Текст книги "Леонардо да Винчи"

Автор книги: Софи Шово

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Итак, весьма двусмысленные чувства очень скоро связали хозяина и мальчика. Леонардо уже не в силах прогнать прочь от себя Салаи, который, пользуясь этим, множит вымогательства. С самого начала поведение мальчика одиозно, однако Леонардо с первой минуты знакомства с ним подпал под его обаяние. Он уже не в силах расстаться с ним. Эта связь, отметим еще раз, растянется на многие годы и станет самым большим любовным приключением в жизни Леонардо да Винчи. Он будет предпочитать Салаи всем остальным, несмотря на его низость, не желая замечать того, что репутация мастерской вследствие этого терпит ущерб. Леонардо будет лишь тайно вести учет его краж, словно испытывая извращенное наслаждение от собственной глупости.

УСТРОИТЕЛЬ ПРАЗДНЕСТВ

При дворе Лодовико Моро все художники мечтают получить престижный заказ – великий проект герцога, о котором говорит вся Италия. Конная статуя, призванная увековечить славу Франческо Сфорца, родоначальника династии, к коей принадлежал Лодовико Моро, должна была затмить собою всё, что до сих пор было создано в Италии скульпторами. Леонардо, как и другие, мечтает об этом. Однако по какому праву тосканец, даже не будучи скульптором, претендует на заказ, о котором грезят ломбардцы? Потому, что он хочет этого сильнее других.

Герцог преднамеренно разжигает аппетит не одного только Леонардо, но и всех художников, толпившихся при его дворе, словно бы дразнит их. Однако желание Леонардо получить вожделенный заказ столь велико, что, кажется, вся его жизнь зависит от этого. Герцог может манипулировать им по своему усмотрению, давать ему любые задания, за которые тот берется в надежде на исполнение своей мечты. Этого умельца на все руки не пугает разнообразие ставящихся перед ним задач. Так продолжается несколько лет. Леонардо получает задание организовать праздник и успешно справляется с ним, после чего поступает заказ на проведение еще одного, а затем еще одного праздника… После проведения каждого из них, непременно именуемого «незабываемым», но неизбежно истирающегося из памяти людской под впечатлением от последующего торжества, Леонардо надеется, что теперь-то, наконец, получит заказ на исполнение того, что сам он называет «Большим конем». Обманувшись в очередной раз, он, тем не менее, с неубывающим энтузиазмом принимается за разработку концепции следующего праздника, организовать который ему поручает герцог.

Так Леонардо да Винчи становится главным устроителем придворных празднеств герцогского дома Сфорца. Он лично наблюдает за изготовлением и размещением уличных украшений, декорирует городские площади и улицы, устанавливает совершенно невероятные декорации в замках и дворцах… Обычно он начинает с подготовки места проведения представления и лишь после этого принимается за инсценировку.

Одним из первых и наиболее зрелищных было праздничное представление, устроенное им по случаю бракосочетания Изабеллы Арагонской и Джангалеаццо Сфорца, несчастного племянника Лодовико Моро, которого дядя с каждым днем отдалял от герцогской власти. Изабелла Арагонская принадлежала к одному из наиболее могущественных домов Италии, и родство с ним служило исключительно ценным приобретением для Моро. Герцог выразил желание, чтобы праздник получился ослепительно ярким, чтобы развлечения вскружили головы его участникам – так, чтобы жених и думать забыл о власти над герцогством, которое мало-помалу ускользало от него… А также, чтобы продемонстрировать иностранным дворам, представители которых были приглашены, что после периода смут снова настали времена утех. Являясь еще одним способом самоутверждения Лодовико Моро, эти постоянно повторявшиеся праздники, эти эфемерные фантазии поднимались до высот подлинных произведений искусства.

Свадебный кортеж ожидали в Тортоне, которую Леонардо торжественно украсил фестонами, гобеленами и гирляндами… По этому случаю он впервые продемонстрировал то, что обеспечит успех всей его жизни, станет главным источником его доходов и больше всего прославит его: огромный автомат, представляющий собой гигантского воина верхом на коне, который, казалось, двигался сам собой и, что особенно удивило присутствовавших, узнал невесту! Автомат уверенно двинулся навстречу ей, поприветствовал ее своей механической рукой и вручил ей букет цветов, который извлек из своей открытой груди. Изумление, охватившее зрителей, не поддается описанию. Двор был вне себя от восторга. Гигантское создание, двигавшееся само собой и узнавшее невесту, лицом было как две капли воды похоже на Лодовико Моро. Просто поразительно…

Однако внезапно пришедшая весть о кончине матери невесты заставила прервать праздник. Было решено перенести праздничные церемонии на следующий год, и Леонардо предстояло превзойти самого себя. Свадебные торжества и праздничное представление должны были возобновиться с того места, на котором прервались, – с выступления механического всадника.

13 января 1490 года, спустя год после поразившего всех представления, состоялся знаменитый Райский праздник. Леонардо получил от герцога полную свободу действий с единственным условием – обеспечить успех праздника. На сей раз представление должно было состояться в Милане. Чтобы расположить к себе Арагонский дом, надо было поразить его. Тем более что невеста, спустя год после столь внезапно прерванной свадьбы, вдруг усомнилась в мужских достоинствах своего будущего супруга… Кроме того, как и прежде, великолепие праздника должно было завуалировать намерение Лодовико Моро сохранить за собой власть над герцогством.

В замке Сфорца Леонардо устроил феерические декорации. Для наиболее почетных гостей был построен специальный помост. Воздух был насыщен ароматами мирры, мускуса, корицы и алоэ. Взору обративших свой взгляд на потолок открывался зеленый купол, на котором отчетливо виднелись гербы двух родов, представители которых ныне сочетались браком. Сцены военных подвигов родоначальника дома Сфорца, коими были расписаны стены, вызывали в памяти славные семейные предания. Музыканты обеспечивали гармонию и единство отдельных моментов праздничных торжеств, придавая им дополнительную живость. Рай, располагавшийся в глубине сцены, до поры до времени был задернут черным занавесом. После музыкального вступления Изабелла Арагонская открыла бал неаполитанским танцем, после чего состоялся маскарад. В полночь появился ангел, таинственным образом поднявший занавес Рая, и взору зрителей предстало полушарие, усеянное звездами. В вихре праздничных огней, под звуки музыки Изабелла привлекала к себе всеобщее внимание. Аполлон бледнел от ревнивой зависти, в то время как Юпитер подчеркнуто выражал ей знаки почтения, веля Меркурию, посланнику богов, перечислить языческие прелести и христианские добродетели. Это было великолепно: декорация, выполненная с соблюдением законов перспективы, заставляла забыть, что находишься в зале замка; костюмы, переливы огней, вокальная и инструментальная музыка усиливали ощущение чуда… Еще долго потом вспоминали об этом празднике, пытались подражать ему, но так и не могли сравняться с ним.

Для Лодовико Моро женитьба племянника была политическим актом величайшей важности. Надо было лишь сохранить свой контроль над молодым человеком, герцогом только по титулу, не имевшим реальной власти. Он и не должен будет иметь ее, если всё пойдет, как замыслил Лодовико, – несмотря на то, что, благодаря стараниям Леонардо и особенно алхимическим манипуляциям Зороастро, хилый племянник обрел, точно по мановению волшебной палочки, частицу горячей крови своего дяди, его жизненных соков и мужской силы. И действительно, вскоре после праздничных торжеств начали шушукаться о том, что «герцогиня беременна, а Джангалеаццо страдает расстройством желудка, после того как перетрудился, возделывая свою ниву…». Если Леонардо благодаря этому случаю и не заработал репутацию колдуна, то по крайней мере Зороастро подтвердил свой талант мага. Еще долго публика находилась под впечатлением от Леонардо и его приятеля.

В ДУХЕ КВАТРОЧЕНТО

Леонардо черпал свое вдохновение в опыте древних, но пошел значительно дальше их, благодаря техническим новшествам в области часового дела периода Кватроченто. Его автоматы в контексте придворных праздников эпохи Ренессанса являются лишь элементами изощренных и дорогих представлений, однако элементами, прежде совершенно небывалыми.

Знаменитый мастер ошеломляющих представлений, Леонардо слыл великим магом. Однако это не делало из него скульптора, достойного взяться за создание «Большого коня»!

Леонардо да Винчи не был первым из тех, кто стал конструировать автоматы, он лишь продолжил достаточно богатую традицию. Вместе с тем его технические решения отличались исключительной элегантностью. Они были навеяны знаниями, не относящимися к миру театра. Так, механические устройства, предложенные Леонардо для постановки «Орфея»Полициано, по конструкции весьма близки к тем машинам, которые он позднее создаст для прокладки каналов. Многие из его механизмов, такие как спусковые устройства, зубчатые передачи или кулачковые шайбы, заимствованы непосредственно из часового дела. Во Флоренции тогда работало много знаменитых часовщиков, в частности братья Делла Вольпайя, друзья Леонардо, которые изобрели совершенно необычные астрологические часы, способные механически имитировать движение планет. Предпосылками для этого служили точный математический расчет и изготовление совершенной зубчатой передачи. Впрочем, Леонардо вносил и свою лепту: для одного из праздников он придумал бал планет, вращавшихся с помощью специального механического приспособления. На планетах сидели актеры, одетые в мифологические костюмы; они спускались с небес на искусственную гору.

Часы становились олицетворением вселенной, сотворенной Богом. Пытаться описывать секреты мира – значит выявлять математические законы, задействованные Творцом в процессе творения. Конструировать автоматы, воплощать чудесные тайны ради того, чтобы доставить великую радость зрителям – значит, в той или иной мере, ставить себя на место Бога. Не следует упускать из виду этот аспект, анализируя увлеченность Леонардо машинами и роботами. Всё это вызывало опасливо-недоверчивое отношение со стороны окружающих. Механик превращался в метафизика. То, как Леонардо говорит о пружинах, словно об одушевленных существах («пружина А желает двигаться в направлении В», – пишет он, объясняя устройство замка), позволяет предполагать, что этот чудесный миланский инсценировщик задумывался о гораздо более грандиозной тайне, нежели та, которая скрывалась в устроенном им представлении.

Спустя год Леонардо было поручено устроить представление и турнир в резиденции главнокомандующего ломбардской армией Галеаццо да Сансеверино, зятя Лодовико Моро (10 января 1490 года он женился на его незаконнорожденной дочери). По этому случаю он создал костюмы дикарей. Описание этих костюмов дает исключительно экзотическое представление о том, как в Средние века понимали дикость! Дикарь, l'uomo selvatico, в народной традиции воплощал собой неодолимую мощь природы, а также первоначальное состояние непорочности человечества. Он, по народному представлению, должен быть одет, как пещерный человек, в звериные шкуры или в наряд из листьев и древесной коры. Существенным атрибутом дикаря являлась дубина. Леонардо добавил к этому еще и всадников, выряженных на манер дикарей, бородатых и столь же диковинных и ужасных. Такое реалистическое, в понимании миланцев, изображение дикарей явилось для них художественным и культурным шоком.

В 1496 году на вилле брата Галеаццо Леонардо инсценировал написанную на мифологический сюжет пьесу Бальдассаро Такконе под названием «Даная».При этом он превзошел самого себя в плане применения механических устройств: с неба, усеянного вместо звезд бумажными фонариками и расписанного изображениями богов Олимпа, спускается Меркурий, дабы передать Данае любовное послание Юпитера. Затем по его мановению проливается чудесный золотой дождь, после чего Даная, превратившаяся в звезду, под звуки труб и рожков возносится на небо. В последнем акте бессмертная богиня спускается на землю, чтобы объяснить нимфам тайну свершившегося и объявить о рождении Персея. Затем Аполлон, аккомпанируя себе на лире, поет славу Юпитеру и государю, с коим идентифицируется Лодовико Моро. Если верить рисункам из «Атлантического кодекса», то чудесное появление персонажей пьесы обеспечивается с помощью больших иллюминированных шаров, спускающихся с потолка и поднимающихся вверх благодаря системе противовесов и зубчатых передач, а также лебедок и блоков. Хорошая смазка механизмов обеспечивала их бесшумную работу. Леонардо торжествовал: ничто не доставляло ему большего удовольствия, нежели обеспечение скоординированной работы этой невероятной машинерии.

Главным из всех этих представлений, несомненно, было то, которое Леонардо устроил по случаю двух одновременно проводившихся свадеб: самого Лодовико Моро с Беатриче д'Эсте и его племянницы Анны Сфорца с Альфонсо д'Эсте. Несмотря на любовь к своим метрессам, сперва к Чечилии Галлерани, а затем к Лукреции Кривелли, Лодовико Моро должен был из соображений политического интереса вступить в этот выгодный для него брак. Государство д'Эсте в тот момент было наиболее богатым, и герцог Моро не мог не воспользоваться возможностью перекрестного брака: 24 января 1491 года он женился на Беатриче, одновременно выдав свою племянницу за Альфонсо. Редко когда политический альянс бывает столь надежно скреплен брачными узами!

Леонардо украсил большой зал дворца Лодовико Моро живописными полотнами, иллюстрирующими двадцать девять подвигов Франческо Сфорца и выполненными в технике монохромной светотени, имитирующей мрамор. Полотна занимали всю стену под триумфальной аркой. Разумеется, и на сей раз Сфорца был как две капли воды похож на Лодовико Моро. Как всегда, гвоздем программы явились придуманные Леонардо «спецэффекты». Во дворе замка по его замыслу оживал большой автомат, приводившийся в движение спрятанным внутри него мальчиком и представлявший собой воина с чертами эфиопа, облаченного в белое, и с рукой, приветственно протянутой в направлении принцессы. Неужели и на этот раз герцог не поймет намека на конную статую, о которой так мечтает Леонардо?!

Его успех был несомненным, и, по всей вероятности, именно тогда он получил вожделенный заказ на изготовление знаменитого конного памятника. И это при том, что к нему как скульптору не испытывали особого доверия, хотя он и весьма умело владел стекой, 25а скульптура занимала важное место в его жизни. В стремлении Леонардо во что бы то ни стало получить этот заказ сыграла свою роль его любовь к лошадям. Хотя страстное увлечение этими животными тогда было повсеместно распространено в Италии, Леонардо, точно так же как и Лодовико Моро, был просто влюблен в лошадей. Они оба божественно гарцевали верхом. Существует даже легенда, что Сфорца в свой смертный час велел привести к себе двух своих любимых чистокровных скакунов, – но этого никак не могло быть в действительности, ибо он умер в одиночестве, во французской темнице…

КОННАЯ СТАТУЯ

Замысел Леонардо по созданию статуи был воистину грандиозным. Именно ее гигантские размеры особенно очаровывали Моро, но они же долгое время и удерживали его, заставляли сомневаться в осуществимости проекта. Идея Леонардо состояла в том, чтобы превзойти все конные памятники, существовавшие в мире, и не только размерами, но также и позой лошади. Он собирался поднять ее на дыбы! Да еще отливать целиком, за один прием…

В распоряжение Леонардо предоставили гигантское пространство Корте Веккьо, чтобы он мог разместиться там со своей мастерской, учениками, помощниками, ассистентами, а также со своими животными. Герцог рассчитывал, что мастер незамедлительно примется за изготовление макетов и вскоре можно будет увидеть первые результаты.

Однако, как ни странно, проходили месяцы, а работа не продвигалась. Леонардо был словно парализован сомнениями, его неотступно преследовала страшная мысль, что он окажется не на высоте собственного замысла, собственных надежд. Герцог в конце концов потерял терпение и забрал у него заказ на изготовление статуи, после чего обратился к Лоренцо Медичи с просьбой прислать к нему другого скульптора, только «настоящего». Для бывшего ученика Верроккьо не могло быть большей обиды! Лоренцо, словно понимая это, дает Лодовико Моро ответ, звучащий весьма обнадеживающе для флорентийца: «Когда имеешь Леонардо, имеешь лучшее, что есть во Флоренции». Обида подстегнула Леонардо. В те времена репутации рождались и умирали на кончике пера и от сказанного слова, поэтому Леонардо созывает своих герольдов, приглашает к себе поэтов, с коими познакомился во время придворных праздников, своих друзей и компаньонов и просит их воспеть его мечту о статуе, а заодно (почему бы нет?) пропеть славу ему самому. Хитрость сработала. Тонкие эпиграммы Пьяттино Пьятти прославляли Сфорца, коего собирался изваять Леонардо. Другие поэты прямо восхваляли гений самого Леонардо. В конце концов герцог сменил гнев на милость и возвратил ему разрешение на исполнение заказа – а заодно и свое доверие. На сей раз Леонардо с жаром принялся за работу, и уже на следующий год в Корте Веккьо можно было увидеть первую выполненную из глины модель грандиозного памятника. Желавшие поглазеть на нее потянулись вереницей. Сколько было изумленных и восхищенных восклицаний! Поэты с удвоенным энтузиазмом принялись восхвалять мастера. И на этот раз было за что!

В 1494 году изготовили макет конной статуи, приурочив это к бракосочетанию Бьянки Сфорца, любимой племянницы герцога. Этот брак должен был освятить его собственное правление, ибо племянница выходила замуж за самого императора Максимилиана, восходящую звезду европейской политики. Те, кто удостоился чести быть приглашенным на свадьбу, впервые могли полюбоваться моделью. Они были поражены увиденным. Слава Леонардо моментально распространилась за пределы Италии. Он действительно сотворил самое гигантское в мире произведение, превосходившее любое иное творение рук человеческих. Своими размерами статуя внушала благоговейный трепет: гипсовая модель достигала семи с лишним метров в высоту – и это без пьедестала! В завершенном виде она должна была достигать 15 метров в высоту и весить свыше 70 тонн.

Успех окрылял, однако не позволял забыть о главном – решении технических проблем. Как отливать статую таких гигантских размеров? Любая литейная форма была для этого слишком мала, учитывая, что Леонардо задумал отливать статую целиком, за один прием! Как обеспечить надлежащим образом процесс плавки и отливки? И Леонардо призвал на помощь Зороастро, который слыл настоящим магом по части металлургии, даром что он был игроком, шутником, почти шутом, прославившимся своими фарсами, постоянно отличавшимся своей сумасшедшей оригинальностью (в этом отношении он дошел до того, что заранее изготовил для себя надгробный памятник с чудовищным рисунком: ангел молотком выковывает человеческую кость, держа ее щипцами!). В ознаменование новой встречи со старинным приятелем Леонардо заказал для него диковинное одеяние, украшенное буллами, благодаря чему у Зороастро появилось еще одно прозвище – Галлоццала Булле, добавившееся к длинному списку его прозвищ, среди которых было и Индовино, что означает: колдун. Несмотря на свой инфернальный облик, Зороастро испытывал почти священный трепет перед всем живым, уважал жизнь во всех ее проявлениях. Ни за что на свете он не причинил бы вред даже блохе. Он носил исключительно льняную одежду, чтобы не использовать шкуры убитых животных.

Леонардо также обожал животных, всех без исключения, но особенно – лошадей. Про него говорили, что он способен выдрессировать любое животное. Более того, всякий раз, проходя мимо рынка, он не мог отказать себе в удовольствии купить птиц в клетке с единственной целью: выпустить их на волю – на радость себе и к великому раздражению торговцев. Хотя его современники и считали подобный образ мыслей и соответствующие ему поступки сумасбродством, это, тем не менее, свидетельствует о безграничной любви к жизни. О том же говорят его анатомические исследования, равно как и то, с каким отвращением он относился к войне, которую называл «неистовым и жестоким безумием». Против войны он собирался бороться на свой лад, намереваясь изобрести такое оружие, которое могло бы навсегда исключить войну из жизни людей…

Зороастро с энтузиазмом и знанием дела принялся помогать Леонардо. Близился час отливки конного памятника. Мастерская в Корте Веккьо была подобна улью, в котором кипела работа, и вскоре можно было переходить к завершающему этапу – собственно отливке, чего, однако, так и не случилось. Леонардо нерегулярно получал причитавшиеся ему денежные суммы, а ведь надо было содержать мастерскую, кормить работавших у него людей (от восьми до пятнадцати человек, в зависимости от сезона), а также учеников, слуг и друзей, которыми он вечно был окружен. Требовали корма и многочисленные животные, без которых он не мог жить. Как обеспечивать для них пропитание, если деньги не поступают? И Леонардо обратился к Лодовико с весьма унизительным для себя посланием. В самом начале письма гордо заявив, что спроектированная им статуя, если отлить ее в бронзе, бросила бы вызов вечности, стала бы достоянием потомства, далее он напоминал герцогу, что для этого надо ее завершить, требуются средства, а ему не на что даже содержать мастерскую. Не имея никакой поддержки со стороны, он вынужден отказываться от продолжения работы над «Большим конем» и браться за выполнение других заказов, плата за которые позволит ему обеспечить существование мастерской. Как хотелось Леонардо освободиться от давления со стороны властей! Его записные книжки той поры пестрят заметками о денежных расчетах: деньги, имеющиеся в наличии, расписки в получении денег, займы, недополученные суммы и прочие финансовые операции…

Он нуждается не только в деньгах ради хлеба насущного, но и в большом количестве металла, необходимого для отливки статуи. И Лодовико отдает распоряжение откладывать про запас всю имеющуюся бронзу. Милан беспрестанно накапливает материал, из которого однажды будет отлита статуя.

Тем временем меняется творческий замысел Леонардо: по совету Зороастро он решает отливать коня без хвоста и лежащим на боку. Вдвоем они преодолевают все технические трудности, и наконец всё готово для отливки. Гигантскую, невероятную, невиданную прежде отливку предполагается осуществить за один прием, расплавив металл в трех печах. Неслыханное дело! Лихорадочное нетерпение овладевает ими по мере приближения дня финальной отливки.

В возбуждении пребывают и помощники Леонардо, его друзья, поэты, художники, все, кто в Милане причисляет себя к почитателям прекрасного. Все, кроме Лодовико. Он, напротив, недоволен. Прекращает платить и становится практически недоступен для общения. Успех Леонардо, похоже, начинает раздражать его… Вместо того чтобы с прежним энтузиазмом поторапливать мастера и как можно скорее предоставить в его распоряжение огромное количество металла, необходимого для отливки коня, он колеблется, заставляет ждать себя. Прославление памяти отца вдруг перестает быть актуальным для него. Он вдруг поручает Леонардо руководить восстановительными работами в городе Вивегано, как будто нарочно, чтобы удалить его из Милана. Желание герцога – закон, и Леонардо, постоянно нуждающийся в деньгах, повинуется. Но почему вдруг Лодовико задумал удалить его из мастерской в решающий момент работы над статуей? Леонардо обеспокоен. Преднамеренно ли поступает герцог подобным образом? У Леонардо уже нет сомнений на сей счет.

Но почему такая перемена намерения перед самым завершением работы? Ответ на этот вопрос подобен неожиданной театральной развязке. Отвечает сама История: предстоит война.

В 1494 году Карл VIII, король Франции, вторгается в Италию. Медичи изгнаны из Флоренции, столица Тосканы оккупирована… Не придется ли и Лодовико Моро покинуть Милан, причем срочно? Военных действий, кажется, пока не предвидится, однако приступают к строительству оборонительных сооружений и запасаются новыми пушками, ибо теперь артиллерия решающим образом влияет на исход войны. Лодовико задолжал значительную сумму герцогу Феррарскому, больше трех тысяч дукатов, а тот, в свою очередь, отчаянно нуждается в металле для отливки пушек, дабы в случае необходимости оказать отпор французской армии. В уплату долга, а главным образом для того, чтобы не возникло подозрений, будто он заключил секретный пакт с французами, Лодовико отдает ему весь накопленный металл, почти 160 тысяч фунтов, предназначавшийся для отливки конного памятника.

Прощайте, «Большой конь», слава и богатство! Вместо памятников умершим нужны пушки, дабы с их помощью умертвить еще живых! Вся бронза, собранная для отливки коня, пошла на изготовление пушек и ядер!

Леонардо недостает слов, чтобы выразить негодование по поводу непостоянства правителей. Хотя в первую очередь его ярость адресована Лодовико Моро, она распространяется на всех держащих в своих руках бразды правления. На всех, кто забавляется войной. Разочарование, пережитое Леонардо, исключительно, его переполняет мучительное осознание грандиозного провала. Провала, который однажды обязательно вменят ему в вину, совершенно не учитывая обстоятельств, при которых всё произошло. Припомнят его привычку никогда ничего не доводить до конца и не соблюдать установленных сроков. Однако на сей раз ситуация иная: французы действительно стояли у ворот Милана. Они во главе с Карлом VIII даже вошли в город и какое-то время находились в нем. Как раз тогда Джангалеаццо, несчастный племянник узурпатора Лодовико, законный наследник герцогства Миланского, умер в Павии. Пошли слухи, будто Моро отравил его, поскольку, благодаря этой смерти, он, сразу же после изгнания французов возвратившись в Милан, официально короновался в качестве герцога.

ПРИЕЗД МАТЕРИ?

16 июля 1493 года в Милане появилась некая Катерина. Ни ее возраст, ни характер отношений с Леонардо неизвестны. Мы знаем лишь, что тогда в его доме, помимо него самого, проживало еще пять человек: Салаи, Больтраффио, Марко д'Оджоно, слуга Баттиста да Вилланис и эта Катерина. Почти все историки полагают, что речь идет о матери Леонардо, который в своих записных книжках, то ли стыдясь, то ли считая дело совершенно очевидным, не счел нужным давать подробные разъяснения.

Не могло пройти незамеченным то, что женщина столь грубо вторглась в жизнь Леонардо, в его мир, в котором место находилось только для мужчин.

Если это была его мать (а похороны, устроенные ей Леонардо, позволяют с полным основанием полагать, что это была именно она), то сколько лет они не виделись? Во всяком случае, ее появление не оставило Леонардо безучастным, эмоции переполняли его, о чем неоспоримо свидетельствует единственное, но весьма симптоматичное доказательство – импульсивное повторение в его записных книжках этой судьбоносной даты: «В шестнадцатый день июля прибыла Катерина, 16 июля 1493 года».

Повторение дат и написание их прописью у Леонардо всегда свидетельствуют о сильном смятении. Так было и после смерти его отца. Не трудно представить себе, что Катерина после кончины мужа и гибели второго сына, павшего на войне, выдав замуж своих дочерей, которые теперь жили вдали от нее, осталась совсем одна, без какой-либо материальной поддержки, в нужде… Вероятно, у нее не было иного выбора, кроме как просить своего сына в Милане предоставить ей кров и стол. Леонардо, видимо, воспринимал присутствие матери как нечто совершенно обыденное, а она, по всей вероятности, легко, не внося раздора, интегрировалась в домашний мир и мастерскую своего сына, ставшего знаменитым художником, пользовавшимся большим уважением и несравненно более значительным влиянием, чем его отец, никогда не знавший ничего подобного.

Как уже говорилось, с момента появления Салаи Леонардо с удивительной регулярностью вел свои счета. Среди этих обыденных записей появилась и весьма примечательная заметка – перечень расходов «на погребение Катерины»…

Итак, бедная женщина прибыла к сыну лишь для того, чтобы провести у него свои последние месяцы. Она скончалась менее чем через два года после прибытия в Милан. Сумма расходов на ее погребение – весьма не маленькая – убеждает, что столько потратить Леонардо мог разве что ради своей матери. С подобного рода проявлением великодушия поразительным образом контрастирует кажущаяся сухость записей. Ни малейшего проявления эмоций. Искусство скрывать даже свои самые сильные чувства здесь доведено до совершенства. Слово «погребение» написано поверх вычеркнутого слова «смерть». При чтении этого бесстрастного документа создается впечатление, что Леонардо пытается отрешиться от столь драматического события, низвести его до уровня повседневного бухгалтерского учета. Словно речь идет о каких-то заурядных расходах. Немое свидетельство глубокой, тщательно скрываемой душевной боли, скорби, соразмерной утрате матери, тихо и незаметно ушедшей в мир иной. В свое время он был брошен ею и теперь словно стыдится этого…

ОБИДА ОБИДОЙ, А ЕСТЬ-ТО НАДО

Ради прославления своего альянса с императором Максимилианом Лодовико Моро потребовал от художников воспроизвести «оружие и конский доспех Его величества Римского короля» на декорациях, которые вдруг приобрели большое политическое значение. Работа исключительно срочная. Для Леонардо, который привык, никем не подгоняемый, работать не спеша в своей мастерской, эта срочность воспринимается почти как оскорбление. Это мучение усугубляется тем, что работать приходится в окружении декораторов-поденщиков! И это ему, привыкшему получать плату помесячно или даже погодно после выполнения большого заказа! Теперь вот он, точно начинающий художник, берется за поденную работу, за выполнение заказов, один срочнее другого. Правда, и в такой обстановке он, всегда жизнерадостный и остроумный, не теряет присутствия духа, позволяет себе пошутить, поместив на щите, предназначенном для турнира, зерцало добродетелей! Пусть поймет, кто сможет! Не раз уже бывало в его жизни так, что ради хлеба насущного и ради пропитания близких ему приходилось «охотиться за заказами», гнаться за гонораром. При этом он, получив заказ, парадоксальным образом зачастую забывал выполнить его. Перфекционист, вечно стремящийся к почти недостижимому совершенству, он готов взяться за любую работу, и, не закончив одно, беззаботно переходит к другому.