Текст книги "Всегда война Часть 10 (СИ)"

Автор книги: Станислав Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

При планировании орбитальных ударов играла большую роль отработка точности накрытия, площади поражения и синхронности запуска. Математика нанесения удара была разработана, но не хватало некоторых параметров, из-за которых размер предполагаемый зоны поражения был слишком велик.

Так же, для коррекции ударов, на поверхности планеты были установлены несколько опорных радиомаяков, благодаря которым системы наведения снарядов могли бы более точно проводить наведение, согласно полетного задания.

Поэтому, чтобы не тратить время, я сам, на компьютере настучал отчет об оперативной обстановке в мире 1914-го года, об проведенных операциях и о полученном результате. Все это зашифровал и через наши линии связи отправил на почтовый ящик Сталина, с которого лично ему шла вся корреспонденция с нашего направления, при этом миную всех секретарей и «ответственных товарищей», от которых могла бы произойти утечка, скажем так, третьим лицам. Третьи лица, это не значит враги или предатели. Это могли бы быть те же члены Государственного Комитета Обороны, которые в рамках своих схем поведения могли бы попытаться сейчас или в будущем сыграть свою игру, либо просто тупо устроить неконтролируемую утечку информации.

Пока я совещался по космической тематике и оговаривал основные вопросы, часа через два пришел ответ за подписью товарища Сталина, в которой он меня хвалил, за то, как я порешал ситуацию с британцами и французами в России 1914-го года, за компанию, устранив чужими руками императрицу Александру Федоровну, но выкатил жесткий по сути и вполне мирный по исполнению наезд за мое очередное ранение. Судя по адресам рассылки, как я понял, часть, что касалась наезда за ранение была отослана также Дегтяреву и, что немаловажно, моей супруге – усатый вождь библиотекарей и физкультурников неплохо был осведомлен о наших внутренних раскладах и прекрасно осознавал через кого на меня можно давить, не вызывая при этом, лично у меня ни раздражения, ни обиды. Ну что тут скажешь – товарищ Сталин был еще тем манипулятором, но на его месте другой бы и не удержался. А он хотел гарантированно получить новую мощную ударную игрушку – орбитальную бомбардировочную группировку.

Поэтому к моменту вывода «Зари», я, не смотря на ноющую боль в ноге, уже бы у «космонавтов» в ангаре. Огромный основной блок станции представлял собой огромный стальной цилиндр длиной около двадцати метров и диаметром около восьми. На момент окончания работ он, как любой космический аппарат был герметизирован и обшит не только несколькими стальными листами, придающими дополнительную жесткость и монолитность конструкции, но и снаружи покрыт многочисленными слоями теплоизоляционных и светоотражающих материалов.

Мощные маршевые и маневровые двигатели, необходимые для управления столь тяжелой конструкцией, требовали огромное количество топлива и окислителя, поэтому в специальных нишах располагались основные и дополнительные топливные баки. К тому же предполагалось, что чуть позже станция будет дополнена еще одним таким цилиндром, а в перспективе предполагалось собрать конструкцию, в центре которой будут большие восьмиметровые цилиндры, а вокруг них, как патроны в барабане револьвера, по окружности на специальных фермах будут установлены еще шесть цилиндров, диаметром чуть поменьше. Все эти конструкции должны будут соединены герметичными переходами, чтобы таким образом образовать весьма большой по полезному объему аппарат, который, если оснастить соответствующим двигателем, можно было бы использовать как межпланетный космический корабль. А при наличии на нем пространственно-временного маяка, проблема снабжения воздухом, продуктами, топливом становилась второстепенной, отставляя такой параметр как максимальное время автономного полета на второй или даже третий план. Хотя, простой расчет показывал, что проще было, допустим, к той же Луне отправить автоматическую станцию с маяком и таким образом начинать колонизацию, но на фоне намечающегося колоссального столкновения с объединенными силами Антанты-2, на нарастающей напряженностью в нашем мире, все эти прожекты откладывались пока минимум на три-пять месяцев и то, это была грубая оценка. Хотя работы по развитию стратегических космических межпланетных программ не сворачивались – не известно, что может произойти в ближайшее время, и любой проект может в будущем дать дополнительный шанс для выживания.

Поэтому, когда наступило время «Ч-30», основной модуль станции «Заря» уже был готов и стоял возле пространственно-временного кольца на специальных колесных платформах и ожидал своего времени, чтобы отправится на орбиту планеты Земля в 1942-м году. Как раз одна из «молний» с маяком поднялась на достаточно высокую орбиту, на которой мы изначально предполагали использование боевой станции.

Все баки с горючим, кислородом и воздухом были заправлены под завязку, продукты, личные вещи, инструменты, четыре скафандра для выхода в открытый космос были загружены. Четыре первых члена экипажа станции на борту на всякий случай сидели в противоперегрузочных креслах – мы до конца не знали, как поведет себя столь огромная махина, проходящая через портал и попадающая сразу на огромную высоту.

Время шло, и напряжение возрастало. Еще раз все проверив, мы покинули ангар, который незадолго до отправки базового блока станции был вычищен, чтобы никаких мелких предметов не утянуло с собой, когда образуется разница давлений и в портал начнет уходить воздух из ангара.

Мы все переместились в бункер, откуда осуществлялось управление пространственно-временным порталом. Через общую систему оповещения шел отсчет и голос оператора, а это была моя Светлана, проговаривал сообщения.

– Готовность. Первый сигнал.

Под потолком заморгали желтые проблесковые фонари, и несколько раз рявкнули сирены.

– Второй сигнал!

Опять в помещениях рявкнули сирены.

– Всем начальникам подразделений подтвердить отсутствие подчиненных в зонах перепадов воздушного давления.

Тут же посыпались доклады, что все инженерные команды удрали из ангара.

– Третий сигнал! Включение портала!

А я сидел в офисном кресле за столом, и щелкая мышкой с видеорегистратора системы видеонаблюдения разворачивая на весь экран большого монитора изображения с разных камер отслеживал все происходящее в ангаре.

– Включение прошло штатно. Вынос штанги…

Как у нас всегда было принято на ту сторону вылез двухметровый металлический шест, на котором была подключена роботизированная видеокамера и антенна радиосвязи. Тут же была произведена ориентация на местности, установили связь с Усадьбой через пару ретрансляторов и после подтверждения что все параметры для выпуска станции соблюдены, пошла команда.

– Начинается выпуск груза! Предельная осторожность!

Заревели электродвигатели, который через сложнейшую систему блоков стали разгонять платформу с огромным цилиндром станции в сторону кольца пространственно-временного перехода.

Здание ощутимо тряхнуло, когда вся многотонная туша космического аппарата вместе с платформой втянулась в зону перехода и исчезла из нашего времени. Все это время, пока шел процесс отправки, на ту сторону с гулом и свистом уходил воздух из ангара, который предусмотрительно изначально делался герметичным.

– Есть переход! – наконец проговорила Светка, наблюдая картинку с той стороны, как на фоне огромной планеты от точки выхода портала хаотично вращаясь удаляется огромная белая туша станции с надписью «Военно-космические силы СССР. 'Заря» и чуть в стороне несколько раз мелькнула улетающая куда-то в сторону платформа, на которой выкатывалась из ангара орбитальная станция. Если получится, платформу потом найдем, отловим и затянем обратно, если нет, то она несколько лет покрутится на орбите и, войдя в плотные слои атмосферы просто сгорит.

Я, и сидящие возле меня Дегтярев, Санька Артемьев и руководители космического направления смотрели на большой экран, на который я вывел изображение с видеокамеры на выдвижном шесте.

– Объект вышел на орбиту. Фиксирую включение системы стабилизации и начало работы маневровых двигателей… Телеметрия идет в полном объеме… Есть подтверждения с ЦУП о принятии станции на сопровождение. Есть подтверждение о подключении к системам корабля. Все – наша задача выполнена.

Я подтянул к себе микрофон переговорного устройства.

– Управление…

– Слушаю, Командир, – на службе Светка всегда четко придерживалась субординации.

– Поздравляю. Отключайте портал.

– Принято, выполняю.

Опять ощутимая вибрация – проходит отключение энергетики портала и излишки энергии выводятся в накопители, что сопровождается небольшими скачками локального и кратковременного изменения гравитации. Затем, когда портал окончательно выключился, осторожно стаи поднимать в ангаре давление – когда станция выпрыгивала в прошлое, она стала чем-то вроде большой иголки, которая сделав прокол в пространстве-времени, соединила обе точки и воздух за несколько секунд выскочил на ту сторону, в безвоздушное пространство.

Теперь, пока шло время восстановления канала, мы почти полчаса не будем ничего знать о результат запуска орбитальной станции, но учитывая дефицит времени, нам было чем заняться.

Как только в ангаре восстановилось давление воздуха, который естественно забирался с улицы и проходил кучу различных фильтров и его, поэтому необходимо было нагреть, в помещение зашли люди. Не прошло и двадцати минут, а огромные ворота были открыты и через них в ангар все по тем же рельсам закатывалась новая платформа, на которой была установлена связка из четырех орбитальных бомб, каждая из которых представляла собой вытянутую ракетоподобную конструкцию диаметром в два с половиной, а длинной около десяти метров, в носу которой находился блок маневровых двигателей, который должны были обеспечить снаряду необходимое направление. В корме устанавливался маршевый жидкотопливный ускоритель, который должен был разогнать пятисот тонный снаряд до максимальной скорости, придав дополнительную энергию. По нашим скромным подсчетам такой снаряд, имеющий метало-бетонную структуру при падении на поверхность планеты с высокой орбиты в 500 километров, должен был выделить энергии столько, что примерно соответствовало взрыву тактического ядерного боеприпаса мощностью от 0,5 до 4 килотонн (в тротиловом эквиваленте). Тут все зависело от тяги и времени работы маршевого разгонного двигателя, который должен был придать снаряду дополнительную кинетическую энергию.

В итоге было принято решение сделать вот такую связку снарядов на единой платформе, которая сама по себе являлась уже автономным беспилотным орбитальным носителем бомб-снарядов. И номенклатура был тоже обговорена и утверждена – один снаряд цельный, для удара по стратегическим объектам, а три – кассетные, то есть содержали внутри либо два десятка бетонно-металлических снарядов, либо четыре десятка, которые фактически представляли из себя этакий аналог картечи или дроби, которой мы собирались накрывать локально распределенные по поверхности малогабаритные цели, такие как эскадры кораблей или плотно расположенные укрепленные районы противника.

В нынешней связке решили поэкспериментировать и кассетные снаряды имели по двадцать, тридцать и сорок болванок, и мы собирались посмотреть, что из это получится, если бить по площадям, а каждый из даже сорока снарядов имел бы на поверхности мощность сопоставимую с мощностью взрыва пятьдесят-сто двадцать тонн в тротиловом эквиваленте. А если учесть, что самые мощные бомбы Второй Мировой войны имели около шести тонн взрывчатки, то засыпание любого локального пространства почти полусотней снарядов, которые давали взрывы в десять-двадцать раз сильнее чем самые мощные бомбы в мире, должно было, по идее, решить любые стратегические и тем более, тактические задачи. Осталось только разобраться с точностью и той дополнительной мощностью, которую давали разгонные двигатели.

Платформа с подготовленными для применения снарядами, при тусклом экономичном свете медленно и величаво, да можно и сказать, что мрачно, закатилась в ангар и замерла перед портальным кольцом в ожидании своей очереди. Вышедшие из боковых бронированных входов инженеры, спокойно и деловито подключили ко всем снарядам и к носителю кабеля питания и интерфейсные кабеля, по которым будет производиться заливка последней, уже четко отработанной полетной программы. Все это заняло некоторое время.

Поэтому еле успел к следующему сеансу включения установки, когда портал открыли по маяку в Усадьбе. Туда я уже отправился вместе с неизменным Санькой Артемьевым, усиленной охраной и конечно с Олегом Дегтяревым, который в последнее время старался меня подстраховывать во время всевозможных напряженных моментов.

В Усадьбе у нас давно уже был развернут мощный вычислительный и телекоммуникационный центр, через который можно было наблюдать и контролировать космическую программу.

Я только успел дохромать до своего рабочего места, как зазвонил IP-телефон, по которому мы общались со всеми важными абонентами. Мельком глянув на вызывающего абонента, хмыкнул – Сталин. Быстро узнал, что я вернулся в Усадьбу и уже хочет переговорить относительно орбитальной станции. Я, естественно тянуть не стал и сразу, как смог, поднял трубку и ответил:

– Добрый вечер, товарищ Сталин.

Дегтярев, сидевший рядом и просматривающий на ноутбуке оперативные сводки, сразу сделал стойку, как охотничья собака, услышав, кто мне позвонил.

– Здравствуйте, Сергей Иванович. Очень хорошо, что вы вернулись, – спокойно и по-деловому проговорил мой наделенный властью собеседник, – вы как всегда умудрились снова вляпаться в ситуацию, и получит новые ранения, но как меня уверил ваш друг, полковник Дегтярев, что все нормально и к такого рода операциям вас больше не подпустят. Я одобряю, так сказать, решение ваших друзей.

Я не стал выпендриваться, все равно в любой ситуации сделаю как сам посчитаю нужным.

– В данной ситуации, я с вами согласен, товарищ Сталин. Но кто мог предположить, что эти идиоты начнут стрелять прямой наводкой по окнам дворца прямо через деревья, вообще не видя цели.

– Это нюансы, от которых никто не застрахован, но на вас слишком много всего завязано, поэтому постарайтесь избегать подобных ситуаций. Приказать я вам не могу, но, как человек, который вам симпатизирует, просто хочу попросить, Сергей Иванович – ведите себя как серьезный начальник и политик. Время капитана морской пехоты Оргулова давно прошло, запомните и не забывайте.

Я с трудом удержался чтоб не хмыкнуть, прекрасно зная, как эти телефоны передают звук, поэтому максимально нейтрально постарался закрыть эту тему.

– Я однозначно последую вашему совету, товарищ Сталин, но хочу обратить ваше внимание, что после моего последнего визита в мир 14-го года объемы поставок продуктов и топлива и некоторых товаров промышленного производства только с Российской Империи увеличились в два раза. А еще на подходе Северная Америка и в течении месяца вторая группа достигнет Южной Америки, и мы сможем полностью закрыть все потребности Советского Союза по продуктам и по многим другим товарам на сто десять – сто пятьдесят процентов. Фактически мы организовали свой ленд-лиз, за который нашим потомкам не придется потом расплачиваться десятилетиями.

– Это очень хорошо, Сергей Иванович, что вы мыслите, как государственный деятель, но я вам сказал то что сказал и это не только мое мнение, – в его голосе прорезался металл, да и грузинский акцент стал слышен более четко, что говорило об крайней степени раздражения.

– Товарищ Сталин, поверьте, я тоже не испытываю удовольствие, получая дополнительные дырки в своей шкуре. Я вас услышал и сделаю все, чтобы в этом плане больше не вызывать ваше недовольство.

– Хорошо, Сергей Иванович. Кстати, вы правильно сделали что прислали запись разговора короля Георга V с Черчиллем и Асквитом и ее расшифровку. Знаете, интересно было слушать и читать, как будто в музей попал и увидел свою молодость. Я теперь вас, как пришельцев из будущего прекрасно понимаю… Хорошо. Какие мероприятия будете проводить дальше, согласно плана?

– У нас сейчас на повестке судьба «Зари». Я ее только выпустил, и вот именно перед вашим звонком как раз хотел получить самые последние данные из Центра Управления Космическими Полетами.

Голос Сталина смягчится, и я понял, что ему эта тема очень нравится – ведь все идет установленным порядком и среди четверых космонавтом, двое бывшие пилоты ВВС РККА, которые прошли ускоренную подготовку и уже находятся в космосе, что тоже является серьезным прорывом.

– Я сам только что интересовался этим вопросом и даже смотрел прямую трансляцию. Одну из «молний», что пролетала ниже, переориентировали для наблюдения за «Зарей» и она показала, что станция уже стабилизировалась и выпустила эти свои крылья…

– Солнечные батареи…

– Да, они. И уже с «Зари» пришел доклад, что у них все хорошо и готовы к дальнейшим подвигам. А теперь вопрос, Сергей Иванович, что у нас по испытаниям орбитальных снарядов? На Новой Земле, как мне доложили все готово, да и спутниковые снимки я выдел, там как раз была хорошая погода и все смогли хорошо заснять.

– Все по плану. Как только выпустили «Зарю», в ангаре подготовили к запуску экспериментальный орбитальный беспилотный бомбардировщик с четырьмя снарядами. Он готов к работе в любую минуту. Как мы и договаривались – один снаряд цельный, остальные три кассетные, для поражения распределенных по поверхности целей. Я поэтому и перешел в Усадьбу, чтобы проверить состояние опорных маяков, уточнить состояние полигона и получить у вас, товарищ Сталин, команду на начало генеральных испытаний.

Теперь усмехнулся Сталин, и я четко слышал, как он хмыкнул в трубку.

– У вас есть команда, Сергей Иванович, действуйте. Сколько вам надо времени?

– Как я говорил, у нас все готово. Сейчас свяжусь с моряками, что строили полигон, проверю как работают опорные маяки, видеокамеры и средства объективного контроля и можно будет давать команду на распределение целей, просчет траекторий и выброску бомбардировщика на орбиту «Зари». Там высота как раз весьма неплохая, чтоб придать снарядам хорошую энергию и ее увеличить за счет ускорителей.

– Хорошо, действуйте, – и положил трубку.

Вот ведь «жучара», и пропесочил, и в угол поставил, и построил как молодого «душару», и я еще остался должен. Вот что значит человек в политике варится, где любая ошибка, это либо изгнание, либо смерть, тут волей ни волей наберешься опыта.

* * *

ОБНОВЛЕНИЕ

А Олег со своей фирменной улыбочкой, развалившись в навороченном офисном кресле, которое сюда притащили из нашего мира, участливо спросил, хотя его заход звучал как легкая ирония, приправленная черным военно-морским юмором.

– Что, Пиночет крымского разлива, прибрал тебя Виссарионович под каблучок. Скоро научит давать лапку и по команде прыгать с тумбы на тумбу.

Но я-то Олежку знал прекрасно и, главное давно, поэтому такие заходы с подколками и с ухмылками, были предвестниками серьезного разговора по назревшей проблеме. Но и позволить старому другану компостировать мне мозги я не собирался, и он, паразит, это тоже понимал. Поэтому обсуждение непростой ситуации превращалось в дружеский ироничный диспут, в котором периодически переходя на откровенный стеб, мы, демонстрируя свои позиции и понимание обстановки, искали решение. Одно понимание того, что как бы не сложилась ситуация, как бы мы не ругались, и не цапались, но все равно останемся друзьями, однозначно создавало особую доверительную атмосферу. И это было то, что теперь в нашем мире выживания, паразитирования и предательства ценилось больше всего – дружба. Настоящая, не требующая подтверждения и каких-то меркантильных обоснований, то что нельзя монетизировать, а соответственно продать или перепродать.

Поэтому я, чуть скривившись, прекрасно осознавая нарастающую проблему и с этой стороны, так же откинулся на спинку кресла, устало смотря на Олега, и чуть скрипнул зубами от резкой боли в поврежденной ноге. Частые хождения по порталам, что точно было доказано, ускоряли процесс лечения и регенерации организма раз в десять, поэтому то у нас и не было глобальных эпидемий, хотя при такой скученности народа, это было бы закономерно. Но, не смотря на даже такие бонусы, что предоставляют путешествия во времени, до излечения пробитой осколком ноги еще было далеко, поэтому приходилось и принимать обезболивающие и антибиотики.

Олег понял мое состояние, но не стал сотрясать воздух ненужным показным сочувствием. Он только поджал губы и демонстративно изобразил как будто закатывает глаза, мол «сам виноват, не надо было лезть».

Комнату только перед нашим приходом еще раз проверяли на «прослушку», поэтому хоть как-то мы могли говорить откровенно, но на всякий случай я включил «глушилку». Ничего секретного мы не обсуждали, но мне не хотелось, чтобы и смысл, и результаты этой беседы ушли куда-то на сторону.

– Олег, а варианты? Мы жене раз это обговаривали. Мы пока полностью зависим от мира 42-го года. Во всем – топливо, продукты, люди, точнее обслуживающий инженерный состав и бойцы силовых подразделений. Пока мы не сформируем конкурирующий баланс по поставкам нужных нам ресурсов между мирами 42-го и 14-го годов, мы так или иначе будем зависимы. А если учесть, что в нашем мире нас сейчас начнет раздевать всякая шваль имеющая ядерное оружие, то крутить носом перед Сталиным, который при желании сможет нам быстро и качественно перекрыть кислород, я думаю не стоит. Он, как я много раз наблюдал, знает берега и переходить грань не собирается, потому что прекрасно понимает, что нормальные доверительные отношения с нашей командой ему дадут намного больше, чем прямая конфронтация и обгорелые развалины наших бункеров и взорванная система управления порталами. Он прагматик, тем более на нервах – сейчас на подходе либо час его позора, когда англо-американцы выбьют нас с Кольского полуострова, что будет фактически частичной потерей Северного морского пути. Либо это будет триумф, когда мы демонстративно раскатаем все пятнадцать линкоров и кучу вспомогательного металла, что припрется ко входу в Кольский залив, размажем по сопкам Хибин войска интервентов, а потом пройдемся по их столицам, чтоб впредь не повадно было вообще косо смотреть на Россию в общем, и на Советский Союз, в частности.

– Звучит правильно и красиво, Серега, но что мы будем делать у нас? То, что до тебя довели Ростовцев и Сипягин это так, цветочки. По моим каналам идет тоже много чего интересного.

– А именно?

– Тот же Ближний Восток взбудоражен известием, что кто-то нашел проход в другой мир и во всю оттуда таскает продукты и много всего интересного. Поэтому сразу в силу вступает самый главный и древний закон политики – право сильного.

– Там тоже собирают армию?

– И еще как, причем менее пафосно, но более продуманно. Как мне передали, проработано пять маршрутов выдвижения мощных войсковых колонн, которые находятся в процессе формирования. Идет планомерная закладка по маршруту движения продуктов, топлива, медикаментов, оружия, боеприпасов. Собранный спецназ и хорошо оплачиваемые наемники чистят дороги от всех банд, которые могут хоть как-то, даже гипотетически помешать быстрому продвижению войск в условиях нашей ядерной зимы. Серега, ты понимаешь, чтоб так организоваться, как им нужно себя поломать, отбросить многовековые конфликты и выбрать единое командование, ну и дальше по списку.

– Н-да. У нас по ходу последний… надеюсь последний в истории человечества Крестовый поход в Крым, ну и очередное, и тоже надеюсь последнее нашествие с востока.

– Ага. Судя по всему, про вторую, отложенную волну ядерных ударов уже все знают, вот и ломятся толпами, в надежде хоть как-о вырваться в другой мир. Других вариантов то, вроде, как и нет.

– Поэтому придется гасить всех на марше.

– А если они вперед себя двинут толпы женщин и детишек, как они это любят, правда журналистов уже не будет, который все это будут снимать под разными ракурсами, но все равно что ты будешь делать в такой ситуации, гуманист в тельняшке? Да и гасить всех не получится – если будут идти небольшими отрядами, у нас просто нет нужного количества штурмовой авиации. А ПВО у них точно будет, и неплохое, да и погодные условия такие, что у них есть все шансы прорваться к Крыму незамеченными. И на каждый отряд ты не будешь тратить ядерные боеприпасы, их и так осталось единицы.

– Ну начнем с того, что мы все уже давно не гуманисты – того мира с его базовыми морально-нравственными маркерами давно нет. Сейчас основополагающие законы – это законы выживания. Поэтому СЕЙЧАС этот номер не пройдет. Дай волю, наши же женщины возьмут оружие, сядут в башни танков и спокойно всех раскатают.

– Да уж, Серега, и тут выкрутился, но это так, юмор, черный юмор, а вот по всему остальному у нас все очень плохо.

– Тут согласен. И на все про все у нас всего пару месяцев.

– Не больше. Часики отложенного ядерного удара все тикают и запуск новых спутников для доразведки обстановки ожидается месяца так через три, ну а дальше анализ и удар по выявленным целям.

– В нашем мире мы не успеем в таких условиях воссоздать и запустить космическую программу. Тут одних расчетов и опытов с обратным переносом и открытием порталов на несколько месяцев, это если меня просто не будут дергать, а дадут возможность просто заниматься наукой.

– Ты же понимаешь, что это не реально – ты своей хлеборезкой уже засвечен практически во всех военно-политических проектах, и тебя просто не отпустят. Дефицит времени у нас практически везде, и в мире 14-го года, и в мире 42-го, поэтому нужно искать другой вариант. Уход в космос конечно хорошо, но там возникает куча технических нюансов, как ты и говорил.

– Тогда вариант другой – нужно уходить из Крыма.

– И куда?

– Ну смотри по варианту «Мертвая рука» удары будут наноситься в основном в северном полушарии Европа, Сибирь, Дальний и Ближний Восток, Северная Америка и так далее.

– Предлагаешь вообще перебраться в Южное полушарие, где нас будут долго и упорно искать?

– Как вариант. У нас есть два подводных атомохода. Доработать, вырезать всю боевую начинку, типа пусковых межконтинентальных ракет и вывезти на них базовый набор для формирования портальной станции. Можно даже и не один. Помнишь, как мы, когда начинали поиск альтернативного канала, чуть ли не в машине ставили кольцо.

– Помню. Слушай, а может не будем выпендриваться и вообще в атомоходе кольцо поставим? Представляешь, куда нужно подо льдом проплыли, остановились, легли на грунт и все, воздух, продукты из другого мира, ядерный реактор для питания портального кольца и все заинтересованные личности пусть годами ищут. Ну а систему для космических программ и для транзитной транспортировки войск можно и на каком-нибудь отдаленном острове смонтировать. Все высокотехнологические железки нам все равно авиацией доставляют. По большому счету, мы уже сейчас сидим на обеспечении горючим и продуктами из других миров, поэтому автономность будет достаточно высокой.

– Вполне рабочий план. Чего мы к Крыму то привязались? Здесь прошла война, все полезное либо давно разграблено, либо сильно фонит. С подводной лодкой план хорош, но это не «Наутилус» капитана Немо. Там постоянно нужно проводить регламентные работы, ядерный реактор раздолбайства не простит, а для обслуживания нужна целая отрасль предприятий, которой уже по определению нет.

– Тогда что нам нужно?

– К нам в общей сложности идут один атомоход с Северного флота и два с Тихоокеанского. Для наших на небольшой срок, пока АПЛ будет на ходу, подойдет именно ракетоносец – размер, но тут надо будет советоваться со специалистами, как лодку переоборудовать под наши нужды, это не кружок «Юный техник», тут с наскока «болгаркой» лишнее не вырежешь. Займешься, Олег?

– А куда я денусь. У тебя, по сути дела, даже и напрячь по таким задачам некого.

– Могу Катю привлечь, – усмехнулся я.

– Ага, она нарешает. Сначала включит блондинку, похлопает глазками, потом найдет точки воздействия, завербует главного, а лишних, кто будет просто мешать, грохнет в назидание другим, чтоб не лезли. Просто это время.

– Вот вот. Проще отправить военно-морского головореза болтуна-задушевника, который за одну-две пьянки всех очарует, подкупит, и с бодуна заставит подписать договоры. Ну а дальше начнутся уже трезвые будни, и когда проклюнутся первые попытки отпетлять, появятся другие головорезы, которые в прямом смысле слова отрежут головы, и все будет гладко и продуктивно.

– Зато у меня будет быстрее.

– Тут согласен, да и Артемьеву забрать надолго нет возможности, она уже вполне качественно вжилась в реалии мира 14-го года и на пару с Марией Федоровной, раскрыла свои таланты на двести процентов и вполне системно давит всех несогласных с общей линией партии. Эдакая Милледи в тельняшке, на службе в Новоросском Экспедиционном Корпусе.

– Тогда какой вердикт?

– Вердикт… Хм. Смотри, на данный момент атомоход с Северного флота бултыхается в Средиземном море, боится лезть через проливы, в отличии от того же «капраза» Григорьева, который со своим «Гепардом» тогда еще так лихо все проскочил. Они уже несколько раз сигналили, что проводят разведку и готовы принять любую помощь. Так что Олег связывайся с ними, попытайся помочь. Но там лодка для нас не совсем подходящая – это такой же многоцелевик как и «Гепард», который мы забросили в мир 42-го года.

– А что за лодка?

– АПЛ «Вепрь» – тот же проект что и «Гепард». С небольшими вариациями, полученными во время модернизации.

– Хорошо, так что от меня требуется⁇

– Состыковаться с ними, узнать, кто и что идет с Дальнего Востока и установить уже с ними канал связи. Они до сих пор шифруются, наверно бояться ответки от Ростовцева, ведь ушли они с баз еще до того, как мы договорились с руководством МО РФ. Если надо будет навести мости на уровне личных знакомств, забирай командира «Гепарда» Григорьева с парой офицеров, у кого есть связи в экипажах, идущих к нам лодок.

– Хочешь все же сработать мимо Ростовцева по старой схеме?

– Да. Только так. В последнее время, что-то неуютно чувствую себя, как будто снайпер в затылок смотрит.

– Понимаю, Серега, у самого такая чуйка.

– Вот. Сам только что распинался, что нам нужна плавучая база на ближайшие три-пять месяцев. А если Ростовцев там будет всем рулить и поставит в подплав своих людей, то мы будем фактически его арендаторами, что естественно неприемлемо – в любой момент отключат свет или просто попросят освободить помещение…без вещей. То, что они являются частью Новоросского Корпуса, это декларативно и актуально в нынешней ситуации, а что будет, если все изменится?