Текст книги "Записки пилота, Символ контакта – открытая Дверь (СИ)"

Автор книги: Sono (Ия-Ия)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Воспоминания пилота.

В разное время пилоту снились сны, связанные с одним и тем же персонажем. Это была пожилая женщина. И она была ведьмой. Пилот знала это абсолютно точно, чувствовала это. Когда пилоту было около восемнадцати, она увидела её во сне в первый раз. Старуха ничего не делала, просто смотрела на неё и всё, но такого всепоглощающего ужаса и оцепенения всего лишь от одного единого взгляда пилот не чувствовала никогда. И так каждый раз, видя лицо ведьмы, пилот просыпалась с криком и в холодном поту. С завидной периодичностью ведьма преследовала её во снах, но просыпаясь, пилот так и не понимала, что было нужно этой старухе, однако точно знала, что та несла в себе огромную опасность.

И вот, в одну из ночей ей снова приснилась эта колдунья. Но теперь намерения ведьмы были ясны. Пилот понимала, что ведьме нужна была не она (пилот). Во сне пилот пыталась спасти двух детей – это были близнецы – мальчик и девочка, оба лет семи-восьми. Пилот не знала, чьи это были дети, но она должна была их спасти во что бы то ни стало. Зачем они были нужны ведьме, та часть пилота, которая была наблюдателем во сне, тоже не осознавала, но понимала только, что детям угрожает очень серьёзная опасность. Колдунья вселяла в пилота такой животный страх, что единственным выходом она считала бегство. Она неоднократно пыталась спрятать детей, но старуха всё время обнаруживала их убежище. Только чутьё пилота, её предчувствия, ощущения близости ведьмы, ощущение её силы, что-то вроде волнения энергии, помогало ей уходить и уводить детей незадолго до появления ведьмы. И так они всё бежали, бежали, бежали, практически без остановки, не имея возможности задержаться в пути хоть насколько бы то ни было долго.

Наконец, они оказались в пустынной местности, вокруг была высушенная песчаная почва, почти без растительности и эти пустынные низины окружали горы и скалы. Измученная пилот вела еле передвигавшихся от усталости детей к развалинам старого города, который находился на небольшом плато на одной из гор. Она рассчитывала, что они смогут там передохнуть несколько дней. Но она ошибалась. Когда они уже практически подошли к полуразвалившимся зданиям, пилот снова почувствовала ту же самую, уже до боли знакомую ей, энергию. Ведьма была рядом, она шла за ними. И тогда пилот схватив, за руки близнецов, снова побежала.

Но, как она скоро поняла, бежать им оказалось некуда. Тропа, по которой они убегали от преследующей их колдуньи, вдруг резко оборвалась, и они оказались на крутом обрыве, на дороге, которая вела в никуда. Видимо, был обвал, и посреди тропы образовался огромный овраг, о котором пилот ничего не знала, ведь она давно не была в этих местах, слишком давно, не одно столетие.

Она и дети стояли над обрывом, взявшись за руки, и смотрели вниз. Пилот не знала, что ей делать дальше. И вот она почувствовала, что колдунья уже здесь и обернулась. Ведьма стояла на расстоянии примерно метров десяти и смотрела на них тем же жутким взглядом. От её змеящейся улыбки пилота передёрнуло, и мороз пробежал по коже. Она ощутила себя загнанным в угол зверем.

Но, видимо, сила отчаяния и гнева, ответственность за детей, пробудили в ней нечто скрытое, до сих пор. Пилот почувствовала внутри себя какое-то странное волнение или, может, пульсацию, нечто похожее на ярость. Она не поняла, откуда это началось, лёгкая вибрация с огромной быстротой, почти мгновенно, разлилась по всему телу, и пилот явно ощутила, как за спиной у неё будто выросли огромные тёмные крылья. Что это? Пилот-наблюдатель, та часть, которая всегда смотрела на события во снах со стороны, обнаружила, что ей совсем не показалось, что у неё выросли крылья. Пилот-наблюдатель увидела, что вторая её сущность в мгновение ока превратилась в огромного орла размерами с человека.

Этого её преследовательница явно не ожидала. Ведьма попятилась назад, но было уже поздно. Орёл молниеносно набросился на неё, поднял вверх и бросил прямо вниз в овраг. После этого он спустился на разбившееся о скалы тело колдуньи и начал рвать и раздирать его на части своими огромными когтями и клювом.

Сцена показалась очень жуткой и жестокой пилоту-наблюдателю. И тут она на несколько минут соприкоснулась с той своей сущностью, которая была сейчас орлом. Это удивительное чувство! Пилот поняла, что чувствовать себя птицей и быть ей – это абсолютно разные вещи. Всё, что может описать человек о том, что такое быть птицей – это лишь описания человека, совсем не передающие то, что есть на самом деле. То, что казалось со стороны яростью, когда орёл рвал ведьму в клочья – не было таковой. Птицы не знают, что такое ярость, они не знают, что такое месть. Мир и сознание орла – это нечто особенное. И тогда, в теле птицы, пилот не чувствовала себя как орёл, она именно была им! Это действительно трудно передать словами. Ведь слова – это язык человека, а не птицы.

После этого сна пилоту перестала сниться та ведьма. Всё было кончено.

Почему сейчас пилот вспомнила именно этот сон? Она вспомнила о нём, поскольку штурман как-то рассказывал ей об оборотнях.

«Оборотни», – говорил Штурман: «Это – не миф. Мифом его сделали люди, понаписав всяких страшилок, чтобы пугать ими маленьких детей. Оборотни – это не обязательно волки, как чаще всего представляют люди в своих сказках. Ты теперь уже знаешь, что при определённых навыках, пилоты могут трансформировать себя в абсолютно любое существо, главное сделать этот процесс быстрым, управляемым и обратимым»

«Да…», – думала Пилот: «Было бы как раз таки очень и очень интересно, как осуществить такую трансформацию настолько быстро».

И тут она вспоминает, как под влиянием гипноза, люди получали реальные ожоги только потому, что им сказали, что предмет, к которому они прикасались – горяч. «Если обычные люди могут мгновенно перестраивать что-то в своём организме, чтобы схлопотать настоящий ожёг, то почему бы опытному, тренированному пилоту не осуществлять практически мгновенную трансформацию всего своего тела? А чего только стоит эффект плацебо, когда человек излечивает себя от самых различных заболеваний просто поверив, что ему дали настоящее лекарство, в то время как ему подсунули таблетку «пустышку»? Разве это не говорит о невероятных скоростях и неограниченных возможностях различных самопреобразований? В этом есть смысл, в этом определённо есть смысл», – так размышляла пилот.

Глава 26. Ответственность власти

Пилот слышит разговоры в транспорте:

Двое мужчин среднего возраста громко обсуждают ситуацию в стране, как обычно в таких разговорах, с непременными поисками виноватого в их непростой и нелёгкой жизни. Когда дело дошло до обсуждения власть имущих и до их поливания грязью, пилот, с выражением тоски и скуки на лице, отвернулась и уставилась в окно. Нет, не то чтобы она была полностью на стороне этих самых власть имущих и одобряла абсолютно все их действия, просто ей смертельно надоело, когда о власти, с видом знатоков, рассуждают люди, не имеющие ни малейшего понятия, что это такое.

«Они видят только внешнюю картинку и замечают только то, что хотят замечать. А хотят они замечать исключительно материальные атрибуты: дома, машины, дорогие вещи, возможности, которые могут дать деньги, ведь деньги частый спутник власти. Это – всё, на что они смотрят, смотрят потому, что хотят иметь то же самое. Вот только это далеко не всё. Отдают ли они себе при этом отчёт, что за всё это надо платить тем или иным способом? Да, за всё надо платить», – думала пилот.

Воспоминание пилота о её сне.

Город – странное сочетание реальности и сказочности, его строения можно было бы, наверное, отнести к 17-18 веку в Европе, какие-то каменные дома, ратуши, башни, попадались здания похожие на дворцы. Однако к реальным историческим событиям этот сон не имел никакого отношения, но это пилот поняла позже, после пробуждения. А в тот момент – момент сна, всё, что происходило с ней, было для неё абсолютно реально и её сознание в этот раз не раздваивалось, как это случалось обычно.

Итак, сейчас (во сне), она видела город, и он принадлежал… – ЕЙ. Она была его единственным и полноправным правителем, точнее, правительницей. Власть её была непререкаема. Она решала всё, абсолютно всё. В принадлежащем ей городе, в целом, царили мир и спокойствие, но как это водится, даже в самом тихом месте, здесь иногда происходили беспорядки и совершались преступления. Это случалось крайне редко но, всё же случалось. И судить преступников за их деяния приходилось тоже ей – пилоту.

Город действительно был необычным и законы в нём были также необычны. Тюрем в городе небыло вовсе, а приговор, который мог быть назначен осуждённому, был до чрезвычайности прост: либо преступника после разбирательства отпускали восвояси, либо ему отрубали голову. Причём, приговор этот приводился в исполнение довольно быстро. В этот день пилота снова вызвали как раз по вопросу разбирательства с судебными делами.

Она была в каком-то мрачном помещении, чем-то похожем на подвал старинной башни, а может быть это и был подвал башни. Здоровенный палач по очереди выводил к ней заключённых. В этот раз их было двое. Кинув быстрый взгляд на первого заключённого, и увидев его отвратительное лицо, на котором, казалось, были отпечатаны все пороки, которые только могут быть на свете, пилот, не раздумывая ни минуты, приговорила этого человека к смерти. Вторым был совсем молодой мужчина. Вызывающий наглый взгляд, неприятная улыбка, он жутко не понравился пилоту с первого взгляда, и она также вынесла ему смертный приговор. Так, быстро покончив с этой обязанностью, пилот вышла из помещения, чтобы теперь отправиться на праздник, где её уже давно ждали.

Был поздний вечер, на улицах было темно, и они были освещены лишь масляными фонарями. Пилот спешила. И, вот она оказалась у входа большого здания, где проводился самый настоящий бал. Когда она зашла внутрь помещения, гости почти разом обернулись, и стали её приветствовать. Она видела, что все были искренне рады ей. Её действительно любили в этом городе. Да, все были рады, не рада была только пилот, пока она проходила через ряды гостей, в её голове неотступно стоял образ того молодого парня.

«Я обрекла его на смерть, только потому, что он мне не понравился. Я же даже дело его не почитала!», – думала она.

А кругом веселье было в самом разгаре. Тут пилот резко развернулась и быстро направилась обратно к выходу. Теперь на улице было не только темно, но и хлынул самый настоящий проливной осенний дождь. Пилот на секунду оглянулась в такой уютный, полный радости и света зал, посмотрела на танцующих и веселящихся людей.

«Да, ты вынесла смертный приговор, на основании своих пристрастий», – говорил где-то внутри неё, то ли её собственный, то ли чей-то ещё, голос: «Но тебя ведь никто не осудит за это. Им всем даже в голову не придёт осудить тебя за это», – шептал он.

Пилот резко и решительно сделала шаг за дверь под ледяной дождь и бегом побежала в тюремную башню, благо расстояние было не очень большое. Она бежала, внутренне содрогаясь от мысли что, наверное, уже поздно, что-либо изменить, ведь обычно приговор приводился в исполнение почти сразу после его вынесения. С такой скоростью пилот ещё не бегала, она просто летела.

Когда она, вся мокрая, задыхающаяся, исхлёстанная дождём и ветром, ворвалась в подземелье, первым её вопросом к палачу было: «Уже?!». Он сразу догадался, о чём она и ответил: «Первый – да. Второй, что помоложе – на очереди». Пилот замахала руками, и всё ещё задыхаясь, выдавила из себя: «Не… не… не надо… подожди… дело давай… его дело… читать…».

Палач подал ей что-то, напоминающее журнал в старинном кожаном переплёте. Там были вложены несколько листков с описанием проступка подсудимого. При тусклом свете фонаря пилот старательно вчитывалась в текст. Ничего! Ничего такого, за что полагалась бы смерть: хулиганство, пара битых витрин.

«Кошмар», – подумала пилот, – «Я только что чуть не убила человека за такую ерунду?!!».

«Приведи его», – обратилась она к палачу каким-то глухим подавленным голосом.

Палач вывел парня из небольшой камеры. Тот взглянул на пилота. Этот его неприятный, наглый взгляд, ехидная улыбочка. Он по-прежнему жутко не нравился пилоту. Ей казалось, что она чувствовала в нём что-то нехорошее.

«Тебя никто не осудит…», – снова прошептал голос в её голове. «Нет!», – мысленно сказала сама себе пилот, будто отвечая этому настойчивому голосу, – «Он ничего не совершил, что заслуживало бы смерти». И она кивнула палачу, чтобы тот отпустил парня.

А дальше, дальше пилот попросила дело первого осуждённого, который по её приказу уже расстался со своей головой. С тайным страхом и всё же решимостью принять на себя ответственность за гибель возможно невинного человека, она открыла это дело. Она должна была это пройти. Её руки дрожали. Однако вскоре она успокоилась. Даже первый пункт обвинения и приложенные материалы однозначно определяли решение. И в данном случае пилот не ошиблась. Закрыв дело, она с облегчением вздохнула, словно тяжёлый камень свалился с её плеч.

«Надо всегда читать дела, надо думать, чёрт бы тебя побрал!!!, перед тем как принимать решение!», – мысленно ругала и воспитывала она себя. И всё же ей значительно полегчало, и она проснулась…

Штурман после сказал ей, что это также был сон – «тестовик» и результат у неё, как оказалось, был далеко не самый плохой, ближе даже к очень хорошему но, несмотря на это, на пилота события того сна произвели довольно сильное впечатление. И теперь, слушая, как некоторые граждане с умным видом рассуждают о власти, о том кто и как должен о них заботиться, всячески попрекая и оскорбляя тех, кого они сами же в той или иной мере этой властью наделили, испытывала очень смешанное чувство.

Несмотря на то, что ей также многое не нравилось, ей иногда так и хотелось сказать: «Да, что вы вообще знаете об этом! Вы хоть раз пробовали сами? Власть – это не деньги, не те игрушки, которыми люди так любят похваляться друг перед другом. Власть – это непомерная ответственность. И ответ, в той или иной форме, за всё это нести всё равно придётся, понимает ли это человек, обличённый властными полномочиями или нет».

Энергия она всегда возвращается и, как говорится: «Незнание законов не освобождает…»

«Это – Правда. Власть для человека – это ещё часто и внутренне одиночество, ведь ты ни у кого не можешь попросить принять решение за тебя и ни на кого не сможешь перевалить потом ответственность за последствия этого решения. А эти последствия могут сломать судьбы огромного количества людей», – так думала пилот.

И ещё приходили мысли о том, что только безумцы могут жаждать власти ради богатства, привилегий, поклонения. Видимо, их внутренняя ущербность и подсознательное понимание этой ущербности, толкает их на такие стремления. С помощью власти и её внешних проявлений они хотят хоть как-то подчеркнуть свою значимость, хотят получить то, что не позволяет получить их внутреннее содержание.

Жажду власти пилот назвала бы лишь компенсацией скрытых комплексов: «Подняться наверх, получить больше чем у других, получить лучше, чем у других, показать им. Показать им что?», – внутренне усмехнулась она, – «Как это всё мелко и глупо».

Замечательно о таких людских особях сказал Фрэнсис Бэкон: «Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он залезает, тем больше он демонстрирует свою задницу».

Тут пилот засмеялась. А потом, вволю насмеявшись, подумала ещё: «Что власть – это инструмент, которым мудрый и сильный человек может сделать очень многое, но такой человек никогда не будет жаждать её и никогда не станет цепляться за неё, если поймёт, что сделал уже всё что мог. Потому что…»

«Какое правительство лучше? То, которое учит нас управлять собою», – так когда-то сказал Гёте, и пилот была с ним согласна: «Власть человека над самим собой – вот она, действительно, наивысшая власть!».

Глава 27. Сила страха Смерти

Воспоминания пилота о рассказе её матери.

Маленькая пилот разговаривает с гостями, которые пришли к родителям: «Когда я вырасту большая, мама с папой станут маленькими, и я буду их в садик водить», – по-детски смешно, плохо выговаривая слова, но важно, рассказывала пилот.

Кого-то из взрослых позабавили слова маленькой девочки, и ей решили задать провокационный вопрос: «Если мама с папой станут маленькими, а что будет с бабушкой?»

«А бабушка… станет бабой-ягой!», – ничуть не смутившись, и практически без раздумий ответил ребёнок.

«Тогда я ещё ничего не знала о смерти и для меня её просто не существовало. В моём подсознании существовал лишь какой-то вечный цикл преображений. Но потом я узнала, что такое смерть», – думала пилот.

В её памяти выплыла картина:

Маленький розовый гробик, плачущие, одетые в чёрное люди, общее чувство подавленности. Пилот знала кто лежит в этом гробике, это была девочка, с которой она играла вместе в куклы. У этой девочки ещё была такая замечательная кукла, которая, когда её наклоняли, закатывала глазки и говорила «мама». А теперь эта девочка лежала там, в этом розовом гробике и все вокруг плакали. Так пилот в первый раз увидела, что такое смерть и научилась её бояться.

Сон пилота, небольшой отрывок, почти мгновение, ей было лет 20, когда он ей приснился.

Кто-то целится из пистолета в стоящего рядом с пилотом человека, пилот замечает это и без раздумий бросается между убийцей и жертвой, в надежде закрыть этого человека своим телом. Но выстрела не последовало. Теперь пилот сама стоит и смотрит в дуло пистолета, которое направлено прямо на неё. Но убийца почему-то не стреляет.

«Что же ты не стреляешь… что же ты…», – колотятся мысли в её голове, колотятся так же лихорадочно, как колотится и её сердце. Нервное напряжение нарастает, а убийца всё медлит и медлит, будто растягивая какое-то удовольствие. Пилот чувствует, как это ожидание смерти выматывает её и истощает силы. В какой-то момент она не выдерживает, ноги её слабеют, подгибаются, она падает на колени и закрывает лицо руками, в последнюю секунду замечая, как какая-то тёмная тень закрывает её и стоящего за ней человека от этого чёрного зияющего дула. Выстрела она так и не услышала.

Пилот, просыпаясь и с ненавистью к себе: Скотина трусливая! Я – трусливая скотина!

Голос штурмана: Спокойно, пилот, это всего лишь тест, никто не пострадал.

Пилот: Тест!? Никто не пострадал? Ты не понимаешь! Я – трусливая скотина!

Штурман (сурово): Спокойно, я сказал! – и добавил уже мягче, – Раз на раз не приходится.

Пилот: Какой там раз на раз! Что ты вообще такое несёшь! Да, я в детстве была смелее, чем сейчас!

И пилот вспоминает, как мама ей рассказывала один случай, сама пилот этого не помнила:

Ей было где-то 2-3 года. Все сидят в большой комнате и разговаривают. По включённому телевизору идёт художественный фильм про войну. Взрослые немного увлеклись разговорами и вдруг замечают, что маленькая пилот, вооружившись палкой, которую использовали для раззанавешивания штор, бросается к телевизору с явно очень серьёзными намерениями. Её еле успели поймать.

Когда ребёнка разоружили, решили всё же разобраться в ситуации: «Маленькая, ты зачем с палкой то на телевизор?»

Насупившаяся пилот: «А зачем там плохой дяденька хорошего убил?»

Как оказалось, она тогда не вполне различала реальность и кино. Не различала и думала, что то, что показывают – это реальность и, тем не менее, не боялась и готова была сражаться. То есть напала-то она совсем не на телевизор. Потом ей, конечно, объяснили, что то, что показывают, это всего лишь кино, и не по-настоящему.

Пилот штурману, отрываясь от воспоминания: Понимаешь, я тогда не боялась!

Штурман: И что? Тогда не боялась, сейчас боишься. Это ни о чём не говорит. Ты слишком быстро выносишь суждения о себе. К чему это самобичевание? Во-первых, в маленьких детях их сущность часто ещё не подавлена окружением, и им легче её проявлять. А во-вторых, страх не так уж плох, как тебе кажется, пилот.

Пилот уже спокойнее, но всё ещё язвительно: И чем это он, страх, не плох?

Штурман: Хотя бы тем, что в определённой степени, именно благодаря ему ты ещё до сих пор жива.

Воспоминание пилота о другом сне, пилоту 25-27 лет:

Во сне сознание пилота не раздвоено, и она ощущает всё происходящее как реальность.

Какое-то огромное здание в современном техно стиле. Лабиринтам помещений, казалось, нет конца. Это был очень серьёзный стратегический объект. Пилот, как всегда, была «в ударе». Она была разведчиком и диверсантом, в большей степени диверсантом, высокого уровня. За время своей работы она приобрела широкую известность, как в своей среде, так и среди своих противников. У неё были поистине невероятные способности. Её фирменным знаком было совершать диверсии и добывать сведения практически прямо на виду у противника прямо под носом, совершенно при этом не скрываясь. И, несмотря на все попытки её поймать, она всегда уходила и выкручивалась из любой ситуации.

У неё, и правда, были феноменальные способности, поговаривали, что её можно было в прямом смысле схватить за руку, а она всё равно непонятным образом выскальзывала. Сейчас она снова была на задании, в то время как за ней охотилась целая группа бойцов. Десять здоровенных мужиков носились за ней по этому зданию в тщетных попытках её поймать. Им уже даже неважно было предотвратить действия пилота, задача была другая, им нужно было, во что бы то ни стало её поймать и уничтожить. А её это только веселило, она, будто играла с ними: «Давайте, давайте, поймайте ветер!»

Однако радовалась она рано. В этот раз она работала не одна, как обычно, а с молодой напарницей. Тут-то её и ждал провал. Её напарница не обладала теми же свойствами, что и пилот и её схватили, схватили прямо на глазах у пилота. И вот её преследователи стояли и держали напарницу пилота, приставив к её горлу нож.

«Возвращайся, пилот, ты же знаешь, нам не нужна её жизнь, нам нужна твоя», – услышала пилот жёсткий голос одного из своих врагов: «Выбирай сама, кто должен умереть сегодня».

Они были недалеко, но пилот знала, она всё ещё может уйти, она всегда уходила, она могла уйти даже от летящей пули, для неё это не проблема.

Пилот развернулась. «Отпускайте её, я иду», – ответила она. Никакого страха. Внутренне она уже была готова к тому, что они её убьют. Пилот подошла к ним совсем близко.

«Отпустите её, я не сбегу», – снова повторила она. Но ей не поверили, тот же человек с холодными, непроницаемыми глазами и жёстким голосом криво усмехнулся и с ядом произнёс: «Ну, нет, нам слишком хорошо известны твои способности. Мы убивать тебя не станем. Ты сделаешь всё сама. Здесь и сейчас», – он протянул ей большой нож, – «У тебя не так много времени. Решай, либо умрёт она, либо ты. Даю слово, что если ты себя убьёшь, мы её отпустим. Не сделаешь этого – перережем ей горло».

Пилот посмотрела в эти бездушные глаза и прочитала по ним, что он не лжёт. Её враги сдержат слово. Им действительно нужна была только её смерть, больше ничего. И всё же такого исхода пилот не ожидала. Она ожидала смерти? – Да. Но не ожидала, что ей предложат сделать это самой. Она как-то неуверенно взяла протянутый ей нож, посмотрела на свою напарницу, снова на нож.

Внутри что-то сжалось, и её мысли впали в смятение: «Нет, я не могу сделать это сама! Я не хочу!», – метались они. Она стояла молча, и в каком-то странном оцепенении смотрела на нож.

«Решай!», – снова услышала пилот этот зловещий голос.

«Я сделаю это», – наконец услышала она свой, но ставший каким-то чужим голос.

Она приняла решение, но тело не повиновалось, руки застыли. Тело не хотело умирать, ведь оно было такое живое: «Я не хочу!!!!», – кричало оно.

«Я не хочу боли!!!! Я не хочу, я боюююсь!», – отозвалось в мозгу у пилота. Она чувствовала, как её постепенно охватывает слабость, пот выступил у неё на лбу, взгляд замутнился, она не видела уже практически ничего, кроме лезвия ножа, оно был так близко к её груди. Воображение услужливо рисовало ей, как нож входит в её грудь, разрывая плоть, она его практически ощущала.

«Решай!», – прозвучало снова, уже будто издалека. Пилот опять взглянула на свою напарницу и на такой же нож у её горла, увидела её расширенные глаза.

Мысли снова заметались: «Я должна… надо только сделать это быстро… а если… а вдруг у меня не получится… вдруг нож ударит в ребро… боль? Я не хочу!!!», – снова завизжало тело.

Мозг пилота работал лихорадочно: «Надо попасть между рёбер… надо в сердце… надо быстро…»

Но рука оцепенела, она не подчинялась. Тело пилота холодело от ужаса и ноги стали как ватные, чтобы не упасть, она прислонилась к стене, всё ещё держа нож у груди, готовясь для удара: «Я сейчас… сейчас… сейчас…», – повторяла она слабеющим голосом, ноги ослабели окончательно и она начала сползать по стене.

Она сидела у стены, всё также держа нож и всё также повторяя бледными губами почти в полуобмороке: «Я сейчас…»

Тот же человек с холодными глазами подошёл к ней, присел напротив и пристально глядя на неё, наблюдал за её внутренней борьбой, казалось, с каким-то почти садистским любопытством. А она всё не могла нанести этот проклятый удар.

Пилот бросила последний взгляд на напарницу и видит, как приставленный к той нож уже почти впивается в её горло, и она решилась. Секунда, рука дёрнулась для резкого сильного удара, теперь она готова была его принять.

Внезапно её запястье будто сдавили железными клещами. Это было так резко, что она даже не сразу поняла, что произошло. Её враг, который с таким интересом наблюдал за её душевными мучениями, схватил её за руку, остановив удар, который она собиралась себе нанести. Снова его непроницаемые глаза и слова, как показалось пилоту, со скрытой издёвкой: «Я не могу позволить тебе это сделать. Я так тебя люблю».

И эта его издёвка добила пилота. Переборки лопнули, заклёпки из парового котла повылетали, атомный реактор взорвался, как ещё можно описать состояние пилота. Всё! Не было больше страха, ей всё было всё равно и жизнь и смерть. Ей неважно уже было, что с ней сделают: убьют, не убьют, что вообще случится потом.

Как она на них орала. «Гады, сволочи!», – это лишь самые мягкие эпитеты, которым наградила их пилот. Она готова была разорвать их всех, и она чувствовала, что могла это сделать потому, что это был ураган, она была – ураган, торнадо, взрыв неимоверной силы. Эта энергия могла смести всё на своём пути.

Нечто буквально вырывалось у неё изнутри, какое-то непонятное существо. И это «нечто», это существо было неимоверной мощи. В памяти резко сверкнула картинка: Она что-то такое, постоянно меняющее форму. Свет, вспышки, и обрывки телепатических «фраз»: «Это нельзя так оставлять», «Знаю…», «Я к тебе…»

Пилот резко просыпается всё ещё в диком бешенстве с ругательствами на губах.

Голос Штурмана: Тише, тише. Это всего лишь тест, тест это.

Пилот взрывается: Тест!!!!!???? Далее следует непереводимый поток слов.

Штурман: Не надо столько текста, я всё это уже слышал. Я не хотел. Ты сама просила об этом.

Пилот буквально взревела: Не надо говорить мне, что я сама. Я не просила!!! Какой в этом смысл?!!! Какой?!!!! Что вы придумаете на следующий раз?!!!

Штурман: Ты хотела преодолеть страх смерти. Ты его преодолела.

Пилотв ярости прерывает: Что ты вообще понимаешь! Ничего я не преодолела! Ты думаешь, я смогла бы сделать это ещё раз, повторить, в этой реальности?!!

Штурман: Я очень рассчитываю на то, что тебе не придётся это повторять, потому что результат в любом случае будет трагичным. Если ты не сможешь, и по твоей вине кто-то погибнет, ты себе вряд ли это простишь, а если сможешь.

Пилот: Тогда какой во всём этом смысл?!!!!!

Пилот отрывается от воспоминаний.

«Какой в этом смысл?» – спрашивает она себя, – «Какой смысл в переживании близости и неминуемости смерти? Какой смысл в том, что она испытала этот страх?»

«Страх – это тоже энергия. Он ни хорош и ни плох», – так говорил ей Штурман, – «Всё зависит от твоих отношений с ним. Именно твой страх бережёт тебя, именно он остерегает тебя от безрассудных действий и даёт время на размышление. И он же может подавить твою волю, парализовать, привести к гибели».

Всё зависит от тебя. Научись пользоваться своим страхом. Помнишь, как в тот момент, когда ты тонула в море и смерть действительно была совсем рядом, именно твой страх перед паникой заставил тебя эту самую панику погасить и помог тебе продержаться, пока тебя не спасли. Знай, страх можно использовать, чтобы напугать другой свой страх. Помни, ещё раз повторю, это всего лишь энергия и надо просто научиться ей пользоваться.

Представь, что ты ведёшь машину, в ней есть педаль газа, есть педаль тормоза. Если ты будешь всё время жать на газ, то ты далеко не уедешь, если ты будешь держать ногу на тормозе, ты вообще никуда не сдвинешься. И только пользуясь и тем и другим, ты можешь совершить своё путешествие.

Страх – это твоя «педаль тормоза». Надо просто разобраться, научиться чувствовать, когда её надо нажимать, а когда нет.

Смерти не существует. Сущность бессмертна. Страх смерти – это просто повод подольше задержаться в игре под названием «Эта жизнь», и получить от неё то, что ты хочешь. Многие культуры проводили своих соплеменников через обряд инициации (посвящения), который часто сопровождался близостью смерти и иногда даже заканчивался ею. Ты спросишь меня, «зачем?»

«Зачем?»

Ответ на этот вопрос пилот позднее нашла в одной из книг:

«Когда воина начинают одолевать сомнения и страхи, он думает о своей смерти.

Мысль о Смерти – единственное, что способно закалить наш Дух.

К тому моменту, когда человек осознаёт устрашающую природу знания, он осознаёт и то, что Смерть на этом пути – верный Попутчик, незаменимый Партнёр, который всегда рядом. Смерть является главным фактором, превращающим Знание в Энергию и в реальную Силу. Прикосновением Смерти завершается ВСЁ. И ВСЁ чего она коснулась, становится Силой».

Глава 28. Разумно всё кругом

Конец августа.

Пилот утром идёт на работу, её путь к остановке пролегает по небольшой заасфальтированной тропинке. Она идёт по мокрому после дождя асфальту, старательно обходя переползающих дорогу улиток. Кое-где на тропинке она замечает их раздавленные панцири. Кто-то также шёл, спешил на работу, оставляя за собой безжалостно раздавленные улиточьи жизни. Она посмотрела на ползущую улитку, перешагнула её и подумала: «Может тебе повезёт, и ты успеешь проделать свой путь».

Всё разумно, всё живое, а люди так бездумно принимают чужие жертвы и считают, что так и должно быть. Они же цари природы! Пупы вселенной! Они убивают живых существ, съедают их плоть и не испытывают ни малейшего чувства благодарности за то, что кто-то принёс себя в жертву для того, чтобы сегодня они насытили своё тело и жили. Нееет. Они даже не осознают, что кто-то делает это для них, ради их жизни. Они думают, что те, кого они уничтожают и поедают, просто скот, который создан именно для того, чтобы они, люди, набили своё ненасытное брюхо.