Текст книги "Искра и Пламя(СИ)"

Автор книги: Сталь Властелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Я вполне понимала, что в ближайшее время жизнь моя медом казаться не будет. Но и вообразиться себе, что все будет буквально рассыпаться и рушиться на глазах, я не могла. Однако что-то глубоко внутри подсказывало, что стоило готовиться к худшему.

Одним утром, когда я спросонья спустилась к Ридии, чтобы помочь приготовить завтрак, я застала ее в встревоженном состоянии.

– Ридия, что-то случилось? – я сама, казалось, теперь волновалась не меньше, хоть чувство было каким-то размытым.

– Ах, не знаю, милая, не знаю, – вздохнула она, тяжело опускаясь на стул. Только тогда я заметила, как странно блестят ее глаза, и нервно подрагивают руки. Но самым тревожным звонком стало то, что в котелке не варилась даже каши, никаких намеков на готовку, хотя обычно, когда я спускалась, я успевала помочь только нарезать овощей в салат.

Ридия выглядела совсем разбитой, подавленной, лицо ее, обычно свежее и румяное, сейчас выглядело бледным и серым.

– А где Асваг? Что происходит? Прошу, расскажи мне, – не унималась я. Сейчас очень хотелось обнять ее, как-то утешить, но что-то словно удерживало от этого жеста.

– Не знаю, не знаю я, золотце мое, что теперь делать-то будем. Рано утром пришли вот, сказали, мол, зверь какой дикий набежал, да скотинушку-то нашу и... – Дальше она продолжить не смогла, голос предательски дрогнул.

И в тот момент я поняла, что для меня видеть, как плачут самые близкие люди, убиваясь горем, и не знать, как помочь – самое худшее, что может произойти. Хорошо, Ридия была не из тех, кто долго тратит время на бесплодные слезы и стенания, женщина вновь взялась за приготовление еды, уборку избы и прочие хозяйственные дела. Моя помощь была ей не нужна, поэтому я вышла в деревню, поспрашивать, не случилось ли подобного горя у кого-то еще. На улицах было пустынно, но гомон был слышен с небольшой площади, где проходили ярмарки и разные празднества. Предвидя веселье и громкую музыку, я пустилась в сторону скопления людей. Сейчас мне очень хотелось развеяться.

Но радости у деревенских на лицах написано не было. Мужики кричали что-то о несправедливом повышении налогов, женщины просто причитали. К центру пробиться было невозможно, но я ясно поняла, что там стоит тот, кто собирает деньги с моих односельчан.

– А что происходит?

– Налоги повысили почти в два раза, вот народ и беснуется, – пробасил местный кузнец. У него всегда водилась лишняя монетка, потому что мастер он был хороший, и дело у него нужное. – А барин знал, что так будет. Лично приехал. Знамо дело, при нем лишнего никто не скажет.

Отвечать на емкое замечание, которое последовало после этого, я не стала. Вместо этого пустилась обратно в сторону дома, Ридия ведь не знает о том, что налоги сегодня собирают, а уж про повышение она даже в страшных мыслях не думала.

Как добежала до дома не помню, как рассказала о новых проблемах угрюмому Асвагу и заплаканной Ридии – тоже. Зато помню глаза, которыми она на меня смотрела, страх и безысходность, застывшие в них.

-Мы могли бы продать пару телят, но весь скот пожрало какое-то чудовище. А наших сбережений не хватит и на налог, и на восстановление хозяйства, и на жизнь. Если заплатим налог, то станем голодать и уже не сможем завести зверье.

– Придумаем что-нибудь, – возразила Ридия, утирая слезы. Сколько же боли пришлось на жизнь этой женщины?

– Надо поговорить...

– Барин лично приехал, – прервала я Асвага, готового идти к сборщику налогов. Мужчина спал с лица, ярость загорелась в его взгляде, мощные ручища сжались в кулаки... Я во всех красках представляла, что сделает с убийцей дочери мой приемный отец, окажись тот в непосредственной близости. И барина мне не было жаль. Но я понимала, что после этого Асвагу не жить – казнят, точно казнят.

Я молча покачала головой, встала со скамьи и пошла говорить с тем, кого ненавидела чернющей пламенной ненавистью, граничащей с жаждой мести, но не переходящей эту тонкую, почти незаметную, грань. Ни Ридия, ни ее муж не спрашивали, куда я иду, не пытались меня остановить. Я уверена, они не хотели этого, не хотели возможного повторения истории, но другого выхода не было. Я не их дочь. Я не сломаюсь, даже если барин решит, что надо мной можно так же поиздеваться, а потом выбросить.

Поскольку настроена я была решительно, разыскать барина мне было не сложно, чуть больше пришлось потрудиться, чтобы протиснуться сквозь возмущенную толпу. Честно сказать, меня нисколько не удивляло то, что люди никак не могли угомониться. И так произошло большое горе, почти всю скотину в деревне загрызли какие-то чудовища, так еще и это вдобавок. О чем вообще думает этот... Ах, да и человеком его язык назвать не повернется.

– Батюшка, милостивый ты наш, что ж ты делаешь-то?! Пожалей ты нас, без гроша останемся – слезно причитала маленькая женщина, бросаясь перед барином на колени. Тот, к слову, сидел верхом на своем гнедом коне, и сверлил всех мерзким таким холодным и высокомерным взглядом. Словно смотрел не на людей, а на насекомых или на мусор. Хотя нет, он скорее видел перед собой толпу рабов.

– Барин налог не просто так повышает, – послышался в гомоне голосов высокий и пронзительный. Я пока морально готовилась, старалась взять себя в руки, поэтому из толпы показываться не спешила. А голос, по всей видимости, принадлежал тому самому сборщику налогов, который сейчас стоял на большом деревянном ящике, и голосил оттуда во все горло: – Не вам роптать, надо – значит надо. Барин наш суров, но справедлив и уж точно знает, как лучше, так что иди отсюда подобру-поздорову. А кто денег во время не уплатит – сами знаете, что будет.

Господин Айслан утвердительно и важно кивнул, и всем стало ясно, что на этом разговор окончен. С омраченными лицами люди начали расходиться. Кто-то молчал, кто-то шепотом возмущался между собой, но вместо того, чтобы просто проучить этого выродка, они покорно расходились по домам собирать последние деньги. Спрашивается, зачем? Уже тогда я поняла, что после потери памяти, видимо, никогда не смогу понять этих устоев.

Тем не менее, уходить мне было рано. Как раз наоборот настала пора действовать. Когда маленькая площадь перед домом старосты почти что опустела, я собрала всю свою волю в кулак, чтобы выглядеть покорной и не дать лишней свободы своей ярости.

– О, кого я вижу, – оживленно протянул барин, завидев меня. Заговорить вдруг решил. Я, крепко стиснув зубы, глубоко вздохнула, и с опущенной головой двинулась к нему. Одновременно с этим давясь своей ненавистью.

Даже не помню, каким образом мне удалось свою просьбу облечь в слова, не наполнив их самыми изощренными ругательствами и проклятиями, которые я только помнила.

Губы его растянулись в довольной улыбке, когда он, как бы снисходя только до меня, не до Асвага с Ридией, сказал, что я у него на особом счету, и что могу и припоздниться с уплатой налогов. Но единственным условием было то, что в назначенный срок я должна была лично принести деньги в его имение. И сказано это было так многозначительно, что не возможно было не уловить того прозрачного намека... Тем не менее я покорно согласилась, стараясь спрятать ту бурю эмоций, что бушевала внутри. Никогда еще в своей жизни, думаю, я не проявляла подобного самообладания.

Нахально потрепав меня по волосам перед тем, как ускакать куда-то на своем быстроногом жеребце, он крикнул мне что-то на прощание и удалился.

'Все ради Асвага и Ридии, все ради них', – повторяла я про себя, и эта мысль была тем единственным, что позволяло мне не сорваться. Оставалось только возвратиться домой и сообщить, что нам дали еще несколько дней для того, чтобы собрать деньги. Какой ценой это было достигнуто, я, конечно, говорить не стала, да и Ридия с Асвагом, почувствовав облегчение, как-то не стали задумываться.

– Ах, как славно, как славно, – говорила Ридия за ужином со вздохами облегчения.

Асваг же пытался изобразить какое-то подобие улыбки, но у него выходило плохо.

– Чтоб этому ироду пусто было, купаться он в монетах решил что ли? – вдруг начинал бушевать он, однако, боясь затронуть больную тему, быстро брал себя в руки.

– Почему все удовлетворяют его прихоти? – вдруг спросила я, отодвинув от себя пустую тарелку.

– Его земля это потому что, демона проклятого.

***

Утро еще даже не успело вступить в свои права, а уже выходила из дома со свертком денег за пазухой. Сначала было нужно зайти к лесной ведьме за амулетом, который поможет мне сжечь господина Айслана заживо, выпустив из-под контроля эмоции.

Лес встретил меня холодно. Видимо, ночью шел дождь, поэтому трава была мокрой. Вода капала и с ветвей деревьев, раздражая и нагоняя больше страху. Я понятия не имела, что буду делать, если барин попытается насильно 'даровать океан наслаждений', чтоб ему пусто было. Но подчиниться воле этого страшного человека я не могла, что-то внутри вздрагивало при мысли о смирении, подчинении и безропотности, будто я не должна быть покорна, будто я... Не знаю, это ощущение было слишком странным, чтобы понять, что оно значит.

За тяжелыми думами я не заметила, как почти пришла к реке и избушке, но все-таки не дошла. Эльза встретила меня и велела идти обратно, сама же вызвалась меня проводить и рассказать о новом видении. Поведение девушки показалось мне странным, но обычной ее вообще назвать трудно, поэтому особого значения ее перепадам настроения и изменчивости отношения ко мне я не придала.

– Ты извини, что я так о тебе говорила. Я вела себя неправильно. Вот, – Эльза протянула мне холщевый мешочек, – это бабушка передала, велела извиниться и проводить. У тебя сегодня какое-то серьезное событие? Я сон видела – будто ты стоишь на развилке и не знаешь, куда повернуть. У тебя вся жизнь – сплошные развилки, выборы. Даже странно как-то.

– А что бабушка про это говорит?

– Говорит, жизнь людей эпохи всегда из выбора соткана. Мол, от тебя зависит не все, но многое, каждый выбор чем-то обернется для мира. Так что, ты за любой свой шаг, за любое слово вдвойне в ответе.

– Ты не умеешь успокаивать людей, Эльза.

Сейчас мыслями я возвращалась к тому, что мне придется пережить в ближайшее время. Мне было страшно, ведь я всю ночь не спала, думала о том, что буду делать, когда приду к этому выродку. В голову с недосыпа закрадывались даже такие мысли, от которых мне от самой себя становилось жутко. Но я старательно не обращала на них внимания, поэтому толком не могла сформулировать.

– Что-то терзает тебя, не так ли? Хотя этому я не удивлена.

– Беспокоит? О, да еще как беспокоит, – вдруг неожиданно для себя заговорила я. Почему-то захотелось обо всем рассказать. И ведь я, дура, так и сделала. Зачем – не могу сказать, для меня самой это оставалось загадкой.

После того, как Эльза выслушала всю историю, ее лицо приобрело самое серьезное и участливое выражение.

– Да, дела, – протянула девушка задумчиво, и в этот момент едва не поскользнулась, наступив на сырой корень. Я было бросилась ей помогать, но все обошлось. – Видения мне многое говорят, но я и подумать не могла, что ты окажешься в такой ситуации. Не знаю, как тебе лучше поступить, тут я тебе не советчица. Это только твой выбор. Единственное, что могу сказать так это то, что ты уже на самом деле знаешь, что делать. Ты всегда знала, и будешь знать, что делать, так что не дай сомнениям обмануть себя. В конце концов, единственный человек в этом мире, которому ты можешь доверять полностью и безоговорочно – ты сама. Поэтому никогда не обманывай себя и никому другому не позволяй этого делать.

Речь Эльзы казалась мне какой-то размытой, но суть ее слов и мыслей, неведомо откуда взявшихся, я уловила.

– Я его ненавижу, – вдруг выдала я, встав на месте как вкопанная.

– Многие его ненавидят. И не просто так.

– Как бы ты поступила на моем месте?

– Ну, если бы вопрос касался меня, этот человек получил бы по заслугам. Я бы об этом позаботилась.

Я нахмурилась. В словах собеседницы я улавливала некоторые противоречия, едва заметные, но в последней фразе я явно ощутила что-то... напоминающее призыв. Я бы не задумывалась об этом, но эти слова нашли отклик в моей душе. Получить по заслугам. Он должен получить по заслугам.

С Эльзой я распрощалась на границе леса, из-за укрытия деревьев она выходит не желала, да и не нужно это было. Мысли мои уже прояснились, я знала, что делать, если на меня захотят вылить ведро 'наслаждений'. Я буду защищаться, даже если это будет стоить жизни.

К поместью барина я подходила с некоторой опаской. Вдруг не пустят? Вдруг он передумал и скажет, что уже поздно и Ридию с Асвагом ждет казнь? Вдруг все это – какой-то его хитрый план? Вдруг, вдруг, вдруг.

– Имя, – кажется, спросил стражник на входе. А, может быть, не спросил: по каменному лицу и безжизненной интонации голоса это понять было невозможно.

– Аделаида.

– Цель визита.

– Принесла деньги господину Айслану.

– Проходите.

– Спасибо, – опасливо кивнула я, проскальзывая внутрь дома из холодного камня. Наверное, стражников из этого же камня вытесал какой-то искусный мастер, жаль только, забыл душу в них вдохнуть. Внутри поместья было роскошно, мебель явно стоила дороже, чем зарабатывают все жители деревни вместе взятые. Теперь понятно, на что барин столько денег тратит и почему ему приходится повышать налоги. Вот уж точно 'крайняя необходимость'.

– Вы к господину Айслану? – вышла откуда-то из-за угла пожилая женщина в строгом черном платье с воротником под подбородок и смешным белым фартучком. Она неприятно причмокивала губами при разговоре и смотрела пронзительно, чуть свысока. Видимо, южанка – кожа у нее смуглая, сморщенная и покрытая какими-то старческими пятнами, такая, какой у старух-северянок никогда не бывает.

– К нему, чтоб его... Создатель баловал, да.

Оглядев меня с ног до головы и с голову до ног, старуха кивнула, что-то пробормотав себе под нос.

– Господин пока не может принять вас, вам придется немного подождать, – проговорила она скрипучим голосом. – Идите за мной.

Ладно. Хотя бы вежливо. Все в порядке. Все хорошо. Просто замечательно. Ну, исключая приступ нарастающей паники и то, что все просто невероятно плохо...

Женщина провела меня в небольшую гостиную, после чего оставила меня ждать своей участи. У меня, честно от страха кружилась голова, и немного подташнивало, а сердце, казалось, вообще намеревалось вырваться из груди. Нужно было как-то отвлечься, и я судорожно стала искать способ борьбы с собой. Временное избавление вскоре нашлось, хотя разглядывание окружающей обстановки не сильно помогало перестать придумывать и прокручивать в голове самые худшие варианты.

Но тут хотя бы было красиво, этого не отнять. Стены помещения были оклеены светло-бежевыми обоями с замысловатыми узорами, на фоне которых красовались картины с изображениями природы. Из предметов мебели присутствовал диван, явно очень дорогой, с мягкой обивкой и искусно сделанными резными ножками, небольшой деревянный столик и несколько кресел были выполнены в таком же стиле. На идеально гладком паркете лежали узорчатые ковры, а из распахнутых больших окон, видимо, выходивших на сад, приятно веяло уже вечерней прохладой. Здесь было много всяких мелочей, но от всех этих предметов роскоши у меня просто разбегались глаза. Как можно вести подобный образ жизни, покупая столько по сути ненужных вещей, когда для этого нужно обдирать до нитки других ни в чем не повинных людей, которые всю свою жизнь положили на труд и работу? Для чего? Чтобы кучка каких-то... Каких-то... Нет, я даже не находила слов, по крайней мере, приличных. Чтобы они вот так вот жили, купаясь в деньгах, утопая в роскоши и праздности?

В своей прошлой жизни, к которой мои мысли возвращались каждую ночь, я наверняка понимала, в чем смысл всего этого. Но не сейчас. Нет. Потому что смысла никакого нет. Я не понимаю и никогда не пойму. И чтобы не стать очередной смеренной жертвой, я буду бороться. Если остальные покорно склоняют голову – то я не буду этого делать. И будь что будет. Лучше смерть, чем смирение в подобной ситуации.

От такого решения дышать стало еще легче. Я давно заметила – уверенность придает сил, выкидывает мрачные мысли из головы и заставляет жить, дышать, бороться. Странная штука – решительность. Я успела лишь подумать о борьбе, и уже ощущаю подъем сил, сердце уже бьется размеренно, четко, а по его ударам, кажется, можно сверять время.

– О, моя ласточка прилетела, – хрипло рассмеялся барин, входя в гостиную. Вздрогнув, я выдохнула. Решение принято? Принято! Вот и нечего тогда дрожать, аки трусливый заяц.

– Хорошо, что не змейка приползла, – тихонько фыркнула, чтобы придать самой себе смелости.

– Ты что-то сказала?

– Нет, господи Айслан. Держите ваши деньги, а я пойду, пожалуй, – я подошла к нему так, что между нами оставалось приличное расстояние, но уже можно было без проблем передать деньги. Протянув сверток, ждала, когда барин заберет у меня кровные Асвага, деньги, заработать которые ему было крайне тяжело. Пришлось продать кузнецу приданное дочери, которое собиралось годами, и после ее смерти береглось как память. И этот факт уж точно не прибавлял Айслану и капли очарования.

– Ты ведь не думаешь, что сможешь уйти отсюда так скоро? Пойдем со мной, – он холодно усмехнулся, вызывая у меня сомнения – может, лучше попросить, чтобы отпустил? Ведь наверняка, если начну умолять о пощаде, то он меня не тронет. Но мысль об этом была отброшена как недостойная. Если я начну умолять, его это только позабавит. А это не то, что мне нужно. Поэтому я молча последовала за ним.

Куда бы барин меня не отвел, там точно будет что-то, что поможет мне защитить себя. В крайнем случае, сожгу его, огонь ведь вырывается, когда я злюсь. Значит, в этот раз эта странная магия не должна меня подвести. Точно не должна.

Тем не менее, я смутно догадывалась, чего от меня хотят, и куда приведут. И ожидания мои были полностью оправданы. Проведя меня сначала вверх по широкой лестнице и затем по длинному коридору, барин указал мне на массивные темные двери, украшенные искусной резьбой, и сказал мне дожидаться его там, за ними. Я было встала в ступоре, тупо глядя перед собой и не решаясь сделать и шагу, но долго пребывать в таком состоянии мне не дали.

– Ну, иди же, не бойся и не зли меня, – раздался шепот прямо у меня над ухом. Ненавязчиво так меня подтолкнули в спину, но я уже сама была готова отскочить куда подальше от этого человека. Бросив гневный взгляд себе под ноги, я едва удержалась от того, чтобы развернуться и ударить этого подонка по лицу со всего размаху, а потом любоваться на то, как он корчится в муках среди огненного ада, который я собиралась ему устроить. Но небольшой амулет, что дала мне Эльза, наверняка не позволил бы этому произойти. К тому же, девушка весьма доходчиво объяснила мне, почему именно не стоило, чтобы кто-то знал о моих способностях.

Я уверенным движением, но дрожащей рукой взялась за позолоченную ручку и повернула ее после чего прошмыгнула в помещение и... Не удивилась.

Комната оказалась спальней, просторной, с большой, даже огромной кроватью с балдахином посреди комнаты, заваленной кучей подушек. Пожалуй, этот предмет мебели был первым, что бросилось мне в глаза. Барин пока ушел куда-то, я слышала его тяжелые шаги в коридоре. Но было очевидно, что он скоро вернется. Времени оставалось немного, мне нужно было что-то придумать.

Сделав пару шагов по мягкому шерстяному ковру, я принялась осматривать помещение в поисках чего-то, что могло бы послужить мне защитой. Небольшой столик у кровати стал для меня оазисом посреди пустыни. Такое изобилие предметов, которые можно использовать не совсем по назначению, но с большим удовольствием! Бутылка с игристым вином приятно ляжет в руку, если я соберусь ударить барина по голове, фрукты метко полетят в цель, когда я отбегу чуть в сторону, а уж как удачно он оставил на столе мешочек с деньгами – когда брошусь в бега, средства мне понадобятся. Погрузившись в мысли, я не услышала, как Айслан вернулся.

– Фрукты из-за Драконьих гор, сладкие и сочные, у нас такие не растут. Игристое вино старше моего деда на десять лет.

– И?

– И деньги, которые ты получишь, если будешь хорошей девочкой, – рассмеялся барин. Противная рука легла на мою талию, омерзительное дыхание обожгло кожу... Как ему врезать, стоя спиной? Может быть, отдавить ногу, схватить бутылку, а потом разбить ее о его голову, как и планировала? Отличная мысль – жаль только, что не получилось воспроизвести все эти действия. Айслан, не будь дураком, успел во время убрать ногу. Теперь он по-настоящему взбесился – развернул лицом к себе, сжал горло так, что стало больно дышать.

– Я ведь хотел по-хорошему, мразь!

Что последовало за этими словами и хлестким ударом по щеке, я помню смутно. Кажется, я попыталась отползти, но меня поймали и бросили на кровать, как кошку, нагло пробравшуюся в дом, выбрасывают с крыльца. Подушки были неплохим оружием, но малочисленным. И почему мне сначала показалось, что их много?

В комнате я краем глаза заметила еще одну дверь в углу, и зачем-то кинулась туда, в надежде успеть запереться и выиграть себе время. Но скрыться от отплевывающегося от перьев барина в его кабинете не удалось, он быстро меня поймал, и я оказалась прижатой к столу без шанса на спасение. Это был самый кошмарный момент в моей жизни, минута абсолютного бессилия.

Сколько бы я ни пыталась вырваться, оттолкнуть от себя этого человека, его это только раззадоривало. Сейчас Айслан напоминал дикого одержимого зверя. Его не могли остановить ни слезы, ни мольбы, ни угрозы, он лишь с каждой секундой становился грубее и настойчивее. Помню, как я испуганно вскрикнула, когда вдруг послышался треск рвущейся ткани, как забилась сильнее, прижатая вплотную к поверхности стола, ощущая у себя на шее отвратное горячее дыхание...

Где-то внутри у меня что-то надломилось тогда, я почувствовала, что сейчас сдамся, и голова окончательно перестала работать. Дальше за всем наблюдала как будто со стороны. Вот в отчаянии свободной рукой рыщу по столу, раскидывая бумаги, роняя вещи. Вот кожей пальцев я чувствую что-то холодное, твердое и острое. Нож. Рука сама собой сжимает его, но барин этого не замечает. Он слишком занят.

Я жмурюсь, стараясь вырваться, пинаю ногой. Успешно. Он в замешательстве, длившемся буквально доли секунды. Но мне этого времени хватает с лихвой. Одно резкое движение, полное отчаяния, страха, ненависти и все кончено.

На этом моменте я словно вернулась в сознание, и первым, что увидела, было ошарашенное лицо Айслана, широко раскрытыми глазами, полными ужаса он смотрел на меня. Он не понимал, что происходит, открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, но из горла вырывался только непонятный булькающий хрип. Он отшатнулся от меня, едва стоя на ногах и трясущейся рукой прикоснулся к своей шее, с правой стороны которой торчал нож. Он судорожно хватался за рану в надежде остановить кровотечение, но ноги его уже не держали. Грохот. Айслан падает на пол. И опять этот мерзкий булькающий хрип, этот безумный ужас в глазах. Но мучился барин недолго, может быть, минуту. Я тогда совсем потеряла чувство времени, просто смотрела, как на моих глазах от моей же руки умирает человек. Вот он перестал дергаться, застыл, словно статуя. И глаза, широко раскрытые, смотрящие на меня так и остекленели.

В тот самый момент я поняла, что натворила. Обжигающие слезы до сих пор катились по щекам, я даже не пыталась смахнуть их, только закрыла рот ладонью. И тут же убрала ее прочь. Потому что она была вся к крови.

Послышался грохот – в дверь стучали, ее пытались выломать. Басовитый голос звал барина. Вскочив на ноги, обошла по дуге труп Айслана и поспешила вернуться в спальню за деньгами. Схватила мешочек и рванула к окну, чтобы попробовать сбежать через него. Но я даже не успела открыть окно, стражники уже выломали дверь и вломились в комнату, один рванул в сторону кабинета, остальные кинулись ловить меня. Я еще пыталась сопротивляться, но ничего не выходило. На шее болтался амулет, сдерживающий столь ненавистный огонь. Единственное, что я успела сделать, так это сорвать его с шеи. Пламя отозвалось моментально.