Текст книги "На вершине блаженства"
Автор книги: Стелла Камерон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Вик с явной неохотой кивнул.
Себастьян не спеша обошел все столбы с проволокой. Затем внимательно осмотрел доску, следы вокруг.
– Здесь никого не было, – заявил он. – Кто бы там, по-вашему, ни кричал, он кричал не здесь.
– Тысяча благодарностей. – Вик не скрывал своей неприязни к Себастьяну. – Приятно повстречать парня, который знает все на свете.
– Всегда готов к услугам, – парировал Себастьян. – Звоните в любое время. А теперь вам пора спать.
Все побрели вверх по склону, причем Вик бормотал ругательства на каждом шагу. Наконец они с Либерти свернули к своему домику. Полли с Фабиолой направились к дому Блисс, где на крыльце их уже ждала Венера.
– О’кей, мама, – сказала Полли. – Забираем Бобби и возвращаемся в бунгало.
– Я сказала этому обаятельному мужчине, куда вы пошли, – сообщила Венера, не спуская с Себастьяна восхищенного взгляда. – Он глубок, он чрезвычайно глубок. И наделен редкостной по силе скрытой мощью.
– Поэтому ты и сказала ему, куда мы пошли? – возмутилась Фаб. – Ты видишь его впервые в жизни – и сразу же все выкладываешь. А ведь знаешь, что мы подвергаемся опасности…
– Но вы никого не поймали, правда? – улыбнулась Венера.
– Не поймали потому, что кричали совсем не там, – заявила Фабиола.
– Фаб, помолчи, – нахмурилась Полли. – Идем домой, мама. Надо забрать Бобби.
– Бедняжка спит ангельским сном. Он на диване. – Венера тяжко вздохнула. – Стоит ли так часто тревожить его неокрепшую душу? Он может… совсем растеряться.
– Мы все здесь растерянные, – пробурчала Блисс, направляясь в дом. – Тс-с-с. Бобби заснул. – В неярком свете ночника она увидела Бобби, свернувшегося калачиком в самом углу огромного дивана.
– Я же сказала, что он спит, – обиделась Венера. – И я знала, что у этого прекрасного человека чистая душа – потому что почувствовала ее. Он глубоко порядочный, честный и… ответственный, да? – Она улыбнулась, глядя на Себастьяна.
– Мама! – в один голос воскликнули Полли и Фаб.
– Благодарю вас, мэм, – с серьезнейшим видом промолвил Себастьян. – Так это и есть Бобби? Тот маленький мальчик, который присматривал за моим Битером?
– Да…
– Милый малыш, – продолжал Плато, перебивая Блисс. – Пусть спит. А я побуду здесь, с ним. И до утра с ним ничего не случится.
– Ну…
– Даю вам слово, что позабочусь о нем, – заверил Себастьян, глядя на Полли. – А вы, дамы, можете спокойно идти домой вместе с мамой.
– Венера, – поправила пожилая женщина. – Зови меня Венера. Я – живое воплощение абсолютной любви.
– Верно, – кивнул Себастьян без тени улыбки на лице. – Мы с Блисс вернем вам Бобби утром в целости и сохранности.
Блисс не знала, куда деть глаза.
– Я уверена, что вам здесь будет очень уютно, – ангельским голоском пропела Фабиола.
– Вы только не забывайте, что Бобби остался здесь, – добавила Полли.
– Он уже не первый раз ночует в этом доме – вместе со мной, – напомнила Блисс, в упор глядя на Себастьяна. Ну почему она не может заставить себя возненавидеть его? – А ты лучше разыщи своего пса…
– О, я непременно его разыщу. – Он одарил Блисс очаровательной улыбкой. – Для этого требуется только погромче свистнуть. Он тотчас прибежит.
– Стоит вам свистнуть – и кто угодно прибежит, – заметила Фабиола.
– Доброй ночи, Фаб. – Блисс пристально посмотрела на подругу. – Увидимся утром. Как следует выспимся и отдохнем.
– Ну да, выспимся и отдохнем, – усмехнулась Полли; она стала подталкивать к выходу мать и сестру.
Когда дверь за ними закрылась, в доме воцарилась тишина, тишина, наполненная чувством близости, той близости, что связала Блисс с Себастьяном. Она ощущала эту близость почти физически – как если бы он прикоснулся к ней.
– Устала? – спросил Себастьян.
Она кивнула в сторону Бобби и прижала палец к губам.
– Ну, если эта дикая семейка его не разбудила, то его никто не разбудит.
– Они прекрасная семья, – возразила Блисс. – Пусть немного необычная, но прекрасная.
– Тебе виднее, Чилли.
– Ненавижу эту кличку.
– Тебе не нравится, когда я называю тебя Чилли?
Пустая, ничего не значащая болтовня!
– Я не против, когда ты называешь меня любыми именами. – Блисс поспешно отвернулась. Ну вот, опять сказала лишнее! Опять разболталась.
– Ты снова сбежала от меня.
Блисс машинально сняла очки.
– Мужчина после такого может запросто заработать комплекс неполноценности. Особенно если от него сбегают именно в такую ночь. Я на всю жизнь запомню нашу первую ночь.
– Я тоже, – прошептала она, чувствуя, как сердце сжимается от сладкой боли. – Но нам не следует говорить об этом при Бобби.
– Он же спит.
– Но может проснуться.
– О’кей. Давай пойдем наверх.
– Тебе лучше уйти, – покачала головой Блисс. – Я побуду здесь, чтобы он не испугался, когда проснется.
– Я не уйду.
– Себастьян…
– Нет. Мое место рядом с тобой. Тебя до полусмерти напугали у Уилменов, и нам надо это обсудить. По-моему, следует обратить внимание на некоторые вещи.
– Какие, например?
– Например, на то, что кто-то пытается нас разлучить.
– Я знаю. – Сердце ее замерло. – Но кое-что меня смущает.
– Расскажи, что именно.
То есть признаться, что ей показалось – пусть даже на какой-то миг, – будто это сам Себастьян старался припугнуть ее в оранжерее?..
– Почему ты не позволила мне отвезти тебя домой?
– Мне нужно было подумать, уединиться.
– И к какому решению ты пришла?
– Ни к какому. Я же просила тебя не приходить – почему ты явился?
– Сначала я отправился домой. – Он осторожно погладил ее по спине.
– Вот там бы и оставался.
– Я собирался остаться.
– Так почему же передумал?
– Вряд ли тебе… интересно. – Он смутился и откашлялся. – Но с моей стороны было бы нечестно не предупредить тебя, что из-за меня ты можешь подвергнуться опасности.
Блисс нервно рассмеялась:
– Полагаешь, это ты должен меня предупредить?
– Да. – Себастьяну явно было не до смеха. – По-моему, я слишком рано убедил себя, что некоторые проблемы давно решены – раз и навсегда. Я ошибся. Блисс, мне нужно, чтобы ты находилась там, где я смог бы присматривать за тобой.
– Что это значит? – Ее снова охватил страх.
– Я пока и сам не уверен… Ты ведь говорила, что уже дважды получила предупреждение – держаться от меня подальше?
Блисс кивнула.
– Сначала ночью, в этом доме. А потом в оранжерее у Уилменов.
– Да, – кивнула Блисс. Ах, как бы ей хотелось поскорее забыть об этих цепких, грубых ручищах…
– А что все-таки здесь творилось, когда я нашел вас у провала?
На диване заворочался Бобби.
– В любом случае это не так срочно, – поспешно проговорила Блисс.
Себастьян пристально посмотрел ей в глаза.
Блисс облизала пересохшие губы.
Себастьян склонился над ней.
– Но ведь Бобби… – прошептала она. – Лучше тебе уйти до того, как проснется Бобби.
– Я не оставлю тебя здесь одну.
– Я не одна.
– Ты знаешь, что я имею в виду. – Себастьян покосился на мальчика. – Ему нравятся мужчины.
Блисс растерялась – столь неожиданный поворот.
– Я почувствовал в нем это с первого же взгляда.
– Бобби никогда толком не знал своего отца, – сказала Блисс. – И он замечательный мальчик. Я его очень люблю.
– Милая, в тебе так много нерастраченной любви, – проговорил Себастьян, снова поворачиваясь к ней.
– Уходи, Себастьян.
Вместо того чтобы подчиниться и убраться восвояси, Плато снял ветровку, которую успел накинуть вместо смокинга. Рубашка и брюки остались те же, что на приеме.
– Иди спать. Мне будет удобно и здесь.
– Нет! – заявила Блисс. – Исключено. Бобби испугается, если проснется рядом с чужим.
– Не испугается. Уж поверь мне на слово, он обрадуется, когда увидит меня здесь.
– Ты этого не знаешь.
– Иди к себе, Блисс. Увидимся утром.
– Но где ты собираешься спать?
– Ты забыла, что я прекрасно выспался в кресле?
– О’кей. – Они снова затронули щекотливую тему. – Делай что хочешь. Но ты позовешь меня, если Бобби проснется и испугается?
– Непременно. Только он не испугается. – Себастьян уже успел скинуть с ног туфли и закатать рукава рубашки. – Можешь спокойно идти спать.
Блисс колебалась. Ведь Бобби видел Себастьяна только раз, да и то мельком.
– Иди, Блисс.
Она поставила ногу на нижнюю ступеньку и внезапно остановилась.
Себастьян поднял на нее глаза:
– Уходи, Блисс, или мне придется отнести тебя наверх. Но если я это сделаю, то вряд ли найду в себе силы сразу же вернуться сюда.
– Не надо так говорить, – прошептала Блисс. – Пожалуйста…
– Ты прекрасна.
– И ты тоже. – Блисс потупилась. – Почему все не сложилось по-другому?
– Теперь будет по-другому. Я непременно этого добьюсь.
Себастьян говорил с такой уверенностью, что Блисс готова была с ним согласиться.
– Тебе лучше вернуться к себе. А я посижу с Бобби.
– Иди в постель. Я сам с ним останусь. Иди, Блисс.
Но она все еще колебалась. Себастьян улыбнулся:
– Иди, любимая. А я останусь здесь и буду думать о тебе. Буду думать о нас с тобой…
– Спокойной ночи. – Блисс резко повернулась и побежала вверх по лестнице.
На верхней площадке она все же оглянулась. Себастьян уже повернулся к ней спиной и стоял, упершись руками в бедра. Его густые волосы казались еще темнее на фоне белоснежной рубашки. Вот он повернулся к дивану и тщательно поправил на Бобби одеяло.
Сердце Блисс сжалось – ей так хотелось остаться с Себастьяном.
Но она заставила себя пройти в комнату. Правда, дверь прикрыла неплотно. Ведь наверняка Бобби расплачется, если проснется рядом с чужим мужчиной – с чужим, с которым ей так хотелось остаться…
Блисс сняла туфли и отправилась в ванную. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы вспомнить, чего стоил ей этот вечер.
– Ведьма, – пробормотала она и швырнула в раковину нитку, которую сняла с колючей проволоки и почему-то до сих пор сжимала в кулаке.
Нитка блеснула.
Блисс схватила ее и поднесла к глазам. Длинные волокна тонкого белого шелка… И среди них – что-то блестящее, серебристое…
Руки ее метнулись к горлу.
Там, в оранжерее, незнакомец придушил ее шарфом… Блисс уставилась в зеркало, на свое глубокое декольте. Ну да, она же совершенно забыла про шарф! А ведь на шее осталась едва заметная алая полоска.
Дрожащими пальцами Блисс расправила нитку. Ее выдрали из шарфа – теперь она была совершенно уверена, что это нитка из ее шарфа. Как была уверена и в том, что нитка являлась посланием – посланием ей, Блисс. Этот тип напоминал, что способен сделать с ней все что пожелает. И сумеет добраться до нее когда угодно, в любой момент.
Но кто ей угрожает? И почему?
Глава 17
– А я не сплю…
Себастьян раскрыл глаза и уставился на худенькое личико Бобби.
– Не спишь?
– Нет. – Мальчик уселся на диване. – Я хотел тебе сказать, но ждал, когда тетя Блисс перестанет там ходить. Она уже перестала ходить. – Он прислушался, склонив голову набок. – Вот, слышишь? Она легла.
Себастьян и так знал, что Блисс уже в постели. Ведь он только об этом и думал.
– Тебе давно пора спать.
– Ты сказал, что я не испугаюсь, когда проснусь и увижу здесь тебя.
– Ну да, так я и сказал. Дети сами знают, кто их любит. А тот, кто любит детей, никогда их не напугает.
– И я не напугался.
– Ты вообще очень храбрый, да?
– Мне приходится присматривать за мамой. Я же единственный мужчина в доме.
– Это мама тебе так сказала?
Бобби выпрямился. Пижама мальчика, вероятно, когда-то совсем новая, полиняла от частых стирок и протерлась на коленках. К тому же Бобби давно вырос из нее, и его худые щиколотки и запястья торчали из штанин и рукавов.
– Мама говорит, что нам следует держаться вместе, потому что у нас никого нет на свете, только тетя Фаб. И бабуля.
– Людям всегда следует держаться вместе.
– Ага. – Губы мальчика дрогнули в улыбке, однако его голубые глаза оставались по-взрослому серьезными. – Ты назвал тетю Блисс прекрасной.
– И это правда.
– Ага. И она тебя тоже назвала прекрасным.
– Она просто пошутила. – Себастьян почувствовал, что краснеет.
– Она хотела сказать, что очень тебя любит.
– Ты так думаешь?
– Ага.
Худенькое детское тельце – кожа да кости – казалось таким хрупким, уязвимым… Взгляд Себастьяна привлекли руки, не знавшие ни секунды покоя. На ночь их вроде бы помыли, но ведь мальчишек никогда не удается отмыть дочиста, смыть всю грязь, в которой они весь день возятся. Светлые волосенки Бобби свалялись в копну.
Себастьяна поразило лицо мальчика – слишком уж серьезное, по-взрослому серьезное. От этого выражения на лице Бобби в груди у Себастьяна все перевернулось.
– Тебе что-то не дает покоя? – спросил он.
Мальчик отрицательно покачал головой.
Себастьян пожал плечами, потянулся и попытался поудобнее устроиться в кресле, стоявшем у камина. Похоже, Блисс обожает такие древние неуклюжие кресла…
– Я думал, ты не любишь детей.
Неподдельный страх, прозвучавший в голосе Бобби, заставил Себастьяна насторожиться:
– Почему ты так решил?
На сей раз пришла очередь Бобби пожать плечами – худенькие лопатки взлетели чуть ли не к самым ушам.
– Вик не любит детей.
– Я не Вик.
– Мой папа не любит детей.
У Себастьяна запершило в горле. Беседа принимала нежелательное направление.
– Твой папа наверняка тебя любит.
Бобби нахмурился и отрицательно покачал головой.
Если для таких случаев и существуют волшебные слова, Себастьян их не знал.
– Мой папа однажды приезжал сюда. Я тогда был совсем маленький.
В эту ночь Себастьяну не хватало только душещипательной беседы с ребенком, которого покинул отец. Впрочем, подобные беседы всегда в тягость.
– Иногда взрослым слишком трудно найти с детьми общий язык.
– А твой папа похож на тебя? – спросил мальчик.
– У меня нет папы.
– Ох…
Бобби умолк, и это молчание оказалось столь же напряженным, как и предыдущая беседа.
– Мой папа не любит меня, – подытожил Бобби.
– Ты этого не знаешь.
– Он сам так сказал. Сказал, что не любит белобрысых мальчишек с голубыми глазами.
Себастьяну ужасно захотелось разрыдаться – впервые за всю сознательную жизнь.
– Взрослые часто шутят, и эти шутки не всегда понятны детям.
– Мама подняла меня и хотела дать ему на руки, а он не взял. Он спрятал руки за спину – вот так. – И Бобби показал, как именно.
Себастьяну казалось, что пол уходит у него из-под ног.
– Может, у твоего папы заболела спина, – пробормотал Себастьян, чувствуя себя идиотом.
– Может, – кивнул Бобби. – Но он больше ни разу не приезжал.
– Это плохо. – Себастьян покачал головой.
– Он дал мне пять долларов.
– Ого!
– И немного конфет.
– Хм-м.
– У меня ведь теперь темные волосы, правда? – Детские глаза смотрели Себастьяну прямо в душу.
– Ага.
– Папа обещал когда-нибудь приехать снова, но так и не приехал.
У Себастьяна зачесались руки – хотелось прикончить этого мерзавца.
– Твой папа просто несчастный человек.
Бобби сидел скрестив ноги, пристально глядя на Себастьяна.
– Он упустил свой шанс. Потерял такого отличного парня, как ты. Зато тебя любит мама, и тетя, и бабуля. И Блисс тоже.
– Да, любят.
Любят-то они любят, да только мальчишке нужен отец, мужчина. Себастьян в смущении уставился на свои руки. Только нужен нормальный мужчина, а не такой, от которого он сам удирал в детстве.
– А я был приемышем, – неожиданно для себя самого сказал Себастьян.
– Значит, твой папа тоже тебя бросил?
– Я не знаю, что случилось с моими родными папой и мамой. Когда меня отдавали приемным родителям, об этом умолчали. И никто ничего не знал. Правда, теперь я мог бы сам что-нибудь выяснить…
– И ты собираешься выяснить?
– Нет.
– Почему?
– Многим людям это действительно необходимо. Такие люди непременно стараются все узнать. А другим… не нужно. Может, оттого, что они решили… Тьфу, черт… я и сам не могу толком объяснить… В общем, мне не кажется, что это так уж важно. – Ну вот, полюбуйтесь: излагает свою жизненную философию перед пятилетним малышом, среди ночи. – Лучше давай спать, Бобби.
Тут зазвонил телефон. Себастьян ринулся к каминной полке в надежде, что успеет снять трубку до того, как проснется Блисс. Второй звонок раздался до того, как Себастьян нажал кнопку микрофона.
– Алло, – раздался заспанный голос Блисс.
Ему следовало тут же отключиться.
– Я знаю, что уже поздно, – послышался мужской голос. – Но я не мог не позвонить. Я думаю о тебе без конца.
Себастьян весь обратился в слух.
– Леннокс? – спросила Блисс. – Это ты?
– А кто же еще? Как здорово, что ты пришла на мою выставку. Это для меня так много значит.
– Ничего особенного. И сейчас слишком поздно.
– Я не могу заснуть.
Блисс промолчала.
– То, что случилось, было ошибкой, – продолжал Леннокс. – Я не должен был так давить на тебя.
– Что было, то прошло, – сказала Блисс. – Забудь обо всем, Леннокс. Жизнь продолжается.
– А когда ты пришла на выставку, я подумал…
– Наверное, мне не следовало приходить. Но я хотела тебя поддержать.
Личико Бобби, казалось, окаменело. Этот ребенок слишком хорошо для своих лет умел угадывать мысли взрослых.
– Блисс, тебе не следует связываться с этим типом, с Плато.
Себастьян не пропустил ни одного слова.
– От него не жди ничего хорошего. Я тут кое-что разнюхал про него, и он…
– Спокойной ночи, Леннокс.
– Блисс! Не вешай трубку! Я хочу увидеть тебя!
– Нет.
– Ну пожалуйста. Я хочу договориться о том, чтобы снова поселиться в Пойнте. Некоторые из своих лучших вещей я написал именно там. И нам было так хорошо вдвоем.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– Держись подальше от Плато.
Блисс не отвечала. Себастьян затаил дыхание. Несколько секунд спустя раздался щелчок – она повесила трубку. Но прошло еще несколько секунд, прежде чем Руд последовал ее примеру.
Себастьян отключил свой аппарат.
– Ты на кого-то разозлился?
Он внимательно посмотрел на Бобби. Казалось, малыш был чем-то встревожен; глаза его широко распахнулись.
– Чего мне злиться? – криво улыбнулся Себастьян. Он был ошеломлен. И полон подозрений. Но злиться он все равно не станет. Лучше поручить Ноузу собрать еще кое-какие сведения. – Ты бы, Бобби, постарался еще поспать.
Прежде чем отправиться этой ночью к Блисс, Себастьян долго разглядывал фото, на котором в зеркале темнел силуэт человека, прятавшегося в спальне наверху. Это вполне мог быть Руд. Или Джим Мур. А может, мираж, игра света и тени…
– У тебя есть дети? – спросил Бобби, неохотно возвращаясь в кровать.
– Нет. – Себастьян наклонился и снова поправил одеяло, которым укрыли мальчика.
– А они у тебя будут?
Только ребенок мог задавать подобные вопросы.
– Возможно, – невольно улыбнулся Себастьян.
– Это очень большая кровать. – Бобби покосился на Себастьяна. – Если хочешь, можешь тоже лечь здесь.
– Неплохое предложение. – Себастьян тяжело вздохнул. Нечего и думать о том, чтобы внушать этому ребенку надежды, которым все равно не суждено сбыться.
Бобби тем временем уже вытащил из-под себя одну из подушек и положил на краешек дивана. Не говоря ни слова, он снова свернулся калачиком и зажмурил глаза.
Не спуская глаз с лестницы, ведущей наверх, в комнату Блисс, Себастьян растянулся на диване. Заложив руки за голову, он прислушивался к дыханию Бобби – казалось, малыш лишь притворяется спящим.
После той встречи с Блисс – когда она ходила на выставку – Себастьян ни разу не вспомнил про Леннокса Руда. А вот Леннокс Руд не забыл предупредить Блисс, чтобы держалась подальше от Плато.
И Джим Мур тоже оживился – позвонил как раз тогда, когда у Себастьяна появилась надежда, что он отделался от старикашки раз и навсегда.
К тому же Муру известно все о Блисс…
– Ты спишь?
– Нет. – Он повернулся к Бобби. – Но тебе нужно спать.
– У тебя появился папа, когда тебя приняли?
– Да, появился, – ответил Себастьян; он прекрасно понимал, что это не так.
– Тебе повезло.
– Наверное. – Стоит ли спорить с пятилетним малышом о столь серьезных вещах? – Люди, которые взяли меня к себе, уже умерли. Они и тогда были не очень молоды.
– Хм-м…
Бобби надолго замолчал. А потом спросил:
– Может, ты хоть немного умеешь рассказывать сказки?
Себастьян онемел от неожиданности.
– Да нет, я не прошу тебя рассказать мне сказку. – Мальчик повернулся к нему лицом, однако глаза его по-прежнему были закрыты. – Я просто хотел знать, умеешь или нет.
Себастьян смотрел на детское личико и гадал: каким оно будет, когда Бобби повзрослеет? Он протянул руку и погладил мальчика по соломенным, выгоревшим на солнце волосам. Бобби подобрался поближе.
– Давным-давно, далеко отсюда, на самом краю земли, жила одна семья… – Себастьян замялся и сказал: – Ну вот, посреди лета я вспомнил рождественскую сказку!
– Я больше всего на свете люблю рождественские сказки.
– Отлично. Потому что сейчас я не смогу припомнить никакую другую. В общем, на Северном полюсе жила большая семья мастера шоколадных дел, и они работали на Санта-Клауса…
Себастьян проснулся от ломоты в затекшем плече. Открыл глаза и заморгал – прямо в лицо светило утреннее солнце, лучи которого пробивались в щели жалюзи на окнах. В нос ударили запахи мыла и пыли, исходившие от теплого детского тельца. Бобби, прикорнувший рядом, пристроил голову на плече у Себастьяна.
Осторожно, чувствуя себя преступником, он похлопал малыша по руке. Оказывается, это так просто – сделать ребенка счастливым. Почему же многие взрослые причиняют детям боль? А ведь мать Бобби делает все, что в ее силах. Себастьян прекрасно это понимал, он видел, как велика ее любовь к сыну.
Послышался какой-то шум. Себастьян обернулся. На ступеньках лестницы сидела Блисс. Сидела, сложив руки на коленях и глядя на Себастьяна.
Он прошептал одними губами «привет», и она в ответ прошептала «привет». Она попыталась улыбнуться, однако в глазах ее была такая тоска, что у Себастьяна заныло сердце.
Наконец она поднялась и, спустившись по ступенькам, осторожно подошла к дивану. Протянула Себастьяну руку, и он пожал ее. Блисс наклонилась и поцеловала его ладонь. Потом направилась на кухню.
Себастьян кое-как выбрался из-под Бобби. Мальчик поежился и снова свернулся в клубочек под теплым одеялом.
Блисс – на ней был синий поплиновый халат – устроилась на заднем крыльце, выходившем во внутренний дворик. Солнце стояло еще совсем низко, его лучи образовали золотой нимб вокруг рыжеволосой головы Блисс. Себастьян аккуратно прикрыл дверь, ведущую в комнату, вышел на крыльцо.
Блисс не шелохнулась, когда он положил руку ей на плечо.
В саду звенели птичьи трели.
Легкий ветерок приносил запахи цветов и трав.
Себастьян легонько коснулся ее волос. И улыбнулся, глядя, как пушистые пряди приподнимаются следом за его ладонью. Солнце подсвечивало эту прозрачную вуаль своими золотистыми лучами.
Никогда, ни к кому Себастьян не испытывал подобных чувств. Блисс была самым дорогим для него человеком. Сейчас появился шанс наверстать упущенное за долгие годы, и Себастьян был полон решимости добиться своего.
– А вот и наши собачки, – заметила Блисс, поднимаясь на ноги.
Он обнял ее за талию. Окинул взглядом двор. Битер и Спайки безмятежно валялись на солнышке.
– Я же сказал, что у Битера пора любви.
– Хорошие же мы хозяева, – посетовала Блисс. – Оставили питомцев без присмотра на целую ночь. Ты смотри, они едва дышат.
– Ты напомнила мне о том состоянии, которое я не испытывал ни разу в жизни, – проговорил Себастьян, целуя ее в шею. – И я даже не подозревал, насколько мне не хватает этих ощущений. Не подозревал, пока не повстречал тебя.
– В который раз?
– В самый первый. – Он посмотрел ей в лицо. – И теперь я вспомнил это снова. Знаешь, что самое удивительное?
Она молча покачала головой. Ее бархатистая кожа была восхитительна на ощупь.
– Что я вообще способен любить.
Блисс прикрыла глаза. При виде страдальческой морщинки, появившейся у нее на лбу, Себастьяну стало больно.
– Забудь, что я тут болтал, – взмолился он. – Это все чепуха.
– Но для меня это важно. Значит, ты удивляешься своей способности любить, потому что не сталкивался в жизни с любовью!
– Наверное, так. Да, именно так. Я не знал любви, пока не встретил тебя. Когда ты впервые позволила мне подержать тебя за руку, я был конченым человеком – в отношении любви. И с тех пор никто не предоставил мне второго шанса. Звучит смешно, да? Но я действительно не мог поверить, что не чувствовал этого. Я словно взбесился. Мне хотелось кричать. Я чуть не подавился собственным криком.
– Знаю.
– Как ты можешь об этом знать? – Он провел кончиками пальцев по ее вискам.
– А как ты думаешь? Ты же сам постоянно твердил, что мы похожи.
– Мы разные – и все-таки похожи, так? Мы разные ровно настолько, чтобы из нас получилась чертовски милая пара!
– Но как же мы пройдем через столько препятствий, Себастьян? Подумай сам, разве такое возможно?..
– Любовь моя, мы пройдем через все, – с жаром заверил Себастьян. – Поверь мне, мы все преодолеем!
Блисс потупилась.
– Что? – Он легонько встряхнул ее за плечи и поцеловал в лоб. – Что с тобой?
– Ты хочешь, чтобы все повернулось по-твоему. Как будто тебе достаточно сказать, чтобы все шло так, а не иначе, и так оно и будет. Но в жизни все по-другому.
– Не всегда.
– Ты ошибаешься, Себастьян. – Она решительно отстранила его руку и вернулась на кухню. – Нам слишком многое придется сделать. Прежде всего я хочу знать: как ты жил без меня? Начиная с того самого дня, как ты сбежал, вместо того чтобы жениться на мне.
– Блисс…
Она вскинула вверх руку. Ее стройные ноги просвечивали сквозь тонкий поплин – безумно красивые ноги. Себастьян заставил себя отвернуться.
– Прошлой ночью я получила еще одно предупреждение. Предупреждение особого рода. Не знаю даже, правильно ли я его поняла. Но в любом случае это уже в третий раз.
– Во второй. Или ты считаешь и Леннокса Руда?
– Нет, в третий. Вот, взгляни. – Блисс отвернула воротник халата, чтобы стала видна розовая ссадина на шее. – Видишь?
– Это когда тебя схватили за шарф?
– Да.
– Ну вот, и это было второе…
– Третье случилось во время той дурацкой вылазки, когда ты нас застал у провала. Сначала болтали про звон колокольчика где-то снаружи, а потом на колючей проволоке я обнаружила нитки из моего шарфа.
– Но ты ничего мне об этом не сказала.
– Я забыла. Так много всего случилось…
– Нитки из твоего шарфа? Но почему ты так уверена?
Она открыла шкаф и достала два чистых стакана.
– Мой шарф пропал.
– Но ты не сказала…
– Я не сказала об этом сразу? Ну наверное, не сказала потому, что меня отвлекли другие… – Она встряхнула волосами и покраснела. – В общем, я была занята другими делами.
Себастьян с улыбкой погладил ее по спине.
– Мы действительно были очень заняты.
Его рука скользнула под халат и легла ей на грудь.
– Мы потеряли слишком много времени, Блисс. Ты не находишь, что пора наверстать упущенное?
– Но на кровати Бобби.
– Он же спит… Мы услышим, если откроется дверь. И я ведь не предлагаю тебе раздеваться прямо здесь, не сходя с места.
– Вряд ли ты этого от меня хочешь.
– Ну почему же? Отличная идея. – Он улыбался, зарывшись лицом в ее волосы. – Сказать, чего я еще от тебя хочу?
– Нет.
Ее сосок давно отвердел и напрягся, а Себастьян все ласкал и ласкал его.
– Я все же шепну тебе на ушко…
– Ох, перестань.
– Ты сама не хочешь, чтобы я перестал.
– Не хочу, но все равно перестань. Сию же минуту. Себастьян, там, в оранжерее, кто-то стащил мой шарф. А потом выдрал из него несколько ниток и привязал к колючей проволоке возле провала. Ты знаешь, что это за провал?
– Я знаю, что он есть, – насторожился Плато. – Больше ничего не знаю.
– Он закрыт доской, потому что там опасно. Провал достаточно широкий для того, чтобы туда мог свалиться взрослый человек. И он очень глубокий и извилистый. Если ты упадешь туда, то можешь разбиться, даже не долетев до дна. Потому что не раз ударишься о стенки провала. Однажды его уже засыпали, но грунтовые воды постоянно подмывают дно, и все проседает.
– Так залей его цементом.
– Я и собиралась это сделать. Когда появятся деньги…
– Я дам тебе денег. – Себастьян в тот же миг пожалел о своих словах. – То есть… я имел в виду, что мог бы оформить заем, в смысле ссуду… Черт побери, в общем, я мог бы завалить эту проклятую дыру!
– Не ругайся при мне.
– Я… тьфу, прок… – Он беспомощно пожал плечами. – Я слишком разозлился.
– Ты слишком привык распоряжаться всем, на что положил глаз. Но мной тебе распоряжаться не придется. Даже и не мечтай.
Себастьян понял, что лучше сменить тему.
– Ты могла бы снять деньги с собственного счета.
– Только с согласия отца. Но они с мамой не одобряют мою затею с коммуной. Отец просто рвал и метал, когда узнал, что тетя завещала Хоул-Пойнт мне одной. И я не собираюсь просить у него денег на поддержание своего бизнеса.
– Даже если это твои собственные деньги?!
– Я не собираюсь просить.
– О’кей. – Себастьян подтащил к себе стул и устроился в полосе солнечного света, проникавшего в кухню через приоткрытую заднюю дверь. Он снял рубашку и бросил ее на колени. Приятно было подставить спину под ласковые утренние лучи. – Так чем же мы сейчас займемся?
– Будем пить апельсиновый сок.
Он взял протянутый Блисс стакан и осушил его.
– А что теперь?
Блисс не спеша прихлебывала из своего стакана. Себастьян любовался ее нежной шеей, такой гладкой и шелковистой, любовался ложбинкой между грудями… Наконец она допила сок, ополоснула стаканы и поставила их на место.
– Значит, тебя предупредили… Велели держаться от меня подальше…
– И не понимаю почему, – в задумчивости проговорила Блисс, скрестив на груди руки. – Ну с какой стати кто-то не желает, чтобы мы были вместе?
По крайней мере она говорила об их совместной жизни как о чем-то вполне реальном.
– Может, у тебя все же есть какие-то догадки? – Себастьян не хотел пока говорить о Кристал и Джиме Муре; ему хотелось вообще о них забыть.
Блисс в задумчивости прошлась по кухне.
– Ложь всегда была мне отвратительна – даже если бы могла принести пользу, – проговорила она наконец.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Накануне я снова устроила… глупейший побег.
Ее опущенные ресницы отливали темной медью, однако их кончики выгорели почти добела. Себастьян хотел сейчас лишь одного: схватить ее в охапку и больше никогда не отпускать…
– И ты бы хотела поговорить о побеге.
– Нет. Но я все равно скажу. У того типа рукава пахли крахмалом.
Себастьян посмотрел на нее вопросительно.
Ее синие глаза вспыхнули. Она тотчас же потупилась.
– Ну, у того типа… у Уилменов. А потом… потом ты обнял меня за плечи… после… после того, как мы занимались любовью. – Ее губы сложились в чудесное «о», и с них сорвался громкий вздох. – От твоего рукава тоже пахло крахмалом.
– По-моему, я чего-то не понимаю. – Себастьян в недоумении пожал плечами.
– Ты прекрасно все понял. А вот я действительно ничего не понимаю.
– И ты думаешь…
– Я так думала. И оказалась круглой дурой – не в первый раз. Я вообразила, что ты сам все подстроил, чтобы напугать меня, и чтобы я сама бросилась к тебе в объятия.
Себастьян считал себя неглупым человеком, однако логика Блисс временами казалась непостижимой.
