдашняя выдержка.

– Не тревожься, Данна. Они оба опытные путешественники. Наверняка мы скоро увидим, как они бегут к нам, прыгая по камням.

Слова утешения прозвучали бессмысленно даже для него самого. Данна не стряхнула его руку. Она подняла глаза на Слейтера, и он увидел, что ее лицо искажено отчаянием: щеки впали, скулы заострились.

– Слейтер, они были всей моей семьей. У меня нет ни братьев, ни сестер. Все, что у меня было, – мои мужья. И теперь они, наверное, мертвы.

Глава 8
Совет Джей-Би

Слейтер все так же держал Данну за руку, но его взгляд, устремленный поверх ее курчавой макушки, был пустым и невидящим. О Мудрых Женщинах известно было мало. Их обязанности, ранг и статус в паутине слухов и мифов, окутывавшей общественную жизнь руккеров, не предполагали какого-то особенного отношения к сексуальной жизни. «Каждая мелочь может оказаться полезна, – звучал в его мозгу холодный рассудочный голос, – а потому ее следует запомнить и передать для более полного и логического исследования в архив командования базы Арес». Память Слейтера всего лишь послушно повторяла то, что все время подчеркивали голоса на гипнопленках. Всякое знание о рукке представляло собой величайшую ценность, и все узнанное считалось собственностью центрального банка информации в Аресе.

Включая тот факт, что у женщины, которую он любил, уже есть два мужа.

Земные нравы двадцать третьего столетия были довольно легкомысленными. Всякий мог выбирать тот вариант устройства личной жизни, который больше всего был ему по душе. Никому не было дела до того, как устроились другие. И тем не менее подавляющее большинство тех, кто решил навсегда соединить свои жизни, составляли традиционные пары. И к тому же он влюбился. Влюбился в женщину, у которой два мужа, и которая тем не менее явно отвечает ему взаимностью.

Данна подняла на него глаза и озадаченно моргнула сквозь слезы.

– Ты что-то молчишь и молчишь, Слейтер. Может быть, у тебя есть идея, как нам их отыскать?

Слейтер выругал себя, возвращаясь к реальности. Он любит Данну, а ей сейчас больно. В конце концов, он не имеет права совать нос в ее частную жизнь.

– Я думаю, может быть, у полковника Мюллера и консела есть какой-нибудь план. Наверняка они и прежде сталкивались с такими случаями. Не падай духом. – Он постарался вложить в свою речь всю уверенность, на которую был способен, и крепче сжал руку Данны, стараясь ее ободрить.

– Придется нам отправиться в стойбище без них, – сказал Мюллер, посовещавшись со старым вождем. – Возможно, они погибли, заблудились или даже попали в плен, но мы не можем ждать. Прости, Данна. Это слишком важно.

Девушка молча кивнула. Разрушения, причиненные бурей, сильно затрудняли их путь. Повсюду громоздились груды мусора, нанесенного неистовым ветром, и тропа, по которой они шли вчера, исчезла бесследно. Обломки скал перемешались с искореженными ветками терновника и кактусами, которые ветер выдрал из почвы с корнями, и продвижение отряда замедлилось: дорогу приходилось прокладывать через эти завалы. К восходу солнца все уже обливались потом. Мюллер разрешил недолгий отдых, а затем опять безжалостно гнал их вперед, покуда темнота не сделала путь чересчур рискованным даже для него. Они провели отвратительную ночь, ни словом не обменявшись друг с другом, и хотя вымотались до предела, так и не сумели заснуть. На следующий день было уже полегче. Данна и полковник часто совещались с Тау Лангом. Дороги больше не существовало, и отряд выбился из графика.

Этой ночью, в начале своего дежурства, Слейтер, расхаживая вперед и назад, вдруг услышал странный звук. В разрушенном ураганом краю, который они пересекали, почти не было зверей или птиц – буря либо уничтожила их, либо согнала с насиженных мест. Даже вездесущие насекомые куда-то попрятались. Звук, который донесся сейчас до Слейтера, напоминал отдаленное гудение гигантской пчелы.

Он едва не подпрыгнул, услышав рядом голос Мюллера, который должен был мирно спать в своем спальном мешке:

– Это реактивный глайдер. Причем не наш – гул слишком высокий.

Звук затих в морозной ночи и больше не повторялся. Мюллер, погруженный в свои мысли, ушел и вновь улегся спать. До самого утра ничто больше не нарушало тишину, кроме воплей редких животных.

На следующее утро, примерно за час до полудня, путники одолели заваленное обломками скал сухое русло и вдруг оказались на широком, хорошо утоптанном тракте. Тау Ланг, который вел отряд, сделал всем знак отходить, и они укрылись там, где их нельзя было разглядеть с дороги.

– Это главный тракт к новому стойбищу, – прошептал старик. – Я сбился с пути, и теперь мы подходим к стойбищу совсем с другой стороны. Стойбище, должно быть, совсем близко, если тракт хорошо расчищен. Наше счастье, что нас не заметили. Надо решить, что нам делать дальше.

Они столько раз репетировали свои роли, что устали от бесконечных повторений, но беспощадный Мюллер еще раз проверил всех, прежде чем позволил двигаться дальше. Видимо, постоянные тренировки принесли свои плоды: удовлетворенный проверкой, Мюллер подал знак Тау Лангу, и отряд вышел на тракт.

Они не прошли и двух километров, как были обнаружены. С невысокого каменистого, поросшего кустарником холма по левую сторону от дороги долетел пронзительный свист. Путники, ожидавшие чего-то подобного, остановились, высоко подняв свое оружие – в таком положении стрелять из него было практически невозможно.

Тау Ланг, шедший во главе отряда, прокричал длинную фразу, из которой Слейтер разобрал только имя консела, и стал ждать. Из-за холма ответно свистнули дважды, и старый вождь без колебаний опустил руки; его примеру последовали остальные. Они так и не увидели тех, кто их остановил. Тем не менее все хорошо понимали, что неудачный ответ мог закончиться для них не только свистом.

Вскоре Слейтер услышал шум большого стойбища. На земле, которую руккеры считали недосягаемой для ненавистного правительства, они не так ревностно соблюдали тишину, хотя о других предосторожностях не забывали.

Путники одолели еще один поворот тракта и оказались перед входом в стойбище.

Пологий откос вел к большому озеру у подножия продолговатого холма, истинная длина которого скрадывалась пологостью уклона. Над дальней стороной вытянутого озера нависал громадный козырек серой гранитной скалы, образуя гигантскую пещеру почти в пятьсот метров глубиной. Пещера была так глубока, что цепочки огней уходили в черноту ее недр. Трудно было бы найти лучшее укрытие от наблюдения с воздуха.

Снаружи пещеры были поставлены сотни шатров из пластика – самого дешевого и наиболее распространенного материала, который когда-либо создавала человеческая наука. Шатры снаружи были искусно разрисованы маскировочными буро-серо-зелеными пятнами. Стайки детей бегали и играли у входов в шатры, которые уходили, насколько хватало глаз, в глубь пещеры. Одни лишь их негромкие голоса – ни воплей, ни криков – свидетельствовали о том, что обучение у руккеров было суровым и жестким и начиналось с раннего детства. С детьми возились и играли крупные псы – частично одомашненные марсианские волки. Они не шумели вовсе, и отнюдь не по собственной воле: руккеры удаляли у щенков голосовые связки. Собаки охраняли детей, жилища и домашний скот. Охотник на Марсе должен передвигаться совершенно бесшумно, а редко какая собака способна производить так же мало шума, как хорошо обученный человек. Здесь было много женщин. Те, кто постарше, на ходу болтали друг с другом, девушки в облегающих бриджах или коротких рубашках гуляли стайками, небрежно поглядывая на такие же беспечные компании юношей, которые в своих внешне бесцельных прогулках ухитрялись неизменно оказываться поближе к девушкам. На краю стойбища паслись и пережевывали жвачку стада одомашненных козлобыков – потомки карликового вида. Вес некоторых из них доходил до 450 килограммов, а крупные самцы достигали в холке двух с лишним метров. Дети и псы присматривали за скотом, не позволяя вожакам устроить драку. В основном светло-серые, с черной полосой вдоль хребта, эти стадные животные были ничуть не менее агрессивны, чем их дикие предки. Слейтер, однако, знал, что козлобыки умны и хорошо приспосабливаются к новой обстановке. На базе Арес велись опыты с целью вывести породу верховых и упряжных козлобыков.

Тау Ланг вдруг резко остановился и испустил протяжный, перекатывающийся эхом клич. Затем он сел на землю и скрестил руки на груди. Остальные последовали его примеру. Сновавшие поблизости руккеры не обратили на них никакого внимания, но вскоре из-за ближайших шатров появилась группа людей и направилась прямиком к прибывшим. Когда они подошли ближе, Тау Ланг встал.

Восемь пожилых руккеров в ничем не примечательных кожаных костюмах были выборными конселами пяти кланов, встретившихся в этом стойбище. Они вышли приветствовать равного. От них веяло спокойным достоинством, и все их вооружение составляли кинжалы у пояса и бластеры в кобурах – по понятиям руккеров они были все равно что безоружны. Явно кто-то предупредил стойбище о приближении нового отряда, потому что конселы поджидали их поблизости.

Все они по очереди выходили вперед и обнимали Тау Ланга, бормоча ему на ухо слова тайного приветствия, которых не должен был слышать никто из посторонних. Когда этот ритуал был исполнен, Тау Ланг повернулся и почтительным жестом поднял на ноги Данну. Конселы приветствовали ее так же, словно никогда прежде не видели, хотя один из них наверняка должен был быть конселом ее родного клана.

Потом Ланг широким жестом обвел остальных своих спутников и бросил несколько слов. Конселы кивнули без явного интереса, но Слейтер остро осознавал, что их внимательно разглядывают, и гадал, выдержит ли испытание его маскировка. Человек, который принимает все на веру, конселом не станет. Наконец Ланг повернулся к своим спутникам и жестом поманил их следовать за собой. Только тогда встал Мюллер, за ним остальные – и весь отряд цепочкой двинулся вслед за стариками.

Через полчаса они уже сидели в просторном пустом шатре под сенью скалистого козырька, но недалеко от воды. Проведя сюда отряд Ланга, конселы с чувством и достоинством распрощались со своим собратом. Когда они ушли, можно было уже заговорить на юните, но Мюллер настойчиво потребовал у Ланга, чтобы он или Данна, как бы прогуливаясь, прошлись вокруг шатра.

– Старый друг, – сказал Тау Ланг, – я согласен, что мы не должны рисковать, но ты, я думаю, очень скоро поймешь, что шатер консела в высшей степени удобное место. Кроме того, с нами Мудрая Женщина, а Истинные Люди предпочитают не совать нос в их дела.

– Ты кое о чем позабыл, – непривычно резко ответил Мюллер. – Существует не только так называемый новый клан с юга, не говоря уже о тайных пособниках, которых они нашли среди твоих людей. Ты что, забыл убийцу? Конселов, если помнишь, не убивают по пустякам. Кроме того, есть еще и Джей-Би. Кто знает, какие у него связи? Пожалуйста, не создавай нам дополнительных трудностей.

Шатер изнутри был выложен подушками и выделанными шкурами зверей. На крюках висели утварь и оружие, да и прочая обстановка была типичной почти для любой кочевой культуры. Слейтеру невольно вспомнились семейные предания о набегах его предков на русских, которые рассказывала ему в детстве престарелая прабабушка из соседней Гильтразы. Он ощутил трепет при мысли, что здесь, в новом мире, вдруг ожило прошлое его собственного народа.

Данна ушла, не сказав ни единого слова, и Ланг тоже промолчал. Слейтер догадался, что она отправилась порасспросить о своих мужьях. Вернулась она бесшумно и внезапно, когда остальные уже ели мясо, сваренное в котелке над маленькой жаровней. Девушка проскользнула за полог, словно привидение.

– Я видела Миллу! Он не был у пришельцев с юга. Они уже покинули стойбище. Он у совсем других людей. И с ними земляне, земляне с оружием ! Они сегодня будут говорить перед собранием. Милла сделал мне знак, чтобы я не заговаривала с ним. Но здесь много моих сородичей, и они непременно заметят, если мы с Миллой будем делать вид, что не знаем друг друга. Что же нам делать?

«О да, уж верно кому-нибудь бросится в глаза, что жена избегает своего мужа, даже если их у нее парочка, и второй пропадает невесть где». Эта мысль, порожденная непрошеной ревностью, едва успела мелькнуть в голове Слейтера, как он постарался загнать ее поглубже. Он просто не мог допустить, чтобы его эмоции привели к провалу всей миссии.

Мюллер тотчас выхватил из рассказа девушки самое главное.

– Земляне, которым позволили оставить при себе оружие? Это наверняка Джей-Би. Никому другому не разрешили бы прийти сюда вооруженным. Видимо, его контакты с племенами руккеров куда теснее, чем мы предполагали. Ты видела лейтенанта Датт? Слышала что-нибудь о ней?

– Нет.

– Благодарение Богу за эту малость! По крайней мере, они не узнают, что мы здесь. Я планировал покинуть стойбище, как только мы выясним, когда и в каком направлении ушли гиганты с юга, но теперь, я думаю, нам лучше остаться хотя бы до вечера и выяснить, что задумал Джей-Би.

– А мне обязательно тащиться с вами на эту вечеринку? Кто-нибудь еще сочтет это странным. – Накамура уже прочно вжился в свою роль гиганта с юга. Все заметили, какие взгляды бросали на него конселы и простые руккеры, встречавшиеся им по дороге.

– Хорошая мысль, Накамура. Оставайся в шатре. Твой клан так загадочен, что любая твоя выходка никого не удивит.

Когда стемнело и похолодало, путники погасили огни и приготовились покинуть стойбище. По совету Мюллера Тау Ланг получил солидный запас дорожного рациона от местного межплеменного совета, группы, которая распоряжалась повседневной жизнью огромного стойбища. Они прихватили с собой все оружие и снаряжение, чтобы под покровом темноты выйти в путь, как только закончится собрание.

Отряд Мюллера, следуя за Тау Лангом и Данной, влился в поток руккеров, направлявшихся в огромную пещеру. По мере того как огни у входа оплывали и гасли, далеко впереди вспыхивали в темноте новые. Обернувшись, Слейтер увидел, что бледнеющий отсвет вечернего неба в отверстии входа остался уже далеко позади. Пещера была просто громадна! Слейтер гадал, что делает Милла и как ему удалось затесаться среди приспешников Джей-Би. И где же все-таки Арта Бург?

Маленькая рука скользнула в его ладонь, и Слейтер мгновенно дернулся. Затем он сообразил, что это Данна воспользовалась темнотой, чтобы ободрить его и дать ему понять, что она рядом. Слейтер сжал ее руку, гадая, сумеет ли он когда-нибудь выпутаться из этой безумной истории.

Толпа двигалась медленно, но никто не толкался, и разговоры велись вполголоса. Вежливость руккеров так же вошла в пословицу, как их готовность убивать. Один антрополог как-то описал манеру поведения руккеров как смесь эскимосской мягкости, мусульманского фанатизма и психологии американского Запада конца девятнадцатого века, жившего «с пальцем на спусковом крючке».

Огни стали ярче. Огромные деревянные факелы пылали в каменных гнездах по стенам сужавшегося коридора. Флуоресцентные светильники, возможно, обошлись бы и дешевле, но руккеры всегда предпочитали использовать то, что под рукой, и сберегать то, что может пригодиться на крайний случай. Когда стало светлее, Слейтер заметил, что их отряд смешался с другими руккерами и что коридор впереди снова расширяется в пещеру. Через несколько шагов перед ними оказался огромный амфитеатр. Просторный, со скошенными стенами чертог, высеченный прямо в скале, был уставлен ярусами грубо сколоченных деревянных скамей. Они полукругом подступали к платформе из отесанных бревен. Она располагалась перед скамьями, у самой скальной стены, и вдоль края ее в металлических гнездах пылали яркие факелы.

Руккеры, все так же вполголоса переговариваясь, растекались по залу, усаживались на свободные места, а в зал вливались все новые и новые людские ручейки. Действуя по совету Мюллера, отряд постарался занять места поближе к выходу – кроме Тау Ланга, который покинул их и направился к платформе. На подобных собраниях консел должен был сидеть с равными себе.

Они уже собирались усесться, когда в передних рядах возникла небольшая заминка, Ссутуленная фигура прохромала мимо них и уселась рядом с Данной. Одна половина смуглого морщинистого лица у вновь прибывшего старца была покрыта белыми рубцами, следами какой-то давней схватки. Старик опирался при ходьбе на массивный посох темного дерева. От него исходил неприятный запах, и Данна нарочито отодвинулась от непрошеного соседа, поближе к Слейтеру. Старик не обратил на это никакого внимания и принялся энергично чесаться. Если его привычки соответствуют внешности, подумал Слейтер, то у него наверняка водятся вши.

Он тотчас же забыл о дряхлом старце, потому что в зале вдруг воцарилась тишина. На платформе стоял человек. За ним вышли еще восемь руккеров – те самые конселы. Тау Ланг шел последним, быть может, случайно, но он оказался ближе всех к лестнице.

Первый старейшина подошел к самому краю платформы и заговорил, обращаясь к залу. Речь его была краткой, голос – сильным и звучным. Закончив, он поднял руку и пропустил вперед другого оратора, а остальные конселы расселись на низкой скамье в дальнем конце платформы.

Оратора звали Альбар Джонцин. Этот кряжистый круглоголовый человек говорил резкими рублеными фразами. Хотя Слейтер не мог понять его речи, ясно было, что Джонцин к чему-то призывает руккеров. В нем чувствовались возбуждение и жестокость. Закончив речь, он махнул рукой в сторону лестницы, призывая нового оратора. Слушатели подались вперед, затаив дыхание. На платформу поднялся землянин. На портупеях, крест-накрест охвативших его торс, висели в кобурах два бластера.

Джей-Би Пелхэм притягивал всеобщее внимание уже одним своим появлением.

Дело было не в физической красоте, хотя белоснежные волосы и высокие скулы делали внешность Пелхэма утонченно-красивой. Скорее можно сказать, что этот человек излучал почти что электризующую ауру, вызывая симпатию у всех, кто сталкивался с ним. Слейтер прежде никогда не видел его, но тотчас понял, каким образом этот человек очаровал половину планеты – и сделал бы это вновь, представься ему такая возможность. Он завладел собранием руккеров, вероятно, самых жестких и суровых представителей человечества за всю его историю, с той же легкостью, с какой завладевал умами фермеров и техников из укрытых под куполами марсианских городов. Он не стал одеваться на руккерский манер, но остался в великолепном походном костюме, явно сшитом на заказ из дорогой темно-синей синтетической ткани, с отделкой из белого меха на воротнике и обшлагах. Лицо его было спокойно, глаза обводили зал задумчивым взглядом. Казалось, он собирается произнести речь перед религиозными лидерами после обеда в хорошем аресском ресторане. Первые же его слова ошеломили Слейтера.

– Друзья! – Голос Джей-Би, глубокий вибрирующий голос хорошего оратора, был великолепен, но потрясло молодого офицера то, что он заговорил на юните. Судя по лицам его соседей, они были поражены не меньше. Не могло быть сомнений, что вражеский язык никогда не звучал на столь торжественном сборе. Однако обаяние Джей-Би обладало такой волшебной силой, что преодолело даже этот предрассудок.

– Я обращаюсь к вам на языке, всем вам понятном. Вы ненавидите этот язык – и вы вправе его ненавидеть. Однако же я не стану извиняться, ибо как друг всех Истинных Людей планеты я принужден пользоваться тем, чем владею сейчас, а не тем, чем надеюсь со временем овладеть. Мне известно, что все дети свободных кланов изучают юнит, когда их начинают чему-то учить. Когда-нибудь я обращусь к вам на вашем родном языке. И все дети на Марсе будущего будут изучать язык Истинных Людей – не первым среди языков, но единственным! Ибо это будет язык Марса, а юнит станет языком отвергнутой Земли, языком грязных бродяг, развалин куполов и фортов, пустыми воспоминаниями беглецов и покойников, языком врагов Истинных Людей – врагов, уничтоженных и изгнанных с планеты, на которой им нет места!

Он добился своего. Несколькими пламенными словами он воскресил древнюю магию, соединяющую народ и прирожденного лидера, который к тому же еще и искусный оратор. Все было забыто – чужая речь, вражеская одежда, врожденная неприязнь к чужакам. Слейтер понимал, что проживи он хоть двести лет, вряд ли ему доведется увидеть подобного оратора. Руккеры дружно повскакивали с мест. Они не кричали – это было не в обычае, но к ропоту, пробежавшему по залу, прибавилось щелканье пальцев – у руккеров это соответствовало грому аплодисментов. Слейтер и сам присоединился к слушателям, причем не только ради того, чтобы сохранить маскировку! Рядом с ним Данна щелкала пальцами с не меньшим воодушевлением. Мюллер подмигнул ему, и это вернуло его к реальности.

Пелхэм продолжал говорить, обосновывая необходимость уничтожения нынешнего марсианского правительства и повсеместного беспощадного разрушения городов под куполами, земледельческих поселений и шахт. Всем не руккерам, независимо от возраста, должен быть предоставлен выбор: присоединиться к руккерским кланам, вернуться на Землю или умереть. Простота этой программы восхитила слушателей и вызвала новый взрыв щелчков. Слейтер гадал, как собирается Джей-Би внушить своим сторонникам в городах идею переселения в рукк, но единственный ответ, который здесь напрашивался сам собой, – этот человек достаточно циничен, чтобы внушать что угодно и кому угодно. Посулы, которыми он осыпал своих городских последователей, не имели ничего общего с тем, что говорилось сейчас. Чем щедрее и безрассуднее сыпал обещаниями Пелхэм, тем большее презрение испытывал к нему Слейтер. Руккерам, однако, все это было по душе.

Пелхэм между тем сделал паузу и махнул рукой людям, землянам и руккерам, стоявшим у основания платформы. Молодой руккерский воин поднялся на сцену и протянул ему шест, укутанный в кусок ткани. Было ли случайным, что выбор Джей-Би пал не на землянина, а на руккера? Вряд ли, подумал Слейтер. Джей-Би редко что делает случайно.

Господи, да это же флаг! У руккеров ничего подобного не было, даже клановые тотемы редко использовались в битвах, но и на сей раз Пелхэм попал в точку. Флаг был красновато-бурого цвета марсианской почвы, посередине – черный круг с двумя кружками поменьше по бокам: Фобос, Деймос и сама планета.

– Вот новая мысль, которую я предлагаю вам – флаг свободных кланов, знамя, под которым Истинные Люди уничтожат своих врагов и очистят Марс от заразы куполов и от швали, которая мечтает расселить землян по всей нашей планете!

Разумеется, земные власти нисколько об этом не мечтали, да и территория Марса была настолько обширна, что воплощение подобной мечты отняло бы добрых пятьсот лет. Джей-Би, однако, не собирался взывать к здравому смыслу и не намерен был объяснять, как именно он предполагает сотворить свои противоречивые чудеса наподобие самодостаточного общества земледельцев-агрономов-технологов и полностью свободных кочевников-охотников. Его захватывающая речь не требовала от слушателей обращения к здравому смыслу. Пальцы защелкали так яростно, что Слейтер стал прикидывать, сколько за сегодняшний вечер будет вывихнуто суставов.

Джей-Би вновь заговорил, и его речь приковала внимание Слейтера. Он представлял своих спутников. Первые трое были руккерами, один из них – вождь, который угрюмо усмехнулся сидевшим внизу соплеменникам, блеснув в мерцающем свете факела серыми зубами. Четвертым был высокий худой землянин с бесстрастным лицом и курчавой черной бородой. Его имя эхом прокатилось по пещере. Медавар! Так это, стало быть, и есть отец Мохини Датт!

– Этот человек, – прокричал Джей-Би, – отдал нашему делу свою дочь, свое единственное дитя! Она долгие годы прожила среди вражеских солдат, добывая для нас ценнейшие сведения, и лишь недавно ей удалось бежать! Отнеситесь с почтением к этому человеку и прислушайтесь к его словам. Он расскажет вам то, что вы должны знать о некоторых ваших якобы предводителях!

На платформу поднималась знакомая фигура, Мохини! Она, должно быть, пряталась, переодевшись мужчиной. Сейчас, однако, она стояла рядом со своим отцом, распустив длинные волосы по плечам, и смотрела прямо на них.

– Шпионы среди нас! – скрежещущим хриплым голосом проговорил Медавар. – Они должны быть разоблачены и уничтожены! Моя дочь знает их. Они скрываются, они переодеты, но она знает их. Она бежала из вражеского форта, чтобы разыскать их ради вашего блага. Верьте ей! Она верная слуга Джей-Би и свободного Марса, Марса Истинных Людей! Пускай же она разоблачит шпионов и предателей, которые затаились среди нас!