Текст книги "У моего ангела крылья из песка(СИ)"

Автор книги: Соня Онегина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Онегина Соня
У моего ангела крылья из песка

У моего ангела крылья из песка

– Ты не спишь.

Донеслось откуда-то сбоку на приличном расстоянии. Расстояние особо порадовало.

Голос был приятный, но незнакомый. Мужской. Завораживающий своей глубиной. Он словно на короткий миг наполнил всю эту огромную, прямо-таки необъятную комнату и повис в воздухе аэрозолем.

Внушительный баритон с приятной хрипотцой предполагал большую вероятность, что говорящий имеет непосредственно близкое отношение к оперному пению. Мне даже почудились в интонации драматические нотки.

По моему весьма скудному жизненному опыту, обладатель сего великолепия, вероятнее всего, должен являться так же обладателем весьма внушительных размеров пуза и весьма невнушительных черт лица.

А посему разглядывать незнакомца я не спешила.

Медленно разлепила веки.

Было светло, и почему-то это было странно. Яркое солнце вызвало огромное внутреннее удивление, но на вопрос "почему" я не смогла ответить даже себе. По ощущениям должна быть глубокая ночь. Еще больше удивил потолок.

Такой потолок я точно никогда ранее не видела. Такое я бы запомнила. Воздушная дымчатая ткань покрывала его мягкими волнами, белое чередовалось с красным. Интерьер был крайне необычным и навевал мысли о восточных мотивах. Если это какая-то частная больница, то она Очень-очень странная. И где мои родители?

Стены были обиты ярко красным бархатным материалом. Пол сверкал неестественной белизной, блестящий и на вид скользкий как лед. Захотелось тут же вылить на него ведро воды и поймать едва успевшее убежать детство.

Мебели было немного. Несколько тяжелых стульев с высокими спинками, обитыми блестящей красной тканью с золотой вышивкой и кисточками, и стол явно жутко дорогой, с резными ножками, цвета красного дерева с необыкновенной полировкой придававшей ему радужный оттенок, что лично мне показалось совершенно лишним. И было во всем этом что-то музейное.

Возле окна, на фоне бордовых занавесок, опираясь рукой на стол, стоял он, словно изваянный из белого мрамора прекрасный образец скульптурного искусства... без пуза, и притом с очень выразительными чертами лица, я бы даже рискнула забежать вперед – с умными глазами. На мгновение мне даже захотелось зажмуриться. Что-то в его одежде, то, как светлая шелковая рубашка облегала его тело, намекало на весьма привлекательные кубики пресса на животе и вообще выдающуюся спортивную мускулатуру.

Сразу захотелось быть вежливой.

– Добрый день.

– Уже вечер, – поправил меня незнакомец. И хоть голос у него был божественный, я все же уловила оттенок снисходительности и нетерпения.

Я приподнялась и милостиво согласилась:

– Ладно, недоброго вам вечера.

Я попыталась вылезти из этого невразумительного водяного матраса, который больше походил на маленькое, но очень тряское озеро.

– Вы мне не поможете?

Барахтаясь в волнах гладкого шелка, я не заметила, как он подошёл и протянул ладонь, а когда заметила, едва не отшатнулась. Просто я-то сразу заметила, что он высокий, но чтоб настолько... Это ж великан настоящий. Я таких высоких людей, откровенно говоря, не встречала.

– Позвольте? – обманчиво вопросительный тон с чуть резкими нотками, ясно дающими понять, что непослушание чревато очень серьёзными последствиями... например резким укорочением моей жизни вплоть до нескольких секунд. Я нехотя дала ему руку.

– Спасибо, – как можно мягче ответила я.

Чтобы посмотреть ему в глаза мне пришлось запрокинуть голову. Руку мою он отпускать не спешил, приобняв за талию другой рукой. Не то чтобы мне было это неприятно, но габариты мужчины несколько подавляли романтический настрой. Я поспешно сделала шаг назад. Потом ещё один, споткнувшись об одну из разбросанных по полу подушек. Подумав получше, и вовсе отошла к столу. Погладила высокую гладкую столешницу, и радужный оттенок словно усилился, наверное, игра солнечного света.

Незнакомец внимательно следил за моими действиями с вежливым вниманием.

В горле пересохло, да и почему-то отчаянно захотелось оказаться подальше от этого непонятного молчаливого типа. Неприятно сознаваться, но он меня пугал. И не только габаритами.

– Вы хозяин этого дома?

Он кивнул. Просто кивнул головой. Но сколько было в этом плавном медленном жесте достоинства и чего-то еще слабо уловимого. Гордости? Аристократизма? Власти? Власти!

– А я здесь что делаю?

– Ты у меня в гостях. Хочешь чаю?

– Почему бы и нет?

Он три раза хлопнул в ладоши. Через минуту, долгую наполненную напряжением минуту вошла девушка в соблазнительном наряде Шахерезады. В руках она неловко держала тяжелый серебряный поднос, переполненный различными чайными принадлежностями. Когда она подошла поближе и начала переставлять на стол фарфоровый чайный сервиз, я увидела, что поднос не простой, а со сложным рельефом. Изображение я разглядеть не успела. Поставив последнюю чашку с блюдцем на стол, она все же не удержала поднос и он с грохотом, характерным для раската грома в горах, рухнул на беломраморный пол. Я вздрогнула, мужчина даже не поморщился.

Куда я попала? Что это за место? Я отчаянно пыталась сделать вид, что все нормально, обычно и буднично. А девушки, разгуливающие в наряде восточных стриптизерш и разливающие чай в чашки из тончайшего фарфора, расписанные золотом и с вкраплениями драгоценных камней – это правильно. Все так и надо.

– Вам что-нибудь еще нужно, мой господин? – с придыханием вопросило это юное, лишенное скромности недоразумение. Он не ответил, даже не взглянул в ее сторону. Лишь небрежно махнул рукой в неопределенном направлении. Девушка поклонилась и вышла. Может это спектакль какой? Розыгрыш? Но уж больно дорогое убранство комнаты, а сервиз наверняка стоит целое состояние, даже если допустить, что ярко поблескивающие камни и алмазы – всего лишь стекло. У меня, конечно, есть состоятельные друзья... но не настолько.

Я подняла чашку, сделала глоток. Сложный орнамент из крошечных стекляшек переливчато сверкнул. От мысли, что это настоящие алмазы, рубины и изумруды, мне стало дурно.

– Итак. Вы расскажете мне, что тут происходит?

Чай был очень вкусный, с ароматом ванили и жасмина.

– Я не уверен, что ты отреагируешь должным образом. Откровенно говоря, я и не планировал рассказывать тебе все сразу, но мне хочется закончить со всеми формальностями как можно быстрее. А твое поведение дает надежду на твое благоразумие.

На комплимент это походило едва ли, так что я благоразумно промолчала. Он склонил голову на бок и продолжил:

– Но если коротко, – ты у меня в гостях, и скоро станешь моей невестой. Разумеется, исключительно по согласию.

Всенепременно. В следующей жизни. Спокойно делаю еще один глоток.

– Я понимаю, что тебе будет очень трудно освоиться в нашем мире, и дам столько времени сколько необходимо. Но в твоих интересах не затягивать. И учитывая твое положение, ты можешь звать меня просто по имени. Скоро ты поймешь, что это привилегия лишь избранных людей. Меня зовут Софин. И можешь обращаться ко мне...

Спокойно пью вкусный чай. А за окном... море. Или океан. Это пугает. Рядом с моим родным городом морей нет. Берега не видно, глубокая синева воды сливается с мягкой голубизной неба. По воде переливаются солнечные блики, такие яркие, что даже здесь слепит глаза. Слышится далекий плеск волн. А от громкого крика чаек, иногда проносящихся прям под окном, которое, кстати, совершенно не застеклено, я вздрагиваю. Место какое-то необычное... Сказочное. Незнакомое. Это плохо, очень. Главное – найти телефон.

– Ты меня слушаешь?

А взгляд такой – будто уверен, что я прям на все соглашусь и, рассыпаясь благодарностями, кинусь на шею.

– Разумеется.

– Как ты себя чувствуешь? – подозрительно спросил он.

– Бывало и лучше, – честно призналась я.

– У тебя что-то болит?

– Душа. А у Вас ничего не болит? Совесть, например? – участливо поинтересовалась я, делая последний глоток.

– Прости?

– Я не знаю, зачем Вы это затеяли. И не знаю, как Вы это сделали. Но уверяю Вас – меня будут искать. У моих родителей очень серьёзные связи. Верните меня, пожалуйста, домой, и я скажу, что это была лишь шутка.

– Я сказал, что ты можешь обращаться ко мне на "ты". И снова повторю. Это другой мир. Здесь нет твоих родителей, твоих братьев и... – Он брезгливо поморщился, – твоих друзей. И прошу тебя запомнить... для начала. Осознать можешь позже, но запомни – я тебя не отпущу. Никогда.

– Я...

Он поднял руку, призывая к молчанию.

– Обещаю тебе свою защиту и покровительство. Ты не будешь ни в чем нуждаться.

– А мои родители?

К горлу подкатывал ком. Как-то все это было нелепо, но это происходило на самом деле. Все это было правдой. В этом сомнений не оставалось. По крайней мере, этот человек в этом уверен. Такие, как он, не шутят, это очевидно. Успеют ли меня найти до того, как случится непоправимое? Но в глубине души таилась надежда на то, что это лишь шутка. Недоразумение.

– У меня хватит полномочий сделать так, чтобы они забыли о тебе. Они не будут...

– Вы не понимаете! Они любят меня. Они меня так просто не отдадут! И не продадут! – я всхлипнула и резко поставила чашку на блюдце.

Так, только не плакать. И со всем соглашаться. И не вызывать подозрений. Мужчина что-то говорил, но слова проплывали мимо меня. Надо успокоиться. Наливаю себе еще чая. Я спокойная, благоразумная, на все согласная... идиотка. Только бы найти телефон... Мои братья меня не бросят. Они горы свернут, но найдут меня. Родители тем более. Даже волноваться не стоит. Но что если это другая страна? Но почему тогда он говорит на моем родном языке так свободно? И девушка та – тоже, у неё даже акцента не было, несмотря на экзотическую внешность.

– Со временем вы поймёте, что покровительство такого... хм... человека как я – это лучшее, что может случиться с девушкой.

– Или худшее. Все зависит от смотрящей стороны, – с вызовом ответила я, пристально смотря ему в глаза.

– Я посоветовал бы тебе выбирать выражения, долго я этого терпеть не буду.

Слова его были вежливы, но тон – как пощечина.

Он стиснул зубы от злости, даже желваки заиграли. Так, террористов злить нельзя.

Тут раздался громкий стук, словно металлом стучали по камню. Дверь открылась со скрежетом. Выглянул юноша, в восточной одежде в темных тонах, держа в руках непонятное позолоченное оружие, нечто вроде металлического бублика с шипами длиной в мою ладонь.

– Мой господин...

– Я просил мне не мешать.

– Да, мой господин, но там шейх прибыл. Вы просили...

– Я помню. Можешь идти.

Юноша тут же юркнул в спасительную тень коридора. Я даже ему несколько позавидовала.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Да. Свободу.

– Ты совершенно свободна, однако выходить пока за пределы комнаты я тебе не советую. Это временная предосторожность. Единственное, что тебе действительно нужно – это время. Надеюсь, ты себе его дашь.

Сказал он это так, что было совершенно очевидно – советы "моего господина" приравнивались здесь ни больше ни меньше к закону, и, вероятно, даже к местному уголовному кодексу.

И вышел. Легко отворил массивную мраморную дверь. Очень так просто, словно калитку деревянную приоткрыл.

Я прислушалась к быстро затихающим шагам. Осмотрела и прощупала всю дверь снизу доверху (ну насколько смогла дотянуться), но никакого намека на замок не было, только неудобная ручка. Я попыталась открыть дверь. Мраморную. Плотно прилегающую к стене так, что даже щелочки не оставалось. Я честно пыталась из всех сил, но руки все время соскальзывали с неудобной дверной ручки, слишком тонкой и режущей пальцы, словно тупой нож. Я огляделась. Под потолком на стенах везде были украшения с бахромой и шнурочками. Я оторвала один и обвязала ручку, теперь руки не соскальзывали, но дверь не поддавалась. У меня даже вены на руках вздулись, как у качка из блокбастера, и спина покрылась потом. Я даже уперлась ногами в стену. Поднатужившись еще раз, я заметила, что дверь потихоньку поддается. Поддалась, чуть раскрылась, и тут шнурок с треском порвался, а я с грохотом рухнула на пол, прилично приложившись спиной. Неудивительно, что у этого "господина" такие ручищи. С такими-то дверьми и у меня похожие скоро будут. Руки чуть побаливали от напряжения. Я села на пол, чтобы отдышаться.

Но когда я выглянула за дверь, обнаружила сюрприз в виде двух ошарашенных юношей в той же темной одежде (больше похожей на женское платье) с серебристой вышивкой. И что-то подсказывало мне, что это боевая одежда. Приглядевшись, я поняла, что это вовсе и не вышивка, а тонкая, но очень прочная металлическая сетка. На груди у первого была приколота брошь -молот. На поясе у каждого висело уже видимое мной ранее круглое оружие, а так же тонкий меч.

– Эм... добрый день? – поздоровалась я.

– Госпожа?

– Ну, это несколько сомнительно. Аня. Просто Аня. – И я дружелюбно протянула руку... теоретически для пожатия. Но парень как то неловко от меня шарахнулся.

– Эм... мой... господин просил... меня... спустится вниз, – неудачно сымпровизировала я.

Парни с сомнением переглянулись.

– Вернитесь, пожалуйста, в комнату. Великий Визирь скоро подойдёт сам.

– А я не могу, – радостно сообщила я, делая шаг вперёд на охранника, тот попятился, но второй, спрятавшись за его спиной, подтолкнул первого ко мне.

Я развернулась и успела сделать два быстрых шага по узкому коридору, когда на плечо неуверенно легла рука. Я, как учил меня старший брат, нагнулась, потянула обидчика на себя и сделала бросок через голову. Парень рухнул передо мной на жесткий холодный пол с гулким стуком. Я даже поморщилась. Быстро выхватила неизвестное оружие, и, обернувшись, пригрозила второму. Предупреждению он не внял, надвигаясь на меня растопырив руки, больше похожие на медвежьи лапы. Я испугалась. Нужно было бы броситься бежать со всех ног, но они предательски приросли к полу. Кинула я то оружие чисто механически, от страха. Попало оно ему в ногу, прямо в то место, где заканчивалась сетка. Парень тут же согнулся пополам. Первое, о чем я подумала – надо же какое замечательное оружие, главное очень простое в использовании и эффективное на практике. А потом заметила проступающую кровь, и даже хотела подойти к нему, помочь, но меня заставил передумать искаженный от боли и ненависти взгляд, явно дающий понять, что если я к нему подойду – это будет последнее, что я сделаю в этой жизни. А жизнь я все-таки очень люблю, даже пусть она и подкидывает такие сюрпризы, поэтому я перепрыгнула через поднимающегося первого стражника и дала деру.

Я быстро бежала по темному, узкому коридору с очень высокими потолками и каменными стенами. Навстречу дул теплый ветер с запахом корицы. Шаги гулким эхом разносились по замку. Два поворота, а потом резко – лестница вниз, и я чудом только не скатилась кубарем вниз. Еще один длинный коридор с закрытыми дверьми по бокам. Спустя несколько минут я выбежала на дневной свет. И поняла, что была права – это был самый настоящий замок, о каких нам рассказывали в школе, когда мы еще проходили средние века.

Я стояла на открытой круглой площадке, окаймленной каменным забором и по размеру сравнимой с футбольным полем. Располагалась она между четырех офи...в общем непомерно больших, гигантских башен разной высоты. Башни из слоновой кости – подумалось тогда мне, глядя как они сверкают мраморной белизной на желтом заходящем солнце. Я оглянулась, чтобы удостовериться, что вышла из одной из них.

Одна из башен закрыла медленно заходящее солнце, половина площади оказалась в тени. Еще тут были несколько странного вида деревьев, рассаженные в огромных каменных горшках по обе стороны от позолоченной широкой дорожки. Повсюду были сверкающие золотом маски на каменных пьедесталах. Это место напоминало каменный парк. В центре бил высокий фонтан.

Тут было относительно многолюдно. Были девушки в вызывающих цветастых нарядах, подобных тому, что я уже видела на той девушке. Но их лица были скрыты плотной тканью, так что видны были только глаза и волосы. Другой контингент женщин носил нечто вроде паранджи. Их лица и волосы были скрыты и, судя по количеству золотых украшений на одежде – там пояса разные, цепочки – эти дамы были знатного рода, или просто в слишком приличном возрасте, чтобы носить не скрывающие издержки возраста полупрозрачные одежды. Постепенно, по мере того как я пересекала площадь, взгляды женщин останавливались на мне и ничего хорошего не предвещали.

Возле маски, изображавшей смех до слез, стояли двое мужчин, одетых в точно такую же одежду, как и моя незадачливая охрана. Они оба нахмурились, словно не понимая, что я здесь делаю, и, отлепившись от постамента, направились за мной.

Я пошла быстрее. Они тоже прибавили шаг. Я жизнерадостно поприветствовала ближайших дам, сидящих возле фонтана. Те ожидаемо шарахнулись от меня, прикрыв собой девочку помладше. Вот тогда я и решила сорваться на бег. А бегала я очень быстро.

Вот только я не учла, что мраморный пол в коридоре (в который я уже вбежала) был на порядок более скользкий, чем серый шероховатый камень на площади. И по закон подлости в противоположном конце коридора появился "мой господин".

Я честно попыталась затормозить. Только не успела. А врежься я с такого маху в стену, синяками бы точно не отделалась.

– Как ты...

Софин откашлялся и уже нормальным грозным тоном, лишенным несвойственного ему удивления, вопросил:

– И как это понимать?

Честно говоря, то мгновение, когда он меня увидел, и его вытянувшееся от крайнего удивления и растерянности лицо дорогого стоит. Например, жизни. Подозреваю, что моей.

– А я Вас ищу, – радостно запыхавшись, сообщила я. Что странно – я действительно в данный момент была рада его видеть. Во всяком случае, на порядок больше тех двух амбалов, что гнались за мной, а теперь склонились в поклоне.

– Здесь? – прищурился он. За его спиной собрались люди, спускавшиеся с лестницы.

– Ага.

– Сомневаюсь, – угрюмо сообщили мне.

– А кто эта дивная девушка? – выглянул из-за его плеча (на самом деле немного ниже) представительный человечек средних лет.

– Иномирянка.

– Правда? Какой привлекательный экземпляр. Я беру.

– Не продаётся, – рявкнул Софин.

– Дорогой мой друг...

– Во-первых, я не торгую людьми...

– Это вы напрасно...

– А во-вторых, она моя невеста.

– Да? А девушка об этом знает? А то что-то не похожа она на вашу... хм... невесту, – сказал шейх и тут же об этом пожалел.

– Если вас, мой почтенный друг, не заинтересовала та цена, которую я вам предложил, я с легкостью расторгну нашу сделку.

– Ну что вы... просто согласитесь, что если моя дочь, частичка моего дома и души моей, останется здесь, охранять ваш покой, то было бы справедливо, если бы частичка вашего дома заполнила бы пустоту моего дома. Это бы укрепило нашу сделку.

– Ни одна девушка, женщина и даже старушка не покинет стен моего дома без своего желания и моего разрешения. И учтите, мой любвеобильный друг, любое непотребное отношение даже к служанкам я расценю как оскорбление нанесенное лично мне. О последствиях вам известно.

Мужичка заметно передёрнуло. А мне стало любопытно, что это за такие разрушительные последствия он учинил, и интересно за что.

– А теперь, прошу прощения, – тоном далеким от извиняющегося сообщил Софин, – Но мне придётся удалиться на некоторое время. Мой помощник продолжит экскурсию и проведёт вас в главный зал. Прошу, начинайте ужин без меня, я присоединюсь позже.

Он кивнул мне, предлагая следовать за ним. Как будто у меня был выбор. Мы прошли через всю площадь быстрым шагом, ловя на лету исполненные глубокого почтения возгласы "мой господин".

Уже на лестнице в башне нам встретился один из охранников, судя по разбитому лбу тот, который на себе узнал, что такое бросок через спину.

– Мой...

– Как можно было упустить девчонку? Не знал, что в моей личной охране такие идиоты. Иди к казначею и жди меня! Сбежишь – убью.

Голос Софина был тих и холоден как айсберг, потопивший Титаник. И словно проникал под кожу. У меня даже волосы на затылке дыбом встали, хотя обращался он не ко мне, что ж говорить о том бедняге.

Тот хотел было что-то сказать, но тут же передумал, поклонился и шаркающей болезненной походкой отправился, куда было велено.

Я подумывала даже спросить, что с ним будет, но не решилась. Ни к чему его злить еще больше.

Возле комнаты полулежал другой охранник с перевязанной ногой.

Я таки удостоилась угрюмого не предвещающего ничего хорошего взгляда. А охранник на меня и вовсе не смотрел, прятал глаза.

– К казначею. Живо!

Мы с охранником оба вздрогнули.

Передо мной открыли знакомую дверь. К слову сказать, очень так легко открыли. Я чуть помедлила, но меня мягко толкнули внутрь. Софин вошел следом, провел рукой по шнурку и тот оказался у него в руках.

– Я прошу прошения за Ваших людей. Я не хотела им навредить, просто очень испугалась.

– Дверь ты сама открыла?

– М? – я соизволила оторваться от рассмотрения белейшего отполированного пола. Софин был не зол, чуточку раздражен и удивлен, но не зол. И по-прежнему вертел в руках оторванный шнурок. Это обнадеживало.

– Дверь, – напомнил он.

– Я?

– Как?! – И сколько эмоций было в этом слове.

– Случайно?

– Сомневаюсь.

– Что-то часто Вы в последнее время сомневаетесь, – многозначительно (и даже чуточку нагло) протянула я и посмотрела ему в глаза.

Черты лица строгие, аристократично – благородные. Такой руки на женщину не поднимет. Но не из уважения к слабому полу, а исключительно из уважения к самому себе: поднять руку на слабого ниже его достоинства.

– Тебе следует быть осторожней. Этот мир мало похож на твой. И в первую очередь нравами и обычаями. Женщины не показывают своего лица чужим мужчинам. Это, как ты уже поняла, может плохо закончится.

– Что ещё мне нужно знать?

Он отправился к одной из стен, отодвинул гардину со сложным уже знакомым мне по чашкам орнаменту, и там обнаружилась дверь. Вышел он со стопкой ярко-голубого шелка с ленточками и цепочками.

– Вот, надень.

– Я это не надену, – твердо сказала я, поднимая двумя пальцами прозрачную часть ткани.

– Тебе все равно придётся надеть что-то более подходящее.

– У меня уже есть все подходящее. А эту гадость сами и надевайте.

– Не смей мне грубить.

– Ну, пап! – для пущего образа я даже ножкой топнула, а потом издевательски посмотрела ему в глаза.

– Пожалеешь, – предупредил он.

– Ха! Только после Вас.

– Не испытывай моё терпение.

– Просто верните меня домой. И будет Вам счастье. И спокойствие.

– Это исключено.

– Почему?

– Ты мне нужна. Ты моя...

– Игрушка, – подсказала я. – Экзотичная игрушка.

– Невеста. И станешь женой.

– Это вряд ли. По доброй воле я за Вас не выйду, и надо быть полным глупцом, чтобы заставить выйти за себя девушку насильно. А Вы на дурака не похожи.

– Ты сама этого захочешь.

Я посмотрела на него как на умалишенного.

– А может быть я Вас и переоценила, – задумчиво проговорила я.

Он яростно сверкнул глазами. У него это очень хорошо получалось. Разозлился, наконец. Вот и замечательно.

– Есть ещё кое-что, чего ты не знаешь об этом мире.

Я невольно напряглась.

– Ну и?

– Магия.

– Простите, чего?

– Магия. В моем... в нашем мире есть магия. И правят здесь маги. И я сильнейший из ныне живущих магов.

– Э-э-это шутка, да?

Просто он говорил так серьёзно, что мне стало не по себе. Ведь он-то в это верит. Это не розыгрыш, он в это верит! Он верит в то, что говорит. По моей спине пробежал холодок.

Вместо ответа Софин снисходительно улыбнулся. В следующий момент в его руках появился шар плазмы. Не знаю, как он это сделал, но выглядело впечатляюще. Правда магией тут и не пахло. Вообще я обожаю цирк. Правда. Очень люблю. И клоунов, и дрессировщиков, и...и всех остальных. А иллюзионистов вообще боготворю. Они такие фокусы способны делать, что крышу сносит. Я даже начинала учиться у одного, но не вышло. После того как узнаешь секрет все волшебство пропадает.

Зато жонглировать пятью предметами стоя на одной ноге научилась. Дети были в восторге.

– Эм... искусство иллюзий – это волшебно, но...

Он сжал пальцы в кулак и шар с легким щелчком погас, оставив после себя серый дымок.

– Вау! – искренне восхитилась я.

– Это не иллюзия. Это магия.

– Прям настоящая? – очень осторожно уточнила я.

Первоклассный иллюзионист – это одно, и совсем другое – первоклассный иллюзионист, считающий себя Гэндальфом. Тут всплыла в памяти и его фраза про иной мир. Я-то решила, что это метафора.

Он щелкнул пальцами (получилось не очень) и из воздуха появился букет больших белых цветов, идентифицировать которые мне не удалось. Он их подкинул, еще раз щелкнул пальцами и на нас стал падать дождь из искр. Искорки медленно, слишком медленно чтобы следовать законам физики, падали с высокого потолка прямо на нас, но не причиняли никакой боли и были далеки от природы электричества, и соприкасаясь с кожей лопались крошечными взрывами, не оставляя после себя ни следа.

Я от удовольствия даже замерла. Да, это почти магия. И все было бы просто великолепно, если бы не эта чушь про свадьбу.

– Мне понравилось, – призналась я. – Очень.

– Но ты ещё не веришь.

Я осторожно пожала плечами. Главное не делать резких движений.

И тут я поняла страшную вещь: мой похититель – псих. Нет, не моральный урод, (хотя вполне возможно, что и не без этого). А реально псих – то есть с психическими отклонениями на почве нарушения восприятия реальности и... с симптомом Наполеона... ну в данном конкретном случае – Гэндальфа. Или Дамблдора. Ну, я очень надеюсь, что все-таки не Волан-де-морта.

Он поднял руку. Я застыла в предвкушении. В комнате потемнело и от окна потянуло прохладным ветерком, на этом волшебство и закончилось. И простояла так минут пять. Как дура. А он стоял как еще больший дурак с напряженным лицом и вытянутой вверх рукой. И вот сейчас-то что мне делать? Восхищаться? Пугаться? Ведь он наверняка захочет...

За окном загрохотало. Звук казался приглушенным. Словно громкий звук за плотно закрытым пластиковым окном. Я обернулась. Небо стало черным. Почернела и вода. Чайка, уносимая ураганным ветром, кубарем пронеслась прямо рядом с окном. Приглядевшись, я заметила, что небо вращается. Из центра медленно начал опускаться смерч. Он соприкоснулся с водой, вобрав ее в себя. Огромная, настолько огромная воронка, что не поддавалась никакому внятному описанию, двигалась прямо на нас, мощь стихии бушевала вовсю. Я попятилась от окна. Софин стоял напряженный, со лба скатилась крохотная капелька пота. Это ведь не мог сделать он? Или это такая иллюзия? Я снова кинулась к окну. Это не была иллюзия. Смерч был ужасающе настоящим. Разве что у меня галлюцинации или гипноз. Но разве гипноз может быть таким настоящим?!

На всякий случай я себя ущипнула. Было больно, и остался весьма характерный красный след. Но если бы я во сне захотела себя ущипнуть, разве тогда не ощутила бы я ту же боль?

А смерч медленно приближался, холод усиливался, а я едва сдерживала желание сбежать. А если это на самом деле смерч, а этот маг-самоучка тут дурака валяет?

– Хватит! Пожалуйста.

Он резко отпустил руку, словно придавливая нечто тяжелое к земле. И смерч рухнул, свалился водяной бомбой в море, всколыхнув огромную волну. Она налетела на скалу, на которой стоял замок, и я даже почувствовала, как до меня долетела капля морской воды и ужалила в щеку. Я стерла ее пальцами. Не показалось. На пальцах высыхала растертая влага.

Я повернулась к Софину.

– Я думал, ты не попросишь.

Он выглядел слегка уставшим, но довольным.

Снова повернулась к окну – черные тучи продолжали таять, открывая заходящее солнце и голубое, чуть окрашенное в розовый цвет на горизонте небо. Словно и не было ничего. Море еще волновалось, но стихало.

Это ведь не может быть правдой. Что это? Гипноз? Галлюцинация? Искусная иллюзия? Но вопрос против воли вырвался другой.

– Как ты это сделал?

Софин подошёл ко мне вплотную. Взял мою руку, которую я ещё держала перед собой и неосознанно растирала пальцы. Я подняла голову и утонула в тепле его глаз.

– Это магия. А я – величайший маг эпохи.

– Аа, – глубокомысленно отозвалась я, пребывая в некотором отстраненном от реальности состоянии.

Возможно, поэтому я и не шелохнулась, когда он провел кончиками пальцев по моей щеке и подбородку.

– А ты меня сегодня удивила. Это редко кому удаётся, – произнёс он проникновенным шепотом, склоняясь ближе ко мне, пока наши носы не соприкоснулись. Его нос нежно потерся о мой и замер в ожидании моего ответного шага. Он все еще тяжело дышал.

Я медлила, наслаждаясь разливающимся по телу жаром, концентрирующемся где-то в области живота. Он провел рукой по волосам. Я даже дышать перестала. Его близость была неожиданно, непередаваемо приятной. Застыть бы так на всю жизнь мраморными статуями.

– И ты меня удивил, – шепнула я, осторожно касаясь губами его губ, и отступая.

Но отступить он мне не дал – притянул к себе и поцеловал. Мягко прикасаясь к губам, он дарил острое, но бесконечно нежное наслаждение. И я отвечала ему, стараясь передать через поцелуй ту бурю чувств, которые так внезапно появились, забурлили в крови. Реальность плавилась, и я растворялась в его руках, как кусочек льда, брошенный в горячий чай.

Он оторвался от моих губ. Поцеловал кончик носа, глаза, и напоследок в лоб.

Он не хотел уходить, но и я удерживать его не решилась.

– Мне нужно идти, а тебе о многом подумать. Надеюсь, ты придёшь к правильным выводам.

Я кивнула, все еще находясь в некотором шоковом состоянии, неосознанно прикасаясь кончиками пальцев к губам.

Он перехватил мою руку, запечатлел на губах целомудренный, но долгий и бесконечно нежный поцелуй. Сказал шепотом что-то непонятное на другом языке, но очень эротичное. Поцеловал напоследок кончики пальцев. И ушёл.

Без него стало так пусто и одиноко.

Меня конечно и раньше целовали, но все что я испытывала – это лёгкое раздражение или разочарование. Но никогда еще поцелуй не был таким сногсшибательно чувственным. Волнительным. Искренним.

...

Я лежала в кровати, разглядывая дымчатую ткань на потолке. И пыталась понять – это я так долго спала, что уже день, или это что-то вроде белых ночей в Петербурге, когда утро начинается примерно в середине ночи и при этом по свету похоже на середину дня? А что касается ткани на потолке – как они все-таки её прикрепили, никаких креплений не видно, ткань словно парит под потолком.

Я продолжала лежать, игнорируя голод, ибо фрукты, которые мне вчера принесли, едва ли съедобны. По крайней мере, на вкус и цвет – отвратительны. Все-равно что есть комки сладкой ваты, обильно обрызганной уксусом.

А еще я думала. Софин вчера сказал прийти к правильным выводам. Я пришла. И в их правильности не сомневалась. Только он вряд ли оценит.