Текст книги "Главный талант мужчины (СИ)"

Автор книги: Сонуф Ал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

   – Как пожелаете, ма'Алтрана, – отзывается Риклен.

   Если она и сомневается в решениях Госпожи, то никак этого не демонстрирует.

   – ...Заградительный огонь! – адмирал стискивает зубы, наблюдая множественные отметки на сенсорах, – Перехватчики ближнего поля – к готовности. Что делает Леландер?!

   – «Аскален» ведет огонь, подавляет противника, – отзывается радарный пост, выдавая полученную информацию на командирский плейнскрин, – без них мы бы не справились...

   – Откуда у них «Флешеты»? – вторгается в канал Балес, – И как они стреляют... в Потоке?

   – Это русские, – кулаки Хадсона сжимаются до хруста перчаток скафандра, – у разведки была информация, что Дреам связывался с Белой Ладогой, но аналитики утверждали: русские им не помогут.

   – Обосрались твои аналитики, адмирал, – подливает масла в огонь командир наемников, – спасибо Леландер, иначе бы дрянь дело...

   Хадсон лишь скалится в ответ и матерится бесшумно, выключив микрофон.

   – Адмирал, тридцать секунд до места назначения!

   – Готовьтесь к переходу в объективное пространство...

   – Госпожа Леландер в канале!

   Хадсон не успевает среагировать: говорить с чужеродкой нет никакого желания, но прежде, чем палец успевает выжать клавишу блокировки, в канале раздается ее чарующий голос.

   – Адмирал, мы ждем инструкций...

   – Veni, vidi, vici, – Хадсон хлопает ладонью по подлокотнику кресла, – пора заканчивать этот цирк. Преследуем их в систему, заходим на орбиту коричневого карлика и подавляем огнем любое сопротивление.

   – Адмирал, – Килен, похоже, вновь не согласна с планом, – неразумно идти за противником: мы можем сойти на высокой орбите...

   – Их осталось не больше дюжины. Сойдем на низкой орбите, разрядим корпуса и возьмем их «тепленькими»...

   – Там могут быть русские... – осторожно вставляет Балес.

   И когда только этот черножопый успел спеться с белобрысой ведьмой?

   – Выполняйте приказ.

   – Это ловушка, адмирал, – прямо заявляет Леландер.

   – У вас самый мощный корабль в галактике, – накапливавшееся последние часы раздражение выплескивается наружу, – так раздавите их!

   И, оборачиваясь к навигационному посту, Хадсон приказывает:

   – Курс не менять. Сходим за Бражичем и подавляем противника огнем. Все посторонние корабли в зоне операции... уничтожить.

   – Как прикажите, мой адмирал...

   Хадсон и забыл, что Леландер до сих пор в канале.

   ...Потеряв почти все беспилотные корабли и расстреляв все ракеты, остатки эскадрильи Бражича корректируют траекторию, готовясь к выходу из Потока. «Аскален» сокращает дистанцию, увлекая за собой канонерки адмирала и «Твин Блейдс». «Красная Королева» спокойно следит за показаниями телеметрии, отстукивая пальцем по бедру мгновения до выхода. Три, два, один... Каверна схлопывается, выбрасывая корабли в объективное пространство и «Аскален» тут же сотрясает серия ударов, точно корабль внезапно покатился по огромной стиральной доске. Огни тревоги, быстрые корректировки от экипажа, поток данных – все это малоинтересно Килен.

   – Ма'Алтрана...

   Риклен. «Красная Королева» ухмыляется криво, перебрасывает косу через плечо, точно шарф, выпрямляется в кресле.

   – Дай, угадаю: гравитационные якоря?

   Саартал-альм ничем не выдает ни удивления, ни каких-то иных чувств.

   – Так точно.

   – Масса растет?

   – Да и стремительно выходит за пределы возможной компенсации...

   – То есть мы падаем, – констатирует Килен.

   И вдруг, невесомое безмолвное адажио света и тьмы, укрывающее мостик «Аскалена», наполняет ее искренний, заливистый смех. Экипаж молчит, не нарушая мгновений непонятного веселья своей Госпожи. Все заканчивается так же внезапно – Килен бросает взгляд на параметры орбиты корабля и откидывается в кресле, закидывая ножку на ножку.

   – Наши действия? – осторожно интересуется саартал-альм.

   – Расслабься, Риклен, – ухмыляется «Красная Королева», – и получай удовольствие: кажется, наша пьеса входит в финальный акт...

   * * *

   – Она попалась, попалась!

   Бранка почти кричит в канал, ей отвечают десятки восторженных голосов. Милко улыбается уголком рта и, выключив связь, откидывается назад в скафандре, включая систему вентиляции у затыльника – промокший насквозь подшлемник плохо справляется со своими задачами, роняя капли пота на лицо. Резко развернувшиеся после выхода из Потока, «Солярисы» его звена теперь «дрейфуют», скользя над поверхностью коричневого карлика «дюзами вперед». В отдалении, как пара алых росчерков в тусклом свечении субзвезды – «Аскален», и три едва различимые на фоне черноты космоса звездочки – корабли адмирала и «Твин Блэйдс».

   Милко чувствует слабость и опустошение. Вздыхает в непроницаемой тишине, бросает взгляд на изображение Килен в уголке кокпита и, улыбнувшись едва-едва, шепчет в пустоту:

   – Твой ход, «Красная Королева»...

   – ...Множественные отметки на сенсоре, – данные обрушиваются на командирский плейнскрин подобно водопаду, – дистанция – одиннадцать тысяч, около трех сотен буксиров типа «Солярис» и пара спасательных судов с Дреама.

   Хадсон бросает косой взгляд на схему построения противника.

   – Они атакуют?

   – Никак нет, – отзывается оператор лидарного поста.

   – Адмирал, – голос Балеса в канале кажется каким-то сиплым, – если эти корабли вооружены так же, как те, что мы преследовали, у нас проблемы: обстрел такой интенсивности мы не отразим.

   – Знаю, – отмахивается Хадсон, – свяжите меня с Леландер.

   Вызов идет дольше обычного. Наконец, в канале раздается знакомый чарующий голос «Красной Королевы»:

   – Я вся внимания, адмирал.

   – У нас проблемы, – Хадсон старается ничем не выдать истинных чувств, – необходимо подавить противника огнем...

   – Боюсь, в настоящее время я не могу вам помочь, адмирал.

   Звучит, как пощечина. Хадсон буквально кожей чувствует паскудную ухмылку на губах Килен.

   – Какого... дьявола? – цедит он сквозь зубы.

   – Мы терпим бедствие, адмирал, – против ожидания, в голосе «Красной Королевы» нет и намека на привычную издевку, – мой корабль облеплен гравитационными якорями, их слишком много, и мы исчерпали возможности компенсации. Мы сходим с орбиты и, если срочно не решим эту проблему – в течение нескольких часов «Аскален» рухнет на коричневого карлика.

   По спине пробегает предательский холодок.

   – Поднимите орбиту маршевым двигателем, – по тону Хадсона не понять, отдает он приказ или просто советует.

   – Отрицательно, – Килен все так же спокойна, но очевидно: от привычной самоуверенности не осталось и следа, – нам не хватит тяги. Масса растет по экспоненте, если не избавимся от якорей – кораблю конец. Простите, адмирал, но я не могу вести бой: нам нужно спасать команду и «Аскален».

   Она отключается. Крупная капля пота скатывается от насквозь мокрого подшлемника, щекоча бровь. Адмирал, в нарушение устава, разгерметизирует скафандр, рывком поднимает забрало и трет лицо грубой перчаткой.

   – Адмирал... – слегка осипший голос командира операторов радарно-лидарного поста не предвещает ничего хорошего.

   Хадсон вскидывает взор, скользит взглядом по данным сенсоров средней дальности, цедит ругательство сквозь зубы.

   – Что еще?

   – Две новых отметки на сенсорах. Дистанция – сорок семь тысяч, идут по брахистохронной орбите.

   – Военные корабли, – не спрашивает, а утверждает Хадсон, – сигнатуры получили?

   – Сейчас... – секундная пауза, – два носителя типа «Аспидекс», в полном боевом оснащении, получаем телеметрию... – еще пауза, – подтверждены вымпелы Содружества, бортовой четыреста два «Наварин» и четыреста семнадцать «Гангут».

   – Белая Ладога, – констатирует Балес.

   Звучит, как приговор.

   – Твою мать, только их не хватало... – бросает адмирал мимо микрофона.

   – Носители передают сообщение на всех частотах, – докладывает офицер связи.

   Данные приходят на адмиральский плейнскрин, Хадсон активирует передачу и лишенный каких-либо эмоций мужской голос проговаривает с акцентом:

   – Бортовой двести тридцать девять с эскортом, бортовой четыреста семнадцать. Вы находитесь в пределах демилитаризованной зоны, установленной Шиманской конвенцией. Приказываем заглушить двигатели, деактивировать орудийные системы и приготовиться принять досмотровые команды. Бортовой двести тридцать девять, подтвердите.

   Хадсон откидывается в кресле.

   – Запрос игнорировать, передавать телеметрию. Кто у них там командир?

   – Согласно штатному расписанию – капитан второго ранга Эльдар Хусаинов.

   – Вызовите его, – адмирал переключается на закрытый канал.

   Ждать приходится пару минут. Наконец, в канале раздается молодой сильный голос:

   – Капитан второго ранга Хусаинов, эскадрон Белой Ладоги, ВКС Содружества.

   Почти без акцента.

   – Капитан, говорит адмирал Оливер Хадсон, эскадрон Виндзор, – Хадсон быстро пролистывает личное дело собеседника, – мы ведем преследование военных преступников из системы Дреам.

   – Адмирал, при всем уважении, в соответствии с положениями Шиманской конвенции, вам запрещено находиться в данной системе. Согласно мандату Совета Безопасности, я вынужден требовать немедленного досмотра ваших кораблей.

   – Это исключено. Мы обладаем мандатом на проведение полицейской операции...

   – Ваш мандат ограничен пределами системы Дреам, – кажется, капитан «Гангута» не настроен сотрудничать.

   – Вы меня не слышите, капитан? В вашей системе находится целый флот сепаратистов с противокорабельными ракетами на борту!

   – Отрицательно, – спокойно возражает Хусаинов, – гражданские суда с Дреама проводят учения по выполнению спасательных работ. Они запросили официальное разрешение, в том числе по линии Минобороны. Все корабли были досмотрены, никаких ракет на них нет и быть не может.

   – Мы только что были вынуждены вступить с ними в перестрелку! – с трудом подавляя все растущее раздражение, бросает Хадсон.

   – Я правильно понимаю: вы стреляли в гражданских? – пропустив выпад мимо ушей, с нажимом уточняет Хусаинов.

   – Вы меня не слышите?! Они – сепаратисты и военные преступники...

   – При всем уважении, Содружество не находится в состоянии войны, – с непроницаемой вежливостью напоминает Хусаинов, – и вы – не суд, чтобы решать, кто является преступником, а кто нет. Прошу вас подчиниться законным требованиям, иначе мы будем вынуждены применить силу.

   Этого пропустить Хадсон уже не может:

   – Слушай меня, капитан. Я – старший по званию и не тебе указывать мне, что делать. Ни ты, ни твои манкурты не поднимутся на борт моего корабля.

   – Я правильно понимаю, – в голосе капитана лязгают стальные нотки, – вы отказываете выполнять законные требования, санкционированные федеральным Правительством?

   – Мне плевать, что ты там понимаешь, – Хадсон больше не сдерживает ни презрения, ни неприязни, – у меня есть задача и я ее выполню. А встанешь у меня на пути – пожалеешь. Это понятно?

   Связь молчит несколько секунд.

   – Вы нам угрожаете, адмирал? – спрашивает Хусаинов, наконец.

   Голос капитана не выражает никаких чувств.

   – Именно, – скривившись с отвращением, отвечает Хадсон, – я здесь по приказу моего правительства. И если ты, азиатская морда, будешь мне мешать, отправишься следом за своими дружками с Дреама...

   – Так высылайте ж к нам, витии, своих озлобленных сынов... – отрешенно произносит Хусаинов по-русски.

   – Что ты там бормочешь? – раздраженно спрашивает Хадсон.

   – Переведешь, не переломишься, – отзывается капитан и отключается.

   Хадсон сидит полминуты, глядя невидящим взглядом в одну точку. Рука в толстой перчатке скафандра то сжимается в кулак, то разжимается с трудом, точно сведенная судорогой.

   Дела приобретают скверный оборот.

   – Адмирал! – голос командира операторов радарно-лидарного поста выводит адмирала из задумчивости, – Носители поднимают эскадрильи хайверов!

   – Подробнее.

   – Стандартно: ставят по одному звену в защиту, по три – отправляют курсом перехвата...

   Вот, значит, как.

   – Всем постам, – лицо адмирала, отдающего приказы, похоже на восковую маску, – боевая тревога! Торпеды-перехватчики – к готовности, железометные и рельсовые орудия – к готовности... – секундная пауза, – орудие «Нова» – к готовности!

   Люди на мостике переглядываются, но выполняют приказ.

   – Если хайверы противника выйдут на рубеж атаки – открывайте огонь по носителям. Используйте орудие «Нова» – нужно избавиться от вражеских кораблей как можно быстрее...

   Вызов в канале.

   – Хадсон, черт!

   Балес, будь он неладен.

   – Вы собрались стрелять по кораблям Содружества?!

   – Они нам угрожают, – глухим, неестественным голосом отзывается Хадсон, – они поддерживают сепаратистов, а значит – преступники и должны быть уничтожены...

   – Адмирал, у тебя что, повылазило?! – Балес явно не очень-то согласен с формулировками Хадсона, – Ты собрался развязать войну между анклавами?!

   – Я делаю, что должен. И тебе советую.

   – Там двадцать четыре хайвера в шести звеньях, это сто сорок четыре ракеты «Флешет», – командир наемников и не думает уступать, – ты чем собрался отражать такой удар? Они нас размажут!

   – Используем Леландер.

   – Она вне игры!

   – Кто тебе сказал?! – внезапная вспышка гнева, – Вам заплатили! Обоим! Тебе и ей – за то, что вы добудете нам победу. И мне плевать, что вы там себе надумали! Вас наняли, чтобы вы сражались, а не разбегались, как крысы, стоит лишь появиться малейшей угрозе. Бражич, сепаратисты, русские – мне плевать, вы будете сражаться, потому что я, Оливер Хадсон вам приказал!

   Балес молчит несколько секунд – в канале слышно лишь его тяжелое дыхание.

   – Да пошел ты, – выдает он, наконец, – я на такое не подписывался!

   И отключается.

   – Балес! – Хадсон щелкает селектором каналов – тщетно, – Вызовите «Ананси», немедленно!

   – Адмирал, – голос оператора узла связи кажется неживым, механическим, – корабли «Твин Блейдс» не отвечают. Они деактивируют орудийные системы и глушат реакторы...

   – Трусы... – ни к кому не обращаясь, сплевывает слова Хадсон, – вызывайте Леландер.

   Вызов идет долго – слишком долго, но когда начинает казаться, что ответа не будет, знакомый голос «Красной Королевы» заполняет канал связи, оплетая сознание:

   – Я слушаю вас, мой адмирал.

   – Мне нужна ваша помощь, – Хадсон сразу переходит к делу, – мы решим проблему с вашими якорями... потом, но здесь и сейчас мне нужна ваша огневая мощь! Подавите противника огнем – сожгите чертовы буксиры и этих предателей!

   – Адмирал, нам нужны программные ключи от якорей, а они есть лишь у Бражича. Я не смогу...

   – Выполняйте приказ! – рявкает Хадсон.

   – Ты забываешься, адмирал...

   ...Этот голос звучит не в канале связи – он всюду, наполняет помещения, палубы, резонирует в самом существе, заставляя людей на мостике против воли втягивать головы в плечи. В нем есть все – шепот далеких звезд, неукротимая мощь черных дыр, бесовская сила предвечных кошмаров, но нет ничего человеческого. Как и тогда, на борту «Аскалена», неведомая сила сжимает горло, душит, лишает воли к сопротивлению, порождая в самом существе древний, атавистический ужас перед непостижимой стихийной мощью нечеловеческого существа, облаченного в плоть красивой молодой женщины.

   – Я – алдарийская д'алаан, титанида илнари, не в моих правилах прощать провалы. Твоя глупость, недальновидность и некомпетентность вынуждают меня идти на уступки моим врагам – и сама Вселенная свидетель: я этого не люблю... Здесь и сейчас, я принимаю командование и в твоих интересах более не оспаривать мои решения, или познаешь мой гнев, адмирал. Знай... свое место. Леландер – связь закончила.

   Ощущение холодной руки, сжимающей горло, пропадает резко, внезапно, бросая в ледяной пот. В наступившей на мостике непроницаемой, звенящей тишине, кто-то находит в себе силы прошептать:

   – Это что, нахрен, было?!

   Но ответить некому. Люди дышат тяжело, возвращаются постепенно к работе, поглядывают косо на застывшего в командирском кресле адмирала. А тот сидит, подняв забрало и закрыв руками лицо – точно неживой монумент, застывший во времени и пространстве...

   – ...Спасибо, Риклен, – благодарит Килен, поглаживая серебро своих роскошных волос, – думаю, теперь наши маленькие друзья примут мои слова к сведению. Что ж, – «Красная Королева» встает из кресла, подходит к ограждению командирской палубы, опирается, смотрит озорно в переплетение координатных осей и фракталов многомерного пространства, – пора поставить точку в нашей трагикомедии. Вызови... адмирала Бражича. Через открытый канал – хочу, чтобы все слышали.

   Риклен безмолвно выполняет приказ и уже через секунду над пространством навигационной палубы вспыхивает изображение – знакомое лицо за стеклом массивного скафандра.

   ...Они смотрят друг на друга – два заочно знакомых противника, разделенных сотнями километров космической пустоты. Трудно понять, что они видят друг в друге – даже Риклен, что служила «Красной Королеве» десятки человеческих жизней, даже Бранке, растившей Милко с пеленок. А всем прочим – не дано вовсе.

   – Добра и Мира, адмирал Бражич, – нарушает затянувшееся молчание Килен.

   – Добра и Мира, Госпожа Леландер, – отвечает тем же древним приветствием Милко.

   – Вы ведь понимаете, что я могу легко уничтожить и вас, и ваших союзников? – спрашивает с легкой улыбкой «Красная Королева».

   – И потеряете корабль, – кивает Милко.

   – Это верно, – соглашается Килен, – так что, если спросите меня, у нас патовая ситуация.

   – Согласен, – снова кивает Милко.

   – И что вы предложите мне, адмирал?

   – Мы не можем сражаться и победить, – кажется, Милко пожимает плечами, – ситуация и впрямь патовая. Так что, я думаю, самое время... начать переговоры.

   * * *

   ...Осязаемая тьма, пронизанная потусторонним сиянием. Тишина, наполненная неясным движением пространства сложной топологии. Взгляд глаза в глаза сквозь пустоту – впервые их разделяют не световые года, а дюжина шагов. Милко Бражич – высокий, статный, в слегка помятом мундире, со скованными руками и Килен Леландер – алдарийская д'алаан, аватара живого бога, хозяйка частной военной флотилии «Фемунэ». Она сидит на троне из живого металла, поглаживает роскошную косу, и смотрит на своего пленника – в этом взгляде нет ни гнева, ни презрения. Он отвечает ей взглядом – без дерзости или вызова, но с едва заметной улыбкой в уголках губ.

   – Ва-куна, Милко Бражич, – пугает тишину ее чарующий голос.

   – Ки'лим, ма'Алтрана, – с легким кивком, отзывается он.

   – Какой галантный... – едва заметная улыбка красивых губ, – да, ты прав: теперь я – твоя Госпожа. Хорошо, что ты знаешь, как обращаться ко мне.

   Он в ответ лишь улыбается чуть шире и пожимает плечами.

   Она прекрасна. Ни одна репродукция, ни одно изображение не может передать этой непостижимой вакхической красоты, слитой с потусторонним холодом вечности. Милко – пленник, но почему-то сейчас это не имеет значения: приятно просто созерцать ее воплоти, знать, что она рядом. А «Красная Королева» отводит взор, смотрит недолго на застывшее во тьме, знакомое изображение карандашного рисунка.

   – Хорошо нарисовал, – констатирует она, наконец.

   – Благодарю.

   Она встает с каким-то змеиным изяществом, перебрасывает косу через плечо, шагает навстречу.

   – Ты не испытываешь некоторого дискомфорта от осознания, что твой народ так легко продал тебя на переговорах?

   Скользкий вопрос, но Милко отвечает легко и непринужденно:

   – Я предполагал подобное развитие событий.

   И снова эта таинственная улыбка на красивых, чувственных губах.

   – Ну, и как ты думаешь – зачем ты здесь?

   – Есть лишь два варианта: вы собираетесь меня казнить или наградить. И второе, смею предположить, вероятнее, чем первое.

   В его словах нет ни вызова, ни дерзости – просто констатация факта, очевидного им обоим.

   – Ты прав, – легко соглашается Килен, подходя ближе; Милко вдруг ощущает какую-то совершенно несвойственную неловкость, – к тому же, тут пришло письмо от твоей сестры – обещает свернуть мне шею, если с твоей головы хоть волос упадет, – и снова искренняя, добрая улыбка, – такая забавная...

   – Простите ее.

   – Пустое.

   Она рядом. Ее запах, ее дыхание, перестук ее сердец – Милко вдруг понимает, что почти перестал дышать. За ее плечами ощущается неукротимая запредельная мощь, но это не пугает, скорее – чарует. Ее красивые пальцы касаются его груди слева, скользят вверх, ложатся на плечо. Движение почти ласковое, но Милко чувствует феноменальную физическую силу – будь ее воля, и она легко раздавит ему кости.

   Да уж, Бражич, не ищешь ты легких путей...

   Килен чуть поворачивает голову, заглядывает в глаза – он отвечает на ее взгляд. Что-то неуловимое в выражении лица, вспышка потустороннего лилового пламени, растекающегося под кожей, чувство сдавленности, несвободы, точно «Красная Королева» сжала в кулаке его живое, трепещущееся сердце.

   – Кто ты, Милко Бражич?

   Ее голос звучит эхом целой вселенной – всюду и нигде.

   – Игрок.

   – Кто твой враг?

   – Я. Мои слабости. Мои сомнения.

   Он отвечает, не думая, немедля – только так можно спастись.

   – Чего ты хочешь?

   Ей нужна только правда: попробуй слукавить – и она раздавит тебя, как насекомое. Что ж, он будет искренним:

   – Мы оба знаем ответ, ма'Алтрана.

   Выкрутился. Чувство сдавленности и несвободы проходит внезапно, точно наваждение – было и нет. Изящные, но сильные пальцы касаются щеки, лиловые глаза д'алаан заглядывают в самую душу. Она улыбается. Касается указательным пальцем его оков и констатирует, точно между прочим:

   – А это нам больше не нужно.

   Наручники спадают с запястий. Килен ловко ловит их и выбрасывает куда-то во тьму, тут же возвращаясь в свое кресло.

   – Ты ведь знал, что я могу легко сбросить твои якоря? – спрашивает она через плечо.

   – Главное, что этого не знал Хадсон, – усмехнувшись, отзывается Милко.

   Удивительно, но что-то изменилось: точно невидимая стена между ними пала, и вот они уже общаются совершенно непринужденно, как старые друзья. Точно он знает ее всю жизнь: удивительное, ни с чем не сравнимое откровение.

   Килен падает на свой трон, садится расслабленно, закидывает ножку на подлокотник, расправляет косу вдоль тела. Он наблюдает, с трудом сдерживая улыбку.

   – Умные каталы всегда работают в паре, – Милко вынимает карты и начинает их неспешно тасовать, – пока один провоцирует игроков делать более смелые ставки, второй выжидает момент и собирает куш. Ситуация, когда сильнейшие игроки договариваются действовать сообща, в итоге увеличивает прибыль обоих – это аксиома.

   Не глядя вынимает одну карту, показывает Килен – джокер. «Красная Королева» удовлетворённо кивает в ответ.

   – Молодец. Условия моего контракта предусматривают жесткие санкции, если работодатель подвергает мою жизнь и жизнь моих людей ненужному риску. Хадсон завел нас в ловушку, угрожавшую мне потерей корабля, несмотря на неоднократные предупреждения с моей стороны, так что с учетом страховых и отступных, его недальновидность увеличила мою прибыль... примерно вдвое. Ты не мог победить в честном бою – очевидно, поэтому развернул ситуацию так, что мне стало выгоднее подыграть тебе, чем твоим врагам, – странный взгляд, движение кончика языка по губам, – и мне это нравится.

   Проклятие, не надо так, женщина! Милко делает вид, что увлечен картами и это лишь раззадоривает его Госпожу.

   – Что ж, настала пора вознаградить твой талант, – он снова встречает ее взгляд, – и какую же награду ты счел бы... достойной?

   – Увы, Госпожа, – с ней нельзя быть неискренним, – единственный ответ, который я могу дать, вы сочтете неслыханной дерзостью.

   – А если нет?

   Уела. Милко чувствует, как заливается краской – это фиаско, адмирал Бражич. А Килен лишь улыбается уголками рта, вполне довольная его смущением.

   – Мне нужен адъютант, – решает она более не ходить вокруг да около, – человек, думающий, как я, но не зашоренный, не из моего народа. Что скажешь, Милко Бражич?

   – Зависит от того, какой ответ оскорбит вас, моя Госпожа, – небезуспешно борясь со смущением, отзывается он, – немедленное согласие или просьба дать мне подумать?

   – Меня оскорбит лишь неискренность.

   Милко складывает колоду, трет ребром карт переносицу, закусывает губу и задает самый нелепый, по его же, адмирала Бражича, мнению, вопрос:

   – А платят хорошо?

   Килен усмехается бесшумно, кивает:

   – Более чем.

   – Когда приступать?

   – Немедленно. Отправляйся в медблок – тебе... укажут дорогу. Находиться на борту «Аскалена» без гирокостюма опасно для жизни, а ношение этой одежды требует... подготовки. Процедура необратимая, долгая и неприятная, но, думаю, твоя... награда, компенсирует эти неудобства. Когда закончишь – возвращайся: нужно будет многое обсудить, – щелчок пальцев – и за плечом Килен, прямо в темноте, вспыхивают голограммы десятков контрактов по всему кластеру, – нам предстоит много работы.

   – Как прикажете, ма'Алтрана, – учтиво поклонившись, Милко поворачивается и делает шаг во тьму.

   И именно в этот момент, лишь на долю секунды, его губы перечеркивает победная ухмылка...

   * * *

   – Да как у него это получается?!

   Бранка быстрым шагом пересекает главный зал пустого бара и, скинув рабочую куртку, всплескивает руками.

   – Ты о чем? – спрашивает Любомир, вынося из подсобки коробку с выпивкой.

   – О моем долбанном братце! – Бранка обессиленно падает на диван и трет металлическими пальцами виски, – Вот же хитрожопый сукин сын!

   – Получила от него весточку?

   Любомир ставит коробку на барную стойку, выходит в зал, подходит не спеша и садится на диван напротив жены.

   – Какой там, – взглянув на мужа, вздыхает Бранка, – его теперь от этой эльфийской принцессы за уши не оттащишь...

   – Не понял, – мотнув головой, признается Любомир.

   – Да что там непонятного? Ты снимал с корабля этой сучки якоря?

   – Нет, – Любомир пожимает плечами, – я думал, Милко дал им коды...

   – А он-то их откуда знает? Он их что, программировал? Он коды эти у тебя даже не запросил, потому что не нужна ему эта информация.

   Любомир смотрит на жену непонимающим взглядом, разводит руками.

   – А... тогда как?

   – А ты не понимаешь? – Бранка качает головой, – Он же все время заставлял нас танцевать какие-то странные танцы: в этот красный самотык с крылышками не стрелять, там пролететь, там посигналить, а вот тут – джигу сплясать. А она – тоже хороша, могла бы нас сразу на засаде хлопнуть, но исправно во все ловушки попадала, точно ей там медом намазано. А после переговоров? Мы же как думали: она с «Альбиона» бешеные отступные затребовала и вместо части денег забрала Милко, чтобы за позор свой отыграться. А я вот после их отлета поняла кое-что: не такая она мелочная, чтобы вот так мстить. Она его не мучить-пытать в свое логово повезла, а просто спасла.

   – В смысле? – Любомир аж на диване подскакивает.

   – В прямом. Ведь если так посмотреть, после подписания договора братец мой становился не просто ненужным, а очень даже мешал. Всем и сразу. Виндзору – из-за нанесенного позора, Ладоге – потому что против воли втянул их в это дело, новой администрации – как влиятельная в народе фигура. Так что не было у Милко будущего на Дреаме – не убили бы, так чего похуже придумали. А так – все довольны, да и кто его теперь из когтей этой фурии выцарапает?

   – Но подожди, – Любомир останавливает жену движением руки, – ты же говорила, что она его погубит?

   – Говорила, – легко соглашается Бранка, – потому что дурой была. А потом, когда они якоря наши скинули и улетели, одно с другим сложила и поняла кое-что.

   Она наклоняется вперед, упирается аугментированными локтями в колени, складывает ладони, смотрит прямо в глаза.

   – Они с самого начала были в сговоре, понимаешь? В душе не представляю, как наш хитрожопый поц умудрился запудрить мозги этой кровожадной Галадриэли, но вышло, что вышло: эти двое нас всех развели. Тебя, меня, «Альбион», все Содружество. Выставили Хадсона идиотом, Виндзор – на бабки, остальных – на нужные условия мирного договора, а сами укатили в закат на красном звездолете при лавэ и хабаре. Разве что надписей «только поженились» и «вы – лохи!» неоновым светом не хватало.

   И, сказав это, Бранка откидывается обессиленно на спинку дивана.

   – Всегда знала, что мой братец – гребаный катала. Но вот такой кидок – это даже для него... смело.

   Любомир тоже откидывается назад, трет задумчиво бородатую скулу, думает о чем-то с полминуты.

   – Но в конце-то, выходит, все не так уж плохо получилось? – замечает он, наконец, – Оккупацию шакалам из «Альбиона» обломили, Дреам защищает Белая Ладога, а Светло получил статус свободной экономической зоны на три десятка лет. А если ты права, и у шурина моего с этой принцессой что-то срастется – то вообще замечательно: знать, нашел наш неприкаянный бабу себе под стать. И зачем загоняться тогда?

   – Да я не загоняюсь, просто... – Бранка вскидывает взор, – это же каким запредельным самомнением и космической наглостью нужно обладать, чтоб вот такие дела делать? И ведь он таки соблазнил эту полубогиню – ни больше, ни меньше. Эх, права была бабушка Соня: пострел наш талантлив не в меру...

   Бранка вдруг замолкает, смотрит внимательно на мужа. Он – опять перемазанный в пыли, рыжая борода – начёсана, а серые глаза смотрят знакомым живым взглядом. Эх, свинтус... Встает рывком, подходит к Любомиру и, ничтоже сумняшеся, садится ему на колени, лицом к лицу. Стягивает майку, оставаясь в одном лифе, мочит край об язык и начинает вытирать грязные полосы с его лица.

   – Бра-а-анка, – стонет Любомир, но сопротивляться и не думает.

   – Слушай, дети ведь только завтра вернутся? – уточняет шепотом Бранка, точно сама не знает.

   – Да, вторым кораблем, – кивает Любомир, еще не понимая, куда клонит супруга.

   – Ты заднюю дверь закрыл?

   – Ага.

   Она отвечает кривой ухмылкой, а в глазах – уже озорные чертики хороводы водят. Отбрасывает майку, приподнимает Любомиру голову за подбородок и целует – ярко, с напором, как лишь она умеет. А он и не думает сопротивляться: привлекает к себе одной рукой, другой сжимая упругое бедро супруги.

   Бранка цепляет край рабочей футболки мужа, отстраняется и рывком снимает, обнажая его покрытую мелким рыжим пушком, мускулистую грудь. Металлические пальцы протезов скользят по коже, вдоль застарелых шрамов – она знает их все. А он – привычным движением снимает с нее лиф, притягивает к себе целует в шею, чувствуя ее сильные объятия. Да вдруг, чуть отстранившись, спрашивает, точно боясь после потерять мысль: