Текст книги "Однажды ночью"
Автор книги: Стефани Лоуренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Все в порядке, – сказала она. Видя, что Мартин собирается возразить, она улыбнулась и похлопала его ладонью по груди. – Я в порядке.
Воспользовавшись моментом, пара растворилась в толпе. Мартин посмотрел ей вслед. Он чувствовал себя так, будто его лишили законной добычи. Ему снова пришлось обуздывать свои инстинкты, успокаивать себя, чтобы разжать руки…
Проклятие! Пряча глаза, он выпустил Аманду из своих объятий и положил ее руку себе на локоть.
– Что сейчас? – Вряд ли этот вопрос можно было назвать вежливым, но… она сама захотела прийти сюда.
– Давайте пройдемся. Я хочу увидеть все.
Этого Мартин допустить не мог, поэтому он вел ее по залу так, чтобы держаться подальше от групп, чье поведение могло бы, по его мнению, шокировать ее нежную натуру.
Он постоянно напоминал себе, что привел ее сюда, так как она дала слово, что покончит со своими приключениями и вернется в приличное общество. Годы научили его мудрости, он знал, что она сдержит обещание. У нее, как и у него, есть собственный кодекс чести. После этой ночи он исчезнет из ее жизни. Обязательно исчезнет. Несмотря ни на что. От него требуется только пережить эту ночь, а потом все будет хорошо.
По громким крикам и возбужденным взвизгиваниям, звучавшим где-то в стороне, Аманда заключила, что от ее внимания ускользает многое из того, ради чего она сюда стремилась. Однако это ее не волновало. Игра, в которую она втянула Мартина, требовала от нее сосредоточенности. Эта ночь – последний шанс разрушить ограждавшую его стену. Пусть он и хороший игрок в карты, но в этой игре они равны. Ее главная задача – обратить все в свою пользу.
Толпа становилась все более неуправляемой, и Аманда выжидала, готовая ухватиться за любую возможность. Перед сценой, где вальсировали пары, она остановилась и спросила у Мартина:
– Мы можем потанцевать?
Он посмотрел сначала на нее, потом на танцующих. На его скулах заиграли желваки.
– Как пожелаете.
Улыбнувшись, Аманда положила руку ему на плечо. Он прижал ее к себе, и они закружились. Здесь вальс был совсем не таким, как на балах. Более медленным, интимным.
Мартин не раз прибегал к танцу как к способу обольщения. Вот и сейчас тело, вспомнив былые времена, легко двигалось в такт музыке, хотя его намерения были абсолютно противоположными. К тому же танцующих было так много, что он просто не мог держать Аманду на расстоянии. Да и шелковое домино скользило по платью. Наконец он не выдержал, сунул руку под домино и прижал Аманду к себе, правда, не настолько близко, чтобы постоянно чувствовать прикосновение ее соблазнительного тела, но так, чтобы она ощущала себя запертой в его объятиях, пойманной в кольцо его рук.
У Аманды перехватило дух. Немного успокоившись, она положила голову ему на плечо и позволила своему телу двигаться независимо от сознания. Мартин напомнил ей горячую скалу. Они медленно кружились, задевая друг друга бедрами, соприкасаясь телами.
Аманда заглянула в глаза Мартину. В них горела страсть, безудержная, но укрощенная. «Интересно, – спросила она себя, – что он видит в моих глазах?» То, что он ее хочет, – ясно как день. Вот оно желание, которое она так стремилась пробудить. Оно оказалось даже более сильным, чем она рассчитывала. Это открытие привело ее в восторг и одновременно испугало. Ведь она к этому шла, но теперь, когда цель достигнута… она представила, что должно за этим последовать, и ее сердце бешено забилось.
Аманда запустила пальцы в его густые волосы. Мартин наклонил голову. Аманда потянулась к нему, ее губы приоткрылись.
Как и в прошлый раз, Мартин слегка коснулся ее губ. – Не беспокойтесь, – глубоким голосом произнес он. – Я вас не съем.
Проклятие! Аманда поспешно изменила тактику. Итак, в нем бушует страсть, но он сдерживает ее. И намеревается лишить ее наслаждения. Благородно с его стороны, но противоречит ее планам. Как же дать ему понять…
– Фи. Гадкий мальчишка!
Этот голос, а также звук пощечины заставили Аманду и Мартина посмотреть вправо. Группа мужчин окружала сопротивляющуюся женщину. Она визгливо хохотала.
У Аманды глаза едва не вылезли из орбит. Платье женщины… под прозрачным корсажем была видна грудь и даже торчащие соски. И мужчины смотрели.
– Боже мой! – тихо выдохнула Аманда.
– Пошли! – одновременно с ней сказал Мартин.
Прижимая девушку к себе, он повел ее в противоположную сторону. Оглядывая толпу, он мысленно чертыхался. Вальс отвлек его, он утратил бдительность и пропустил тот момент, когда настроение публики изменилось. Распущенность уступила место непристойностям. Судя по тому, что он наблюдал в зале, скоро начнется самая настоящая оргия.
Сегодня эта перемена произошла слишком рано. Обычно он успевал скрыться со своей спутницей в ложе – ведь он хоть и избегал высшего общества, но вел отнюдь не монашеский образ жизни. Однако на сегодня его удел – воздержание. Мысль о том, что ему предстоит оказаться в ложе наедине с Амандой, что ему придется держать себя в руках, когда в нем…
Он прогнал эту мысль.
Мартин пропустил Аманду в ложу. Прежде чем он успел остановить ее, она отодвинула штору и выглянула.
– Господь всемогущий! – Ее взгляд скользнул по толпе и остановился в одной точке. Она не могла прийти в себя от изумления. – Вы только посмотрите!
Мартин и так знал, что там происходит. А вот ей знать не надо. Он схватил ее за локоть…
Но тут его внимание привлек приглушенный возглас, донесшийся из соседней ложи. За возгласом последовали учащенное дыхание, стоны; страстные мольбы. Мартин возблагодарил Господа за то, что у соседей хватило ума задернуть шторы. Он оттащил Аманду от края ложи.
– Пошли, мы уезжаем.
– Уезжаем? Но…
– Нет!
В этом коротком слове было столько непреклонности, что Аманда покорно направилась к двери, хотя ей очень хотелось остаться: ведь это ее последний вечер с Мартином, последний шанс поймать его в ловушку. А он лишает ее этого шанса! С другой стороны, приключение оказалось не таким интересным, как она надеялась, – ни романтики, ни очарования. А ей нужна таинственная атмосфера.
Аманда шла под руку с хмурым Мартином. Поведение тех, кого она видела на своем пути, навело ее на мысль, что «Ковент-Гарден» – неподходящее место для ее целей. Все, что творится вокруг, отвлекает ее, а ей нужна сосредоточенность.
Она испытала облегчение, когда Мартин посадил ее в свою карету. Они покатили по улицам. Аманда смотрела в окно, ожидая, когда придет вдохновение. Она довела его до нужного состояния: он горит желанием. Но как использовать это к своей выгоде, если он твердо намерен противостоять желанию? Как вырвать у него победу?
Карета ехала по Пэлл-Мэлл, а Аманда лихорадочно искала способ подольше не расставаться с Мартином. И придумывала, что можно сделать, чтобы ослабить его сопротивление. Если он расстанется с ней сейчас, в таком расположении духа, она его больше не увидит. Почему-то Аманда в этом не сомневалась.
Карета миновала Сент-Джеймсский дворец, впереди лежал Грин-Парк. И вдруг Аманда поняла, что надо делать, и тут же успокоилась. Дождавшись, когда карета повернет на улицу, тянущуюся вдоль парка, она нарушила гнетущую тишину:
– Еще рано, а ночь так хороша. Давайте немного погуляем по парку.
Мартин устремил взгляд на темную стену деревьев, между которыми вились дорожки для пеших прогулок. Днем здесь любили собираться горничные и няни с детьми, а к ночи парк пустел. Ограда отсутствовала, к тому же там не было густых зарослей, где мог прятаться какой-нибудь злоумышленник, только деревья на зеленых лужайках.
– Я надеялась провести в «Ковент-Гардене» всю ночь, а… – Аманда пожала плечами. – Давайте погуляем немного, и я буду считать, что вечер удался.
Мартин что-то пробурчал себе под нос, хотя предложение Аманды не вызвало у него возражений. Эта прогулка в парке станет последними минутами, проведенными вместе, а после они распрощаются. Внутренний голос подсказывал, что вместо прогулки он может привезти ее к себе домой, запереться с ней в библиотеке и сделать так, чтобы можно было наслаждаться ею всю оставшуюся жизнь, однако он не прислушивался к нему.
– Хорошо, – наконец произнес Мартин. По его приказу кучер остановил карету, он вышел, помог выйти Аманде, которая сменила домино на бархатный плащ и набросила на голову капюшон.
Мартин взял девушку за руку, и они пошли по ближайшей дорожке. Аманда спокойно воспринимала царившее между ними молчание, она понимала, что Мартин использует эту тактику, чтобы держать людей на расстоянии, однако теперь ей было известно, как проникнуть сквозь его столь тщательно возводимую оборону.
Когда они, достаточно удалившись от кареты с кучером, углубились в парк, Аманда вырвала свою руку из руки Мартина и заступила ему дорогу. Он натолкнулся на нее и машинально поддержал, чтобы она не упала. Она погладила его по щеке и прижалась губами к его губам.
Это был не благодарственный поцелуй, но Аманда хотела, чтобы он подольше считал его таковым: тогда у нее будет достаточно времени, чтобы отыскать брешь. Трудно сказать, действительно Мартин счел этот поцелуй благодарственным или просто опешил от неожиданности, но Аманда успела найти брешь. И он ответил на ее поцелуй – с готовностью, с жаром.
Знакомство с Мартином обогатило Аманду довольно большим опытом, и теперь она понимала, что значит быть смелой. Поэтому она просунула свой язык между губ Мартина и принялась ласкать им его язык. Обняв его за шею, она чуть-чуть подтянулась вверх и приникла к нему всем телом.
Мартин хотел оттолкнуть Аманду, он уже взял ее за талию, но ее ласки разожгли в нем самый настоящий пожар… и момент был упущен. Он разжал руки, и они неуверенно, как будто заблудившись, опустились ниже, к округлой попке.
Итак, она получила преимущество и не упустит его, пока не расставит все точки над i, пока он не поймет, что именно она ему предлагает.
Саму себя.
Аманда вложила эту мысль в свой поцелуй, в то, как она прижималась к Мартину. Вероятно, Мартин не уяснил ее намек, он обращался с ней как с драгоценной фарфоровой статуэткой, словно боялся разбить. А Аманда все прижималась к нему, давая понять, что он ошибается.
И внезапно все изменилось.
Аманда оказалась в мире, наполненном вихрем чувственных удовольствий. Желание одержало над Мартином верх. Он перестал сопротивляться, хотя остались определенные барьеры – те, которые мешали им в полной мере удовлетворить и его, и ее страсть. Да и само его желание изменилось, вернее, оно осталось прежним, просто он дал ему волю. Аманда определила это по его жадным губам, по нежности объятий. И неожиданно она увидела… нет, поняла: его желание – не обычная сексуальная потребность, это более глубокая, полная жажда.
Открытие вдохновило Аманду. Решившись на следующий шаг, она обеими руками…
И все испортила. Мартин выскользнул из расставленной ловушки. Из ловушки, в которой наживкой была она сама.
Медленно, с неохотой, но решительно он отстранился.
– Нет, – прошептал он, отрываясь от ее губ.
Мартин не верил, что Аманда отважится на такое или хотя бы сделает попытку. Ее безмолвная мольба – он не мог притворяться, будто не понимает, – пробилась через все барьеры, которыми он окружил себя за последние десять лет. Он увидел западню в первую же встречу, но считал, что ему ничего не грозит, что его защита достаточно надежна для того, чтобы она могла серьезно повредить ее.
А оказалось, что Аманда превратила эту крепость в руины.
И Мартин стал судорожно собирать остатки, чтобы не чувствовать себя таким беззащитным.
Он заглянул Аманде в глаза. Место было довольно хорошо освещено, поэтому ему удалось увидеть всю гамму чувств, отражавшихся на ее лице: и смущение, и непонимание, и боль.
Именно ее боль вернула ему присутствие духа.
– Вы то, чего я никогда не буду иметь.
Аманда напряженно всматривалась в его лицо.
– Почему?
В ее вопросе не было ни возмущения, ни раздражения, она задала его исключительно из стремления понять.
Мартин никогда прежде не отвечал на этот вопрос даже тем женщинам, с которыми изредка делил постель. У них не было права знать, так как они не отдавали ему и доли того, что предлагала Аманда.
– Я убил человека. Во всяком случае, так считает свет.
Аманда даже не моргнула, она продолжала изучающе смотреть на него.
– А на самом деле?
Его губы изогнулись в горькой усмешке.
– Не убивал.
– Расскажите, – после секундной паузы попросила Аманда.
Мартин задумался, потом глубоко вздохнул.
– Давайте сядем, – предложил он, указывая на кованую скамейку.
Аманда села на краешек, так, чтобы видеть его лицо.
Мартин сложил руки на груди.
Он долго молчал, погруженный в мрачные воспоминания, и Аманда не выдержала:
– Я слышала, что вы совратили какую-то девушку.
– Это только часть истории, – поколебавшись, сказал Мартин, – но в ней нет и доли правды. В деревне недалеко от моего поместья жила девушка. Мы выросли вместе. Я был единственным ребенком в семье и воспринимал ее как сестру. Однажды она покончила с собой. А подтолкнул ее к этому отец, старый мерзавец, изображавший из себя борца за добродетель. Причиной ее самоубийства была беременность. В то время мне было девятнадцать, и я большей частью жил в Лондоне. Я узнал о ее смерти по приезде домой. Поклявшись отомстить, я отправился на поиски ее отца. И нашел его. Он лежал под утесом – кто-то столкнул его вниз, а потом размозжил голову камнем. Я подобрал этот самый камень… в таком положении жители деревни меня и увидели: над бездыханным телом, с камнем в руках.
– Они решили, что его убили вы?
– Кузнец видел, как какой-то мужчина боролся со стариком на краю утеса. Он принял его за меня, а когда увидел меня с камнем в руках, то убедился в своей правоте.
– Но это были не вы, – убежденно проговорила Аманда и положила руку ему на локоть.
– Нет, и, разумеется, я им так и сказал. – Он опять глубоко вздохнул. – Мне никто не поверил. – Это, несмотря на давность, до сих пор причиняло ему особую боль. – Мой отец, – он помолчал, чтобы пересилить дрожь в голосе, – тоже мне не поверил. Он хотел отречься от меня, но из-за наследства и продолжения рода лишь выгнал из дома. Вместо того чтобы участвовать в расследовании, я уехал за границу.
Аманда долго молчала. У Мартина не хватало сил и не находилось слов для того, чтобы закончить их свидание и расстаться навсегда.
– Вы так никогда и не пытались восстановить истинное положение вещей?
– По приказу отца я не имел права возвращаться в Англию до тех пор, пока он жив. Я выполнил его требование.
– И даже больше, насколько я слышала.
– Прошло десять лет с тех пор, как он осудил меня. Все шансы восстановить истину давным-давно умерли. – А также его шанс стать достойной партией для такой девушки, как Аманда, хотя до последнего времени этот вопрос не сильно беспокоил его.
Мартин встал и протянул руку Аманде.
– Пойдемте. Я отвезу вас домой.
Аманда подняла на него глаза. Она размышляла, решая, как действовать дальше. Отмахиваться от его доводов нельзя: она слишком хорошо знает высший свет и слишком хорошо понимает ситуацию, в которой он оказался. Она догадывалась, что он намерен расстаться с ней, и не хотела мириться с этим. Однако спорить нельзя, во всяком случае, до тех пор, пока у нее не будет более веских оснований.
Аманда подала Мартину руку, и они пошли к выходу.
Когда впереди показалась карета, девушка вдруг остановилась и, повернувшись к нему лицом, прижалась губами к его губам. Мартин насторожился, но не отстранился.
Поцелуй Аманды был сладостным, томным, но лишь слабым отголоском того, что столь решительно оборвал Мартин.
– Спасибо, что рассказали, – прошептала она, отрываясь от его губ.
Мартин довольно долго смотрел на нее, и по его лицу ничего нельзя было понять. Внезапно он сильно сжал ее руку и тут же отпустил, а затем повел к карете.
Глава 7
Итак, ей удалось заманить в ловушку своего льва, но лев оказался раненым. Сейчас он наверняка вернется в логово, однако она не откажется от своей мечты. И тем более после прогулки в Грин-Парке.
– Надо выяснить побольше, – сказала сестре Аманда, оглядывая гостей, приехавших на бал к леди Моффет. – Нужно узнать, так ли все было, как он говорил, – ведь люди считают его убийцей.
Амелия покосилась на нее.
– А ты уверена, что он не убивал?
– Достаточно только взглянуть на него, чтобы понять, насколько это нелепо. Но так как он никому не дает шанса провести расследование, маловероятно, что свет изменит свое мнение.
– Согласна. Однако раньше я ничего не слышала об убийстве, только о любовных домогательствах.
– Вполне возможно, что было и убийство, просто окружающие не хотели пачкать наши нежные ушки неприглядными подробностями.
– А вот это вероятнее всего.
– Поэтому-то мне и надо выяснить, как свет смотрит на эти события. Само собой разумеется, я не собираюсь переступать границы допустимого, помня о его положении в обществе… да он и сам этого не допустит. – Аманда опять обвела взглядом толпу. – Главный вопрос: у кого можно было бы спросить?
– У тети Элены?
– Она сразу обо всем догадается и предупредит маму.
– У Онории тоже нельзя – по той же причине.
– Сомневаюсь, что Онория что-то знает – ведь прошло уже десять лет.
– Да-а, не так-то все просто, – задумчиво проговорила Амелия. – Нужно найти того, кому известны все подробности этого давнего скандала…
– Все равно никто не вспомнит все подробности.
– А нужно сделать так, чтобы их вспомнили.
– Действительно… – Взгляд Аманды остановился на женщине, которая, по ее мнению, могла быть ценным источником информации.
Амелия проследила за ее взглядом.
– Да. Если кто и в состоянии помочь, то только она.
– И вряд ли она будет вставлять мне палки в колеса.
Аманда решительно двинулась вперед, обходя тех, кто хотел бы поболтать с ней. Когда она добралась до своей цели, ей пришлось ждать, пока какая-то мамаша, озабоченная дебютом дочки, наговорится и уйдет. После этого она поспешила занять освободившийся стул.
Леди Озбалдестон окинула ее более заинтересованным взглядом, чем ту мамашу.
– Да, детка? Ты не беременна, не так ли?
Аманда изумленно уставилась на нее, а затем с достойным похвалы спокойствием ответила:
– Нет.
– Ну, тогда еще есть надежда.
Аманда призвала на помощь всю свою отвагу.
– Я бы… я бы хотела спросить, вы можете вспомнить подробности давнего скандала?
– Насколько давнего? – В черных глазах леди Озбалдестон горело неподдельное любопытство.
– Десять лет.
Леди Озбалдестон прищурилась.
– Декстер, – уверенно произнесла она. Аманда подпрыгнула от неожиданности. – Боже мой, детка! Только не говори, что добилась успеха там, где остальные потерпели крах!
Аманда разрывалась между желанием надеть корону победительницы и необходимостью все отрицать.
– Возможно, – нашла она компромиссный ответ. – Но мне хотелось бы узнать о скандале. Я слышала только то, что он соблазнил какую-то девушку, которая потом покончила с собой. А потом я узнала, что там примешано и убийство.
– Узнала, да? Интересно, от кого? Мало кто согласился бы беседовать на эту тему.
– О? – Аманда попыталась придать своему лицу невинное выражение.
Леди Озбалдестон хмыкнула:
– Ладно, кажется, у тебя возникла необходимость выяснить, как все было на самом деле. В свете ходили слухи, что Декстер соблазнил местную девушку из деревни в фамильном поместье. Девушка забеременела, но вместо того, чтобы сообщить об этом Декстеру, рассказала своему отцу, религиозному фанатику. Тот прогнал ее, и она покончила с собой. Декстер узнал об этом, когда приехал домой, разыскал отца девушки и, как мы слышали, убил его, а по глупости так и остался стоять над телом, где его и нашли. Его отец пришел в ужас. Он хотел отказаться от сына, но тогда титул и поместье достались бы короне. К тому же графиня души не чаяла в своем сыне – единственном и обожаемом птенчике, – а старик любил графиню. Поэтому он подверг сына собственному суду – в те времена это было нормой – и запретил тому появляться в Англии до своей смерти. Вот какие слухи ходили в Лондоне. А вот во что в Лондоне верили… это уже другой вопрос.
– Свет не поверил, что он – нынешний граф – убийца?
Леди Озбалдестон нахмурилась:
– Точнее, вынесение приговора было отложено. Возможно, нынешний Декстер в юности и был сорвиголовой, необузданным и горячим мальчишкой, но никому из нас он гадостей не делал. – Ее светлость посмотрела на Аманду и значительно мягче добавила: – В добром урожае всегда попадется одно червивое яблоко, и понять это можно, только надкусив. Даже если Декстер и был способен на убийство – во что многим из нас верится с трудом, – у него не черная душа убийцы. Он был ярким юношей, полным сил и жизнелюбия, бесшабашным и уверенным в себе. Он провел в городе всего несколько месяцев, но этого времени нам хватило, чтобы оценить его. – Помолчав, леди Озбалдестон продолжила: – А его отец был солдафоном – это неоспоримый факт. Старик был добродетельным до умопомрачения и очень жестко требовал, чтобы все вокруг вели добродетельный образ жизни. Мысль о том, что сын совершил убийство, ранила его гордость. Он принял решение за несколько часов, на горячую голову. В таком состоянии легко сделать ошибку.
Аманда молчала, пытаясь усвоить сказанное. Наконец она спросила:
– Значит, сейчас свет принимает Декстера?..
Леди Озбалдестон презрительно усмехнулась:
– С его-то состоянием? И внешностью? Есть мамаши, которые не моргнув глазом выдали бы за него своих дочек, убийца он или нет. – Она многозначительно взглянула на Аманду. – Твоя мама не из таких.
Аманда приложила все силы к тому, чтобы ее лицо сохранило бесстрастное выражение.
– Я назвала бы нынешнюю ситуацию нерешенной, – после паузы заговорила леди Озбалдестон. – Когда Декстер образумится и вернется в свет, его не подвергнут остракизму – среди нас немало тех, кто помнит все события и позаботится об этом. Однако рядом с его именем будет стоять вопросительный знак до тех пор, пока не прояснится вопрос с убийством.
– Спасибо, – поблагодарила Аманда и собралась встать, но передумала. – Я еще хотела спросить, а какая связь между Декстером и Эшфордами?
– Кровная: Люк Эшфорд – двоюродный брат Мартина Фалбриджа. Их матери – родные сестры. – Помолчав, леди Озбалдестон добавила: – Насколько я помню, в детстве мальчики были неразлучны. Они похожи, правда?
Аманда кивнула.
– Ага! – воскликнула леди Озбалдестон. – Значит, ты видела этого неуловимого графа. Позволь, детка, дать тебе один совет. – Ее светлость сжала руку Аманды крючковатыми пальцами и наклонилась к ней. – Если что-то очень сильно хочешь и уверена, что это пойдет тебе на пользу, нужно бороться. Бороться! – Она выпустила руку Аманды. Девушка встала. – Запомни, что я сказала. Если это то, что тебе нужно, не сдавайся, как бы велико ни было сопротивление.
Аманда заглянула в мудрые глаза ее светлости и присела в реверансе.
– Я запомню.
Аманде понадобилось два полных дня, чтобы убедить Реджи в необходимости побывать у леди Хеннесси. Поэтому через три вечера после прогулки в Грин-Парке она вновь входила в дом номер девятнадцать по Глостер-стрит. И опять в гостиной было полно народу.
При виде Аманды и Реджи хозяйка многозначительно вскинула брови, но промолчала.
– Помни, что ты мне обещал, – сказала Аманда, похлопав Реджи по руке.
Тот огляделся по сторонам.
– Не нравится мне все это. Вдруг к тебе кто-нибудь пристанет?
– А я спрячусь за тобой. – Аманда пошла прочь, но потом обернулась. – Только не исчезай.
– Как будто я могу, – фыркнул молодой человек.
В соответствии с ее инструкциями он неторопливым шагом направился в конец гостиной. Аманда поискала взглядом каштановую шевелюру с выгоревшими на солнце прядями. Мартина нигде не было. Моля Бога о том, чтобы он пришел, она с милой улыбкой двинулась по кругу.
На этот раз она соблюдала осторожность и не поощряла мужчин на ухаживания. Перемещаясь от одной группы к другой, она ухитрилась никого не оскорбить и не обидеть – в этом ей помогал опыт, выработанный за долгие годы пребывания в высшем свете. Под ее внешними спокойствием и беззаботностью скрывалась крайняя степень напряжения, все нервы были натянуты как струны.
Аманда не представляла, как Мартин отнесется к ее появлению здесь. Ведь это было его главным условием – что она до конца сезона не будет искать развлечений в подобных местах. Это было частью их сделки. А она изменила своему слову. Однако больше всего она опасалась того, что он воспримет ее поступок как глупый вызов, как необдуманную попытку навлечь на себя неприятности, и решит, что она не стоит его внимания.
И если он холодно взглянет на нее и отвернется… она не знает, как поступит.
Аманда зря беспокоилась: Мартин появился как карающий ангел, весь в черном, хмурый, с поджатыми губами и гневным взглядом. Он неожиданно возник перед ней и сурово произнес:
– Какого черта вы тут делаете?
– Ох! – подскочила от испуга Аманда и прижала руку к груди. – Как хорошо, что вы здесь, – с облегчением проговорила она.
Мартин прищурился.
Аманда приблизилась к нему и взяла за лацканы.
– Мы больше не можем встречаться в парке – солнце встает рано, и к шести там уже много народу. А мне приходится каждый вечер бывать на балах, поэтому раньше шести я выезжать не смогу. – Она вглядывалась в его лицо в надежде на то, что он хоть чуточку смягчится. – Мне нужно поговорить с вами.
– Вы уже говорите со мной, – сухо произнес он.
– Да, – огляделась Аманда, – но я не могу обсуждать свой вопрос здесь. – «На публике» – вот что она подразумевала. – Здесь есть какое-нибудь удобное место?..
Наступило тягостное молчание. Амандс показалось, что она услышала, как Мартин вздохнул.
– Где Кармартен? Полагаю, он сопровождает вас?
– Он там, у стены. Он знает, что я пришла сюда, чтобы поговорить с вами.
Мартин заглянул ей в глаза. Интуиция подсказывала, что ему не следует слушать ее, что бы она ни хотела поведать. Однако, возражал он самому себе, если сейчас он не узнает, то потом будет мучиться. К тому же как только он увидел ее в гостиной, то мгновенно позабыл обо всех логических доводах и о решении держаться от нее подальше.
– Хорошо. – Мартин взял ее под локоть. – Туда.
Он повел ее к стеклянным дверям, занавешенным гардинами. Они вышли на балкон, нависавший над садом. Место было уединенным, однако не настолько, чтобы вызвать скандал.
– Что вы хотите обсудить?
– Вы рассказали мне о своем прошлом. И дали ясно понять, что оно – вернее, его последствия – стоит между нами. Я осторожно выяснила, как люди воспринимают те давние события. Очень многие не верят и не верили в вашу вину.
Мартин слегка приподнял брови. Его никогда не волновало, что на самом деле подумает высший свет, потому что бомонд не играл важной роли в его жизни.
Ему меньше всего хотелось поощрять ее инициативу. Он лишь пожал плечами:
– Это не имеет особого значения.
– Напротив! – с жаром возразила Аманда. – Это имеет огромное значение.
Мартин любовался ею. Как горят ее глаза! Сколько гордости в ее осанке! Если бы не его репутация…
Он вдруг ясно увидел то, что считал несбыточной мечтой, то, к чему так решительно стремилась Аманда. Признание, достойное положение в обществе… достойное ее. Это и гораздо большее – все то, о чем он запрещал себе думать в течение десяти лет…
Он прогнал непрошеные мысли.
– Нет. – Аманда уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но он покачал головой: – Из этого ничего не получится. – Недопустимо, чтобы она вызывала духов прошлого, чтобы эти духи обретали плоть. – И дело не в том, что я никогда не задумывался о том, чтобы восстановить свое имя. – Если честно, то в последнюю неделю он задумывался об этом слишком часто. – Но все это произошло десять лет назад, и сейчас некому подтвердить мою версию, свидетелей не осталось.
Аманда нахмурилась и, помолчав, спросила:
– Ведь вы понимаете, что могло бы… что это вам дает?
– Да, – ответил Мартин.
Он понимал слишком хорошо. Он также понимал и то, что в случае провала ему будет значительно тяжелее.
Если он… если они попытаются восстановить его имя и потерпят крах…
Ему меньше всего хотелось столкнуться с таким поворотом событий. Проникнуться надеждой жить той жизнью, от которой он давно отказался, а потом увидеть, как эта надежда исчезает. И существовать, сознавая, что она запятнала себя связью с ним.
Однако несмотря на все это, все эти годы его интересовал один вопрос: кто же убил Бакстона?
После своего возвращения в Лондон он стал все сильнее сомневаться в том, что найдется ответ на этот вопрос, тот самый ответ, который и очистит его имя.
Глубоко вздохнув, Мартин устремил взгляд в сад. Он попытался воздвигнуть барьер между собой и женщиной, стоявшей рядом… раньше для него это не составило бы труда. А с Амандой не получилось. Да и балкон слишком тесный.
– Оставьте эту идею. Ни я, ни мы ничего не можем сделать, – хрипло проговорил он. – Я рассказал вам это не для того, чтобы вызвать у вас сочувствие, а для того, чтобы вы поняли, почему у меня нет будущего. – Помолчав, он добавил: – Прошлое мертво и давно похоронено.
– Возможно, и похоронено, но не мертво, – тихо возразила Аманда.
Мартин не повернул головы, так как боялся смотреть ей в лицо.
– Мне трудно поверить, – более уверенным тоном продолжала девушка, – что вы намеренно поворачиваетесь спиной к жизни, к тому, чем стала бы ваша жизнь, восстанови вы свое имя.
Стала бы, отметил Мартин, а не могла бы стать. Целеустремленность Аманды обезоруживала его.
Он молчал, и она в конце концов не выдержала.
– Ну почему? – возмущенно воскликнула она. – Я достаточно хорошо вас узнала, чтобы понять: у вас есть какая-то причина.
У него есть масса причин, но ей нет надобности знать о них.
Мартин посмотрел на нее и, увидев, как горят ее глазa и принял решение как можно скорее заставить ее поверить, будто она ошиблась в нем и неправильно истолковала то, что узнала о нем за последние недели. Он запретил себе думать о последствиях такого шага и о том, какую боль причинит ей.
– Нет никаких веских причин для того, чтобы ввязываться в столь безнадежное предприятие, разжигать давно погасший костер. Возвращение в свет, благосклонность наших гранд-дам – мне плевать на все это.
Последние слова прозвучали настолько грубо, что Аманда отпрянула, причем не только физически. Мартин сразу ощутил, как от нее повеяло холодом. Ее лицо приобрело равнодушное выражение.
– Вам плевать? Понятно, – тихо прошептала она и посмотрела на стеклянные двери. – Приношу вам свои извинения. Все ясно. Я ошиблась, решив, что вы хотите вернуть себе тот образ жизни, для которого рождены. – Гордо вскинув голову, она направилась к дверям. – Что ж, живите так, как вам нравится. До свидания.
Не «спокойной ночи». Мартин смотрел ей вслед: вот она открывает дверь, вот переступает порог, с гордо поднятой головой идет по комнате, вот исчезает в толпе. Наверняка Кармартен доставит ее домой. Повернувшись спиной к дверям, он облокотился на перила и устремил взгляд в сад, во мрак.
