Текст книги "Курьер (фрагмент)"

Автор книги: Стенли Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– И что – перерезала?

Вики бросила на меня уничтожающий взгляд.

– Хотите ещё выпить? Пойдемте в гостиную, там удобнее.

Следуя за ней по коридору, я спросил:

– Вам ещё не пора в постель?

– Нет, мы ещё пропустим по рюмочке.

– Я-то могу хоть до обеда спать. Я о вас забочусь.

– Я справлюсь. Я привыкла обходиться без сна.

Мы вошли в гостиную.

– Поставите пластинку? – спросила Вики.

– Разумеется.

– Вам повторить? Водку?

– Да, спасибо.

– Вы всегда пьете водку?

– Да, с тех пор, как я открыл её благотворное утреннее воздействие на мою голову. После виски в моем затылке обычно поселялась целая семья молотобойцев. От джина у меня бурчит в животе, а ром я просто на дух не выношу. Остается не так уж много.

– Похоже, вы серьезно изучили этот вопрос.

Я перевернул пластинку и опустил иглу.

– Глубокое и внимательное изучение и понимание мельчайших особенностей окружающей жизни, – изрек я, – необходимое условие для постижения счастья и целостности.

– Кто это сказал? – смеясь, спросила Вики.

– Я. Только что.

– Вы настоящий мудрец.

Я взял у неё из рук свою рюмку.

– За вас, Вики – самую прелестную особенность окружающей жизни.

Она выпила и спросила:

– В том смысле, что теперь вы намереваетесь всерьез и глубоко изучить меня? Вам это и в самом деле необходимо для постижения счастья и целостности?

Я взял у неё рюмку и поставил рядом со своей на стол. Потом протянул вперед руки. Вики с готовностью шагнула вперед и тесно прижалась ко мне. Аромат её волос щекотал мне ноздри, обволакивая мозг удивительной свежестью и прозрачностью.

– Да, так и есть.

– Как приятно сознавать, что ты хоть кому-то нужна, – вздохнула Вики. – Даже, если речь идет только о физической близости.

– Мне кажется, в вашей жизни ещё не было такой минуты, чтобы вы не были нужны... или – чтобы вас не желали.

– Спа... сибо.

– Вам, должно быть, находясь за границей, приходится постоянно отбиваться от влюбленных туристов.

– Гм, – Вики загадочно покачала головой. – Главное – научиться давать отпор, не обижая клиента.

– Это верно. Но пару неприятных минут пережить вам, видимо, пришлось?

– Пожалуй, да, – кивнула Вики. – Но только в самом начале. Теперь перед лицом неприятеля я – неприступная твердыня. Главное – обезоружить противника улыбкой, а потом легонько шлепнуть по затылку и сказать: "Вот, хороший мальчик. Паинька." Срабатывает на все сто.

– Медсестры в таких случаях колются шариковой ручкой.

– Это из вашего собственного опыта?

– О, нет. Я слишком застенчив, чтобы давать волю рукам на больничной койке.

Вики хмыкнула и с сомнением покосилась на меня.

– Нет, честно. Я вообще довольно робок.

– Что-то я не заметила.

– Это потому, что вы пробудили во мне...

– Зверя?

– Я хотел сказать: "решительную сторону моей натуры". А что, разве я похож на зверя?

Вики обняла меня крепче.

– На настоящего монстра. У меня от страха душа ушла в пятки.

– Оно и видно.

Мы почти не двигались, только раскачивались в такт музыке, используя её как предлог, чтобы сжимать друг друга в объятиях. Тот парень, который сказал, что "медленный танец это занятие любовью под музыку", знал, о чем говорил. Именно этим мы с Вики и занимались. Она казалась мне маленькой, хрупкой и беззащитной. Меня так и подмывало поцеловать её. Я представил, как мучались её клиенты в течение пяти лет, наблюдая, как она расхаживает по пляжу – босоногая, загорелая, с растрепанными выгоревшими волосами, в крохотном бикини... Да, пару неприятных минут пережить ей довелось – это как пить дать.

– О чем вы думаете? – внезапно спросила она.

– Я представил вас летом на пляже... в бикини, – чистосердечно признался я.

– Неужели? А что вас к этому побудило?

– Ощущение вашей близости.

– Да, пожалуй, не стоит нам танцевать, коль скоро у вас возникают подобные мысли, – сказала Вики, но высвободиться не попыталась.

– Мысли вполне пристойные, – сказал я. – Скорее созерцательные, нежели греховодные. Ничего, что я так говорю?

Вики снова прижалась ко мне.

– Вы много думаете, да?

– Не всегда. Это ещё одна сторона моей натуры, которую вы пробудили.

– Значит, уже две: решительная и философская. Больше я в вас ничего не пробудила?

Я хмыкнул.

– Знали бы вы! Впрочем, я не хочу удостоиться шлепка по затылку и услышать: "Вот, хороший мальчик. Паинька." Поэтому обуздаю свой пыл.

– Думаете, я способна так обойтись с вами?

Я пожал плечами.

– Кто знает. Береженого бог бережет. К тому же, я не хочу рисковать. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы ставить свое счастье под угрозу.

Вики приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Улыбка осветила её глаза, которые, скользнув по моим губам, заглянули, как мне показалось, прямо ко мне в душу.

– А вы попробуйте, – прошептала она.

Кровь бросилась мне в голову. Я впился в её мягкие трепещущие губы, которые раскрылись навстречу моим губам, как лепестки розы. Мы стояли и целовались целую вечность. Внезапно Вики отстранилась и попыталась перевести дух.

Я покрывал поцелуями её лоб, волосы, шею...

– Так я и знала, – задыхаясь, проговорила она. – С первой же минуты, как мы встретились. Сразу почувствовала опасность.

– Да? – недоверчиво произнес я.

– Я ведь поклялась, что до отъезда в Италию ничего не будет. Ничего и никого...

– Прости, пожалуйста.

– И зачем тебе приспичило торчать там в углу с потерянным видом... сжимая в руке этот дурацкий бутерброд с сардинкой и колбаску... Да ещё и со стаканом водки... Единственный похожий на человека мужчина во всей комнате... Черт бы тебя побрал!

Ее губы потянулись к моим. На этот раз не для долгого ищущего поцелуя. Ее рот словно взорвался, слившись с моим, а тело обволокло меня со всех сторон. От неожиданности я едва не задохнулся. Воистину, никогда не догадаешься, чего ожидать от женщины.

Оторвав губы, но ещё теснее прижимаясь ко мне, она жарко зашептала:

– Уходи домой, прошу тебя. Скорее...

– Бегу.

Она, похоже, даже не слышала. Ее язычок влажной змейкой проник ко мне в рот.

– О, Расс...

– Так я останусь?

– Ну, конечно, дурачок. О-оо...

Несколько секунд спустя мы уже очутились в розовой спальне возле десятиспальной розовой кровати, застеленной белоснежным шелковым покрывалом. Скинув одежду при свете, пробивавшемся из коридора, мы упали, обнявшись, на прохладный атлас. Вики сгорала от желания. Покрывая мое лицо поцелуями, она нетерпеливо пробормотала:

– Иди ко мне, милый... Скорее!

Вики понукала меня лихорадочными вздохами, ритмично вырывавшимися из её груди в такт радостной страсти, выплеснувшейся пронзительным криком, когда её естество пронзило острие всесокрушающего оргазма...

Прильнув сзади к ней, я обнял её горячее податливое тело и прижал к себе. Мы оба молчали. Вики уже спала.

Глава четвертая

За ночь я просыпался раза два или три, всякий раз ощущая рядом горячее обнаженное тело Вики. Однажды она даже потерлась о меня задиком и замурлыкала, как котенок, словно давая понять, что ей приятно чувствовать мою близость. Когда же я окончательно пробудился, Вики рядом не было.

Приподнявшись на локте, я продрал глаза, но тут же зажмурился, ослепленный солнечным светом, который внезапно брызнул через щель в шторах.

Признаться, в первую минуту мне стало не по себе. Неужели она бросила меня в пустой квартире и умчалась в свое агентство? Однако уже в следующее мгновение я услышал со стороны кухни звяканье ложки, а затем мои ноздри защекотал аромат свежего кофе.

Я блаженно откинулся на подушки.

Несколько минут спустя Вики вошла в спальню с подносом в руках. Выглядела она, как конфетка – свеженькая, обворожительная, в бледно-голубом халатике, с золотистыми волосами, дождем рассыпавшимися по плечам. Увидев, что я уже не сплю, Вики нежно улыбнулась.

– Доброе утро, лежебока. Одиннадцать часов. Я уже умирала без кофе.

– А я думал, что ты сбежала на работу.

Вики отпила кофе.

– Я уже туда позвонила.

– Что наплела? Сослалась на похмелье?

– Нет, я сказала управляющей правду. Призналась, что в моей постели лежит необыкновенно сексуальный и сильный мужчина, и спросила, как бы она сама поступила на моем месте.

– А она?

– Спросила, как у меня хватает совести тратить драгоценное время на телефонную болтовню.

– Ты прелесть. Кажется, мне хочется тебя поцеловать.

Вики пригнулась ко мне, подставив губки.

– Залезай в постель, – позвал я.

– Именно это и входило в мои намерения. Дай только допить кофе.

– Так тебе и в самом деле не нужно никуда уходить?

– Ага. – Вики игриво посмотрела на меня из-за края чашечки. – Ты очень дурно на меня влияешь. Мне совершенно расхотелось работать. От одной мысли, что придется променять тебя на контору, мне стало дурно. Это мне-то! Железной женщине. Просто поверить не могу.

– Чем ты собираешься сегодня заняться?

Вики звонко рассмеялась.

– Ты шутишь, что ли?

– Я хочу сказать... После того, как мы... Словом, ведь рано или поздно мы с тобой встанем с постели, верно? А день, похоже, вполне приятный.

– Да. Холодный и солнечный. Посмотрим, куда нас потянет.

– Хорошо, будь по-твоему.

Вики сняла с кровати поднос, сбросила халатик, запрыгнула в постель и прижалась ко мне, урча, как котенок.

– Какой ты хорошенький, – восхитилась она, гладя меня по груди.

– Как молочный поросенок.

– Я люблю тебя... – она поцеловала меня в сосок. – Я тебя обожаю... Она чмокнула меня в пупок. – И тебя, и твоего молочного поросеночка... она покрывала поцелуями низ моего живота, постепенно перемещаясь ниже и ниже, и щекоча руками мою промежность.

– Эй-эй!

Мой боевой конек заржал, резво поднялся и встал на дыбы. Вики восхищенно ахнула и оседлала меня, хохоча во все горло. Потом глаза её закатились, а рот открылся.

– Здорово, да? – не удержался я.

Она потрясла головой.

– Не то слово. Божественно! Нет, это просто нельзя описать. Фантастика! Я тебя чувствую где-то под самым сердцем... Нет, в самом сердце. Даже немного щекотно... – Вики внезапно вздрогнула и напряглась. Расс... О, Расс, я как-то очень странно себя чувствую...

– С тобой все в порядке?

– Очень необычные ощущения...

– Вики, в чем дело?

– О... Расс! О, да! Боже, как это прекрасно! – Слова бессвязно слетали с её полуоткрытых губ. Внезапно спина Вики выгнулась дугой, ногти вонзились в мои плечи, голова запрокинулась назад, а тело пронзила судорога. Несколько мгновений Вики конвульсивно сотрясалась с закрытыми глазами, а потом обмякла и бессильно обрушилась на меня, что-то беспомощно лопоча и всхлипывая.

Прошло какое-то время.

– Я побывала на звездах, – призналась она наконец. – В жизни со мной ничего подобного не случалось. Я уже всерьез начала опасаться, что помру от наслаждения. Просто фантастика. Ой, до сих пор коленки дрожат... – Вики блаженно вздохнула. – И какого черта тебя принесло на эту идиотскую вечеринку? Жизнь была такой спокойной и беззаботной... никаких мужчин... через две недели я уехала бы в Италию... А теперь? Ну что ты натворил?

– Прости, пожалуйста.

– Он ещё извиняется. И как у тебя совести хватило... Торчал там с огурцом и сардинками... приводя в смятение людей... невинных девушек...

– Знай я, что из-за этого ты придешь в смятение, я бы занюхивал рукавом.

Вики хихикнула.

– Мне так спать хочется.

– Спи.

– Обними меня... как ночью.

– Ни за что!

Она скатилась с меня и свернулась калачиком. Потом взяла мою руку, чмокнула в ладонь и опустила её себе на грудь.

– Выполни мою просьбу.

– Какую?

– Пообещай мне кое-что, только непременно сдержи слово.

– Что именно?

– Не соглашайся ни на какую работу в Южной Италии. Не смей появляться там, где я могу к тебе прикоснуться, или хотя бы тебя увидеть. В противном случае...

– Что?

– Нас обоих уволят.

Я рассмеялся и обнял её.

– Хорошо, обещаю.

– Нет, правда. Я вовсе не шучу. И здесь-то тяжело, а уж там... под итальянским солнцем, на море, с лунными ночами и нежной музыкой...

Вики потрясла головой и умолкла. Проснулись мы в четыре. Солнце уже спряталось за тучи, а лондонские улицы укутались свежим снегом.

В пять часов, приняв душ и одевшись потеплее, мы вышли, сели в мой автомобиль и покатили ко мне, в Майда-Вейл. Вики лежала на моей кровати и развлекала меня разговорами, пока я брился и переодевался. Затем мы отправились в центр, где долго бродили по залитым иллюминацией улицам, держась за руки и пялясь на разукрашенные витрины.

Потом, по обоюдному согласию, мы расстались, чтобы купить друг другу рождественский подарок, а час спустя снова встретились в условленном месте. Никогда я ещё не получал такого удовольствия от магазинной толкотни; честно говоря, это занятие всегда внушало мне отвращение. На сей же раз, предвкушая счастливый визг Вики, я просто наслаждался, выбирая ей всякие пустячки.

Первым делом я приобрел для неё бутылочку её любимых духов "Арпеж". Затем не смог устоять перед хорошенькой керамической заколкой, а в довершение не удержался и купил необыкновенно потешную пузатенькую фигурку-куколку длиной дюймов в шесть – то ли гномика, то ли гоблина с копной ярко-синих волос, закрывающих пухлые щечки. Все это завернули в разноцветную подарочную бумагу и обвязали пестрыми ленточками.

Когда мы воссоединились, Вики кинула на свертки подозрительный взгляд и спросила:

– Что это ты задумал?

– О, не обращай внимания. Это все для меня. А ты где была?

Вики тщетно пыталась спрятать от меня пакет, из которого тоже выглядывали свертки в подарочных обертках.

– Тоже зря потратила время. Для мужчин ничего стоящего не продают. Сделала пару подарков себе.

Я забрал у неё пакет и сложил в него свои покупки.

– Хорошо. Куда теперь?

Чтобы не мерзнуть на улицах, мы забрели в кинотеатр на расхваленный газетами и телевидением шведский фильм, и битый час тщетно пытались понять, что в нем происходит. Наконец, решив, что и сам режиссер этого не знает, мы сбежали на свежий воздух, хохоча над тем, что с такой легкостью отвергли знаменитый на весь мир шедевр.

Я завел Вики в итальянский ресторанчик, который открыл как-то во время ночных экспедиций с Тони Дейном. Там, по крайней мере, мы получили настоящее удовольствие. Старший официант, жуткий ловелас и повеса, немедленно положил глаз на Вики. Он чуть не выпрыгнул из собственной шкуры, когда оказалось, что Вики свободно тараторит по-итальянски. С этой минуты нас окружили таким вниманием и заботой, которые не снились даже особам голубых кровей. Вкуснейшие блюда, изысканные вина, волнующая итальянская музыка – все было настолько прекрасно, что мы просидели за угловым столиком, покуривая и потягивая коньяк до самой полуночи, когда подошло время закрытия.

Охваченные радостным возбуждением, мы довольно шумно распрощались со старшим официантом и высыпали на улицу. Когда я повернул ключ в замке зажигания, Вики откинула голову на спинку сиденья и стиснула лапкой мое колено.

– Расс, сегодня я провела самый лучший вечер в своей жизни. Все была так... лучше даже вообразить нельзя. – Она легонько сжала мою руку. Спасибо тебе.

– Это тебе спасибо. Без тебя всего этого не было бы. Окажись я в этой траттории один, меня бы засунули на кухню и накормили вчерашними спагетти свалявшимися и жесткими, как палка. Ты просто обворожила этого итальянца.

Вики сморщила свой хорошенький носик.

Мы приехали к ней в половине первого. Вешая наши пальто в стенной шкаф, я спросил:

– А ты знаешь, что сегодня Рождество?

Вики помотала головой.

– Ничего подобного. Рождество наступит утром, когда я встану с постели. Иначе будет не то.

– Ты абсолютно права. Сегодня не Рождество. Выпить хочешь?

– Нет, спасибо.

– Кофе?

– Нет, спасибо.

– Сигарету?

– Нет, спасибо.

– А чего бы тебе хотелось?

Вики обвила меня руками и тесно привлекла к себе.

– Достойно завершить этот изумительный день.

– Хорошо.

На этот раз мы уже никуда не спешили. Целый час мы с Вики целовали, ласкали и гладили друг друга, предаваясь прекраснейшей и изощренной любви.

Уже отдышавшись после бурного экстаза, Вики блаженно затихла у меня в объятиях.

– Даже жаль, что этот день уже кончился, – вздохнула она. – Больше никогда так хорошо не будет.

– А мы все-таки попытаемся. Завтра я попробую превзойти сам себя. – Я любовно чмокнул Вики в плечо. – С Рождеством, милая.

Она сняла мою руку со своей груди и поцеловала в ладонь.

– Счастливого Рождества, – прошептала она.

Собрав всю свою волю в кулак, я заставил себя продрать глаза, выбрался из теплой постели, накинул халат, который предусмотрительно взял дома, и босиком прошлепал на кухню, чтобы приготовить кофе. Пока в кофеварке фыркало и булькало, я накрыл поднос кружевной скатертью, поставил чашки и разложил свертки с подарками. Когда я вошел в спальню, Вики сладко спала.

С минуту я постоял и полюбовался на нее. Одна рука покоилась под щекой, вторая выброшена поверх простыни, волосы дождем рассыпались по подушке, пухлые губки чуть-чуть приоткрылись. Даже спящая Вики казалась мне столь возбуждающе-желанной, что я с трудом подавил порыв отставить поднос с кофе и запрыгнуть к ней под простыню ещё на часик. Все-таки, было уже одиннадцать утра, а мы ведь собирались успеть к Филипу Ардмонту...

Поставив поднос на трюмо, я опустился возле кровати на колени и принялся целовать Вики... пальчики... руку... плечо... губы... носик... глаза... Сонно замурлыкав, она перевернулась на спину, обнажив одну грудь. Я нежно поцеловал розовый сосочек, потом пощекотал его языком. Вики чуть вздрогнула и открыла глаза.

Улыбнувшись, она сказала:

– До чего же приятно так просыпаться. Должно быть, именно таким образом будят в раю.

– Счастливого Рождества! Я тебе кое-что приготовил.

– Как – еще?

– Да, но только не то, что ты думаешь. Я приготовил тебе огромную-преогромную чашку восхитительного кофе. Только что помолотого, между прочим.

– Ты говоришь, словно рекламный агент.

– Я и есть рекламный агент.

– Ты просто прелесть.

Приподнявшись на локте, она прищурилась на меня сквозь растрепавшиеся волосы, ещё не совсем проснувшаяся, и подставила губки для поцелуя.

– Это за что – за кофе?

– Сначала поцелуй, потом кофе.

Поцеловав её, я поставил поднос прямо на простыню.

Увидев цветастые свертки, Вики радостно взвизгнула.

– Неужели это мне?

– Тебе.

– Все три?

– Да.

– Я этого не стою.

– Я знаю. Ты – гнусная и сухая карга, но я рассчитываю изменить твою натуру.

Вики пригубила кофе и потянулась к сверткам.

– Сперва вот этот, – указал я.

Она развернула духи.

– "Арпеж"! – восхитилась Вики. – Откуда ты знаешь?

– Я подсмотрел.

– О, спасибо, Рассик...

Я прервал её поцелуем.

– Теперь вот этот.

Вики извлекла из пакетика заколку.

– Ой, какая прелесть! Просто чудо. Она подойдет, по меньшей мере, к трем моим платьям. Ты – душка!

– Еще вот это.

– Мне даже неловко. Ты меня разбаловал.

– Замолкни и открывай.

Пока Вики разворачивала третий подарок, я во все глаза следил за её выражением. Ничто не доставило ей такого удовольствия, как этот пузатый волосатик. С восторженным воплем Вики извлекла его из коробочки, расправила копну волос и звонко расхохоталась, разглядев озорную щекастую мордашку.

– Боже, какая прелесть! Ой, как он мне нравится! – Вики расцеловала его, потом медленно возвела на меня глаза. – Я люблю тебя, Расс, прошептала она. – Спасибо тебе, мой родной.

– Это тебе спасибо, – возразил я. – Делать тебе подарки – одно наслаждение. Ты радуешься, как ребенок.

– Как мы его назовем?

– Эдвард Г. Робинсон, – предложил я, поражаясь собственной нелепости.

– Точно! Именно так. Эдвард Г. – Вики провела маленького уродца по подносу, приговаривая: – Прочь с дороги, чернь! Это я, маленький Цезарь...

Я расхохотался.

– Никогда с ним не расстанусь, – серьезно заявила Вики. – Он будет жить здесь, на туалетном столике, а потом полетит со мной в Италию.

И тут мне впервые стало не по себе. Я совсем забыл, что она скоро уедет. Мы познакомились друг с другом совсем недавно, но я уже успел по-настоящему привязаться к ней. И не только потому, что Вики была совершенно восхитительна в постели, нет. Здесь крылось гораздо больше. Меня и впрямь влекло к ней, хотелось проводить с ней все время. В этой девушке мне нравилось все: характер, мягкий юмор, заразительный смех, даже манера разговаривать...

Подняв глаза от Эдварда Г. Робинсона, Вики перехватила мой взгляд.

– Эй, в чем дело? – спросила она.

– Ни в чем, – улыбнулся я. – Просто немножко задумался.

– Ах да, я и забыла, что ты философ. Нет, серьезно, мне не понравился твой вид. Что-нибудь случилось?

– Нет, милая. Я совершенно счастлив.

Но Вики уже меня раскусила. На какое-то время её взгляд задержался на мне, выдавая её чувства: Вики и сама поняла, что мы уже стали что-то друг для друга значить. Потом она быстро улыбнулась и отвела глаза, чтобы сменить охватившее нас настроение.

– Как я тебе уже... э-ээ... говорила там, в городе, в магазинах для мужчин ничего путного не продают. Извини ещё раз...

Я переставил поднос на трюмо.

– Не за что. Я не обижаюсь. Но и ты не обижайся, если не получишь столь пылких ласк...

С этими словами я тигром прыгнул на нее, сорвал простыню и принялся щекотать – ребра, пятки, спину, под мышками... Вики извивалась, лягалась и отбрыкивалась, но я не отступал. Она визжала, как поросенок, захлебываясь смехом и заливаясь счастливыми слезами. Безжалостно отметая все мольбы о пощаде, я продолжал щекотать её, назидательно приговаривая:

– Никаких тебе больше ночей... никакого секса... никаких поцелуев... Не жди и не надейся.

– Ой, хва..а...а...тит, – еле-еле выговорила Вики, задыхаясь от смеха. – Они в... в... шкафу-у-уу...

– То-то же, – злорадно произнес я и внезапно соскочил на пол. Вики, пытаясь отдышаться, разметалась по простыне, раскинув в стороны руки и ноги. Голая. Пожирая глазами её прелестное тело, я вдруг почувствовал, что мой хищник просыпается. Вики перехватила мой взгляд. В глазах её появилось страстное выражение. Едва дождавшись, пока я сброшу халат, она жадно потянулась ко мне и потащила на себя. Я сразу проник в нее, а Вики, сжимая меня крепкими бедрами, вонзила мне в спину острые коготки. Страсть захлестнула нас обоих. Словно два изголодавшихся зверя, мы впились друг в друга, исступленно рыча, барахтаясь и тяжело дыша. Экстаз подстерег нас одновременно. И вдруг Вики заплакала. Не просто всхлипнула, но разразилась непритворными горючими слезами.

– О, Расс...

– Что, любимая?

Она помотала головой.

– В чем дело? – прошептал я, утирая слезы, градом катившиеся по её прелестному замурзанному личику.

– Мне было... так прекрасно. Каждый раз, как мы с тобой это делаем, мне становится все лучше и лучше. Просто страшно уже. Я чувствую, что в следующий раз непременно умру от счастья. – Откинув со лба прядь волос, она спросила: – Как ты думаешь – можно умереть, предаваясь любви?

– Разумеется. Если, конечно, тебе уже за девяносто, а тикалка шалит. Но, мне кажется, пару годков ты ещё протянешь.

Вики со смехом погладила меня по волосам.

– Мне с тобой потом так спокойно. Словно мы прорвались через бушующий ураган и приплыли в тихую лагуну.

– Гм, очень похоже.

– Я чувствую себя легкой, как пушинка. Я плыву на воздушной волне. Вики умолкла, потом на лице её появилось мечтательное выражение. – Расс...

– Да?

– Ты... не очень огорчишься, если я скажу, что люблю тебя?

Забавно, как порой эти короткие слова нагоняют страх на мужчину-холостяка. Душа уходит в пятки при одной лишь мысли об ответственности, потере свободе... браке! Глупо, конечно. Ведь прекраснее слов в мире не существует. Впрочем, моего секундного замешательства оказалось достаточно. Вики быстро добавила:

– Извини, можешь ничего не отвечать. Просто я и в самом деле люблю тебя. Люблю твое лицо... твою нежность. Мне так хорошо, когда ты рядом со мной... или когда ты во мне. Значит, я в тебя влюбилась. Вот и все. Тебя это вовсе ни к чему не обязывает... Просто мне хотелось... Чтобы ты это знал.

Меня пронзил острый стыд. Разве я и сам думал о ней не теми же словами, пока она спала? Разница лишь в том, что Вики нашла в себе мужество признаться в этом вслух, а я – нет.

– Вики... мужчины – жуткие тупицы. Я, по крайней мере. Конечно же, я не огорчусь. Спасибо, что сказала.

Воцарилось довольно продолжительное молчание, которое в свойственной ей манере рассеяла Вики. Она непринужденно рассмеялась и сказала:

– Что-то мы вдруг скуксились. Ведь сегодня Рождество! – Она чмокнула меня в нос. – С Рождеством, милый. Кстати, который час?

– О, почти одиннадцать.

– Одиннадцать! Помчались в Уимблдон. Я умираю от голода.

Глава пятая

В Уимблдон мы тем не менее выехали только часа через полтора. Добрый час мы, как тюлени, плескались под душем, брызгались и баловались, как дети, пытаясь, сколько возможно, отдалить тот миг, когда нам придется делить друг друга с кем-то еще. Да и трудно было заставить себя променять уютное тепло квартирки на промозглую серость окружавшего мира. Однако в конце концов мы себя преодолели, и вот, в половине первого я уже катил по Парк-Сайду, любуясь собственными руками, облаченными в великолепные водительские перчатки с вырезанными задниками – один из рождественских подарков Вики (они и в самом деле оказались в шкафу). Когда я осведомился, откуда она узнала нужный размер, Вики метнула на меня странный взгляд и спросила:

– Ты что, спятил?

Второй подарок тоже красовался на мне – изумительного кроя сорочка с бледно-голубым узором, напоминающим кружева, и модным широким галстуком. Я полюбовался на себя в зеркало и был потрясен.

Возле старой мельницы мы съехали с Парк-Сайда и, покружив по лабиринту тесных улочек, завернули в тупик, по обеим сторонам которого высились роскошные особняки, выстроенные в 30-е годы. Несмотря на почтенный возраст, дома выглядели, как на картинке – возможно, из-за того, что были свежевыкрашены. Перед каждым из них был разбит палисадник. Весной, вообразил я, тюльпаны, нарциссы и розы должны придавать этому закоулку преживописнейший вид.

– Вон дом Филипа, – указала Вики. – Там, где все эти машины.

Вики так и светилась – загляденье, да и только. Нежно-зеленый замшевый костюмчик, белоснежная блузка со сборочками на груди и на манжетах, белокурые волосы рассыпаны по плечам. М-мм, настоящая конфетка.

Хотя перед входом в особняк Ардмонта была проложена полукруглая подъездная аллея, мне пришлось поставить свой автомобиль на улице. Все подъезды к дому были буквально запружены машинами – "триумфами", "роверами" и им подобными. Я разглядел даже парочку новеньких "ягуаров" и один "мерседес". Словом, высший шик.

Войдя в распахнутую дубовую дверь, мы очутились в просторной прихожей, широкая изогнутая лестница вела из которой на второй этаж. На лестнице возилось с полдюжины ребятишек в возрасте от трех до десяти, которые катались по перилам, дергали друг дружку за волосы и отчаянно вопили и визжали.

Дверь слева вела на кухню, в которой суетилось около десятка женщин. Одни из них разливали напитки, другие нарезали угощение, а третьи просто непринужденно щебетали. Дверь справа открывалась в огромную гостиную. Взяв меня за руку, Вики увлекла меня за собой со словами:

– Говорила же я тебе, что здесь будет настоящий бедлам.

Гостиная протянулась от фасада до задней стены дома. Вся её обстановка свидетельствовала о достатке и процветании хозяина. Пол устилал огромный персидский ковер, а мягкая мебель, обтянутая зеленой кожей, обошлась, должно быть, в целое состояние. В дальнем углу красовалась пышно разряженная рождественская елка, переливавшаяся сотнями огней. Прямо под ней примостились четверо детишек, углубившихся в возведение моста из... точно! Конструктора "Клиппит". Значит, хоть один-то комплект благодаря моим стараниям продать удалось.

В гостиной, разбившись на мелкие группки, толпились человек тридцать-сорок. Пили, смеялись, курили, болтали, грызли какую-то снедь на палочках, словом – веселились без удержу. Вики осмотрелась по сторонам.

– Вот он.

Она провела меня к небольшой кучке мужчин, собравшейся у длинного стола, уставленного бутылками и холодными закусками. Один из мужчин, почему-то сразу показавшийся мне Ардмонтом, при виде Вики приветственно воздел руку. Мы подошли к нему.

Ардмонт, а это и впрямь оказался он, был довольно высокий, за шесть футов, крепкий и плечистый. Лет сорока пяти, прикинул я. Вьющиеся седеющие волосы, красивое, решительное и умное лицо – про таких мужчин женщины говорят, что с возрастом они становятся значительно интереснее. Он поприветствовал Вики поцелуем в лоб.

– Молодец, что пришла. Поздравляю с Рождеством.

Вики поздоровалась с собеседниками Ардмонта – двумя женщинами и мужчиной, – которых, судя по всему, знала, и представила меня.

Ардмонт приветливо улыбнулся и крепко стиснул мне руку. Второй мужчина, похожий на отставного полковника толстяк с хищно торчащими усами, прокрякал: "Рад с вами познакомиться, старина", и протянул мне мягкую белую ладонь. Представили его как Билла Картрайта. Его жена, миссис Картрайт, высокая сухопарая особа с лошадиными зубами, крепко, по-мужски пожала мне руку. Вторая женщина, Лиз Ардмонт, улыбнулась мне так, что у меня слегка закружилась голова и перехватило дух. Тициановская красотка с потрясающей фигурой, огромными карими глазами и сексуальной улыбкой, она была облачена в надушенный костюмчик из белого шелка, не оставлявший ни малейшего сомнения в том, что под тканью нет ничего, кроме загорелой кожи.

Нам с Вики поднесли коктейли, которые мы и потягивали, поддерживая непринужденную беседу, когда я вдруг обнаружил, что мы с Вики и Лиз Ардмонт каким-то образом откололись от остальных и держимся теперь особняком. Лиз поболтала с Вики по поводу начинающегося в Италии курортного сезона, а потом повернулась ко мне, снова ошеломив меня своей обворожительной улыбкой.

– А чем занимается Рассел? Вы тоже увлекаетесь туризмом?

– Нет, мой удел – телевидение. Я снимаюсь в рекламных роликах.

Хорошенький ротик Лиз приоткрылся, а огромные глаза ещё больше расширились. Отступив на полшага, она судорожно сглотнула и воскликнула:

– Ну, конечно! Вы же тот самый красавчик с мылом "Глэмур"! Ой, как здорово! – Она обвила рукой мой локоть и затараторила, обращаясь к Вики: Милочка, ты не возражаешь, если я украду его на пару минуток? Там, на кухне есть девочки, которые почувствуют себя на седьмом небе, если познакомятся с ним...

Меня бесцеремонно поволокли на кухню, а вдогонку доносился заливистый смех Вики.

– Вы ведь не против, – трещала по дороге Лиз, стараясь не наступить на какого-нибудь чертенка из оруще-визжащей детской орды. – Нет, правда, эти курицы просто обалдеют, когда увидят такую знаменитость, как вы.

– Ну что вы, право...

Лиз только крепче стиснула мою руку, прижав её к своей груди.

– Они навсегда запомнят это Рождество. Благодаря вам, у них будет настоящий праздник.

Едва мы переступили порог кухни, как Лиз громко провозгласила: