Текст книги "Моя одержимость (СИ)"
Автор книги: Софи Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 31
Егор
– Егор…
– Левицкая, что за траурный тон? – прижимаю телефон плечом к уху, выруливаю с парковки, планируя заскочить в ресторан и взять навынос.
– Приезжай. Это касается твоих девочек.
Два раза меня тормозят ребята с двухцветными палками, но на удивление входят в положение, выписывая штрафы. В центре отмахиваюсь от дотошного охранника, который трясет бахилами чуть ли не перед моим лицом, и поднимаюсь сразу к Левицкой в кабинет.
Голос ее мне не понравился. Катя не стала бы просто на ровном месте жути нагонять, значит случилось что-то действительно нехорошее. Да и предчувствие у меня изнутри скребет.
Открываю дверь и первым делом замечаю зареванную пчелку. Стася сидит на диване, на самом краю. Сжалась вся в комок, совсем не двигается. Только пальцы ковыряет, я с двух метров вижу, что в некоторых местах она уже до крови все ободрала.
Катерина поднимается со своего места и кивает мне вернуться в холл. Левицкая плотно закрывает дверь за собой и просит меня присесть.
– Ты долго меня мариновать собираешься? – начинаю злиться. – Где Ася? Почему ее племянница в таком состоянии?
– Асю увезли на скорой, я, как только освободилась, сразу тебе позвонила. Дети сегодня делали бумажные самолетики, Стаська запустила его и побежала вперед, выпрыгнула на дорогу, сама того не заметив.
– Дальше, – рявкаю, когда Левицкая замолкает.
– Водитель сильно превысил скорость. Асе удалось дернуть девочку, но сама она не успела. Машина скрылась с места, с этим уже разбирается полиция.
– Что с Асей? У нее с собой телефон?
– Егор, черт… – Катерина резко выдыхает. – Скорость была очень большой. Я не удивлюсь, если водитель был пьян. Он летел просто как сумасшедший.
– Что ты пытаешься мне сказать?
– Ася не приходила в себя до приезда скорой. Но мы ее не трогали, если что, мне пришлось держать Стасю. Боже, у меня до сих пор в ушах ее крики, – Левицкая зажмуривается, запрокинув голову. – Я записала номер телефона, по которому можно позвонить, чтобы все выяснить.
Катерина протягивает мне смятую бумажку, я на автомате убираю ее в карман. Обхожу Левицкую, дергаю ручку двери. Не представляю, в каком состоянии сейчас находится пчелка. Насколько я понял, все произошло прямо на ее глазах. И что-то мне подсказывает, Стася прекрасно осознает, из-за чего это случилось.
Присаживаюсь на корточки перед заплаканным ребенком, она отодвигается. Глаза на меня не поднимает, размазывает выступившую вокруг ногтей кровь по пальцам.
– Стася, посмотри на меня.
Пытаюсь остановить ее членовредительство, сжимаю маленькие ледяные ладошки.
– Это я побежала… Ася меня оттолкнула… – пчелка всхлипывает. – Она теперь умрет, да?
Этот вопрос как удар под дых.
Самое страшное, что ответа у меня нет. Я не знаю, в каком сейчас состоянии находится Ася.
– Ты ведь уже взрослая девочка, правда? – дожидаюсь несмелого кивка и продолжаю. – Я очень надеюсь, что с Асей все будет в порядке. Мне сейчас нужно позвонить в больницу и выяснить некоторые обстоятельства. Посидишь здесь еще немного, хорошо?
– Мы пока сходим умыться, – встревает Катерина, трогая меня за плечо и неопределенно показывая на окно, когда я оборачиваюсь. – Давай ручку, малыш. Не будем Егору мешать, мы быстро.
Открываю створку и закуриваю, выбивая пальцами одной руки сигарету из пачки, пока второй вытаскиваю телефон из кармана. Не с первого раза, но мне удается попасть по всем цифрам. Где-то на четвертом гудке из динамиков раздается недовольный женский голос. Я обрисовываю ситуацию, называю Асины данные.
– …не довезли до больницы. Родственник? Приезжайте, вам все лично скажут.
В кабинет влетает пчелка, видит, что я держу телефон у уха, и начинает тараторить. Следом заходит Левицкая и одними губами спрашивает, что мне удалось узнать.
Мотаю головой медленно, сам смотрю на Стасю. Я не могу ей это сказать. Прямо сейчас, блять, не могу.
– Дозвониться не удалось, малышка. Я тебя быстро отвезу к своему сыну, а сам съезжу в больницу. Договорились?
– Я хочу с тобой!
По глазам вижу, что пчелка снова готова разрыдаться. У меня самого спазмы в груди нарастают по интенсивности с каждой секундой.
Дергаю галстук, скидываю его на пол. Левицкая бросается к шкафу и достает аптечку. Всовывает мне чуть ли не в рот какую-то таблетку, заставляет сесть на диван. Стася забирается следом, встает коленями рядом с бедром, обхватывает ручками мои щеки.
– Ты ведь не умрешь? Нет?
Слишком много вопросов о смерти для маленького ребенка за один день. Слишком, блять, много.
– Я же старый, пчелка. Здоровье уже не то, – хмыкаю, проталкивая пилюлю дальше по горлу. – Не переживай, справлюсь.
Справимся.
Куда Стаське теперь? Только в мою жизнь.
– Такси вызвать? – суетится Левицкая вокруг меня, успев прикрыть окно, чтобы нас тут всех не сдуло.
– Я сам.
По дороге предупреждаю Алекса, что через пятнадцать минут заброшу им с Лесей пчелку. Он сначала отнекивается, ссылаясь на какие-то их совместные планы, но после моего предупреждения понимает, что я не просто так везу к ним ребенка.
Встречает меня на открытой парковке с собакой, Стася переключает свое внимание на него, а мы с сыном отходим в сторону.
– Асю сбила машина, – выталкиваю из себя. Говорить сложно.
– Так сразу бы сказал. Естественно мы посидим с мелкой. Если надо что-то собрать, я могу Лесю попросить…
– Собирать ничего не надо.
– Ты в курсе, сколько у них там всяких женских приколюх? Я пытался как-то разобраться, но… – осекается, увидев мои глаза. – Пиздец. Да нет. Нет же?.. Бля-я... Она знает? – кивает на Стасю.
– Нет, я пока не сказал. И ты молчи.
– Ну я же не идиот. Можешь оставить ее у нас, если нужно будет. Сколько нужно, да и вообще… Короче, я знаю, что ты весь такой из себя крутой. Просто помни, что мы семья.
У больницы я долго стою, не решаясь войти. Мне при повторном звонке объяснили, куда нужно подойти в первую очередь и где здесь находится морг. Достаю с заднего сиденья бутылку коллекционного коньяка, которую собирался подарить другу. Откупориваю, вливаю в себя какую-то часть. Вкус вообще не чувствуется.
Я не хочу видеть Асю там. Раздетую, переломанную, на холодном столе. С закрытыми глазами. Без признаков жизни.
Большую часть проблем в своей жизни всегда решал деньгами. Искал выходы, думал, кому можно занести. И всегда выходило.
А сейчас что? Деньги есть, но не предложишь ведь их туда, наверх.
Все уже решено, назад не отмотать. Мы не в сраном фильме, чтобы люди здесь оживали по щелчку.
Присасываюсь к бутылке, вместе с ней вхожу в здание. Единственное, что у меня точно укладывается в голове – Стаську я не брошу.
Глава 32
– Я не хочу в садик.
Вздыхаю и пытаюсь снова пригладить торчащие во все стороны волосы пчелки. Честное слово, лайфхак из интернета с пылесосом уже не кажется мне таким уж жестоким. Попробовать можно.
– Почему не хочешь? – за эти две недели я успел поймать состояние дзена, когда тебя вообще ничего не может вывести из себя.
Хоть Стася и пытается регулярно провернуть со мной это, ей остается только пыжиться дальше. Психолог, с которым меня сконнектила Левицкая, когда в один из дней я не могу успокоить детскую истерику, сказал, что это нормальное поведение. У ребенка сильный стресс, нужно проявить терпение.
– Мне там скучно. Пусти, больно!
Вздыхаю по новой и позволяю Стасе спрыгнуть со стула. Мелкая зараза толкает стул к гарнитуру и собирается достать конфеты из верхнего ящика. С легкостью перехватываю ее за талию и усаживаю за стол, где ее уже ждет нормальный сбалансированный завтрак, приготовленный, слава богу, не моими руками.
– Не хочу!
– Я тоже много чего не хочу, но делаю, – всовываю ей ложку в руку. – Давай так, ты ведешь себя нормально и вместо сада едешь со мной на работу. Договор?
– Ага.
Да, воспитатель из меня так себе. Стабильно пару раз в день мне с пчелкой приходится договариваться не слишком педагогичными методами. Иногда меня даже шантажируют, и я ведусь, потому что так проще.
По дороге в офис я подумываю над тем, чтобы все-таки отвезти пчелку к Левицкой в центр, но мелкая начинает тараторить про свои планы на сегодняшний день. Дает мне понять, что об уговоре она не забыла. А жаль, какой-то частью своей циничной души я рассчитывал на такой поворот событий. Пару раз прокатывало раньше.
В лифте Стасе нравится нажимать на кнопки, поэтому останавливаемся ли мы чуть ли не на каждом этаже. Другие пассажиры умиляются, а я пытаюсь не взорваться без привычной дозы крепкого эспрессо. Кофемашина дома сломалась.
До обеда мы с пчелкой сосуществуем вполне мирно. Каждый занимается своим делом – Стася с умным видом рассматривает и разукрашивает какие-то ненужные документы, которые нашлись специально для нее, а я окунаюсь уже в нужные.
Камнем преткновения становится очередной прием пищи.
– Я понимаю, что конфеты вкуснее, но ты не можешь есть их постоянно, – откидываюсь в кресле, лениво ковыряюсь в своем контейнере.
– Почему?
– Для здоровья вредно.
– Но я не болею.
– Вот поэтому ты и не болеешь.
– Рыба невкусная! И рис тоже. Фу!
– Во-первых, ты сама выбрала это из меню, я несколько раз спрашивал. Во-вторых, для таких выводов сначала нужно попробовать.
Пчелка надувается, становясь похожей на большой фыркающий шар, а я спокойно продолжаю обедать. Залезаю в гороскоп, изучаю, нет ли там случаем сегодня какой-нибудь луны в водолее, чтобы хоть с этой помощью объяснить все детские психи, выпавшие на мою несчастную долю.
Нет, к сожалению. Полный штиль.
Стася слезает с дивана и забивается в угол. Сидит там, вся такая недовольная, смотрит на то, как я ем. И ведь дураку ясно, что она сама голодная, но нет же. Ежики кололись, но продолжали жрать кактус.
– Долго так сидеть собираешься? – спокойно спрашиваю, возвращаясь к работе.
Ответа ожидаемо не следует.
В течение следующего получаса мы периодически играем в гляделки. В какой-то момент пчелка сдается и плетется обратно на диван, начиная энергично жевать ту самую невкусную рыбу.
– Холодное? – спрашиваю, почти вовремя спохватившись.
– Угу.
– Подогреть?
Стаська осторожно кивает, и я вызываю секретаршу в кабинет. Закончив с едой, пчелка отпрашивается у меня на экскурсию и клятвенно обещает никуда с этажа не сбегать.
В принципе, если что, ее можно будет найти по камерам, а охрана внизу просто так маленького ребенка из здания по моей просьбе не выпустит. Я погружаюсь в работу, оставшись в одиночестве, параллельно раздумывая над тем, когда моя жизнь стала такой сложной и устраивает ли меня вообще все это.
Странное ощущение распирает грудь. Еще совсем недавно я мог в любой момент сорваться куда-нибудь, зависнуть с друзьями на катере или полететь кататься на лыжах, а теперь вот вынужденно разбираюсь в долбаных феечках, которые вообще-то ничем не отличаются, и на живом ребенке учусь плести косички. Успехом в этом деле пока, конечно, похвастаться не могу.
В первые дни было пиздец как трудно. Стася ревела так, что ко мне приходили соседи и интересовались, не имею ли я злых умыслов по отношению к ребенку. С этим удалось справиться, пчелке самой не нравилось, что у нее поднимается температура, и она начала изводить меня по-другому.
Мелкие пакости, после которых Стася невинно хлопала ресницами, утверждая, что «оно само», молчаливые бунты, поразительная упертость. Вчера мне начало казаться, что мелкая меня реально проверяет.
Испытывает на прочность, пытаясь сделать все, чтобы я сорвался. Не знаю, что за странные вещи происходят у нее в мыслях, но я сразу твердо вбил себе в голову, что повышать голос на ребенка, оставшегося без близких людей в чужом доме, категорически нельзя.
Мы с пчелкой остались вдвоем, и я учусь жить с этим маленьким бесенком в мире. Иногда что-то даже получается.
– Вот здесь работает мой папа, – со всей своей детской непосредственностью заявляет Стася, втягивая кого-то в мой кабинет.
Мы с ней договорились, что для всех незнакомых я – ее отец. Мелочь думает, что это такая игра, а у меня проблем меньше. Непонятный мужик рядом с ребенком вызывает множество вопросов, на которые мне не особо хочется отвечать.
– Папа?..
У Вики глаза едва не выкатываются из орбит. Мать моего единственного сына переводит взгляд со Стаськи на меня и наверняка пытается отыскать на наших лицах схожие черты. В таком стрессе, я уверен, Озеровой вполне удастся это сделать.
– Да. А ты кто? – насупливается юная ревнивица, словно только поняв, что привела ко мне конкурентку.
– Подруга твоего…папы, – чуть ли не икает Вика.
Отличный расклад, мне на руку. Озерова в последнее время активизировалась, и я понятия не имел, как от нее избавиться. А тут такой повод шикарный, целая несовершеннолетняя дочь, у которой точно в теории есть мать.
Достаю кошелек из кармана пиджака, выуживаю оттуда самую мелкую купюру и протягиваю задумавшейся пчелке.
– Ты ведь уже нашла автомат со сладостями?
– Да, – Стася расплывается в улыбке.
– Попроси кого-нибудь из взрослых, пусть тебе помогут.
– Спасибо, – пчелка снова как-то ревностно зыркает на Вику и добавляет. – Папочка.
Мелочь убегает добывать себе шоколад, Озерова провожает ее взглядом и поворачивается ко мне.
– Не хочешь объяснить?
– А что я должен тебе объяснять? Или ты не знаешь, откуда дети берутся?
– Егор, кто эта девочка? Ты ничего не рассказывал про нее, и я думала… Где ее мать?
– У меня работы много, Вик. Выкладывай, зачем пришла, и на этом попрощаемся. С квартирой какие-то проблемы?
Шоу начинается. Озерова поправляет волосы, расправляет плечи, выпятив грудь, которой вообще-то она может похвастаться, если объективно, и переходит в активное наступление. Жаль, я надеялся, что ошибся.
– Я могла бы забрать ее сейчас и куда-нибудь свозить, а ты бы позже к нам присоединился. Хватит уже дуться на меня, Демидов. Тебе не кажется, что нам пора налаживать общение?
– Дуются дети в детском саду, Озерова, а я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Денег не хватает?
– Как насчет совместного ужина сегодня? Я бы приготовила что-нибудь. Домашнее.
– Скажи-ка мне, Вика, когда в твою светлую голову пришла мысль снова затащить меня в постель? – усмехаюсь, приваливаюсь к столу, складывая руки на груди. – Ну мы же пробовали уже. Зачем снова лезть в это болото?
Пару лет назад я приезжал в родной город. Слово за слово, воспоминания нахлынули, и мы с Викой переспали. Утром никто ни о чем не жалел. Более того, все продолжалось практически до моего отъезда.
В один из «прекрасных» вечеров я приехал к Озеровой на квартиру и застал ее там с каким-то любовником. Претензий у меня не было, но Вика взорвалась, когда этот хмырь понял, что шампанское и цветы у меня в руках явно на что-то намекают. Я услышал кучу дерьма в свою сторону, очередной поток причитаний о том, что испортил ей жизнь. Ну и как-то точка на этом сама поставилась.
– Люди меняются, ты в курсе? Я переосмыслила свое поведение, хочу наладить контакт с отцом моего сына. Не будь такой букой, Демидов.
– Тебя кто-то бросил, что ли? Слушай, у меня нет ни малейшего желания быть твоей жилеткой. Тебе почти сорок, Вика. Может, пора как-то взрослеть и начать брать ответственность за собственную жизнь?
– Ты собираешься сказать, что больше не будешь меня содержать?
– Вообще об этом речи не было, – хмурюсь. – Ты не глупая баба, хоть и пытаешься такой казаться. Хватит уже обвинять меня во всех смертных грехах. Наш сын давно вырос и живет своей жизнью. Я понимаю, что больше двадцати лет назад ты эту беременность не планировала, но завязывай уже себя жалеть. Решила перебраться в большой город? Молодец. Но прекращай уже трахать мозги Алексу и мне, займись лучше собой.
Я вижу, как Вика меняется в лице. Не отворачиваюсь, когда она приближается ко мне, чтобы залепить пощечину, и вообще никак не комментирую ее новую истерику. Хотел как-то достучаться до нее, а вместо этого получил по морде. Ну на хрен эти морали. По-моему, пора пускать в ход тяжелую артиллерию.
Когда Озерова, поправив невидимую корону на своей голове, оставляет меня в одиночестве, нахожу в контактах номер ее отца и набираю. Батя у Вики мировой. Помню, как он на даче соль мне в задницу всадил, когда все вскрылось. Я тогда не успел от него убежать.
Обрисовываю все вкратце, узнаю парочку новых матерных выражений и обещаю обязательно как-нибудь попробовать его домашнюю наливку. Судя по всему, там такая штука, что утром будешь чувствовать себя восставшим из ада.
В конце дня мы со Стасей едем в ресторан, где меня ждет очередной концерт. Пчелка за соседним столиком замечает счастливую полную семью и начинает сначала просто канючить, а потом уже тупо реветь во весь голос.
– Хочу к Асе!.. Я х-хочу… – она краснеет и начинает кашлять, официантка приносит воду за наш столик, но я уже знаю, что это не поможет.
– Пчелка, если ты не успокоишься, то тебя у меня заберут, – выхожу со Стасей на руках на улицу, надеясь, что хоть свежий воздух поможет ей немного успокоиться. – Мы ведь вчера были у Аси, помнишь?
– Хочу… – всхлипывает и крепче обнимает меня за шею.
Ужин, похоже, переносится. В ресторан все-таки приходится вернуться. Я оплачиваю то, что уже успели приготовить, оставляю чаевые за неудобства, забираю бумажный пакет с контейнерами, наблюдая, как девушка с бейджиком на груди протягивает Стасе какую-то игрушку.
В больнице, даже частной, есть свои часы посещений, которые мы безбожно профукали. Помогаю пчелке с бахилами, сам тоже натягиваю. Она несмело хватается за мое запястье и семенит следом по длинному коридору.
Медсестра, заметив грустные глаза ребенка, нас пропускает. Просит только не шуметь и не задерживаться сильно.
Останавливаюсь у окна, Стаська дергает меня за рукав и встает на носочки. Она прилипает носом к стеклу и задерживает дыхание, когда я поднимаю ее так, чтобы можно было видеть Асю.
– Я хочу туда, – тихим-тихим голосом шепчет и подается еще вперед.
– Нельзя, малыш. Давай пока так посмотрим, а на следующей неделе я поговорю с врачом.
Пчелка один раз нечаянно задела какую-то трубку в палате, поэтому теперь с ней мы смотрим на Асю только издалека. Когда приезжаю без нее, захожу внутрь обычно и сижу рядом с кроватью.
Как-то еще в начале столкнулся с чьей-то родственницей в коридоре, и женщина беспомощно спросила у меня, нужно ли разговаривать с близкими, которые находятся в коме. Я не нашелся с ответом, но на следующий день мысленно вел диалог с Офелией в своей голове. Через пару дней начал уже вслух.
– Она поправится? Я очень хочу, чтобы Ася выздоровела, – она водит по стеклу своими маленькими ладошками.
– Конечно, пчелка. Уже совсем скоро.
Вся правда заключается в том, что врачи дают прогнозы пятьдесят на пятьдесят, но Стаське об этом знать не нужно. Пусть хоть ее картина мира остается светлой, пока есть время.
Глава 33
Ася
– Ася, милая… – мягкий знакомый голос пробивается в сознание. – Доченька, открой глаза.
Силюсь распахнуть веки, но они настолько тяжелые, что у меня едва хватает сил на это. Все тело будто превратилось в клубок ваты, очень сложно вернуть конечностям подвижность. Пытаюсь вспомнить, где я вообще и как здесь оказалась. Ничего не получается. Мысли заполнены густым плотным туманом.
– Ась, просыпайся.
Дергаюсь, чувствуя тепло на щеке. Все-таки открываю глаза и тут же едва не кричу от шока.
– Мамочка…
Слезы наворачиваются. Я так по ней скучала…
– Мама, – повторяю тихим шепотом. – Мам, но как… Как ты здесь? Откуда?..
Боже… Перед глазами проносятся вспышки. Дорога, Стаська на ней. Машина. Резкий удар, боль во всем теле. Не может быть… Я что?.. Я…умерла?
– Зайчонок, тебе нужно проснуться, – повторяет мама, гладя меня по щеке. – Открой глаза. Пожалуйста.
– Мам…
– Тебе рано еще. Пока рано.
– О чем ты говоришь? Мамочка, мне очень страшно.
– А мне-то как, – улыбаясь, качает она головой. – Я здесь, а вы там. Могу только присматривать. Денис… Ты на него не ругайся сильно, милая. Дурной он у нас. Но Стаську ему не отдавай только, угробит ребенка. Она тебя любит. И он тоже.
– Он? Кто он? Денис?
– Ты поймешь. Обязательно сама все поймешь. Только глазки открой. Мы с тобой еще обязательно увидимся, но не сейчас. Сейчас…слишком…рано…
Картинка расплывается, голос мамы слышится будто из вакуума. Отдаленно и ужасно расплывчато. Я вслушиваюсь в то, что она пытается мне сказать, но могу разобрать лишь отдельные звуки. И еще свое имя.
Постепенно оно сменяется каким-то противным писком. У меня голова жутко раскалывается, я хочу надавить на пульсирующие виски, чтобы хоть так ослабить напряжение, но руки теперь совсем не слушаются. Горло саднит, чувствую неудобное распирание в нем.
Пик…пик…пик…
Как же хочется выключить этот противный будильник. Звук такой, что можно людей пытать.
– …что с сердечным ритмом? Реакция зрачков есть. Осторожно давай. Девушка? Ася, вы меня слышите?
Двигаю губами, во рту ужасно сухо. Язык прилипает к верхнему небу.
В глаза ударяет вспышка невероятно яркого света. Жмурюсь, моргаю часто. Хочу закрыть это странное солнце, в глазах рябит из-за него…
– Ася, давайте без резких движений. Вы меня слышите? Сожмите ладонь, если да.
Я стараюсь. Изо всех сил карабкаюсь наверх из этой трясины. Рывок, еще один. Пальцы натыкаются на что-то теплое. Чужая рука?..
Мне очень страшно. Вокруг происходит какая-то суета, люди переговариваются между собой. Сил совсем нет, пальцами едва получается двигать, а ноги вообще будто не мои.
– Все хорошо, вы в больнице. Нет-нет, садиться не нужно. Как вы себя чувствуете? – мужской голос приобретает большую четкость с каждой секундой.
– Тошнит…
– Это нормально. Вы понимаете, где находитесь? Помните, что с вами произошло?
– Машина, – толкаю из себя. – Меня сбила машина, – воспоминание обрамляется новыми деталями. – Стася…там была моя племянница…что…
– С девочкой все в порядке. Она не пострадала. Ася, послушайте, мне нужно сделать несколько тестов. Пообещайте выполнять все мои указания.
– Обещаю.
События закручиваются вихрем. Высокий мужчина в белом халате действительно проводит с моим телом несколько манипуляций, проверяет чувствительность, успокаивает, когда я понимаю, что чувствую все не так, как должна.
– Ну а что вы хотели? Проснуться и сразу в космос? – посмеивается Николай Иванович. – Тут ведь время нужно. Организм молодой, восстановится. Но быстро не обещаю, завтра пробежать марафон не получится.
– Пить очень хочется.
– Сейчас, потерпите немного. Много сразу не рекомендую, пары глотков будет достаточно.
– А… – не знаю, как сформулировать свой вопрос. – Мою племянницу забрали, да? Опека?
Врач как-то подозрительно улыбается и качает головой.
– Скоро сами все увидите. Так, из палаты не сбегать, медсестер не материть, – снова шутит он. – У нас с вами в ближайшее время состоится новое свидание, а пока отдыхайте.
Я, кажется, засыпаю. Не вижу снов, но кто-то словно опять прикасается к моему лицу. Открываю глаза и вижу пчелку. Она касается моего носа своими крошечными пальчиками, проводит по губам, прижимает к щеке ладошку. Молчит, но это ей дается с большим трудом.
– Малыш, я так скучала по тебе, – ворочаю языком, надеясь, что Стася сможет разобрать мое бормотание.
– Я тоже! – пчелка подпрыгивает на месте, моя кровать для нее слишком высокая. – Егор, Ася очнулась! У нее глаза открыты!
Вздрагиваю, и это отдается судорогой во всем теле. Пытаюсь взглядом найти Егора, но мне пока тяжело двигаться, поэтому он сам, заметив, как мне сложно даются движения, подходит практически к тому же месту, где стоит пчелка.
– Привет…
– Доброе утро, красавица, – намекает на детскую сказку, где принцессу разбудили поцелуем.
Я почему-то дико смущаюсь.
– Ты теперь поедешь домой с нами? – Стася сдерживается, чтобы не засыпать меня кучей вопросов сразу. – А я у Егора живу! У меня даже своя комната есть. И Егор мне купил много кукол. А тебе он тоже купит, чтобы ты не грустила?
– Помнишь, о чем мы с тобой договаривались? – Егор подхватывает пчелку на руки, та активно кивает ему в ответ. – Молодец. Тащи сюда стул, посидим еще немного и домой поедем. Асе нужен отдых.
Следующие полчаса разговаривает в основном Стаська. Тараторит без умолку, рассказывает о сладостях, которые Егор разрешал ей есть на завтрак, о его работе, где ей разрешалось рисовать на важных, по мнению племяшки, документах.
– Тш-ш, пчелка. Не реви, она просто уснула. Хватайся…
В следующий раз я просыпаюсь только ночью. В палате уже темно, свет пробивается только из коридора через окно в стене. Пытаюсь хотя бы сесть, но, боже, как же это сложно. Кряхчу, ерзаю, поправляя подушку. Только спустя какое-то время замечаю в углу на стуле задремавшего Егора.
Он уронил голову на грудь, руки скрещены, ноги расставлены в стороны. Хочу позвать его, но докричаться не получается. Из-за трубки, которая у меня стояла, получается только сиплое инопланетное шипение.
Днем мне поведали о волшебной кнопке для вызова медсестры, и я решаю воспользоваться этой возможностью. Девушка входит в палату через десять секунд, вид у нее слегка встревоженный.
– У вас что-то случилось?
– Мужчина, он… – подбородком указываю в сторону Егора.
– Отвез девочку домой, насколько я поняла, и почти сразу вернулся к вам. Они долго разговаривали с Николаем Ивановичем, обсуждали план реабилитации. Где-то с девяти мужчина сидит в вашей палате.
– А сейчас сколько?
– Почти три.
Получается, Егор здесь находится уже около шести часов. Ума не приложу, зачем ему это.
– Я могу разбудить его, – предлагает медсестра. – Хотите?
– Нет, не нужно. Пусть лучше отдыхает.
Девушка понимающе кивает и аккуратно прикрывает за собой дверь.
Для меня стал огромным шоком тот факт, что Егор полностью взял на себя заботу о Стасе, пока я здесь валялась. Из рассказа пчелки я поняла, что услугами няни он пользовался по самому необходимому минимуму и большую часть времени они с малышкой проводили вдвоем.
Егор невероятно занятой человек, он владеет не одним бизнесом. Да он, в конце концов, просто не привык к маленьким детям. А тут такое…
– Чего хмуришься? – после сна голос Егора звучит хрипло.
Пугаюсь сначала, но потом выдыхаю.
– Задумалась.
– О чем? – он переставляет стул ко мне поближе, садится, уперев локти в колени.
– О тебе. Ой, – прикусываю кончик языка.
Это все препараты так на меня действуют. Только сегодня я три капельницы насчитала и несколько уколов. А уж сколько всего в меня вливали, пока я была в коме.
– Интересный эффект, – ухмыляется Егор, беря меня за руку. – Что конкретно думаешь?
– Ничего.
– Ладно. Может, в следующий раз повезет. Такая худая стала, – перебирает мои пальцы, проводит по выпирающим костяшкам. – Переломов у тебя нет, но у меня такое ощущение, то тебя сейчас сломать очень легко. Ты меня пиздец как напугала, Ась, – признается на выдохе. – Лежала вся такая бледная, из тебя трубки торчали.
Перевожу взгляд на все еще оставшийся во мне катетер, мы тихо смеемся.
– Пчелка по тебе очень скучала. Ревела ночами, от меня пряталась. Один раз я ее в диване нашел. Как только залезть туда умудрилась… – слабо улыбается Егор. – Но иногда мы даже ладили. Знаешь, конфеты вместо каши творят чудеса.
– Спасибо тебе, – сглатываю. – Я не ожидала, если честно.
– Думала, я твою племянницу нерадивому папаше сбагрю? Он, кстати, не в курсе ситуации.
– У меня телефон, наверное, разбился…
– Симка уцелела, я новый купил. Иногда проверял. Ни одного звонка, малышка.
Закусываю губу. Все-таки с Денисом покончено. У нас абсолютно разные жизни.
– Впереди сложная реабилитация. Тебя может штормить, я договорюсь со знакомым психологом, чтобы он отслеживал твое эмоциональное состояние. Для остального здесь компетентные специалисты.
– Я не смог расплатиться с тобой за все это. Не представляю, сколько ты заплатил за эту клинику.
Когда перед глазами еще днем у меня относительно прояснилось, сразу поняла, что нахожусь я явно не в государственной больнице. Ремонт в палате слишком свежий, технологии всякие, кровать невероятно удобная. Еду я еще, конечно, оценить не успела, но и она не подкачает, я уверена.
– Завтра снова Стасю привезу, – Егор полностью игнорирует тему про деньги, которую я собиралась поднять. – Сегодня пришлось няню вызвать.
Мне хочется спросить, зачем он вернулся один, но я этого не делаю. Не разрушаю возникший между нами теплый кусочек какой-то магии.
– На стуле спать неудобно, – пытаюсь пошутить, напрягаюсь, когда пальцы Егора начинают кружить по тонкой коже на внутренней стороне запястья. – Не боишься, что он может сломаться под тобой?
– Намекаешь, что я потолстел? – Егор прищуривается.
– Глупость сморозила.
– У тебя есть оправдание, – мягко улыбается Егор, постукивая подушечками пальцев по моему виску. – Водителя нашли. Придурок скрылся с места, бросил тачку через два квартала и решил пересидеть на даче своей бабки. Ему светит приличный срок.
– Благодаря тебе?
– Благодаря законам, – уклончиво отвечает Егор.
Он неожиданно подается вперед и утыкается головой мне в живот. Сил хватает поднять руку и вплести пальцы в его жесткие волосы. Перебираю их, сжимаю на затылке, скребусь по коже отросшими ногтями.
– Больше никогда меня так не пугай, Ась, – отрывается и поправляет одеяло, его тяжелая ладонь лежит на моем бедре. – Когда я позвонил в больницу, чтобы узнать о твоем состоянии, мне сказали, что скорой не удалось довезти тебя до больницы. Я полчаса возле морга торчал, зайти не мог. Охренеть как хотел проснуться и узнать, что все это был просто кошмар. Зашел, меня провели в нужное место. Стоял, смотрел на прикрытое тело и не мог поверить, что увижу тебя. Потом рассмотрел темные волосы. Перепутали. Просто, блть, перепутали.
– Извини… Боже, прости меня… – у самой слезы на глаза наворачиваются.
– Глупенькая, – Егор сплетает пальцы с моими. – Ты спать уже хочешь. Моргаешь, вон, как в замедленной съемке.
– А ты?
– Здесь посижу. Пока Прохоров метлой не гонит из отделения, надо пользоваться.
