Текст книги "Неуловимая невеста"
Автор книги: Стефани Лоуренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 5
« 12 октября 1822 года.
Очень поздняя ночь.
Моя каюта на шхуне Айабада.
Дорогой дневник!
Он поцеловал меня! Наконец хоть что-то сдвинулось с места! Теперь я льщу себе, что по крайней мере сумела его заинтересовать. Он вел себя властно, но не пытался подавить меня своей силой. И это был такой поцелуй, какие я отныне намерена получать как можно чаше. Возможно, даже более пылкие.
Приятно и то, что Гарет признал мою роль в последнем сражении, и кто подумал бы, что он, майор армии, может быть настолько свободомыслящим, чтобы принять и понять мою настоятельную потребность защитить себя, да и его тоже… хотя сомневаюсь, что последнее приходило ему в голову.
Все идет прекрасно. Если верить словам майора, нам не грозят дальнейшие нападения, пока мы не доберемся до Суэца. У меня большие надежды на то, что принесут следующие несколько дней.
Я ложусь спать с приятным предчувствием.
Э.».
« 16 октября 1822 года.
День.
Моя каюта на шхуне.
Дорогой дневник!
Я ничего не писала несколько дней, так как, к своему величайшему раздражению, обнаружила, что писать нечего. Я очень надеялась, что лед тронулся и Гарет попробует снова меня поцеловать.
Но, как ни грустно, этого не произошло. Мало того, он всячески старается держать меня на расстоянии. Нет, он, конечно, не отрицает растущего между нами влечения, я вижу это в его взгляде, но, кажется, решил, что мы не должны давать волю своим чувствам и развивать отношения подобного рода.
Кажется, я упоминала о не слишком приятной тенденции принимать решения, не считаясь с чужим мнением?
Все это необходимо прекратить, однако я еще не нашла достойного способа вразумить Гарета. Но обязательно найду.
Э.».
« 19 октября 1822 года.
Дорогой дневник!
Пишу в спешке, поскольку нужно срочно собираться и покидать эту плавучую тюрьму. Прямо по носу показался Суэц! Эта часть нашего путешествия закончилась, и, если я все правильно поняла, Гарет Гамильтон имеет все признаки моего Единственного, а произошедшие события – тот поцелуй – также меня ободряют. Но к сожалению, пока ничего нового сказать не могу. Он оказался на удивление уклончивым.
Я не знаю, в чем будет заключаться следующая часть нашего путешествия, но надеюсь, она даст мне возможность и дальше пытаться завоевать его… вернее, поощрять его к тому, чтобы завоевать меня.
Надежды меня не оставляют.
Э.».
Они покинули пристань, едва солнце поднялось над восточным кварталом Суэца, окрашивая светлые стены в мерцающий розово-янтарный цвет. Гарет, прищурившись, разглядывал здания, минареты и купола мечетей, высившиеся на фоне утреннего неба.
Эта чужая земля после поражения Бонапарта все больше и больше подпадала под влияние британцев, что дает их отряду явные преимущества.
Гарет, одетый в арабскую галабию, уверенно шагнул вперед, словно был здесь своим, словно знал, куда идет. Впрочем, он действительно знал. Потому что бывал в Суэце по пути в Индию. Выйдя на площадь за пристанью, он оглянулся на шагавшую за ним маленькую процессию. Мукту шел сразу за ним, Эмили, Доркас и Арния в бурках тащились на почтительном расстоянии, Бистер и Джимми несли багаж, Уотсон и Маллинс шли в арьергарде.
Гарет выбрал улицу, ведущую не к дипломатическому кварталу, а к обычному жилому району. Остановившись под навесом еще не открытой лавки, он подождал, пока все подойдут ближе.
Гарет не сказал, куда их ведет. Не хотел слышать ни вопросов, ни протестов, ничего, что могло бы нарушить их спокойное шествие.
– Не оглядывайтесь так откровенно, будто кого-то ищете, – предупредил он, прежде чем они спустились по сходням.
«Кобры» наверняка будут ждать их в Суэце.
– Мы не можем рисковать, обратившись в консульство, – тихо сказал он. – У Феррара есть связи в дипломатических кругах. Должно быть, он попросил кого-то предупредить о нашем появлении.
– Так куда же нам идти? – спросила Эмили.
– Нанесем визит старому другу.
С этими словами он повел их дальше, в глубь жилого квартала.
Он знал, что Кэткарт поможет всем, чем возможно. Правда, неизвестно, сумеет ли он договориться о транспорте, который им нужен. Впрочем, он всегда был человеком предусмотрительным.
Улицы, по которым они шли, были узкими, пыльными и далеко не всегда замощенными. Они вились между оградами, за которыми скрывались дома. В этот ранний час город был пуст.
Минут через десять Гарет остановился у зеленой двери и постучал. Почти сразу же кто-то сдвинул деревянную дощечку, открыв окошечко, забранное железной решеткой. На Гарета уставились чьи-то черные глаза.
– Скажите, Роджер Кэткарт все еще живет здесь?
– Это резиденция мистера Кэткарта, – подтвердил араб средних лет.
– Превосходно. Пожалуйста, передайте мистеру Кэткарту, что пришел Гарет и хочет посоветоваться с ним по делу чрезвычайной важности.
Араб недоуменно моргнул и задвинул окошечко.
Почти сразу же послышались торопливые шаги. Гарет заулыбался, когда дверь открылась и на пороге возник Кэткарт, на лице которого боролись приятное удивление и откровенное любопытство.
– Гамильтон? Какого черта ты здесь делаешь?
Гарету пришлось представлять всех прибывших. Всем были отведены комнаты. Дом Кэткарта оказался достаточно просторным, чтобы вместить всех, а его небольшой штат слуг отличался скрытностью и осмотрительностью, что, как сразу понял Кэткарт, было отнюдь не лишним, судя по одежде гостей.
Прослужив первым секретарем в британском консульстве свыше восьми лет, Кэткарт знал все ходы и выходы в Суэце, все тонкости здешней жизни и, как надеялся Гарет, различные способы и средства путешествия по странам Средиземного моря.
Кэткарт был счастлив и заинтригован встречей с Эмили, особенно узнав о ее родстве с губернатором Бомбея, но он сдержал любопытство, пока вместе с Гаретом и Эмили не сел на мягкие подушки, раскиданные вокруг низкого стола, на котором стояли медные и латунные блюда с едой.
– Считайте это поздним завтраком или ранним ленчем, – объявил Кэткарт, показывая на блюда, и… Он взглянул на Эмили, оглядывавшую столик, и слегка покраснел. – Я должен извиниться. Все эти местные кушанья… я не подумал заказать английский завтрак.
– Нет-нет, – улыбнулась Эмили, положив на тарелку маленькие зерновые хлебцы. – Проведя полгода в Индии, я привыкла к острой еде.
– Прекрасно! Полгода? Долгий визит.
– Да, я просто не могла наговориться с тетушкой и дядей. А вы? Сколько лет здесь пробыли?
Накладывая на тарелку гору только что приготовленной еды, Гарет слушал, как Роджер со свойственным ему обаянием описывает свою жизнь за границей. Эмили с интересом слушала и казалась очень веселой и оживленной.
Наконец Роджер поймал взгляд Гарета.
– Итак, в чем заключается «дело крайней важности», приведшее вас к моему порогу?
Гарет машинально взглянул на дверь.
– Все вернулись на кухню, – успокоил Роджер. – Нас никто не подслушает.
Гарет кивнул и подробно рассказал всю историю, от приказа Гастингса до арабских одеяний.
Роджер был одним из нескольких друзей, которым Гарет мог довериться целиком и полностью. Он знал Роджера с тех пор, как они вместе учились в уинчестерской начальной школе. Ни разу в жизни они не подвели друг друга. Пока Гарет служил в армии, Роджер делал карьеру дипломата, но они постоянно переписывались. Именно поэтому Гарет остановился у него по пути в Индию.
Как и ожидал Гарет, Роджер сразу понял, кто скрывается под прозвищем Черная Кобра, и, нахмурившись, отодвинул пустую тарелку.
– Конечно, вы можете лечь на дно и постараться не выходить на улицу. И уж конечно, не приближаться к консульству. Кстати… – Он перевел взгляд с Гарета на Эмили. – Последнее время там постоянно вертятся какие-то люди в черных шелковых тюрбанах.
– Служители культа! – ахнула Эмили.
Гарет кивнул:
– Я опасался, что они окажутся в Суэце раньше, чем мы. Следят, когда мы появимся.
– Совершенно верно. Больше я их нигде не видел. Только на улицах, примыкающих к консульству.
– У нас нет причин появляться там, но… Роджер, тебе тоже нужно поостеречься. Кто-то в консульстве, должно быть, вспомнил, что мы знакомы, – вздохнул Гарет.
– Возможно, но маловероятно. Однако я проверю, есть ли за мной слежка, и после этого решу, как организовать ваш отъезд.
– Кстати, о маршруте. Не думаю, что нам стоит ехать через Каир.
– Я и не собирался это предлагать. Если служители культа добрались сюда, то, думаю, Каир просто ими кишит. Куда лучше обойти стороной это осиное гнездо и направиться прямиком в Александрию.
– А это возможно?
Роджер кивнул.
– Это не слишком далеко и, учитывая твое сопровождение, имеет дополнительное преимущество: вряд ли кто-то догадается о таком маршруте, – пояснил он, многозначительно глядя на Эмили.
Гарету почему-то не очень понравилось заявление друга.
– Почему нет? – улыбнулась Эмили.
Роджер помедлил, словно засомневался в выбранном маршруте, особенно когда встретился с ее широко раскрытыми глазами. Но поскольку она терпеливо ждала ответа, он бросил извиняющийся взгляд на Гарета и пояснил:
– Думаю, будет безопаснее всего, если вы присоединитесь к берберскому каравану, идущему через пустыню до Александрии.
– Но разве берберы – надежный народ? – нахмурился Гарет. – Воинственны, хитры и злобны. Я бы им не доверился.
Роджер понял все, что осталось невысказанным, и ободряюще улыбнулся:
– Некоторые – да, но я знаю нескольких шейхов, они люди чести. В их обществе вам ничего не грозит, но мне нужно узнать, есть ли сейчас в городе кто-то из тех, кому я доверяю, и когда они уходят в Александрию.
– Насколько часто они совершают такие путешествия? – спросил Гарет.
– Они кочевники. Этим все сказано. И на пути между Суэцем и Александрией останавливаются только в пустынных оазисах. – Говоря все это, он смотрел на Эмили. – Если решите, что сумеете терпеть лишения, это почти наверняка самый безопасный маршрут.
Гарет ожидал расспросов о том, что подразумевается под «лишениями», но вместо этого Эмили вызывающе выдвинула подбородок, бросила на него поспешный взгляд и воззрилась на Роджера.
– Так путешествие караваном позволит добраться до Александрии, не встретив служителей Черной Кобры?
Роджер поколебался, прежде чем кивнуть.
– Гарет, пойми, любой другой маршрут – и вы прямиком шагнете в их лапы. А если учесть, сколько их здесь, думаю, что силы у них немалые.
– В таком случае мы поедем с караваном, если сумеете договориться, – объявила Эмили, глядя на Гарета.
Тот наклонил голову.
– Прекрасно.
Роджер посмотрел на часы на ближайшем столике.
– Берберов легче всего застать в первой половине дня. Я поеду к ним, посмотрю, кто сейчас в лагере, и узнаю, кто уходит с караваном завтра или послезавтра.
« 19 октября 1822 года.
Перед сном.
В моей спальне. Суэц. Дом мистера Кэткарта.
Дорогой дневник!
Что же, наконец я могу утверждать, что увидела некоторый прогресс в отношении Гарета ко мне. Хотя нельзя сказать, что изменения эти так уж заметны. За обедом он превратился в настоящего медведя, ворчливого и угрюмого, и все потому, что его друг Кэткарт уделял мне достаточно много внимания. Не ухаживал. Просто обычная любезность джентльмена к леди, сидящей за его столом и ожидающей соответственного отношения. Но Гарет вел себя невыносимо! И это при том, что Кэткарт ни разу не перешел границ. Не то чтобы Гарет открыто ревновал, но его недовольство было очевидным для меня и, подозреваю, для Кэткарта тоже.
Интересно, что он подумал?..
Тем не менее, хотя сегодня Кэткарт не нашел тех, кого искал, все же делает что может, а поэтому достоин моей улыбки.
Если Гарет не видит причин ухаживать за мной и добиваться моей улыбки, не стоит жаловаться, если мои улыбки будут адресованы кому-то другому.
Я не собираюсь потакать ему, особенно в его нынешнем настроении. Вряд ли он может считать Кэткарта соперником. Ведь это его я поцеловала – трижды! Если он будет продолжать бездействовать, мне придется принимать более решительные меры.
Э.».
Назавтра Гарет лениво бродил по коридорам дома Кэткарта, не зная, чем заняться. Никаких срочных дел. Ничто не требовало его настоятельного внимания. Как давно он не имел удовольствия побездельничать… недаром теперь не находил себе места. Утром он вместе с Эмили и остальными отправился на рынок, чтобы пополнить припасы. Вернувшись в дом, они второй раз позавтракали в обществе Роджера. Потом тот отправился на поиски берберских племен, раскинувших шатры за стенами города.
После его ухода Эмили вышла во двор вместе с Арнией и Бистером, который весьма серьезно воспринимал свою роль наставника Эмили. Выглянув в окно и насмотревшись, как Бистер, обнимая Эмили за плечи, держит ее руку и показывает различные приемы метания ножей, Гарет на миг пожалел, что не вызвался учить ее сам.
Но он хотел, чтобы она умела обороняться, а будь он ее учителем, Эмили то и дело отвлекалась бы.
Гарет направился в другой, более живописный дворик. Но и там не нашел ничего интересного. Раздумья о том, что сейчас могут делать его братья по оружию, отнюдь не располагали к спокойствию и ясности духа.
Думать о приспешниках Черной Кобры тоже не слишком хотелось. Он вернулся в дом и обнаружил, что ноги сами несут его в гостиную. Остановившись в арочном проеме, он увидел Эмили, сидевшую на самом большом диване среди пухлых подушек. Взор ее был устремлен в окно, лицо рассеянное, отстраненное.
Его сапоги бесшумно ступали по толстой ковровой дорожке коридора. Она не знала, что он здесь. Гарет воспользовался моментом, чтобы пристальнее рассмотреть ее: чистый профиль, нежная шея, изящные линии рук, манящие изгибы тела.
Он шевельнулся. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– О чем вы думаете? – вырвалось у Гарета.
Она пожала плечами.
Ему следовало спросить, о ком она думает.
О нем? О Кэткарте?
Или о призраке Макфарлана?
И ему вдруг стало необходимо узнать правду. С тех самых пор, как он имел глупость поцеловать ее на шхуне, его одолевали вопросы: о чем она думает, чего хочет, что у нее на уме? О том, что правильно, благородно, что приемлемо в этих обстоятельствах? Или о том, что именно эти обстоятельства – причина тому, что она вынуждена общаться с ним?
Шагнув в комнату, он стал обходить бесчисленные разбросанные по полу подушки и низкие столики.
– Могу я присоединиться к вам?
– Конечно.
Она выпрямилась, подобрала юбки, явно приглашая его сесть рядом.
Он так и сделал. Но диваны не предназначались для чинного на них сидения. Эмили повела бедрами, подобрала ноги и повернулась к нему лицом. Он устроился среди подушек, раскинул руки и согнул колено.
– И как вам нравится ваше путешествие?
– Что же… довольно познавательно во многих аспектах. И несомненно – волнующе.
– Боюсь, мы так и не увидим ни пирамид, ни сфинксов.
– Не могу сказать, что я очень огорчена. Предпочитаю добраться до Александрии живой и не попасть в лапы людей Черной Кобры.
– Вы правы. – Немного помедлив, он спросил:– Должно быть, это оказалось большим потрясением – узнать, что Джеймс погиб от их рук?
Эмили на секунду нахмурилась, но ее лицо тут же прояснилось.
– Макфарлан? Если уж быть до конца честной, после того, как он решил задержать преследователей столь малыми силами, меня больше удивило бы, останься он в живых.
– Это был поразительно храбрый поступок.
Эмили наклонила голову.
– Акт величайшего самопожертвования. И я это признаю. Если бы наши роли переменились, сомневаюсь, что сделала бы то же самое. – Она смотрела на Гарета и гадала, почему он заговорил о Макфарлане. – Ваш Макфарлан умер героем, но он погиб, а оставшиеся в живых должны продолжать жить. И поскольку его гибель сильно увеличила мои шансы на жизнь, самое лучшее, чем я могу почтить его, – достойно прожить все, что мне осталось.
«С тобой».
Ее сердце забилось сильнее. Они одни. В доме довольно много людей, но поблизости никого нет. И он первым сделал шаг, когда сел рядом: явная демонстрация намерений.
Напряженное ожидание было почти невыносимым. Она едва удерживалась от того, чтобы не податься к нему и… и не взять дело в свои руки.
Взгляд Гарета не отрывался от ее губ, словно он слышал ее мысли. Но еще мгновение – и он уставился ей в глаза.
– Кэткарт… Он… вы…
И тут ее осенило. Неужели он… ревнует? И в этом причина его дурного настроения? Она заговорщически улыбнулась:
– Учитывая его усилия нам помочь, я посчитала совсем нелишним быть с ним любезной. Как считаете, этопомогло?
Губы Гарета дрогнули.
– Возможно. Но он равнодушен к вниманию прелестной дамы…
Подняв руку, он осторожно коснулся ее лица. Сжал подбородок, притянул к себе. Завороженная, загипнотизированная искушением, светившимся в его глазах, она подалась вперед, еще ближе… ресницы опустились, взгляд упал на его губы как раз в ту секунду, когда с них сорвались остальные слова:
– …не более, чем все мы.
Она поняла намек. Ее губы изогнулись в улыбке, но сказать она ничего не успела.
Он поцеловал ее. Так, что она едва не задохнулась от счастья. И с радостью отдалась поцелую.
Язык Гарета ласкал, ощущения нарастали, сменяя друг друга.
Его рука соскользнула с ее щеки. Он привлек ее к себе, и она с радостью повиновалась.
Ее кулачки легли на его грудь, широкую и мускулистую, обтянутую белой сорочкой. Язык робко коснулся его языка. Еще несколько мгновений, и она самозабвенно обхватила его шею, зарывшись пальцами в мягкие локоны. И вздохнула прямо ему в губы. Он не помнил, как откинулся на подушки, увлекая ее за собой. Высвободил руку и стал гладить ее. От бедра до талии. Жар ладони проникал сквозь шелк платья.
Но тут его рука снова заскользила, на этот раз вверх. И невесомо коснулась ее груди.
Дрожь прошла по телу Эмили. Внутри что-то сжималось и разжималось вместе с движениями его жесткой ладони.
Пальцы Эмили застыли в его волосах, когда он играл с ней языком и губами, то увлекая, то отстраняясь, наполняя ее жаром и утонченным удовольствием.
Она потеряла голову.
Как и он.
Гарет был охвачен наслаждением, которого ранее не ведал. Он так давно не держал женщину в объятиях. Так давно не отдавался желанию. Не дарил наслаждение. Но даже в пылу момента он сознавал, что это не просто женщина, а Эмили, и это делало происходившее еще более притягательным, более манящим.
Минуты шли. Чувственный восторг достигал все большего накала.
Гарет перевел дыхание и, отдавшись порыву, сжал упругий холмик ее груди. И услышал, как она ахнула. Но он нашел ее сосок и стал перекатывать между пальцами.
Она выгнулась, еще сильнее вжав грудь в его ладонь. Он снова стиснул пальцы и физически ощутил, как тает Эмили.
Она тихо застонала.
Жар и желание охватили его, прострелили до самых чресл. Он инстинктивно попытался подмять ее под себя…
И опомнился – как раз-вовремя.
Опомнился и замер. Едва не потеряв равновесия на невидимой грани.
Если он шагнет вперед, что тогда?
Гарет оказался во тьме, полной вопросов. Она ответила на некоторые, но он все еще не знал, чего она хочет по-настоящему. А главное – почему она так страстно отвечает на поцелуй?..
Она понимала, что он сбит с толку, и не только из-за нее.
Они одновременно отстранились друг от друга. Задыхаясь.
Один взгляд в ее затуманенные, ошеломленные глаза, и стало ясно, что она так же озадачена, как он сам.
Что она тоже поняла, как далеко они зашли.
Что ей тоже нужно подумать, прежде чем они зайдут еще дальше.
Они смотрели друг на друга. Не отводя глаз, словно хотели добиться чего-то. Чего? Вряд ли они сами знали.
Произошедшее отпечаталось в их мозгу, когда они медленно возвращались в реальность.
– По-моему, они в гостиной, – раздался вдруг голос Уотсона.
Когда Уотсон появился в арочном проеме, Эмили чинно сидела на диване, а Гарет стоял у ближайшего окна, глядя во двор.
Повернувшись к Уотсону, он поднял брови.
– Я думаю, вам нужно знать, – сообщил Уотсон, – что Маллинс и Джимми видели, как «кобры» прочесывали ближайшие улицы.
Бородатый фанатик, известный как Дядя, сидел в маленьком дворике у бассейна.
– Мы знаем, что они где-то в этом городишке. Итак, где они скрываются?
Эти внешне спокойные слова были напоены тихой злобой.
Трое подчиненных, стоявших перед ним на коленях, затрепетали. Один набрался храбрости, чтобы пробормотать:
– Мы день и ночь следим за консульством, но они там не появлялись. Обшарили все улицы, но кто знает, что творится в домах за этими высокими оградами?
Дядя, хмурясь, изучал говорившего. После нестерпимо долгого молчания он наконец кивнул:
– Майор показал себя достойным противником. Ты прав, Салиб. Нет смысла тратить время, обыскивая паутину этих улочек. Вместо этого нужно окружить город глазами и ушами и ждать, пока они появятся. Иди, друг мой. И подружись с пастухами, кочевниками и теми, кто живет под городскими стенами. Заплати. Пусть следят за каждым, кто выйдет из города. У нас много денег – благодаря щедрости нашего уважаемого господина.
Дядя взвесил на руке кошель и протянул тому, кто посмел заговорить.
– Вот. Возьми это и купи нужные нам сведения. Когда майор и его люди попытаются покинуть город, мы это узнаем. А теперь идите.
Мужчины встали и, униженно кланяясь, попятились к выходу, оставив Дядю размышлять о превратностях судьбы.
Он приказал напасть ночью на судно майора в надежде хотя бы убить женщину. Но она завизжала, и, несмотря на то что сил у нападавших было немало, все они нашли свой конец. Потом корабль с подкреплением добрался до них, как и велел Дядя. Он был так уверен в успехе второй атаки, что уже начинал планировать, какими средствами сломить майора на допросе. Но его люди во второй раз потерпели поражение, а шхуна оставила позади их корабль. Он своими глазами наблюдал поражение с палубы еще одного корабля и проклинал майора и свое невезение.
Кто бы мог подумать, что и капитан, и команда шхуны примут сторону пассажиров и поднимут оружие против людей Дяди?
В Индии перед «черными кобрами» преклонялись. Им не противоречили. И если те вершили месть, остальные просто стояли и смотрели. Так было всегда, но в этом чужом мире все творится по другим законам.
– Мы найдем их, отец.
Дядя почти с нежностью взглянул на сына.
– Ты прав, сынок. Найдем.
