Текст книги "Искусство и кофе"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

   На кого-то.

   Приступ суеверной жути прошил меня, подобно удару молнии. Не владея собою, я отпрянула – и натолкнулась на кого-то.

   И быть мне покрытой позором из-за трусливого вопля, но этот кто-то вовремя закрыл мне рот рукою в надушенной перчатке.

   – Тише, тише леди, – произнес незнакомец – или, точнее, проворковал. Голос у него был на редкость нежный и умиротворяющий. Я бы сказала – сладкий, но для сладкого в нем звучало слишком много иронии. – Вижу, вы сражены силою искусства, но не стоит это демонстрировать столь откровенно.

   Спустя три или четыре заполошных удара сердца я все же справилась с приступом и вернула себе хотя бы видимость самообладания. И уже тогда можно было отстраниться, изображая воплощенное Достоинство и Утонченность, и повернуться к своему спасителю со светской улыбкой.

   – Благодарю вас за помощь, мистер... – я осеклась, недоговорив. На меня смотрел молодой мужчина – почти точная копия того, кто был изображен на картине, только чуть старше... и человечнее, что ли?

   Воспоминания о снах, продолжавшихся весь последний месяц, обрушились, как лавина. Я стояла, ошеломленная, и едва могла дышать.

   – Кто вы?

   Он улыбнулся, опуская ресницы – бледный и белокожий, больше похожий на тень, чем на живого человека.

   – Так, никто. Просто незнакомец, случайный прохожий. Может, чья-то мечта – или чей-то кошмар... Но к чему все эти представления? Мы ведь с вами уже встречались, юная леди, любительница смотреть чужие сны? – он протянул руку и легонько коснулся моей щеки. – Не пугайтесь, я не сержусь. Что привело вас в галерею? Любовь к искусству?

   – Нелюбовь к скуке, – честно призналась я и отступила на шаг, уклоняясь от прикосновения. Не то чтобы это было неприятно – просто слишком странно. – Откровенно говоря, я ничего не понимаю в искусстве.

   Он засмеялся, и морщинки вокруг его глаз обозначились четче. Все же... человек?

   – Я тоже. Хотя и обязан искусству жизнью, – он бледным призраком проскользнул мимо меня, к картине, и почти прикоснулся к полотну – рука застыла на волосок от поверхности. – Чаще всего искусство и жизнь идут порознь, бесконечно отражаясь друг в друге, и лишь великие мастера способны переплести их друг с другом... Ноэль был именно таким. И потому он сгорел слишком рано... Раньше сама мысль об этом отдавалась болью во мне. Но знаете, что я думаю сейчас? Он все еще жив. Подобные ему не уходят бесследно, не ушел и он. И теперь Ноэль смотрит на нас отовсюду – глазами "Островитянок", из торжественной океанской дали... даже моими глазами, – незнакомец провел рукою вдоль изгиба змеиного тела на картине, и мне померещилось слабое шипение. – А что вы думаете об этом, леди?

   Сначала я не знала, что ответить, а потом вспомнила счастливые лица Лжулии и Лоренса во время венчания – и улыбнулась.

   – Его картины меняют судьбы людей – за это я могу поручиться. А значит, так или иначе, он жив. И... – я поколебалась. – Наверное, он был хорошим человеком, если картины приносят удачу, да?

   В глазах у незнакомца мелькнуло странное выражение.

   – Да, – сказал он тихо, и уголки губ у него опустились. – Очень хорошим.

   Я хотела спросить у незнакомца что-то еще – очень важное, как жизнь, и прекрасное, как искусство, но мысли никак не могли собраться в правильные слова. А потом прямо над ухом у меня зазвенел взволнованный голос Глэдис:

   – Леди Виржиния, святые небеса, как вы нас напугали!

   ...и с изумлением я осознала, что лежу на холодном полу галереи – перед злополучной картиной, а вокруг толпятся утонченные друзья Глэдис и охают на все лады.

   – Что случилось? – растерянно пробормотала я, пытаясь подняться. Один из мужчин, кажется, известный театральный критик, протянул мне руку, помогая встать.

   – Наверное, вы упали в обморок, – предположила побледневшая от испуга Глэдис. – У вас же это семейное, верно, леди Виржиния? Ваш отец тоже...

   – Кажется, да, – я кивнула. – Леди Клэймор, а куда делся тот незнакомец?

   – Какой еще незнакомец? – нахмурилась она. – Здесь никого не было. Верно? – Глэдис обернулась к друзьям, и какая-то пожилая леди с энтузиазмом подтвердила:

   – Да-да! Я была в том же зале и все видела. Вы, леди Виржиния, подошли к картине, постояли немного – и вдруг свалились! Ох, и перепугалась же я, – потрясенно прижала она ладони к щекам.

   Я с сомнением покосилась на картину. Незнакомец – Сэран? – хранил загадочное молчание и улыбался.

   – Так что же это было? Духота? Или что-то еще? – продолжала перебирать версии Глэдис, перекладывая лорнет из руки в руку.

   Улыбка нарисованного Сэрана, кажется, стала насмешливой.

   У меня вырвался вздох.

   – Полагаю, дамы и господа, что это была великая сила искусства...