Текст книги "Живу тобой одной"
Автор книги: Стефани Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Крис же сама была заинтригована собственными наблюдениями. Брюс и Келли Найт… Конечно, ее прошлое не отвечает требованиям Мейджорсов: вышла замуж за человека, который по возрасту годился ей в дедушки. Каким способом она этого добилась, Крис предпочитала не вдумываться. Теперь она вдова и носит под сердцем ребенка этого старика. Впрочем, и Брюса нельзя назвать невинным младенцем. Крис не раз оказывалась невольной свидетельницей бурных ссор между Брюсом и отцом – по-видимому, из-за недостойного поведения брата. В последний год, правда, таких ссор стало гораздо меньше. Брюс, похоже, научился вести себя более осмотрительно, хотя вряд ли на деле изменился. Сколько раз Крис слышала, как отец повторял одни и те же слова: «Тебе нужно найти подходящую женщину и остепениться».
Подходящую женщину… Не какую-нибудь крестьянку из Са-ратоги. С того самого скандала в Йеле Брюс, по совету отца, избегал контактов с девушками своего круга, водил знакомство в основном с актрисами из Нью-Йорка и продавщицами из Олбани. Конечно, на их фоне Келли Найт выглядела более чем подходящей партией для брата.
Они дошли до пляжа. Крис нагнулась, сняла туфли и пошла по белому песку в одних чулках. Лодочная пристань – небольшое бунгало с двумя причалами – находилась на краю пляжа. В одном отделении помещался скоростной катер, в другом качалась на якоре нарядная парусная яхта. Крис повела Хэма по круговой лестнице на верхний этаж, где размещались кухня, комната отдыха и две раздевалки. Передняя стена галереи была сделана из прочного стекла, такого безупречно чистого и прозрачного, что создавалось впечатление, будто стоишь на открытом „воздухе и смотришь прямо на реку. Крис указала на одну из раздевалок.
– Можешь переодеться.
– Переодеться?
– Разумеется. Я тебя сейчас так прокачу, как ты еще в жизни не катался. Тебе понадобится купальный костюм. Там на полках их полно. Выбери себе по размеру.
Сама она вошла в другую раздевалку и закрыла за собой дверь, не переставая думать о Келли и брате. Теперь это казалось ей самым разумным решением – соединение Мейджорсов с Байтами. Два первых семейства в округе.
Она разделась, осмотрела себя в зеркале, висевшем на стене. Фигура у нее хорошая. Она втянула живот, погладила себя по ягодицам, повернулась в одну сторону, потом в другую.
Интересно, на взгляд Хэма, у нее сексуальное тело? Она сама поразилась этой мысли, как если бы вопрос задал какой-нибудь посторонний человек. Щеки вспыхнули, шею и грудь залило жаром.
Она слишком много думала о Келли и Брюсе. А как насчет Хэма и Крис?.. Год назад ее лучшая подружка из школы с ума сходила по Хэму.
– Он такой красивый! Какие у него широкие плечи!
Крис тоже так думала, однако ни за что не призналась бы в этом вслух. Наоборот, она всячески высмеивала Хэма.
– О, Нэн, он же просто олух. Настоящий недотепа. Ты слышала, как он отвечает на уроках? Все время запинается и заикается. Ничего невозможно понять.
– Но он всегда отвечает правильно.
– Да будет тебе! А как он себя ведет! Ходит, засунув руки в карманы, глаз от пола не поднимает или смотрит куда-то сквозь тебя. Никогда не улыбнется, не поздоровается.
– Меня он и в самом деле не замечает. А вот на тебя очень даже смотрит.
– Что ты имеешь в виду? – Крис изобразила возмущение.
– Помнишь, на прошлой неделе в Уитли мальчишки носились на лодке вокруг нашего надувного матраса? Ты как раз вылезла из воды в своем потрясающем купальном костюме. Видела бы ты, какими глазами он на тебя смотрел!
Крис задрала вверх свой тонкий аристократический носик и презрительно фыркнула.
– Он еще и сексуальный маньяк! Животное!
В кабинете пахло старой кожей, сигарами, трубочным табаком, спиртными напитками. Это сочетание приятно щекотало нервы Келли.
– Какое удовольствие – сидеть в такой комнате с хорошей книгой перед камином зимними вечерами!
Она расхаживала по кабинету, трогала деревянную обшивку стен, кирпичную кладку камина, резные спинки стульев.
– Обещаю вам это удовольствие нынешней же зимой, – сказал Карл и налил себе виски из графина.
Брюс достал папку из верхнего ящика, разложил бумаги на столе. Келли села в большое кресло за столом, мужчины встали по обе стороны от нее.
Брюс наклонился к ней так близко, что чувствовал запах ее духов.
Он указал на черновой набросок моста.
– На прошлой неделе сюда приезжал инженер из Нью-Йорка, для предварительной оценки. Он считает, что в интересах практичности и экономии следует строить простой мост на стропилах. Три быка из камня и стали, уходящие глубоко в реку, будут поддерживать стропила.
– Но мост должен быть достаточно широким, чтобы обеспечить двустороннее движение, – напомнила Келли.
– Разумеется, это не проблема. Вот на этом наброске изображен мост с высоты птичьего полета. Здесь показана ширина среднего автомобиля в соответствующем масштабе.
Келли нахмурилась.
– Но я не вижу тротуара для пешеходов.
– А почему мы должны заботиться о пешеходах, если не собираемся взимать с них плату?
– Дело не в этом. Они будут мешать движению транспорта.
Карл решил поддразнить ее:
– И откуда же возьмется весь этот ваш транспорт?
– Вот увидите, настанет день, когда машины будут двигаться по мосту непрерывным потоком, день и ночь.
– Обычно платные мосты на ночь перекрываются, – заметил Карл.
– Но только не наш мост, – твердо заявила она.
Вначале Мейджорсы слушали ее снисходительно, уверенные в том, что строительство – мужское дело. Келли не возражала против такого покровительственного отношения: знала, что ее время придет очень скоро.
Она обладала острым аналитическим умом, впитывавшим информацию, как губка, и редким даром моментально вычленять из беспорядочного потока фактов те, которые необходимы для решения проблемы.
– Прежде чем приступать к выполнению такого грандиозного проекта, надо как следует подготовить почву, – заметил Карл. – Необходимо тщательно изучить местные условия в округе Сара-тога и на той стороне реки, в округе Вашингтон. Выяснить все, касающееся налогов, оплаты лицензии и прочего. Этот штат политически не слишком устойчив, я бы сказал. Здесь есть восприимчивые политики.
– Отец хочет сказать, – улыбнулся Брюс, – что нам придется кое-кого подмазать, чтобы устранить кое-какие препятствия.
Карл присел на край письменного стола, закурил сигару.
– Скоро Уитли должен посетить Уэйн Гаррисон. Он сенатор штата и мой давний верный друг. Попробую пригласить его на следующий уик-энд. Через несколько недель выборы. Он собирает деньги на избирательную кампанию. Думаю, он может положиться на нас, так же как и мы можем положиться на него. – Карл подмигнул.
– Натаниэль упоминал о нем, – сказала Келли.
Карл усмехнулся.
– Значит, вы, как я понимаю, тоже готовы вложить деньги в его избирательную кампанию?
– Разумеется. Можете сказать сенатору Гаррисону, что я намерена вложить ту же сумму, что и вы.
– Вы уверены, что это разумный шаг? Натаниэль оставил вам приличное состояние, хотя точной суммы я, конечно, не знаю. Но вы молодая вдова, ждете ребенка, поэтому должны быть крайне осмотрительны в своих расходах.
– Дорогой Карл, – улыбнулась Келли, – не волнуйтесь за меня. За последний год я многому научилась у Натаниэля в смысле финансов и бизнеса. Дохода от поместья Найтов нам всем хватит до конца жизни – мне, Хэму, будущему ребенку. Мы обеспечены более чем достаточно.
– Рад слышать. Мне и самому следовало бы догадаться. Ваш муж всегда отличался предусмотрительностью. Уверен, что он мудро распорядился своими средствами. Наверное, вложил их в ценные бумаги. Ну, знаете, акции, государственные облигации и все такое.
Келли нахмурилась.
– Боюсь, в каком-то смысле он был чересчур предусмотрителен. Как только завещание вступит в силу, и имущество будет оценено, я бы хотела обратиться к вам за советом, Карл. По поводу своих капиталовложений.
– Почту за честь оказать вам помощь. Но вы ведь можете пользоваться рекомендациями его брокеров.
Келли облизала губы.
– В том-то и дело. Мне не нравится то, что они рекомендовали Натаниэлю. Они… как бы это выразиться… слишком осторожничали.
– Вы, вероятно, имеете в виду, что они слишком консервативны. Да, вы правы, представители компании «Бартлетт лимитед» звезд с неба не хватают. Вы желаете изменить направленность своих вложений?
– Да, я хочу продать пятьдесят процентов наших холдингов и вложить их в будущее.
Карл поднял брови.
– В будущее?
– Да. В каучук, в нефть, в недвижимость. В то, что неизбежно будет расти в цене с развитием страны.
– Что скажешь, Брюс? Ты с этим согласен? – Карл обернулся к сыну.
– Да, пожалуй. Если автомобильная промышленность будет в ближайшие десять лет развиваться теми же темпами, что и в прошедшее десятилетие, то нефть и сталь сулят настоящие золотые горы. Что же касается недвижимости, то те прибрежные земли во Флориде, о которых мы сейчас подумываем, представляются мне очень перспективным вложением.
– Посмотрим. Я пока не очень в этом уверен. Майами – прекрасное место для зимнего отдыха богачей. Но основные доходы обычно приносят вещи общедоступные. Земли у побережья Флориды для представителей средних классов? С таким же успехом можно торговать недвижимостью на Луне. Как туда добраться?
– На автомобилях, – вставила Келли.
– По песчаным дюнам? До многих дешевых мест на побережье по суше не добраться. Только по морю.
– Значит, надо построить новые мосты и дороги. Люди всегда найдут способ добраться туда, куда им хочется.
– Такие, как вы, Келли?
Она смотрела на него, пытаясь определить, что он имеет в виду. Закусила губу. Кивнула.
– Да, как правило, я попадаю туда, куда мне хочется. А вы разве нет?
Он потянулся к ней, сжал ее руку.
– В общем, да. А если мы с вами найдем общий пункт назначения и проследуем туда вместе?
Она ответила ему улыбкой. Подняла глаза на Брюса. Тот стоял по другую сторону, отвернувшись от нее, напряженный, с опущенными руками. Она коснулась его руки.
– Может быть, отправимся туда втроем?
Шли недели, месяцы. Живот ее увеличивался. Наступила зима со снежными заносами; в долине выпало рекордное количество снега, В течение полутора месяцев морозы стояли ниже десяти градусов.
Два-три раза в неделю Карл Мейджорс ездил на своей машине через замерзшую реку, навещал Найтов. Почти каждый уик-энд Келли гостила в Уитли. Ее мир значительно расширился.
Зимой в Уитли приезжали с визитами многие из наиболее богатых и влиятельных людей штата. Келли их всех очаровала. Что же касается сенатора Уэйна Гаррисона, высокого худощавого человека с острым профилем и орлиными глазами, то его она просто обворожила. Будучи родом с Запада, он вводил многих в заблуждение своим протяжным южным выговором. Он обладал таким же цепким и живым умом, как и Келли.
– А, так, значит, вы и есть строительница моста! Я много о вас слышал.
– Так же как и я о вас, сэр.
Он разглядывал ее, не скрывая восхищения.
– Вы очень красивая женщина.
И действительно, Келли выделялась среди других. Остальные дамы, даже хорошенькая Крис, бледнели на ее фоне. Келли блистала в обществе. Длинное просторное вечернее платье в греческом стиле, скроенное личным портным жены губернатора, оставляло открытыми спину и плечи, соблазнительно обнажало пышную грудь, становившуюся с каждым днем все пышнее, а драпировка на животе лишь еще больше возбуждала воображение.
Золотистая корона на голове представляла собой результат неустанных ухищрений Крис Мейджорс, которая в эти первые дни их знакомства относилась к Келли с почтительным обожанием младшей сестры, не видя, какую сложную игру ведет Келли одновременно с ее отцом и братом. Крис наивно полагала, что объятия и поцелуи, которыми одаривает Келли Карл Мейджорс, чисто отеческие, такие же, как и по отношению к ней, Крис.
Келли склонила голову набок и присела в глубоком реверансе.
– Благодарю вас, сэр. А вы очень красивый мужчина.
Торчащие уши сенатора Гаррисона побагровели. Он засмеялся, чтобы скрыть смущение.
– Знаете, мэм, меня в жизни называли по-всякому, но вот красавцем – никогда. Вы, конечно, надо мной смеетесь. – Он нервно провел рукой по лицу.
Келли указала на бронзового орла на камине.
– Есть разные виды красоты. Вот, например, дядюшка Сэм – настоящий красавец. И, кстати говоря, есть особая красота в самом металле. Я люблю смотреть на бронзу. Иногда даже пробую ее языком, и ее вкус действует на меня возбуждающе.
На этот раз Гаррисон рассмеялся непринужденно, с облегчением. Взял ее руку.
– Я хотел бы выпить за это. Надеюсь, вы составите мне компанию?
– С удовольствием.
– Кстати, хочу воспользоваться случаем и поблагодарить вас за щедрый вклад в дело нашей партии.
Глаза ее ярко блестели, однако взгляд стал жестким.
– Партия тут ни при чем. Я не поддерживаю никакую партию. Только вас персонально. Вы мне нравитесь.
Сенатор оттянул туго накрахмаленный воротничок рубашки. Загадочная женщина…
– Тем более спасибо, мэм. От меня и моих верных соратников по избирательной кампании. А теперь расскажите мне про этот ваш мост.
Теперь Келли большую часть времени проводила в компании Мейджорса, так что Хэм наконец обрел свободу, какой не знал с того времени, как она оккупировала дом Найтов. После смерти отца остались горы неразобранных бумаг. Они занимались этим всю зиму. Само завещание оказалось достаточно простым. Натаниэль разделил имущество, включая дом и все, что ему принадлежало в Найтсвилле, на три равные части – одну треть жене, одну треть Хэму и одну треть своему еще не родившемуся наследнику. Назначил Келли душеприказчицей, указав, что доля Хэма и будущего наследника должны находиться в доверительной собственности до тех пор, пока им не исполнится двадцать один год – возраст совершеннолетия для мужчин по законам штата Нью-Йорк. Так что все имущество отныне находилось под полным контролем Келли. Хэма это мало волновало. У него хватало забот на ферме и в каменоломне.
Они не раз ездили в Клинтон и в Олбани в машине Карла Мейджорса. Консультировались с брокерами, адвокатами, агентами, подписывали документы. Хэм подписывал, не читая, – делал то, что говорили ему Карл и Келли. Объяснения Келли по поводу ее намерений пересмотреть отцовские планы инвестиций он слушал не вдумываясь, почти не воспринимая.
Правительственные облигации, акции железнодорожной компании, надежные, как стальные рельсы или как вода в государственных резервуарах, превращались в летучие инвестиции, которые находились в непрерывном движении, подобно ртути в термометре. Автомобильная промышленность в Детройте. Пляжи и заброшенные пустынные земли на побережье Флориды и Калифорнии. Ведомая Карлом и Брюсом, Келли пока еще робко делала первые шаги по сложному пути большого бизнеса, схватывала все, чему ее учили, читала книги, которые находила в библиотеке Карла, просматривала старые издания «Уолл-стрит джорнэл».[9]9
Влиятельная ежедневная политико-экономическая газета деловых кругов
[Закрыть] Вскоре она уже научилась продвигаться по сложным лабиринтам рынка с безошибочной интуицией и манипулировала большими суммами смелее и увереннее, чем ее учителя.
Когда Келли решилась вложить огромные деньги в дерзкий проект новой авиалинии для перевозки пассажиров с побережья на побережье от Нью-Йорка до Калифорнии, и Мейджорсы, и даже ее новые энергичные брокеры пришли в ужас. Карл по этому поводу прочел ей лекцию:
– Никто никогда не слышал об этом Говарде Хьюзе, и скорее всего мы о нем больше ничего не услышим. Так же как о ваших деньгах.
Хэма абсолютно не волновало, что станет с деньгами, лишь бы Келли оставила его в покое. Долгие уик-энды, которые она проводила в Уитли, стали для него самыми счастливыми днями. Его приглашали на все вечера и приемы, однако от большинства приглашений он отказывался, ссылаясь на то, что ферма и каменоломня отнимают слишком много времени.
Его неуверенность в светском обществе выводила Крис из себя.
Как-то воскресным днем, когда Келли гостила в Уитли, Крис на коньках проехала по льду через реку и явилась к Хэму. Ее неожиданное появление ошеломило юношу. Она стояла на пороге вся закутанная, через плечо висели коньки.
– Ну, ты так и будешь стоять как истукан? – накинулась она на него. – Впусти меня в дом, я ужасно замерзла.
Потом она сидела у камина, отогревая руки и йоги, пила дымящийся кофе с яблочным сидром и продолжала выговаривать Хэму:
– Ты у нас не был уже пять недель! И не рассказывай мне, как ты занят. Келли сказала, что каменоломня закрыта с Нового года и ферма зимой не работает. Так чем же ты занят?
– Надо вести учет… Уолт Кэмпбелл мне, конечно, помогает, но я очень медлительный.
– Келли говорит, все книги у тебя в полном порядке. Почему ты не скажешь правду, Хэм? Ты нас не любишь, так ведь?
– Да нет же! Я всегда буду благодарен Карлу и Брюсу за все, что они для нас сделали после его смерти, – произнес он торжественно. Со снимка на камине, нахмурясь, смотрело на него лицо отца.
– Значит, все дело во мне? Я тебя чем-нибудь обидела?
– Ты самая лучшая девушка, какую я только знаю, Крис.
– Я тебе не верю. А может быть, когда ты говоришь «лучшая», это означает совсем не то, что «привлекательная»?
Он повернулся к ней. Золотые волосы мягкими волнами рассыпались по плечам, пламя камина превратило их в светящийся нимб.
– Ты прекрасна, Крис. Я всегда так считал.
Это было даже больше, чем она ожидала от скованного, стеснительного Хэма. Теперь она, в свою очередь, почувствовала смущение и опустила глаза.
– Спасибо… Я… польщена. – И добавила едва слышно: – Но я бы хотела, чтобы ты как-нибудь проявлял свои чувства и перестал бегать от меня как от зачумленной.
– Это не так, клянусь! – Он сел рядом, заглянул ей прямо в глаза. – Ты многого обо мне не знаешь, Крис. У меня в голове все перепуталось.
Она накрыла его руку своей ладонью.
– Ты не одинок. В Уитли таких тоже хватает. Я, например. В жизни достаточно проблем.
– Я совсем о другом. Дьяволы захватили надо мной власть.
– Расскажи мне, Хэм. Я хочу тебе помочь.
Он медленно покачал головой.
– Не могу. Что сделано, то сделано. И никакими разговорами этого не изменить.
– Ну пожалуйста, Хзм, доверься мне! Я так хочу тебе помочь! Мне больно, когда ты меня отталкиваешь.
Хэму смертельно хотелось выразить свои чувства к ней, хотелось коснуться ее, заключить в объятия, любить ее. Но он навсегда отрезан от нее, словно заключен в гробнице отца.
Он сжал ее плечи.
– Крис, дорогая! Я так хочу к тебе, но не могу.
– Тогда позволь, я приду к тебе. – Она попыталась прижаться к нему, но он не дал. – Вот видишь – опять. Ты меня отталкиваешь. Почему, Хэм?
Он безнадежно качал головой.
– Яне хочу причинять тебе боль, Крис. Лучше небольшая боль сейчас, чем невыносимые страдания потом.
Она откинула локон со лба.
– Хэм, ты говоришь в точности как Келли. Точно, я все поняла! Это ее влияние! Ты говоришь и поступаешь как какой-нибудь трагический шекспировский герой.
Связанный с мачехой общей виной… Хэм и сам не ожидал от себя такой реакции.
– Келли?! При чем здесь она? Она вообще не имеет никакого отношения… Господи… Я ее ненавижу!
Крис совсем растерялась – не столько от резких слов, сколько от неожиданной атаки на Келли.
– Хэм Найт! Что ты такое говоришь! Ты ненавидишь жену своего отца? Не может быть…
Она посмотрела на него как-то странно: испытующе, подозрительно. Боясь, что она прочтет страшную правду по его лицу, он обнял ее, прижал к себе, зарылся лицом в ее волосы.
– К черту Келли, – хрипло проговорил он и, спасаясь от дальнейших расспросов, закрыл ей рот поцелуем.
– Мой дорогой… – прошептала Крис, когда поцелуй закончился.
Он крепко сжимал ее в объятиях. Только бы не дать ей уйти.
Никогда. Крис станет его спасением. В ее объятиях он чувствовал себя в безопасности. В ее нежности кроется избавление. Крис… сама прелесть и чистота. Она так не похожа на Келли. Та – вся жаркая плоть, агрессивная, ослепляющая. Слепой, горящий, всепоглощающий грех в темноте. Она сама темнота. Он словно услышал ее смех и снова потянулся к Крис.
– Крис… Крис… ты нужна мне.
– И ты мне нужен, Хэм. Я люблю тебя.
Он нежно целовал ее. Впрочем только нежность он к ней и ощущал в отличие от той темной похоти, какую возбуждала в нем Келли.
– Я люблю тебя, Крис.
Это оказалось легче произнести, чем он ожидал. Он даже не задумался о том, что это может означать и как она может истолковать его слова.
Она провела не один час в его объятиях на тахте у камина. Они целовались, ласкали друг друга – восхитительно и невинно. Крис испытывала благодарность к Хэму за уважение, которое он ей выказывал. Она уже кое-что знала о жизни и о мужчинах. Знала, какими непреодолимыми бывают их половые потребности. Особенно у таких сильных, мужественных людей, как Хэм. По правде говоря, она ни в чем не могла бы ему отказать, если бы только почувствовала, что ему это необходимо. Если бы он догадался, как сильно она его хочет, наверное, его бы это шокировало.
– Я не дождусь той минуты, когда смогу им рассказать.
– Кому? О чем рассказать?
– Отцу и брату, глупый. И Келли тоже. О нас.
Она почувствовала, как он весь напрягся.
– Хэм, в чем дело? Ты ведь не изменил ко мне отношения?
– Конечно, нет, глупышка. – Он с усилием рассмеялся. – Я тебя люблю.
– Вот и хорошо. – Она взглянула ему в лицо. – Если двое людей любят друг друга, они обручаются и потом женятся.
Хэма объял ужас. Жениться?! Эта мысль никогда не приходила ему в голову. Он и Крис свяжут себя брачными узами… Будут принадлежать друг другу навеки… «Пока смерть не разлучит нас…»
Для него то, что происходило сейчас, было пределом желаний. Почему бы им не оставить все как есть? Но Крис хочет, чтобы он стал для нее всем: другом, защитником, мужем, любовником, отцом ее детей. Он окинул ее взглядом, мысленно раздел, представил ее в постели. Вот она принимает его в себя, раскинув руки и ноги… На лбу и под мышками выступил пот. Не от страсти. Его мужское естество осталось холодным и безжизненным.
– Мы же должны сказать им, что собираемся обручиться. – Крис почувствовала его внутреннее сопротивление. – Хэм, почему ты не хочешь никому говорить? Ты стыдишься того, что любишь меня?
Ответ пришел мгновенно, словно по наитию.
– Меня удивляет, что ты этого не понимаешь, Крис. Мой отец еще четырех месяцев не пролежал в земле. Это нехорошо. В наших краях от Найтов всегда ждут длительного траура.
– Твой отец с этим не очень-то считался, – вырвалось у нее, прежде чем она успела себя остановить. Судорога пробежала по лицу Хэма, как будто она дала ему пощечину. Крис коснулась его щеки. – Прости меня, Хэм, я не подумала о том, что говорю.
Он отвернулся, так что темный профиль на фоне отблесков огня стал непроницаемым.
– Все в порядке, Крис. Я уверен, он сожалеет о том, что сделал… там, где он сейчас. И все равно неуважение к смерти не может быть оправдано ни с чьей стороны. Я сейчас в трауре, вот и все.
– Я понимаю, дорогой. Мы никому не скажем, пока ты сам не решишь, что пришло время.
– Спасибо, Крис. Спасибо, любимая. Он поцеловал ее золотые волосы.
Натаниэль Найт Второй родился 21 марта 1923 года в большом доме Найтов. Карлу так и не удалось уговорить Келли рожать в больнице в Клинтоне. Она лишь позволила ему пригласить на время родов своего личного врача. Карл провел в Найтсвилле целые сутки, расхаживая из угла из угол и поминутно подливая себе виски. Наутро в пепельницах громоздились горы окурков.
– Он ведет себя так, как будто он отец, – с удивлением заметила Крис.
Хэм и сам в этот день выпил на две порции больше обычного.
– Может, так оно и есть. Кто знает?
Крис его слова отнюдь не показались удачной шуткой.
– Хэм Найт, что ты такое говоришь? Ты, наверное, пьян.
– Я просто пошутил. Хотел разрядить обстановку.
«А ведь она могла быть и с ним, так же как и со мной», – подумал он. Прошлым летом он видел, как его автомобиль проезжал мимо Найтсвилла чуть ли не каждую неделю, в то время как они работали в поле.
Хэм осознал, что просто хватается за любое объяснение, пусть даже самое абсурдное, только бы облегчить свою совесть. Однако все домыслы улетучились в ту же минуту, как он увидел ребенка.
Мальчик, как и предсказывал старый Найт…
– Маленький Нат, – прошептала Келли, приложив младенца в первый раз к груди.
За порогом ее комнаты Хэм держался за ручку двери, с огромным трудом сопротивляясь единственному желанию – повернуться и бежать без оглядки. Бежать из этого дома, бежать из Найтсвилла, бежать за тридевять земель от этой ведьмы, что лежит там за дверью. Все еще держась за ручку, он обернулся. Они все подталкивали его – Крис, Карл, доктор Хейли.
– Давай-давай, парень, иди. Она позвала тебя раньше всех остальных. Хочет, чтобы ты первым увидел своего маленького братишку.
Словно приговоренный, поднимающийся на эшафот, он вошел в комнату, закрыл за собой дверь и прислонился к стене, стараясь унять дрожь в ногах.
Никогда еще Келли не выглядела такой обворожительной. И такой пугающей. Рождение ребенка обычно разрушает женщину. Келли роды придали еще больше блеска. Она лежала на высоко взбитых подушках, как королева. Щеки горели лихорадочным румянцем, зеленые глаза ярко блестели, золотые волосы рассыпались по подушке. Голубая ночная рубашка спущена с левого плеча. К обнаженной груди она прижимала младенца. Эта округлая молочно-белая грудь сейчас казалась пышнее, чем Хэм ее помнил. Крошечные губки, прижавшиеся к ней, беспрестанно двигались, крошечные пальчики крепко вцепились в кожу.
Хэм провел рукой по глазам. Келли, всецело поглощенная ребенком, казалось, не заметила его появления. А может быть, делала вид. Она покачивала сына на руках и тихонько напевала:
Кормила я и знаю, что за счастье
Держать в руках сосущее дитя.
Не поднимая глаз, она улыбнулась.
– Ты знаешь эту колыбельную, Хэм?
В горле у него пересохло.
– Макбет, кажется. Это вовсе не колыбельная.
– Она была любящей матерью и любящей женой. А твой кругозор так ограничен, Хэм. Ты во всем видишь только одну сторону. Подойди поближе, познакомься со своим…
Она намеренно замолчала, наслаждаясь муками, которые причиняла ему. Тихонько рассмеялась.
– Ну что, Хэм, может, скажешь ему? Своему брату… или сыну?
– Прекрати!
Она коснулась пухленького подбородка младенца.
– Ямочка как у тебя. С другой стороны, у твоего отца тоже был раздвоенный подбородок. Здесь ваши шансы равны. А вот глаза…, угрюмые и загадочные, как у тебя. И форма твоя. Я думаю, сомнений быть не может.
Ее певучий голос над жадно сосущим младенцем гипнотизировал Хэма.
– Хотя, боюсь, полной уверенности все-таки нет. Алва говорил, что ты как две капли воды похож на Натаниэля в молодости. Я думаю, наш ангелочек как пришел в этот мир загадкой, так и уйдет из него.
Она прижалась губами к головке ребенка. Хэм повернулся, взялся за ручку двери. Ее голос остановил его. Теперь Хэм не узнал этот голос, словно он принадлежал другому человеку.
– Подожди, Хэм… еще одно… Я не потерплю, чтобы ты перекладывал свою вину на этого ребенка. Мы все рождаемся нагими и невинными. Можешь думать о себе и обо мне все, что хочешь, но только к нему не питай ненависти. Сын он тебе или брат – это твоя родная кровь, Хэм, не забывай об этом. Я его мать. Он моя любовь. Люби его тоже, Хэм. Это твой долг перед отцом.
Хэм повернулся и выбежал из комнаты. Доктор, Крис и Карл в страхе отшатнулись при виде его. Крис приблизилась, с тревогой глядя на него.
– Хэм, что с тобой? Тебе плохо? Ты так побледнел.
Он попытался улыбнуться. Казалось, что лицо сейчас разлетится вдребезги, как стеклянное.
– Ничего. Просто я никогда в жизни не видел такого крошечного. Он как будто ненастоящий…
Мужчины расхохотались. Крис внезапно накинулась на Хэма:
– Как ты можешь так говорить о своем маленьком братишке! Доктор сказал, что он очень красивый.
Доктор Джеймс Хейли, высокий, внушительного вида, с рыжими бачками, носил пенсне без оправы на черном шнурке.
– Это правда, мисс Мейджорс. Почему бы вам и вашему отцу не зайти и самим не убедиться?
Они вошли в комнату. Доктор, водрузив на нос пенсне, повернулся к Хэму, внимательно глядя на него.
– Я едва знал вашего отца. Так, шапочное знакомство. Мы изредка встречались в Клинтоне или в столице. Достойный был человек, мы все по нему скорбим. Он лечился у моего коллеги доктора Мэрфи. Должен сказать, доктор Мэрфи был поражен тем, что произошло. Он не считал, что у вашего отца такое слабое сердце. Вероятно, в тот роковой день что-то вывело его из равновесия сверх всякой меры.
Хэм опустил голову.
– Да, он всегда был сильным человеком во всех своих проявлениях.
Хейли кивнул.
– Сильные, как правило, уходят раньше других. Они не знают, когда надо остановиться. А потом уже слишком поздно.
Хэм сделал над собой усилие, поднял глаза, посмотрел доктору Хейли прямо в лицо.
– Как вы считаете, сэр… приступ, который оборвал жизнь моего отца… мог он случиться в результате какого-нибудь сильного потрясения?
Хейли наморщил лоб.
– Какого, например? Известия о потере любимого существа? Да, внезапная трагедия могла бы вызвать сердечный приступ у сильного мужчины.
– Потеря любимого существа… – пробормотал Хэм.
Его вина еще тяжелее, чем он предполагал до сих пор. Младенец на груди у Келли – живое доказательство его преступления. Вместе с ребенком будет расти и его, Хэма, вина.
В комнату, где находились Карл и Крис, прошла няня, забрать младенца. Она три года ухаживала за женой Карла Мейджорса до ее смерти.
– Джейн Хатауэй лучше всех в нашем округе, – заверял Карл Мейджорс. – Сейчас она почти удалилась на покой, но, если я попрошу, еще поработает.
На следующий же день после его звонка мисс Хатауэй села на поезд и приехала в Найтсвилл, за двести миль. Она оказалась крупной, угловатой, совершенно бесполой, с невзрачным, но добрым лицом. Выглядела она на десять лет моложе своих пятидесяти пяти.
– Вам придется остаться здесь, у миссис Найт, на неопределенное время, мисс Хатауэй, – сказал ей Карл, когда она забирала ребенка.
– Буду здесь столько, сколько нужно.
С небрежностью многоопытной няньки она взяла младенца из рук матери, похлопывая его по попке, чтобы выпустить газы.
– Доктор Хейли говорит, что до конца недели я уже буду на ногах, – сказала Келли.
– Все равно вам понадобится помощь. Что вы знаете о воспитании детей? Вы сами еще почти девочка, – поддразнил ее Карл.
Келли не улыбнулась.
– Я мать. Его мать. Вот все, что я знаю, и больше мне ничего знать не надо. Я могла бы позаботиться о своем ребенке, даже если бы мы с ним оказались одни в безлюдной глуши.
– О, да вы настоящая волчица, – усмехнулся Карл. – Верю, верю, вы сами могли бы справиться, но тогда у вас больше ни на что не останется времени. Например, на то, чтобы поехать со мной и Крис в Нью-Йорк в мае. Там в кинотеатре «Риволи» собираются показывать говорящее кино. Можете себе представить: актеры говорят прямо на экране. Это должно быть интересно.
