Текст книги "Война сквозь время"
Автор книги: Станислав Сергеев
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
Глава 16
Это, конечно, был незабываемый день, запомнившийся мне многочисленными бутербродами, чаем, минералкой и хитрыми вопросами Сталина, который иногда отлучался на совещания и назначенные встречи, но раз за разом возвращался к заветному ноутбуку, который раскрывал ему тайны будущего.
Часам к четырем дня его мозг пресытился новой информацией и требовал отдыха, для последующей переработки и осмысления.
Получив соответствующую команду, охрана вызвала меня для подготовки аппаратуры к транспортировке. Такое сокровище никто не собирался оставлять в Кремле. Да и взгляд Сталина, брошенный на меня, ой как не понравился. Так смотрят грабители на бесхозно лежащий рубль на мостовой. В его взгляде я прямо читал огромными буквами желание упрятать меня с моими данными куда-нибудь подальше. Но ничего не произошло, и меня в сопровождении охраны отправили обратно в усадьбу.
Наполненный событиями день как-то отвлек от тяжелых мыслей и тревоги, которая не отпускала меня в последние несколько дней. Кортеж двигался установленным порядком. Впереди машина с охраной и сопровождающими, за ней машина, в которой едет Морошко и лежит вся моя аппаратура, а в замыкающей уже разместился я со своими охранниками. На некотором удалении идет грузовик с бойцами специального полка НКВД. Перед самой посадкой Морошко проконтролировал, чтобы я надел на себя бронежилет, и это было одним из результатов его недолгого разговора со Сталиным после того, как я собрал аппаратуру и меня сопроводили на стоянку автомобилей.
Но сегодня ощущалась какая-то напряженность. На город было совершено несколько массированных налетов немецкой авиации. Но они, как правило, проводились по промышленным зонам, и что особенно удивляло – по пригородным станциям и небольшим городкам. Была даже гипотеза, что под прикрытием таких налетов немцы скинули в окрестностях Москвы несколько разведывательно-диверсионных групп. Как по мне, так размен был странный. При такой плотности артиллерийского огня ПВО и количестве советской истребительной авиации, задействованной на охране неба столицы, потери, понесенные противником, были впечатляющими. Да и общая система безопасности Москвы как раз и предусматривала противодействие проникновению в город агентов противника. Специальные истребительные части из войск НКВД и привлеченных армейских подразделений вычищали пригороды и дальние подступы города от немецких диверсантов. На фоне таких мер безопасности выброска парашютистов в район советской столицы была по меньшей мере очень рискованной, а реально экзотической формой уничтожения подготовленных кадров абвера.
Машина опять неслась по Москве, и я смотрел на город и тосковал, прекрасно понимая, что моя поездка подошла к концу и скоро покину этот город и вообще этот мир, возвратившись в душный, затхлый бункер, и буду снова воевать в мертвом радиоактивном мире.
Мы уже выехали из города, когда впереди, прямо по маршруту нашего движения, раздался грохот. В небе на запад улетали несколько немецких бомбардировщиков, преследуемые советскими истребителями. Наш кортеж съехал с дороги и замаскировался в небольшой рощице. Тут у меня выпала минутка, чтоб поговорить с Морошко о нашей безопасности. Вперед по маршруту уехал передовой дозор, а сам маршрут движения был разбит на контрольные участки, на границах которых находились либо радиофицированные, либо телефонизированные посты наблюдения, которые докладывали в усадьбу о порядке нашего движения. Сами же участки движения контролировались мобильными патрулями, которые были замаскированы под гражданские либо тыловые машины, прохождение которых тоже контролировалось на постах. Держать под охраной весь маршрут нашего движения не получалось ввиду элементарного отсутствия нужного количества проверенных и подготовленных людей. Но и в таком порядке любое появление неизвестных людей на трассе сразу выявлялось и бралось под контроль. Да и в лесу, параллельно маршруту нашего движения, несколько групп осназа держало под контролем места возможных засад. Так что нападение в таких условиях было маловероятным.
Пока не прояснилась ситуация с немецкой бомбардировкой, мы расположились под деревом, а охрана рассредоточилась, заняв круговую оборону. В этой ситуации нам выпала возможность просто поговорить с Морошко.
– Александр Александрович, что там с немецкой агентурой? А то, знаете ли, не очень-то хотелось бы нарваться на засаду по пути движения, несмотря на все ваши меры предосторожности.
Морошко после некоторой паузы пояснил, что ловить вражеского агента среди своих сотрудников дело долгое и кропотливое. Надо смотреть, кто имел доступ к информации, которая стала известна противнику, заново всех проверять, когда надо, пускать наружное наблюдение, тщательно готовить и проводить проверочные мероприятия. А быстрота в такой ситуации только помешает, враг узнает, что его ищут, затаится, и тогда его найти будет очень трудно. Ну что тут скажешь, чекист был прав. На мой вопрос о применении детектора лжи он посетовал, что руководство оставило этот вариант на крайний случай и решило довольствоваться обычными методами.
Когда воздушная карусель сместилась на восток, кортеж двинулся в сторону усадьбы. Но проехав всего с десяток километров, головная машина, в которой была радиостанция, резко остановилась и стала разворачиваться. Выскочивший из нее капитан подбежал сначала к машине с Морошко и что-то быстро заговорил. По его встревоженному лицу можно было прочитать о больших неприятностях. Когда весь кортеж развернулся, он подошел к нашей машине и коротко сказал:
– По усадьбе отбомбились немцы и высадили парашютный десант. Мы получили команду возвращаться. Передовой дозор так и не вернулся.
Колонна машин резво рванула обратно по трассе. Но появление немецких бомбардировщиков внесло свои коррективы. Возле переезда, который являлся одной из контрольных точек, натолкнулись на результаты массированной бомбардировки. Вот только смысл бомбить простой переезд, где единственным зданием была будка обходчика, я как-то не понимал. Многочисленные воронки в поле по обеим сторонам дороги показывали, что тут отбомбилась чуть ли не целая эскадрилья. Скорее всего, немцев перехватили наши истребители, и они в панике вывалили свой груз прямо в поле, и будка обходчика случайно попала под раздачу. Возле самого переезда, который мы проехали буквально минут двадцать назад, лежала на боку грузовая машина и чадно горела. Человек десять красноармейцев под руководством лейтенанта НКВД расчищали дорогу, зацепив тросом горящую машину, пытались с помощью полуторки стянуть с дороги, освобождая проезд. Тут же в стороне складывали тела погибших при налете.
Когда наш кортеж остановился, из головной машины вышел начальник охраны и два бойца, взявшие свои автоматы на изготовку. Подбежавший лейтенант, руководящий расчисткой дороги, отдав честь, стал докладывать. Мы с Морошко сидели в разных машинах. Он находился во второй, лично сопровождая ноутбук и принтер. Я же, завернутый в бронежилет, находился в замыкающей машине и с тоской рассматривал тела погибших, воронки и работающих бойцов. Вот одна странность, как-то все красноармейцы выглядели «по-военному». Это трудно объяснить, но я, прослужив в армии и помотавшись по гарнизонам с отцом, насмотрелся и на резервистов, которых иногда призывали на сборы, и на призывников, только что одевших форму, и на кадровых офицеров, эту форму не снимавших. Поэтому определить кадрового военного от мобилизованного гражданского, которого нарядили в форму, мог сразу, на глаз. А тут все красноармейцы были кадровыми. Что было странно. Да и вооружены они были практически все автоматами ППД и самозарядными винтовками, которых и в частях не хватало, а тут вроде как тыловое подразделение. Что-то не сходится.
Во второй машине хлопнули двери, и из нее вылез Морошко в сопровождении охранника и грозным голосом потребовал доклад о ситуации. Тот же лейтенант сразу метнулся к высокому начальству и бодро стал докладывать. Вроде как все нормально. Но еще раз бросив взгляд на ряд тел, выложенных на обочине, меня затрясло от адреналина. Два красноармейца положили в общий ряд тело обходчика, и один из них поднял голову и бросил взгляд на нашу машину. Это был тот блондин, который тогда вроде как следил за нами. Я присмотрелся к телам. На них были пулевые и ножевые ранения, которые никак не соответствуют результату бомбардировки. Уж в свое время я насмотрелся такого и в наше время и тут, во время боев под Могилевом. Да и красноармейцы как-то странно стали распределяться по трое перед каждой машиной.
Наклонившись вперед, незаметно вытащил из разгрузки наступательную РГДшку, которую притащил из своего времени. Автомат положил рядом, передернув затвор. Такую же манипуляцию провел с пистолетом. Мой личный охранник, лейтенант госбезопасности, держал на коленях автомат, с удивлением уставился на мои манипуляции, но я уже жестко и спокойно вымолвил:
– Всем спокойно. Это засада. Все люди убиты или холодным или огнестрельным оружием. Тихо и без резких движений, оружие к бою. Окна открыть, а то нас засыплет битым стеклом. По команде «Глаза» закрываете глаза, а то ослепнете.
И тут я встретился взглядом с этим блондином. Теперь он не прятал свой интерес и рассматривал меня. Зря. В руке уже был «Глок-17» и я, не раздумывая, вскинул пистолет и бегло открыл огонь через открытое окно. Блондин оказался тренированным бойцом, но закинутый за спину автомат замедлил его реакцию, и первая пуля ударила в плечо. Это не помешало ему кувырком уйти с линии огня, и остальные мои выстрелы пошли уже в пустое место. Два его бойца попадали на землю и ушли в сторону, откатились и через несколько мгновений в ответ обстреляли нашу машину. Как только я открыл огонь, водитель и оба охранника вывалились через открытые двери, упали на дорогу и открыли огонь по всем, кто не имел отношения к нашему кортежу. Впереди ситуация развивалась не так успешно. Лейтенант, который якобы докладывал, выхватил из кармана синих бридж пистолет и ударил рукояткой Морошко по голове и выстрелил в его охранника. Тут же, два лжекрасноармейца открыли огонь из автоматов по пассажирам второй машины, давая возможность оттащить в сторону оглушенного высокопоставленного офицера НКВД.
На полуторке, которая должна была оттягивать горевшую машину, откинулся борт и из кузова в упор по головной машине ударил пулемет, не оставив ни единого шанса бойцам НКВД. Мощные винтовочные патроны пробивали насквозь борта легковой машины и тела сидящих в ней советских бойцов.
Та же история произошла с пассажирами второй машины. Плотный автоматный огонь почти в упор сразу подавил всякие попытки к сопротивлению. Но пока они расстреливали первую и вторую машины, водитель нашей успел из своего ТТ завалить одного из нападавших. Те, не закончив расстрела второй машины, перенесли огонь на сержанта госбезопасности, который, получив несколько попаданий в грудь, еще смог произвести два выстрела, так и остался лежать возле своего автомобиля, сжимая оружие в руке. Но он дал нам время рассредоточиться и открыть прицельный огонь по нападавшим. Дико закричав «Ложись!», кинул с задержкой одну из РГДшек. Это нам дало возможность завалить еще двух нападавших и одного ранить. Из салона второй машины, практически расстрелянной, раздалась длинная автоматная очередь. Скорее всего один из выживших разряжал магазин. Пули прошли по вскочившим для рывка нападавшим, и двоих зацепило по-серьезному. Пулеметчик из грузовика, сменив диск на пулемете, быстро подавил новую огневую точку, и мощные винтовочные патроны с характерным звуком защелкали по корпусу второй машины, добивая оставшихся в живых бойцов. Но эта короткая заминка дала нам возможность перегруппироваться и открыть уже прицельный огонь. Бой переходил в затяжную фазу, что для противника было не самым лучшим вариантом, учитывая, что в любой момент к нам могла прийти помощь. Мы пытались оттянуть время, пока подойдет грузовик с бойцами НКВД, но на этом наше везение закончилось. Со стороны поля, из воронки ударил пулемет. И это был не привычный «дегтярь», а немецкий, более скорострельный MG-34. Тут же раздался сильный взрыв и нас хорошо тряхнуло. Бросив взгляд назад, увидели перевернутый грузовик, объятый пламенем, вокруг которого были раскиданы тела бойцов. Вот теперь дела действительно приняли плохой оборот.
Пулемет с поля перенес огонь на нас, и тогда стало еще веселее. Одна из очередей прошлась по машине и зацепила лейтенанта, который лежал за машиной и прикрывал меня с фланга. Он захрипел, повернулся на бок и замер. Но пулеметчик, желая убедиться в том, что цель поражена, еще раз прошелся по нему. Щелчки пуль по корпусу автомобиля на время прекратились, и вокруг убитого поднялась пыль от плотного пулеметного огня. Тело иногда вздрагивало от прямых попаданий и от него отлетали красные брызги. К этому времени ожили несколько огневых точек со стороны машин, и мы с оставшимся в живых охранником переползли на обочину и коротким броском рванули к ближайшей воронке. Нас уже заметили и профессионально давили огнем. На этой короткой дистанции мне в спину сильно ударило, и я с таким ускорением грохнулся в воронку, что потемнело в глазах и сбило дыхание. Моему спутнику так не повезло. Получив пулю в ногу и плечо, он, выронив свой ППД, скатился за мной и захрипел от боли. Больше на автомате, нежели осмысленно, достал из разгрузки шприц-тюбик с противошоковым препаратом и вколол ему в бедро. Это все, что я мог для него сделать. У меня осталась последняя граната, короткоствольный автомат и два пистолета. Охранник был не в счет, его оружие валялось где-то возле воронки, а сам он отходил от шока и был не в состоянии вести бой, да и я, после попадания автоматной пули в бронежилет, был еле жив. В который раз этот тяжелый панцирь спасает мне жизнь и, судя по всему, это становится дурной традицией.
Хорошо, что от пулеметчика, расположившегося в воронке, мы были частично прикрыты нашей машиной, и прицельно давить нас огнем у него не получалось. Зато с полуторки, которая, сдав задним ходом, как бронепоезд, выдвинулась в нашу сторону, загрохотал «дегтярь», не давая мне высунуть голову из воронки. К нему присоединились короткие очереди автоматов и хлопки самозарядных винтовок. Судя по звуку выстрелов, мою позицию охватывали полукругом, не давая поднять голову, на что я смог отреагировать только нестандартными действиями. Достал из разгрузки последнюю светошумовую гранату и кинул ее в сторону наступавшего противника. После грохота и вспышки выскочил из воронки и откатился чуть в сторону так, чтоб машина прикрывала меня от пулемета в поле. Пока немцы восстанавливали зрение, я вовсю отвел душу, стреляя из своего «ПП-2000». Но к моему удивлению, моими противниками были всего три человека и пулеметчик в полуторке. Быстро переводя маркер коллиматорного прицела по телам противников, успел сделать три короткие очереди. С машины вновь загрохотал «дегтярь», но пулеметчик еще нормально не восстановил зрение и стрелял больше от паники, на звук, не заботясь о том, чтоб не зацепить своих. Вот тут пришлось постараться и полностью разрядить весь магазин автомата для подавления пулемета. Полуторка рванула вперед, объехала лежащий на дороге грузовик и стала набирать скорость. Но это было последнее, что я успел увидеть. Мощный взрыв разнес на куски лежащую на дороге машину, перевернул и поджег два ближних автомобиля из нашей колонны. Меня опять швырнуло в сторону и неплохо приложило взрывной волной.
Когда я более или менее пришел в себя, ситуация в корне изменилась. К переезду подходил эшелон явно военного назначения, судя по наличию платформ с техникой и зачехленными пушками. Из теплушек выпрыгивали красноармейцы с винтовками и бежали к переезду. С поля снова загрохотал пулемет, прикрывая отход диверсантов. Дистанция была большая, и точность пулеметного огня оказалась никакой. Но этот пулеметчик невольно мне подыграл, сразу обозначив для прибывших военных противника. В ответ из густой цепи красноармейцев захлопали винтовки и от самого поезда короткими очередями стал огрызаться пулемет, к которому присоединился еще один, а на закуску по наземной цели заработал счетверенный зенитный пулемет. К моему неописуемому удивлению, с платформы по немецкому пулеметчику несколько раз грохнула «сорокопятка», которую быстро развернули в нужную сторону, организовали установку прицела и поднос снарядов. При таком организованном отпоре пулемет быстро замолчал.
На все это я смотрел как будто со стороны, полулежа, опершись на левую руку, еще не отойдя от удара взрывной волной. Красноармейцам хватило двух минут, чтоб добежать до места уничтожения нашей колонны. За это время мне удалось сесть и тупо смотреть на подбегающих бойцов. В большинстве своем это были молодые, не обстрелянные солдаты, для которых это был первый бой. Хотя такой толпой на один пулемет, это серьезно.
Но я не сообразил одного, что на мне был бронежилет и в разгрузке я выглядел весьма неординарно, поэтому сразу же огреб от подбежавшего бойца ногой в грудь.
«Твою мать! Ну что за день-то такой, несколько раз в броник попадали, теперь и эти идиоты меня трамбуют», – в душе закричал я, опять упав на спину. А точнее не упав, а отлетев.
Пока я пребывал в таком положении, на меня направили несколько винтовок и раздался радостный крик:
– Товарищ капитан, гляньте, какое оружие странное.
Какой-то старшина держал в руках мой «ПП-2000» и протягивал ее командиру со знаками различия пехотного капитана, вооруженного наганом.
Капитан поправил стволом пистолета фуражку, глянул на мое оружие и, рассматривая картину разгрома и многочисленные трупы в форме НКВД, присвистнул:
– И что здесь такое случилось? Сенцов, а ну давай сюда этого…
И кивнул на меня. Сильные руки тут же поставили на ноги и зафиксировали руки, чтоб я не смог дрыгаться. Но мне после такой встречи и голову тяжело было держать, не то что ногами махать и кричать «Ки-я!».
Когда мне подняли голову, капитан увидел мои знаки различия на петлицах, которые не скрывались бронежилетом.
– Кто вы такой?
Несмотря на все, я уже начал приходить в себя, и силы возвращались, поэтому уже смог вполне внятно ответить:
– Майор Зимин, Главное управление государственной безопасности.
– Допустим. Что здесь произошло?
– Немецкие диверсанты напали на колонну, перевозящую особо важное оборудование и документы. Вы обязаны организовать преследование и оцепить район боевого столкновения до прихода специальных маневренных групп НКВД.
Капитан был не дурак, да и служил не первый год, сразу поверил в мой рассказ, конечно, некоторая доля скептицизма была, но если я окажусь прав, а он не предпримет мер, то неприятностей у него будет немало. Тем более такое побоище недалеко от Москвы, когда до фронта еще ехать и ехать, служило лучшим доказательством. Он повернулся к старшине.
– Сенцов, быстро оцепить место происшествия. К составу отправь вестового, чтоб выгружали лошадей разведроты. Надо организовать разведку и преследование немецких диверсантов. Все тела собрать, осмотреть, может, где есть раненые.
Пришлось мне вмешаться.
– Там в воронке лежит один из наших, правда, его хорошо зацепило.
Капитан кивнул головой, и два бойца уже неслись к воронке и стали вытаскивать оттуда раненого бойца моей охраны.
В это время к нам подоспела вторая волна бойцов из остановившегося эшелона.
– Товарищ капитан, и вы здесь?
Я удивленно повернулся на радостный крик. О как судьба повернулась. Ко мне, улыбаясь, подходил недавний знакомый по боям под Рославлем, артиллерист лейтенант Павлов, даже радиопозывной у него был своеобразный – «Мозг».
– Привет, Сергей. Только уже не капитан, а майор госбезопасности.
Капитан, увидев такую встречу, повернулся к Павлову.
– Товарищ лейтенант, вы знакомы с майором госбезопасности?
– Так точно, вместе воевали и из окружения выходили под Рославлем. То, что он не простой майор госбезопасности, это точно, нас в Москву специальным самолетом везли. Да и этот его панцирь и автомат я тоже помню. Хорошая штука.
Капитану этого было вполне достаточно. Он тут же повернулся ко мне и, отдав честь, представился:
– Капитан Колыванов. Командир второго батальона…
– Капитан, не время. Потом расскажешь, в какой дивизии ты служишь. Похоже, немцы уволокли очень информированного сотрудника НКВД. Его нужно либо освободить, либо уничтожить, но живым он не должен быть переправлен к немцам. Понятно? А теперь надо потушить вторую машину. В ней была аппаратура, надеюсь, она там и сгорела, иначе будет очень плохо. Всем будет очень плохо.
– Так точно, товарищ майор. Сейчас дам команду.
И тут мне на ум пришла очень неприятная мысль. А если немцы уволокли Морошко с ноутбуком? А у Морошко в папке могли быть коды к загрузке компьютера и ко многим зашифрованным дискам. Ведь хотел сделать систему самоуничтожения, но потом подумал, что охрана Сталина может обидеться на такое. Поэтому не стал мудрить, о чем сейчас жалел.
От тяжких мыслей меня отвлек Колыванов, который инструктировал четверых конных разведчиков. Через минуту те резво рванули в ту же сторону, куда умчалась злополучная полуторка. Я уже спокойно поднялся и в сопровождении Павлова и двух бойцов пошел осматривать уцелевшую машину. Как и ожидал, сумка, в которой возил бронежилет, оружие, аптечку, осталась лежать на полу. Пулеметный огонь пощадил ее, оставив на ней всего одно небольшое отверстие. Внутри лежал небольшой прибор, который я использовал для ориентирования и поиска радиомаяков.
Прибор был в рабочем состоянии и аккумулятор не разрядился. Но вот то, что он показал, мне очень не понравилось: согласно его показаниям, сумка от ноутбука, куда было вмонтировано устройство слежения, неуклонно удалялась от меня со скоростью бегущего человека. Значит, и Морошко и аппаратура в руках немцев. И сейчас сигнал принимался на пределе чувствительности, значит, диверсанты отдалились уже больше чем на пять километров.
Возвратившаяся конная разведка подтвердила мои опасения. Полуторка с мертвым пулеметчиком в кузове была найдена невдалеке, следы указывали, что группа из четырех-пяти человек ушла в лес. А тут остается только войсковая операция с оцеплением лесного массива, спецназом, который будет играть в догонялки с диверсантами, авиаподдержкой и, конечно, с великолепно налаженной связью и штабом, для координации поисков разными подразделениями.
Колыванов явно проникся ситуацией и развил бурную деятельность. Весь батальон, за исключением взвода, оставленного для охраны эшелона, выстраивался в цепь, для организации прочесывания лесного массива. Конная разведка, дополненная еще несколькими всадниками, ускакала по дороге, для поиска связи с Москвой и организации взаимодействия с местными силами, задействованными в уничтожении немецкого десанта и ведущими поиск нашей колонны. В том, что нас ищут, я нисколько не сомневался, что и подтвердилось буквально минут через пять. На дороге появились трое всадников, отправившихся по дороге, в сопровождении двух грузовиков, набитых вооруженными бойцами войск НКВД, бронеавтомобиля и легковой машины, несущихся на всей скорости в нашу сторону.
Доехав до подорванного грузовика с нашей охраной, легковушка остановилась, и из нее сразу выскочили три человека и побежали в нашу сторону. С грузовиков стали спрыгивать бойцы и, грамотно развернувшись цепью, охватывая все место боя, стали оттирать пехотинцев. Каково же было мое изумление, когда среди бегущих ко мне командиров в форме НКВД я узнал Судоплатова. Он остановился, облегченно вздохнул, увидев меня живого и невредимого, затем профессиональным взглядом осмотрел место засады, и лицо его осунулось. Да, я его понимал, разгром был полный. Тем более в глубоком тылу, недалеко от столицы, на специально охраняемой трассе. За такое придется отвечать, причем отвечать всем. Но все равно облегчение в его взгляде я видел. Охраняемая персона жива, значит, еще не все потеряно. Придется огорчить человека, и рассказать ему про Морошко и ноутбук.