Текст книги "Лазурный рассвет"

Автор книги: София Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Даша! Дашенька! Отопри, слышишь? Ты что, плачешь? – Степан колотил кулаком в дверь запертой ванной. Его не на шутку встревожило ее внезапное бегство. И теперь он явно слышал, как она плачет. Этого еще не хватало!

– Отстань! – крикнула Даша из ванной. – Прошу тебя, уходи!

– Но почему? – недоумевал он. – Ведь все отлично! Ты сегодня была такой, как никогда раньше! Даша! Давай начнем все сначала. Я же чувствую, ты меня любишь!

– Уходи. Прошу тебя, – всхлипнула она, заворачиваясь в махровый халат, внезапно ощутив холод. Ее била самая настоящая дрожь. И ей безумно хотелось, чтобы он ушел.

Степан еще долго стоял перед закрытой дверью в ванную комнату, что-то выкрикивал, просил, умолял, даже угрожал, но сломать дверь, естественно, не решился.

– Ну ладно. Я ухожу. Если тебе это так уж необходимо. Но я хочу, чтобы ты знала. Я хочу быть с тобой. И если ты передумаешь валять дурака, то знаешь, как меня найти. Пока.

Она услышала, как он оделся и вышел, громко хлопнув входной дверью. Английский замок щелкнул, и в квартире воцарилась глухая тишина. Даша умыла разгоряченное и опухшее лицо, взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. Глаза покраснели, нос распух. Вот уж красавица, ничего не скажешь! Куда там ее моделям. Она вышла и направилась на кухню. Налила себе полную рюмку водки и залпом выпила. По желудку разлилось успокаивающее тепло. Теперь надо вымыть посуду, и она принялась за ненавистную работу почти с таким же неистовством, с каким всего полчаса назад занималась любовью. И с кем! Со своим бывшим. И этот бывший совсем не желает таковым быть. И что с этим делать? До сих пор все казалось ясным и четким. Пусть обидно, пусть горько, как любой женщине, если бы ее променяли на другую. Ведь все собственницы. Даже если нет любви, не хочется отпускать от себя мужчину. Самолюбие не позволяет. Значит, причиной его «ухода» была она сама? Конечно же! И он не нашел ничего лучшего, как использовать Светлану, для того чтобы вызвать хоть какие-нибудь эмоции у своей снежной королевы, как он ее порой называл. Ну что ж, ему удалось на какое-то время выбить ее из колеи, а сегодня вечером даже растопить лед. Даша рассмеялась. Оказывается, Степан сделал этот шаг просто потому, что устал ждать, когда же наконец она соизволит ответить ему взаимностью. И сегодня ему показалось, что все хорошо. Знал бы он, чему обязан такой, с ее стороны, вспышке страсти. Даша яростно намыливала тарелки, одну умудрилась разбить. По всему полу, покрытому терракотовой плиткой, разлетелись мелкие синие осколки. Пришлось доставать пылесос, долго с ним возиться, пока не исчезли все острые крошки. На плиточном полу любая посуда разбивалась вдрызг. Даша подумала, что она сейчас тоже разбила вдрызг не только тарелку, но и все надежды Степана. Они расцвели и завяли в один момент, за одну ночь, как редкий экзотический цветок. Очищая пылесос, она поранила палец, чертыхнулась, не только от этого, но и оттого, что умудрилась покрыться пылью с головы до ног. Пыль осела и на ее длинном белом халате, теперь превратившемся в серый, и на волосах. Даша выбросила пакет с осколками в мусоропровод, вернулась в квартиру и направилась смывать с себя и грязь, и полное разочарование.

Лежа в ванне, она долго и тщательно мыла голову, наслаждаясь тонким ароматом шампуня и масла, которое капнула в воду. Ей всегда удавалось успокаиваться вот так, используя богатый арсенал ароматерапии. Заколов мокрые волосы на затылке, она не спешила вылезать из уютного эмалевого чрева. Просто добавила горячей воды и вытянулась, отдавшись расслабляющим запахам и мерному шуму струи, льющейся из крана. И на нее напала столь сильная, совершенно одуряющая истома, что она еле-еле заставила себя вылезти и только тут вспомнила, что забыла взять другой халат, хотя умудрилась машинально бросить испачканный в корзину. Покачав головой, она взяла с вешалки Женин. Ничего, сестрица не обидится. Сушить волосы феном совершенно не было сил, хотя Даша и понимала, что завтра ей придется очень долго распутывать свою гриву. Кое-как вытершись, она доползла до своей комнаты и рухнула в постель, тут же провалившись в темный омут без сновидений.

* * *

Утром появилась Женя. И вид у сестры был довольный. Чего нельзя было сказать о самой Даше. Хотя и спала она крепко, все равно чувствовала себя совершенно разбитой. Она выползла из своей комнаты и, вопреки устоявшейся привычке никогда не садиться за завтрак, не умывшись и не причесавшись, ринулась срочно заправлять кофеварку. Есть не хотелось. А из ванной слышалось веселое насвистывание Жени. Она так всегда делала, когда у нее случалось хорошее настроение. Свежая и румяная, сестра уселась за стол и налила себе полную кружку кофе, а потом выудила из холодильника кусок холодного мяса, оставшегося после их вчерашней пирушки, и, отрезав изрядный ломоть, положила его на хлеб, намазав сверху горчицей.

– А ты что, не будешь? – спросила она Дашу.

– Не хочется, – пробубнила сестра и отвернулась.

– Ты сегодня нарушила свое правило и села за стол не при параде. Это говорит мне о том, что ты чем-то ужасно расстроена, и я даже предполагаю чем. Что Степка сделал не так? Этот негодяй, этот извращенец, любитель кожи и костей тебя обидел?

– Скорее уж я его.

– Да неужели? Хотя, насколько я понимаю, он приходил мириться. И что же? Вы помирились? Опять любовь-морковь?

– Нет, Жень, этого больше не повторится.

– И почему?

– А потому что… Знаешь, даже странно. Мне было очень хорошо. Но я чувствовала себя так, будто это не он со мной в постели.

– А кто же? Прекрасный принц? Конечно же, без лат и без коня. В постели-то. Голый, как Адам, но прекрасный принц. Тем более прекрасный, что голый. Но не Степан Свирин!

– Ну перестань издеваться. Скажи лучше, ты что, наконец-то решила ответить на любовь старого друга?

– Ага. – Женя откусила изрядный кусок мяса. – Ммм… Вкуснятина! Да. Я решилась. И не жалею. И что я раньше этого не сделала? Столько времени потеряли! Но, спасибо вчерашнему визиту твоего, уж не знаю, бывшего или нет, любовника, но он подтолкнул меня. Сашка просто прелесть! И, знаешь, зря говорят, что если с мужчиной долгое время были только дружеские отношения, то вряд ли что-то из этого получится. Просто иногда мы не видим того, что лежит у нас под носом. Как сказал поэт, «большое видится на расстоянии»!

– Большое? Даже так? – усмехнулась Даша.

– Ну… Это не тема для обсуждения. Дашка, не будь такой циничной.

– А вот некоторые считают, что между мужчиной и женщиной дружбы вообще не бывает.

– Почему? Бывает.

– Со стороны женщины может быть. А вот со стороны мужчины – нет. Никогда мужик не будет дружить с какой-нибудь крокодилицей. А вот женщине плевать, даже если ее приятель выглядит как Фредди Крюгер. Ей важнее другое. У нее может не быть по отношению к другу детства, например, сексуальных желаний, а для мужчины обязательно должно примешиваться что-то чувственное. Это факт. Вот взять хотя бы тебя и Сашу твоего. Ты когда-нибудь смотрела на него как на сексуальный объект? Ну я хочу сказать до сегодняшней ночи?

– Если честно, то нет. Он все-таки такой смешной! Худой, сутулый, глаза эти его близорукие. Но, оказывается, в близоруких глазах, когда он снимает очки, столько прелести! Такие умоляющие, такие беспомощные, ты не представляешь! В этом есть что-то необычайно привлекательное.

– Ну вот, а он-то на тебя всегда глядел такими вот трогательными глазами. Я это прекрасно знаю. Даже в школе ни для кого не было секретом, что Голованов в тебя по уши влюблен.

– Да уж. И вот его час настал! И, знаешь, сестренка, я этому безумно рада. Но хватит обо мне. Давай лучше все-таки расскажи, что тебя так мучает.

– Да не стоит. – Даша вдруг снова замкнулась, как бывало всегда, когда Женя пыталась расспросить ее об «альпийском приключении».

– А вот и стоит! – Голос сестры вдруг обрел не свойственную ей жесткость. – Хватит прятать голову в песок. Ты не страус!

– Ну ладно. Я думаю, что на самом деле пора. Только ты не перебивай. Я просто думала, все осталось в прошлом, но это прошлое меня до сих пор не отпускает. Может быть, и в самом деле стоит только о нем рассказать, и оно развеется как дым?

– Может быть. В любом случае, я тебя слушаю. Кстати, хорошо, что у нас сегодня свободный день. Можем расслабиться. – Женя налила себе еще кофе, чтобы не заснуть. Все-таки ночь она, в отличие от сестры, провела бессонную.

И Даша, вздохнув, рассказала ей все, что смогла вспомнить. А помнила она все самые мельчайшие подробности своего так и не состоявшегося романа. Она, отбросив все сомнения, вдруг увлеченно стала делиться с Женей всем, что испытала в Вербье. И Женя, не перебивая, внимательно слушала. Это был обстоятельный, хотя и взволнованный рассказ о том, как, приехав, Даша, бросив в номере сумку, сразу же отправилась осмотреться, полюбоваться горами и ярким солнцем, совсем не таким, как в Москве, где оно было мутным и холодным. Здесь же казалось, что даже зимнее светило одаривает все вокруг живительной силой. Сияющий диск царил над ослепительно-белыми вершинами гор в прозрачном лазурном небе, на котором проплывали с невероятной быстротой легкие как лебединый пух облака. Трасса пестрела людьми в разноцветных комбинезонах, которые приехали сюда не столько кататься, хотя и такие были, отчаянные горнолыжники, сколько похвастаться спортивными нарядами от ведущих модельеров, стоящими целые состояния. Про лыжи и говорить не приходилось. Даша не была спортивной девушкой и на лыжах стояла с трудом, хотя и надеялась хоть сколько-нибудь осилить эту область жизни с помощью опытного инструктора. Куртку, комбинезон, ботинки – все ей одолжила одна из ее знакомых моделей, большая любительница зимних видов спорта. У них оказались совершенно одинаковые размеры. И хорошо! Потому что Даша не собиралась тратить слишком много денег на это развлечение. Если говорить совсем по-честному, то она, конечно, предпочла бы куда более теплые края, поближе к морю. Но путевку купила Женя и настояла на этой поездке, а Даша не хотела расстраивать старшую сестру. И вот теперь, оглядываясь по сторонам, стоя на открытой галерее небольшого шале, в которое ее поселили, она почувствовала, как свежий воздух очищает легкие, забитые московским смогом, наполняет какой-то небывалой эйфорией душу. «Жизнь прекрасна!» – прошептала она сама себе. Но фраза была услышана.

– Жизнь прекрасна! Вы совершенно правы!

Даша повернулась в сторону говорившего и увидела очень высокого, широкоплечего и длинноногого викинга. Он, улыбаясь, показал безупречные зубы, в уголках его светлых серых глаз собрались лучики морщинок, отлично видимые, потому что все остальное покрывал ровный загар, и только эти морщинки оставались бледными. Темные очки он сдвинул на лоб, они придерживали слегка вьющиеся белокурые волосы. В довершение этого нордического образа неизвестный викинг носил аккуратную бородку и усы, такие же блондинистые, как и его волосы. Даша не очень любила небритых мужчин, но этот выглядел бы без этого дополнения гораздо проще. И, видимо, это прекрасно осознавал. Даша все-таки была фотографом, художником, и она могла видеть куда больше, чем человек, к ее профессии отношения не имеющий. Позже она будет мысленно сравнивать почти безупречное лицо Степана с этим лицом, не отмеченным красотой, но бесконечно привлекательным. Тогда она, смутившись, все-таки успела рассмотреть и крупноватый нос, и чуть нависающие над глазами надбровные дуги, и слишком широкий подбородок. Она вспоминала, что он показался ей в первый момент просто громадным, даже немного жутковатым. Хотя потом это впечатление прошло. Вернее, ушел какой-то странный, древний страх женщины перед таким мужчиной, способным силой взять все, что ему потребуется. Но, выяснилось, никакой особой силой, чтобы овладеть ею, ему не понадобилось. Странно, но теперь Даше казалось, что она влюбилась в него с первого взгляда, и, наверное, именно это заставило ее так скоропалительно лечь с ним в постель и, испугавшись содеянного, рано утром, пока он мирно спал, сбежать. Хотя можно ли сбежать от себя? Нет. Это невозможно. И принцип «с глаз долой – из сердца вон» не сработал. Даша продолжала рассказывать, а Женя лишь молча качала головой. Она словно видела, как пара влюбленных людей сидит за столиком в ресторане, как играет тихая музыка, как горят красные ароматические свечи. Она со вздохом представила себе, как скрипит снег у них под ногами, как они гуляют под эмалевым черным небом, усыпанным мириадами алмазных звезд, как только для них двоих светит громадный, почти белый шар Луны, как мчатся лошади, оставляют широкий след сани, как пахнет сосновыми ветками и ванилью и обжигает горло горячий пьянящий грог…

– А как его зовут? – успела вставить лишь одну реплику в монолог сестры Женя.

– Да какая теперь разница? – грустно пожала плечами Даша, – Мне теперь кажется, будто это происходило не со мной. И будто бы он – просто плод моей безумной фантазии.

– Но он – не фантазия. Он реальный, живой человек, которого, к слову сказать, ты своим поведением оскорбила.

– Как это? И откуда ты знаешь, оскорбила я его или нет? – Захлопала повлажневшими от не пролившихся слез ресницами Даша. – Я его оскорбила? Ты сама понимаешь, что говоришь?

– Очень даже хорошо понимаю. Именно поэтому и говорю.

– Объясни! – Даша готова была возмутиться, а сестра спокойно продолжила:

– Представь, вы встречаетесь пару дней, или, сколько уж там, не знаю. Гуляете, катаетесь на лыжах, даже тройку лошадей он тебе заказал, как истинный аристократ! Вы ходите в рестораны, вы развлекаетесь. Потом, как и следовало ожидать, оказываетесь в постели. Все, насколько я поняла из твоего рассказа, было просто идеально, великолепно, прекрасно! И что ты делаешь утром? Пока он спит, как счастливый младенец, этот твой викинг, имени которого ты так и не удосужилась мне назвать. Ни тогда, ни сейчас. Ты убегаешь, не оставив ему ничего, ни телефона, ни адреса, ни записки. Ничего! И что он должен был думать, когда ты исчезла?

– Ну я не знаю…

– А я тебе скажу. Он подумал, что как мужчина он тебя не удовлетворил, и это самое реальное объяснение, которое пришло бы в голову любому парню. Что ты ночью усердно делала вид, что тебе с ним хорошо, а потом решила от него скрыться. Наверняка сбежала с кем-нибудь либо побогаче, либо у кого…

– Ну ты совсем меня негодяйкой какой-то выставила! А я ничего такого и не думала.

– А ты просто повела себя как дура. И вовсе не имеет значения, как ваши отношения развивались бы потом. Может быть, они бы продолжались, может быть, вы закрутили бы роман всего на время отдыха, типичный курортный роман. Но кто сказал, что это так уж плохо? Даже просто курортная интрижка? Иногда они имеют самые далеко идущие последствия. И не всегда плохие. Уж поверь мне. Вот, к примеру, одна моя знакомая, да ты ее тоже знаешь, Люда Ганич, познакомилась со своим будущим мужем именно так. Но у нее хватило ума не только остаться утром и хотя бы полюбопытствовать, что дальше будет, но и удержать при себе этого самого Ганича, очень даже богатого архитектора, фамилию которого она теперь носит. А ты что сделала? Дашка, ты мне сестра. Я тебя ужасно люблю. Но тут могу сказать одно: раз уж ты наделала глупостей и потеряла парня, то забудь о нем. Слишком много времени прошло. Не век же себя казнить? И вспоминать? Я тебе вот что скажу: если судьбе или, уж не знаю, господу богу будет угодно, чтобы вы снова встретились, так оно и произойдет. И тогда, когда ты этого вовсе не будешь ждать. Но пока просто живи и радуйся жизни. И, пожалуй, не гони ты от себя Степку. Я вчера, несмотря на то что вел он себя, как самый настоящий наглец, посмотрела на него и подумала: а ведь он действительно к тебе неравнодушен. А пошел на этот дурацкий выверт со Светкой только потому, что ты никак его принять не могла, а он это чувствовал. Это мужчины вообще прекрасно чувствуют. Не такие уж они крутые и самоуверенные, как порой хотят казаться. В каждом из них живет маленький мальчик, которому требуется признание и любовь близкой женщины, мальчик, готовый в любой момент обидеться и стать плохишом, ну или заплакать, что ли. Вообще, знаешь, тебе достаются отличные мужики. Даже и не знаю почему. Мне не так везет.

– Значит, мне лучше выбросить Игоря из головы?

– Так его Игорь зовут? Отлично. Да, наверное, выброси его из головы, – сказала Женя и потерла рукой лоб так, словно у нее внезапно разболелась голова. – Можно, конечно, и Степку выбросить. И найти кого-нибудь другого… – она говорила каким-то отстраненным тоном, и Даша никак не могла понять, что сейчас на уме у сестры. Она почувствовала немного двойственное ощущение, но в чем, собственно говоря, эта двойственность, разбираться сейчас не стала. А потом и вовсе забыла.

– Ты советуешь мне то одно, то другое, – сказала Даша, – почему?

– Не знаю. Вообще-то у тебя есть и своя голова на плечах. Так вот ты ей и думай, – в тоне сестры была еле уловимая враждебность, – я уже тебе все, что думаю, сказала. А теперь, извини, мне ужасно хочется спать, пойду прилягу на пару часиков. А то завтра у нас с тобой будет тяжелый день, учитывая, что на сей раз ты прогнала Степку.

– А при чем тут он?

– Ну скажи, душа моя, что у тебя в голове? Опилки? Завтра мы снимаем коллекцию Свирина. И делаем это на ВВЦ. На фоне всех этих кошмарных советских фонтанов и павильонов типа «Свиноводство» или «Овощеводство». Так что будь готова морально. Вы там встретитесь. И я тебя поддерживать не стану. В общем, Дашка, разберись-ка ты со своими мужиками без посторонней помощи. Иногда я тебе просто удивляюсь. Ты такой отличный, зрелый профессионал! А в остальном, хоть в быту, хоть в личных отношениях, словно вчера родилась. Маленькая и наивная.

С этими словами Женя, зевая, удалилась. Даша решила, что ей стоит одеться, привести себя в порядок и немного прогуляться. Обычно она всегда так делала, когда ей требовалось время на размышление. Иногда брала с собой камеру, иногда нет. Сейчас хотелось просто выйти на улицу, потому что погода стояла отличная, распускались почки на деревьях, галдели радостные птицы, люди на улицах одевались в более яркие одежки и чаще улыбались.

Даша натянула узкие черные вельветовые джинсы, надела первую попавшуюся майку с длинными рукавами и простым круглым вырезом и встала перед зеркалом, раздумывая, краситься или нет? Настроения у нее что-то делать со своим лицом не было, и она просто провела кисточкой с блеском по губам. Достаточно.

На улице Даша поняла, что ее светло-бежевая куртка из мягкой кожи все еще на подстежке, и ей стало жарко. Она, расстегнув «молнию», немного постояла у машины, а потом повернулась и пошла куда глаза глядят. На бульваре бурлила жизнь. Здесь собрались москвичи всех возрастов – от самого маленького до самого старого. Переговаривались мамаши, запихнувшие своих отпрысков в песочницы, о чем-то увлеченно спорили «политически активные» пенсионеры, подростки пили давно уже ставшее их излюбленным напитком пиво.

Даша подошла к первому попавшемуся ларьку и купила банку «Хольстена». Правда, неприлично гулять вот так, с банкой пива в одной руке и сигаретой в другой, мама пришла бы в священный ужас от такого безобразия, но сейчас Даше было на все наплевать. И она не собиралась задумываться, как она выглядит. Тем более что такая она, судя по очереди у киоска, не одна. Даша шла медленно, потягивала горьковатую жидкость и размышляла. Что ей теперь делать? Действительно, как советовала сестра, выбросить из головы своего викинга? Довериться судьбе? Начать заново отношения со Степаном? Или окончательно с ним расстаться? Но ради чего? А просто так! Даша пыталась анализировать свои чувства и поступки, и, по мере того, как она задавала себе самые трудные вопросы, на которые никак не находила ответов, ее охватывало черное отчаяние. И в то же время где-то в глубине души, в самом потаенном ее уголке теплилась какая-то безумная надежда. А вдруг эта самая Судьба над ней сжалится? Так думать, конечно, глупо, но она уцепилась за спасительную мысль и никак не хотела ее отпускать. В конце бульвара Даша пристроилась на чудесным образом опустевшей скамейке и стала наблюдать, впрочем, без всяких эмоций, за тем, что происходило на соседней. Там собрались странные, хотя уже вполне привычные молодые люди в нелепых индийских тряпках, увешанные амулетами и оберегами. Они что-то с жаром обсуждали. Кришнаиты, что ли? А может, еще кто. Даша в этом не разбиралась. Для нее любые люди в такой одежке и с такими дикими прическами – кришнаиты. Но эти почему-то не спешили петь свое «Хари Рама». Один из молодых людей все время косился в ее сторону. Она уже хотела уйти, потому что чужое внимание ей сейчас было вовсе ни к чему, но срываться с удобной, уже насиженной скамейки ей не хотелось вовсе. Лень было подниматься. Пиво ее расслабило, заставило сидеть на месте. Наверное, нужно было все-таки что-нибудь съесть, запоздало подумала она.

– Простите, девушка, я вам конечно же мешаю размышлять? – Парень, подошедший к Даше, был, в отличие от своих друзей, в обычной одежде: джинсах, майке и куртке, лишь на шее у него болталось множество бус из полудрагоценных камней, а в ухе переливалась всеми оттенками перламутра серьга. Простое лицо, жидкие волосы, забранные в куцый хвостик на затылке.

– Ой! Вот только не надо мне пытаться всучить вашу «Бхават Гиту»! Все равно не куплю и читать не стану! – резко отозвалась Даша.

– А у меня, как видите, ничего такого с собой нет, – улыбнулся парень неожиданно очаровательной светлой улыбкой.

– Ну а тогда что вам от меня нужно?

– Мне от вас ничего не нужно. А вот вам от меня – вполне возможно.

– И что же? – Она не хотела продолжать беседу, но как-то так получилось, что не сдвинулась с места и даже пригласила кивком головы этого человека сесть рядом. Он не замедлил этим воспользоваться.

– У вас, судя по вашему взгляду, неразрешимые проблемы, – сказал он.

– И какой же у меня взгляд?

– Грустный. Слишком грустный для такого чудесного солнечного дня.

– И вы это давно заметили?

– Как только вы сели на эту скамейку. Вам не показалось странным, что ее никто не занял?

– Показалось. Ну и что? Вы ее придерживали специально для меня?

– Вполне возможно. – Он вытащил из кармана пачку «Кэпитан Блэк», закурил, и в воздухе отчетливо запахло черносливом. Даша потянулась к своей пачке «Вог». Он щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить.

– Не стоит мне, наверное, тут с вами болтать, – задумчиво сказала она и взглянула ему прямо в глаза. И ничего, кроме удивительного покоя, в них не заметила. Натренированный парнишка! Наверное, медитирует с утра до ночи, вот и выработал в себе глубокое спокойствие и, наверное, равнодушие ко всему на свете.

– Почему не стоит? Думаете, мы – опасные сектанты? Что-то вроде приверженцев Аум Сенрике? Или еще чего похуже? Хотя куда уж хуже, – усмехнулся парень.

– Ничего такого я не думала, – соврала Даша, хотя подобная мысль у нее мелькнула.

– Ну и правильно. Хотя, я вижу, что вы говорите неправду.

– И как же это вы все умудряетесь видеть? Решили, что у меня проблемы, потом, что я вас опасаюсь.

– А что тут особенного? – Он пожал плечами. – Для этого не надо быть колдуном или сектантом. Люди просто невнимательны к своему окружению, а уж тем более к случайным встречным. Хотя я считаю, что ничего случайного в жизни не бывает. Так вот, любой человек, если к нему внимательно присмотреться, читается как открытая книга. Книга с картинками, что-то вроде детского букваря. Удивить вас? Кое-какими наблюдениями в стиле Шерлока Холмса. Элементарно, Ватсон, – он очень похоже спародировал голос Василия Ливанова. Даша рассмеялась.

– Ну удивлять меня не обязательно. Я совсем неглупая девчонка, но не имеющая никакого понятия о человеческой психологии.

– Это так. Но почему-то большинство совсем неглупых девчонок, даже хорошо знакомых с такой темной областью, как психология, не умеют ее применить к себе.

– Правильно. Сапожник без сапог.

– А психологи – одни из самых несчастных людей в мире, – согласился Дашин собеседник.

– И все-таки. Вы мне что-то хотели сказать?

– Нет. Это вы хотели что-то услышать. И я удовлетворю ваше любопытство, а потом, с вашего позволения, вас покину и присоединюсь к своим друзьям. Они уже собираются уходить. А мне сегодня с ними по пути. Так вот, вы размышляли о том, пустить ли вашу ситуацию на самотек, ничего не предпринимая, или принять в событиях активное участие. И еще вы наверняка себя спрашивали, правильно ли будет довериться судьбе? Так?

– Да… – Он настолько попал в точку, что Даше стало не по себе.

– Доверьтесь судьбе. Следуйте ее течению. В глубине души вы уже знаете, что вас ждут серьезные перемены. Так будьте к ним готовы! И не бойтесь сжигать мосты. Иногда это единственная возможность, единственный выход. Прощайте. Удачи вам! – Он поднялся и легкой походкой направился к уходящей по бульвару компании.

Даша посидела еще немного и уже собралась уходить, когда зазвонил мобильник. Она посмотрела на него, как на живое существо, и чуть не отбросила в сторону: звонил Степан. Но Даша не собиралась отвечать на его звонки. Все равно, как говорила Женя, завтра им придется встретиться. Снимается новая коллекция Свирина. А после позвонила Женя и поинтересовалась, что сестра хочет на обед, который она собирается готовить. «Мне все равно», – бросила та, и Женя конечно же обиделась. А у Даши внезапно посветлело на душе. Странный молодой человек подвернулся на редкость вовремя. В его появлении было что-то мистическое. И хотя девушка ни во что такое не верила, во всяком случае официально, потому что родители были абсолютными атеистами, пресекающими любой интерес дочерей к «мистике», тем не менее, как любой художник, она таила надежду, что чудеса все-таки порой случаются. Домой она вернулась уже совсем в другом, приподнятом настроении, словно сменила одежду. И Женя подивилась широкой улыбке, играющей на лице сестры, а также ее внезапно вспыхнувшему аппетиту, с которым Даша накинулась на суп из шампиньонов и котлеты по-киевски.

* * *

На следующий день, к великому счастью всех заинтересованных, погода не испортилась, и съемки на ВВЦ должны были пройти замечательно, если, конечно, никто из моделей дурить не примется. Но и этого не случилось. Руководство журнала арендовало маленький павильон, где девушки переодевались для съемок, а потом гурьбой направлялись к фонтану «Дружба народов». В соседстве с «золотыми бабами», ширококостными и мускулистыми, тоненькие модели выглядели как эльфы на фоне гоблинов. Такой контраст и решила в полной мере использовать Даша. Приехал Степан. Он делал вид, что все в порядке и что между ним и Дашей снова все наладилось, к вящему огорчению бедной Светы, которая тоже принимала участие в съемках. Она умудрилась накричать на Женю, порвать юбку из органзы, сломать каблук на шпильках золоченой кожи и в конце концов расплакалась. Пришлось ее увести и к дальнейшей работе признать негодной. Надо сказать, съемка от этого ничего не потеряла. Даша была «в ударе», заразив остальных девушек своим энтузиазмом. Конечно же они немного поворчали, что для летних платьев холодновато, но работа есть работа. После каждого эпизода Женя ждала очередную модель с теплым пледом в руках и термосом, наполненным кофе с коньяком. Было весело, смешно, забавно. Праздные гуляки застывали перед съемочной площадкой с открытыми ртами, и их изгонял из поля зрения вечный ассистент для таких случаев, работавший вместе с Дашей, которого она гордо именовала «мой ученик», Олег Меньшов, совсем мальчишка, но подающий большие надежды в области фэшн-фотографии.

Одежда от-Свирина представляла собой немыслимую смесь всех возможных стилей – от знаменитого хиппового семидесятых и диско-блеска восьмидесятых до минимализма девяностых. Он мог, и, надо признать, весьма талантливо, соединить какой-нибудь парчовый пиджак с намеренно рваными джинсами. Он позволял себе в одном наряде использовать и мех, и кружево, и лен, и такие, с точки зрения человека со вкусом» не совместимые цвета, как красный и розовый, оранжевый и лиловый, зеленый и алый. В общем, Степан резвился как хотел и ни в чем себе не отказывал. В этой коллекции были рубашки с огромными подложенными плечами, расшитые золотом и черными глянцевыми пайетками. Использовалась даже забытая и обнаруженная им где-то на подмосковном складе марлевка, о которой нынешнее поколение и знать не знало, причем марлевка цвета фуксии. Степан купил целые километры этой натуральной и, надо признать, совсем неплохо окрашенной ткани, учитывая ее ядовитые оттенки, и умело использовал ее в своей идее соединить несоединимое. В ход пошли и павлиньи, и лебяжьи, и страусиные перья «эспри», и тончайшая кожа наппа, и потертая замша с лоснящейся поверхностью, и, конечно, нелепая обувь на пробковой платформе. Летние сапожки из перфорированной кожи, сандалии в греческом и римском стиле, деревянные колодки, на которых не то что ходить, даже стоять казалось рискованным предприятием. Он предложил для съемок на фоне «золотых баб» фонтана венецианские маски и маски греческой трагедии, котурны, туники, бархат и шелк. Даша смотрела и снимала это великолепие с искренним восторгом. Конечно же, если бы не его родитель, Степка был бы не известным модельером, а просто никем, но на сей раз капризная Фортуна, которая поворачивается ко многим талантливым людям своей филейной частью, обратилась лицом к достойному. А лицо самого Степана сияло. Он с головой ушел в работу, и Даша поддалась на этот ажиотаж. Да и не только она. Женя участвовала в съемках с жаром, чего от нее сестра никак не ожидала. Грим, сделанный Женей, не требовал почти никакой коррекции в фотошопе. Она тоже прониклась идеей этого межвекового безумия стилей и раскрашивала моделей, особенно когда лица моделей не были закрыты привезенными однажды Степаном из Венеции масками. Но даже в этом случае она отдавала должное губам и бровям. И губы становились сочными, как спелые плоды или только что срезанные цветы, а брови выгибались такими дугами, под такими углами, что это казалось почти невозможным. Для съемок привезли первые пионы, и Женя сделала несколько гирлянд из розовых и белых, с небольшим вкраплением пурпурных цветов. Даша, когда девушек отпустили, умудрилась поснимать макросъемкой лепестки пионов, предопределяя выбор дизайнера, который наверняка захочет использовать эти цветы для подложки. Их дизайнер из «Стиля», Иво Вайнерс, человек неопределенной национальности и не менее неопределенной наружности, странная смесь, как говорила Женя, бульдога с носорогом, всегда бывал весьма благодарен Даше, которая не забывала, снимая моделей, и о том, что может понадобиться для его полос. Она часто снимала «фактуры» и щедро делилась ими с Иво. У них даже была забавная игра – отгадай, что это такое. И Даша, торжествуя в душе, просто лопалась от гордости, когда он не мог определить, что именно она сфотографировала. Так он не узнал в золотистых, переходящих в рыжину на черном фоне разводах простую ржавчину на старой трубе, не узнал и комок старой паутины с пылью, обнаруженный Дашей в мастерской знакомого художника, не отличающегося, как все художники, излишним аккуратизмом. Но зато признал нефтяные разводы в весенней луже, прожилки осеннего листа, тронутого увяданием, упавшую на асфальт почерневшую банановую кожуру. Взгляд Иво, как и взгляд самой Даши, был особый. И, надо признать, порой в их игре выигрывал Степан, который мог угадать самую немыслимую фактуру на фотографии. Втроем они усвоили одну и ту же истину – красота в глазах смотрящего. Ни больше и не меньше. Это их и объединяло, и разобщало. Потому что предметы могли быть одни и те же, а вот взгляд оказывался разным.