Текст книги "Мышиное счастье"

Автор книги: Станислав Родионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– В сущности, это лишь халатность.

– Но вы отдали распоряжение выбрасывать порченый хлеб.

– Я же объяснял, что обстоятельства не позволяли его перерабатывать.

– Юрий Никифорович, обстоятельства всегда мешают и всем. Ценность человека измеряется его способностью противостоять обстоятельствам.

– Это всё общие слова! – вскипел директор, – наконец-то вскипел.

До сих пор Рябинин стоял посреди кабинета, ожидая конца этого преждевременного разговора. Но, задетый вспышкой директора, он прошёл к его столу и опустился на стул нетвёрдо, на минутку.

– Юрий Никифорович, а вы бы хотели остаться директором?

– Меня ещё никто не снимал.

– Вы же не умеете руководить…

– Откуда вам это известно?

– Человек, у которого в квартире течёт кран, не может руководить заводом.

– Опять общие слова.

– Юрий Никифорович, вы отдали завод на откуп жулику! Ваша доля в этой шайке…

– У меня не было доли, и я не знаю никакой шайки, – перебил директор.

– Шайку вы знаете, и доля была. Только ваша доля пошла на оплату вашего покоя!

Рябинин тоже распалился. Его задела не логика директора, не желание защититься и даже не самообольщение, а та нервность, от которой помокрели залысины. Разволновался-таки. Когда хлеб горел, залысины не отсыревали.

– И вы не видите разницы между мной и механиком?

– Вижу – с вас больше спросу.

– Механик воровал, а с меня спрос?

– Потому что вы руководитель, а это отягчающее обстоятельство.

– Так сказано в законе?

– Нет, – признался Рябинин, – так думаю я.

Эта мысль – должностное положение отягчает вину – пришла ему вдруг. Он только удивился, почему она раньше не приходила, эта простая и очевидная мысль. Ведь в основе её лежит другая очевидная: кому много дано, с того много и спросится. Почему ж об этом не догадались те юристы, которые изучают преступность в институтах, на кафедрах? Он завтра же сядет за статью. Впрочем, почему же завтра, когда впереди ночь?

– Живёшь, работаешь. Ради чего… – сказал директор вроде бы уже не следователю.

– Да, ради чего? – эхом спросил Рябинин.

– Живу, чтобы работать, – сказал директор неправду, ибо так не работают.

– А для чего работать?

– Как и все, ради куска хлеба.

– Сколько же вы уничтожили кусков государственного хлеба ради своего? – тихо спросил Рябинин.

– Жизнь человека, товарищ следователь, это цепь нереализованных возможностей…

Директор суетливо обежал кабинет взглядом и остановил его почему-то на счётах. Прощался с ними? И тогда внезапная жалость всё-таки вытеснила из души следователя всю его многодневную злость и обдала какой-то мягкой и ненужной волной. Рябинин тоже уставился на простенькие счёты, словно отгадка этой волны была в них, под ними.

– Вы ещё придёте сдавать дела, – хрипло сказал он.

Волна отхлынула так же внезапно, словно её и не было. Да и не должно быть этой тёплой волны. К чему она? К прощению? Но он не судья. Да и хлеб сгорел не его, не личный, а государственный.

– По-моему, вы перегибаете палку, – вдруг опять ожил директор. – Я сейчас же позвоню юристу и спрошу…

– Это надо спрашивать не у юриста.

– А у кого же?

– У тех, кто этот хлеб вырастил.

Какой суд их будет судить? Районный, областной?.. Но я бы для них придумал суд другой… Собрал бы всех ленинградских блокадников, и пусть бы они судили.