Текст книги "Леонардо да Винчи"

Автор книги: Софи Шово

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

С годами Леонардо все больше предается удовлетворению своей любознательности. Он еще менее способен завершить начатую работу и бросает ее ради тысячи и одного пустопорожнего занятия, перескакивая с анатомии на слежение за полетом птиц, а от него – к археологическим раскопкам, которые страстно увлекают его. В XX веке такое поведение назовут неврозом.

К счастью, он никогда не лишался того, о чем свидетельствуют лишь немногие из его биографов, но что в избытке присутствует в его записных книжках: постоянная ирония, сопутствующая его неутолимой любознательности, насмешливый склад ума, свободный от каких бы то ни было уз. Леонардо постоянно задает вопросы. «Я спрашиваю, я спрашиваю» – таков лейтмотив его действий, точно так же как и «я хочу знать, я хочу понять». На каждой странице – свидетельства его неутолимой любознательности, ведущей его в самых разных направлениях и обогащающих всевозможными знаниями. За исключением, может быть, трех лет, в течение которых Леонардо делил свое время между «Джокондой»и «Битвой при Ангиари», он беспрестанно пытался угнаться за многими зайцами одновременно.

КОРШУН – ЭТО НЕ ОРЕЛ

Лишь немногие биографы Леонардо пытались найти разгадку той болезни (назовем ее «ментальной»), которая всю жизнь преследовала его и заключалась в его фатальной неспособности доводить начатое до конца.

Даже Фрейд, посвятивший Леонардо целую книгу, прошел мимо этой проблемы. Следует признать, что из-за ошибки в переводе анализ одного из редких детских воспоминаний Леонардо, содержащихся в его записных книжках, проведенный знаменитым венским врачом, страдает малоубедительностью. Возможно, источник содержал слишком мало информации. Но как бы то ни было, зеркальное письмо Леонардо, создающее большие трудности для прочтения, малопонятный тосканский диалект и весьма приблизительные переводы XIX века обусловили то, что детский сон, который Леонардо пытался реконструировать уже будучи взрослым человеком (когда он, еще младенец, спал в своей колыбели, его пощекотала в губы своим клювом или кончиком хвоста какая-то птица, возможно, коршун, а может быть, и орел), позволил Фрейду сделать поразительное умозаключение, что ребенок стал объектом сексуального домогательства со стороны своей матери или деда… Видимо, психоаналитику не хватило фактического материала для более определенного вывода.

И все же книга Фрейда «Детское воспоминание Леонардо да Винчи» 40представляет собой весьма интересный анализ, подробное и глубокое исследование частного случая. Если не считать того, что она ровным счетом ничего не говорит о самом Леонардо да Винчи. Только сейчас с этой тайны постепенно спадает скрывающая ее завеса.

Взять хотя бы факт незаконнорожденности Леонардо. Выше уже упоминалось, что в его время этот феномен, весьма распространенный в ту эпоху, сам по себе не служил источником неприятностей. Бастардами, отмеченными клеймом незаконнорожденности, были многие короли, принцы, важные сеньоры, художники и вообще знаменитые люди. Сам факт незаконнорожденности не заключал в себе бесчестия. Напротив, имелась изрядная доля пикантности в утверждении бастарда, что он появился на свет в результате любовного влечения, а не по контракту, заключенному между двумя семьями без учета чувств будущих родителей.

УЕХАТЬ? ОСТАТЬСЯ?

В 1505 году Леонардо исполнилось пятьдесят три года. Он жил во Флоренции в добровольной изоляции, в окружении немногих друзей и нескольких учеников, в весьма стесненных материальных условиях. Впрочем, сам он уверял, что подобная «экономность» полезна для здоровья. Как уже говорилось, он был неприхотлив в еде, питался в основном хлебом, яйцами, шампиньонами и фруктами. К мясу, которое подавалось на стол для его юных учеников, он не прикасался. Он никогда не затуманивал своего сознания алкоголем, предпочитая постоянно контролировать себя. Хотя повреждение нравов во Флоренции, причину которого Савонарола усматривал в попустительстве светской культуре, и не шло ни в какое сравнение с той распущенностью, которая царила в Риме, Леонардо, наученный горьким опытом, знал, что угроза политического переворота присутствует постоянно. Он уже приучил себя не доверять сильным мира сего, хотя и нуждался в поддержке с их стороны, и тем сильнее не доверял, чем дальше простирались амбиции властей. Он жил словно под маской, даже здесь (а может быть, особенно здесь, во Флоренции) сознательно таясь от любопытных глаз. Его работа все больше и больше требовала молчания, сосредоточенности, неусыпной бдительности.

После казни Савонаролы деятельность флорентийских мастерских оживилась. Но в общей интеллектуальной атмосфере уже не было прежней энергии. Доходило до того, что многие начинали с ностальгией вспоминать времена Лоренцо Медичи.

Итак, всё кончено: Флоренция больше не является ни центром мира, ни культурной столицей Италии. Отныне главные события происходят в другом месте, и Флоренция никогда уже не вернет себе прежнего положения. Рим прочно занял ее место. Леонардо, как и прочие флорентийские художники, лишен чувства уверенности в завтрашнем дне. Про него говорят, что какой-то рок преследует все его работы, за которые он принимается с увлечением, а заканчивает (вернее говоря, вовсе не заканчивает) в состоянии замешательства. Для него ничто и никогда не обретает подлинного завершения, он хотел бы сохранить при себе все свои работы, дабы постоянно переделывать и улучшать их ad vitam aeternam… 41

ВЕРЕНИЦА НЕУДАЧ

Всю жизнь его преследовала непрерывная вереница неудач. В тридцать лет он покинул Флоренцию, не завершив ни «Святого Иеронима», ни «Поклонения волхвов»…В Милане никому не было дела ни до его урбанистических замыслов, ни до мечты стать военным инженером… Он не сумел уложиться в сроки, отведенные для написания «Мадонны в скалах»… Он так и не дождался отливки «Большого коня», и ему не суждено было стать скульптором… «Тайная вечеря», в которой со всей яркостью проявился его гений, погибала прямо на его глазах… Он покинул Мантую, не завершив портрета Изабеллы, а Венецию – так и не сделав ничего достойного внимания… Находясь при Чезаре Борджа, он не сумел реализовать ни один из своих проектов. Во второй раз ему приходилось бежать из Флоренции, где его постигло полное разочарование. С «Битвой при Ангиари»он испытал такую же неудачу, как и с «Тайной вечерей»… Что же касается его шедевра, «Джоконды»,то этот портрет так никогда и не будет передан в руки заказчика…

Говорят, что его талант сам является причиной его неудач… Он чувствует себя бессильным в то самое время, когда может всё, – и знает это. Однако Флоренцию ему придется покинуть, слишком уж пагубна для него царящая там атмосфера. Его родина решительно ни в чем не благоприятствовала ему. В обстановке нарастающей враждебности Леонардо, всей душой ненавидящий беспорядок, решает бежать из Тосканы, в которой он, в сущности, никогда не встречал ни благожелательства, ни, как полагает он, справедливости. То же самое можно сказать и о признании, в котором он всегда так сильно нуждался…

Но хуже всего то, что Синьория считает его вором, поскольку он должен деньги, полученные в качестве аванса за «Битву при Ангиари», которая так и не была завершена! Подвергшись столь неслыханному оскорблению, Леонардо негодует. Он созывает своих друзей и умоляет их помочь ему найти требуемую сумму. Эти деньги он собирается швырнуть в лицо гонфалоньеру, прежде чем навсегда покинуть город. Но куда податься? Непростой вопрос. Правда, друзья пытаются отговорить его от намерения уехать. А пока что они, уже на следующий день после обращения к ним Леонардо, собирают сумму, которую, как они полагают, Содерини требует неправомерно. Леонардо тут же отсылает деньги ему. Но Содерини, видимо, смущенный гордым жестом художника и, вероятно, испытывая угрызения совести, отправляет деньги обратно с просьбой оставить эти золотые флорины у себя, ибо, по его мнению, он их «честно заработал»!

Однако, несмотря на этот явный знак примирения, Леонардо, подавленный, обескураженный, глубоко оскорбленный, не имеет ни малейшего желания ни завершать «Битву при Ангиари», уже пропавшую в его глазах, ни оставаться долее в городе, считающем его вором и обвиняющем в мошенничестве. Как раз в то время Амброджо да Предис, один из братьев да Предис, с которыми он в свое время объединился для написания «Мадонны в скалах», сообщил ему, что они наконец-то выиграли свой процесс, тянувшийся двадцать лет.

Правда, противная сторона, дабы получить свое, выдвинула в качестве условия написание другой «Мадонны в скалах»! «Тут работы всего на пару недель», – с радостью в голосе обратился Амброджо к самому медлительному из итальянских художников. «На несколько месяцев», – уточнил Леонардо. В мыслях он был уже далеко от Флоренции, ибо как раз это время получил приглашение от Шарля д'Амбуаза возвратиться в Милан, с недавних пор опять оказавшийся в руках у французов, дабы жить в этом городе и работать на его благо.

Дело принимало весьма благоприятный для Леонардо оборот, хотя у него и не было ни малейшего желания переделывать «Мадонну в скалах». Более серьезной проблемой для него оставалась незавершенная «Битва при Ангиари», которую правительство Флоренции требовало довести до конца. В глубине души Леонардо уже распрощался с фреской, но, не имея возможности прямо отказаться от этой работы, он лишь выпросил у Синьории, своего заказчика, отсрочку на три месяца, да и то с превеликим трудом и лишь благодаря поддержке Макиавелли. Ах, если бы он мог тайком бежать, навсегда покинув этот город! Но Флоренция требует, чтобы через три месяца он возвратился. В противном случае за каждый месяц задержки ему придется уплатить штраф в размере 150 золотых флоринов.

ШАРЛЬ Д'АМБУАЗ В МИЛАНЕ

В середине мая 1506 года Леонардо, прихватив с собой «Святую Анну»и «Джоконду», направился в Милан. Спустя двадцать лет после того, как он проделал тот же путь и почти в том же самом состоянии духа. Текущая работа не завершена, однако сердце полно надежд на лучшее будущее в Милане. Вместе с ним в путь отправились Салаи, Баттиста и Марко д'Оджоно. Леонардо мечтает о триумфальном возвращении в Милан.

Для флорентийской Синьории он – неудачник, клятвопреступник, пария… Хорошо, что его отец, к тому времени покойный, так и не узнает о дурной репутации и злой участи сына, позорящего имя семейства да Винчи.

По прибытии в Милан Леонардо еще застал свою «Тайную вечерю». Она, хотя уже и начала осыпаться, все еще восхищает каждого, кто видит ее. Именно благодаря ей Франция приняла Леонардо с распростертыми объятиями. Он сразу же вошел в доверие к Шарлю д'Амбуазу. Этот великий воин, настоящий предводитель солдат, проникся симпатией к художнику, в чем-то похожему на него самого. Леонардо, великолепный колосс, несмотря на свои лета все еще полон сил. Его необычайная красота, коей он блистал в юные годы, перешла в иное качество, присущее безмятежной зрелости. Его импозантная внешность по-прежнему обращала на себя внимание. По описаниям, относящимся к тому периоду, он носил длинные волосы, сильно поседевшие, но местами еще сохранившие былой рыжеватый оттенок. Весь его облик полон поистине классического благородства. При взгляде на него вспоминаются и Гермес Трисмегист, и Прометей, и даже Платон в его преклонные лета. Именно в образе Леонардо изобразит Рафаэль великого греческого философа на своей знаменитой фреске в Риме. Действительно ли Леонардо напоминал своим современникам Платона? Этот денди XV века в совершенстве владел искусством подать себя, всем своим видом подчеркнуть собственную исключительность.

СНОВА МИЛАН

Гордый Леонардо покидал Флоренцию с тайной надеждой, что родина еще оценит его. Но он ошибался. Ни одного жеста примирения со стороны родного города не последовало. Впрочем, загруженный работой, он не имел времени предаваться грустным размышлениям. Помимо «Мадонны в скалах», которую Леонардо переделывал в сотрудничестве с братьями да Предис, его время поглощали задания, получаемые от д'Амбуаза, занятого восстановлением Ломбардии, пострадавшей от затянувшихся войн.

Леонардо фактически продолжил то, чем занимался еще во времена незабвенного Лодовико Моро.

По прибытии в Милан Леонардо первым делом отправился посмотреть на свою «Тайную вечерю».Процесс ее разрушения медленно, но неуклонно продолжался. Еще в 1502 году французский король Людовик XII, вступив в Милан, изъявил желание, чтобы фреска была снята со стены и отправлена во Францию. Поскольку сделать это не представлялось возможным, пригласили художников для копирования. В 1503 году Брамантино получил официальный заказ сделать уменьшенную ее копию на деревянной панели. Французы были бы не прочь увезти на родину всё, что Леонардо да Винчи создал в Милане, начиная с «Мадонны в скалах». Но какую версию: старую или новую?

В июне 1506 года д'Оджоно, лучший из учеников Леонардо, в свою очередь получил задание изготовить копию «Тайной вечери»на полотне размером 6x3 метра. Картина была вставлена в золоченую рамку, украшенную четырнадцатью медальонами с изображениями пророков и сивилл.

Леонардо направился и туда, где когда-то красовался его грандиозный конный монумент, и обнаружил лишь его обломки, безобразную груду гипса. В период своей первой оккупации города в 1502 году французы немало потрудились, с воодушевлением швыряя в «Большого коня» камни и обстреливая его из арбалетов!

Д'Амбуаз предоставил Леонардо роскошное жилище и обходился с ним как с равным. Он готов был потакать всем его прихотям… А Леонардо, пренебрегая «Мадонной в скалах»(уже какой по счету ее версией?), увлекал своего нового покровителя проектом увеселительной виллы, которую предполагалось построить на территории между двух рек и которая бы со своими садами и фонтанами гармонично вписалась в окружающий пейзаж.

Тем временем три месяца увольнения, предоставленные Содерини, незаметно пролетели. И тогда губернатор Милана д'Амбуаз в августе лично направил Синьории письмо с просьбой предоставить Леонардо дополнительную отсрочку. Ссылаясь на то, что его присутствие в Милане абсолютно необходимо, он добивался разрешения на его дальнейшее пребывание там. Просьбу д'Амбуаза уважили, и Леонардо занялся организацией праздников и реализацией всякого рода проектов. Он изобретал музыкальные мельницы, органы, в которых пела вода, и фонтаны с гармонично согласованными струями. Как-то раз он целый день наблюдал за мухами, наслаждаясь их мелодичным жужжанием и задаваясь вопросом: каким образом мухи производят эти звуки? Своим ртом или крыльями? Пришел к заключению, что крыльями. И тут же решил превратить их в музыкальный инструмент. Наловив мух, он запер их в коробке, где они принялись яростно жужжать. Подрезав им крылья и склеив их затем по-другому, он напряженно вслушивался, пытаясь уловить разницу в звучании, происшедшую в результате его эксперимента… В записной книжке он отметил:

«Немного подрезав их крылья или слегка намазав их медом, так, чтобы они не утратили способности летать, ты заметишь, что своими крыльями они производят различные звуки, от высоких до низких, в зависимости от состояния крыльев…»

Вера д'Амбуаза в гений Леонардо позволила художнику свободно вздохнуть. Наконец-то он мог беспрепятственно предаваться удовлетворению своей любознательности относительно самых различных вещей. В тот трехмесячный период, который удалось продлить, к великому неудовольствию Флоренции, он задумал работать по меньшей мере над сорока проектами, составив их неупорядоченный перечень, без определения приоритетов:

«Слезы, чихание, зевота, дрожание, головная боль, бешенство, сон, голод, чувственность, приступы гнева, страх, лихорадка, болезнь. Где яд производит свое вредоносное действие? Почему молния убивает человека, не причиняя ему ранения? Объяснить, что есть душа. Какое воздействие на организм оказывает сморкание? О природе, по необходимости создавшей жизненно важные и вредоносные инструменты с их формами и привычным положением. Как необходимость сопутствует природе? Схемы, представляющие происхождение спермы… Откуда происходит моча? Откуда происходит молоко? Как питательные вещества распространяются по венам? Как возникают опьянение и рвота? Как возникают в почках и мочевом пузыре камни? 42Почему возникают колики? Какова природа бреда, обусловленного болезнью? Почему человек засыпает, когда зажимают его артерии? Почему ранение в шею может причинить человеку моментальную смерть? Откуда происходят слезы? Каков механизм вращения глаз, когда один из них увлекает за собой другой? О рыдании…»

На одной странице криптографическим, почти иероглифическим письмом изложено столько проблем! Нагромождение вопросов, лишенных какой бы то ни было логической связи друг с другом… Правда, есть одна забавная особенность в этой таинственной «программе»: перечень начинается со слова «слезы» и заканчивается словом «рыдание».

ПРЕПИРАТЕЛЬСТВА С ФЛОРЕНЦИЕЙ

Второй трехмесячный срок, скупо предоставленный Флоренцией, слишком быстро подошел к концу. Д'Амбуаз обращается к Синьории с письменной просьбой о продлении отпуска Леонардо. Содерини отвечает ему весьма колко: «Если Леонардо желает остаться у вас дольше, пусть он вернет нам деньги, которые мы заплатили ему за работу, за которую он до сих пор даже еще и не принимался. Так мы будем удовлетворены. В этом мы полагаемся на него». 43Столь пренебрежительный отзыв руководителя Флоренции о Леонардо произвел противоположный эффект. Если Содерини рассчитывал подпортить репутацию художника в глазах французов, то вышло наоборот: д'Амбуаз, похоже, стал еще больше ценить Леонардо. Он ответил Содерини от имени короля Франции, что оставляет Леонардо в Милане, не приводя иных обоснований решения, кроме того, что так угодно королю.

В те времена существовали три вида меценатства, отличавшиеся друг от друга своим отношением к художникам. Государственное меценатство представляло собой отношения между художником и государем, по своей воле выбирающим его. Меценатство церковное, наиболее архаичное, проявлялось во взаимоотношениях коллектива с коллективом. При этом у художника было очень мало свободы: ему предлагали сюжет, определяли размеры произведения, материалы и краски, которые выдавались поденно в количестве, едва достаточном для работы в течение дня, причем художник постоянно был под подозрением, как бы чего не украл. Что же касается меценатства публичного, то оно объединяло в себе недостатки двух первых: взаимоотношения заказчика и художника очень быстро деградировали до уровня взаимоотношений хозяина и слуги. При этом недоверие становилось общим правилом. Опасение, что эти босяки что-нибудь украдут, неотступно преследовало администрацию, вопреки наставлению Макиавелли: «Государь должен быть другом таланта, давать талантливым людям работу и ценить то, чем каждый из них отличается».

Таким образом, Содерини соединил в своем лице недостатки государя, презирающего художника, и административного заказчика, подозревающего творца в желании украсть общественные деньги. Он вновь и вновь предпринимает попытки вернуть Леонардо во Флоренцию, но проявляет при этом всё меньше любезности. В конце концов дело доходит до того, что король Франции от своего имени обращается к флорентийскому послу:

«Необходимо, чтобы ваши господа оказали мне услугу. Напишите им, что я желаю занять работой мастера Леонардо, вашего живописца, который находится в Милане и который по моему желанию должен сделать различные вещи. Постарайтесь сделать так, чтобы ваши господа позволили ему служить мне и чтобы он не покидал Милан до моего прибытия…»

Причиной того, что французский король столь сильно заинтересовался Леонардо, явилась, добавляет флорентийский посол, «маленькая картина его кисти, недавно присланная сюда, которую признали выдающимся произведением искусства».

По всей видимости, во Флоренции это вызвало лишь раздражение. После неведомо какого по счету послания французского губернатора Милана, требовавшего предоставления Леонардо отпуска, ответ Синьории прозвучал предельно сухо:

«Да простит нас ваше превосходительство, но мы не можем продлить срок пребывания Леонардо в Милане, поскольку он ведет себя некорректно по отношению к Флорентийской республике в том смысле, что, получив значительную сумму, лишь едва приступил к выполнению большой работы, которую обязался довести до конца».

Однако эти обвинения ни на кого не произвели ни малейшего впечатления, и Леонардо остался в Милане. При этом если он и был загружен работой для короля Франции, то не осталось ни малейших следов его деятельности. Во всяком случае, король еще активнее добивался того, чтобы Леонардо остался в Милане:

«Я желаю, чтобы мастер Леонардо, ваш живописец, работал на меня… чтобы ваше правительство, столь непреклонное в отношении его, незамедлительно позволило ему служить мне…»

Письмо самого короля Франции! Нетрудно представить себе, как он позабавил флорентийского посла, пытаясь уверить его в необычайных достоинствах Леонардо… Как будто флорентийцы не могли составить собственного мнения о нем?!

На сей раз Содерини капитулировал, сообщив французам, что они могут оставить Леонардо у себя – разумеется, считая его находящимся в отпуске.

Одержав победу над Генуей, французский король наконец-то триумфатором вступил в Милан. По этому случаю Леонардо организовал и провел великолепный праздник. Правда, за это его, похоже, плохо вознаградили, поскольку 12 мая он поручил доверенному лицу получить для него 140 золотых флоринов из своего флорентийского вклада. Утешением Леонардо могло служить то, что, благодаря ходатайству д'Амбуаза, король предоставил ему привилегию на небольшую часть вод канала и ежегодный пенсион, ничего не требуя от него взамен. Шарль д'Амбуаз хорошо знал свое дело.

Наконец-то Леонардо обрел возможность спокойно жить, занимаясь тем, что радовало его, предаваясь экспериментам без опасения стать объектом упреков и насмешек. Равно как и рисовать что угодно и когда угодно, как только накатит на него вдохновение…

Столкнувшись с королевскими требованиями, Синьория отказалась от своих претензий к Леонардо, который в известном смысле сделался придворным художником короля Франции. Шарль д'Амбуаз, непосредственный покровитель Леонардо, распоряжался его картинами. В этой связи упоминают «Мадонну с вишнями»и другие произведения, впоследствии утраченные, но, вполне вероятно, появившиеся тогда на свет. Обилие проектов заставляло трепетать сердце как самого художника, так и его восторженного покровителя. Вновь на повестку дня вышло проектирование идеальных городов. Ведь они так хорошо понимали друг друга… Собирались ли тогда толпы желающих поглазеть на «Мадонну в скалах»или на один из многочисленных вариантов «Джоконды»? На сей счет достоверных сведений нет.

После Карла VIII, в 1494 году на короткое время появившегося в Милане, Людовик XII был вторым королем Франции, проявившим желание привлечь Леонардо к себе на службу. С июля 1508-го по апрель 1509 года он выплачивал ему жалованье, не требуя ничего определенного взамен. Леонардо вышел из затруднительного положения.

Его право на воду было надлежащим образом зарегистрировано, и он регулярно получал ренту. В знак признательности Леонардо подарил королю две мадонны, которые того очаровали, но, как и «Мадонна с вишнями», не дошли до наших дней.

Тем временем переписка между Миланом и Флоренцией возобновилась. Она принимала всё более резкий тон:

«Мы всё еще нуждаемся в мастере Леонардо… Ваше превосходительство оказало бы лично нам любезность, продлив его отпуск, ибо он действительно должен закончить здесь важную работу, начатую для нас».

Содерини отвечал:

«Да простит нас ваша милость, Леонардо повел себя как мошенник по отношению к нашей Синьории. Мы предпочли бы не получать новых просьб касательно его, ибо следовало бы, чтобы он своей работой удовлетворил требования всех, кто за нее заплатил. В противном случае было бы непозволительно терпеть его дальнейшие проволочки в работе…»

Вор, мошенник… Хорошего же мнения о нем Флоренция!

МЕЖДУ МИЛАНОМ И ФЛОРЕНЦИЕЙ

Драма, разыгравшаяся в связи с дядюшкиным наследством, в конце концов привела Леонардо обратно во Флоренцию. Ничто, кроме кончины его дяди Франческо, не способно было заставить его возвратиться туда. Мы помним, что именно Франческо завещал свои земельные владения в Винчи Леонардо, которого семья его отца лишила доли отцовского наследства. Теперь единокровные братья вознамерились оспорить у него и то немногое, что завещал ему дядя. Леонардо был вне себя от ярости. Он, всегда такой мягкий, сдержанный, миролюбивый, почувствовал себя жертвой чудовищной несправедливости. Не столько очередная попытка родственников ограбить его вывела его из себя, сколько нарушение последней воли единственного члена семьи, который всегда любил и защищал его.

Итак, Леонардо незамедлительно отправился во Флоренцию. Там он провел зиму 1508 года, внимательно следя за ходом процесса, затеянного братьями. Все это время он жил и работал у Пьеро ди Браччо Мартелли, 44гуманиста и эрудита, превратившего свой дом в очаг художественной жизни. Там же обретался и Лука Пачоли. Все трое увлеченно обсуждали математические проблемы, не забывая и об искусстве. В том же доме нашел приют и скульптор Франческо Джованни Рустичи, один из последних учеников Верроккьо. Говорят, что Леонардо помогал ему завершить его шедевр – Иоанна Крестителя в баптистерии. 45

Молодое поколение флорентийцев создало своего рода клуб – Академию дель Паджоло, где собиралось для веселого времяпрепровождения. Там бывали Андреа дель Сарто, Пьеро ди Козимо, Сансовино; время от времени заглядывал туда и Рафаэль. Меланхолик дель Сарто, тамошний завсегдатай и душа общества, сочинял сатирические поэмы и готовил потрясающие блюда. Особенно он прославился античным храмом, который изготовил из колбас и желатина. Песни, музыка, переливавшее через край праздничное веселье напоминали времена Лоренцо Великолепного. Леонардо, бывая там, умеренно разделял общее настроение праздника.

В течение зимы ожидая исхода судебного процесса, он рисует, занимается математикой, помогает скульпторам, приводит в порядок свои прежние заметки и начинает новую записную книжку, а также уделяет внимание молодым художникам, обращающимся к нему за советом. Банделлини, будущий соперник Микеланджело, показывает Леонардо свои рисунки, и тот советует ему работать в рельефной технике, беря за образец Донателло.

Нельзя сказать, что Леонардо неприятны знаки уважения, которые оказывает ему молодежь, изучающая картон его «Битвы при Ангиари», однако его наполняет тайная грусть. Во Флоренции, где мог бы в полной мере развернуться его талант, где он, наконец-то, мог бы добиться признания, он не чувствует себя свободным. Поскольку же единственной причиной его возвращения во Флоренцию явился судебный процесс, он решает раз и навсегда покончить с «Битвой при Ангиари», даже не касаться ее кистью. Разве Синьория уже не объявила его вором? Содерини, никак не желающий забыть о его незаконченной фреске, решает, что и процесс тоже может затянуться, так что Леонардо придется задержаться во Флоренции еще месяцев на шесть. Однако в начале 1509 года дело, кажется, принимает благоприятный оборот для художника. Он пишет д'Амбуазу:

«Сегодня я отправил к вам Салаи, дабы сообщить вашей милости, что моя тяжба с моими братьями, возможно, близится к завершению. Я надеюсь прибыть в Милан к Пасхе. Я привезу с собой две картины различного размера с изображением мадонн, предназначенные для вашего христианнейшего короля. Мне хотелось бы знать, где я после моего возвращения мог бы поселиться, ибо мне не хотелось бы долее обременять своим присутствием вашу милость. Кроме того, мне было бы желательно знать, сохранится ли за мной пенсион, предоставленный мне христианнейшим королем, на которого я работал. Я писал также распорядителю забора воды, право на долю которой мне пожаловал король, что я еще не вступил в фактическое владение ею из-за недостатка воды в канале по причине сильной засухи, а также из-за того, что отводы не были урегулированы, и он пообещал мне, что как только это будет урегулировано, я вступлю во владение. Так что я прошу Вашу милость взять на себя труд урегулировать отводы, дабы я мог вступить во владение этой водой, ибо я надеюсь по прибытии сконструировать машины, которые своей работой доставят большое удовольствие королю…»

ТЯЖБА

Франция устами Шарля д'Амбуаза настаивает на том, чтобы Флоренция уступила ей Леонардо. Поскольку же его тяжба с братьями не продвигается вперед, Леонардо осмеливается просить, чтобы сам король Людовик XII лично ходатайствовал перед Синьорией, в надежде на то, что тем самым не только ускорится процесс, но и дело будет решено в его пользу. И король в своем послании флорентийским властям недвусмысленно выразил пожелание, чтобы процесс по делу Леонардо завершился в кратчайшие сроки и наиболее благоприятным для него образом.

Содерини не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.

Отныне Леонардо мог свободно передвигаться между Флоренцией и Миланом, не опасаясь быть задержанным по распоряжению Содерини, который окончательно покорился воле французского короля. Со спокойной душой Леонардо возвратился во Флоренцию, дабы присутствовать на процессе по своему делу. Он опять нашел приют у Пьеро ди Браччо Мартелли и занялся приведением в порядок своих записных книжек. Он возобновил также визиты в госпиталь Санта-Мария Нуова, чтобы заниматься там анатомированием трупов. Но особенно его интересовали роженицы. Для него явилась настоящим откровением магия воспроизводства человеческой жизни. Тогда же он осознал, сколь важен рисунок для лучшего понимания строения человеческого тела. Отныне он жил с надеждой когда-нибудь опубликовать свои самые различные трактаты, пусть пока что и незавершенные. Он предпринял попытку разбить их на главы по тематическому принципу. Однако вскоре он утонул в безумном многообразии различных сюжетов. У него набралось материалов, как он полагал, на сто различных трактатов. Поскольку же он, перечитывая написанное, вместо того чтобы сокращать текст, добавлял новые пассажи, его работа совершенно не продвигалась вперед. Первая книга, которую он собирался издать, была посвящена глазу и зрению, что являлось тогда излюбленной темой его занятий. Он уже придумал для нее название: «О превосходстве зрения над прочими чувствами».

Леонардо непрерывно курсировал между Миланом и Флоренцией. После благополучного завершения своей тяжбы он собирался всецело посвятить себя службе на благо французам, которые ценили его больше, чем кто-либо иной. СерДжулиано, нотариус, возглавивший юридическую баталию против него, начал сознавать, какой вред можно причинить собственной карьере и репутации семейства да Винчи, пытаясь сокрушить своего столь знаменитого брата. Тем более что тот, несомненно, пользовался благоволением и поддержкой сильных мира сего. Так что Леонардо отныне мог до конца своих дней пользоваться тем, что оставил ему в наследство дядя Франческо. В 1509 году он со спокойной совестью вернулся в Милан, в котором и провел несколько лет. Его покровитель Шарль д'Амбуаз по-прежнему был губернатором Милана. Он прилагал усилия к тому, чтобы вернуть городу культурный статус, которым тот обладал под властью семейства Сфорца. Леонардо при этом отводилась роль главного украшения. Придворный живописец, архитектор, инженер, консультант по вопросам искусства и постановщик спектаклей, сценограф, Леонардо умудрялся действовать на всех фронтах. Конструировать, реставрировать, консервировать, ремонтировать убранство и обстановку кафедрального собора, готовить войну против Венеции, заниматься кортежем для торжественного вступления Людовика XII в Милан, организовывать праздники – во всем этом потомки, вне всякого сомнения, могут усмотреть отнюдь не корыстный расчет, но получение удовольствия от самой жизни и творчества. Однако достаточно ли было этого для самого Леонардо, посвятившего всё свое время эфемерным по своей сути занятиям?