Текст книги "Босиком по волнам (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

У Границы Ада всё спокойно!

Бороздит кипучие воды Небывалый остров; опасные чудовища сбиваются в стаи в глубинах океана; воспитанники Приюта, наделённые необычайными способностями, замысливают шалости и каверзы, чтоб наставники не заскучали…

Словом, всё идёт своим чередом, пока одним прекрасным утром не звучит зловещее предсказание и не исчезает бесследно мальчишка-ученик.

Но не стоит беспокоиться! Ведь лучшие люди Острова уже отправились в путь, чтоб его спасти.

…только они не знают, что чуть раньше от берега отчалила ещё одна лодка – с приятелями пропавшего воспитанника.

Берегись, Граница Ада! Спасайтесь, чудовища! Господин старший наставник, заваривай успокоительные травы!

Дети идут спасать друга.

Босиком по волнам

Босиком по волнам

Пролог

***

(Обновление 17.08)

Эпилог

Босиком по волнам

Босиком по волнам

«Престранный корабль, сработанный в форме восьмигранника, не из дерева, не из камня, не из металла. Восьмигранник сей углом повёрнут книзу и до середины погружён в воды. В нижней половине сокрыты многие секреты, верхняя же населена человеками брошенными, ненужными, отвергнутыми, и имя ей – Приют».

Из древнейших летописей Небывалого острова

Пролог

Если бы кто-то спросил Айно, о чём он думал, направляясь к Границе Ада, да ещё когда рядом с Небывалым островом второй день бороздил волны необычайно кошмарный ику-тулсу, Айно бы ответить не смог.

Ни о чём и обо всём понемножку.

Просто Луша последнее время нехорошо себя чувствовала, у неё грустно обвисли и зашелушились ушки-жабры, помутнел хвост и совсем пропал аппетит – вот Айно и захотелось её развлечь.

Просто мимо Небывалого острова проплывало стадо грондов, а на их спинах так весело кататься.

Просто утро в этот день было такое солнечное, безветренное…

В конце концов, что есть ику-тулсу? Всего лишь злобный комок щупалец с драконьими крыльями. Очень большой комок щупалец, бесспорно, размером алонкейскую лодку, а то и побольше. И очень злобный, да.

Но Айно был уверен, что легко от него убежит, тем более гронды давно сюда не заплывали – грех было упускать такую возможность!

Кататься на грондах Айно любил, пожалуй, больше всего на свете – не считая, конечно, Луши и рассказов возвращающихся на Остров засланцев. Но засланцев-то поди уговори по третьему кругу о своих приключениях поведать, если, конечно, ты не господин старший наставник, не великая Тея Скальдо и даже не Маки-Велли, а всего лишь воспитанник тринадцати лет от роду. А вот с грондами было легко: разбегаешься, следя за скользящей под водой тенью, подгадываешь момент – и вспрыгиваешь гронду на спину, когда он выныривает с шумным, поднимающем в воздух тучи брызг выдохом.

Главное – вовремя спрыгнуть, прежде чем гронд увлечёт тебя на глубину.

Ничего сложного…

Разумеется, только для того, кто, как Айно, умеет бегать босиком по волнам.

Впрочем, подобным даром никого на Небывалом острове было не удивить. Здесь издревле находили себе приют люди с самыми удивительными способностями, на фоне которых Айно был лишь одним из четырёх сотен воспитанников. Он не умел призывать огонь, двигать предметы или управлять тварями. Не предсказывал будущее, не читал чужие мысли и даже не летал… Просто шаг его был так лёгок, что море расстилалось перед ним бескрайним полем – иди, куда хочешь!

…В этот раз гронды плыли впятером, только и успевай перескакивать со спины на спину, и Айно несколько увлёкся. Давно исчез с горизонта привычный треугольник Небывалого острова, Луша устала и запросилась на руки, да и сам Айно запыхался и, когда стадо ушло на глубину, испытал немалое облегчение. Замедлил шаг, пересадил изрядно подросшую за последние дни Лушу на плечо и огляделся.

И только сейчас понял, что совершенно не представляет, куда его занесло.

Граница Ада полыхала багровыми смерчами как никогда грозно – и куда ближе, чем хотелось бы.

Родись Айно алонкеем, всегда верно чувствующим направление, беда была бы невелика, но «поцелуя Номоса» ему не досталось – вместо этого море наградило его иным даром. И вот этот-то дар завёл его нынче ой как далеко от Приюта…

Луша жалобно курлыкнула. Айно прижал её к себе покрепче и ускорил шаг, стараясь не думать о плохом – ни о пути домой, ни о Лушином самочувствии, ни о чудовищах, обитающих в недрах океана.

…Поодаль, в стороне от Границы Ада, приветливо покачивал синими пальмами незнакомый островок – туда-то Айно и направился.

***

Время подобно океану. Оно безбрежно и неутомимо; волны то вскипают белой пеной, то бессильно опадают, чтобы спустя мгновение подняться вновь. И даже затянувшийся штиль никого не обманывает – следом за покоем неизменно приходит шторм.

Время неравномерно: есть глубокие омуты, а есть отмели, где только детишкам и резвиться, но даже там по невнимательности можно захлебнуться.

Наконец, время не проходит бесследно – и даже суровые гранитные скалы однажды уступают его мягкой, но настойчивой силе.

…За минувшие десять лет на посту старшего наставника – должность почётная, но более чем хлопотная – Корво не постарел ни на день, но успел целиком поседеть. Каждый новый день приносил заботы и хлопоты. Не сразу привыкли обитатели Небывалого острова – и ученики, и наставники – что делами заправляет теперь другой человек, но с доверием или без него проблемы приходилось решать. И какие! То снежный шторм налетит прямо с Границы Ада, то всплывёт странный железный корабль из океанской пучины, то алонкеи обидятся на нелюбезный ответ или, скажем, на шпиона в своих рядах и пойдут войной… Счастливые события тоже случались. Грозная охранительница, Нотта-Кракен, родила двойню и после этого выучилась говорить шёпотом и ходить на цыпочках; бежал от соплеменников молодой алонкей из Круга Обсидиана, талантливый целитель, и обрёл в Приюте новый дом; наконец, Маки-Велли, главный затейник и озорник острова, повзрослел, поумнел и на целый год отправился засланцем шпионить аж в Риномос. Потом, правда, вернулся и принялся шкодничать больше прежнего…

И всё же случались моменты безмятежности – как нынче, к примеру.

– Прекрасный день, – довольно выдохнул Корво, набивая трубку. Просторные наставничьи одежды трепетали на ветру, как птичьи крылья; воздух балансировал на той особенной тонкой грани между «зябко» и «свежо», когда ещё не мёрзнешь, но уже хочется поплотнее укутаться в накидку. – Просто замечательный.

Об этой потайной террасе, с которой открывался вид на всю северную часть острова, за минувшие годы не прознал только ленивый. Однако мало кто сюда забирался: всё-таки Корво Чёрную Птицу уважали, и его стремление к уединению – тоже. На вершине скалы виднелись увитые зеленью развалины башни Альбетайни Добряка, прежнего наставника, убитого клятым Галарином; внизу, у причалов, болталась одна-единственная лодка – странная, ярко-рыжая, будто бы дутая, на которой приплыла в своё время на остров Тея. Занимался рассвет. На горизонте, у Границы Ада, ярились вихри-воронки, пронизанные молниями; дремал в заводи кракен, распластав по волнам щупальца; к югу выпрыгивал из волн, на лету пожирая неуклюжих птеронимфусов, одинокий ику-тулсу, дальний его родственник – не только восьминогий, но ещё и крылатый, размером с небольшой корабль.

Ученики, впрочем, были загодя предупреждены о том, что поблизости резвится чудовище, и пообещали его не обижать.

– Тишь да благодать, – удовлетворённо покивал Корво в такт своим мыслям. – Самое время заняться личными делами и устроить себе наконец небольшой отдых, пока не свалилась с неба очередная катастрофа.

Докурив трубку, он выбил пепел о камень и оглянулся на двери подземного убежища, где Тея сладко спала после вчерашнего празднества в честь возвращения после полугодовой отлучки Костомару Бессмертного. Затем подхватил корзину с редкими островными деликатесами – фруктами, сластями, лепёшками, солёной рыбой редких пород, а, главное, с бутылью вина – и бодро направился вниз по склону.

Туда, куда никто из обитателей острова добровольно не сунулся бы – в Сады Безумия, где властвовала Благая Вердад.

Дурманные цветы; лозы, что опускались в море и ловили неосторожную рыбёшку, да и монстрами не брезговали; острые, длинные шипы; цепкие, хищные корни, которые порой заинтересованно высовывались из-под земли и могли сцапать за ногу беспечного прохожего… Сады таили в себе много опасностей, но и много соблазнов тоже. Благоуханный нектар; плоды величиной с человеческую голову, а порой и с целого ребёнка размером; ореховые деревья, плодоносящие по четыре раза в год – всё это влекло к себе не только учеников, но и молодых наставников. А безраздельно правила здесь Вердад – и её ученицы, садовницы; лишь они знали, как миновать все опасности невредимыми.

Ну, и ещё Корво.

Попетляв по тропинкам и раз-другой припугнув особо наглые – или голодные – кусты, он вышел к отвесной скале. Слева был обрыв; справа – густые заросли винной ягоды, пышные лозы, аккуратно подвязанные к крестовинам.

«Ну, была – не была».

– Есть кто дома? – кашлянул он деликатно, похлопав рукой по особенно гладкому, точно отполированному участку скалы. Потайные двери, конечно, не открылись, но где-то в глубине камня раздался истошный писк. – На островах говорят, что ранний гость – добрая весть и отрада хозяина.

Никто не ответил. Но деревья и кусты поблизости, даже безобидная винная ягода, зашевелились вдруг без ветра, хищно поскрипывая – точно намекали, что компост из незваных гостей, безусловно, выходит отрадный.

Но Корво этим было не напугать.

– Тут намедни Костомару вернулся с островов, – невинно продолжил он. Растения заинтересованно вытянулись к нему, прислушиваясь. – Привёз кое-чего… Лично мне. А я как истинно хороший друг решил поделиться.

Сказал – и выразительно покачнул корзиной.

Бутылка многозначительно булькнула.

Выдержав пристойную паузу, тайные двери снова пискнули – и гостеприимно разъехались. Вердад стояла на пороге, укутавшись в длиннющую вышитую шаль, и поправляла огневеющие цветы илим-нар в седых волосах.

– Проходи, – кивнула она, с явным трудом подавив зевок. – Вообще-то я уже спать ложилась, но не будем спорить с народной мудростью. Отрада так отрада.

…После того как Тея Скальдо решила нарушить незыблемые правила острова и осталась наверху, чтоб прожить обычную человеческую жизнь, её «сёстры» также изменили своим привычкам. Они больше не стремились к уединению, чаще присоединялись к общей трапезе в столовой… и не впадали в беспробудную спячку на несколько месяцев. Режим дня стал у них почти нормальным.

– Мы, норны, должны держаться вместе. Раз Тея не вернулась на дно – и нам надо менять уклад, – философски пожала тогда плечами Вердад. – Да и надоело спать всё время. Стану больше ответственных дел ученицам доверять – глядишь, на саму себя силы останутся.

– У всего есть свой срок – у человека, и у алонкея, и даже у нас, – согласилась с ней Урда-Тапу со вздохом. – Вот и поглядим, сколько нам отмерено, если не беречь силы каждое мгновение. Может, и мне ученика завести… наследничка… – мечтательно добавила она.

Корво тогда хотел вмешаться и сказать, что не стоит-де заглядывать наперёд, что лекарей на острове хватает, они и мёртвого, мол, подымут, не то что живого подлатают… Но не успел. Тея вдруг странно моргнула – взгляд у неё сделался стеклянным – и механическим голосом произнесла:

– При выработке ресурса рекомендуется принудительное обновление!

А потом замолчала.

Пояснить, что за «обновление» такое, она не смогла, только расстроилась до слёз, пытаясь разобраться. С ней такое иногда случалось: выскакивали вдруг слова, точно заученные наизусть давным-давно и ныне не имеющие смысла. Вердад и Урда-Тапу в такие моменты лишь переглядывались и одновременно пожимали плечами – для них всё это тоже звучало как полнейшая чушь. А единственное пояснение пришло, как ни странно, от Костомару:

– Они ведь долго живут – дольше, чем ты себе представить можешь, – заметил он в ответ на очередное сетование Корво. – Вот памяти и не хватает. Кто-то, как я, постепенно забывает, кто-то – кусками… Но ты погоди себе душу рвать: уж коли этих трёх в незапамятные времена поставили за Небывалым островом приглядывать, то, верно, неспроста. И, верно, есть у них в запасе хитрый трюк, пусть они про него и не помнят… Глядишь, и тебя переживут, приятель!

– Спасибо, утешил, – саркастично ответил Корво, но от сердца у него, признаться, отлегло.

Это, впрочем, было давно, лет восемь тому назад; с тех пор Тея изрядно освоилась в Приюте и даже нашла себе дело по душе, Вердад стала больше поручать своим садовницам, и даже Урда-Тапу – и та присмотрела себе ученика, но пока не сознавалась, кого именно.

Словом, воцарилось временное затишье – и этим-то Корво и решил воспользоваться нынче.

«Усталый человек уязвим, – думал он, подгадывая время для визита к Вердад. – А тот, кто принял подарок – ещё и уступчив».

Его расчёты оказались верными.

После двух пиал подогретого вина, распробовав фрукты и медовые лепёшки, хозяйка дома пустилась в воспоминания. Корво умело поддакивал ей, неизменно добавляя мрачно, что ему-де ни на что времени не хватает. А затем пожаловался вскользь:

– Обещал вот Тее, что мы сплаваем на остров неподалёку, порыбачим, накупаемся без лишних глаз… да и не только накупаемся. Тут-то от учеников не протолкнуться, нам покоя не дают.

– А что за остров-то? – поинтересовалась Вердад. – Далеко?

«Вот теперь главное – не сфальшивить».

– Да тут рядом, в паре дней пути, – махнул рукой он рассеянно. – Раз в два года мы мимо него проплываем. А там пляж белый, пальмы синие, рыба не кусается… Красота. Но теперь уж, видно, не выйдет вырваться. Жаль – всё-таки мы с Теей десять лет как вместе, отпраздновать бы. Да на кого Приют оставить? Не на Нотту-Кракен же. Кто бы вообще справился?

Вердад призадумалась.

– И то верно. Вот я бы, пожалуй, сумела, а ещё…

– Ох, спасибо! – подскочил Корво и схватил её за руку, горячо пожимая. – Ох, выручила!

Глаза у Вердад округлились, а лицо от испуга аж помолодело:

– Ты погоди, я ж пока не…

– Ох, на кого б я другого мог положиться так? Да только на тебя!

– Милок, послушай, я это для примера сказала, и вовсе не собиралась…

– А как Тея обрадуется!

В воздухе повис многозначительный намёк, что если Вердад возьмёт слова назад, то Тея, пожалуй, сильно огорчится, а в прошлый раз, когда она огорчилась, то убежала жаловаться на жизнь первому попавшемуся на острове человеку.

Попался пятилетний карапуз с редким талантом порождать чудовищные молнии.

А если учесть, как усиливало мощь любого собеседника каждое произнесённое Теей слово…

Вердад, вероятно, припомнила тот же самый случай, ибо помрачнела, нервно оглядываясь в сторону своего сада, и пожелала вслух:

– Ну, вы там с ней хорошенько отдохните. Дней пять-то вам хватит?

– Вполне, – повеселел он, поднимаясь из-за стола. – Ну, буду очень тебе обязан. Не смею больше тебя задерживать и мешать сну, и так уже злоупотребляю гостеприимством.

Вердад печально вздохнула, видно, пытаясь сообразить, как бы совместить надзор за садовницами и управление Приютом. А Корво выскочил за двери – и поспешил по тропинке прочь, с трудом удерживаясь оттого, чтоб не подпрыгивать на ходу.

– Надо же, вышло, – пробормотал он себе под нос. – Правду говорит Маки-Велли, что наглость – залог успеха в любом деянии… Так, лёгок на помине.

…в своё время его изрядно удивило, что непоседа Маки-Велли по прозвищу Прохиндей, ненавидевший библиотеку всем своим изменчивым сердцем, напросился учеником именно к нему, к Корво. Отказать, впрочем, причин не было. Гибель Аурики сильно повлияла на всю компанию, а на её лидера в особенности – ему нужно было чем-то занять себя, а прежние развлечения радости не приносили. Учился Маки-Велли усердно; через два года он навязался к Костомару напарником в вылазку на острова, умелым засланцем не стал, конечно, но вернулся изрядно повзрослевшим.

Беда была в том, что он подцепил от обоих своих учителей их вредные привычки: от Косты – подозрительность, а от Корво – правило всегда, в любой ситуации ожидать худшего. Необходимого же при таких привычках философского взгляда на мир пока не приобрёл – со всеми вытекающими обстоятельствами.

– Уважаемый наставник! – издали закричал Маки-Велли, размахивая руками. Он парил над тропинкой, словно огромный серый воздушный змей, а на плечах у него сидел сонный мальчишка лет шести. – Уважаемый наставник, беда! Ностра увидел дурной сон! Айно утащило чудовище! Беда! Надо бежать, спасать...

– …лететь, падать, обременять лекарей, – ворчливо закончил за него Корво – и едва успел ухватить бывшего ученика за пятку, прежде чем тот ухнул на полной скорости в хищно оскалившиеся шипами заросли. – Куда! Я кому говорил не летать около Садов Безумия? Забыл, как тебе уши в том году на место пришивали?

– Забыл, – послушно повинился Маки-Велли и округлил глаза, делаясь разом вдвое смазливее. Вероятно, на девиц это действовало безотказно, но девицей Корво не был. – Уважаемый наставник, тут Ностре приснился сон… – и он, поспешно ссадив со своих плеч мальчишку, выставил его перед собою на вытянутых руках, точно главную улику. – А у Ностры сны – вещие!

Карапуз, явно задремавший на свежем воздухе снова, сонно пробормотал:

– Летят… летят чуда по небу… вкусные… летят…

И сладко причмокнул.

Воцарилось многозначительное молчание.

– Значит, сны вещие? – нарушил его Корво первым.

– Не все, – признал Маки-Велли, виновато глядя исподлобья. – Но он сказал, что видел, как Айно утаскивает чудовище! И что идёт большая беда, очень большая беда! А Айно сейчас нигде нет!

– Так утро же, – успокоил его Корво. – Айно – этот ведь тот шебутной парнишка, который глазастого морского зверька с собой таскает? Так он всегда по утрам отправляется на прогулку – по волнам. Ничего, к завтраку вернётся. Далеко он не уходит, а близ острова ему опасаться нечего.

– А кракен?

– Да он после того, как детишек Нотты понянчит, целыми днями спит.

– А ику-тулсу?

– Да какой ику-тулсу рискнёт появиться вблизи раздражённого кракена? Разве что стая, а они в это время года в стаи не сбиваются.

Успокоив так немного воспитанника, Корво направился домой, намереваясь приготовить для Теи завтрак – и преподнести радостную весть вместо десерта. Но диалог с Маки-Велли никак не выходил из головы, особенно дурацкие слова про большую беду…

«Ничего, – успокаивал себя Корво. – Разве нас бедой напугать можно? А карапузу наверняка привиделся обычный ночной кошмар, Нотта вон говорит, с детьми это часто бывает».

Он решил немного повременить и не говорить пока Тее, что Вердад согласилась присмотреть за островом несколько дней. Чтоб не сглазить; чтоб не расстроить её, если всё сорвётся; чтоб убедиться наверняка, что глупый сон был просто сном.

Но Айно не вернулся ни к обеду, ни к ужину.

И вот тогда Корво забеспокоился.

***

Если хочешь, чтобы некую новость узнал весь Небывалый остров – сделай из неё тайну.

Ещё лучше, если новость явится в виде туманного пророчества – кто же не любит доискиваться до смысла туманных пророчеств?

Ну а в идеале после того, как оно прозвучит, надо сделать лицо крайне озабоченное, слегка напряжённое даже, сурово оглядеться по сторонам и произнести магические слова:

– Так, спокойно, спокойно. Сейчас разберёмся…

Готово, Небывалый остров обеспечен слухами на пару дней вперёд!

Уважаемый наставник Маки-Велли, на свою беду первым наткнувшийся на Сонного Ностру, умудрился выполнить абсолютно все пункты. А чтобы уж точно ни у кого в спальне младших учеников и сомнений не оставалось, что тайна важная – выслушав Ностру, Маки-Велли подхватил его под мышки и буквально вылетел в коридор.

Может, он подзабыл, каким сам был лет десять назад, а может, видение Ностры ему показалось важнее прочих соображений… но стоило ему исчезнуть за дверью, как спальня буквально взорвалась гомоном.

Ну как же! Большая беда! Айно утащило чудовище!.. А может, теперь уроки отменят, и в библиотеку можно будет книгу жутких легенд о «Летучем серпенте» и его проклятом капитане не возвращать?

– Ностра всё напутал, – важно заявил его лучший друг Чанхель, вытаскивая из-под подушки свёрток с земляными орехами. – То не чудовище из морских глубин, а сам «Летучий серпент» и был! – Засунув в рот орех, он слегка неразборчиво, но очень зловеще добавил: – И мшит он теперь к Приюту на фшех шфоих чёрных паруфах!

– Хорош жевать, завтрак скоро! – взвыла Тика, темноглазая девчонка на пару лет старше в ореоле жёстких, как плети морского винограда, кудряшек. – Беда на остров движется, а этот жуёт!

На Небывалый остров она попала не так давно, вытащенная Костомару откуда-то с Таричеса, из подземных лабораторий Ордена Механиков, – а потому вдвойне дорожила новым домом, где никто не заставлял сходить с ума, вглядываясь в суть запретных артефактов Предков.

– Завтрак будет скоро, а голодный я уже сейчас! – рассудительно возразил Чанхель и отправил в рот второй орех.

Заслышав, что Чанхель голоден, все как-то резко примолкли и подались в сторону, а Тика, пошарив по бесчисленному множеству кармашков, нашитых на её штаны, вытащила сладкий сухарь и мрачно сунула Чанхелю:

– Что ж ты сразу не сказал, что такой голодный, а?

С голодным Чанхелем дело никто иметь не хотел – все знали, чем это чревато.

– А я ещё не такой голодный… Шпашибо.

Тут вдалеке прозвучал долгожданный сигнал к завтраку, и все с облегчением ринулись в обеденный зал, где новость о том, что Сонному Ностре привиделся вещий сон, сулящий беды, проклятья и нашествие морских чудовищ с Границы Ада, помчалась по ученическим столам, как рой каменных пчёл.

Тем более что Айно – в самом что ни на есть прямом смысле легконогий парень, большой любитель долгих прогулок вокруг острова прям по волнам, – за завтраком отсутствовал, что с ним случалось, конечно, регулярно, но именно сегодня было воспринято всеми, как доказательство, что сон у Ностры взаправду вещий.

Сам Ностра, окончательно проснувшийся от всеобщего внимания, купался в лучах славы, а на все расспросы делал страшные глаза, уверяя, что-де пообещал лично самому Прохинде… то есть, уважаемому наставнику Маки-Велли никому ни словечка о случившемся не рассказывать.

Чанхель под шумок доедал порцию приятеля.

...Появившийся только к концу завтрака господин старший наставник вид имел довольно задумчивый, но ни капельки не обеспокоенный, объявлений делать не стал, уроки не отменил и вообще, кажется, ровным счётом никаких действий по спасению острова предпринимать не собирался.

– Это он специально так, – заявила Тика, ложкой раскручивая какой-то найденный в нижних туннелях Приюта механизм. Как выяснилось, если никто тебя насильно не заставляет вглядываться в суть артефактов, копаться в их устройстве становится куда интереснее. – Делает вид, что ничего не случилось, чтобы эту… панику не нагнетать. Мы же дети, а детей надо от такого беречь!

– А то что? – поинтересовался Чанхель, накладывая себе в кашу ещё варенья.

– А то от ваших перепуганных воплей стены Приюта обрушатся, недра развалятся, и остров потонет с концами! – радостно объявил Нино Близнец, подходя к столу младших учеников и взглядом заставляя тарелку Чанхеля отползти вбок, чтобы было удобней усесться на край стола.

Пятнадцатилетний Нино был длинноног, порывист, каштановые волосы стриг коротко и никогда не ходил один – на то он, собственно, и Близнец.

– Так, кто тут из вас Ностра, именуемый Сонным, ты, да? – на освобождённый Близнецом край стола уселась Нуна, столь же длинноногая, короткостриженая и лихая, разве что несколько более рыжая, чем братец. – Давай, рассказывай, чего ты там про нашего Айно-Прогульщика приснил?

– Так, это… господин наставник… не велел! – хлопнул честными-пречестными глазами Ностра.

Близнецы переглянулись.

– А за леденец? – коварно предложила Нуна. – Сама плавила!

И продемонстрировала насаженную на палочку фигурку чистейшего медового цвета. Вылитый кракен Нотты-Охранительницы – пасть раззявлена, щупальца во все стороны.

Ностра тяжко вздохнул.

– Но ведь не велел! – И самоотверженно, во имя великой дружбы, предложил: – Вы лучше Чанхеля спросите, он всё слышал, честно-честно!

– И Чанхеля спросим! – пообещала Нуна, помахивая кракеном-на-палочке. – Но нам твой сон нужен, а не этого проглота, ему, небось, вчерашние пирожки Мию-Мию всю ночь снились.

Чанхель отчётливо так, тоскливо сглотнул. Пирожки у хранительницы Приютских припасов выходили и впрямь отменные, главное только, чтобы Мию-Мию была в хорошем настроении, а то такое могла налепить – Номосу мало не покажется! Пирожки с потрохами ножезуба – ещё ладно, можно отплеваться тихонечко, в конце концов, а если со взрывающимися семенами имши?..

– Ну? Леденец хочешь – или сама сгрызу?

Ностра вздохнул и посмотрел на Чанхеля.

Чанхель вздохнул и посмотрел на Ностру.

– Два леденца, – наконец, потребовал Ностра. – И горсть засахаренных ягод анохи после ужина, я на кухне ви… то есть, сон мне на днях приснился вещий, что сегодня за ужином их дадут!

– Ну так вам дадут – вы и берите!

– Так мы возьмём, – заверил Чанхель. – Но у нас же всё сразу съедят – и на ночь ничего не останется…

– Вымогатели, – с восхищением произнесли близнецы хором, переглядываясь.

– Эй, к нам наставник Маки-Велли идёт! – предупредила Тика, отвлекаясь от своего загадочного механизма. Она уже успела его наполовину раскрутить и теперь сгребала детали и шестерёнки себе в бесчисленные карманы, чтобы собрать обратно на досуге.

Близнецы резко засобирались по своим делам, леденец-кракен быстренько перекочевал Ностре, а второго пообещали вручить после обеда – тогда Ностра свой сон во всех подробностях и расскажет, а пока пусть припомнит все детали.

– Что за чудище, где, когда, как солнце светило, может, это вообще ещё не слу… ой, здрасте, господин наставник, до свиданья, господин наставник, Ностра, не забу-удь!

…Обещанное «после обеда» растянулось почти до самого ужина, потому что беды и проклятья – это, конечно, хорошо и приятно разнообразит скучные ученические будни, но ежедневные обязанности, поручения и уроки никто не отменял.

– Значит, огромная длинношеяя тварь вида доселе неизвестного, но крайне зловещего и с во-от такенной пастью выскочила из воды, набросилась на Айно и утащила на дно морское, – подвёл итог Нино, выслушав наконец обстоятельный, но крайне сбивчивый рассказ Ностры.

Сны – материя тонкая, не так-то просто спустя полдня пересказать картинку, что меняется каждое мгновенье, а вокруг всё страшно, плохо, соседи храпят и голодные ику-тулсу, чем-то похожие на Чанхеля, на горизонте сна в стаю сбиваются.

– Ну, это… вроде того!

Нуна с Нино переглянулись.

– Чудовище вида ужасного схватило Айно прек… несчастного, – загробным голосом продекламировала Нуна, чуть запнувшись на описании Айно, и даже, кажется, слегка порозовев.

Но, наверное, это всем показалось в тусклом свете подвешенного где-то под потолком вечного светильника.

– Чудовище вида несчастного схватило Айно ужасного! – нараспев подхватил Нино, пихая сестру локтем в бок. – Слушай, Ностра, а ты точно ничего острого за ужином не ел? А то я как наемся лепёшек с тем ядрёным соусом, так вечно всякое разное снится!

– Дар от лепёшек не зависит, – возмутился Ностра. – Это, того… ну, тонкие материи!

– И леденец отдайте уже, – обиделся за приятеля Чанхель. – И ягоды обещали!

– Будут вам ягоды, проглоты, – отмахнулась Нуна.

И тут их прервал грохот со всей дури шмякнутого о камни древнего железного механизма.

– Вы тут про какие-то ягоды спорите, а на Приют беда надвигается, и никто ничего не делает! – вскричала Тика дрожащим голосом и, наклонившись, подобрала механизм и отвалившиеся от него детали. Шумно выдохнула, шмыгнула носом и пробормотала: – О, запор внутренней камеры поддался, наконец-то…

Нино с Нуной вновь обменялись взглядами.

– Вообще-то, мы делаем, – завил Нино.

– И очень даже делаем, – воинственно кивнула Нуна. – Вам, мелким, не понять!

Тика, вновь оторвавшись от механизма, посмотрела на них тем особым задумчивым взглядом, который обычно доставался артефактам.

Не то чтобы Нино и Нуна состояли из шестерёнок, но…

– Вам Ностра нужен, чтобы понять, где это произошло, что ли?

– Обожаю смышлёных! – прищёлкнула пальцами Нуна. – Может, ещё подскажешь, где его искать?

– Не знаю, – буркнула Тика, снова уткнувшись в свой механизм, и полезла в карман за складным ножиком – поддеть какую-то особо хитрую деталь.

Деталь заупрямилась, Тика заупрямилась ещё больше, поднатужилась, лезвие ножика грустно кракнуло, обламываясь, – и полутёмный тупичок, где вся компания укрывалась от учительских глаз, залило тёплым светом.

– Во! – Тика сунула пальцы внутрь и вытащила сияющий камушек. – Живой янтарь, обработанный по древней технологии.

Она зажала камушек в кулаке, и сияние поутихло.

Все осторожно протёрли слезящиеся от вспышки глаза.

– Что это было? – спросил Нино у Нуны.

– Светлое будущее Небывалого острова, – мрачно ответила та. – Эти дети однажды его разберут по камушку.

– …Во всяком случае, то, что не разберём мы сами, – подхватил Нино.

– Ладно, мелочь, бери свой леденец, – Нуна сунула Ностре второго кракена-на-палочке. – А насчёт ягод – на ужине посмотрим…

Но за ужином им стало совершенно не до того. Айно так и не вернулся, зато господин старший наставник, куда более обеспокоенный, чем за завтраком, как бы невзначай начал обходить людей.

Что-то спросил у Маки-Велли, поглядывая на пустующее место за столом средних учеников.

Вроде бы случайно задержался у главной охранительницы Нотты, поправляя чёрные рукава, похожие на птичьи крылья.

Наклонился к Мирве, Ноттиной помощнице…

Ещё парочка подобных тихих вопросов, и за столами учеников наметилось движение.

Кто-то, кажется, срочно отращивал себе ухо побольше, кто-то спешно впадал в транс, чтобы узреть – вернее, услышать, – о чём взрослые говорят…

А некоторые – Нино с Нуной – выдернули с места смуглого русоголового паренька лет двенадцати, шепнули ему что-то на ухо – и вся троица на цыпочках рванула в дальний тёмный угол, где как-то быстро, если не сказать волшебно, затерялась.

***

Если Корво что-то и нравилось меньше, чем возиться с детьми, так это признавать собственные ошибки.

Маки-Велли по прозвищу Прохиндей оказался абсолютно прав: сон у давешнего мальчишки был вещим, а Айно Прогульщик и впрямь пропал. Его не видели ни охранители – ничего нового, впрочем, поколение сменялось поколением, а дети по-прежнему умудрялись просачиваться мимо сторожевых постов, – ни кракен.

Последнее уже внушало серьёзные опасения.

– Я могу, конечно, ещё поспрррашивать, – раскатисто предложила Нотта с сомнением. – Но у остального зверья ррразума, считай, и нет. Вот только птицы рррох…