Текст книги "Предатели (СИ)"

Автор книги: Степан Уранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13
Болото

Синь неба вскоре окрасилось грязными разводами. Над головой Лихого висел закопченный табачным дымом потолок.

Татарина не интересовали эти изменения в погоде, уже скоро он придёт в «большой ломбард» и сдаст скупщикам всё «рыжьё». Мысли молотили, как жернова только о зоне «Трёх толстяков». У него было всё, чтобы его приняли с распростертыми объятиями. Лихой желал оторваться на полную, потратив большую часть вырученных денег на шлюх, бухло и траву. Уйти в этом «диснейлэнде» в глухой запой и забыть обо всём. Почувствовать себя свободным, сытым и довольным. Пока ему фартило.

Он сожалел, что погибло так мало хунхузов и штурм лагеря захлебнулся. Без этих тараканов, он бы уже не оглядывался назад. Долги ещё не отданы, а после того, что он сотворил с их лидером и патриархом… Это «конечка» – татарин знал, что рано или поздно за ним придут.

Особого походного опыта у него не было. Гайфулин понял не сразу, что эти заросли голубики, он уже проходил. Остановившись, татарин застыл в недоумении. Он почувствовал то пограничное состояние между спокойствием и дикой яростью. Он подходил к точке кипения, злость расползалась червями по всему нутру.

Собравшись, Лихой внимательно начал осматривать местность. Всю эту историю, про то, что заблудившийся в лесу всегда ходит по кругу и надо обязательно делать маяки и ориентироваться на стороны света, он откинул сразу же. Дело в другом: Гайфулин слышал про эту аномальную ловушку, в которую можно угодить войдя в зону активности «черного камня». Это значило, что «плазон-портал» где-то рядом. Оставалось его найти и идти от него на восток. Но найти «осколок стены» не так просто, «квадрат» прячет эти камни. Даже если он лежит на виду, неведомые силы закрывают его.

Татарин закурил и присел на корточки, по привычке, как на «пересылке». Но впереди его ждал не «этап» а хер знает что.

Запоминая ландшафт, он не мог понять как ему быть. Куда смотреть, что делать и где искать этот черный камень.

Вспоминая всё о переходах и плазонах, он давал себе отчет, что далек от них настолько, насколько далек «чифирь» от чайной церемонии.

Сигаретный дым змеился над его потной башкой. Лихой чувствовал как стянуло кожу, скулы высушило. Начиналось раздражение. Шея зудела.

В воздухе стоял кислый запах перебродившей ягоды и тяжёлое зловоние перепрелых грибов. От пояса кедрового стланика начиналось редколесье, покрытое кустарниками, затянутыми дымкой. Под ногами россыпь строчков с мозговидными складками. И где-то в этих зарослях прятался камень-портал.

Через час, татарин забеспокоился, понимая, что если не найдет выход его сожрут монстры. И всё это оружие и золото в рюкзаке его не спасут. Всё закончится для него печально. Все прелести квадрата подкрадывались к нему. Мутанты и плазмоиды медленно затягивали это «петлю» в которую он угодил.

Лихой решил держаться до последнего, не спать и не впадать в отчаяние. Он определил примерную площадь аномальной ловушки и прочесывал каждый метр, ища черный камень. Гайфулин отметил основные ориентиры: стланик, пригорок, заросли ягоды. В лес «петля» не пускала. Доходя до сосняка, он вновь выходил к пригорку, грибам и ягодам. В овраге, он наткнулся на двухметровые поганки, затянутые мутной испариной. Подойти ближе чем на три метра к ним не получилось, голова начинала кружиться, связь с разумом разрывалась. Он набрел на яму с разросшимся бульоном, готовым сожрать его со всеми железками и тряпками. Лопнув на своей поверхности желтый пузырь, бульон разволновался, чувствуя еду.

С приходом сумерек, татарин залез на ветку крепкого кедра и приготовился к ночевке. Огонек сигареты, он прятал в ладони, смотря в чёрную мглу.

Отчаяние всё равно пыталось взять над ним власть. Но мысли о «Трёх толстяках» и всех радостях жизни, которые он купит, помогали ему держаться и не утонуть в депрессии.

Уже в середине холодной ночи, он увидел у оврага бледные всполохи. Паутина свечения, сверкнула лиловым и окрасилась пурпурно-розовым. Шипение сменилось угасающим писком. Гайфулин легко выдохнул – поиски портала окончены. Все эти всполохи говорили о том, что кто-то собрался перейти границу миров. Вскоре из свечения вышли две мужские фигуры, закованные в натовские ОЗК. На лицах противогазы М-50. Один нес огромную багажную сумку от «Карла Лагерфельда», второй держал калаш. Дойдя до края бульона, они избавились от сумки и вошли обратно в портал.

С угасающими всполохами закрывающего свои ворота «черного камня», Лихой слез с дерева и включив фонарик кинулся к этому месту. Найдя «плазон», татарин посмотрел на компас, который успокоился и нашел магнитное поле.

Закурив, последнюю сигарету, татарин направился на восток. Выйдя из ловушки, Лихой сменил направление и пошёл на юго-запад. Обойдя «петлю», он углубился в темнохвойный лес.

Под утро Лихой вышел к топям, окружающим территорию «Трёх толстяков». Пройдя древостой широколиственных кедров и елей, минуя сосняк и несколько огромных чозений, он спустился с полога к травостою, откуда вышел к пикам чахлой, но в тоже время живучей болотной сосны. Обычный сфагнум и окисленную почву покрывали стойкий багульник, брусника и пробивающийся аир.

Лихой уже насмотрелся на весь этот болотный экогенез и хотел побыстрее миновать окутавшее топи густое марево и взвеси газовых испарений вырывающихся из перегнившего торфа. Воздух стал тяжелым и плотным. Татарин знал, что ещё несколько сот метров и всё это закончится – зона «Трёх толстяков» уже проглядывалась за сине-зеленой дымкой. Очертания локации с воротами и трехэтажным зданием, Гайфулин уже мог рассмотреть.

На КПП ему запомнился усатый охранник с зачесанными назад волосами. Этот кадр задавал лишние вопросы и старался быть чересчур внимательным и миролюбивым.

– Лучший выбор для тебя это «дядя Эяль», хороший скупщик, – произнес усатый, смотря на его рюкзак. – Прямо так и говори, ищи именно Эяльчика. Он не кидает, оценивает серьезно. Его многие хвалят. Кстати, у него же можешь всё оформить: номер или отдельный теремок, соску выбрать, хавчик, водяра. Нисим, помощник его, всё сделает. Покер, рулетка, всё есть. Сейчас у нас где-то гостей тридцать. Скучно не будет. Всё есть. Сдавай оружие и топай веселись.

Через пятнадцать минут Лихой уже сидел напротив пожилого еврея и доставал из рюкзака золото и камни. Эяль сразу же всё осматривал, взвешивал, что-то подсчитывал. Насим, средних лет, бородатый и хмурый, стоял рядом, внимательно смотря на татарина.

От номера в гостинице Лихой отказался выбрав отдельный теремок. Описав какую ему надо девчонку, он закинул кэш в рюкзак. Затарившись в магазине одеждой, водкой, сигаретами и продуктами он поплелся к своему домику.

Уже приближаясь к веранде, он увидел выходящего из дома с веником, шваброй и ведром Наглого. Испугавшись Гайфулина, засранец бросил на тропинку все свои орудия труда и сиганул за веранду.

– Выходи козлина! – проорал Лихой.

Наглый рванул через кусты, унося ноги.

На крики татарина подоспел патруль. Двое молодцев с окаменелыми лицами подошли к Лихому.

– Ты чё разорался? – спросил амбал с обвислой губой. – Чё орешь-то?

Гайфулин выдержал паузу, смотря патрульному в глаза. Ухмыльнувшись, произнес:

– Всё путем. Идите своей дорогой.

– Смотри, у нас тут никаких разборок. Вся возня за воротами. Тут всё мирно. Здесь люди отдыхают.

– Ребят, топайте.

Войдя в дом, Лихой скинул одежду. Всё для отдыха имелось. Интерьер разделен на три части: кухня, спальня и уборная. Включив воду, Лихой рассмеялся. Убрав водку в холодильник, он откусил от палки колбасы большой кусок и пережевывая мясо прошел в душевую кабину.

Под вечер в дверь поскребли.

– Открыто! – проорал татарин, закуривая сигарету.

В дом вошла девушка и прикрыв дверь, встала в прихожей. Лихой растянул довольную улыбку смотря на её милое лицо и пряди черных волос. Поняв, что его всё устраивает красавица улыбнулась и смело вошла в кухню. Взяв со стола пачку сигарет, она закурила. Бросив взгляд на ополовиненную бутылку водки, путана всмотрелась в его глаза.

– Привет, я Ведьма!

– Ну чё, с допами? – похотливо улыбнулся Гайфулин.

– Гонишь? Я чё «инди»? Плевать: всё и без гандона, – обыденно произнесла брюнетка.

Легкая тень её манящей улыбки. Томный вздох, влажный, искрящийся взгляд. Подойдя к ней, Лихой сжал губы и откинув голову назад довольно зарычал. Схватив её на руки, он унес её к кровати.

* * *

Очнулся татарин от сильной, острой боли в груди. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Наглого. Ведьма в это время поправляла под ним полиэтиленовое полотно. Из грудного щита торчал нож.

– Наглый! – проорал стоящий у двери, тот усатый охранник с КПП. – Ты че не завалил его!? Одна дура, бля, «клофелина» пожалела, второй, косой мудак! Вы чё, придурки, разучились работать?

– Не пи. ди! – взревела на усатого путана. – Я ему лошадиную дозу дала!

– А я вроде в мотор, вогнал! – оправдывался Наглый.

– Дебил! – зашипела Ведьма. – В жопу ты вогнал. Бей суку, убей эту мразь! Дай я ему хер отрежу!

Прохрипев, пуская кровавые пузыри от прикушенного языка, Лихой резко перевернулся. Нож вошел глубже. Это хана. Сделав усилие, Лихой пополз по целлофановому настилу к своей сумке. Она стояла у кровати в двух метрах от него. Тянула его одна вещь, которая сейчас стояла в голове спасительным контуром…Всё нутро говорило ему о том, что это единственный шанс на спасение.

Наглый пнув его в голову, рванулся к охраннику, контролирующему входную дверь теремка, превратившегося в разделочный цех. Вытащив из пакета приготовленный тактический томагавк, он вновь кинулся к Лихому.

– Дурдом! – смотря на всё, заключила уставшая Ведьма.

Лихой тем временем уже вырыл из своего рюкзака шкатулку патриарха «Дзиен Ша Дже». Отломав резную крышку, он успел сорвать с бутылька колпачок и влить в горло всю «зеленку» Старого корня.

Подлетев к татарину, Наглый опустил топор ему на шею. Перевернул на спину и вновь подтянул к клеёнке.

– Давай живее! – рявкнул охранник, приглаживая зачесанные назад волосы. – Чё возишься?

– Да рукожоп, бля, – махнув в сторону Наглого усмехнулась Ведьма. – Ребенок…

Вырвав нож, Наглый принялся с озверением колоть тело татарина, не давая бывшему боссу шансов на выживание.

– Давай кровь спусти, дурко! Не торопись! – прохрипела брюнетка, смотря безумным взглядом на труп татарина. – Кровь…кровь, – возбужденно дышала через хрип Ведьма. – Хер отрежь, дай отрежу!

– Рот закрой, мымра! – прошипел Наглый, орудуя ножом.

Ведьма потянула руки к расплывающейся по целлофану бордовой луже. Опустив в кровь ладони, она довольно заурчала, и начала закидывать разливы тряпками и приготовленной ветошью.

Закатав рукава, охранник взял второй нож и подошел к полиэтилену. Через час, разрезанный на части труп Лихого, лежал в двух китайских баулах.

Ведьма наводила порядок. Скрутив полиэтилен, запихала его в «рисовку».

Охранник делил на троих деньги Гайфулина. Наглый пил из бутылки водку и довольно ржал, расчесывая гнилые «арыки» на предплечьях, покрытых черными дорогами.

– Так, второй час ночи! Все готово, – заключил усатый, приглаживая прическу, закрывающую залысины. – Поднял он хорошо, «дядя Эяль» половину суммы «бакарями» догнал, удивительно. Ещё говорят евреи хитрые и жадные. Далее, расклад такой. Через полчаса можете выдвигаться с сумками. Второго я отправлю отдохнуть, на воротах буду один. Сначала утяните ко мне сумки. Уже от меня, пойдете к болотам! Домик, че с ним? Насколько он его снял?

– До обеда, – ответила Ведьма.

– Мы сюда ещё вернемся, да? – подмигнув ей, щелкнул пальцами Наглый.

Ведьма сверкнула влажными глазами, закусив измазанную кровью Лихого нижнюю губу, она улыбнулась и уставилась в наркомана.

– С утра придет Нисимчик. Проверить чё да как, предложить что-нибудь, – черноусый посмотрел на Ведьму. – Отдашь ему ключи и скажешь, что этот конь свалил в третьем часу ночи. Если не придет, сама отнеси ключи с утра и говори то же самое. Я подтвержу. Всё шито-крыто. Красиво сделали. Сейчас осталось от баулов избавиться, но это мелочи.

– Не в первой ведь! – хлопнув по карману, забитому кэшем понтовался Наглый.

* * *

Сознание его не покидало, он всё видел и слышал, понимал что с ним произошло. Татарин смотрел в черноту, окружающую его. Он слышал шелест и голоса. Наглый с Ведьмой довольно угорали. Татарин знал, что он, «разобранный» как подбитый секач, находится в китайском бауле, с которого капает его злая кровь. Всё началось в «большом ломбарде» отлично, закончилось херово. Гайфулин осознавал, что он убит, расчленен и самое страшное, он все ещё может мыслить, видеть и слышать. Это ад. Даже если твари повесят его башку на какую-нибудь болотную иву, он продолжит всё осознавать, сгнивать, но всё ещё чувствовать и понимать. Что это за жижа, которую он успел накатить перед тем как ему разрезали сердце, бандит знать не хотел. Гайфулин мог сказать одно: к этому бутыльку китайского колдуна, его потянуло как к спасательному кругу. Подсказка в подсознании всплыла в башке сразу.

Бросив баул на заросли багульника и росянки, Наглый почесал свою покрытую прыщами лысину и вытащив из кармана «штакет», протянул Ведьме. Обслюнявив конец забитой «гильзы», девушка щёлкнула пьезой, поднеся огонек к «залеченной» закрутке.

Продолжая ржать, парочка раскурилась и принялась доставать из рисовой сумки «расчлененку».

Гайфулин видел руку Наглого, достающую его из баула. Охватив взглядом, болотистую местность, татарин понял что он уже летит. Плюхнувшись в перегнившую жижу болота, он начал тонуть.

В рот, уши и ноздри врывалась черный, гнилой кисель. Гайфулин видел свисающие корни кувшинок, которые подхватив его голову, начали опутывать её своими корневищами. Татарин видел как оплетающие его отломанную башку водоросли и странные организмы поднимают его на поверхность.

Смотря в звездное небо, Гайфулин чувствовал как к его лицу приклеиваются клопы-водомерки, пауки-доломеры, жуки и водяные скорпионы. Его голова всасывала белок, прорастая с помощью корневищ кувшинок. Он понял, что ещё живой, когда почувствовал правую руку, потом левую. Ноги, татарин ощутил через час. Всё это время, его череп играл роль поплавка. Тело восстанавливалось медленно, впитывая в себя перегнивший торф и гнилостные бактерии.

Когда регенарация закончилась, татарин начал опускаться на дно. Он не паниковал, лишь успел подумать о твёрдой местности пыкрытой кочками и сфагнумом, как неведомая сила его тут же вытолкнула на берег. Или болото его подчинялось, или он мог им управлять.

Выбравшись из топи, татарин вновь замер смотря как в него пускает корни вся болотная фауна. Мирт и вереск, багульник и клюква, аир и плотоядная росянка, жиринка, подбел, ирис и дербенник, наполняли его силой и мощью.

Татарин смотрел на свое тело. Руки, корпус и ноги, состояли из тины, корней и листьев, на которых ползали пауки и черви. Из груди, покрытой мхом, листьями белокрыльника и сабельника, выполз уж. Жирная жаба выбралась из переплетений шеи. С левого плеча она прыгнула в заросли багульника. Осока с камышом тянулись к его ногам. Татарину мог шевелить ногами и мощными руками. Сжав кулак, он почувствовал силу и давление, которые не заканчивались в своем росте. Пальцы сжатые в кулак, превратились в крепкий узел «кулак обезьяны». Гайфулину не хотелось, есть пить, курить. Он не чувствовал ночного холода и мокроты. Сделав первый шаг, он разорвал вошедшие в пятки корни и листья ириса и стрелолиста. Сливаясь с болотистым лесом, затянутым мраком, он взял курс к «большому ломбарду». Накопившуюся ярость и силу, требовалось сбросить.

Пройдя с десяток метров, он расслышал мат. Отойдя к чахлым болотным соснам и зарослям брусники и багульника, он затаился. Вскоре показалась фигура пьяного наркомана, тянущего по грязи и мху второй баул, следом поспевала с каким-то пакетом Ведьма. Наглого шатало из стороны в сторону, матерясь и плюясь он тащил китайскую клетчатую сумку.

Отделившись от тьмы, частью которой он стал, татарин рванулся к Ведьме. Переломав ей хребет через колено, он подкинул её труп вверх. Наглый лишь успел повернуться увидев отломанную голову Лихого на теле, покрытого тиной, мхом ветками, листьями и насекомыми. Раскрыв рот, наркоман бросил сумку и сиганул к редким подростам сосны. Взревев, булькающим и рыхлым голосом, «болотный выродок» кинулся за ним. Обвив тонкую шею черными, скользкими корнями, Лихой поднял его над землей. Пытаясь сорвать путы болотных растений, наркоман смотрел в хищные глаза татарина. Разорвав ему брюхо, Лихой вырвал из него все кишки и выкинул этот пропитый и ядовитый ворох ливера на сосняк. Отбросив как тряпку труп наркомана, он продолжил свой путь.

Хотелось покурить и долбануть бормотухи. Только ради этого, Лихой хотел обратно стать человеком.

У самых ворот его заметил внешний наряд патруля из двух бойцов «Палача». Вскинув автоматы, они сразу же открыли огонь. Пули врывались в его рыхлое туловище, состоящее из растений, мха, змей, жаб, червей и пауков. Горячий свинец, отрывал от него грязь и какие-то сопливые куски. Лихой не останавливался, подходя к стрелкам ближе и ближе. Парни надеялись на свои автоматы, барабанящие плотными очередями. Когда бойцы поняли, что все напрасно, «болотная тварь» приблизилась вплотную. Оторвав им головы, как пластмассовым «кенам», монстр подошел к воротам, из бойниц которых уже высунулись раструбы. Началась пальба. Но пули Лихого не волновали. Некоторые оседали внутри его тела, некоторые прошивая переплетения улетали к деревьям. Подойдя ближе, Лихой пробил кулаком в воротах дыру. Просунув в неё лапы, он легко порвал железо и пролез в отверстие.

«Паскуаля Акосту» он настиг у стены КПП. Разобравшись с последним, Лихой вновь полез в огромную дыру. За спиной уже молотил из всех стволов целый взвод.

Тяжело и устало, Гайфулин пошел прочь от зоны «Трёх толстяков». С каждым шагом из его заросшего мхом туловища высыпались пули. От мокрой земли и травы он брал силу и мощь. Кочки приклеивались к его пяткам и поглощались его закисленной биомной массой, создавая внутри его груди уникальный гумус, перегной и торф.

Его тянуло в одну сторону. Он шёл уверенно, не опасаясь никого. Он проходил сквозь аномалии и плазмоиды. Один раз рассыпался, попав в жернова старого плазмозавра, но не прошло и трех минут как он снова восстановился став ещё сильнее. Забрав в себя несколько хвойных подростов, он сорвал с поверхности плотоядного мха шмат покрова. Мутанты его обходили стороной. Огромного, отъевшегося жруна он порвал на две части, пройдя буквально сквозь него. Ступая по богатой аномальной тайге, впитывая в себя её минералы, он становился ещё сильнее.

Выйдя к затянутой дымом территории китайской диаспоры, он уверенно пошел вперед.

Армейцы постарались, но потерпели как всегда разгромное поражение. Лагерь разрушен. Но основные здания уцелели. Выжившие хунхузы смотрели ему вслед, продолжая разбирать завалы и вытаскивая раненых.

Старик, около которого стоял живой Ли Ха Шунь, сидел у стены фермы и повернув голову в сторону приближающейся болотного монстра закатился сухим, кудахтающим смехом, сотрясающим всё его тело. Ли Ха Шунь лишь кинул на Лихого недовольный взгляд, продолжая смотреть на танк и две БТР. Убитых ноаковцев, стаскивали в кучу плененные армейцы.

Подойдя к смеющемуся Колдуну, Лихой хотел что-то сказать, объяснить, но слова терялись и тонули внутри, в зарослях и тине.

«Никто не возвращался из путешествий таким, каким он был раньше! Я тебя слышу, слышу, балбес! У дурака и счастье глупое!» – раздался в его голове голос Колдуна.

«Хочу снова стать человеком!»

«Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть трупы проплывающих врагов, – вновь раздался голос Колдуна. – А ты, говнюк, вернешь мне всех моих ребятишек, которых по твоей вине уничтожили эти ублюдки? Если бы не ты, я бы смог подоспеть вовремя. Понимаешь ты это, продажный выродок с сердцем из грязи и тины?»

«Хочу стать человеком…»

«Человеком!? А ты им был? Ты им был?»

Старик вновь закатился кряхтящим гоготом.

Осмотрев разруху, Лихой пошёл к ближайшей группе китайцев, разгребающих завалы и принялся им помогать.

Смотря на «болотную тварь», Колдун прекратил смеяться. Старик обдумывал свой план. Он понимал, что «каменные слезы» для нового эликсира, можно добыть с помощью этого существа…

Глава 14
Стикер

База «Контроля» по своему предназначению являлась не только пунктом управления всеми спецчастями квадрата но и надежным щитом для базирующихся в аномальном секторе исследовательских центров: НИИ им. Варламова и НИЦ «Биогенокс».

Одну треть цитадели занимала территория N-700, представляющая собой кампус. Остальную часть занимали вояки со своими казармами, вертушками, танками и всем милитаристским фаршем. Все инженерные оборонительные сооружения предусматривались с самого начала. Помимо минных полей периметр защищали три фортификационных полосы. Фронтальная куртина из дотов, капониров и амбразур с турелями постоянно кишела дозорными. Вторым ограждением являлась пятиметровая монолитная стена толщиной в полтора метра, растянувшаяся по всему периметру. Тыловая стена такой же высоты только тоньше, но в её основе был тот же шестисотый бетон.

Монстрам хватало уходящим в глубину на 200–300 метров минных полей. Именно на этом участке они знакомились с такими замечательными химическими веществами как: окфол, гексоген, тротил, октоген и конечно же тетрил. Плюс к этому чувствительные, как обделенные любовью чахоточные романтики и лирики девятнадцатого века, турели на базе противотанковых пулеметов. Тетрил, осколки и пули «б-32» так и не научили монстров выработать условные рефлексы.

Милитаристы заняли восточную сторону по праву хозяина, выделив при изначальной проектировке и до окончательного «паспорта объекта» ботаникам и умникам западную, затянутою маревом и топями. Для минных полей рабочего пространства с запада не больше пятидесяти метров, дальше болота. С этим участком строителям пришлось повозиться и с горем пополам осушить заболотистую почву, вывести дренажную систему, сделать подушку и наконец закрыть вопрос фундамента. В какой-то мере это была победа инженеров и строителей: «Бог создал людей, а всё остальное строители…» Слишком пафосно? Нет слишком реально, тем более что кампус ученых никогда не топило и фундамент держался стойко.

Жилые здания представляли собой похожие на придорожные американские двухэтажные мотели только с общими подъездами. Первое в четырех метрах от монолитного ограждения, протянулось по всей западной стороне до северной стены у которой заламывалась ещё на на шесть квартир. Окна выходили на восточную сторону, где всеми академическими силами возвели замечательный дворик с лавочками, клумбами, грядками и садом. Второй жилой комплекс расположился напротив.

Охрану обеспечивал внутренний наряд. Два поста и патруль из четырех штыков.

Зона N-700 – оазис спокойствия и комфорта. Артём много раз слышал о ней и ему всегда было интересно посмотреть на это сказочное место, хорошо защищенное и вылизанное.

Сталкер прогуливался с Пушистым на плечах по этому эдему и не мог поверить что такое возможно в этом аду: тишина и благодать. Ну конечно хлопали изредка мины, с территории милитаристов доносились звуки лопастей взлетающих вертушек и рычания двигателей, но всё равно здесь царствовало спокойствие. Присев на лавочку сталкер ушел в свои мысли.

Тот чертов поход к пещере выкосил всю группу меченых с их умником из «Черной лаборатории», да и вообще заставил заплатить слишком высокую цену. Тихонов потерял племянника. Артём понял сразу в тот момент когда Орлова разорвал монстр, что никакая «последняя надежда» бедняге с вдавленной в мозги височной костью уже не поможет. Виктор держался хладнокровно, даже чересчур. Он не впал в депрессию и прострацию. Сталкеру даже показалось, что Тихонову вообще параллельно на смерть родственника. Артём понимал что эти крамольные мысли недопустимы и ученый просто слишком глубоко ушел в решение каких-то проблем. На данный момент, орион ничего не знал и ждал когда Тихонов раскроет ему все пункты своего плана и объяснит причину по которой ему так важна эта пещера и тот туннель. С Андрюхой можно было поговорить, но сталкер этим не страдал. Он умел ждать и терпеть. Надо дождаться того, чтобы сам Виктор начал свой рассказ.

Передохнув и зализав немного раны в артели, Тихонов попросил Брогова выделить ему машину. Лидер товарищества охотников дал все указания приятелю Артёма Яшке, надежному парню и отличному водителю, миллион раз ездившему на базу, где он уже был своим. Яшку уже хорошо знали и без проблем впускали на территорию кампуса. Тем более опасную дорогу до базы от лагеря орионов он изучил досконально и осторожность уже не стояла в приоритете: опыт и практика позволяли ему преодолевать опасный путь грамотно и быстро.

В артели Артем успел забрать посылку от Гофринова с адскими шприцами-инъекторами, собрать разгрузку, помыться, переодеться. Пушистого он хотел оставить ещё у Майора, но ушастый был всеми своими усами, лапами и волосами против. Пришлось взять зверя с собой. Это была афера: орион знал что обратно в товариществ отправит его с Яшкой.

Тихонов как одержимый всё говорил о пещере и её важности для какой-то миссии. Ничего толком так и не объяснил. Ученый видел только цель, а всё остальное: гибель Ивана, рана, люди и работа болтались где-то на фоне. В приоритете только очередной поход в пещеру и туннель…

Выехали они под вечер и вскоре уже были на базе.

У всех начались проблемы: у Тихонова открылось кровотечение, у Яшки полетела тачка, у Пушистого закончился арахис, которого у сталкера не было.

Уже к одиннадцати ночи их только разместили в кампусе ученых. Тихонова госпитализировали. Яшку забрали знакомые из соседнего подъезда. Раздобыв арахиса, орион спокойно завалился спать.

С самого утра, он выглянул в окно и увидел идущих на работу ученых. Совсем другая атмосфера, жизнь и суета. Казалось, что он попал в какой-то симпатичный район где-то под Бикином. Хотя так оно и было, только этот «квадратный район» такой же симпатичный, как голос у Скарлет Йохансон.

Яшка, после пьянки с кем попало очухался к одиннадцати дня и полетел к джипу. Артём решил прогуляться по умиротворенной зоне ученых. Приятные бежевые двухэтажные здания, зеленый дворик, чистый воздух, минимализм со вкусом: ничего лишнего, всё на своих местах.

Как он понял жилые здания не дробились по кластерам: здесь живут сотруники «Биогенокса» а здесь института Варламова. Рынок и конкуренцию, они оставляли в своих лабораториях, а здесь просто жили и дружили.

Встав с лавки Артём усадил ушастого на плечи и продолжил прогулку по двору.

Дойдя до западной стены ограждения, усеянной распределительными электрощитами, орион услышал позади чей-то сдавленный голос. Обернувшись, он увидел в торцевой стене здания небольшое окошко. Подойдя ближе, всмотрелся в оконце в котором маячили то уставшие, покрасневшие глаза, то нижняя часть лица.

– Есть сигарета? Сигарета? Угости, а.

– Не курю, – ответил орион.

– Я узнал тебя! Я тебя узнал…

– Ты чё мелишь дятел? – насторожился сталкер. – Постой, ты ведь тот…Стикер!

– Угу, покурить бы, – промычал Стикер. – Сиги закончились. Грохнут меня скоро. Не сегодня так завтра завалят. Я слишком много видел, знаю о «них». Всё знаю, всё…

– О ком? – заинтересовался орион, чувствуя как расходится молния нагрудного кармана.

Выудив псионикой аптечку с «последней надеждой», Пушистый запустил её в окно, продолжая держаться за уши ориона.

– Чё это? – спросил Стикер.

– Пушистый решил, что она тебе понадобиться, – улыбнулся сталкер. – Это твоя «последняя надежда». Как поймешь, что по твою душу пришли, вколи инъектор.

Артём в отличии от зверя, на судьбу Стикера плевал.

– Погоди! – продолжал Стикер. – Я знаю много. Я знаю всё о «Пасти ящера»! Они меня грохнут, грохнут! Приняв тот сраный «живой пепел» я вижу их!

Эти слова улетали в никуда. Орион уже шел обратно, услышав краем уха только «пасть ящера». Убивать время слушая какого-то поехавшего фикуса, сталкер не хотел.

* * *

Юношеское лицо Стикера без каких-либо волевых качеств напоминало фейс меланхолика, но это заблуждение. Тяжелые брови давили на уставшие глаза. Тонкий прямой нос, губы и мягкий, юношеский подбородок. Смотря на эти неприметные черты лица, многие делали поспешные выводы, видя в нём труса и забитого всеми ботаника. Это лицо, мягко говоря принадлежало пофигисту, остроумному и уставшему от неинтересных историй пофигисту. Чуваку, который в свои юные годы понял то, к чему приходят старики на смертном одре. На губах постоянно висела незаметная саркастическая ухмылка а в глазах с тяжелыми веками надменность и снобизм. Тот кто курил «дудку» частенько принимали его за своего мэна и офигевали, что он даже не пробовал и вообще его манят другие темы в жизни. Совсем скоро его начнут манить и тянуть в свои наполненные дерьмом отстойники именно эти «темы». Никого он не винил в своем пристрастии к наркотикам, хотя надо было…Он искал все узлы, все алгоритмы решения только в себе. В себе. Никто в этом не виноват – это он такой слабак и ведомый балбес, который потянулся к той компании о которой мечтал. Мечты иногда сбываются. Жри сколько сможешь! Ещё хочешь? На, жри свою компанию мечты! Превратись в конченного «укола» и сгнивай, как пораженная панарицием здоровая кость. Родители, любимые родители, как два ангела-хранителя пытались добротой, терпением, лаской и юмором сделать всё, чтобы их сын стал человеком. И у них это получалось. Блестяще, превосходно, тактично и аккуратно – они привили ему любовь к знаниям, к науке и поискам нового и неизведанного…От этого самобичевания у Стикера теперь наворачивались крупные слезы. Как легко упасть, опуститься на дно и как тяжело выкарабкаться из этой гадливой пасти. И главное вовремя, успев сохранить разум и хоть какое-то здоровье.

Мысли растекались вязкой, липкой массой. Этот ментальный кисель ещё больше заставлял Стикера паниковать и бояться будущего. Понять где он и главное что с ним происходит, он хотел больше всего. Каждый день, Стикер чувствовал себя каким-то заточенным О Дэ-су.

Стикер надеялся, что его держат в бикинской военной гостинице. Этот одноместный номер уже задрал его своими стенами, шкафом с книгами, двухкамерным холодильником, диваном, толканом и душевой кабиной. Ключи он видел только в руках Тихонова.

Привели его сюда поздней ночью с территории базы. Толком он ничего не понял и не рассмотрел. В номере только фрамуга, выходящая на бетонную стену и огромные распределительные силовые щитки.

Жесткие указания от Ивана, он получил еще на базе. Главное что от него требовалось, чтобы не оказаться в настоящей камере, это вести себя ниже травы, тише воды. Ничего сложного.