Текст книги "Трудный возраст (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

   – Вот и наша контрабанда! Слава всемогущему Александру! И скромному мне, – потупил он взор. Банда отозвалась одобрительными криками, а практичный Гурман достал разноцветные пластиковые стаканы. – Ай, чуть не забыл! Сейчас...

   К удивлению Янош, по стаканам разлили вино только из одной бутылки. А вторую с величайшим почтением установил на скальном выступе. И даже Гурман ничего не сказал на такое бессмысленное расточительство – наоборот, покивал одобрительно и тут же опять сунул нос в миску с морепродуктами, спрыснутыми маринадом. Остальная же компания, включая тихую и задумчивую Ёж, наблюдали за процессом установки бутылки со священным восторгом.

   – Это зачем? – живо поинтересовалась Янош, как только Флай вернулся на свое место.

   – Жертва, – зловеще протянул он и добавил буднично: – Я серьезно, кстати. Про эту бухту рассказывали очень хреновые вещи. Вот мне брат говорил, что лет пятнадцать назад забралась сюда одна парочка. Ну, за этим самым, – Флай выразительно подвигал бровями. – А для храбрости – дернули винца. Ну, и конечно, потом уснули и не заметили, как погода испортилась. Проснулись уже ночью, когда вода уже совсем близко подступила. Волны, дождь, ветер и все такое. Во-первых, неуютно и холодно, во-вторых, не выберешься наверх – ступеньки скользкие стали. Парочка спряталась в пещере – там была такая раньше. Ну, а потом обрушилась часть скалы, и их заперло. И это еще ничего, связь у всех есть. Только они родителям не сразу рискнули позвонить, потому что те бы сразу поинтересовались, что их детки делали на пляже одни...

   – Ну и идиоты, – не выдержала Янош. – Если не можешь справиться сам – зови старшего, это даже не закон, а просто элементарное благоразумие!

   – А ты бы стала звать маму в такой ситуации? – вкрадчиво поинтересовалась Веста, поправляя белобрысый локон.

   Янош ревниво сощурилась: у нее самой волосы не вились, хоть ты тресни.

   – Маму бы не позвала, если она за дело всерьез возьмется, наверное, начнется Четвертая мировая. А вот Мла... папу – запросто.

   – Да-а? – выгнула брови Веста, и Гурман посчитал нужным вмешаться:

   – Вот ты умная, Янош, а те двое были не очень. Но о мертвых или хорошо, или ничего. Может, лучше послушаем, что дальше было?

   Веста зевнула и откинулась на песок, вытянув длинные ноги. Джинсовая юбка неприлично задралась, но первую леди банды это совершенно не смущало.

   – Валяйте, слушайте. Мне это уже триста раз мать рассказывала. Это ж подружка ее младшей сестры тогда утонула...

   И сразу все как-то притихли. Потому что одно дело слушать страшилку про каких-то неизвестных и безымянных человечков, к тому же не в первый раз. А совсем другое – вспомнить, что вообще-то эти люди жили по-настоящему.

   И умерли тоже на самом деле.

   – А что рассказывать? – стушевался Флай. – История-то уже тю-тю. Пещеру завалило куском скалы, родителям сладкая парочка дозвонилась, но слишком поздно. Пока то, пока се, пока спасатели приехали, пещерку залило по самый потолок. Люди не рыбы, под водой не дышат. Вот такие дела.

   Прозвучало это до жути обыденно. Даже у Янош мурашки по спине пробежали. А Веста – та вообще бесстыже подкатилась под бок к Флаю.

   – Раз уж вспомнили о тех двоих, давайте сначала за них. Не чокаясь, – тихо предложила Ёж, глядя в огонь. – Как положено.

   – Ага, – облегченно выдохнул Флай. – Значит, за погибшую парочку!

   Все быстро сделали по глотку. Галка поперхнулась и закашлялась.

   – А чтобы окончательно закрыть тему, быстро рассказываю для Янош, почему это место пользуется плохой славой, – произнес Гурман, прерывая затянувшуюся паузу. – О погибших тут известно давно, но некоторое время назад начали происходить действительно странные вещи. Вы же понимаете, что молодежь не отпугнешь никакими байками. И вот одно время тут стали собираться райдеры. Самые настоящие, в кожанках, в банданах и на мотоциклах. Правда, мотоциклы наверху оставляли... Разумеется, ни одно сборище не обходилось без выпивки. Потом какой-то пьяный дурак полез купаться и утонул... или не утонул, это неважно. Но потом людям стали являться призраки-трезвенники, то ли той парочки, то ли свежего утопленника. Призраки, в общем-то, ничего плохого не делают. Одна девушка рассказывала, что якобы собралась выпить, а ее обнял кто-то холодный-холодный и сказал, что пьяные дуры у парней уважения не вызывают. У нее на талии, кстати, так отпечаток руки и остался, месяц сходил. Потом еще у какого-то парня призрак вырвал из руки бутылку, вылил из нее все и вернул пустую.

   – Какие, однако, заботливые призраки, – пробормотала Янош, инстинктивно поглаживая шею. То самое место у плеча, куда легла всего пару часов назад ледяная рука. – И много таких случаев?

   – Штук десять за последние полгода, – охотно ответил Флай. – Но есть одна хитрость. Если вино купить дорогое и одну бутылку оставить призракам, то они беспокоить не будут.

   Янош только вздохнула.

   – Даже в загробном мире берут взятки. Да уж...

   – А теперь давай за тебя! – жизнерадостно предложил Флай. И, когда все бодро стукнулись стаканами, добавил: – Кстати, ты же сегодня обновила рекорд. И не где-нибудь, а около одиннадцатого квартала. Ты правда проехала его насквозь?

   Янош терпеливо дождалась, пока все пригубят вино, и небрежно бросила:

   – Да, насквозь. Перебралась через стену. Там, похоже, тоже водится какая-то нечисть, – и насладилась слаженным ансамблем кашля. На сей раз поперхнулась не только впечатлительная Галка, но даже и загадочный Косинус, о котором Янош пока не знала ничего, кроме прозвища.

   – Ты там кого-то видела? – потешно вытаращил глазищи Флай.

   – Не видела, но чувствовала, – загадочно улыбнулась Янош. И – в подробностях, со смаком пересказала жуткий случай. Даже песенку напела.

   Флай ответил любезностью и поведал уже слегка захмелевшей компании очередную городскую легенду.

   – Вообще-то на месте одиннадцатого квартала раньше было поместье одного крутого чувака. Давно было, лет сто назад. И стояло оно заброшенное и никому не нужное, пока пятнадцать лет назад его не выкупила у наследников одна туристическая компания. Домик снесли, садик вырубили, короче, полный бардак устроили. А покойный крутой чувак взял и вернулся оттуда, – интригующе повращал глазами Флай. – Такой типа приличный на вид мужик, волосы светлые, улыбается. Только прикид странный – такой черный плащ и цилиндр.

   – Тоже черный? – прыснула Янош в кулак.

   Флай наставительно поднял указательный палец.

   – То-то и оно, что не черный. Зеленый, мать его, цилиндр! Зеленый, как майская травка, такая майская-премайская травка... э-э... не будем отвлекаться. И вот приходит этот чувак, слегка так пинает строительный кран, и тот встает. Типа совсем. Ну, владелец компании поругался на нехороших строителей, ломающих дорогую технику, но в историю не поверил. Отогнал этот кран, привез другой, а еще заказал партию строительных роботов. Ну, покойный чувак, не будь дураком, явился в следующий раз уже к самому владельцу. С интеллигентными такими увещеваниями: мол, юноша, почему вы так неуважительно к моему наследию относитесь, зачем домик хороший поломали, садик вырубили... Интеллигентность интеллигентностью, но владелец, говорят, с тех пор заикается. А стройку заморозили. И происходят там всякие жу-у-уткие вещи!

   Флай, воспользовавшись тем, что все прислушиваются к рассказу, незаметно завел руку назад и ущипнул Весту за бок. Блондинка завизжала, ей вторили панические вопли Галки, Гурман хмурился, Косинус опасливо оглядывался, Флай ржал, как конь, а тихий мальчик Симпатяга смотрел на этот хаос и блаженно улыбался, словно получил кило конфет задаром.

   – А давайте песню споем? – предложила вдруг Ёж, укладывая гитару на колени.

   – А давайте! – подхватила неожиданно Веста. – Давайте нашу, любимую?

   Ёж медитативно, неторопливо тронула колки, не подкручивая их, провела рукой по грифу – струны тихо вздохнули... И негромко, едва-едва слышно за ворчанием низких волн, принялась напевать.

   Пусть под ноги стелется дорога.

   Нам, придуркам, нужно ведь немного -

   Ветер в лицо, небо в осколках луж -

   Эй, принимай отряд неприкаянных душ!

   Янош тоже пела вместе со всеми – до хрипоты, и таскала с решетки подгорающие креветки, и хохотала, и шлепала босиком по мелководью, и свалилась, убаюканная сладкой усталостью, и проспала до тех пор, пока не начало светлеть небо на востоке. Прилив подобрался близко, но ничего плохого не сделал – облизал песок у беспечно сваленных в кучу роликов и отступил восвояси. От прогоревших углей тянуло горьковатым дымком. Выпустив слишком уж подросшие для человека «коготки», Янош легонько царапала бедро своей «подушки» и сквозь сон мурлыкала какую-то аллийскую бессмыслицу. Чужие грезы текли сквозь разум, как вода сквозь рыбацкие сети.

   А потом тишину расколол пронзительный крик.

   Верещала Веста.

   Инстинкты опять проснулись быстрее разума. Янош сначала вскочила на ноги, оскалилась – и только потом проморгалась.

   На маленьком пляже царил хаос.

   Веста дрожала, прижимаясь к Флаю. Плечи у нее мелко тряслись. Флай был бледен и неподвижен, как будто ноги у него по всей длине к песку приросли. Галка цеплялась за Весту, а Косинус – за Галку. Гурман прятался за решеткой, на которой вчера поджаривали креветки. И только Ёж, как Янош, стояла во весь рост – отведя за спину гитару, будто даму сердца, и крепко сжимая шампур, словно шпагу.

   А смотрели все на один предмет.

   На ярко-зеленый цилиндр, скромно примостившийся у кострища.

   Янош огляделась по сторонам – и сглотнула.

   "Подушкой", по крайней мере в последние минуты, ей служил плащ. Старомодный, черный, из мягкой шерсти, наполовину свернутый в рулон.

   – Тут что, призрак был? – хрипло спросил Флай. Он выглядел таким испуганным, что, казалось, дреды у него вот-вот встанут дыбом вопреки всем законам физики и здравого смысла.

   – Кажется, да, – облизал растрескавшиеся губы Гурман. – Ребятки, а такой вопрос... Куда Симпатяга пропал?

   Веста свалилась в обморок – натурально, без шуток. Флай, против ожиданий, не стал хлопотать вокруг нее, предоставив это Галке, а схватился за свой "бэнг" и принялся лихорадочно кому-то названивать, машинально переставляя ноги и уходя вдоль пляжа все дальше. После пятого или шестого раза на том конце связи наконец ответили.

   Флай коротко переговорил с кем-то, вернулся и объявил:

   – Поздравляю нас, дорогая банда. Симпатяга вчера не выходил из дома, он с простудой лежит. Передавал вам всем привет и извинялся, что не смог прийти. Такие дела.

   Только-только очнувшаяся Веста попыталась снова удрать в обморок, но потом передумала и осторожно спросила:

   – Болеет, значит? А с кем мы тогда вчера тусовались?

   Ёж меланхолично тронула струны гитары, убедилась, что с инструментом все в порядке, и философски пожала плечами:

   – С призраком, наверное. Гляньте, люди – вторая бутылка пропала... Ох, время-время. Ребят, у меня первая смена, я поехала. Кстати, никто не против, что я заберу себе эту штуку? – и Ёж с тем же меланхоличным видом кивнула на зеленый цилиндр.

   Флай оторопел:

   – А тебе зачем?

   – Он зеленый, – вздохнула Ёж, как будто это все объясняло. – Ладно, ребятки, я поехала. Галка, а не ты со мной дежуришь в первую смену?

   – Ой! – чернявая девчонка подхватилась и принялась лихорадочно откапывать свои ролики в груде чужих. Море мерно шелестело, не обращая ровным счетом никакого внимания на всю эту возню.

   Ёж скрепила свои ролики за шнурки и накинула связку себе на шею, махнула рукой, закинула за спину гитару – и побрела к каменной лестнице. Янош присела на песок, там, где спала до этого, и растерянно провела рукой по свернутому плащу. Мягкий. И – она зачерпнула воздух в горсть и глубоко вдохнула – пахнет потрясающе. Не холодным соленым морем, пропитавшим здесь, на берегу, все. Не терпким солнцем.

   Нет.

   Запах немного напоминал корицу, и мед, и кардамон, и ваниль, и кофе, и сливочную помадку... Стоило вслушаться в него – и он распадался на сотни, на тысячи неуловимых оттенков-начал, названия которым Янош не знала. Запах силы, запах древности, запах доброжелательного любопытства и чистого, как в детстве, счастья.

   – Эй, ты чего зависла? – Флай присел рядом Янош и тронул ее за плечо. – Чего над этой штукой медитируешь?

   Очнувшись от странного забытья, Янош расправила плащ и встряхнула на вытянутых руках. И впрямь, старомодный. Но ткань приятная и – Янош приложила плащ к себе – в плечах, конечно, шире, чем нужно, но не критически. Можно будет ушить при случае. В ателье, например, или в специальном отделе при большом торговом центре.

   – Я не медитирую. Я ее себе присваиваю, – Янош выпрямилась и накинула трофей на плечи. – Кстати, а перекусить ничего со вчерашнего не осталось? Я сто лет натуральных продуктов не ела...

   – Ничего, – грустно развел руками Гурман. – Там вообще немного было. Это остатки сырья из "Рыбы и Раковины", продукты, у которых срок годности подошел уже к концу. В ход их пускать нельзя, санинспекция заклюет, а выбрасывать жалко. Мы их выкупаем иногда за треть цены, вскладчину тянем... Слушай, если голодная, чего домой не идешь?

   – А мне не охота, – пожала она плечами. Универсальный ответ, не требующий логического обоснования.

   – Тогда к нам, в "Рыбу" иди, – посоветовал Гурман, отряхиваясь от песка. – Напросись на завтрак вместе с Ёжом и Галкой. Если повезет, покормят.

   – Спасибо за совет, – горячо поблагодарила Янош и крепко пожала ему руку. Гурман смущенно ковырнул песок босой пяткой и улыбнулся. – Ну, я побежала. Круто было, и призрак тоже крутой!

   Зажав шнурки от роликов в зубах, Янош буквально взлетела по лестнице, цепляясь пальцами за неровные каменные ступеньки. Повязанный на шею плащ развевался крыльями. Очень хотелось остаться ненадолго и поучаствовать в обсуждении странного происшествия, но кушать хотелось еще больше. А голод по шакарским привычкам Янош игнорировать не любила.

   Галка все еще возилась со своими роликами, а Ёж уже облачилась в полную экипировку и теперь разминалась. На гитарном чехле красовались две надписи. Сверху, крупными буквами: "Мир и любовь вам, люди!", а чуть пониже, скромненько: "Сдохни, враг, в жестоких муках! У меня есть автомат".

   Янош хмыкнула, влезла в свои ролики, застегнула все крепления и подкатила к Ежу, вдохновенно разглядывающей утреннее, пока еще белое море.

   – Я с вами, – заявила Янош сразу. – У тебя коса растрепалась.

   – У тебя тоже. Обе, – откликнулась Ёж без малейшей запинки. – С нами так с нами. На завтрак?

   – Ага.

   – Я тоже люблю там завтракать. Дома у меня дед готовит, а он служил в десанте и воевал в Третью мировую. И любимое блюдо у него – каша с тушенкой и всем, что есть в холодильнике, – Ёж трагически вздохнула. – Я, конечно, люблю все военное, но не в виде каши с тушенкой. Только если в походе и на костре, – она помолчала и вдруг посмотрела на Янош в упор своими голубыми, как небо, глазищами. – Слушай, а ты правда собираешься вернуться в одиннадцатый и все там обшарить? После всех этих историй? Ты вчера вроде говорила...

   – Правда, – серьезно кивнула Янош. – Вот сегодня и пойду, после своей смены. Мне интересно, что там такое водится. Может, плащик верну при случае... Или нет, не верну. Мне нравится.

   – Я точно возвращать не буду, – хихикнула Ёж и тронула пронзительно-зеленый цилиндр, увенчивающий гитарный гриф. – А можно с тобой? В одиннадцатый? Вдвоем безопаснее.

   Янош хотела сказать нельзя, но вдруг поняла, что не может. Потому что у Ёж в глазах мелькнуло вдруг что-то такое...

   Ёж не просто предлагала компанию, чтоб веселее было.

   Ёж на полном серьезе собиралась прикрывать ей спину.

   А на такие предложения отказом не отвечают – это смертельное оскорбление.

   – Можно.

   И тут бы хорошо обсудить подробности, где-когда встречаться и все такое, но Галка наконец разобралась с роликами, а разговаривать при ней было как-то неловко. Ну, разве что о всяких пустяках – о бесплатном завтраке, например, или как жутко было увидеть утром вместо Симпатяги вещи призрака.

   Причем болтающийся на грифе Ежа цилиндр и развевающийся за спиною у Янош черный плащ Галка старательно не замечала.

   А потом был завтрак на халяву – горячий шоколад и честно разделенные на троих рыбные сэндвичи, и суматошный день – два десятка заказов у одной только Янош, и визит к приболевшему Симпатяге среди дня, и... и расчихавшаяся к вечеру Ёж.

   – А вот нечего было на песке спать – говорил же, подкатывайся к нам, на покрывало, – угрюмо выговаривал чихающей подруге Флай, вместе с Янош провожая ее до дома. Температурящая Ёж согласно кивала, шмыгала носом и трепетно прижимала к груди трофейный цилиндр. – Лечись теперь. Елки-метелки, а нам ведь завтра за двоих работать... А, Янош?

   – За двоих так за двоих, – философски пожала плечами она. – Зато и оплата будет двойная.

   – Серьезный подход, – уважительно причмокнул губами Флай, а Ёж одобрительно чихнула – с присвистом.

   И, конечно, ни в какой одиннадцатый квартал они вечером не поехали. Ни этим, ни следующим, ни вообще до конца недели.

   А Янош продолжала наматывать круги рядом с одиннадцатым кварталом. Пока – в одиночку, как будто в разведке. Ничего подозрительного, правда, не видела – только чуяла иногда запах горького резинового дыма.

   Все заработанные за первые дни деньги ушли на перешив плаща. На гостиницу ничего не осталось, ночевать приходилось то в парке, на скамье, то на пляже, но дни стояли теплые, и это не причиняло особенных неудобств. Душевые кабинки были на пляже, общественные. А еще Янош разок заночевала у Ёжа, и там наконец всласть отмокла в ванне. И подумала, что свой дом – это хорошо.

   "Может, – лениво размышляла Янош, – не связываться с гостиницей? Снять комнату у какой-нибудь старушки... Или вообще к Ежу напроситься на несколько дней".

   Последняя идея была бы очень заманчивой, если бы не ежиный дед. После того, как он любезно предложил гостье на ужин кашу с тушенкой, изюмом, сыром и вишней, Янош поняла, почему сама Ёж предпочитает питаться в "Рыбе и Раковине".

   Для здоровья безопаснее.

   Впрочем, потом, позже, когда они вдвоем сбежали на крышу, заедать страшную кашу яблоками, Янош готова была признать, что самостоятельная жизнь – не такая уж плохая штука. А яркие южные звезды согласно перемигивались на небе, словно знали о ней абсолютно все, и даже больше.

   – Давай завтра поедем туда. Ну, в одиннадцатый, – сказала вдруг Ёж. Пальцы ее механически теребили гильзу на шнурке. Вообще это было единственное украшение – серьги, браслеты, цепочки-подвески и прочие женские штучки Ёж откровенно игнорировала.

   – Давай, – сонно зевнула Янош.

   Ей было хорошо. Странная каша, несмотря на дикое смешение ингредиентов, оказалась очень сытной и сместила настроение с отметки "никуда не годится" на "жить можно". А горячая ванна и перспектива поспать в настоящей постели, а не на песке, довершили превращение Янош в разнеженное, доброе, едва ли не мурлычущее существо.

   – А ты знаешь, что одиннадцатый квартал не только из-за призраков не любят? – спросила Ёж, и голос у нее стал напряженный.

   Янош насторожилась. Нехорошее предчувствие царапнуло позвоночник острым коготком.

   – Нет. А почему еще?

   – Там люди пропадают, – Ёж поерзала и сжала гильзу в кулаке. – Настоящие живые люди. Один парень, года два назад, вообще с концами пропал. Второго нашли у стены, избитого. Он четыре месяца пробыл в коме, а потом, когда проснулся, так ничего и не вспомнил, – она закрыла глаза. – Дэн его звали. Он был курьером, из "Рыбы и Раковины".

   – Ох, шатт даккар... – Янош села так резко, что чуть не скатилась с крыши. – Извини. Вырвалось. А ребята чего тогда на пляже про него не рассказывали?

   Ёж лежала на теплой крыше, раскинув руки в стороны. Мокрые волосы стелились вокруг головы, как водоросли по поверхности воды. Необъятная футболка немного задралась, и стало видно два шрама. Один – белый, почти незаметный, по нижней кромке ребер. Второй, грубый, багровый рубец – на боку.

   Ёж пахла морем, солнечным жаром и тревогой.

   – А они не знают ничего. Из старой гвардии только Флай остался, а он помалкивает. Дэн ведь и его тоже забыл.

   – Жуть... – пробормотала Янош и осеклась, вспомнив странное ощущение злости и ярости, преследовавшее ее в одиннадцатом квартале. – Это ведь не призраки были?

   – Нет. Люди, – коротко ответила Ёж. – Только их так и не нашли. Может, кто-нибудь из богатеньких развлекался... ну, детки магнатов. Или какая-нибудь взрослая банда. Стройка-то заброшенная, мало ли, кому приглянулась.

   – Я там никого не видела, – неопределенно пожала плечами Янош. То самое недоброе предчувствие уже не просто царапало спину коготками, а прочно уселось на плечах и давило, давило всей своей необъятной тушей. – Но был запах дыма. Может, кто-то костер жег... Слушай, ты точно хочешь со мной поехать? Если там правда засели какие-нибудь уроды, я-то от них точно уйду, а ты?

   Ёж открыла наконец глаза, и зрачки у нее были, как игольные проколы. Словно она не в темноту смотрела, а на яркое солнце.

   – Я давно хотела туда поехать и посмотреть. Вдруг найду тех, кто Дэна избил. Просто одной как-то страшно было, – она стиснула в кулаке гильзу. – А теперь, как цилиндр этот появился, стало нестрашно. Как будто призрак добро дал.

   Знакомая с колдовством не понаслышке, Янош только плечами пожала:

   – На духов полагаться не надо. У них... странная мотивация, до человеческих проблем им дела нет.

   – Ты так говоришь, как будто лично знакома с парочкой призраков, – фыркнула по-кошачьи Ёж.

   "Так у меня дядя – некромант", – чуть не ляпнула Янош, но вовремя сдержалась и ответила вместо этого:

   – Ну, знакома не знакома, а историй слышала достаточно. Ладно. Едем завтра. Но нужно подготовиться. Веревку, крепежи и все такое. Ты весишь сколько?

   – Сорок четыре.

   – Ага. Значит, вытяну, – запрокинула Янош голову к небу.

   – Кого?

   – Да тебя же.

   – Да заливаешь.

   – Да не заливаю...

   – Да точно же заливаешь!

   Они переглянулись – и расхохотались, и смеялись так долго, пока в легких воздух не закончился. У Янош, конечно, позже.

   – Давай спать? – зевнула Ёж сонно.

   – Давай, – согласилась Янош, сворачиваясь в клубок.

   Надо ли говорить, что до "настоящей постели" ни одна из них так и не дошла?

   А дед, конечно, утром ругался, но не сильно.

   Да и Ёж к его ворчанию уже, видимо, привыкла, а Янош чувствовала за обидными словами привкус заботы и имбиря, а потому только улыбалась.

   Все вылазки на опасную территорию совершаются, разумеется, ночью. Желательно – в одиночку, без должной экипировки и без разведки, чтобы уж точно нарваться на приключения. Только вот приключения Янош были без надобности, да и Ёж обещала дома прийти к ужину...

   Поэтому у шестиметровой стены, ограждающей одиннадцатый квартал, они оказались в три часа дня, аккурат после утренней смены в "Рыбе и Раковине". Янош заранее наелась, чтоб сил точно хватило на всякие трюки. В последнее время регены все время как будто дрожали в предвкушении неизвестно чего, а еды требовалось раза в два больше обычного. Запах и вкус эмоций ощущались невероятно четко, и притом не только в "настоящем времени", но и в прошедшем, этаким шлейфом тянулись за человеком, даже когда он уже давным-давно покинул помещение.

   – А как мы туда залезем? – подозрительно сощурилась Ёж, оглядев внушительное препятствие.

   – С помощью секретной боевой техники, – зловеще расхохоталась Янош и хищно пошевелила пальцами. Она уже давно поняла, что Ёж не из тех, кто болтает о чужих странностях – значит, можно и не особенно скрывать свое не совсем человеческое происхождение. – Вроде никого вокруг нет... Раз, два!

   За последнюю неделю Янош натренировалась достаточно, чтобы без осечек дотянуться в прыжке до верхнего края стены. Изрядно окрепшие ногти, сейчас уже больше напоминающие когти шакаи-ар, вцепились в бетон мертвой хваткой. А дальше уже дело техники – подтянуться, закрепить веревку с узлами и кинуть второй конец вниз.

   – Ну, цепляйся!

   – А... – Ёж наконец отмерла и почесала в затылке. – Странная ты.

   – Какая есть, – хмыкнула Янош. – И, это... ролики-то сними.

   – Ой, точно!

   Спохватившись, что на колесах лезть на стену не удобно, Ёж расшнуровала ролики, связала между собой и снова повесила на шею, как тогда, на пляже. Физическая форма у нее оказалась получше, чем у большинства сверстников – Янош сомневалась, что тот же Флай смог бы вскарабкаться наверх так же быстро.

   – А теперь вниз.

   Перекинув веревку на другую сторону, Янош щелкнула рычажком на "шиповках", переводя их в режим беговых кроссовок, и, особенно не заморачиваясь, спрыгнула, мягко спружинив ногами.

   – Круто, – прокомментировала это Ёж и опасливо поджала пальцы на босых ногах. – Но я так не рискну.

   Адреналин ударил Янош в голову.

   – А ты прыгай, не бойся. Я поймаю, честно!

   – Хорошо, – покладисто кивнула Ёж... и спрыгнула.

   Янош едва успела метнуться вперед, вытянуть руки, расставить ноги пошире для устойчивости... Подругу она все-таки поймала, но не удержалась и упала сама.

   – Надо же, и правда словила, – сдержанно удивилась Ёж и переползла на бетон, одергивая безразмерную футболку. – Ух, холодно...

   Янош только и оставалось, что сделать вид, будто падение было частью плана.

   – Куда теперь едем? – поинтересовалась она, когда Ёж надела ролики. – Территория большая. Направо, налево?

   – Прямо, – решительно ответила Ёж. – До той стены, а потом направо, по кругу, и...

   Неловкая осветительная конструкция с недействующим прожектором наверху вдруг пронзительно заскрипела, накренилась – и рухнула прямо поперек дорожки, перегораживая ее, как шлагбаум.

   Янош сглотнула.

   – Красноречиво.

   – Призрак... – зачарованно прошептала Ёж, широко распахнув голубые глазищи. И тут же сжала кулаки: – А мы все равно пойдем. Нас не напугаешь, да?

   – Да, – решительно кивнула Янош, скулы у нее свело от кислой, как чистый уксус, досады. Чужой. Чуждой.

   Призрак явно был недоволен их решением обшарить его территорию. Но после выходки со столбом притих, затаился. То ли готовил новую гадость, то ли решил сначала понаблюдать за бесстрашными исследовательницами. Недовольство растекалось в воздухе липкой паутиной, жег спину укоризненный взгляд, но кроме этого – ничего. Ничегошеньки.

   Янош и Ёж ехали молча, настороженно, готовые припустить еще быстрее при первом подозрительном звуке. Откуда-то отчетливо тянуло горьким резиновым дымом. И еще – это мог различить только чуткий шакарский нюх – кислым запахом пива и агрессии.

   – Там, за гаражами, – внезапно осознала Янош и затормозила. Нехорошее предчувствие стало просто невыносимым. – Ёж, пойдем отсюда. Там какие-то люди, и они злые. И очень... – она замялась, силясь подобрать слово. – Самоуверенные. Как будто они тут хозяева. Давай возвращаться, а?

   Сама бы, одна, она, конечно, ни за что не вернулась. Наоборот, чужая злость только подстегнула бы азарт. Но рядом была Ёж, в мальчишеских шортах, в камуфляжной футболке и искренними, чистыми глазами юной мстительницы. И Янош слишком хорошо помнила, какой ужас испытала, когда там, у стены, на мгновение – всего одно, такое короткое! – подумала, что может не успеть поймать хрупкую девчонку, не сумеет удержать...

   – Ага, – кивнула Ёж, щурясь. – Вернемся, конечно... Только давай издалека глянем? Вон там, с той стороны вроде подъехать можно. Нельзя же так сразу развернуться и сбежать.

   И покатила вперед.

   – Да стой ты, dess! А!

   Ёж не зря носила звание мастера спорта по езде на роликовых коньках. Даже Янош с трудом могла угнаться за ней сейчас.

   И кто из них – будущий крылатый?

   – Ты с ума сошла? – прошипела Янош, догнав. Призрачное недовольство, человеческая злость и собственная интуиция превращали кровь в жилах в бешено бурлящий коктейль из дремлющих регенов и чистой энергии. Казалось, еще немного – и сдвинется что-то в мироздании, изменяя вселенную раз и навсегда. – Ну посмотришь ты на них, и что? Мстить побежишь?

   – Я ж не дура, – резонно откликнулась Ёж. Дыхание у нее было уже тяжелым. – Просто погляжу. Вдруг это знакомые? Ну, райдеры, например, сюда с пляжа перекочевали... И вообще, я на роликах. Если что, меня не догонят.

   И начала сбавлять скорость. Поворот, за которым начиналась длинная аллея между гаражами, был уже близко. Янош пригляделась. "Гаражами" эти сооружения можно было назвать только если очень условно. Ангары для строительной роботехники – уже другое дело. Огромные – пятнадцать метров в высоту, не меньше – глухие железные коробки перегораживали проезд. От них несло металлом и машинным маслом, пылью и запустением.

   А еще – тянуло откуда-то неприятно-пряным, химическим, острым и опасным. Запах был едва различимым, как будто доносился из плотно закрытой стеклянной банки или запаянного пластикового пакета.

   ...или из чужого разума.

   В проходе между ангарами не было никого. Но один из них был открыт, и именно оттуда, из громадной металлической коробки, доносился дым и жуткая смесь запахов.

   – Ну что, посмотрела? – прошипела Янош, дергая подругу за рукав. Та нерешительно замерла в самом начале прохода. – Давай возвращаться. Там что-то нехорошее.

   В этот самый момент в ангаре кто-то рассмеялся. Звук гулко отразился от металлических стен и пошел гулять зловещим эхом. Но Ёж отчего-то наоборот воодушевилась:

   – Да нет, это, кажется, райдеры. Слышишь, смеются? Я сейчас быстренько проеду, загляну и свалим отсюда!

   Янош рассердилась. По-настоящему, как положено шакаи-ар – сразу и на всю катушку.

   – Нет, не проедешь! – рявкнула она шепотом, мертвой хваткой вцепляясь в руку подруги. – Не знаю, кто там засел – бандиты, воры, убийцы. Но это точно плохие люди! У них злые мысли!

   – Да что ты глупости какие-то говоришь! – возмутилась Ёж. – Какие еще мысли? Не выдумывай, послушай лучше, как они смеются! Плохие люди так не станут... И пусти меня, хватит уже, кости сейчас сломаешь!

   Ёж рванулась, Янош от неожиданности потеряла равновесие и, заваливаясь, отпустила ее. Та по инерции проехала на роликах несколько метров и загремела спиной в стенку ангара.

   Гулкий металлический грохот был подобен грому. Или так показалось в этой тишине?

   – Ой, мама... – простонала Янош, потирая пострадавшую поясницу. – Ёж, ты как? Живая? Извини, пожалуйста, я...

   – Живая, – глухо откликнулась Ёж, с трудом пытаясь подняться. – Успокойся, это случайно получилось, я сама хороша. Поедем отсюда, правда что ли.