Текст книги "Жених века"

Автор книги: София Нэш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

София Нэш
Жених века

Филипу Вандербогарту Нэшу, привлекательному дьяволу и самому любимому дяде…

Глава 1

Виктория Гиван предпочла бы оказаться в одиночку в лондонских трущобах – да еще и с пухлым кошельком в придачу – чем шагать вдоль красочного изобилия цветов здесь, в долине Нортхэмптона. В самом деле, при таком сценарии конец наступил бы гораздо быстрее.

Боже, как она ненавидела сельскую местность. Сторонний наблюдатель никогда не догадался бы, что беспорядочные тревожные образы, проносившиеся в ее сознании в этот прекрасный весенний день, могли соперничать с историями, скрывавшимися в единственном предмете, который несла Виктория – в книге «Кентерберийских рассказов» Чосера.

Это была ее последняя мысль перед тем, как пронзительный звук каретного рожка прервал все остальные.

– Поберегись. Дайте дорогу! – Голос кучера прозвучал с одной из трех величественных карет, очень быстро двигавшихся по большой дороге.

В пятый раз за этот час Виктория торопливо отогнала трех своих юных подопечных к краю дороги, чтобы их не затоптали. Бойкие лошади трясли головами, полированные медные и металлические постромки звенели в воздухе, пока головная упряжка быстро приближалась, двигаясь с высокой скоростью. В последний момент первый экипаж качнулся в их сторону, и Виктория заметила в окне с позолоченной рамой мужской профиль. Заднее колесо прокатилось опасно близко к ее ботинкам, а флаг, трепетавший на ветру, щелкнул поверх ее головы, когда девушка, споткнувшись, попятилась.

Трое подростков поддержали ее и шепотом выразили обеспокоенность. Виктория кашляла и отплевывалась среди клубов пыли, поднимаемых удаляющимся кортежем. Что за бессердечный тип имеет наглость почти задавить их и даже не…

Тут раздался крик, и внушительная кавалькада экипажей остановилась как вкопанная в сотне ярдов от них, перед тем, как она смогла отдышаться и погасить свое раздражение.

Кучер в элегантной ливрее спрыгнул вниз с головного экипажа и открыл обильно покрытую лаком дверцу.

– Ждите здесь, – указала Виктория мальчикам. Она сделала несколько шагов вперед, а затем остановилась… ее ноги подкосились, а про самообладание и говорить было нечего.

Высокий, внушающий страх джентльмен выбирался из лощеного экипажа, держа перчатки и шляпу в одной большой руке. Было очевидно даже на расстоянии, что он настолько же франтовато выглядит в своей элегантной одежде, насколько она сама кажется обтрепавшейся в потерявшем цвет сером платье. Его широкие, свободные шаги съедали расстояние между ними, и внезапно мужчина оказался прямо перед Викторией, его золотой монокль поблескивал в складках накрахмаленной льняной рубашки между лацканами строгого темно-синего сюртука из тонкого сукна.

Джентльмен провел пальцами по черным волосам и надел глянцевую касторовую шляпу, прежде чем наконец-то взглянуть на нее, сдвинув брови.

У Виктории дыхание застряло в горле. Господи Боже. Его глаза были самого привлекательного оттенка чистой голубизны – глубокие и невероятные. Они шептали об обольщении даже в этой излишне солнечной сельской местности, словно явившейся воплощением фантазии флориста, где кишмя кишели всевозможные своенравные насекомые.

Не то чтобы она обладала хоть крупицей знаний об обольщении. Ближе всего к тому, чтобы поддаться искушению, девушка была тогда, когда ее благодетельница, графиня Шеффилд, несколько месяцев назад познакомила Викторию с шоколадом.

Джентльмен внимательно рассматривал ее в медленной, выбивающей из колеи манере, оценивая от верхушки практичной и довольно старой, поломанной соломенной шляпки и до кончиков совершенно новых, по последней моде, ботиночек из телячьей кожи, которые Виктория получила от еще одного доброго друга.

– Ну? – спросила она, мысленно собравшись с силами перед лицом такой великолепной мужественности. Ей пришло в голову, что, судя по выражению, украшавшему его исключительное лицо, вероятнее всего, ему редко доводилось выслушивать выговоры за что-либо в своей жизни.

– Я должен извиниться за дурной пример управления упряжкой, который только что выказал мой прежде безупречный кучер, мадам.

– Я видела пьяных моряков, десять лет проведших в море, которые демонстрировали более аккуратный стиль управления лошадьми.

Джентльмен на долю секунды поджал губы, и Виктория засомневалась, сделал ли он это из-за раздражения – или с юмором.

– В этом вы правы, мадам. Следует ли мне приказать протащить мистера Крандэлла под килем в следующем порту, или лучше привязать его к ближайшему дереву, чтобы вы сразу же могли дать ему плетей?

Виктория фыркнула.

– Вот и я того же мнения.

Несомненно, он согласился с ней только чтобы утихомирить ее. Но Виктория отказывалась отправлять свою досаду на покой. День был таким ужасным, и это была та самая, вошедшая в поговорку, последняя соломинка.

– Очень легко принимать вину, кода она падает на плечи другого, а не на ваши собственные.

– Совершенно верно. Именно так я и сказал Крандэллу, когда он попытался обвинить во всем бедного фазана, метнувшегося через дорогу как раз после вашей компании. Мне следует уволить его без рекомендаций?

– Конечно, нет! – Девушка почти закричала от отчаяния.

– Или, возможно, вы предпочитаете, чтобы я отправился следом за птицей?

Она скрипнула зубами.

– Что ж, тогда, так как очевидно, что вы обладаете сердцем святой… – она могла поклясться, что уголок его рта слегка дернулся вверх, -…наше дело улажено. Я так рад, что вы избежали травм, мадам. Доброго вам дня. Я снова приношу вам извинения за любые неудобства. – Он поклонился и начал отворачиваться.

Но что-то – вероятно, ее бормотание – остановило его.

– Вы хотите что-то сказать?

Эта привычка в юности никогда не доводила ее до добра. В самом деле, для нее нельзя было найти никаких оправданий.

– Ничего, совершенно ничего.

– Вам не нужна помощь? Возможно, вам следует получить какую-то компенсацию за все неприятности? – Виктория скорее ощутила, чем увидела настороженность в его глазах, когда незнакомец выудил из кармана жилета, украшенного темным узором, золотую гинею и протянул ей.

Она стиснула свою любимую книгу, чтобы остановить себя от попытки взять такую нужную ей монету.

– Нет, ни за что. – Ее голос прозвучал напряженно и визгливо даже для собственных ушей. – Мне не нужны деньги, и я определенно никогда не взяла бы их у вас, даже если бы нуждалась в них.

– Вы уверены? Вы и в самом деле оказали бы мне этим услугу – облегчили бы мою совесть. – Его голубые глаза, казалось, засверкали еще ярче, когда он наконец-то ослепительно улыбнулся, чем еще больше рассердил Викторию, так как эта улыбка вызвала в высшей степени неприятный трепет в ее желудке. Должно быть, от голода.

Она попыталась не обращать внимания на важность его предложения – и заколебалась. Но гордость прогнала нужду.

– Нет, благодарю вас.

Джентльмен поднял к лицу красивый монокль и уставился на нее.

Девушка ощутила себя мотыльком под увеличительным стеклом. Мотыльком, покрытым пылью. Ей никогда не удавалось скрывать свои эмоции. И сегодняшний день, очевидно, вовсе не стал исключением.

– Вот, возьмите, – тихо проговорил он, снова протягивая ей монету и опуская монокль.

Этот человек даже не снизошел до того, чтобы спросить ее имя.

Всего лишь ее негласное прощение и предложенная гинея помогут незнакомцу как можно скорее забыть ее. Но опять же, на игровых полях богатых и титулованных персон простым смертным, принадлежавшим к рабочему классу, не требовалось иметь имен. Она давно должна была это усвоить. Виктория повернулась на каблуках и направилась к мальчикам.

– Доброго вам дня, сэр, – бросила она через плечо.

Иисусе, смуглая сирена с каштановыми волосами ослабила железную хватку, в которой он держал свои эмоции. Кто бы мог подумать, что огрызающиеся, зеленоглазые красавицы могут бродить в такой глуши в интригующих модных маленьких ботиночках и ужасном платье, которое едва годится для тряпичника? Женщин такого вида в городе просто не существует. Это побуждало его к дальнейшему исследованию.

Он легко догнал девушку, когда та добралась до трех мальчиков, молчаливо взиравших на нее с абсолютным обожанием в глазах. Очевидно, ее очарование так же безотказно действовало и на более юных представителей его пола.

Она снова обернулась, ее живые глаза пронзили его. Они имели цвет весны. Цвет жизни. Эти глаза словно принадлежали какому-то таинственному, упрямому женскому племени – о котором он слышал, но с которым никогда не встречался. Все леди, которых он знал, обладали хорошими манерами, отлично умели приспосабливаться и питали определенную нежность к богатству. К его богатству. Но сейчас перед ним была острая на язык мегера, склонная противоречить каждому его слову, невзирая на ее положение в обществе. К тому же она была худшей лгуньей из всех, кого он видел. В целом, общение с ней – в совершенно невежливой манере – оживило его жизнь.

– Мадам, мои манеры совершенно покинули меня. Не будете ли вы столь любезны, чтобы оказать мне услугу, сообщив ваше имя?

– Еще одну услугу? Мне так кажется, что вы превысили свою долю на сегодня, сэр. Все знают, что слишком большое количество услуг порождает безалаберность, которая ведет только к распущенному поведению.

Джон Варик, новоявленный девятый герцог Бофор, едва не разразился громким смехом. Он не смог удержаться и направился за ней, когда девушка гурьбой провела мальчиков мимо него. Они последовали за ней, несмотря на очевидное желание подольше посмотреть на его экипажи. Самый маленький мальчик отставал, и, казалось, изнывал от жажды.

Он произнес ей в спину:

– Прошу прощения, мадам. Послушайте, я знаю, что наши отношения не заладились с самого начала, но один из ваших компаньонов испытывает недомогание. Могу я предложить всем вам какие-нибудь закуски и напитки? По крайней мере, воду? Знаете, мне не доставит никаких затруднений возможность сопроводить вас до вашего дома.

Девушка остановилась как вкопанная, а ее плечи на кратчайшее мгновение тяжело опустились перед тем, как она снова выпрямила спину. В наступившей тишине был слышен лишь стрекот кузнечиков и то, как лошади бьют копытами по земле. Не поворачиваясь, она тихо проговорила:

– Так и быть.

Он сделал глубокий вдох и обошел кругом маленькую группу. Затем должным образом поклонился.

– Джон Варик – к вашим услугам. Могу я поинтересоваться, кого я буду иметь удовольствие сопровождать?

Она приподняла подбородок.

– Разрешите представить вам Гэйбриела, Мэттью и Питера. Мастер Тоуленд, мастер Смитсон и мастер Линли. – Каждый мальчик нагибал голову при упоминании своего имени. Самый последний и самый маленький благоговейно уставился на него.

– А как имя, – герцог сделал паузу, – леди, возглавляющей этот отряд апостолов [1]  [1]Мэттью, Питер – английские варианты имен апостолов Матфея и Петра; Гэйбриел – английская версия имени архангела Гавриила, ошибочно причисленного герцогом к апостолам.


[Закрыть]?

– Виктория Гиван. – Ее голос оказался лиричным и нежным, когда она позволила своему раздражению утихнуть.

Он махнул рукой кучеру, стоящему рядом с лошадьми:

– Крандэлл, будь добр, найди место для мастера Тоуленда и мастера Смитсона в других экипажах. Я возьму к себе мастера Линли и миссис Гиван.

– Мисс Гиван, – поправила она.

Джон Варик отлично знал, как скрыть от всего мира веселье, которое, как он ощущал, щекотало его сознание. Он украдкой бросил еще один взгляд на ее красивые ботиночки.

Вскоре мальчики были устроены, и он предложил руку, чтобы помочь мисс Гиван сесть в экипаж.

– И куда же мне следует направить Крандэлла? В имение Пикворт вниз по дороге, или, возможно, куда-то еще по соседству? – Несомненно, незнакомка была гувернанткой, которая вывела своих подопечных подышать воздухом, хотя это не объясняло ее непрактичную, элегантную обувь.

Она уселась на сиденье рядом с мальчиком, которого Джон осторожно выбрал в качестве компаньонки, и пристроила большую книгу у себя на коленях. Когда он пригнулся, чтобы присоединиться к ним внутри, девушка опустила зеленые глаза.

– Чуточку дальше по дороге, мистер Варик. На самом деле мы направляемся в Дербишир. В Уоллес-Эбби, если быть точной.

Герцог едва не пропусти последнюю ступеньку. Это побудило его резко двинуться вперед и упасть на сиденье напротив нее и мальчика.

– Уоллес-Эбби? Да ведь до него шестьдесят миль отсюда. – Ему следовало поостеречься и не увлекаться необычным лицом.

Его изумленный кучер, который прослужил у него последние пятнадцать лет, растянул рот в редкой ухмылке, когда услышал, куда направляется девушка, и закрыл дверь экипажа. Давненько Крэндалл не одерживал верх над хозяином в их странном товариществе.

– Разве? Шестьдесят миль? – проговорила она, приподнимая маленький, заостренный подбородок. – Я не знала, что это так далеко.

– Мисс Гиван, неужели вы планировали пройти пешком весь этот путь?

– Конечно, нет. – Выражение ее лица, голос и глаза нарушали все десять правил честности.

Экипаж дернулся вперед, и, несколько мгновений спустя, начал набирать скорость. Последовало долгое молчание, во время которого Джон налил мальчику стакан воды и тот нетерпеливо осушил его. Рука девушки слегка дрогнула, когда она принимала от него другой стакан.

– Мисс Гиван, осмелюсь упомянуть, что Уоллес-Эбби сгорело дотла почти двадцать лет назад. Вы ведь не планируете провести там ночь во время вашего, хм, паломничества?

– Я отлично осведомлена об этом. Я сопровождаю мальчиков в Дербишир, чтобы они смогли занять свои новые должности в качестве подмастерьев у архитектора мистера Джона Нэша. Возможно, вы слышали о нем? Он довольно известен.

– Безусловно.

– Уоллес-Эбби будет перестроен и станет расширением сиротского приюта, в котором я работаю в Лондоне. Я пообещала устроить мальчиков в восстановленном коттедже рядом с аббатством и нанять нескольких слуг для коллег мистера Нэша, который будет наблюдать за мальчиками и за реконструкцией.

– Понимаю. – Герцог снял шляпу, перевернул ее и сунул между параллельными кожаными ремешками, протянутыми по всей длине высокого потолка экипажа. Он обдумал, как далеко готов сопровождать красивую женщину и ее подопечных. Гораздо проще, нет, более разумно было бы устроить им проезд на следующей почтовой карете. – А вы вообще собираетесь рассказать мне, как случилось, что вы оказались пешими на этой дороге – так далеко от Лондона?

Виктория Гиван, сирота, учительница и разносторонний руководитель дюжин маленьких будущих мужчин, сосредоточилась на том, чтобы успокоить свое дыхание. Все, что потребовалось – это бросить взгляд на позолоченную букву Б над знаменитым величественным гербом, размещавшимся снаружи на двери экипажа, и ее подозрения подтвердились. Как, во имя неба, могла она рассуждать здраво, если свежеиспеченный герцог Бофор сидел напротив нее?

Господи Боже.

Каждое утро – и каждый день – его прозвище пестрело на страницах всех газет – Жених Века. Иногда каждая буква была заглавной, словно ведущий колонки испытывал особое благоговение. Его история часто повторялась; еще молодым человеком он взял свое скромное материнское наследство и организовал на первый взгляд бесконечную цепь блестящих заграничных проектов и инвестиций, что привело его к обладанию состоянием, сравнимым с теми, которыми располагали европейские королевские семьи. И все это еще до того, как стало очевидным, что он на самом деле является наследником прославленного титула, так как предыдущий герцог, его дядя, никогда не имел сына.

А еще он был до абсурда красив – мужчина в расцвете лет. Говорят, что его завораживающие голубые глаза стали причиной того, что множество леди падали в обмороки в его присутствии. Глупые школьницы сочиняли поэмы о его повергающей в трепет улыбке и о его еще более ослепительном богатстве. Виктория вздохнула.

За последние десять лет или около того умение герцога противостоять атакам амбициозных леди, которых подталкивали к нему их решительные родственники, стало одной из самых популярных тем среди колонок, описывающих великосветское общество. В самом деле, каждое его движение и каждое слово фиксировались в библейских пропорциях. И слухи достигли своего зенита в прошлом месяце, когда предыдущий герцог Бофор неожиданно умер, тем самым облачив мужчину перед ней титулом, который он носил с такой легкостью.

Он в раздражении начал постукивать пальцами по своему мускулистому бедру, ожидая ее ответа. О чем он спросил ее? Но более важно то, как Виктории уговорить этого джентльмена отвезти их до места назначения, в Дербишир? Ничто, кроме обычной вежливости, не мешало ему высадить их у следующего указательного столба. Его светлость, по всей видимости, был не из тех, кто терпимо относится к дуракам. А Виктория ощущала себя лишь чуть-чуть разумнее дурака после сегодняшних событий.

Она перестала кусать нижнюю губу, когда герцог снова поднес к глазу монокль, очевидно, чтобы запугать ее и заставить отвечать.

– Вам нужны очки, мистер Варик? Питер будет рад одолжить вам свои, не так ли, милый? – Мальчик кивнул и тут же протянул ему свою маленькую пару очков.

Джон опустил монокль.

– Мне не требуются очки.

– Знаете, это вполне закономерно. Ухудшающееся зрение является распространенным недугом среди многих джентльменов вашего преклонного возраста, и…

– Преклонного возраста? – повторил он, один уголок его рта слегка приподнялся.

– Ну да, конечно. Ах, пожалуйста, простите меня, я не должна была намекать на то, что вы…

– Кто именно, мисс Гиван?

– Ну, я питаю величайшее уважение к мудрости, которая приходит с сединой и все такое.

– С сединой? У меня нет… – герцог сел прямо и заморгал, -… мисс Гиван, у меня нет привычки терпеть людей, которые уклоняются от вопросов. А теперь, окажите ли вы мне любезность, поведав мне историю, которая, несомненно, окажется горестной, вместо этих ваших утомительных наблюдений, или нет?

Голова юного Питера Линли поворачивалась туда-сюда в попытке уследить за разговором.

– Я расскажу вам, сэр.

Герцог устремил пронизывающий взгляд на мальчика.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Питер. Мужчины должны держаться вместе. Выкладывай.

– Ну, дело было так. Мы с Гэйбом и с Мэттью…

– Гэйбриел, Мэттью и я, – интуитивно поправила Виктория. – Честное слово, это очень скучная история.

Джон проигнорировал ее.

– Продолжай, Питер.

– Хорошо, – проговорил мальчик. – Мы были в последней гостинице. В той, что в Квесбери. Вы знаете ее, сэр?

– Да.

– Видите ли, мисс Гиван спорила с хозяином гостиницы, потому что он слишком много просил за хлеб и сыр, а потом прозвучал рожок кучера почтовой кареты и, хм,…

– Да?

– Вот тогда все стало по-настоящему интересно.

– Питер… – Виктория попыталась сделать все, что было в ее силах. – Я заставлю тебя пожалеть о произнесенных сегодня словах. Господи, сделай так, чтобы этот день закончился, пожалуйста.

– Продолжай.

– Ну, другой джентльмен, хотя на самом деле он выглядел не совсем как джентльмен – больше похож на рабочего, потому что на его одежде было много грязи – во всяком случае, он вступился за мисс Гиван, когда хозяин гостиницы подмигнул ей и сказал, что она сможет расплатиться с долгом в другой манере, так как ему нравятся рыжие волосы. Он даже ущипнул ее… – Питер бросил взгляд на девушку и торопливо продолжил: -…а рабочий подбил трактирщику глаз. По какой-то причине это заставило остальных мужчин в гостинице вступить в драку. Нам пришлось ползти на улицу на четвереньках – и как это было весело… до тех пор, пока мы не увидели, что почтовая карета уехала без нас, и нам пришлось идти пешком.

– А все ваши вещи?

– Ох, все деньги мисс Гиван потерялись во время драки, а все наши вещи находились в карете, сэр. Но мисс Гиван сказала, что это к лучшему. Легче идти, когда не приходится много нести. – Мальчик усмехнулся, и герцог взъерошил ему волосы.

Виктория попыталась рассмеяться. Сделала попытку изобразить добродушие. На самом деле в ее сознании расположилась уродливая комбинация оскорбления и беспокойства. Она знала, что есть только один способ в безопасности довезти мальчиков до Дербишира, и этот способ состоит в том, чтобы вызывать ошеломляющий интерес у самого богатого человека в Англии на протяжении следующих шестидесяти миль или около того. Только это отделяло ее и мальчиков от того, чтобы провести одну – или три – голодные ночи под звездами, укрываясь только изгородью вдоль дороги, когда всевозможные виды насекомых и диких зверей будут рыскать по этим джунглям.

В первый раз в своей жизни Виктория ощутила, что эта задача ей не по силам. Если бы она только смогла представить, что цвет его глаз – не голубой, а простой карий, и отнять, ох, скажем, несколько сотен тысяч фунтов от его ошеломляющего состояния, то тогда девушка смогла ощутить, что ей вполне по силам склонить этот образец холостяка на свою сторону.

Ей также хотелось провести один день и одну ночь, спокойно размышляя, с тем, чтобы заключить сделку со своим создателем: помочь ей выбраться из этой отвратительной сельской местности в обмен на конец ее смехотворных романтических грез. К сожалению, ангел, которого приставили охранять ее, с радостью саботировал ее желания при каждой возможности.