Текст книги "Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка"

Автор книги: Станислав Славин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 2.
…И ТОГДА ПОЛЕТЕЛ СПУТНИК

Работая над очередными ракетными конструкциями, их создатели прекрасно понимали, что как только любимое детище поднимется на высоту выше 100 км и разовьёт скорость порядка 8 км/с, у него есть шанс стать искусственным спутником Земли. И весьма стремились первыми преодолеть этот барьер. Но задача оказалась не из лёгких…

ОХОТНИКИ ЗА ТРОФЕЯМИ

В 1945 г. в Третий рейх устремились специалисты разных областей техники, стремясь разузнать побольше о достижениях своего бывшего противника, вывезти побольше трофеев с его территории для подробного изучения у себя дома. Были среди этих специалистов и наши ракетчики.

СОПЕРНИЦА «КАТЮШИ». Первые сведения о немецкой баллистической ракете Фау-2 советские военные специалисты получили ещё летом 1944 года, когда с территории Польши в нашу страну были доставлены отдельные части этих ракет.

Кроме того, данные, полученные от англичан, испытавших на себе мощь ракетных обстрелов Третьего рейха, говорили о том, что нацистам удалось создать оружие, не имеющее аналогов. В самом деле, если лучшие военные образцы отечественных пороховых реактивных снарядов для систем залпового огня М-13ДД («катюша») имели дальность полёта 11,8 км, то ракета Фау-2 покрывала расстояние около 300 км. И при этом имела боевую головку не 13 кг, как снаряд «катюши», а 1000 кг.

В общем, выходило, опыт немецких ракетчиков следовало срочно изучить и перенять. А потому в том же 1944 году уже известный нам по работе с ракетопланами В.Ф. Болховитинов сформировал в составе НИИ-1 группу «Ракета». В неё вошли Александр Березняк, Алексей Исаев, Василий Мишин, Николай Пилюгин, Борис Черток, Юрий Победоносцев, Михаил Тихонравов и некоторые другие будущие ракетные знаменитости СССР.

Много лет спустя Исаев сравнивал свою тогдашнюю работу и деятельность коллег с трудами палеонтологов. Только те по костям восстанавливали облик доисторических животных, а советские конструкторы – устройство и характеристики секретного оружия Третьего рейха по кускам рваного железа, разбитым агрегатам и остаткам электронных устройств.

При этом и Исаев, и Королёв, и многие другие советские специалисты были во многом вынуждены пересмотреть собственные взгляды. Получалось, что планы создания ракетопланов многоразового использования и полёты на Марс и другие планеты придётся пока отложить. Прежде надо было хотя бы сравняться с конструкторами Третьего рейха, а уж потом идти дальше.

Осенью 1944 года Королёв и его коллеги собирались приступить к созданию неуправляемой баллистической ракеты Д-1 и более совершенной управляемой крылатой ракеты Д-2. При этом предполагалось, что Д-1 будет иметь стартовый вес 1100 кг (включая боеголовку в 200 кг) и дальность полёта 12–13 км. А Д-2 со стартовой массой 1200 кг сможет доставить аналогичную боеголовку на расстояние до 70 км.

В связи с этим в письме заместителю наркома от 14 октября 1944 года Королёв предлагал «реорганизовать бюро реактивных установок завода № 16 (группа инженера С.П. Королёва) в Специальное бюро, создать необходимую экспериментальную и производственную базу».

Однако вскоре выяснилось, что Королёв поспешил с обнародованием собственных планов. Окончание войны внесло свои коррективы. В августе 1945 года, после Потсдамской конференции, заместитель наркома вооружений Василий Рябиков сформировал Межведомственную техническую комиссию для изучения трофейной ракетной техники. Работы оказалось столько, что в марте 1946 года было даже решено образовать на территории ракетного центра Пенемюнде свою научную организацию – институт «Нордхаузен» под руководством генерала Льва Гайдукова. Его заместителем и главным инженером стал Сергей Королёв.

ПОЛИГОН КАПУСТИН ЯР. Параллельно 13 мая 1946 года было принято постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР о развитии реактивной техники в стране. Кроме Министерства вооружений под руководством генерал-полковника Д.Ф. Устинова, которое было назначено головным по части ракетостроения, были созданы также главные управления по реактивной технике в ряде министерств, в Советской армии и в Военно-морском флоте.

Далее, 16 мая 1946 года, уже приказом Дмитрия Устинова, на базе артиллерийского завода № 88, расположенного неподалёку от подмосковной станции Подлипки, был создан сверхсекретный Научно-исследовательский институт № 88 (НИИ-88). Это была первая в СССР организация по созданию серийной ракетной техники. Директором её стал Лев Гонор, до этого возглавлявший один из артиллерийских заводов, главным инженером – Юрий Победоносцев. А вернувшийся из Германии Сергей Королёв с августа 1946 года возглавил работы над отечественным аналогом Фау-2, который назвали просто – «изделие 1». Примерно за год коллектив возглавляемых им сотрудников шаг за шагом прошёл все этапы копирования ракеты – от изучения немецких чертежей, производственной документации и остатков чужих конструкций до воспроизводства всей конструкции в отечественных условиях и лётных испытаний.

Специально для проведения испытаний был построен Государственный центральный полигон № 4 Министерства обороны. Место для него нашли в междуречье Волги и Ахтубы в 100 км юго-восточнее Сталинграда. От расположенного неподалёку населённого пункта он получил название Капустин Яр.

Первая серия из десяти опытных ракет под индексом «изделие Т» была собрана на опытном заводе НИИ-88 в Подлипках. Потом ракеты доставили в Капустин Яр. И 18 октября 1947 года с полигона был осуществлён первый в нашей стране пуск баллистической ракеты дальнего действия. Ракета пролетела 206,7 км, поднялась на высоту 86 км, но отклонилась от цели на 30 км. Причём на месте падения ракеты не осталось даже воронки, поскольку «изделие Т» большей частью сгорело при входе в плотные слои атмосферы.

Но ракетчики были довольны достигнутым – ракета всё-таки полетела.

Однако при втором пуске, состоявшемся 20 октября, ракета отклонилась от цели на 180 км. Стали разбираться, в чём дело. И во время повторных испытаний системы управления на вибростенде обнаружили неисправность в электрической цепи, возникавшую почти сразу после старта.

Недочёты исправили, и испытания были продолжены. Но всё равно из десятка ракет до цели долетела только половина, показав среднюю дальность полёта чуть более 270 км.

ПЕРВАЯ «ЕДИНИЦА». Пока бригада особого назначения резерва Верховного главнокомандования осуществляла пробные пуски, Королёв и его команда делали советский аналог Фау-2 – ракету Р-1. Разработкой жидкостного ракетного двигателя РД-100 для неё занималось Опытное конструкторское бюро № 456 (ОКБ-456) под руководством Валентина Глушко. Системы управления создавали коллективы Николая Пилюгина, Виктора Кузнецова и Михаила Рязанского. Проектирование и изготовление наземного комплекса средств обеспечения запуска ракеты было поручено Государственному союзному конструкторскому бюро специального машиностроения (ГСКБ «Спецмаш») под руководством Владимира Бармина. Так образовалась знаменитая шестёрка главных конструкторов, под чьим руководством долгие годы в СССР осуществлялись конструирование, изготовление и подготовка к запуску ракет как военного, так и гражданского назначения.

«Единица» представляла собой одноступенчатую баллистическую ракету тактического назначения длиной 14,6 м с дальностью полёта 270 км, стартовой массой 13,4 т (из них около 1000 кг приходилось на боеголовку из обычной взрывчатки). Двигатель её работал на смеси этилового спирта и жидкого кислорода, а управлялась ракета в полёте автономной инерциальной системой.

Работы по установке ракеты из транспортного в боевое положение, её заправка, проверка оборудования и т.п. занимали около 6 часов. При падении ракеты радиус разрушений составлял порядка 25 м, а среднее отклонение при полёте на максимальную дальность – 1500 м. В общем, говорить о практической эффективности нового оружия пока не приходилось.

Тем не менее после ряда доработок и дополнительных испытаний в ноябре 1950 года баллистическая ракета Р-1 вместе с комплексом наземного оборудования была принята на вооружение.

Правда, первое ракетное соединение, получившее название – 22-я особого назначения Гомельская ордена Ленина, Краснознамённая, орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого бригада РВГК, – базировалось на том же полигоне Капустин Яр в Астраханской области. (Кого ракетчики собирались оттуда атаковать при дальности полёта ракеты 300 км, так и осталось военной тайной.)

Впрочем, позднее другие ракетные бригады заступили на боевое дежурство уже поближе к границам СССР. Их базы располагались неподалёку от городов Медведь Новгородской области, Камышин Волгоградской области, Белокоровичи на Украине, Шяуляй в Литве, Джамбул в Казахстане, Орджоникидзе в Северной Осетии, а также в районе села Раздольное Приморского края. Каждая бригада Р-1 состояла из трёх огневых дивизионов по две батареи с пусковыми установками ракет в каждом.

Общее управление ракетными соединениями до марта 1955 года осуществлялось командующим артиллерией Советской армии Главным маршалом артиллерии Митрофаном Неделиным. Тем самым, что позднее вместе с большим числом своих подчинённых погиб во время несанкционированного пуска ракеты на Байконуре.

САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ ШАГИ

Набравшись опыта при изучении немецкой техники, оценив не только её достоинства, но и недостатки, наши конструкторы пошли дальше, приступив к созданию новых, более совершенных ракет.

ЭКСПЕРИМЕНТЫ И УЧЕНИЯ. Изучив трофейную технику, Сергей Королёв понял, что на основе Фау-2 можно создать ракету с дальностью в 600 км. Для этого надо было лишь форсировать немецкий жидкостный ракетный двигатель. Он предложил несколько вариантов, один из которых был принят за основу, получив обозначение Р-2.

Испытательные пуски и работы по совершенствованию конструкции продолжались почти два года и завершились в июле 1951 года. А 27 ноября того же года Р-2 была принята на вооружение.

В этой ракете Королёв впервые применил головную часть, отделяющуюся от первой ступени после выгорания топлива. Отбросив лишний груз, боеголовка теперь могла пролететь большее расстояние, а сама стала массивнее. Увеличенный тротиловый заряд создавал при взрыве зону поражения площадью 950 кв. м.

Однако время подготовки к старту так и осталось прежним – 6 часов. Причём находиться в заправленном состоянии ракета могла лишь четверть часа. После этого необходимо было либо пускать её, либо сливать жидкий кислород и горючее. А потом в случае необходимости повторять весь комплекс предстартовой подготовки заново.

Тем не менее, не имея лучшего, приходилось довольствоваться и этим. В 1952 году состоялись первые учебно-боевые пуски Р-2 в войсках. А ещё спустя год состоялись уникальные в своём роде испытания.

Суть экспериментов заключалась в следующем. В головную часть ракеты наряду со взрывчаткой помещалась ёмкость с радиоактивной жидкостью. Когда на большой высоте производился подрыв заряда, жидкость распылялась над поверхностью Земли в виде радиоактивных осадков.

Чуть позднее эту «грязную» бомбу ещё усовершенствовали, поместив жидкость не в общую ёмкость, а в большое количество малых сосудов-капсул. Сначала первый взрыв разбрасывал их, а потом каждая капсула подрывалась, обеспечивая большую площадь радиоактивного заражения.

Ракеты стартовали с полигона Капустин Яр и взрывались над пустынными районами северо-восточного Казахстана, делая местность полным аналогом печально знаменитого Чернобыля.

ПОВЫШАЯ ДАЛЬНОСТЬ. Дальность в 600 км тоже не удовлетворила руководство нашей страны. От Королёва требовали ракет, которые могли бы перелететь через океан, достать до Америки. Но тот понимал: чудес на свете не бывает, а потому старался продвигаться последовательными шагами.

В апреле 1953 года на полигоне Капустин Яр начались первые пуски баллистической ракеты, обладавшей дальностью полёта свыше 1000 км. После соответствующих доработок ракета Р-5 в 1955 году была принята на вооружение.

Максимальная дальность её полёта составляла 1200 км. Стартовая масса – 26 т. Длина ракеты – 20,75 м. Кроме основной головной части ракета могла нести от 2 до 4 подвесных (боковых) боеголовок, снаряжённых обычным взрывчатым веществом. При этом максимальная дальность полёта снижалась до 810 и 560 км соответственно.

Впрочем, Р-5 не получила большого распространения в войсках, и в 1961 году она была снята с вооружения.

КОНКУРЕНТЫ КОРОЛЁВА. Оказывается, оригинальных мыслей у человечества не так уж много. Чаще всего все мы в аналогичных ситуациях поступаем сходно. Ныне уже широко известно, что, увезя к себе за океан Вернера фон Брауна и его коллег, американцы постарались выжать из них все возможные «соки», тем не менее не давая чужестранцам особой свободы действий. Нечто подобное делалось и у нас. В СССР была своя трофейная команда. В её составе был даже Гельмут Греттруп, который в Третьем рейхе был заместителем фон Брауна по радиоуправлению ракетами и электрическими системами Фау-2.

Лагерь немецких специалистов, размещённый в районе города Осташкова на озере Селигер, примерно в 150 км от Москвы, получил статус филиала № 1 НИИ-88. Директором филиала был назначен Пётр Малолетов. Руководство с немецкой стороны принял на себя профессор Вольдемар Вольф, бывший руководитель отдела баллистики фирмы «Крупп», а его заместителем назначили инженера-конструктора Бласса.

В состав немецкого коллектива вошли видные учёные, труды которых хорошо были известны в Германии: специалист по радиолокации Франц Ланге, аэродинамик Вернер Альбринг, гироскопист Курт Магнус и некоторые другие. К сожалению, большинство из них не работали непосредственно с фон Брауном в Пенемюнде, так что им пришлось учиться на ходу.

Тем не менее по предложению Греттрупа исследователям была предоставлена возможность разработать проект новой баллистической ракеты Г-1 (или Р-10).

К середине 1947 года эскизный проект Г-1 был разработан и 25 сентября обсуждён на Научно-техническом совете НИИ-88. Самым существенным новшеством в проекте оказалась модернизация схемы двигателя. Турбина, вращающая насосы подачи спирта и кислорода, приводилась в движение газом, отбираемым непосредственно из камеры сгорания двигателя. А повышенная точность стрельбы обеспечивалась новой радиосистемой управления.

Греттруп высказал уверенность в высоких достоинствах проекта, однако Научно-технический совет вынес постановление о необходимости всесторонней «стендовой» проверки конструктивных решений. При этом участники Совета прекрасно понимали, что у немцев не было никаких возможностей проверить свои идеи на практике ввиду полного отсутствия на острове Городомля, посреди Селигера, где содержали немцев, какой бы то ни было экспериментальной базы. Просто Королёву и его соратникам не нужны были конкуренты с их «параллельными проектами».

В общем, ни проекту Г-1, ни проекту Г-2 так и не дали ходу. Между тем проект Г-2 предусматривал дальность полёта ракеты на 2500 км с боеголовкой, весившей целую тонну!

Зато получил развитие, отвлёк на себя немало средств и ресурсов другой проект, о достоинствах которого вы сейчас получите возможность судить сами.

СУБОРБИТАЛЬНЫЙ ВР-190. Среди прочих «трофейщиков» побывал в начале 1945 года в поверженной Германии и Михаил Клавдиевич Тихонравов. Тот самый, что создал первую советскую ракету ГИРД-09, которая действительно полетела.

Оценив разрыв между советской и германской ракетной техникой, вернувшись домой, он, видимо, решил больше не размениваться на мелочи, а засел за разработку пилотируемого суборбитального корабля, который бы мог использовать в качестве носителя трофейную баллистическую ракету. Официально было сказано, что такой корабль будет использоваться для изучения верхних слоёв атмосферы. На самом же деле, как вы понимаете, предусматривалось и военное применение этой конструкции. Так сказать, в противовес стратосферному бомбардировщику доктора Зенгера.

В работе над проектом М.К. Тихонравову помогали его сотрудники – инженеры Чернышёв, Ивановский, Москаленко и Кругов. Официально проект хотели назвать «Ракета Тихонравова—Чернышёва». Но сам Николай Чернышёв, говорят, предложил другое название ВР-190 (высотная ракета, способная подняться на 190 км).

Учитывая слабость нашей электроники, разработчики с самого начала предполагали, что ракетой в полёте будут управлять два пилота. Один будет дублировать другого, да одиночке, пожалуй, и не справиться со всем объёмом работы. Ракету пилотировать, пожалуй, посложнее, чем самый скоростной истребитель…

К середине 1945 года первый вариант проекта был продемонстрирован начальству. При этом было доложено, что суборбитальные полёты не только технически возможны, но и послужат хорошим средством для решения целого ряда практических задач. В частности, предполагалось оценить, как действует кратковременная невесомость на возможность человека ориентироваться в пространстве и принимать правильные решения по управлению аппаратом, наблюдению за окружающим пространством и т.п.

Для того чтобы с гарантией вернуть экипаж на землю, проектировщики предусмотрели возможность пиротехнического, т.е. взрывного, отделения герметичной кабины от головного отсека ракеты. Поскольку сама кабина была выполнена в форме «фары» (эта идея потом была использована при создании первых пилотируемых кораблей), спуск в верхних слоях атмосферы должен был проходить по баллистической кривой без кувыркания спускаемого аппарата. Затем срабатывала парашютная система. Аналогичная система была потом задействована на первых «Востоках» и «Восходах».

Интересно, что создатели ВР-190 предусмотрели даже возможность мягкой посадки, когда на самом последнем этапе перед приземлением включались небольшие ракетные двигатели и смягчали удар.

Получив первоначальное одобрение своих коллег, разработчики затем вышли со своим проектом на заседание коллегии Министерства авиационной промышленности. Однако министр и его окружение решили, что космос – вне сферы их интересов.

Тогда авторы проекта нашли возможность в 1946 году обратиться непосредственно к И.В. Сталину. Генералиссимус запросил подробности у министра авиапрома Михаила Хруничева. Тому пришлось готовить соответствующую докладную записку.

В ней, в частности, говорилось, что, по мнению группы экспертов, возглавляемых заместителем начальника ЦАГИ академиком Христиановичем, а также специалистов авиапромышленности, Министерства вооружения и электропромышленности, такой полёт теоретически и технически вполне возможен. Нужно лишь будет несколько удлинить корпус ракеты Фау-2, чтобы в нём хватило места для кабины пилотов, более вместительных баков с топливом и дополнительного оборудования.

Более того, добавляет министр, аналогичные полёты ракет в Германии на высоту порядка 30 км уже проводились. А вот спуск пилотов, по его мнению, представляет определённые трудности, которые потребуют доработок как самой кабины, так и ряда устройств, управляющих процессом расцепления и т.д.

В общем, Хруничев полагал, что для дальнейшей разработки проекта необходимо создать конструкторское бюро при заводе, где и должны были производиться подобные ракеты, а главное – жидкостные ракетные двигатели на основе Фау-2 – в серийном порядке.

Кроме того, Хруничев предлагал ещё и ещё раз тщательно изучить все данные об испытаниях Фау-2, провести аналогичные испытания на наших стендах и только после соответствующих доработок проводить испытания ВР-190 в полном объёме. Ну а поскольку работа предстоит немалая, то министр просил увеличить сроки и отодвинуть дату первого спуска относительно той, что предлагают сами авторы проекта. Тут нужно не два года, как полагают Тихомиров и его коллеги, а больше, писал Хруничев. Кроме того, саму группу стоило бы усилить за счёт привлечения опытных специалистов.

Сталин в целом согласился с предложенными доводами. Однако в Минавиапроме дела разворачивались столь медленно, что потерявший терпение Тихомиров решил обратиться за содействием к начальнику НИИ-4 Алексею Нестеренко. Тот, вникнув в суть проблемы, предложил группе проектировщиков перебраться в его институт.

Но и тут дела пошли далеко не лучшим образом. По мнению многих ракетчиков, слишком велик был риск, что экипаж не вернётся из полёта. Многие, в том числе и С.П. Королёв, предлагали «обкатать» конструкцию на беспилотных пусках.

В итоге проект, который после доклада Сталину получил гордое имя «Победа», переименовали в третий раз. Теперь он назывался просто «Ракетный зонд» и в первую очередь был нацелен на отработку парашютных систем спасения головных частей ракет, а также отработавших нижних ступеней.

Такое «заземление» проекта не понравилось Тихонравову и его команде, они потеряли интерес ко всей затее. Тем не менее работа была доведена до стадии натурных испытаний. По их успешному завершению ряд сотрудников НИИ-4 был даже удостоен Сталинской премии.

Сами же слухи о том, что русские сразу после войны собирались запустить (или даже запустили?!) людей в космос, и по сей день всё ещё циркулируют в прессе, возбуждая нездоровый ажиотаж. «Как?! Неужто они летали? И все погибли?..»

Вполне возможно, что слухи эти, как и утечка информации о самих разработках, в своё время были допущены не случайно. Ниже мы с вами поговорим ещё о том, почему Сталин собирался делить со своими союзниками территории не только на Земле, но и на Луне. И ему было крайне важно, чтобы слухи о том, что в СССР ведутся интенсивные работы по посылке людей в космос, достигли и ушей вражеской разведки.

А уж получится ли что из этой затеи в действительности – было дело второе. Не выйдет у нас, глядишь, да взбудораженные слухами иностранцы смастерят что-либо сами. И тогда можно будет позаимствовать это «что-либо» уже у них. Вспомните, так было с атомной бомбой, с самолётом типа «летающая крепость», способным нести такие бомбы, да и с самими ракетами, советская родословная которых берёт своё начало с полигона Пенемюнде.